1

Свои обязанности старшего по подъезду в пятиэтажной «хрущёвке» Сергей Иванович исполнял неохотно. Эту неофициальную должность ему навязали на общем собрании жильцы дома три года назад, когда выбирали старшего по дому и старших по подъездам. В его обязанность теперь вменялось раз в месяц давать сведения в управляющую компанию ЖКХ о количестве жителей в квартирах, в которых не установлены счётчики расхода воды и раскладывать в почтовые ящики платёжные квитанции. Кроме этого, ему иногда приходилось решать другие хозяйственные вопросы, касающиеся порядка в подъезде дома… Всё это ему, чертовски надоело потому, что отрывало его от любимого занятия — писать романы.

Сергей Иванович пенсионер. В свои 75 лет он выглядит гораздо моложе, на здоровье не жалуется. Жена моложе на десять лет и продолжает работать бухгалтером в проектном институте.

С женой у них наступила, как говорил Владимир Маяковский, «самая страшная из амортизаций — амортизация и сердца, и души». Интимных отношений не было лет десять. На других женщин Сергей Иванович уже не засматривался по причине всё той же «амортизации». Дети — два сына живут отдельно со своими семьями в собственных квартирах и особенно не надоедают визитами, но всегда поздравляют с праздниками и днями рождения. В особо торжественные дни трёхкомнатная квартира Сергея Ивановича и Марии Захаровны, так зовут его жену, наполнялась суетой и криками внуков. Приезжали все.

Так было всегда до события, поставившего жирный вопросительный знак на отношениях Сергея Ивановича не только с женой, но и с детьми. Он получил по завещанию двухкомнатную квартиру от соседки, умершей этой зимой. И теперь, как сказал классик: «Всё смешалось в доме Облонских…».

Соседке, обременённой целым букетом хронических болезней, на момент смерти было восемьдесят лет. Жила она в последние годы жизни очень замкнуто. Ни с кем из соседей не дружила. Несколько лет назад вдрызг разругалась с помощницей, назначенной ей городской соцзащитой. В магазины и на рынок стала ходить сама. Однажды, Сергей Иванович, увидев, как она с трудом несёт с базара тяжёлую сумку с продуктами, предложил свою помощь:

— Антонина Петровна разрешите вам помочь, — предложил он, обгоняя её на скользкой зимней дороге.

По пути к дому они разговорились. Сергей Иванович давно питал к соседке некоторую симпатию и знал о ней кое-что. Муж у неё умер давно, когда ей не было даже тридцати лет. Она была очень красивой женщиной, но замуж больше не выходила. Детей у неё не было. Родственники были — два племянника и племянница. Племянники со своими семьями жили здесь же в городе, а племянница в районном городке за сотню километров.

— Антонина Петровна, вы, как я вижу по закупкам, готовитесь к празднику? — спросил он.

— Да, завтра у меня день рождения… Ожидаю гостей…

— Приедут? — Давненько что-то я не видел ваших родственников…

— Должны приехать. Ведь завтра мне семьдесят восемь…

На другой день Сергей Иванович решил поздравить соседку. С подарком и цветами он позвонил в её дверь. Войдя в комнату и поздравив хозяйку, он увидел сервированный стол, но гостей не было.

— Не звонили? — спросил он.

— Ожидаю… До вечера ещё далеко…

Поблагодарила его и пригласила к столу. И тут она вдруг заплакала и начала рассказывать:

— Старшего племянника я не вижу уже давно. Последний раз звонил пять лет назад. Ничего о нём не знаю… Младший тоже не балует своими посещениями. Приезжал в позапрошлом году. Сказал: «Если что случиться — похороним». И тоже пропал… Племянница писала письма, но после того, как сошлась с каким-то чеченцем — о ней ни слуху, ни духу…

Просидел он у неё около двух часов. Гости не явились. Никто не позвонил… Прощаясь, Сергей Иванович, как мог успокаивал соседку, которая окончательно расстроилась и уже потеряла надежду на встречу гостей.

