Всё началось около десяти часов. Проведя до этого времени в монастырских заботах, Мария ни разу, как следует, не смогла поговорить с Авророй о случившемся. Несколько раз они встречались, но лишь по делу, да к тому же, при посторонних. Чувствуя себя виноватой из-за всего сказанного, она как следует, обдумывала можно ли теперь всё исправить. Да, её Михаэль не пощадил, но ведь подопечную свою он действительно любит. Никогда прежде Мария ещё не видела в своём фамильяре столько искренней заботы, сколько за столь недолгое время демон проявил к этой девушке. Ненадолго освободившись от установленных обязанностей, она прибывала в кельи, ожидая возвращения Авроры, чтобы извиниться.

— Быстрей! Сюда! — раздался чей-то зов, после которого послышались торопливые шаги.

Понимая, что что-то не так, Мария тот час оставила свою комнату, уже через минуту оказалась в дверях одной из соседних келий. На полу сидела заплаканная девушка, держа в руках свою, перепачканную в кровь простыть. Истерично рыдая, она пыталась спрятать её от любопытных взглядов.

— Теперь это случилось с Валери, — заговорила одна из монахинь.

— Верно, а я ведь знала, что с ней со вчерашнего дня было неладное.

— Сама виновата, — начала другая, — видимо призвала его своими грешными мыслями, а теперь рыдает, изображая жертву.

— А ведь так и есть.

— А ну быстро разошлись! — скомандовала Аврора, пробираясь через собравшихся в дверях женщин. — Это вам не представление! Уходите! — отпихнув одну из них, чтобы закрыть дверь, она позволила Марии пройти вовнутрь.

— Что с тобой случи…

— Не надо, — не позволила Аврора задать вопрос, успокаивая девушку.

Было видно, что Валери на самом деле испуганна. Вот только стало ли причиной этому изнасилование или же то, что теперь та станет изгоем, было не понятно. Решив подождать с расспросами до того, как та успокоится, Мария начала тщательно осматривать её комнату. Внимательно окинув взглядом кровать, стол, комод, дверь, она снова вернулась к обесчещенной монахини.

— Ну как ты? — посмотрела в заплаканное лицо Аврора. — Можешь говорить?

— Д-да…

— Тебе нужно сейчас ответить на некоторые вопросы, прежде чем сюда придёт преподобная.

— Зачем?

— Чтобы такого не произошло с остальными. Ведь, если мы не сможем узнать все подробности, то и помочь им не сможем.

— Я…отвечу…

Кивнув, Аврора поднялась, позволяя Мария задать все необходимые вопросы.

— Когда это случилось?

— Около… получаса назад…

— А до этого он приходил?

— Нет.

— Как он оказался здесь? Не молчи, говорить при преподобной будет намного сложней, а она не оставит случившееся без внимания.

— Я понимаю,…понимаю,… он… появился у меня за спиной,… схватил и швырнул на кровать.… Я не видела его лица. Мне стало страшно, и я закрыла глаза, отбиваясь.… Хотела кричать, но мне накрыли рот рукой, и я не могла даже пискнуть…

— Что здесь происходит? — дверь распахнулась и на пороге появилась настоятельница вместе с благочинной и резничной. — Валери. Что с тобой случилось?

— Простите! Простите меня преподобная! — кинулась ей в ноги девушка. — Я не виновата! Прошу вас…умоляю,…простите!

— Так, — взглянула женщина на двух других девушек так, словно её совершенно не заботило то, что у неё в ногах задыхается человек, — А вы, что здесь делаете?

— Успокаивали Валери, — твердо ответила Аврора.

— Теперь, здесь мы, а вы, будьте любезны, идите к себе и прочтите библию с пятидесятой страницы и до семидесятой. В особенности место о кротости и благочестии. Иначе, кто знает, может в следующий раз, именно вы, окажетесь на её месте.

— Я…

— Как пожелаете преподобная, — повиновалась Мария, почтительно склонив голову перед пожилой настоятельницей. — Ваши слова воистину верны и наполнены непоколебимой заботой, как о нашей душе, так и о бренном теле.

— Вот и хорошо, что вы это понимаете.

Как не посмотри, но хладнокровия этой женщине было не занимать. Казалось, пожелай она, и одним только своим взглядом сможет заморозить Ад.

— Прошу дозволения покинуть Вас.

— Идите.

— Да что на тебя нашло?! — не выдержала Аврора, стоило им зайти в келью.

— Это на тебя что нашло? Защити ты её и тебя тут же обвинили бы в ереси, и Михаэль бы не помог.

— Да о чём ты говоришь? Какой ещё ереси? Неужели в том, что я защищу изнасилованную девушку, меня в этом обвинят?!

— Обвинят, — строго, но спокойно взглянула на неё Мария. — Потому что её слова — ложь.

— Что? Валери обманывает?

— Скорее, защищается.

— С чего ты это взяла?

— На что ты обратила внимание в тот самый момент, как только вошла в комнату?

— На Валери, конечно же, — пожала плечами Аврора, не понимая, к чему именно та ведёт.

— Вот именно. Мы все сначала смотрели именно на неё. А ведь, если не брать в расчёт её внешний вид, то следует отметить кое-что довольно важное. Если Валери сопротивлялась, вещи должны быть разбросаны. А они все лежат по своим местам. Сложно инсценировать изнасилование, если ты понятия не имеешь о том, каким оно должно быть.

— Но ведь это возможно, если он сразу бросил её на кровать, не позволив и дёрнуться.

— Верно, в таком случае посмотрим дальше: девушка не избита, не исцарапана, на ней нет ни синяков, ни ушибов. Руки ей никто не держал. Также она сказала, что всё случилось около получаса назад, верно?

— Да, около этого.

— Простыня в крови, но ведь если Валери говорила правду, и он уложил её на кровать в такое время, та, куда вернее, должна была остаться и на одежде, и на покрывале. К тому же за такой короткий период времени, не могла бы застыть. Валери держала простынь, касаясь руками её окровавленной части, но на коже от неё не осталось следов, да и ноги были абсолютно чистыми. Рубашка была задрана, но на бёдрах не было ни капли крови. Что свидетельствует лишь об одном — всё случилось ночью, на расстеленной кровати. Также, что не маловажно, изнасилованная девушка, не стала бы падать в ноги к настоятельнице, моля о пощаде. Причем, делая это так, словно то, что с ней случилось и в подметки не годиться тому, что может произойти. Она чувствовала во всём — свою собственную вину. Но, если тебя даже это не убеждает, ответь на вопрос: как он мог задрать на ней и котту, и хабит, если одной рукой держал её саму, а второй, закрывал рот. Варианты?

— То есть, — наконец-то успокоилась Аврора, начиная понимать, почему Мария не поверила словам Валери, — исходя из того, ты мне сейчас рассказала, Валери была с ним этой ночью добровольно?

— По крайней мере, всё именно об этом и свидетельствует. Инкубы не спят с женщинами против их воли. Думаю, он прежде уже приходил к ней, соблазнял, а уже потом овладел.

— Тогда, почему Валери просто-напросто этого не скрыла?

— Обычно инкубам нужны дети. Как ты думаешь, смогла бы она скрыть беременность? Вот и всё. Одно дело — признаться сразу, а другое — оправдываться спустя несколько месяцев, когда уже хорошее брюхо.

— Но, в таком случае, настоятельница с самого начала была права, и её слова не были запугиванием. Это создание на самом деле приходит лишь к тем, кто сам его призывает.

— Они его не призывали, — исправила её. — Он сам выбирает себе жертву и приходит к ней, проникая в самые потаённые уголки сознания. Видит её скрытое желание и воплощается в него, приобретает облик того, кого она любит и о ком мечтает. И несчастная уже не способна ему противостоять. Потому что никто из нас не способен противостоять своим желаниям, когда они наконец-то осуществляются. Похоже, что преподобная так же знает этот момент, потому-то и обвиняет девушек в том, что те не смогли устоять перед искушением. Вот только одно мне не даёт покоя — порез на её шее… — настороженно отметила Мария. — Он полностью выбивается из общей картины. Инкубы не ранят своих жертв, а ведут себя с ними предельно аккуратно и нежно, ведь в противном случае всё тот час может пойти не так, и испугать их любовницу.

— Тогда откуда он взялся? Может Валери сама поцарапалась, еще вчера, когда управлялась?

— Возможно, но в любом случае, если его нанёс он, то это свидетельствует о невероятном контроле. Причём о таком, что её чувство самосохранения не могло даже и «голоса» подать.

— И что теперь? Как вы сможете его остановить?

— Михаэль должен был почувствовать его этой ночью, вот только понятия не имею, почему этого не случилось. Обычно он чует нежить за несколько вёрст, а тут…

— А может этот инкуб обладает способностью скрывать себя от всех остальных?

— Не думаю что такое возможно, — тяжело вздохнула Мария, повернувшись к окну.

За дверью раздались шаги, заслышав которые, она быстро взяла Библию и, ухватив Аврору, опуская возле себя на колени, открыла на первом попавшемся разделе.

— И сказал Он, что сущее есть… Преподобная.

— Читаете? Это хорошо, — смерила их строгим взглядом. — Но будет гораздо лучше, если помимо чтения Святого Писания, вы еще и вознесёте молитву во имя сохранение веры. Возможно, тогда Господь вас и пощадит.

— Да, преподобная.

— Кажется, тебя зовут Марией, верно?

— Да, преподобная.

— Господин Ламье предупредил, что если ещё раз случится нечто подобное, то ему следует передать это через тебя. Поэтому, ты можешь на какое-то время освободиться от своих обязанностей и сходить к нему. Он сейчас в гостевом доме, что с северной стороны аббатства.

— Как скажете преподобная.

— А это ещё что?

— Цветы, — испуганно пробормотала Аврора.

— Я вижу, что цветы. Как называется то, что вы принесли их сюда, невзирая на то, что это запрещено?!

— Простите.

— Заслужите прощение, перемывая всю посуду после обеда.

Услышав об ожидающем её наказании, Мария лишь выдохнула. Спорить с настоятельницей — грех! Вернее строго-настрого запрещено. Спустившись по ступенькам на улицу, она поспешила к строению, отведенному специально для приезжих родственников.

Переступив порог, Мария оказалась в общей комнате, что служила трапезной. На столе стоял небольшой кувшин с яблочным морсом. Не в состоянии сдерживаться, она стала искать кружку, но свободной нигде не было. Бросив, по-детски, расстроенный взгляд на желанный кувшин, она издала тонкий жалостный звук, напоминающий скул щенка.

— Решили навестить меня? — неожиданно протянул Михаэль кружку, в которую сразу же упёрся её взгляд.

— Мечтать не вредно, господин Ламье.

— Какая ядовитая, — притворно оскорбился сев напротив. — Своими словами вы раните меня в самое сердце.

— Что ж, надеюсь, это тебя убьёт.

— Шах и мат, Мария.

— У тебя кровь, — указала на несколько засохших капель на чёрной рубашке.

— Видимо попала, когда я помогал зарезать курицу.

— Почему ты ничего мне не сказал?

— О чём? — усмехнулся, наблюдая за тем, как аппетитно Мария потягивает морс. — Что помогаю монахиням?

— Нет, о том, что этой ночью инкуб снова приходил к одной из них.

— Это невозможно. Я никого не почувствовал.

— Вот только это не способно изменить того маленького факта, что очередная монахиня оказалась обесчещенной.

— Вы в этом уверены? — на этот раз Михаэль приобрел настоящую серьёзность.

— Более чем. Изнасилования, о котором она утверждает, не было, но во всём остальном я не сомневаюсь, девушка, явно, переспала с ним. Видел бы ты, как она испугалась, когда к ней вошла настоятельница. В подобном случае, куда легче смолчать о случившемся, нежили инсценировать.

— С этим я соглашусь. А вот с остальным — задумчиво отвернулся к окну, — нет.

— То есть, ты однозначно уверен в том, что это не мог быть демон.

— Абсолютно.

— Но почему? Сам же говорил, что есть около сотни тех — кто способен скрывать своё присутствие от остальных.

— Конечно, есть. Но это уже сильнейшие из нас, а такие, не стали бы заниматься подобной ерундой. Разве только…

— Что? — заметила Мария появившееся на его лице напряжение.

— Есть один трюк, но не думаю, что тут найдётся хоть кто-то, кто бы на самом деле мог проделать нечто подобное.

— Какая разница, если такой есть, значит и этот вариант следует взять в расчёт.

— Ни к чему, — встав, Михаэль подошел к двери, остановившись под наличником.

— Ты так в этом уверен, что и проверять не станешь?

— Да. Я утверждаю это лишь по одной причине, что после подобного призыва, демоны становятся абсолютными марионетками. А таковых можно почуять, будь они даже из самых высших чинов.

— Ну, так что же это?! Хватит уже тянуть! Говори!

— Существует способ полного подчинения воли демона, но такие обычно не живут долго. Не отдавая себе отчета в происходящем, фактически, лишившись воли — они очень быстро лишаются и своих сил, и своей жизни. Но чтобы осуществить подобный ритуал, необходимо обладать вполне внушительно силой. Так что, как не посмотри, но проделать такой труд только для того чтобы обратить демона в инкуба… Ерунда полнейшая! Потому-то я и думаю, что в данном случае всё куда проще.

— Поделись, будь добр.

— Это человек.

— Человек? — удивлённо подняла брови. — Нелепость какая-то.

— Почему же? Вполне разумное объяснение.

— Это для кого же? Единственный мужчина, живущий на территории монастыря — старик Бернард. Других здесь нет.

