— Итак, вы говорите, оно уползло. Я сейчас объясню, почему это важно, — усмехнулся Джек в ответ на их в высшей мере недоуменные взгляды. — Ну, меня пихали в кристалл, чтобы я восстановил Договор, так? Соответственно, мы… общались с этим существом. И какой-то договор, возможно, заключили…
— Общались? — со смешком вклинился Якобс, который в итоге тоже был допущен до «аудиенции». — Оно что, разговаривало с тобой?
— Ну, не совсем. Там не было никаких слов. Это скорее было… чтение мыслей? Просто поток картинок, звуков, эмоций, ощущений. Причем совершенно бешеный, совершенно не помещающийся в голове. Я кое-как понял, что мне нужно «кричать» хоть какую-то идею, чтобы не утонуть в этом океане информации — и стал представлять всё прежнее устройство жизни Вентеделей и думать «нет», «не так», «прекратить».
— Но ты же сказал, слова не работают, — удивилась Вренна.
— Да, дело не в словах. Но когда ты говоришь или думаешь «нет», твой мозг излучает определенные волны. Ты подразумеваешь некую логическую единицу, которая переводится на человеческий язык как «нет», «no» и так далее. Я представлял всё это со знаком минус, как бы наполнял отрицанием.
Он помолчал немного, собираясь с мыслями, и продолжил:
— В общем, как мне кажется, договор у нас вышел такой: всё это прекрасное безумие действительно прекращается: и наши обязанности, и наша власть. А кроме того, я становлюсь его «транспортом» и вытаскиваю его из Замка, который вот-вот взорвется.
— Откуда он это знал? — изумился Артур.
— Прочитал в моей памяти. Он за секунду вывернул меня наизнанку и узнал всё, что знаю я.
— Так вот почему он набился в тебя, — констатировала Вренна.
Джек кивнул.
— А теперь он наконец вылез и ушел жить своей жизнью. Но не вполне понятно, что это значит для нас. Скоро он обоснуется где-нибудь и начнет заново плодить кораблистов?
— То есть — предлагаешь его найти и добить? — с долей сарказма уточнил Артур.
— Я не знаю… не уверен. Я много что узнал из того информационного взрыва. Сейчас проходит время, те сведенья постепенно укладываются в моей голове, и я начинаю брать в толк, что всё это значило. Во время первого договора ни Родерик, ни Кристалл не имели в виду того, что получилось. Но… грубо говоря, они общались на разных языках и не могли толком понять друг друга. К тому же у них было очень мало времени, потому что человек просто не в состоянии долго выдерживать такой напор информации. Может, Родерик умер прямо внутри кристалла, может — его выплюнуло, как и меня, и он скончался вскоре после… В любом случае, из мыслей, успевших промелькнуть между Родериком и Кристаллом за ту минуту, что они общались — сложилось то, что мы имели сотни лет под названием Договора.
— Да как же могло такое извращение сложиться? — покачал головой Артур.
— Ну… я примерно себе представляю. Родерик был средневековым рыцарем, так? Ему было не в диковинку убивать людей. Кроме того, будучи высокородным, он очень пекся о своем происхождении и наследниках. Корабль, в свою очередь, долго существовал на дне моря и наблюдал жестокую природу, где существа убивают и пожирают друг друга, чтобы не умереть с голода, и это нормальная часть жизненного цикла каждого из них. Родерик требовал сдаться и подразумевал под этим в некотором роде рабство — потому что это средневековые времена. Корабль требовал оставить в покое его детей. Потом Родерик потерял сознание или умер, и, так или иначе, соглашение было заключено. Впрочем, может, изначально оно было и не совсем таким, но за первые десятилетия трансформировалось и в итоге приняло привычный нам вид.
Трое смотрели на него вопросительно. Джек перевел дух и продолжил:
— Как я понимал и раньше, а теперь убедился: кораблисты — это единый организм с коллективным разумом, как колония одноклеточных. А кристалл — это их мозг, а заодно и праотец, и божество. Он управляет тем, как развиваются зародыши, и вкладывает в них всё, что видит кругом. Именно поэтому они такие странные мутанты на вид — в них смешано всё, что существует вокруг кристалла. Поднявшись со дна, он начал затоплять их геном новой информацией — кусочками насекомых, птиц, рептилий. К щупальцам и чешуе добавились крылья, когти, панцири, шипы. В общем, всё, к чему ты привыкла, Вренна.
А после договора, когда кристаллы оказались заключены в стенах Замков, всё, с чего они могли копировать новых кораблистов — это старые кораблисты, и мы, Вентедели. Поэтому в течение всех этих сотен лет кораблисты почти не менялись, разве что стали чуть более человекообразны. И их агрессия по отношению к людям объясняется тем же самым. Она могла развиться в первое время — и постепенно стать частью договора. Их ненависть — это только отражение нашей ненависти. Это может звучать немного наивно и нравоучительно, но… — Джек облизнул губы, подбирая слова, — Очевидно, что они питали к нам взаимную ненависть. Просто это происходило не потому, что мы причинили вред лично кому-то из них, и они хотят отомстить — а потому что они впитывали это чувство, развиваясь. У них просто не было другого выхода, кроме как платить нам той же монетой.