— Антонина Петровна, если вы не против, — сказал он на прощание, — я буду вам помогать. Сижу, знаете, один дома… От скуки увлекаюсь решением кроссвордов… Иногда что-то сочиняю… Телефон мой у вас есть. Звоните…

Оказалось, что у Антонины Петровны это же самое увлечение. Она до выхода на пенсию работала конструктором на заводе. Имела высшее образование и хорошо справлялась с самыми трудными кроссвордами. Но иногда попадались очень заковыристые и теперь у них появился повод для общения. Сергей Иванович стал частым гостем у Антонины Петровны. Ему было приятно приходить к ней и решать не только кроссворды. Нет, никаких поползновений, как мужчины к женщине, у него к ней не было. Да и она не давала повода. А он своё слово — помогать ей — держал. Дом был старый и мелкие неполадки в сантехнике и электропроводке возникали часто. Сергей Иванович успешно их устранял. Когда ей не здоровилось, а это бывало частенько, он ходил за покупками для неё на базар и в магазины, платил по счетам за квартиру. Она полностью ему доверяла и никогда не проверяла потраченные им суммы из её пенсии, которую ей приносила почтальонша.

А Антонина Петровна как-то стала быстро сдавать. Сильно похудела. Часто вызывала скорую. Участковый врач направила на обследование, но анализы ничего экстраординарного не показывали. Гипертония, диабет и астма у неё были давно и в хронической форме. Человек угасал. Всё реже она выходила во двор, трудновато было подниматься на пятый этаж. В хорошую погоду в летние дни сидела на балконе и смотрела на дорогу. Племянники за два года ни разу даже не позвонили.

Однажды, поздней осенью, она завела с ним такой разговор:

— Сергей Иванович, чувствую, что хоронить меня придётся вам. Возьмите эту записку и сохраните у себя. В ней указаны места захоронения моих родителей. Прошу меня похоронить к ним. Родственникам, если захотите, можете сообщать, а можете не сообщать о моей смерти. Их адреса и телефоны я здесь указала. Хочу у нотариуса составить на вас генеральную доверенность на распоряжение моими сбережениями в банке. Их я храню для похорон. Приглашу нотариуса к себе, и он всё оформит… Паспорт свой, пожалуйста, оставьте мне для этого дела…

Он паспорт свой оставил, не подозревая всех последствий этой просьбы. Наступившая зима не принесла никаких улучшений в здоровье соседки. В один из вечеров, приехавшая скорая отвезла её в больницу. А через день из больницы сообщили Сергею Ивановичу, что Антонина Петровна умерла и тело её находится в городском морге.

Первым делом, Сергей Иванович начал звонить по всем адресам, указанным в записке. Телефон старшего племянника не отвечал. Младший ответил, что находится в командировке на Урале и попросил позвонить его жене. Жена ответила, что болеет и заняться похоронами не может.

Племяннице отправил телеграмму по указанному адресу так, как телефон в записке не был указан. В банке снял все сбережения Антонины Петровны — 120 тысяч «гробовых» денег. Получив свидетельство о смерти, направился в городской морг. Там менеджеры нескольких компаний, оказывающих ритуальные услуги, уже ожидали представителя усопшей и наперебой стали предлагать Сергею Ивановичу свои услуги. Выбрал ту, которая показалась ему понадёжней. Она брала на себя все заботы вплоть до организации поминального обеда.

Сообщил печальную весть старшему по дому. Собрали деньги на венок от жителей дома. Проводить в последний путь Антонину Петровну вызвались десять человек пожилых жильцов дома. В назначенный час автобус фирмы доставил гроб и сопровождающих к месту погребения. Падал мокрый, липкий снег. Было холодно. Провожающие поёживаясь, сгрудились вокруг вырытой могилы. Старший по дому сказал прощальную речь… «Копачи», забив последний гвоздь в крышку гроба, опустили его вниз. Каждый из провожающих, бросив горсть земли в могилу, спешил в тепло автобуса. А Сергей Иванович стоял и повторял слова давно забытой песни: «Прощай, Антонина Петровна, неспетая песня моя…».