Но, даже понимая, возможную, не правдоподобность подобного варианты, Мария не могла полностью его отбросить. На своём собственном примере уже не единожды убедившись, что возможны и куда более нереальные вещи.

— А что, если есть? — недовольно выстукивал пальцем по столу Михаэль, не обращая внимания на Марию. — Что если какой-нибудь прохвост пробрался, сюда начав оказывать девушкам услуги подобного рода. А монахини, уже в свою очередь, сочинили историю про демона.

— Возможно, конечно, но подобное — слишком сложно для них. Не думаю, что их плотские желания могли подтолкнуть к тому, чтобы ради одной ночи пожертвовать всем, что у них есть. Куда более вероятно, что ты просто не смог почувствовать демона, что и стало причиной подобного.

— Ещё раз повторяю: здесь, со вчерашнего вечера не было ни одного демона кроме меня.

— Так может это ты?

— Очень смешно, — саркастично вздернул бровь. — Считаете, что я страдаю подобными слабостями?

— Кто знает, — насмешливо распела, поднимаясь со своего места. — В любом случае, нам нужно определить, кто стоит за всем этим. Поэтому, хотя бы, сегодня ночью, попытайся никого не упустить из виду. Наблюдай за аббатством снаружи, а я пройдусь по нему изнутри. Ведь если на этот раз, мы снова не сможем ничего предпринять… — не став договаривать, она знала, что он и так уже всё понял.

— Как пожелаете.

Покидая Михаэля, она пошла обратно. В кельи её ждала Аврора и, не смотря на то, что они уже, как прежде, могли говорить друг с другом, Мария всё же чувствовала некое напряжение между ними. Отчётливо понимая, что причиной подобного стал её фамильяр, которому до беспамятства была благодарна эта девушка, Марии очень хотелось всё исправить. Глупо получалось. Безумно глупо…

Сказать, что она её понимает? От этого Марии стало не по себе. Да что она вообще может в этом понимать? Она-то ведь, не страдает подобной чепухой. Хорошо ещё, что Аврора в него не влюблена, а то от этой новости Мария вообще земли лишилась. Запретная любовь подобного рода была для неё совершенно неприемлемой.

Стараясь придумать что-нибудь более уместное, она отвлеклась, чувствуя странное ощущение на ноге. Остановившись, чуть приподняв низ всех трёх юбок, Мария поняла, что это всё из-за спавшего с ноги шосса. Подойдя и закинув ногу поверх перевёрнутой бочки, стала натягивать его на прежнее место. Справившись с ним, даже не успев поправить юбку, почувствовала, что за ней наблюдают. Глаза встретись с взглядом старика Бернарда. От неожиданности, Марию пробило дрожью, она не могла сделать и шага, продолжая смотреть на пристально наблюдающего за ней сторожа. Прошло около десяти секунд и он, ничуть не переменившись в лице, отвернулся, уходя прочь, словно ничего и не случилось.

Как только старик скрылся из виду, Мария ускорила шаг до бега, путаясь в подолах длинных юбок. Пробежав мимо нескольких монахинь, не обращая внимания на их замечания она, быстро поднялась по ступенькам. Пролетев по длинному однообразному коридору, в котором каждая следующая дверь напоминала предыдущую, девушка вбежала в отведённую ей келью.

— Мария, ты что? Что случилось?

Ощущая мерзкие прикосновения у себя под кожей, она улыбалась не в состоянии заговорить. Эти странные блеклые глаза, с которыми ей не повезло повстречаться, сейчас заполонили всё её сознание. Казалось, что на какое-то мгновение, она полностью оказалась в их власти. Внутри появилось страшное чувство безысходности, которое Мария когда-то так сильно возненавидела. И сейчас вся эта мерзость вновь пробудилась в ней, не позволяя мыслить здраво. Словно окунутая в грязь, она испытывала до безумия омерзительное чувство.

— Ну же, ответь мне.

— Нет, ничего, — потёрла предплечья, разгоняя кровь. — Я чуть расстроенная из-за того, что Михаэль ничего не смог узнать о том, кто к ним приходит. Вот и всё.

— Ты уверена? — не поверила, наблюдая, за тем как Мария присаживается на кровать.

— Конечно. Не волнуйся, со мной всё хорошо.

Наступила тишина, она сидела, смотря в окно, обдумывая слова и предположения своего фамильяра. Его предположения на счёт того, кто же может быть в этом аббатстве, не могли не заставить задуматься.

— Прости меня за то, что случилось утром.

— Что? — непонимающе взглянула Аврору.

— Я ведь не знала, что у вас с Михаэлем всё настолько иначе. Не знала о том, что ты должна пойти на подобные ужасы, чтобы…

— Ничего. Ты не виновата в том, что так о нём думаешь, и не виновата в том, что так воспринимаешь. Если честно, то никто ни в чём не виноват ни ты, ни он. У вас с Михаэлем своя жизнь, и она отличается от нашей, именно из-за этого я не злюсь на тебя.

— Но ведь…

— В данному случае, именно мне нужно просить прощения. Не стоило, так жестко, о нёт отзываться. Я наложила нас наши с ним отношения. А это было очень глупо. Прости меня.

— Мария… — внезапно замолчала Аврора, взявшись за лоб рукой.

Всё вокруг закружилось и чтобы устоять на ногах, она ухватилась за край стола. Словно вспышка, перед ней появилась неразборчивая картинка, после чего ещё одна и ещё. Они возникали, словно удары молнии, быстро проносясь, то ли перед глазами, то ли в сознании. Какие-то фрагменты комнаты… тревожно блуждающее пламя свечи…

— Аврора, что случилось? Аврора, — звучало как-то, не по-настоящему, доносясь глухими отголосками откуда-то издалека…

— Я…

— Будь со мной! Аврора, милая, будь со мной! — поддерживая, Мария тряхнула её, приводя в чувства. — Слышишь? Ты слышишь меня?

Ничего не ответив, она лишь судорожно кивнула. Образы не оставляли её, продолжая вырисовываться всё в более чёткую картину. В играющем пламени хрупкой свечи женская рука, скользила по мужской спине. Скомканное покрывало обнажало бедро. Мужские губы ласкали шею,… медленно скользя к плечу. Аврору кинуло в жар, словно это всё происходило с ней самой. Дыхание участилось,… и она уже не могла этого выносить.… В голове гудело, как будто колоколом било в висок.

— Милая, очнись, милая, — пошлёпала её Мария по щекам.

— Воды. Дай мне воды, — постепенно приходила в себя Аврора.

— Вот, держи.

Опустошив полную кружку, она попросила ещё, выпив с такой же неодолимой жаждой. Отдышавшись, ощущая отступление боли и едкой тошноты, девушка поняла, что сидит на полу. Вытерев пот с лица, Аврора наконец-то взглянула во взволнованное лицо Марии.

— Как ты? Что случилось?

— Голова закружилась, необходимо поесть и всё пройдёт.

— Чепуха! Такое не возможно от простого недоедания. Тебе нужен доктор.

— Нет! Мне никто не нужен! Всё хорошо! Прошу, Мария!

— Но почему? — её отрицательный возглас не мог не взбудоражить.

— Не хочу, чтобы обо мне беспокоились из-за подобной ерунды.

— Это не ерунда, я сейчас же пойду за тем, кто сможет тебе помочь.

— Умоляю, ненужно! — потянулась, ухватив Марию за руку. — Если ты сейчас это сделаешь, то все подумают, что со мной что-то не так и другие девушки окажутся без должного внимания! А если об этом и Михаэль узнает, то начнёт переживать из-за самой настоящей чепухи. Прошу тебя, ненужно ничего предпринимать.

— А если это на самом деле что-то серьёзное? Будет плохо, если тебе станет хуже.

— Не волнуйся. Пожалуйста, не волнуйся так за меня.

— Хорошо, но только на этот раз. Если подобное повториться, я не стану тебя ни слушать, ни спрашивать, и сразу же обращусь за помощью.

— Согласна.

Колокол вновь подал свой тяжелый голос, оповещая всех о наступающей службе. Собравшись у алтаря, монахини погрузились в полуденную службу. Хор звонко пел, свечи тревожно горели, а не стихаемые молитвы доносились до Марии из всех уголков храма. Причем, как отметила сама девушка, несмотря на то, сколько человек на это время находилось в храме, все слова шли в один сплошной унисон. Никто не выбивался, ни спешил, ни отставал. И этот странный, пугающий голос, поглощал все остальные, становился необычайно мощным, огромным и не преодолимым потоком, что бил сильными волнами о высокие стены храма. Разливался по его каменному полу, доставал до самого потолка, словно пойманный и заключённый в клетку зверь желающий умчаться прочь, увлекая их следом за собой.

Всё казалось таким созвучным, словно было одним сплошным организмом, думающим об одном и том же. И, несмотря на большое количество голосов, они все, неустанно, произносили слово в слово. И от осознания всего этого Марии, порой хотелось истерично смеяться, а порой впасть в какой-то необъяснимый ужас и панику, словно именно её, и пытались заговорить своими мольбами все эти женщины. Но одно она всё же должна была признать со всей искренностью — порой это невероятное звучание становилось воистину прекрасным. Звонкое, мелодичное, нежное пение переплеталось, становясь сладким нектаром для её разума.

Покончив со службой, когда хор пропел последние строки, монахини перекрестившись, встали и пошли на приготовленный им обед. Ели они в полной тишине, не переговариваясь друг с другом, и от этой огромной разнице между звуковыми переливами и полным молчанием, у Марии звенело в ушах. Спокойно поедая кашу, очень похожую на ту, которую она пробовала в самое первое утро в соборе Шартра, не могла перестать думать о происходящем. Понимая, что во всём и впрямь может быть виноват простой человек, ей становилось не по себе. Почему-то тот факт, что на подобные мерзости, в данном случае, пошел именно он, пугал её сильнее нежити.

Наблюдая за сидящей, напротив, от неё Марией, Аврора никак не могла выкинуть из головы слова девушки о своём попечители. Не зная, что думать, ведь по всем правилам она, конечно же, должна стать именно на сторону Марии, признав, что та имеет полное право относиться к нему именно так, как сама посчитает нужным. Но от этого Авроре становилось только досадней прежнего. Не хотелось, чтобы мужчину, которого она любит — принимали за чудовище. К тому же при всём том, что он, на самом деле, таковым не является.

Проглотив кашу, Аврора почувствовала, что ей снова становиться дурно. Начало тошнить и показалось, что она сейчас вырвет. Голова потяжелела, и захотелось прилечь. Кинув взгляд на, полностью, увлечённую своими мыслями Марию, девушка неторопливо привстала. Ускорив шаг, проходя мимо длинных столов, она завернула к кухне. Вовремя отставив посуду, Аврора свалилась с ног. На её лице выступил пот, а сама она побледневшая как труп, пылала огнём. Перестало хватать воздуха, из-за чего пришлось сорвать с себя головной убор, но жар не отпускал, а горло продолжало сдавливать.

— Нет… — понимая, что теряет сознание, Аврора безуспешно попыталась за что-либо ухватиться.

Тук. Тук. Внезапно в темноте, в ритм её сердцебиения, где-то вдали начала появляться крохотная вспышка света.

Тук. Увеличившись лишь на какое-то мгновение, она снова сжалась.

Тук. Всё повторилось сначала. Этот странный, до невыносимой белизны, свет медленно приближался к ней, ослепляя каждый раз, как только раздавался стук…

Тук…тук…тук… Тук. Тук. Тук. Тук! Тук! — стал нестерпимо учащаться, заставляя этот адский свет вспыхивать всё чаще и чаще.

Не в силах его выносить Аврора была готова закричать в любое мгновение. От чего вспышка резко уменьшилась до, совсем крошечного, огонька. Тут же вспыхнув с такой ужасающей силой, что моментально заполнила собою всё безграничное пространство её сознания.

Сильный удар оттолкнул Аврору на что-то твёрдое. Наступила тьма и тишина.… Решив, что всё закончилось, она стала открывать глаза, с ужасом понимая, что на самой деле, всё только начинается…

Треск свечи… Пламя тревожно качнулось, освещая часть комнаты. На стенах заиграли медные переливы,… неторопливо лаская полуобнаженные тела лежащих в постели, любовников.… Приподнявшись, девушка оказавшись сверху. Пламя свечи извернулось и упало к ней на лицо, освещая раннее скрывавшееся под маской мрака. От увиденного, у Авроры перехватило дыхание. Ведь незнакомкой оказалась Валери! В одно и то же мгновение Аврора и наблюдала за всем происходящим со стороны и испытывала на себе самой все эти искушающие, плотские ласки.

— Ты моя… — пробежало обжигающим дыханием по шее Авроры, принуждая беспомощно задрожать от нахлынувшего возбуждения.

— Твоя,… только твоя… — тут же прошептала Валери, впиваясь в него поцелуем.

— Докажи, — потребовал неизвестный.

И она, ни секунды не раздумывая, потянулась за кинжалом, поднося к своему горлу:

— Я убью себя, если ты этого пожелаешь… Ты — мой Бог…

Аврора увидела лица мужчины, но каким-то странным образом ощущала, как от услышанного, его губы растянулись в самодовольной ухмылке. Он тут же потянулся к своей любовнице, сжимая кинжал, не позволяя убрать от себя.

— Так убей.

Алая струя медленно потекла по ключице, а лезвие продолжало врезаться в кожу. Но, не смотря на ясно испытываемую боль как лицо Валери, так и оказавшейся на её месте Авроры, оставалось совершенно безразличным к происходящему.

