Я въехала в город как настоящая ведьма: гордо выпрямившаяся в седле, простоволосая, окидывающая прохожих дерзким взглядом. Теперь своего вида я не смущалась. Прошли те тяжёлые дни, когда пугало собственное отражение в ручье, приходилось споласкиваться в ледяных лесных родниках, а после натягивать на себя настолько грязное платье, что, казалось, проще пойти вовсе обнаженной. Но этот вариант также оказался неприемлем: внезапно выяснилось, что против комаров, коих среди деревьев, особенно к вечеру, летают целые стаи, не способна уберечься даже колдунья, возомнившая себя самой талантливой и сообразительной на свете. Проклятые кровопийцы обходили магические заслоны, бросали на амбразуры товарищей и сами падали смертью храбрых, но не отступали и неизменно брали измором. Поэтому до сих пор весь вид портили десятки расчёсанных уродливых кровоподтёков, часть из которых, к тому же, я крайне неудачно залечила.

Потратить первую заработанную монету оказалось тяжелее, чем учиться зажаривать на костре свежепойманную рыбу. Болезненнее, обиднее и до гоблинов жалко. Не новый, но блестящий, крепкий и заставляющий восторгаться собственной независимостью гругляшок разменяли на горсть тусклой позеленевшей мелочи. Правда, полученные вдобавок к ней огромный луковый хлеб и кружка имбирного вара быстро справились с плохим настроением. Желание купить в том же крохотном селении новую удобную одежду казалось нестерпимым, но я сдержалась. До сих пор не понимаю, потому что я такая ответственная или потому, что сдачи в кошеле оказалось меньше, чем хотелось бы, а провизия в дороге всё-таки нужнее.

Зато выяснилось, что добывать деньги – не такое уж сложное дело. Уже через два дня пути я перестала заботиться о том, что буду есть, через три начала намеренно держаться ближе к селениям, где всегда находился якобы неизлечимый больной, не желающая всходить пшеница или упорно гадящий под дверь кот. Последнего я просто натыкала носом и не преминула взять за это медьку. Спустя неделю после побега из дома я смогла побаловать себя новым нарядом.

– Куда лезешь, замарашка?! – прикрикнула на меня тогда жирноволосая владелица лавки.

А я сверкнула глазами, уже запомнившая, что мелькающий в них магический огонь заставляет деревенщин дрожать от страха и благоговения и медленно тягуче произнесла:

– Собиралась наколдовать этой дыре немного удачи, но вижу, что вы в ней не слишком-то нуждаетесь. Пожалуй, ту, что есть, тоже перенесу в заведение напротив.

Городок, названия которого я не запомнила, был крохотным. Все торговцы прекрасно друг друга знали и в меру презирали. Жадность взыграла и на этот раз:

– Это Шавне? Госпожа ведьма, ради благословенного союза Великой Матери и Рогатого Бога! Простите! Не признала! Ведьм в наших краях уже сколько лет не видали. А с утра у прилавков кто только не вьётся, я подумала, стащить чего хотят…

Я за краешек приподняла простенькую юбку с лотка:

– По-вашему я похожа на воровку?

Вообще-то, более чем. Но кто же решит сказать правду столь опасной покупательнице?

– Что вы, миледи! Это я, глаза мои незрячие, попутала! Совсем стара стала! Извольте услужить вам! Огромной честью станет, если вы в дар примете, – на лице грязнули мелькнула жадность, перетёкшая в испуг и сменившаяся на заискивание, – да что угодно! Выбирайте, госпожа, что нравится!

И я выбрала. О, как я хорошо тогда навыбирала! Пришлось отказаться от невероятных, непонятно как и для кого сшитых в этом захолустье лёгких открытых платьев, что могла бы надеть фея, зато кальсоны, коротковатые для мужчины и в самый раз для меня, пришлись кстати, плотная рубашка, которую не прокусит ни один кровопийца, кожаный жилетик с кучей потайных и не очень карманов, подчёркивающий достоинства получше любого декольте (и перед кем собралась красоваться, интересно?) и дорожный плащ, разумеется, не годящийся в подмётки моей пенуле, но чудесным образом способный защитить сразу от холода, жары и дождя, а благодаря прорезавшейся изобретательности ещё и стать в меру удобной подстилкой во время сна.

– Благословите на удачную торговлю, госпожа! – заискивающе потянулась ограбленная женщина.