Перебирая документы в квартире Антонины Петровны, он наткнулся на завещание. В нём всё движимое и недвижимое её имущество передавалось в собственность Гурилёву Сергею Ивановичу, то есть, ему. Квартира передавалась тоже. Эту новость он сообщил пришедшей с работы жене. Реакция жены на эту новость была не совсем адекватной.

— За какие же это услуги тебя так отблагодарила соседка? В то время, когда я работаю, ты по бабам тут ходил. Десять лет мне вешал лапшу на уши о своей импотенции… Подлец!.. Собирай свои вещи и дуй в подаренную квартиру…

Жена не плакала, она прямо-таки ревела, упав на диван в своей комнате. Сергей Иванович от обиды не мог произнести ни слова в свое оправдание. Жена обвиняла его в том, чего он не совершал. Но если признаться честно, то случись такая дружба с Антониной Петровной лет тридцать назад — неизвестно чем бы всё это закончилось. В то время она ему очень нравилась. А сейчас это было сострадание к одинокой больной женщине. Он потерял хорошего друга, но не любовницу. Оформляя завещание на него, она выразила свою обиду на племянников. Может быть чисто по-человечески, это было неверно, но о мертвых не говорят плохо. С женой отношения разладились. Их можно было смело приравнять к отношениям между двумя воюющими государствами.

Сыновья, узнав о таком подарке отцу, пришли вечером в гости и стали обсуждать случившееся. Они заверили отца в том, что верят ему и не разделяют сомнения матери.

— Папа, сколько дней прошло после смерти Антонины Петровны? — спросил старший сын. Может быть уже можно оформлять документы на наследство?

— Десять дней… Я пытался вновь дозвониться до племянников, но безрезультатно… Но хочу тебе сразу сказать, сынок: «На чужой каравай — рот не разевай». Ещё ничего не известно о племянниках…

— Я не понимаю, почему ты так волнуешься, — вступил в разговор младший Иван, — советую квартиру продать и помочь нам. Мне по ипотеке осталось выплачивать полтора миллиона рублей, Владимиру позарез нужна машина для работы…

На следующий день Сергей Иванович посетил нотариальную контору. Нотариус, прочитав завещание, сказала, что всё оформлено по закону:

— Представьте все документы, которые требуются и оформляйте собственность. Перечень документов возьмите у секретаря.

Но события стали развиваться совсем не так, как можно было предположить. К Сергею Ивановичу пожаловали гости. Женщина отрекомендовалась племянницей Антонины Петровны, а мужчина — племянником. Узнав о том, что они уже не являются наследниками, очень огорчились.

— Ну, почему же вы несколько лет не появлялись у Антонины Петровны? — задал вопрос Сергей Иванович, — ведь она вас так ожидала…

— Да, вы правы. Мы очень виноваты перед нею, — вытирая слёзы на глазах, сказала племянница. Нас закружила жизнь заботами. Но вы тоже нас поймите: старший брат — инвалид-колясочник. После войны в Афганистане потерял ногу… Недавно похоронил дочь. Жена болеет. Младший — постоянно в разъездах. Работает на буровых скважинах по вахтовому методу. Жена у него после инсульта прикована к постели. У меня тоже жизнь не сложилась. Старший сын в тюрьме, младший заканчивает службу в Армии. Муж умер. Живу на квартире по другому адресу. Меня разыскали почтальоны…

Сергей Иванович слушал её и ему как-то не очень захотелось оформлять подаренную ему квартиру в собственность. Съездили втроём на могилу Антонины Петровны. Рабочие как раз заканчивали работу по приведению могилы в порядок. Памятник Сергей Иванович заказал, но он еще не готов. Его устанавливать сказали сразу нельзя, только по истечению определённого времени.

— Знаете, — сказал Сергей Иванович, — я, пожалуй, откажусь от завещания. Подам заявление в нотариальную контору, а вы там сами решайте, как поступать.

На этом и разошлись. Шёл Сергей Иванович к себе домой. Ощущение было такое, как будто камень свалился с души. Стало легко и не так печально. Хотя, понимал, что сыновья могут его не понять и не скоро мир восстановится в его квартире. Проходя мимо киоска продажи лотерейных билетов, купил на оставшиеся триста рублей — денег Антонины Петровны — три билета «Русское лото». Там разыгрывалось тридцать квартир. А вдруг повезёт!?