— Довольно, — откинул кинжал, который тут же жадно поглотила тьма.

— Я твоя.… Твоя!

— Я знаю, — взявшись за её талию, мужчина тут же ловко уложил Аврору в постель, склонившись на ней, словно хищник над добычей.

И в этот момент ей стало не по себе.… Каждое его прикосновение,… каждый томительно-сладкий поцелуй, отзывались мучительной болью в теле. Она желала и хотела. Сходила с ума от всей той ужасающей похоти, что так умело, побуждал в ней её любовник. Низ живота стянуло в тугой ком возбуждения. Чудовищной, животной жажды слиться воедино со своим ненасытным партнёром.

— Возьми меня… — прохрипела, отдавая себя в его полную и абсолютную власть.

«Нет! — тут же мысленно простонала от отчаяния, понимая, что теряет контроль. — Помоги мне. Господи, прошу, помоги мне, — без остановки повторяла. — Прошу, забери меня отсюда, спаси меня!» — желание стало отступать, но лишившись под собой опоры, Аврора начала падать.

Резко открыв глаза, пытаясь осмотреться, куда она так стремительно летит, девушка пришла в себя. Голова уже не болела, и её перестало тошнить. Дотронувшись до щеки, она убедилась, что все происходит на самом деле. Послышались шаги идущих монахинь, заставившие её резко вскочить на ноги.

— Вот, это наша кухня, сюда нужно будет снести всю посуду, — объяснила одна из монахинь Марии. — Аврора, — удивилась женщина, — хорошо, что ты уже здесь. Покажи сестре, что к чему, и преступайте к исполнению своего наказания.

Дождавшись, когда последняя монахиня поест и уйдёт, они начали собирать посуду, занося на кухню.

— Совсем этого не понимаю, — жалостно пролепетала Мария, чувствуя как от одного только вида тарелок, начинает болезненно сводить пальцы. — Дали несколько ложек каши, а посуды перемывать столько…!

— Какая разница сколько еды было в тарелке, она всё равно грязная и должна быть помыта.

— Да, но в том случае, мне не было бы так обидно.

Ничего не ответив, Аврора хихикнула, наполняя деревянную лохань холодной водой:

— Прости.

— За что? — удивлённо взглянула на неё Мария.

— Это ведь всё из-за меня. Если бы не мои цветы.

— С ума сошла? — засмеялась, наблюдая за тем, как при каждом своём слове, Аврора всё больше и больше становилась похожа на провинившегося ребёнка. — Твои цветы стоили того чтобы оказаться здесь. Поэтому ни за что не жалей о случившемся. Поняла?

— Угу.

Не в состоянии больше проронить и слова, Аврора старательно вымывала посуду, пытаясь отогнать от себя желание начать тему, которая наверняка бы разрушила ту мягкую атмосферу покоя, которая с таким трудом смогла прорости между ней и Марией. Но так и не смогла сдержаться.

— Я знаю, ты просила больше не начинать разговор о Михаэле, но позволь мне кое-что тебе рассказать. Около семи лет назад, он, так же как и сейчас, находился на службе у очередного своего контрактора. И не простого человека, а рыцаря Святого Оккультного Ордена.

От услышанного у Марии практически отвисла челюсть. С одной стороны рассказ Авроры раскрыл секрет, откуда у её фамильяра оказалась печатка ордена. А с другой, ошарашило тем, что за помощью к демону обратился тот, кто служил церкви.

— Вот только, все его приказы совершенно не соответствовали должному статусу. Он так сильно боялся потерять всё, чего сумел достичь с помощью Михаэля, что моего попечителю было приказано совершить много ужасных поступков ради того чтобы он и дальше мог занимать своё положение. Ведь ты и сама знаешь, что демон не способен разорвать договор заверенный кровью и нерушимой клятвой. Но однажды, случилось то, что смогло его освободить. Этот мужчина, нарушил одно из установленных условий. Правда какое, я до сих пор не знаю, Михаэль отказывается мне его озвучивать. Но, я в любом случае, очень рада, что так случилось. После этого, Михаэль поклялся, что впредь будет куда тщательней выбирать себе контрактора, и не думай, что этим я пытаюсь его оправдать. Просто подумала, что ты должна знать некоторые фрагменты его прошлого, чтобы понять природу определённых поступков.

— Ты права, — устало потерла глаза Мария. — Но даже это не изменит того что меня ждёт. Проклятье! От всего этого меня разрывает на части. С одной стороны смерть за исполнение желания. А с другой — жизнь с постоянным чувством вины, и я не хочу думать о том, каков мой палач. Не хочу слышать о его благородстве, не хочу знать о нём ничего хорошего. Ведь, каким бы он ни был для других, мне несёт только смерть.

— Прости, я такая дура! Не нужно было….

— Ты невиновата Аврора, и не стоит так себя корить. Просто попытайся больше никогда не поднимать эту тему. Хорошо?

— Обещаю.

— Мария? — появилась пожилая монахиня.

— Да, это я.

— Пойдём со мной, сейчас твоя помощь понадобится в саду.

— Но я ещё не домыла посуду.

— Ничего страшного, — бесчувственно проговаривала женщина каждое своё слово, — Аврора домоет.

— Справишься без меня? — повернулась Мария к девушке, меньше всего на свете желая оставлять её один на один с целой горой посуды.

— Конечно. Не переживай, мне всего-то осталось вытереть десяток тарелок и я подойду.

— Хорошо.

Оставшись одна, Аврора что-то радостно напевала себе под нос. Наконец-то им с Марией удалось найти общий язык. Эта странная девушка оказалась намного приятней, чем ей прежде показалось. Немного хмурая и отчужденная, она всё же была довольно приятной. Аврора чувствовала, как внутри Марии что-то сломано и это что-то — не позволяет ей вернуться в прежнее русло. Казалось, что она абсолютно лишилась смысла жить. Кто-то безжалостно вырвал из неё всю веру в будущее, украл жизнь, превратив в Ад на земле. Мария убивает нежить, убивает людей, и самое печальное то, что Аврора явно видела то, как невыносимо та ненавидит себя за это. Ненавидит за то, что перестаёт чувствовать, хоть что-нибудь когда убивает их. Ненавидит себя из-за страха, что контракт с Михаэлем уничтожает в ней всё человеческое.

Грохот от выскользнувшей из руки тарелки, раздался, словно из глубокого колодца. Опустив глаза, не осознавая, что происходит, Аврора не смогла удержаться на ногах. По коже пробежал мороз, заставляя её онеметь. Ощутив страшную панику и ничего кроме неё, девушка попыталась сделать шаг, но перед глазами вновь всё завертелось. Предметы стали расплываться, теряя свою обычную форму.

Чёрная вспышка ослепила её, но сознание «вернулось» обратно в кухню. За ней последовала ещё одна. Они участилась, стали более продолжительными. Отчётливыми. Аврора вновь оказалась всё в той же комнате, что и в предыдущих видениях. Испытывая пожирающее разум, отчаяние, хотелось убежать, но ноги приросли к полу и на этот раз, всё казалось куда опасней прежнего. Показалось, что сейчас её уже так просто не отпустят и заставят смотреть всё до конца.

Закрыв глаза, Аврора попыталась прогнать его прочь, но видение, словно «зная» что та делает, резким ударом проникло в её разум. Закрывала ли девушка глаза или держала раскрытыми, от этого картинка всё равно никуда не исчезала. Всё на том же столе стояла всё та же горящая свеча и, всё тоже, беспокойное пламя, играло медными переливами на стенах. Видение немного плыло, словно Аврора смотрела на происходящее из лодки, идущей по мягким волнам. Воздух стал очень тяжелым,… горячим и вязким.… Всё вокруг казалось каким-то прерывистым и ненастоящим. Порой определенные моменты переходили в следующие так неожиданно и резко, словно из этого видения были вырезаны маленькие кусочки. Всё та же комната. Кровать и эти двое. До сих пор, девушке никак ни удавалось разглядеть их лиц. Она видела лишь то, что ей позволялось увидеть и не больше.

— А-а… — прозвучал несдержанный, женский стон из темноты, медленно окрашивая утонувшую во мраке комнату.

Повернувшись, девушка увидела в постепенно рассевающейся тьме два силуэта. Свеча вспыхнула словно заколдованная. С треском и шипением зажженной серы, её пламя метнулось в сторону, падая медными переливами на лежащую в кровати пару. По телу Авроры пробежал озноб, ей хотелось отвернуться, хотелось проснуться, но она не могла.… Сжавшись, подтянув согнутые ноги, девушка старалась отогнать прочь все те ощущения, что играли с её кожей обжигающими прикосновениями…

Она ничего не видела, но уши её наполняли мириады звуков, теперь всё стало слышаться намного отчётливей и громче… Шорох простыней… то, как он гладит её кожу,… как томительно долго целует,… убирает ей с лица светлые волосы… и как она стонет.… Стонет снова… и снова.… И её стон постепенно превращается в музыку, что бесконечно блуждает по комнате, отражаясь от стен. И стоило Авроре снова раскрыть глаза, как она снова оказалась на месте постанывающей девушки. Тело содрогнулось, и сердце жадно забилось, отвечая на его прикосновения. По коже пробежала дрожь, желая расслабиться и поддаться, перестать сопротивляться… начать плыть по тому опасному течению, что настойчиво манило её за собой.

Понимая, что ещё немного, и она уже не сможет ему сопротивляться, Аврора заёрзала ногами в последней попытке убежать от этой сладостно-отвратительной пытки. Стало обидно и страшно, словно весь белый свет медленно разрушается. Захотелось рыдать! Кричать! Делать хоть что-нибудь! Но у неё ни хватало на это сил. Раскрыв глаза в последней попытке увидеть лицо своего насильника, но густой мрак не позволил ей этого. Словно ослепшая, она могла видеть всё кроме его лица. Нос, глаза, губы — всё было скрыто под непроглядной тьмой.

Не в силах ему сопротивляться, несчастная беспомощно наблюдала за тем, как её любовник слегка привстал, снимая с себя рубашку. Горячая рука скользнула по плечу вниз, оголяя грудь, от чего Аврора невольно вскрикнула и тут же задохнулась, ощущая у себя во рту мужской язык. Задыхаясь от страха и стремительно зарождающегося возбуждения, девушка поняла, что оказывается на грани потери сознания. Ещё немного. Ещё чуть-чуть и она забудется, предоставляя своё тело в его полное распоряжение. Всё её естество жаждало только одного — бежать! Прекрасно осознавая, что ещё немного, и она окажется по-настоящему изнасилованной. И это насилие затронет не только её тело, оно и разум,… сердце… и душу…

— Очнись, Аврора!

Белая пелена, обволакивающая её ослеплённые глаза, начала спадать, и девушка наконец-то смогла увидеть перед собой Михаэля. Встревоженный, сидя на полу, он держал её в своих теплых руках. На какое-то мгновение, его лицо показалось Авроре совсем чужим, принадлежащим кому-то абсолютно постороннему. Незнакомцу, с красивыми карими глазами. Смотря на него ничего не выражающим взглядом, девушка неторопливо потянулась рукой, пытаясь удостовериться, что всё это происходит на самом деле. Проведя пальчиками от щеки до подбородка, она на секундочку замерла.

Михаэль почувствовал, как в этот же момент Аврору слегка передернуло, после чего её помутневшие глаза постепенно начали расширяться, приобретая прежние краски. Взбудоражившись от происходящего, она сжалась и задрожала.

— Тише, — приказал своим гипнотическим голосом, сбрасывая с пылающего тела последние отголоски чужих прикосновений.

Чувствуя, как Михаэль подтянул её к себе, заключая в спасительные объятья. Аврора ощутила, как приятный аромат этого мужчины заполонил весь её мир и всю её душу. Не в силах отодвинуться от своего попечителя, да и, не испытывая никакого желания этого делать, она постепенно затихла.

Понимая, что Аврора уснула, Михаэль аккуратно взял её на руки, понеся в келью. Его подопечная всегда была очень хрупкой и нежной девочкой, но сейчас, показалась ему невероятно маленькой, просто крохотной птичкой. Изящное тело податливо лежало в его руках, а золотые волосы волшебным водопадом, прятали под своим покровом его руку. Заплаканное лицо Авроры, было таким милым. Раскрасневшаяся, с длинными ресницами и пухлыми губами, она напоминала ему прекрасного, маленького ангела.

Не обращая ни малейшего внимания, на непонимающие и осуждающие взгляды, Михаэль занёс свою подопечную в келью. Точно зная, где сейчас находится его хозяйка, Михаэль направился прямиком к ней. Застав Марию в саду, стоящей под сливовым деревом, он не спешил подходить.

— Вы знали, о том, что происходит с Авророй?

— Нет, — дёрнулась от неожиданного вопроса, даже не заметив, что уже не одна. — А что с ней?

— Лишилась сознания, — недовольно сложил руки на груди, впиваясь взглядом в красные яблоки. — Эта тварь начала проникать ей в голову. На этот раз я успел прекратить его отвратительное ведение до того, как оно смогло бы проникнуть глубже. Но что будет дальше, зависит только от того, насколько быстро мы сможем покончить с этим демоном.

— Проклятье! Я знала, что с твоей подопечной что-то не так, но она уверила меня, что это всего лишь от усталости.

— Я встречался сегодня с пострадавшими девушками. Настоятельница позволила мне поговорить с ними по поводу случившегося. Должен отметить, что они совсем не настроены на разговор. Все трое сначала молчали, а потом понемногу стали отвечать на некоторые вопросы. Но ничего толкового, никакой конкретики. Одни только общие фразы. В принципе, как и всегда.