– Бебенто фореликус шевствуйнафикус! – торжественно провозгласила я первый пришедший на ум бред и выделила жадине волшебный щелбан. – Отныне быть тебе самой богатой женщиной города… А как город ваш зовётся?

– Нищие долы, госпожа.

– В Нищих долах, – на полном серьёзе закончила я.

Новый ли костюм придавал уверенности или то, что впервые в жизни я сама решала, куда ехать и что делать, но путешествие с каждым днём всё меньше напоминало побег и почти перестало угнетать. По крайней мере, в Лоаног, славящийся необычайным садом камней, я въезжала в самом благостном настроении и ожидала чего-то хорошего. Как оказалось, зря.

– Госпожа ведьма! Госпожа ведьма!

Я придержала Гадину и кинула вниз уже отработанный слегка презрительный взгляд. Внизу обнаружился толстячок, лениво облокотившийся на выставленный на улицу по случаю жары высокий столик и потягивающий из деревянной кружки неисчислимых объёмов нечто отдалённо напоминающее жидкую сметану.

– Чирья и струпья не лечу, за скотиной по пастбищу не бегаю – мне своей хватает, – я почти ласково потрепала Скотину по холке, – за работу в грязи доплата, а то наряд только куплен.

– Госпожа ведьма, за кого вы меня принимаете! – толстячок прижал кружку к сердцу в знак великой искренности. – Я ж не попрошайка какой, понадеявшийся на бесплатную услугу. Я деловой человек. Извольте спешиться и заглянуть ко мне. Передохнёте, перекусите, гномьего молока хлебнёте, – пахнувшая брагой кружка взметнулась повыше, чтобы достичь моего лица, но остановилась на уровне лошадиной морды. Тварь, пока угощающий не передумал, быстренько высунула язык и лизнула белёсую жидкость, встопорщила уши, громогласно заржала и попыталась нырнуть в напиток целиком.

– Это ещё что за дрянь такая? – попыталась я удержать загарцевавшую пьяницу.

– Неужели никогда не пробовали? Нет, госпожа ведьма, теперь я вас точно не отпущу! Привязывайте коняшку.

Толстячок галантно подал руку и поклонился, что получилось у него весьма изящно, несмотря на весь мужланский вид:

– Брет, – представился он, – а как разрешите величать вас?

– «Госпожа ведьма» вполне подойдёт.

Брет показал в улыбке желтоватые мелкие зубы, ничуть не смутившись осторожной холодностью собеседницы. Выплеснул остатки напитка из кружки, налил свежего из ожидавшего своей очереди кувшина и от щедрот протянул мне. Я приняла, понюхала нечто пьяно-молочное, но отпробовать не решилась.

– Так вот, госпожа ведьма, я в Лоаноге, вроде как, не последний человек, поэтому сразу вам доложу: со мной надо дружить.

– Очень интересно, – я отставила и чуть отодвинула кружку мизинчиком.

– А то как же! И, скажу вам, для дорогих гостей готов хоть в лепёшку расшибиться.

Я хмыкнула, не скрывая недоверие. Толстенький, проворный, похожий на юркого грызуна, Брет явно не из тех, кто готов упустить выгоду. В лепёшку за просто так? Маловероятно.

– И какой же благодарности вы хотели бы от столь важного гостя?

Грызун оскорбился, обиженно надул щёки:

– Я?! Да разве я чего просил?! Я же по доброте сердечной!

– Вот и ладненько, – равнодушно кивнула я, потянувшись к уздечке Твари, но Брет, сразу перестав ходить вокруг да около, перехватил руку.

– Госпожа ведьма, я всего лишь приглашаю вас составить мне компанию в чудесном заведении, именуемом «Брет», – он мотнул маленьким кругленьким ушком в сторону богатого дома, у которого, собственно, пил. Вывеска с изображением жареной колбаски и выплёскивающей пену через край кружки недвусмысленно сообщала о его назначении.

– Скромно, – саркастично ввернула я.

– Моё детище, – он погладил нависающий над ремнём живот, в точности повторяющий контуры пивной пены с вывески. Не с него ли писали? – Лучшая ночлежка в городе! Лучшая еда, лучшие женщины! Ну, то есть, подавальщицы, – поправился он.

Понятно. Дом «всё в одном». И зачем же им ведьма? Я вопросы без ответов всегда недолюбливала:

– И зачем же вам ведьма, – повторила вслух.