 

2

К сожалению, в денежную лотерею Сергею Ивановичу не повезло. Но жизнь порой — тоже лотерея, и так сложилось, что на последнем отрезке жизни, когда все камни давно уже разбросаны и подошло время их собирать, удача ему улыбнулась. Но произошло это после серии весьма чувствительных ударов, проверяющих его на прочность.

Сергей Иванович посетил нотариальную контору и сделал письменный отказ от наследства в пользу племянников Антонины Петровны. Они были детьми старшей сестры Антонины Петровны. «Пусть наследство сами делят между собой», — подумал он. А дома события разворачивались по законам «военного времени». Мария Захаровна заняла непримиримую позицию. Бюджет разделила. Готовить пищу на двоих перестала. Даже сыновья не ожидали, что мать так жёстко воспримет произошедшее. Они вначале тоже были в недоумении от поступка отца, но быстро успокоились и приняли его отказ от наследства как должное.

А Мария Захаровна даже слушать не хотела уговоров сыновей и невесток и подала заявление на развод. Сергей Иванович противиться не стал и суд их благополучно развёл. Более того, подала заявление в суд о раздел имущества. Поскольку квартиру они ранее приватизировали пополам на двоих, то Мария Захаровна решила свою половину продать. Покупатели приходили и предлагали Сергею Ивановичу выкуп за его половину, но за предлагаемые деньги купить себе однокомнатную квартиру он не мог. В ипотеке ему банк отказал по возрасту. Впереди его ожидала квартирная война с бывшей супругой, поскольку Сергей Иванович не собирался никуда уезжать. Он стал чаще выходить на улицу и сидеть на лавочке у своего подъезда, размышляя о превратностях Судьбы, сначала подарившей ему чужую квартиру, а сейчас отбирающую его собственную.

А Мария Захаровна как-то преобразилась. Она и раньше одевалась довольно изящно, но сейчас её наряды стали отличаться изысканностью и выгодно подчёркивать её не поддающееся старению тело. Здесь надо открыть секрет её непримиримости с мужем. У неё давно наметился роман со своим сотрудником — шестидесятитрёхлетним вдовцом, питавшим к ней давнишнюю симпатию. Повод для разрыва с мужем представился, и она им воспользовалась.

В квартиру Антонины Петровны заселилась её племянница. Её Братья, зная бедственное положение сестры, решили отдать квартиру ей. Найти работу в городе было не так просто, тем более, женщине после шестидесяти. Но в трамвайное депо требовались кондукторы без ограничения возраста — только бы здоровье позволяло, а оно у неё, слава Богу, было. Устроилась она работать и теперь, часто проходя мимо сидевшего на лавочке Сергея Ивановича, приветливо здоровалась. Однажды подошла к нему и завела с ним такой разговор:

— Сергей Иванович, я частенько вижу вашу супругу на моём маршруте с мужчиной её возраста. Они так мило разговаривают… Это её брат?..

— Дорогая, Клавочка, благодаря завещанию вашей тети, мы Марией уже в разводе… Это, видимо, её кавалер.

— Да вы что?.. Вот это сюрприз! И как же вы теперь живёте вместе?..

— Так и живём, по разным комнатам. Нам не привыкать, мы так живём давно…

— Сергей Иванович, а вы тоже на ком-нибудь женитесь…

— Я не против, да только женилка уже не та, — грустно пошутил он в ответ на её наивное предложение.

Поговорил с Клавой Сергей Иванович и стало ему грустно. Жил, работал, состарился и остался одиноким. У детей свои семьи, свои заботы. От жены, конечно, он не ожидал такого подвоха. Но почему это случилось на закате жизни, когда он уже никому не нужен? Зачем жить дальше?.. Но такие грустные мысли он забывал, когда вспоминал о внуках. Это была его радость. Приезжал к сыновьям в выходные дни и встречался с внуками и внучками. Они у него были уже взрослыми — заканчивали школу и готовились к поступлению в высшие учебные заведения. Новая система со сдачей ЕГЭ занимала у них много времени на подготовку и отвлекала от разговоров с дедом, но они его любили и всегда встречали очень приветливо.