— Что и неудивительно, стоит взять во внимание природу инкубов с их способностью воздействовать на женский разум, но ты ведь и сам это знаешь.

— Знаю, вот только, — неуверенно помедлил, потянувшись за красивым алым яблоком, — на этот раз всё выглядит иначе и они не кажутся одурманенными. Вполне вменяемые девушки полностью отдавали себе отчет в происходящем. Но при этом их одержимость нашим неизвестным в некотором роде, даже превышает обычное поведение одурманенных женщин. И… есть ещё кое-что, что не даёт мне покоя.

— И что же это, что ещё ты смог выяснить?

— Сложно сказать, — признался, крутя в руке спелый плод. — С одной стороны вы были правы и это, не мог быть человек. Для него провернуть подобное оказалось бы крайне сложно. Проникать на территорию монастыря не заметно для всех — это ещё полбеды, а вот скрыться от нас с вами, да ещё и не насиловать этих девочек, а спать с ними по согласию — совсем другое. К тому же, как я и предполагал — они на самом деле беременные. Но, куда серьёзней то, что свидетельствует и об обратной стороне происходящего. Ведь, несмотря на их беременность, скорость развития плода слишком, медленная, что отнюдь не присуще демонической крови. К тому же, приходящий к ним мужчина, не использовал их воспоминания и не приобретал желаемый облик. Все трое говорят о нём, как об одной, конкретной личность, а это может свидетельствовать лишь о…

— О том, что инкуб способен на подобное только тогда, когда жертва влюблена непосредственно в него. Но для этого тот должен был, приходит к ним и раньше. Задолго до того как всё это началось.

— Именно, — Михаэль так сильно сжал яблоко, что оно раскрошилось, пуская сладкий сок по его пальцам. — Поэтому я и не знаю, что думать по поводу происходящего с Авророй. Здесь начался настоящий хаос, что постепенно способен добраться и до неё, а я не знаю в чём дело, а потому и не могу ничего предпринять. Ничего.

— Не спеши с выводами, — вытянула из рукава платок, вытирая его влажную руку. Делая это скорее инстинктивно, нежили осознано. — Если за неё на самом деле взялся наш дружок то, как долго, по-твоему, он уже её испытывает?

— Не могу сказать. Всё зависит от того что именно она видит и как с этим справляется.

— Тогда, ещё не всё потеряно. Аврора достаточно спокойна и не похоже на то, что видения начались давно. К тому же, для того, чтобы переспать с ней, он должен показаться.

— Самое важное упущение в том, что мы не знаем их содержания и интенсивности, а потому и не можем точно определить, когда тот начнёт действовать. Может сегодня, может и завтра или же вообще через несколько дней.

— Да уж, — расстроено выдохнула, понимая, что им с Михаэлем снова выпало разгадывать очередную загадку. — Жаль, что Орин не увидела, что именно за змей к ней ползет. В любом случае, я всю ночь буду рядом с Авророй и смогу её защитить.

— И ещё одно, что не даёт мне покоя, — отвернулся от Марии. — Почему я до сих пор никак не могу почувствовать этого подонка?

— А если всё дело в том, что мы снова неправильно рассматриваем происходящее. Давай разделим все случаи по возможным вариантам и уже из них выберем самый подходящий.

— Думаю можно попробовать.

— Например, так: рассмотрим присутствие двух вместо одного. Ведь ты мог оказаться вполне прав. Что если до этого, дело было в человеке, в таком мужчине от которого эти трое не смогли устоять, а настоящий инкуб появиться только когда речь зайдёт об Авроре?

— Хотите сказать, что он появится лишь сейчас? — недоверчиво вздёрнул бровь, сдерживая улыбку.

— А что? Такое ведь вполне возможно. По крайней мере, эта версия идеально всё объясняет.

— Это действительно так. Что на счёт следующей.

— Ты только не смейся. Предположение, конечно, может прозвучать и глупо, но как вариант подойдёт.

— Да не медлите. Я выслушаю любую вашу версию.

— Хорошо. А что если он прячется под видом одной из монахинь? Тогда бы это объяснило тот факт что они видят одного и того же человека. В этом случае вполне понятно, почему ты его не ощущаешь. Он находился здесь задолго до нашего прибытия и вполне мог выкинуть что-нибудь, также как и последний жертвенник.

— Вот уж и не думал, что вы способны на подобные извращённые фантазии.

— Говорила же что прозвучит нелепо! — Михаэль не стал смеяться, но игривые огоньки в его глазах сказали сами за себя.

— Это совсем не так глупо как может показаться, — чистосердечно отметил, видя, что Мария на самом деле начинает куда лучше ориентироваться в подобных вопросах. — Варианты вполне приемлемы. Сегодня до рассвета думаю, что смогу разобраться с ними. А вы, подготовьте комнату Авроры к сегодняшней ночи, всё необходимое есть у вас в сумке. И если инкуб решит появиться, вы не впустите его внутрь. Я скажу настоятельнице, что моей подопечной стало нехорошо, и она не может посещать службу. Поэтому вам придётся постоянно быть с ней. Так вас не станут отвлекать на разную ерунду.

— А как же… — неуверенно взглянула на него Мария, прекрасно понимая, к чему приведёт подобный барьер. — Тебя устроит то, что в таком случае, и ты сам не сможешь в неё войти?

— Самое главное, так это то, что мы обезопасим Аврору, если я не смогу в неё войти, то и он тоже. Вот тогда-то я со всем и разберусь. К тому же я всё ещё полагаюсь на вас, госпожа.

— Как скажешь.

Вернувшись в их келью, она плотно закрыла дверь и, убедившись, что никто не войдёт, опустилась на пол у кровати. Вытащив сумку, потянулась к потайному отделу, перебирая странные предметы. Достав некоторые из них, гримуар и атам, Мария сняла головной убор и, тряхнув головой, стала всё перебирать, выставляя по кругу. Раскрыв книгу на нужной странице, быстро пробежав по ней глазами, она взяла нож, разрезая воздух над ингредиентами.

— Sum сhain totus everto ampersand adversum. Secundum nor', oriens ampersand occident! Sun сhain totus peius — habitus. Ampersand talis, quisnam directus bate agin, quisnam gero is! Sun сhain totus. Ampersand signum volitional. Enceinte ampersand conservation violenter of him.

Покончив с защитным ритуалом, Мария отложила кинжал, начиная раскладывать заговоренные вещи по четырём сторонам света. Одну из деревянных шпилек, что были вырезаны из permanable, она вставила в щель оконной рамы, вторую в комод у стены. Следующую, переломала пополам, пряча за рамами по обе стороны двери. Затем, тихонько подошла к спящей девушке и осторожно вколола последнюю шпильку в балку за её кроватью. Стараясь обозначить середину комнаты, Мария вылила масло в расщелину пола, засыпав солью. Всё было готово. Комната стала полностью заперта для любой нежити. Теперь никто из демонов не мог в неё пройти, по крайней мери пока не испарится масло.

Аврора спала, не просыпаясь уже около трёх часов, и солнце к этому времени стало плавно клониться к горизонту. До сих пор ничего не происходило, но Мария, за всё это время, лишь дважды покинула комнату. После разговора её фамильяра с настоятельницей, женщина отдала распоряжение ни в коем случае не беспокоить их с Марией. Не считая того случая, когда одна из монахинь принесла в келью две миски гороховой похлёбки, больше никто не входил. Отставив небольшую порцию Авроры, Мария, по-настоящему проголодавшись, стала старательно наслаждаться горячим, но постным супом. И тут, держа ложку во рту, обратила внимание на её состав: горох, соль и вода. Обычная вода, а ведь и утренняя каша была сварена так же.

Отметив про себя этот маленькую деталь, под появившееся внутри противоречивое чувство, она доела похлебку, заедая ржаным хлебом. Поставив на стол, пустую миску, Мария поняла, почему вся еда здесь кажется такой вкусной. Если не есть с самого рассвета и до полудня, а потом поклевать птичью порцию каши, оставшись после этого голодной до самого вечера, этот не сытный суп с кислым хлебом, казались просто сказкой.

За окном раздавались колокольные удары, каждый раз оповещая о чём-то новом. В остальном же всё казалось вполне привычным, но девушка прекрасно понимала, что это ощущение спокойствия, было лишь иллюзией. Если ничего не происходит днём, то это ещё не значит, что ночью будет также спокойно. Демон может появиться, как только потемнеет и тот факт, что Аврора в комнате не одна — его не остановит. Он начнёт пробиваться сюда и, как только это случится, появится Михаэль.

Чтобы не оставаться во мраке, Мария зажгла свечу и, не успела вернуться на место, как услышала тревожные стоны. Присев около Авроры она попыталась разбудить девушку, но та продолжала прибывать в своём сновидении, словно в запертой клетке. Аврора пылала, на лице выступил пот, хрупкое тело затрясло в ознобе, а дыхание стало прерывистым и не полным.

Снился ей длинный коридор, по обе стороны которого висели красивые подсвечники, освещая каменные стены золотым заревом. Она видела, как по нему бежит чей-то женский силуэт. И, несмотря на то, что Аврора могла разглядеть лишь её одну, но всем своим естеством чувствовала, что за ней следят и как бы она не старалась, не была способна скрыться от невидимого преследователя. От чего внутри зародилось чувство паники и безысходности.

Смотря на всё это со стороны, она, за своей же собственной спиной, услышала чьи-то быстрые, нагоняющие шаги. Её преследовали и, Аврора знала, что это преследование продолжится, даже если ей удастся оказаться на краю мира. Он ни за что не оставит эту девушку, не позволит уйти. Ноги начали уставать и тяжелеть, шаги замедлились до ходьбы, но та всё равно продолжала бороться. Задыхаясь, незнакомка начала придерживаться за стену, стремясь только вперёд. Туда, где её могло ждать невозможное спасение.

— Мишель, почему ты убегаешь?

Звук его голоса заставил испуганно содрогнуться, отозвавшись мурашками по коже. Девушка изо всех сил старалась не обращать внимания на то, что преследовавшему её мужчине, было вполне достаточно просто идти, чтобы не отставать ни на шаг. Сердце Авроры забилось с такой немыслимой силой, что она была готова потерять сознание, ощущая тошнотворное отвращение от происходящего с ней кошмара.

— Ненужно так стараться, я уже догнал тебя и ни за что не отпущу.

— Уходи. Я знаю — ты не настоящий, просто иллюзия, обман. Уходи!

— Неправда. Я настоящий. Ну же, посмотри на меня.

— Нет.

— Мишель… — настойчивая рука скользнула по её талии, заставив застыть, словно обращая в каменное изваяние. — Мишель… — прошептал, зарываясь лицом в её волосы. — Мишель… — провёл носом по шеё обжигая горячим дыханием. — Мишель… — прикоснулся губами.

— Оставь меня.… Отпусти…

— Нет, ты моя. Обещаю тебе, всегда быть рядом, так что не стоит сопротивляться. Ты ведь, в конечном счёте, всё равно будешь моей… — чувствуя, как Мишель пытается выскользнуть из его рук.

От этого её тело обмякло, и Аврора увидела, как Мишель оказалась в его объятиях. Чувству, как девушка подчинилась, Аврора испытала такую безысходность, словно сейчас и её саму лишают свободы. Всё пошло кругом, и Аврора тут же оказалась в его горячих объятиях, превращаясь в безвольную куклу, поддавшуюся на ласку своего хозяина.

— Вернись ко мне!

Громкий женский голос, зовущий из окружающих каменных стен, свечей и темноты, вырвал её из этого обезоруживающего видения, принуждая открыть глаза. Проснувшись, первым, что она увидела, стоящую над ней Марию. И лишь через минуту осознала, что у неё мокроё лицо, волосы и шея. Продолжая тревожно наблюдать за Авророй, Мария ждала от неё хоть какой-нибудь реакции, но девушка смотрела на неё совершенно опустошенным взглядом.

— Прости что облила, но по-другому у меня никак не получалось тебя разбудить.

— Прости меня! — неожиданно разрыдалась Аврора. — Прости! Прости!

От подобного, Мария оказалась, в куда большем недоумении нежили ещё секунду назад.

— Прости, что ничего вам не сказала! Прости, что обманула! Прости меня Мария! Прости!

— Не нужно, Аврора, не нужно, ты ни в чём не виновата, — быстро отставила кувшин, присаживаясь рядом с ней в абсолютно безрезультатной попытке успокоить.

— Нет, виновата! Виновата! Я обманула вас с Михаэлем, обманула! Сказала, что со мной всё хорошо, когда на самом деле.… Прости…

Мария ещё долго успокаивала её, обнимала, гладила по голове, а девушка всё плакала и плакала:

— Как долго это уже происходит?

— Уже… пятую ночь…

— Пятую? — искренне удивилась, даже и, не предполагая, насколько это всё затянулось.

— Я стала видеть вещи, что происходили или же должны были произойти с ними. Этот мужчина, человек или демон, я не знаю, кто он на самом деле, но вижу, как он приходит к ним. Впервые, это произошло во сне, я увидела то, что произошло с Изой. То, как она согласилась стать его возлюбленной. Простите меня, это… только моя вина. Если бы я сразу об этом рассказала, то остальные не пострадали бы. Всё из-за меня!

— Милая, ну что ты такое говоришь? Не надо так себя корить, ты ни в чём не виновата, слышишь, ни в чём.