– Порадовать уставшую путницу…

– Вы, помнится, называли себя деловым человеком. Я тоже бесплатно работать не привыкла, – о-о-о! Как же потрясающе уверенно я это произнесла! – Давайте к делу.

Сообразив, что договориться вовсе без затрат не выйдет, опытный торговец сменил подход:

– В Лоаноге ведьмы на вес золота. Как, собственно, и везде. Вы же понимаете, госпожа, что к вам сейчас из всех уголков просители явятся?

– Рассчитываю на это, – положила я руку на сильно полегчавший кошель.

– Ну так не в подворотне же вам их принимать! Право, госпожа, проходите ко мне. Чистенько, светло, жара не мучает. Еда и питьё на всё время, что вы у нас станете работать, скидка на ночлег, – Брет прищурился, прикидывая жадность желанной гостьи, и исправился: – Бесплатный ночлег, если припозднитесь. А ваши наниматели, пока ждать станут, смогут посидеть, перекусить…

– Купить у вас чего-нибудь, – закончила я.

– А вы понимаете в торговле, госпожа, – ушлый зверёк погрозил пальцем, ухватил забытую мною кружку и залпом ополовинил. – По рукам?

– Десять серебряных.

Мужик поперхнулся гномьим молоком:

– Чего говорите?

– Я говорю, что, если вы хотите сделать из меня представление для гостей и привлечь новых покупателей, я совершенно не против. Но бесплатно вам это не удастся, – с удовольствием пояснила я.

Тварь, полностью согласная с моим решением, рыгнула в крохотное кругленькое ушко, надеявшегося нажиться на наивной молоденькой колдунье, и запустила морду в остаток полюбившегося напитка. Брет жадно прижал к себе кружку, но передумал и сам подставил лошади, чтобы той стало удобнее запускать язык в сосуд.

– Моё почтение, госпожа ведьма. Признаться, не сразу понял, что вы своё дело знаете. Десять так десять. Я весь ваш!

– Меня интересует исключительно ваш кошелёк, – я похлопала временного нанимателя по крепкому пузику, – а теперь давайте продегустируем блюда, что вы предлагаете.

Стоило потребовать пятнадцать!

– А я ведь и двадцать бы заплатил, – довольно добавил Брет.

Учиться приходилось прямо в процессе работы. Когда мы с Беленом ещё верили в сказки, а родители были живы и, кажется, даже счастливы, мама любила рассказывать про ковены. Говорила, что юная ведьмочка, в какой бы семье она не родилась, могла найти в одном из них помощь, приют и поддержку. Там же училась понимать Силу, пользоваться ею, по слухам, вовсе без заклинаний, и говорить с Богиней. Последнее, конечно, полная ерунда.

Но что-то пошло не так. У кого-то оказалось слишком много власти, или кому-то её не хватило, но начались восстания. Ведьмы проиграли, хотя, спрашивается, как можно проиграть, когда повелеваешь силой стихий, а у твоего врага лишь мечи и кучка (или большая куча, размером с армию) недоумков. И всё равно последний ковен уничтожили больше двадцати лет назад. Проигравшие присягнули на верность королю, тогда ещё отцу нашего Вальдинга.

Мама уверяла, что ни одна из предательниц и никто из обучившихся после войны по книгам, без доступа к Источникам, не стал достаточно силён, что ведьмы мельчают, а потребность в них у народа только растёт. В последнем я убедилась лично.

– Как вы раньше-то без ведьмы обходились?! – я опрокинула в себя очередную кружку воды, попутно рукавом стирая капельки пота со лба.

– Может, вина, госпожа? – тут же с заискивающим видом подскочил Брет. Ещё бы ему мне не угождать! Такая толпа собралась поглазеть на настоящую ведьму, что, небось, выручку на неделю вперёд обеспечили.

– Просто воды. У тебя и так дышать нечем.

– Сейчас же проветрим, – обещал довольный торговец и сразу забывал, отвлекаясь на посетителя побогаче.

Рослый детина опустил голову и виновато смял шапку:

– Так раньше у нас ведьмы и не было…

– И что теперь? Раз появилась, мне теперь по канавам за вас лазить?