Однажды, возвращаясь вечером к себе, он повстречал в трамвае соседку Клаву. Она закончила смену и ехала тоже домой. Был теплый летний вечер. Ни он, ни она не спешили в духоту разогретых за день комнат своей «хрущёвки». Сели на лавочке у подъезда дома. Разговорились.

— Клава, почему твой старший сын в тюрьме? — спросил он.

— Сергей Иванович, после окончания школы он пошёл работать на завод учеником слесаря. Начал выпивать. Связался с дурной компанией. Водка, наркота. За продажу наркотиков дали десять лет. Пять уже отсидел. Младший уже отслужил в Армии. Женился, живет и работает в Красноярске…

— А муж где?..

— Первый муж умер десять лет назад от онкологии, со вторым не ужилась, а третий тоже умер, но от пьянки.

— Обижали, наверное?..

— И обижали, и выпивали. Последний втянул в афёру, но умер. Коллекторы отжали квартиру. Потеряла её за долги. Спасибо вам за вашу доброту, теперь у меня есть свой угол…

— Клава, давай без «выканий». Зови меня по имени. Благодари свою тётку… Она мне удружила квартирку. Но нет худа без добра — с женой я окончательно теперь определился…

Тёплый южный вечер стремительно превращался в ночь. В кустах трещали цикады, в свисающих до земли ветках ближней ивы слышались крики какой-то ночной птицы, а на скамейке беседа входила в заключительную фазу.

— Сергей, я вижу в окнах твоей квартиры не горит свет. Ты дома один?..

— Как видишь…

— Пойдём ко мне. Поужинаем… Я после работы проголодалась.

— Клава, я не против, но давай сходим в «Магнит у дома» и что-нибудь купим на ужин…

— Не надо. У меня всё есть…

Очень знакомым повеяло на Сергея Ивановича, когда они вошли в комнату. Здесь всё напоминало прежнюю хозяйку. Клава не поменяли ничего. Та же мебель Антонины Петровны стояла на тех же местах. Правда, на кухне посуда была другой. Клава быстро приготовила ужин. Поставила на стол бутылку вина.

— Сергей, я давно хотела тебя пригласить отметить моё новоселье, но не получалось… Отметили. Сергею Ивановичу уходить не хотелось, а Клава даже не думала его выпроваживать. Разговор стал очень откровенным. Сергей Иванович отбросил всякую дипломатию и стал задавать Клаве фривольные вопросы:

— Клава, ты давно живёшь без мужчин? — спросил он. — Ты такая соблазнительная и симпатичная… Если скажешь вдруг: пять лет, то я не поверю…

— Пять лет не скажу, но четыре года — точно. Сразу после своего шестидесятилетия…

— А я без женщин сразу после своего шестидесяти пятилетия. Итого десять лет.

— А что так?.. Сорились с женой?

— Нет. Началось с того, что жена с большой неохотой стала уступать моим просьбам исполнить супружеский долг. При этом говорила одно и то же: «Зачем тебе это нужно? Успокойся, мы уже старые, мне этого уже не хочется». — В конце концов, мне и самому стало не хотеться. Теперь, чтобы мне вернуться, как говорил Михаил Жванецкий — «в большой секс», нужна очень опытная женщина.

Тут произошло для него совершенно неожиданное. Клава подошла к нему, села на его колени и обняла крепко. Сергею Ивановичу не оставалось ничего иного, как обнять её тоже не менее крепко, так, что её бюстгальтер не выдержал и расстегнулся. Целовались долго, не произнося не слова, но, наконец, первой заговорила Клава:

— Серёжа, ты покорил меня своим благородством, своим состраданием к чужому горю. Я в тебя влюбилась сразу, как увидела. Миленький, женись на мне. Я буду тебе верной женой, буду любить тебя несмотря ни на что…

— Клавочка, брак без секса — утопия, а я уже забыл, что это такое. Нужно полечиться…

— Серёжа, скажу откровенно — ты у меня не первый. Не нужно никаких лекарств… Я тебя вылечу сама. Если не возражаешь — начнём прямо сегодня.