— Нет! Я пожертвовала другими, чтобы не говорить о том, что происходит. Боялась, что во всём обвинят и меня. Скажут, что я ведьма или же, заодно с ним. Я плохой человек, очень плохой! Мне дали видеть их страдания, чтобы я смогла помочь. А я струсила…!

— Аврора… пойми же ты, это не так.

— Скажи это Изабелле, Анжеле и Валери. Ты сможешь сделать это, Мария? Сможешь, глядя им в глаза, сказать, что во всём том, что они пережили, в их позоре, нет моей вины?!

Её слова заставили вспомнить их разговор с Михаэлем: «Скажи это тем несчастным, которых я убила, тем, из того я своими руками вырезала этих детей и сжигала окропив святой водой. Скажи это Белле, Николь, девчонке Роттон и тем двум монахиням, которые сейчас вынашивают, у себя под сердцем, ребёнка от того отродья».

— Ты неправа, — покачала головой, держа её за плечи. — Инкуб не способен вступить в связь без согласия второй стороны.

— Не утешай меня. Я знаю, когда права, а когда нет!

— Тогда искупи свою вину, — постаралась Мария узнать, до чего уже между ними дошло. — Ты ведь знаешь, что я в одной с тобой лодке, так что расскажи мне о том, как всё происходит. Что он делает?

— Сначала это происходило только ночью, но после вашего прибытия я начала видеть его чаще. Гораздо чаще и не только ночью, эти ведения стали появляться даже днём. Я больше не могу спокойно спать. Он постоянно шепчет их имена. Шепчет… и шепчет…. Я боюсь. Боюсь, что он снова придёт ко мне заставляя испытать ту немыслимую похоть, которой наполняет моё тело.

— Чем ближе он, тем отчётливей ты начинаешь его чувствовать.

— Поэтому во мне стало появляться чувство, словно я не могу убежать? Словно он в любую минуту может прийти за мной, и я ничего не смогу сделать! Какая мерзость! — схватилась за волосы, впиваясь ногтями под кожу. — Он принуждает меня испытывать то, чего ещё никогда не было! Заставляет желать мужчин! Хотеть быть с ним! Спать с ним! Сходить с ума от вожделения! И с каждым разом я начинаю ощущать этого мужчину всё сильней и сильней. И даже сейчас я ощущаю его здесь, рядом с нами! Он под моей кожей, внутри меня самой, — сжала растрёпанный хабит, словно желая содрать с себя вместо кожи. — Я чувствую, что с каждой следующей жертвой становлюсь ближе к нему, утопаю в его власти!

Вида как сильно изменилась Аврора, как быстро угасает исходящий от неё свет, превращаясь во мрак и безумие, Мария поняла чувства своего фамильяра, которому не хотелось видеть Аврору в подобном состоянии.

— Я устала улыбаться Михаэлю и мне стыдно смотреть ему в глаза, когда внутри, всё словно в грязь выпачкано.

— То есть, — уточнила девушка, — ты видишь всё так, словно это видение предсказывает бедующее или же показывает настоящее?

— Да.

— И всё что в них происходит, абсолютно не касается тебя?

— Касается! Каждый раз, когда он спит с ними, это всё происходит и со мной! Я чувствую каждый его поцелуй и каждое его прикосновение!

— А к тебе самой, он приходил? Называл твоё имя? Показывал своё лицо?

— Нет.

— Вот значит как…

— Что? Что это значит?!

— То, что он до сих пор не знает какой именно должен принять облик, для того чтобы ты его приняла. Хорошо, тогда расскажи мне все, что ты видела сейчас.

— Он выбрал себе следующую девушку. И теперь придёт к ней.… Нет! Он уже у неё!

— О чём это ты?

— Когда ему отказывают или сопротивляются, всё переносится на следующую ночь, а она подчинилась.

— Тогда он сейчас здесь, в монастыре, — содрогнулась Мария, понимая, к чему всё идёт. — Кто она?! Ты увидела, поняла, кто стала его новой жертвой?!

— Я не видела её, но он называл её Мишель.

— В какой стороне находится её комната? — поднялась, готовясь бежать, куда потребуется.

— Девушек с таким имение у нас двое. Одна в западном крыле пятая дверь, а другая внизу в самом конце коридора.

— Плохо, я не успею к двум сразу. Что ещё?! Что ещё ты видела?! Хоть что-нибудь, что поможет её обозначить?!

— Ничего. Прости.

— Проклятье. В таком случае, пойдёшь со мной и поможешь. Вот, — вытащила Мария шпильку из-под её кровати, — уколи себя до крови, а потом воткни в одежду. С ней он не сможет тебе ничего сделать. Поняла?

— Хорошо, — выбегая следом за ней, Аврора постаралась надёжно вколоть окровавленную шпильку в хабит.

— Я спущусь, а ты к той, что в западной части монастыря, а ты беги Михаэлем, поняла?

— Да.

— Вот и хорошо, иди.

Оставив Аврору, она побежала по ступенькам вниз. Всё вокруг было объято беспроглядной тьмой, и стояла такая звенящая тишина, что звук от шагов, эхом раздавался по всем коридорам пронзительными ударами. И от этого, проделанный путь, казался необычайно долгим.

Сейчас Марию волновало лишь одно — с собой у неё только нож, Ригард остался под присмотром Михаэля. К тому же её фамильяр сам пожелал разобраться с этим демоном. Вот только, если сейчас они не смогут его прикончить, то неизвестно чем всё закончится. Если монстр уйдёт и на какое-то время затаиться, то им с Михаэлем придётся ехать дальше, а в это время инкуб способен снова напасть.

Тусклый свет, пробивающийся через тонкую дверную щель, сразу указал на нужную комнату. Понимая, что ей повезло выбрать ту самую Мишель, Мария не стала ждать. Из-за резко открытой двери, пламя свечи моментально погасло. Единственное, что успела увидеть девушка, как в углу, со стороны кровати, что-то большое и тёмное взвилось вверх. После чего из коридора, прямо ей в спину, задул сильный ветер. Длинные волосы резко метнулись вверх, а юбку затрепало из стороны в сторону. И от этого, внезапно появившегося вихря, наступила тишина. Мёртвая. Оглушающая тишина, словно весь мир в одно мгновение онемел. Через пряди играющих по ветру волос, Мария смогла уловить, как распахнулось окно, беззвучно ударилось ставнями о стены. Лежащая в постели девушка, привстала, взволнованно смотря на удаляющуюся от неё огромную чёрную тень. Тёмный силуэт стремительно двинулся к окну, скользя по неуловимому потоку дикого ветра, вырываясь на свободу.

Всё происходило очень быстро и, в тоже время, каждая следующая секунда, словно тонула в бездне времени. Томительно замедлялась, просто умирая… Мария видела, как растягивалось каждое следующее движение, словно сопротивляясь воздуху. Мишель потянулась за ним, губы прошептали безмолвные слова, пальцы лишь самыми кончиками коснулись густого мрака, что слегка протянулся за ними, тут же растаял мягким дымом.

Уносясь в своём стремительном потоке на улицу, ветер подтолкнул Марию вперед, сбивая с толку. Всё вновь ускорилось до такой невероятной скорости, что та даже не успела перевести взгляда к окну, через которое эта тёмная тень молниеносно выпорхнула. Оно резко закрылось за ним и на этом всё прекратилось. Мария кинулась к тому, но ставни оказались крепко-накрепко прижаты друг к другу. И как бы старательно она не пыталась, а всё равно не могла их отворить, продолжая следовать за демоном.

Понемногу в комнате снова начали появляться звуки. Доносясь, словно откуда-то издалека, они постепенно стали всё ближе и громче. Мария услышала скрип от натянутых ручек ставней, следом за которым послышался, плачь…

— Зачем?! — всхлипнула Мишель — Зачем ты пришла?!

— Не будь дурой! Понимаю, что сейчас ты меня ненавидишь, считаешь, врагом, ведь из-за меня отсюда ушел твой возлюбленный.

— Ты не понимаешь. Ничего не понимаешь! Он должен был благословить меня!

— Он должен был оплодотворить тебя, — спрятала нож, говоря неестественно спокойно. — Чтобы ты родила ему ребёнка.

— Ты не понимаешь! Не понимаешь! Не понимаешь!

Это было единственное, что она говорила, единственное, что повторяла, совсем не слушая Марию. Понимая, что больше около Мишель незачем оставаться, она вышла, оставляя девушку наедине с самой собой.

«Михаэль — позвала его про себя — Михаэль». Ответа не последовало и, как ни странно, но почувствовать его, у Марии также не получалось. Поэтому, прекратив свои бессмысленные попытки она, пошла туда, где он должен был ночевать. Тихонько пройдя в гостевой дом, девушка зашла в небольшую комнату. Внутри было тихо, свет от факела, проникая через окно, освещая абсолютно пустую комнату.

Михаэля не было снаружи от кельи, в которой ей наконец-то удалось застать инкуба. Он не появился, чтобы не позволить тому уйти и это не давало Марии покоя. В последнее время её фамильяр вёл себя, на удивление, странно, абсолютно не пытаясь хоть как-то это объяснить. От этого неведения, Марию одолевал жуткий страх. Перебираясь с одного пролёта на следующий, стремясь в этой пустой ночи на самую высокую башню аббатства, она ясно ощущала внутри себя только одно — одиночество и предательство. Из-за которых хотелось рыдать.

Пробегая по хребту крыши, Мария так рвалась вперед, словно это могло помочь избавиться от всех её гнетущих чувств. Холодный ветер безжалостно ударил в лицо ледяными каплями, когда та наконец-то взобралась на крышу колокольни. Внизу горели факелы, а здесь, на верху, у неё была лишь одна сплошная тьма.… Взглянув вперёд, словно пытаясь там что-либо рассмотреть, осознать… Мария не понимала, за что ей всё это.

«Михаэль — позвала, глядя во мрак, но ответом на её зов стала тишина. — Михаэль» — и вновь его не последовало…

Разозлившись, Мария вытащила нож и не став долго ждать, уколола остриём палец. Ветер подхватил маленькую каплю крови, унося прочь. За ней последовала следующая… затем ещё одна и ещё…

— Госпожа.

— Где тебя черти носили?! — но даже её разозлённый голос не мог сравниться со всем тем гневом, что выражали глаза.

— Здесь.

— Тогда ответь, появлялся ли сейчас кто-нибудь в монастыре?

— Нет.

— Лжешь! — несмотря на то, что говорила она куда сдержанней, всем своим видом, напоминала выжидающего хищника.

— Мария…

— Где ты был?!

Но на этот вопрос не последовало ответа. Михаэль спокойно стоял на месте, не сводя с неё холодного взгляда. Видя это, Мария взяла себя в руки. Раз уж на то пошло то, заглушив в себе все эмоции, она твёрдо решила ничего не рассказывать ему о случившемся.

— Понятно.

Внутри всё оборвалось… разум, ехидно засмеялся над ней, безжалостно, прошептав: «Конец»… Необычно сдержанно, она отвернулась от своего фамильяра, не в состоянии смотреть на это леденящее спокойствие:

— Это всё.

В груди что-то предательски сжалось, превращаясь в камень, а в голове вертелось лишь одно-единственное: «Не отдавая себе отчета в происходящем, фактически, лишившись воли — они очень быстро лишаются и своих сил и своей жизни»…

* * *

Утро, оказалось, гораздо холоднее прежнего, небо затянули тяжелые, грозовые тучи, готовясь к безжалостному ливню. По просьбе Михаэля, настоятельница приказала всем монахиням покинуть спальное помещение аббатства. Из-за чего монастырь казался теперь ещё мертвее прежнего. Звуки полностью покинули эту обитель, а вместе с пасмурным небом, не пропускающим ни единого лучика света, оно казалась местом, затерянным вне времени и пространства. Царящая в нём атмосфера, стала, натянута до предела, даже не скрывая воцарившуюся враждебность. Словно находясь на разрыве миров, монастырь Святой Патриции стоял на своём прежнем месте и одновременно не существовал…

— Чего же вы этим добиваетесь? — перевёл Михаэль взгляд с серого здания на профиль Марии.

— Начало конца, — невразумительно ответив, она отвернулась, неспешно пошагав к входу. — Этой ночью всему придёт конец.… Всему…

Не сводя с неё взгляда, демон никак не мог понять, что стало причиной подобного поведения. Его госпожа вела себя так, как будто знала обо всём происходящем куда больше остальных, и теперь готовилась раз и навсегда покончить с этим. Мария строго настрого запретила ему видеться с Авророй, а ей, в свою очередь, велела на весь день оставаться в своей келье. После того, как перед самым рассветом, Аврора проснулась от настоящего ужаса, та оставила её только под своим непосредственным присмотром.

— Почему я никуда не могу выйти отсюда? — жалостно поинтересовалась Аврора, практически сходя с ума в этих четырёх станах.

Настал полдень, Аврора продолжала послушно сидеть в своей кельи под присмотром Марии, которая словно превратившись в бездушную и бессердечную куклу лишенную всех возможных чувств. Выражение её лица заменила пустая маска, пожравшая с него все эмоции. Мария двигалась, ходила, говорила, но как будто неживая, словно была и не она вовсе, а оживший труп.… Не выпуская из рук оружия, девушка охраняла Аврору, словно настоящий хищник.

— Что если тебе снова станет плохо и ты, упадёшь в обморок? — монотонно поинтересовалась девушка.

— Но ведь я уже ничего не видела больше пяти часов. Последнее ведение было практически на рассвете.

— Это только одна причина, к тому же тебе следует знать, что эта келья запечатана для нежити. Ни один демон неспособен сюда войти. А потому, только тут ты в настоящей безопасности.