– Жалко, понимаете! – детина утёр потёкший нос рукавом. – Я этого щеня совсем махоньким взял. Вот таким вот, – мужик чуть присел и показал ладонью небольшое, как ему казалось, расстояние от пола. Правда, с учётом роста бедолаги, описываемый щенок походил размером на годовалого телёнка.

– А я что могу сделать? Спросите у соседей, поищите у мусора за харчевнями.

– Что вы, госпожа! Не дай богиня Верному туда забрести! Тогда ж точно бездомные сожрали!

Паршиво, значит, живётся местным бездомным. Я, признаться, немного иначе представляла отдалённые от столицы города. Неужели казны Троннингу хватает исключительно на приёмы во дворце и содержание любовниц? Я со злостью вспомнила собственный ломящийся от невозможно дорогих нарядов шкаф. Продать любое из платьев, всего одно, – и местные бедняки перестали бы угрожать жизни потерявшегося дурного щенка.

– Ну и что теперь? Мне вместо вас бродить по городу, выкрикивая тупого пса?

– Почему же тупого? – оскорбился детина. – Он сообразительный, кличку свою знает. Вы, может, колданёте чутка, он сам и прибежит, а?

Интересно, а могу? Могла бы, если бы училась у тех, кто в магии разбирается? Я беспомощно развела руками:

– Разве что попросить Брета повесить рисунок на дверь.

Видимо, мой удел – струпья и сопливые носы. Хоть с этим справляюсь легко.

Три десятка убеждённых смертельно больных и четверо действительно подцепивших серьёзную заразу обеспечили мне головную боль и желание убивать, а не лечить. Зато кошель пополнялся исправно, хоть и медленно: достаток местных жителей я явно переоценила, а цены за свои услуги завысила. Далеко не все сводили концы с концами так же легко, как хозяин моего временного места работы. Как я ни старалась строить из себя особу, интересующуюся одним лишь заработком, сердце при виде стариков с трясущимися руками, не могущих себе позволить лечение, но пришедших с надеждой поглазеть, всё равно сжималось. Несчётное число больных костей, незрячих глаз, выпадающих зубов и одна мешающая семейной жизни лысина так и остались без оплаты. Дважды пришлось прогуляться по ближайшим улицам, чтобы наколдовать заслоны от потерявших страх крыс.

Зато на горожанах побогаче удалось оторваться по полной: вода из бочки для споласкивания посуды с кухни, выдаваемая за невероятно популярное любовное зелье, та же вода, но слегка подкрашенная свёклой, – для избавления от старого нелюбимого мужа, чудодейственный пинок под зад для гения, желающего, чтобы после страстной ночи женщины забывали его лицо, – всё это и многое другое я освоила ещё до полудня.

– А чтобы муж не гулял, есть волшебное средство? – кокетливо прошамкала только что спасённая от огромного родимого пятна во всю щёку старуха.

– А что, это проблема? – судя по возрасту обманутой жены, мужа достаточно придавить к скамье ведром с водой.

– Поганец, – топнула тощенькой ножкой ревнивица, – только отвернёшься – он шась к своей молоденькой подружке! Постыдился бы! Она ему во внучки годится: недавно только полвека разменяла!

– Есть у меня средство на такой случай. Волшебный артефакт, – я в очередной раз направилась на кухню, где поварята встретили меня радостным гвалтом в надежде намешать очередное «зелье» из помоев, и выпросила огромную деревянную ложку, больше по размеру напоминающую лопату. – Вот, – осторожно передала артефакт новой владелице. – Как почувствуете неладное (а женское сердце всегда чует, если муж неверен), так сразу этой поварёшкой (волшебной поварёшкой!) ему промеж глаз.

– И что, поможет? – примерилась к оружию бабка.

– Честное ведьминское! Нет-нет, платы не надо. Это подарок да долгую семейную жизнь, – или на скорую вдовью.

Признаться, я немного наслаждалась витающим в воздухе восхищением: мало того, что ведьма сама по себе привлекает внимание, так благодаря услужливому Брету, я ещё успела отмыться и причесаться, так что впервые за неделю чувствовала себя самой красивой женщиной в округе. Хотя, надо признать, в лесах я тоже определённо была самой красивой, но ценили это исключительно комары, чьё внимание казалось лестным, но излишним.

Собственно, к чему это я? К тому, что, когда в зал вошла моя новая знакомая, мне немножечко захотелось её придушить. Потому что, даже нарядись я в самый изысканный наряд, она всё равно осталась бы красивее.