— Ты меня заинтриговала. У тебя, наверное, богатый опыт?

— Богатого опыта не было, но последний мой муж до встречи со мной был законченным импотентом. Мне хватило пару недель на его восстановление…

— Но он, видимо, был моложе меня…

— Не очень, всего на пять лет, но ты крепче его. Вон какой жилистый, так прижал, что даже лифчик не выдержал напора.

— Клава, а почему у тебя отчество — Зурабовна? — ты метиска?

— Мой папа был грузин. Они с мамой познакомились на войне. Он умер тридцать лет назад. Мама пережила его на десять лет…

Пока Клава стелила постель, Сергей Иванович пошёл в ванную. Стоя под душем, не удержался отпустить несколько критических замечаний в адрес своего мужского достоинства: «Ну, что, „дружочек“, дрыхнешь, паразит. А бывало — хоть ведро на тебя вешай. Послужил бы ты своему хозяину напоследок». Но «дружочек» молчал, уныло опустив голову. Грустные мысли не покидали Сергея Ивановича даже на диване, пока Клава находилась в ванне. Но когда она пришла и легла рядом с ним — ему грустить было уже некогда.

Интимная жизнь его с Марией Захаровной была образцом целомудрия. Никаких половых вольностей, никаких других поз, кроме, как «мужчина сверху» они не знали. Боже упаси касаться пальцами рук гениталий партнёра… Но то, что стала делать с ним Клава, для Сергея Ивановича было неожиданно приятным. Она умела делать всё, но боясь показать себя в глазах Сергея Ивановича развратной, делала только необходимый минимум из своего богатого арсенала, понимая, что за один «сеанс» ей не удастся достигнуть максимального результата.

А Сергей Иванович впервые за столь долгий перерыв в сексе почувствовал, как его «дружочек» стал уплотняться, но, увы, не до той кондиции, когда его можно было «спустить с цепи».

Клава, почувствовав, что её старания не остаются без результата, усилила их, но при этом сама стала приходить в сильнейшее возбуждение. Сергей Иванович чисто интуитивно, взял инициативу в свои руки. В прямом смысле слова. Его пальцы справлялись с миссией не хуже «дружка», а губы и язык ласкали сосок её груди не хуже младенца. Клава, не ожидая такой активности от Сергея Ивановича, отдала первенство ему и наступивший оргазм полностью парализовал её мысли. Она тихо шептала: «Всё, всё, Серёженька, всё…».

Когда оба пришли в себя, Клава спросила: «А как же ты?».

— Клава, ты не поверишь, но мне этот процесс понравился. Ты же сама говоришь, что нужно две недели на восстановление. Будем стараться…

Клава попыталась вновь возбудить Сергея Ивановича, но Везувий по имени «дружок» в этот раз извергаться не стал и спокойно дремал в отведённом ему природой месте. Десять лет праздной жизни давали о себе знать… Наконец, устав от взаимных ласк, они оба уснули.

И тут Сергею Ивановичу приснился сон, но не простой, а вполне эротический. Снилось ему, что он умер и за грехи попал в ад. Когда подошла его очередь предстать перед самим Сатаной для определения его места в огромном котле, где уже парилось несметное количество грешников, он робко вошёл в покои Повелителя ада, восседавшего на ложе, устланном шкурами саблезубых тигров. (Сергей Иванович недавно смотрел по «ящику» фильм о сотворении Мира).

— Ну, рассказывай, праведник, как ты всё же согрешил с Клавдией, как её… Зурабовной, —

грозно обратился к нему Сатана.

— Не виноватый я! Она сама пригласила меня к себе…

— А после что ты делал? Тискал груди несчастной женщины и даже уподобился младенцу —

стал сосать её грудь как соску.