— Но с чего вдруг она стала таковой?

— Я её запечатала, когда узнала, что к тебе приходят видения.

— Не думала, что ты ведьма, — искренне удивилась Аврора.

— Я не ведьма и не колдунья. Просто есть вещи, на которые способны и простые люди, вот только далеко не все об этом знают. К тому же страх не позволяет им осуществлять нечто подобное. Многие ведь не понимают, что есть магия, а что — простая защита. Обычные люди неспособны ни отличить одного от другого ни, тем более, понять.

— А ты можешь?

— Могу, — усмехнулась, откидываясь на балку кровати.

— И как же ты это сделала?

— С помощью шпилек из permanable. Этим растением можно управлять демонами, но как щит — оно действует куда эффективнее. К тому же в таком случае его власть над нежитью намного стабильней.

— В смысле «стабильней»? — заинтересовалась Аврора, мгновенно позабыв обо всех своих страхах слушая каждое, сказанное Марией слово.

— О том, что человек неспособен ни с того ни с сего начать поваливать демоном тебе, как я думаю, уже известно, — пусто взглянула в синие глаза девушки, в которых даже сейчас продолжала клубиться тень любопытства. — А это растение способно на какое-то время подчинить себе призванного демона и заставить выполнять приказы без взаимной уплаты. Но самая главная проблема состоит в том, что сила её воздействия напрямую зависит от рода и силы призванного демона. То есть, если он занимает в их иерархии высокое положение и, ко всему прочему, обладает внушительной силой, то действие травы будет колебаться от нескольких часов, до одного дня. И потому загаданное желание может оказаться невыполнимо, а вот в качестве барьера — совсем другое дело. Если разложить вырезанные из него шпильки по комнате в определенном порядке, то для демона вход в неё будет запечатан. Тоже касается и человека. Рermanable окроплённый его кровью, как будто скрывает своего хозяина от нежити. Не знаю точно, как это происходит, вернее даже нужно сказать, с каждым это происходит по-разному. Одни словно прекращают для демона своё существование, а другие не подпускают к себе.

— Не думала, что ты столько всего умеешь.

— Пришлось научиться.

— Откуда?

— Михаэль заставил.

— А почему я не могу увидеться с ним? — не сдержалась Аврора, как только речь зашла о её попечителе.

— Нельзя. До тех пор, как всё не будет улажено, лучше вам не встречаться.

— Но до наступления темноты ещё так долго, — жалостно простонала, не теряя надежды на то, что Мария всё же позволит им встретиться.

— Осталось шесть часов, — прекрасно понимая, что в таком состоянии девушке меньше всего на свете стоит встречаться с мужчиной и, тем более, с Михаэлем. — Думаю, ты способна их терпеливо переждать.

Не став спорить, Аврора отвернулась. Душа рвалась к Михаэлю, хотелось, что сейчас именно он, обнял её, успокаивая так, как только он один и мог. Сердце болело, тело изнывало от возбуждающего исступления, а разум полностью утонул в мыслях о нём и, от этого, ей казалось, близок час безумия. Без него она не могла пить, не могла, есть не могла спать. Понимая, что он сейчас здесь, рядом, а она не может быть с ним, не может слышать его голос — было просто ужасно. Из-за чего Аврора никак не могла успокоиться, она маялась, страдала, словно полностью завися от этого мужчины.

— Не злись на меня, — безразлично проговорила Мария, видя, как сильно изменилась девушка.

Волосы беспорядочно растрепались и свисали по плечам, лицо побледнело и болезненно осунулось, словно она уже неделю голодала, а под глазами появились ужасные синяки. Страшно было смотреть на то, в кого превратилась эта очаровательная девочка.

— Я это делаю только для тебя. Потом ещё спасибо скажешь.

Но ответа не последовало. Чем дольше ждала Аврора, тем сильнее становилась тревога и волнение, оплетая её разум прочной паутиной страха. Тучи за окном сгущались, атмосфера становились всё более и более тяжелой. Не хватало ни покоя, ни воздуха. Аврора неспешно встала и, сделав шаг к комоду, тут же взявшись за лоб. На её лице появилась мучительная боль и после следующего шага, она попятилась в сторону, падая на пол.

— Что с тобой?! Это оно? — подскочила к ней Мария, придерживая в руках.

— Нет.… Похоже, у меня температура поднялась… Нужны лекарства…

— Где мне их взять?

— В кладовой весят сушеные травы.… Принеси мне те, что с маленькими розовыми цветочками, а другую, с большими круглыми листьями. И про кипяток не забудь.

— Не думаю, что смогу всё это найти, тебе нужно будет пойти со мной.

— Я не могу,… иди сама…

— Но если…

— Ты всё найдешь, — подтолкнула её Аврора, принуждая покинуть комнату. — Иди быстрей, а я подожду тебя. Ты ведь сама сказала, что здесь мне ничего не угрожает.

— Ну, хорошо. Постараюсь сделать всё быстро.

Убедившись, что Мария спустилась по лестнице вниз, девушка тут же побежала к выходу. Босые ноги негромко пошлёпывали по каменному полу, скрывая её побег. Осторожно посмотрев за угол, она сделала последний рывок, оказавшись на улице. Предчувствуя близость ожидаемой встречи, Аврора улыбнулась, направляясь в сад. Она точно знала, сейчас он мог быть только там. Они всегда гуляли по тому, стоило Михаэлю приехать. И именно из-за этого, она каждый день туда приходила.

Невысокие яблони чередовались с грушами, из-за чего вокруг растекался сладкий аромат, но девушка совершенно не могла его ощущать и абсолютно, ничего перед собой не видела. Словно слепая, девушка шла только вперёд. Взявшись за колонну ведущей в сад серой арки, она глубоко вдохнула, понимая, что сейчас наконец-то увидит его.

— Аврора, — удивился Михаэль, обернувшись на шум. — Что ты здесь делаешь?

— Михаэль… Я нашла тебя…

— Как?… Как Мария тебя оставила без присмотра?

— Я убежала… чтобы увидеться с тобой… — медленно пошла к нему на встречу. — Я так хотела тебя увидеть, что по-другому, уже не могла…

— Глупая, — прижал к себе. — Когда Мария узнает, что ты сделала, тебе не поздоровится. Я ведь никуда бы не делся.

Слушая стук его сердца, не обращая ни малейшего внимания на произносимые слова, Аврора почувствовала настоящее облегчение. Наконец-то ей стало спокойно,… показалось, что мир вокруг снова стал ярче,… появились звуки… цвета… ароматы.… Как замечательно было прижиматься к его груди, чувствовать его тепло.… От этого всё как бы начало становиться по своим местам. В голове тут же прояснилось, и Аврора вновь стала самой собой.

Тук… — эхом почудилось ей, заставляя открыть глаза. — Тук… — приблизилось странное чувство безысходности, заполняя собой границы разума и тела.

Тук… Тук… — участилось, не позволяя обрести желаемой свободы. Как можно крепче прижавшись к Михаэлю, она попыталась прогнать это, до ужаса, знакомое чувство. Голову пронзила острая боль, начало тошнить. Всё вокруг мгновенно побелело, заставляя раствориться в этой, выжигающей глаза, белизне…

Почувствовав, что с девочкой что-то не так, Михаэль отстранился. Её помутневшие синие глаза смотрели прямо сквозь него. Задыхаясь, она начала нервно дышать, хватая ртом воздух. Тело постепенно обмякло и ему пришлось перехватить её, чтобы та не рухнула. Аккуратно присев, опуская её на землю, он попытался привести Аврору в чувства, но она не слышала его слов, напоминая тело из которого вырвали душу.

Глубокий женский стон пронзил Аврору, словно удар тока, заставляя беспомощно сжаться. Мгновение и она снова оказалась на месте лежащей в постели девушки. Сердце забилось так сильно, словно вот-вот разорвётся на части. Она всем своим естеством чувствовала, как в этот самый момент её предают! Так жестоко предают! Совершенно не понимая, почему ею овладело именно это странное чувство, Аврора ощущала, как оно постепенно разрушает её, превращая в пыль.

— Нет… — беспомощно простонала в безуспешной попытке отстраниться от своего насильника.

— Ч-ь-ь.… Не бойся, — прохрипел в пульсирующую шею, обжигая нежную кожу словно раскалённый металл. — Тебе понравится…

Все предыдущие видения слились воедино, переплелись между собой, превращаясь в сплошной водоворот бесконечного соблазна. В этот момент она была свидетельницей каждой предыдущей ночи. Менялись комнаты, менялись девушки, но только не Он. Ни его тело, ни его голос, ни его обезоруживающие ласки. По бедру скользнула горячая рука, медленно поднимаясь к обнажённой ягодице, от чего Аврора снова попыталась оттолкнуть от себя незнакомца, но тот лишь перехватил ей руки, болезненно вдавливая в кровать.

Пряча лицо от его настойчивых губ, чувствуя, как с каждой следующей секундой её собственное тело начинает проигрывать в этой искушающей схватке, она была готова расплакаться. Всё её естество разрывалось на части. Мужские ласки сводили с ума,… дурманили разум,… растекались сладостной истомой по дрожащему телу. Не успев увернуться, Аврора ощутила на губах горячий язык, что настойчиво приказывал ей подчиниться. Приказывал позволить ему проникнуть в эту неприступную крепость, обещая неведомое прежде удовольствие. Обещая любовь, на которую способен только он и никто больше.

Чувствуя, как ей в бедро упирается горячая мужская плоть, Аврора испытала удушающую волну возбуждения. Крепкую. Сводящую с ума. Выжигающую все её мысли, превращая в жаждущую любви женщину. Мужчина навалился крепче, впился губами в шею, скользнул языком по пульсирующей жилке, принуждая содрогнуться под волной колючих мурашек. Выгибаясь навстречу очередной ласке, Аврора, встретила его жадный поцелуй приоткрытым ртом, снова и снова наслаждаясь их близостью. Наслаждалась его красивым телом. Утопала в приятном аромате. Сходила с ума от удовольствия и сладостного исступления.

Убирая её руки со своей поясницы, мужчина крепко-накрепко сжал тонкие запястья, настойчиво разводя ей ноги своими коленями. Мгновение и она почувствовала, как чтобы та уже не могла ничего предпринять.

— Аврора…

Как только прозвучало это имя, густой мрак наконец-то рассеялся с лица своего любовника, приводя её в чувства.

— Нет! — закричала, отталкиваясь от Михаэля, отползая назад.

Не понимая, что происходит, он попытался приблизиться, но от этого Аврора испугалась ещё сильнее.

— Ты! Всё это время — это был ты! — продолжала испуганно кричать, в то время как в её голове то и дело возникали картины случившегося, в которых впервые терзающий её незнакомец обрёл лицо. — Это ты приходил к ним! Ты с ними спал!

— Да о чём ты говоришь?

— Говорила же, не приближаться к нему, — прозвучал спокойный голос выходящей из-за дерева Марии.

Сверкнула первая молния, падая на неё изорванным светом. Сейчас, когда та вновь облачилась в свою привычную одежду, уже не казалась безобидной девочкой. Отрешенные от всего мира глаза, блеснули в темноте, отражая блуждающее зарево, приобретая прежний мрачный облик.

— Госпожа, — спокойно взглянул, слегка опустив голову с приветственном поклоне.

— Должна признаться, не думала, что всё закончится именно так. Но, похоже, что другого выхода у меня уже нет.

Раскат грома безжалостно оглушил всех своим невообразимым треском. Небо готовилось позволить дикому ливню пролиться на землю, вечерняя темнота затянула его ещё сильней, из-за чего удары молнии казались проявлением истинной бесовщины. Первая капля упала Марии на лицо, но от этого та даже не шелохнулась.

— Собрались убить меня? — усмехнулся Михаэль, видя, как безжалостность блеснула в её глазах, когда та обнажила Ригард.

— Где ты был все эти ночи?

— Так значит вот кого, вы подозреваете?

— Отвечай и если это не так, докажи.

— Я не стану этого делать, — спокойно отказался, словно не осознавая, на какой тонкой грани балансирует в этот самый момент. — Ваше право верить в то, во что пожелаете.

— Если не ответишь, то это всё перестанет быть догадками.

— Да будет так.

— Тогда сегодня я убью тебя, — в груди болезненно сжалось, при виде его поклона.

— И вы пойдёте на подобное, понимая, что это лишит вас единственной возможности отмщения, ради которой вы жили всё это время?

— Спасение лучше мести.

— Значит, вы решили спасти Аврору ценой своего желания? Что ж, тогда вы куда глупее, чем кажитесь, и от этого я чувствую себя обманутым…

Ливень не позволял, как следует осмотреться, попадая в глаза, крупные капли сбивали с толку. Но даже не смотря на это, Мария всё же смогла уследить за быстрыми движениями Михаэля. Ударив мечом, она не позволила тому приблизиться, но от этого демон лишь ловко переметнулся к ней за спину. Оборачиваясь, замахиваясь на него, сверкнувшим клинком Мария застыла от неожиданности.

— Думаете, сможете её защитить? — остановил удар, сжимая острое лезвие. — Если жертва выбрана, от неё уже невозможно отступить. Это выше любых сил.

Дождь смешался с его кровью, разделяя их алыми каплями. Находясь всего лишь в нескольких сантиметрах от его лица, Мария попыталась высвободить Ригард, но её фамильяр не позволял этого. Сжав его крепче, не обращая внимания на вонзающееся в ладонь лезвие, демон впивался в неё почерневшими глазами, способный в любую секунду вырвать его из её рук.