Легче невесомой Белой Дамы, светловолосая, ясноглазая, почти прозрачная, она заставляла всех невольно расступаться и открывать рты в изумлении. Существо, не могущее называться простым человеком, улыбаясь знакомым, и обнимая близких подруг, прошествовало к столу, который я уже привыкла считать своим, уселось напротив, воспользовавшись замешательством едва дождавшегося своей очереди прыщавого паренька, непринуждённо закинула одну ногу на другую, что, как ни странно, не вызвало ни единого порицающего взгляда, поманило меня тоненьким пальчиком и по-змеиному прошипело:

– Какого гоблина ты делаешь, идиотка? – я раскрыла рот, не в силах вымолвить ни слова, а красавица продолжала доброжелательно улыбаться и шептать, не меняясь в лице: – матушка Иона знает, что ты здесь? Высечь бы тебя хорошенько, может хоть немного ума бы прибавилось. Немедленно проваливай, пока не слишком поздно!

– Айн, любовь моя! – Брет, при всё желании, не сумевший бы не заметить странную даму даже в ещё большей, чем наша, толпе, с усилием протиснулся между шумно обсуждающими женские прелести сурового вида мужчинами и подсел к нам. – Госпожа Ведьма, это Айн, моя дорогая жена. Котечка, а ты что здесь делаешь?

Айн обвила худенькими руками мясистую шею возлюбленного, звонко поцеловала в щёку, стёрла пальчиками влажный след и надула губки:

– Милый, ты почему не сказал, что у тебя такие гости? Мне же тоже интересно!

– Ну бусечка! Ну как я мог? Посмотри вокруг: с самого утра не протолкнуться. Не оставлять же тут всё без присмотра.

Она спрятала обиженное личико за светлыми прядями и, не упустив возможности злобно зыркнуть на меня, высоким расстроенным голосом пискнула:

– Ну, раз у тебя нет на меня времени…

Брет моментально сдался:

– Айн, сердечко моё, не обижайся! Как я могу исправиться?

– А госпожа ведьма посмотрит моё будущее? – Айн по-кошачьи склонила голову, погладила сразу же выпятившуюся от гордости грудь мужа.

– Она как раз за этим и сидит.

– Но не здесь же, – капризно качнула ножкой Айн, – не при посторонних. Не хочу, чтобы кто-то слушал о нас, – закончила она с придыханием.

– А в отдельной комнате госпожа ведьма с моей любимой жёнушкой побеседует? – с надеждой обратился Брет ко мне, окончательно растаяв и целуя тонкие пальчики.

– А-а-а, – выдавила я самое вразумительное, что получилось.

– Десять серебряных сверху, – едва слышно добавил транжира. – Всё ради моего сердечка!

– Пятнадцать, – машинально поправила я, прикидывая, что за беседу со странной девушкой и сама готова приплатить. Понять бы, чего она от меня хочет.

Но уединиться мы не успели. Светлый проём настежь открытой и подпёртой камнем по случаю духоты двери снова перекрыли. На этот раз посетители не расступились в стороны, пропуская изящную фейри, а в ужасе метнулись по углам, едва не пытаясь забраться на стены, чтобы оказаться как можно дальше от высокого болезненно истощённого мужчины в боевом обмундировании и с мечом, который он даже не соизволил перевязать фридбондом.

– Госпожа ведьма, – Брет мягко, но цепко ухватил жену за руку и передвинул себе за спину, – помните, я говорил, что я не последний человек в Лоаноге? Так вот, если я не последний, то господин Кайлен – первый. Сир! – толстячок склонился в максимально дозволенном при его размере живота поклоне, – чем обязаны столь раннему визиту? Солнце ещё не клонится к закату…

Вошедший в три размашистых шага преодолел расстояние до нас, терпеливо выслушал хвалебные оды своей снисходительности, что позволила ему средь бела дня явиться в заведение, положил ладонь на рукоять меча и, наконец, обратился к той, за кем пришёл:

– До чего приятная неожиданность! В нашем маленьком милом городке появилась настоящая ведьма! Нам обязательно нужно познакомиться поближе, как считаете?

Красавица-Айн одними губами произнесла слово, которое таким нежным и трепетным особам знать не полагалось. Я его, разумеется, знала, и почему-то была полностью согласна с характеристикой нежданного знакомства.