— Так ей было же приятно…

— Не хватало бы ещё, чтоб ты стал лизать ей клитор. Наверно, выпили вы с нею водки литр? — почему-то стихами промолвил Сатана.

— Мы с нею выпили бутылку лишь вина…

— Тоже рифмуешь? Но это не освобождает тебя от ответственности. Зачем ты лазил пальцами туда, куда положено соваться только членом?..

— А он у меня не фурычит. Ну, в смысле — не фунциклирует…

— Ты, что знаешь иностранные языки?

— Только немецкий со словарём…

— В твоём возрасте лёжа ни с одной женщиной ничего не получится. Не та уже прыть.

Нужно только стоя. Посмотри сейчас, как надо это делать…

Сатана нажал кнопку пульта управления огромным телевизором и на экране появилась Фурия вместе с изгнанным из рая ангелом — шестикрылым Серафимом.

— У вас что там было? Диван или кровать? — спросил Сатана Сергея Ивановича.

— Диван, — робко ответил Сергей Иванович.

— Тогда смотри и запоминай. Может быть верну тебя обратно. Уж очень ты мне понравился…

На экране телевизора появился диван с лежащими на нём обнажёнными порно партнёрами.

Серафим поднялся с дивана, прикрывая свое причинное место руками (наверное, и в аду есть запрет на показ мужских гениталий). Попросил Фурию стать на колени поперёк дивана. При это фурия поджала бёдра к животу, изогнулась, выставив все свои прелести наружу, которые Серафим прикрывал от посторонних глаз своим задом. Дальнейшее было, как говорится, делом техники, а она была у партнёров великолепная.

— Ну, ты понял что-нибудь? — спросил Сатана.

— Век живи, век учись, — пролепетал Сергей Иванович.

— То-то же и оно. Теперь выслушай мое условие. Если ты сейчас придумаешь удачную рифму к слову «онанизм», то уйдёшь доживать свои оставшиеся пятнадцать лет со своей, как её там — Клавдией Зурабовной… Если не придумаешь — твое место в центре котла. Только такие слова, как «организм», «коммунизм», «плюрализм», «примитивизм» — твои предшественники уже говорили. Назови свою рифму с трёх раз. Минута тебе на размышление…

Сергей Иванович задумался. Всё, что приходило в голову — было явно не в тему. «Сюрреализм» — не то, «Колониализм» — тем более. Вспомнил, что когда-то писал вульгарные стихи и тут же выпалил: «Эксгибиционизм!»

— Да, такого слова не было. Ты, хоть знаешь, что это такое? Чувствую, что знаешь… Если что-то понял из мультфильма, то всё у тебя будет, как говорили древние немцы: аб ге махт унд аллес гут. Ступай!..

Проснулся Сергей Иванович в холодном поту, но ощутив тепло тела Клавы, мирно спавшей рядом, успокоился. «Как я сам не догадался до этой позы, — думал он. Всё это результат дурацкого целомудрия. Пока был молодой, делал детей лёжа, а теперь за ненадобностью в детях — можно этим, оказывается, заниматься и стоя».

Наступивший день у Клавы был выходной. А ему вообще спешить было некуда. Проснулись поздно. Клава так нежно его обнимала и целовала, а Сергей, не чувствуя своих лет, отвечал ей не менее пылко. Когда «дружочек» стал настойчиво напоминать ему о себе, он проделал с Клавой, правда, не без её помощи, всё один к одному увиденное во сне. Получилось здорово!

Дальнейшая жизнь героев этой трагикомедии проходила без видимых потрясений. Мария Захаровна вышла замуж за своего сотрудника и стала жить у него. Сергей Иванович женился на Клавдии Зурабовне и тоже стал жить у неё. Квартиру Сергея Ивановича продали и деньги поделили поровну с Марией Захаровной. Все были счастливы, кроме старшего сыны Клавдии, которому ещё долго оставалось находиться в тюрьме. Но в своих письмах матери он писал, что стал на путь исправления и к наркотикам теперь у него отвращение. А Сергей Иванович, заполучив жену на год моложе прежней, выглядел настоящим мачо. Этому способствовал регулярный секс и систематические занятия спортом.