Понимая, что Михаэль слишком силен, чтобы противостоять ему без Ригарда, она собралась с силами, чтобы ударить. Но за секунду до этого, демон отступил, словно его засасывает в небесную воронку. Быстро уносясь прочь, скрываясь во мраке, дождя и туч, тёмная фигура Михаэля лишь изредка просматривалась в блеске белоснежных молний.

— Проклятье! — сжала рукоять, убирая меч в ножны. — Аврора! Живо вставай и бегом в келью, здесь мы как на ладони!

Подчинившись, девушка бежала следом, пока гром гремел над головой, сжимая вокруг них воздух, а холодный дождь бил по телу, проникая под одежду. Было так зябко, что горячее дыхание превращалось в пар. Беспокойный ветер трепал их, сбивая с ног, в носу стоял запах сырой земли и древесины. Уши оглушало звуками разбивающихся о стены капель…

Переведя дыхание, как только Мария крепко стукнула дверью, тотчас опустившись к комоду ища полотенца и сухую одежду. Чуть ли не срываясь на истерический плач, Аврора заглянула ей в глаза, надеясь на поддержку.

— Это же неправда.… Верно? Ведь этого просто не может быть…!

— Не думаю, что это ошибка, — холодно призналась, пытаясь держать себя в руках.

— Откуда? Откуда ты узнала? — задыхалась девушка, стараясь справиться с дрожью в голосе. — Ты ведь сразу поняла обо всём… и поэтому не позволяла нам встретиться?

— Он… отлучался по ночам,… и началось это в тот самый день, когда в вашем монастыре появился инкуб. Когда мы прибыли на место, в самую первую ночь — он абсолютно ничего не почувствовал. А потом… на утро я заметила кровь у него на одежде. Михаэль сказал, что всему виной курица, которую ему пришлось зарезать вам в помощь, но, ни на обед, ни на ужин курятины не было. Именно тогда я и связала её с раной Валери.

— Я… я видела это. Этим он потребовал от неё доказательства своей преданности.

— Наверное, тогда капли и попали к нему на одежду. Но больше всего меня поразило другое. Когда я зашла в келью Мишель, возле неё находилась огромная чёрная тень. Точно такая же, каким становится Михаэль. Есть один способ, он сам мне о нём рассказал. Демона можно полностью лишить воли и подчинить себе. Если взять Михаэля, то он просто как нельзя лучше ложиться на всю эту ситуацию. В последнее время я видела, что с ним происходит что-то не то, он постоянно куда-то срывался и пропадал на целую ночь. И ещё одно — демон может прийти к тебе в своём собственном облике лишь тогда, когда ты влюблена непосредственно в него. Михаэль предупреждал о том, что все девушки говорили о нём как о конкретной личности. Что он не менял свою внешность, будучи с каждой из них. Думаю, они влюбились его тогда, когда он навещал тебя, потому-то ему и не пришлось обращаться. Должна признаться, что речами о Михаэле как о своей семье и Михаэле, как о брате — ты сбила меня с толку. Но после того как продолжила защищать, я поняла, что твоя к нему любовь имеет вполне плотскую природу. И его предположения о том, что до тебя всё же можно добраться — стали вполне логичными, ведь он с самого начала об этом знал.

— И как нам его спасти?

— Не знаю, — призналась Мария. — Он сказал, что подчинять себе демона, чтобы обратить в инкуба — идиотизм. И я понятия не имею, кому могло понадобиться подобное.

— Но ведь это всё как-то неправильно. Зачем Михаэлю пытаться меня защищать, если он на самом деле желает обесчестить? К тому же говорить тебе о том, что способно его выдать? К тому же… если бы ему на самом деле было нужно переспать со мной, то он бы и так…

— Михаэль говорил, что лишенные воли действуют неосознанно. Думаю, он не отдавал себе отчета, что это именно его рук дело, а потому-то и продолжал свои попытки тебя уберечь. В любом случае вспомни его слова: «Если жертва выбрана, от неё уже невозможно отступить. Это выше любых сил», а потому могу сказать лишь одно, сегодня ночью он обязательно прейдет за тобой. По-другому и быть не может, и когда это сучиться, нужно будет со всем покончить.

— Но… это ведь Михаэль? — схватила её за руку Аврора. — Это же наш Михаэль… Наверное, что-то случилось и он не в себе!

— Сейчас это уже не он, — пусто пояснила, смахивая с волос остатки дождя. — Помни это и тебе будет куда легче смириться с тем, что произойдёт.

— Что…. Что ты имеешь в виду?

— Придётся его убить.

— Нет! Ты с ума сошла?! Убей того кто его подчинил! Убей его!

— Я не знаю, кто это! — воскликнула Мария, заставляя девушку понять, насколько серьёзной оказалась сложившаяся ситуация. — Сейчас у меня нет другого выхода, кроме как остановить самого Михаэля! А остановить его на пути к исполнению желания может только смерть! И молись, чтобы сегодня ночью эта дама пришла не за мной.

Отвернувшись, Мария закрыла глаза, переводя дыхание, понимая, что сегодня её ждёт самая настоящая бойня. Аврора молчала, так было всегда, когда она не могла соврать. Крупные капли дождя безжалостно били по ставням, из-за чего атмосфера ещё больше наполнилась томительным ожиданием. Каждая минута тянулась невыносимо долго, казалось, что в любое мгновение настанет тот самый момент, когда им придётся бороться на выживание.

Взглянув на девушку, которой два дня назад назвала своей сестрой, Аврора подумала, что это невозможно. По сути, она ведь ей совершенно чужой человек, который рискует сейчас собой, защищая ёё — незнакомку. Этой ночью Мария была готова попрощаться с жизнью ради неё, но почему…? Из-за чего…?

— Такие люди как ты, — начала, словно прочитав её мысли, — не должны страдать. Я спасла многих, но делала это, совершенно разочаровавшись во всём святом, что когда-то было в нашем мире. Я говорю — «было», потому что перестала верить в то, что и на это время осталось то, за что можно сражаться. Странно, но сейчас я так не считаю. В моей жизни начали появляться люди, которые доказывают мне обратное: сначала Франциско, а теперь ты. Меня постоянно окружает тьма, я вижу родителей пожертвовавших своих детей ради собственной выгоды, вижу тех, кто готов предавать самых родных людей желая власти и богатства. Но вы, вы те, кто должен жить, невзирая, ни на что. Ты и Франциско — несёте веру в то, что для нашего мира ещё не всё потеряно. Вы — люди, ради которых стоит жить, и ради которых — стоит умереть.

— Нет, ну надо же какие слова! — раздался восторженный отклик и стук в ладоши, нарушая воцарившуюся тишину. Дверь с силой распахнулась, и на пороге показался Михаэль. — Вот уж и не думал, что проклятая — подобная тебе, способна на такие речи. Ты ведь и сама уподобилась всей той мерзости, что царит сейчас на земле.

— Не смей приближаться.

— А то, что же? — саркастично вздёрнул брови.

— Не играй со мной.

— А я рискну! — быстро обнажил меч.

С трудом остановив его, Мария оттолкнулась, нанося удар. Отбив её клинок Михаэль махнул рукой, от которой пошла такая сильная волна сжатого воздуха, что, даже не притрагиваясь к ней, он отшвырнул Марию к стене.

— Ты — одна из тех, кого призираешь, — ехидно усмехнулся, — кого ненавидишь до самой глубины своей ничтожной душонки. Ты — такая же, как и все они. Поэтому не бросай пустые угрозы.

— Подонок. — поднялась, держась за рёбра. — Ты…

Не став её щадить, он вновь махнул рукой. Не удержавшись на ногах, Мария сильно ударилась головой и плечом, уже не имея возможности подняться. Перед глазами потемнело, в ушах раздался пронзительный звон, не чувствуя ничего кроме боли, она не могла пошевелиться, не могла ничего предпринять, чтобы защитить Аврору. Пламя свечи погасло и, единственным источником света, стала изворотливая молния.

— Ну же, Аврора, не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого. Подойди ко мне.

Смотря на протянутую руку, она не могла шелохнуться, страх сковал всё её тело. Подняв глаза, Аврора не могла сдержать нахлынувшие на неё слёзы. Эти глаза… эти губы… улыбка.… Сколько же раз она представляла их себе одинокими ночами, когда сердце разрывалось на части в воспоминаниях о единственном возлюбленном мужчине.

— Опомнись! Прошу тебя, опомнись!

— Почему ты не веришь мне? — улыбнулся Михаэль, подходя ближе. — Я хочу быть с тобой. Ты единственная кого я желаю.

— Уйди.

— Нет. Я не уйду Аврора. Потому что люблю тебя.

— Не смей называть меня этим именем! — отступила назад, упираясь в стену. — Оно принадлежит лишь тому Михаэлю, который никогда не поступил бы со мной так!

— Но ведь ты любишь меня. Неужели ты всегда была согласна с тем, что я был так далеко от тебя? Неужели оставалась согласна с тем, что я был с этой девчонкой. Разве тебе не больно? Разве не обидно? Я ведь не слеп, я всегда видел, как ты прекрасна.… Как божественна… Аврора, только я смогу оценить тебя по достоинству.

Борясь с собой видя, как Михаэль. Тот самый Михаэль, которому она отдала своё сердце ещё в самую первую встречу, любит,… желает быть с ней… — не могла унять дрожи во всём теле. Сейчас, её сердце предательски трепетало, даже осознавая, что всё это он делает не по собственной воле. Она ведь так долго его ждала.… Так не выносимо по нему истосковалась. И теперь, слыша подобные речи из этих уст, не могла оставаться равнодушной.

— Уйди! Именем Господа нашего, заклинаю, уйди! — молила сквозь рыдания, чувствуя, как последние отголоски воли покидают её разум.

— Нет, я не уйду. Ни за что не уйду, — подошел так близко, что его горячее дыхание пробежало по её щеке.

— Не мучь меня,… не заставляй совершать подобный грех.… Ты ведь сам знаешь, как я тебя люблю. Каких усилий мне стоило улыбаться, прощаясь в воротах монастыря.… Как сходила с ума от одиночества в этих стенах… Я люблю тебя.… Люблю до сжигающего сердца пламени, но так не должно было случиться и этого… не должно быть.

По её измученному лицу медленно бежали слёзы и от этой картины, ему ещё больше захотелось завладеть Авророй. Завладеть той, что единственной на свете была подобна светлому ангелу… и небесному благословению…

— Ты только моя… — широкие ладони упёрлись в стену, сжимая её в тиски, из которых уже невозможно выбраться. — Всё, что я делал, было лишь для того, чтобы приблизиться к тебе.… И здесь, сейчас, когда я тебя вижу,… когда могу до тебя дотронуться… могу без опаски поцеловать — уже ни за что и никогда не отступлюсь от той, кого полюбил…

— Нет, Аврора не верь ему это… — попыталась предупредить Мария.

— Заткнись! — с такой силой отшвырнул её, практически переломав о крепкий комод. Закашлявшись кровью, та уже ничего не могла сказать.

Отчаянно закрыв глаза, не в состоянии пошевелиться, Аврора, не переставала плакать, понимая, что оказалась целиком и полностью в его безоговорочной власти. Мария сейчас ни чем не могла ей помочь и она — не способная сопротивляться или же совладать с тем желанием, что совращает её душу обещая исполниться. Склонившись, Михаэль попытался поцеловать её.

— Взгляни на меня. Ну же, открой глаза. Теперь мы с тобой всегда будем вместе, — до невыносимого, сладко проговорил он всего в дюйме от её губ.

И звучало это так, словно ей никуда от него не скрыться,… никуда не спрятаться.… Теперь она в его абсолютной власти. Испуганно закрыв глаза не в состоянии выдерживать подобное напряжение, она из последних сил сжала губы. Сейчас Аврора могла думать лишь о том, что находится вблизи с единственным мужчиной, которого искренне любит и желает как никого другого. Сейчас она чувствует на себе его прикосновения, чувствует, как Михаэль говорит с ней,… как… смотрит на неё и как … улыбается… Мгновение…ещё одно…и ещё…Он всё ближе…и ближе.…

— Ну, надо же, какой невероятный фарс, — холодно и яростно прозвучал знакомый мужской голос.

Резко открыв глаза, Аврора увидела, как стоящий перед ней Михаэль отступил назад, болезненно держась за плечо, из которого заструился голубой дым. А повернувшись к окну, остановила взгляд на появившемся в комнате втором, точно таком же Михаэле. От этого она оказалась в таком диком ошеломлении и непонимании, что время для неё остановилось.

— Ну, наконец-то пожаловал, — сквозь боль самодовольно улыбнулась Мария.

— Рад это слышать из ваших уст. Так значит, вы тоже обо всё догадались.

— Ещё как… Я тебя ни с одной фальшивкой не спутаю…

— Не раскроете ли секрета? — поинтересовался, совсем не обращая внимания на присутствие ещё одного мужчины.

— Только если ты расправишься с этим ублюдком.

— Что ж, такое условие меня вполне устраивает.

Повернувшись к двойнику, смиряя его глазами разъяренного зверя, Михаэль стал терпеливо ждать, когда тот полностью примет свой истинный облик. Разозлённый мужчина, постепенно начал менять свой облик, переставая походить на того в чью маску был облачен ещё минуту назад. Начав медленно приобретать совсем иные черты лица и фигуры, неспособный оставаться в подобном виде вблизи оригинала. Его брови и ресницы побелели, а волосы медленно стали удлиняться, доставая до ключиц. Глаза приобрели необычно блекло-голубой цвет, а зрачок растянулся как у кошки. Кожа стала болезненно светлой, словно он с самого своего рождения не был на солнце, но при всём этой он отличался странной, даже женской, красотой и миловидностью. Став гораздо выше и шире её фамильяра, облачаемый в светлые одежды, незнакомец вгонял в ступор своим мощным телосложением.