А теперь, когда этот кристалл уполз и предоставлен сам себе, он, вероятно, начнет воспроизводить всё, что его окружает, и кораблисты очень изменятся. Если он обоснуется в лесу, они станут похожи на растения и лесных зверей, если в реке — на рыб, ну и так далее. В любом случае, у них не будет больше причин враждовать с людьми, по крайней мере, до тех пор, пока рядом с кристаллом снова не поселятся люди.
Он помолчал и добавил с усмешкой:
— Но, может, лучше не рисковать, и да — найти и добить его.
Вренна рассмеялась:
— Почему-то мне кажется, что это невозможно. Полкило живого желе в целом городе?
— Согласен, — улыбнулся Джек. — И к тому же, думаю, он еще не скоро очухается. Так что если кораблисты когда-нибудь и доставят кому-то неприятности — то едва ли это будем мы. Разбираться с этим придется нашим далеким потомкам.
— Вероятно, Родерик думал так же, — заметил Артур.
— Не, — отрезал Джек. — Он умер и не знал, что натворил.
Паром отходил в полночь, и машины, загущая воздух, медленно вползали на него с причала Штаман-Рейна. Вренна вышла из форда и стояла у борта корабля, меланхолично глядя на черную воду внизу. Она шевелилась и поблескивала в свете городских огней, и казалось, там внизу есть свое звездное небо, и мусор, колеблющийся на ряби — это далекие глубоководные метеориты.
Проплывут незаметно два часа на пароме, неспешно пересекающем реку, и вновь станет неясно, куда направляться дальше. С поезда на корабль, с корабля автостопом — похоже, вот какой свободы они добились. Короли уродов сами стали шрамом — болезненным воспоминанием, от которого не терпится избавиться.
* * *
org.svejevalo.ven/politics/08-12-13/d27jf14tcytjd.htmlLeonid_S.
08.12.13
Сегодня, в честь первой годовщины пресловутого Последнего Бала, я хочу поделиться с Вами некоторыми соображениями — подвести черту года, если хотите. Легко и приятно радоваться победе над «преступниками против человечества» — но, может, всё не так однозначно? Я постараюсь вкратце разложить по полочкам все изменения, произошедшие за этот год.
Безусловно, официальная пресса и телевиденье уверяют нас, что все наши беды ушли вместе с эпохой Вентеделей, а если кому-то кажется, что он несчастлив — то это не более чем остаточный эффект. Интернет кишит документальными и поддельными фотографиями со зверствами Вентеделей, и нас уверяют, что теперь это в прошлом. Отныне не будет ни пыток, ни убийств, ни надругательств.
Вечерние новости не обходятся без сенсационной поимки очередного «врага народа», или обнаружения «неоспоримых и ужасающих» улик, или объявления смертного приговора — и так далее. Впрочем, особо дотошные зрители могли бы усомниться в словах диктора — удосужившись проверить информацию, они обнаружили бы, что больше половины казненных Вентеделей умерли своей смертью еще в прошлом веке. Бешеный ажиотаж, созданный вокруг этой «охоты на ведьм», объясняется только стремлением наших новых властей отвлечь внимание населения от настоящих проблем.
Как известно, Падение Договора повлекло за собой банкротство множества компаний, стабильно торговавших с родом Вентеделей. Наиболее продвинутые обозреватели того времени писали, что грядет тяжелейший финансовый кризис, дефицит и разорение — в первую очередь потому что огромные производства прекратят работу, и потребуется время, чтобы найти достаточное количество квалифицированного персонала для этих фабрик. К тому же эта новая рабочая сила будет требовать достойной оплаты, и себестоимость товаров взлетит до небес, что в свою очередь повлияет и на внутреннего потребителя, и на внешнюю торговлю…
Удивительно, но обозреватели ошиблись. Товары почти ни на день не исчезали с полок, а подорожали в итоге за год едва ли в полтора раза. Многие жалуются на это, но всё обещалось быть гораздо хуже. Что же лежит в основе такого мягкого прохождения страной этого критического рубежа?
Представляю Вам ранее известного в узких кругах криминального авторитета Антона Валентиновича Сказочкина по прозвищу Сказочник. Сейчас о нём уже никто не говорит. Зато на политической арене внезапно появился олигарх Антон Мажори. Беглого взгляда на их фотографии достаточно чтобы заметить сходство.
Некоторые источники утверждают, что в последние месяцы эпохи Вентеделей Сказочник-Мажори вошел с ними в близкий деловой контакт, и впоследствии присутствовал на Балу восьмого декабря. Стоило бравым солдатам нашей армии расправиться с наполнявшими замок кораблистами, как подчиненные Мажори начали осваивать заводские подвалы замка. Не прошло и двух недель, как туда были доставлены тысячи новых работников. Раздобыть их было тогда несложно, ведь полиция не разыскивала пропавших мужей, сестер, друзей и коллег — всем было понятно, что с ними произошло.
К сожалению, у меня не сохранилось доказательств (мою несчастную камеру расстреляли, целясь не в нее), так что все мои слова в ваших глазах — не более чем очередная гипотеза. Однако, если всё же развивать ее и дальше, мы приходим к выводу, что наше государство вовсе не отказалось от экономики, основанной на рабском труде — оно просто сменило видовую принадлежность этих рабов. А «охотой на ведьм» (и терроризированием людей, не имевших в прошлом свободы выбора) оно занимается просто для отвода глаз.
Спасибо за внимание,
Всегда ваш,