— А я-то думал, — спокойно продолжил Михаэль, не сводя с него цепкого взгляда. Взгляда зверя, который уже был готов напасть и разорвать того в клочья, — и как же это демон мог появиться здесь, не позволяя себя обнаружить. Думал до тех самых пор, пока не понял самого очевидного — не с тем имеем дело. Всё это время, мы считали, что охотимся на инкуба, а нашим героем оказался… исполин. Не демон, воспылавший страстью к смертной женщине, а… ангел. Должен признать ты проделал неплохую работу, чтобы добраться до моей подопечной. Похлопал бы, да воздержусь.

— Да как ты посмел говорить со мной в таком тоне ничтожный демон?! — не сдержавшись, практически кричал он — Дьявольское отродье, тебе всё равно не удастся мне помешать.

— Чему помешать? Твоей игре с этими детьми?

— Да что ты можешь в это смыслить? Это благословение, благословение Господа нашего!

— Какая всё-таки низость. Манипулировать верой монахинь, чтобы с их помощью удовлетворять свои плотские желания. Ты бы уже давно подобрался к Авроре, но тебя бы она не приняла, а лица её любимого ты совершенно не мог увидеть до тех пор, пока она не смогла достаточно ослабнуть, чтобы уже не сопротивляться. Вот почему и началась вся эта безумная фальшь.

— Живо заткни свою пасть! Этот монастырь — моя обитель и ход сюда мне всегда открыт. А тебе же эта святая земля не позволит находиться здесь, обрекая на муки и страдание!

— Думаешь? — откачнулся Михаэль от подоконника, поднимая лежащее на полу распятие. — А может всё-таки позволит?

— Почему?! Как ты не боишься дотрагиваться до него?! — ошеломлённо воскликнул он, видя, что с Михаэлем ничего не происходит: крест не обжигает кожу, не заставляет страдать от боли. А сам демон, без какого-либо вреда, продолжает находиться в освящённой кельи. — Так значит ты… — его удивление тут же сменилось на немыслимую ярость. — Отступник!

В это мгновение, Мария, собравшись с последними силами, лишь успела метнуть ему Ригард. Резко сорвавшись с места, схватив свой меч, ангел помчался прямо на Михаэля. Из-за чего, попятившись назад, демону пришлось пробить спиной стену, вырываясь на улицу.

Блеснула молния и гром прогремел с такой ужасной силой, что даже в груди Марии от этого звука замерло сердце. Ветер тот час ворвался в разгромленную комнату, занося крупные капли дождя. Девушка не могла видеть, что в этот самый момент происходит снаружи, как её фамильяр сражается с ангелом. Она оказалась настолько слаба, что не могла приблизиться к нему даже в собственных мыслях. Сейчас ей оставалось лишь одно — слушать, как визжит оружие, как оно поёт, соединяясь в смертельной схватке со своим противником. Смертельную песню Ригарда Мария знала как молитву и, стараясь оставаться в сознании до тех пор, пока всё не закончится. Прислушиваться к его голосу, веря, что он пропоёт последним в этой схватке.

— Держись, я с тобой — подбежала к ней Аврора.

— Помоги мне. Я должна быть с ним… — указала на разбитую стену. — Должна видеть его.

— Не глупи! Ты же еле на ногах стоишь! — возразила девушка, когда вместе со словами из её рта брызнула кровь. — Он справиться и без тебя!

Поддерживаемая Авророй, она повернулась к стене, через брешь в которой до неё продолжал доноситься голос Ригарда. Совершенно позабыв о времени. Позабыв о мире, в котором сейчас находилась, Мария внимательно слушала звон стали. До того, как всё закончиться, она не имеет права лишиться сознания. Теперь для неё существовал лишь голос её меча, его кровавая песнь, звук которой не мог заглушить ни ветер, ни дождь, ни гром…

— И имя тебе! И грех — предательство! — прокричал ангел.

— И это мне говорит ангел, по горло погрязший в похоти?! — не сдерживаясь, захохотал Михаэль.

Началась кровавая бойня.… Удар меча был встречен и отбит. Приземлившись на крыше здания, уходя от очередного выпада, демон оттолкнулся, устремляясь на своего противника. Большая чёрная тень возвышалась за его спиной, не пропадая даже при свете молнии. И точно такая же, только бледно-пепельного цвета, развивалась и за спиной ангела, напоминая своими плавными движениями огромные крылья.

— Тебе не убить меня! — стремительно замахнулся. — Я лик — Божий! Такой как ты неспособен меня победить!

— Будь ты самой его кровью — этой ночью тебя ждёт смерть!

Не сводя глаз с демона, оказывавшего ему сопротивление, ангел видел, как безумно сейчас выглядит его чёрный лик. Его широко раскрытые глаза сверкали безумием, одним сплошным безумием от неутолимой жажды крови. Михаэль, словно сумасшедший, атаковал его без какого-либо страха и опаски, не думая ни о спасении, ни о собственной жизни.

Искры раскаленной стали мгновенно гасли в потоке ледяного дождя. Падая на них туманной завесой, неудержимый ливень никому не позволял стать, свидетелем происходящего, пряча под своим щедрым балахоном этих двух противников. Под торжественный раскат грома, что своим невероятным треском, прозвучавшим прямо у них над головами, в воздухе блеснуло лезвие ангельского клинка. Его белый блеск, напоминал изворотливую змею, от которой невозможно увернуться. Кровожадная сталь, идя снизу вверх, умело извернулась, стремительно рухнув на плечо Михаэля.

— Не плохо, — признался ангел, глядя на то, как его противник ловко сумел прикрыть себя клинком. — Если учесть с каким старьём ты решил мне противостоять. Только смотри, чтобы он не рассыпался, когда всё закончиться.

— Не волнуйся, не рассыплется, — отбил очередной удар, отталкивая того, прочь от себя.

— Что ж, должен признаться, в таком бою не достойно было бы сражаться, не зная имён, друг друга. Позволь я представлюсь первым.

— Не буду возражать, — появилась самодовольная улыбка на хищном лице Михаэль.

— Имя моё Гамия — ангел Власти! А твоё падший?!

— Говоря свой лик, ты лишь лишний раз пытаешься унизить меня. Ни капли достоинства, а только голое высокомерие. Но, раз уж на то пошло, то позволь и мне представится под стать. И имя мне — голос Михаэля приобрёл насмешливую торжественность, — и, грех — предательство!

Молниеносно сорвавшись с места, он обрушил на Гамия удар такой силы, что тот не смог удержаться на месте. Огромные крылья вздымались, не позволяя ему рухнуть, но это не помогало. Михаэль бил его снова и снова. И под такой мощью клинок соперника постепенно начал сдавать, впиваясь лезвием в плоть. Светлые одежды ангела окрасились в алый цвет, а сам Гамия преклонился, не успевая уходить от его выпадов. Неспособный атаковать, он устремился к земле, чтобы вырваться из этого неутомимого града ударов.

— Ничтожество! — прокричал Михаэлю, возвышаясь над ним. — Да что ты можешь кроме болтовни! — его клинок со всей тяжестью обрушился на Ригард.

Отбив, Михаэль с такой скоростью помчался на него, что ангел не успел отклониться, резко устремляясь в небо в поисках спасения.

— Подонок! — алая кровь хлынула по бедру Гамия. — Этим ты меня не остановишь!

— Меньше слов — больше дела, — спокойно проговорил демон на все эти оскорбления, быстрым движением стряхивая кровь с клинка.

Пойдя в атаку, ангел, с ещё большей силой, замахнулся тому в голову. Увернувшись, демон тут же попал под его встречный удар, принуждающий того опуститься на дымоход.

— Ну как?! Нравиться?! — засмеялся Гамия, видя, как не уверенно теперь стоит раненый демон.

Удар пришелся Михаэлю в плечо, разрубив кости, не позволяя управлять оружием. Опустив голову, с бегущей по предплечью кровью, он не шевелился. Переложив Ригард в другую руку, мужчина снова пустился в атаку. Но на этот раз ему было куда сложней отбиваться не натренированной рукой, из-за чего все его удары отличались достаточной вялостью и слабостью. Засмеявшись, что есть силы, Гамия, не останавливаясь, рубил демона, всё больше и больше упиваясь своим превосходством, силой и властью.

— Конец! Тебе настал конец! Падший предатель, этой ночью я освобожу тебя от оков такой жизни!

Ничего не отвечая, скрывая лицо под мокрыми волосами, Михаэль продолжал отбиваться. Рухнув с последним ударом на крышу церкви, он перевёл тяжелое дыхание, так и не поднимая головы. Руки обессилено свисали, пальцы ели удерживали Ригард.

— Сдохни! — яростно замахнулся Гамия, отчаянно устремляясь на демона, чтобы добить.

— Попался… — неторопливо проговорил Михаэль, смотря на того с самодовольной улыбкой на красивом лице.

— Что…? — изо рта ангела хлынула кровь, а на потрясённом лице застыло ошеломление. — Как…?

В одно мгновения сталь демона безжалостно пронзила его плоть. Но как?… Почему…? Смотря в безумные глаза демона, он пытался понять, старался вспомнить, как же так вышло… Секунду назад, он должен был его прикончить,… должен был снести ему голову.… Тогда, почему умирает именно он…?

— Всему причиной стала твоя самоуверенность, — не сводя глаз с ошеломлённого Гамия, лицо которого было затуманено потоком дождя, Михаэль заговорил, обретая своё привычное спокойствие. — Никогда не стоит недооценивать своего противника. Даже отрубленная голова змеи, всё ещё способна укусить.

Ничего не видя перед собой, Гамия попытался собрать воедино разрозненные осколки произошедшего. Он замахнулся и уже был готов обрушить смертельный удар на демона, но…. Внутри всё дрогнуло, и ангел понял.… Да он смог понять, что всё случилось именно в этот самый момент.

Демон отбил его удар слабой рукой? Нет, она никогда и не была таковой. Это все было обманом,… он специально так слабо управлял ею,… чтобы Гамия поверил в своё преимущество. Падший с такой силой отбил его клинок, что он не успел вновь замахнуться… и тогда,… мгновенно перебросив меч в другую руку,… так крепко перехватил его запястье, что тот уже не смог удерживать меч.… И именно тогда. Именно в этот момент Михаэля и пронзил его сердце…

Теперь Гамия понял, как всё произошло. Понял, почему не смог причинить этому демону большого урона. Дело было в его крови,… Крови, что не впитала в себя совершенный грех, а сохранила в себе истину его рождения…

— Будь… ты проклят… — соскользнул ангел с пронзающего его клинка.

От его падения раздался тяжелый, оглушительный раскат и всё вокруг засиял белоснежно голубым светом, словно сама звезда, упав с неба, взорвалась во дворе монастыря.

— Не волнуйся, Гамия. Я уже давным-давно проклят.

Тень, что всё это время тревожно развивалась за спиной Михаэля, постепенно уменьшилась, из-за чего тот устремился вниз. Приземлившись на крышу, придерживая Ригард и раненую руку, он соскочил на землю. Пройдя под проливным дождём несколько метров, Михаэль сделал последний рывок, оказываясь в бреши разгромленной кельи.

Как только Мария увидела, что её фамильяр пронзил ангела, уже не могла держаться на ногах, из-за чего Аврора помогла ей присесть на кровать. Но сейчас, когда через пролом и звенящие на ветру капли дождя, послышались твёрдые шаги, девушка снова поднялась, ожидая его появления. Голова кружилась, немного тошнило, перед глазами плыло, вот только по-другому она уже не могла его встретить. Не имела такого права! И стоило Михаэлю оказаться внутри, как его госпожа пошла к нему на встречу. Ноги не слушались, но стараясь, Мария всё же, делала твердые, уверенные шаги. Подойдя ближе, она подняла на раненого мужчину внимательный взгляд, от всей души наградив того по-настоящему тяжелой пощёчиной.

— Идиот! Совсем рехнулся?! Какого дьявола ты мне за представление устроил?! — кричала Мария, не унимая своего свирепого гнева. — Знал же, что это был ангел, а всё в игрушечки играл! Не уж то так сильно умереть хотелось, что ты ничего мне не сказал и не объяснил?! А если бы я не метнула тебе Ригард?! Ты понимаешь, чтобы с тобой было тогда?!

Отвернувшись из-за крепкой оплеухи, Михаэль не поворачивался к ней всё то время, что та его вычитывала. А когда наконец-то закончила, отложил Ригард, опускаясь перед ней на колено, укладывая на него раненую руку:

— Моя госпожа, я вернулся.

— С возвращением, Михаэль, — не сдержавшись, Мария рухнула возле него, заключая в объятия.

Вся его одежда была совершенно промокшей, но, не смотря на это, от него все так же, как и всегда, исходило тепло и покой. Уткнувшись лицом в его мокрые волосы, Мария больше не говорила ни слова. Обнимая его, искренне ощущая в груди настоящую радость, она ликовала.

Придерживая Марию здоровой рукой, Михаэль ещё больше привлёк её к себе и, чувствуя стук хрупкого сердца, просто улыбался.… Щека покраснела, и очень пекла, но сейчас для него этот удар был свидетельством кое-чего абсолютно иного.