Пятница. Уроки кончились. Впереди два выходных, но Пенрод еще не чувствует себя счастливым. Ведь он по-прежнему влачит существование мученика.

— Раз, два, три, скользим! Раз, два, три, скользим! — повторяет учитель танцев, мистер Бартэ, хлопая на каждом «скользим» в ладони.

И семнадцать юных пар, которые, как и Пенрод, каждую пятницу приходят в детскую танцевальную школу, кружатся по темному полу класса. Пол отполирован до блеска, и танцоры отражаются в нем как в зеркале. Бело-розово-голубые силуэты девочек. Черные костюмы, белые воротнички и перчатки мальчиков. Сияющие лаком бальные туфли, на которые свет падает бликами, и блики движутся, как стаи рыбок в аквариуме. К этому нужно прибавить серьезность и старательность, которые можно прочесть на порозовевших от движения лицах всех танцоров. Всех, кроме Пенрода.

— Раз, два, три! Раз, два, три, скользим! Раз, два, три… О! Мистер Пенрод Скофилд! Вы сбились с такта. Левую ногу, пожалуйста. Я сказал, левую! Нет, это не левая нога! Вот, где приделана левая! Смотрите на меня. Начнем снова. Раз, два, три, скользим! Раз, два, три! Вот теперь лучше. Гораздо лучше! Ну вот, опять! Раз, два, три! Раз, два, три, скольз… Стоп. Мистер Пенрод Скофилд! Глубокоуважаемые родители посылают сюда своих детей не только для того, чтобы приучиться искусству танцевать. Вы здесь должны найти еще хорошие манеры. Может ли джентльмен щекотать свою даму до истошного визга? Уверяю вас, настоящий джентльмен никогда себе такого не допустит! Итак, начнем снова. Музыку, пожалуйста, — обратился он к аккомпаниатору, сидевшему за роялем. — Раз, два, три, раз, два, три, скользим! Мистер Пенрод Скофилд, я же сказал: правая нога! Правая! Нет, нет! Стоп!

Все остановились.

— Мистер Пенрод Скофилд, прошу вас и вашу партнершу следить за мной. Раз, два, три, скользим! Вот так! Нет, не так! Остальных леди и джентльменов прошу не двигаться. Мистер Пенрод Скофилд, смотрите внимательно. Я показываю специально для вас.

— Опять он ко мне лезет, — с возмущением прошептал Пенрод своей маленькой партнерше, — ну, прямо ни секунды покоя!

Но девочка смотрела на него безо всякого сочувствия.

— Мистер Джорджи Бассет, — сказал учитель, — выйдите, пожалуйста, на середину.

Мистер Джорджи Бассет вышел. Лицо его озаряла самодовольная скромность.

— Учительский любимчик, — свирепо прошептал Пенрод.

Он глубоко презирал таких, как Джорджи Бассет. Родители, опекуны, тети, дяди, служанки, кухарки, шоферы, кучера, — словом, все, кто жили в этой части городка и имели хоть малейшее отношение к ученикам и ученицам детской танцевальной школы, считали Джорджи Бассета Лучшим Мальчиком города. Столь же дружного мнения они были о Пенроде, которого признавали Самым Плохим Мальчиком города с населением в сто тридцать пять тысяч человек. Такую громкую славу Пенрод снискал, главным образом, благодаря блестящей, но неравной борьбе, которую вел в последнее время с превосходящими силами противника.

— Мисс Ренсдейл, не будете ли вы так любезны стать на время партнершей мистера Джорджи Бассета? — продолжал мистер Бартэ. — Мистер Пенрод Скофилд! Смотрите внимательно. Мистер Бассет и мисс Ренсдейл, начинайте! Остальных прошу смотреть! Музыку, пожалуйста!

Мисс Ренсдейл, восьми лет от роду, была самой юной дамой в танцевальном классе. Но, несмотря на это, она танцевала не хуже Джорджи Бассета. С безукоризненной техникой они заскользили по классу в назидание Пенроду Скофилду.

Возможно, прекрасную Марджори Джонс раздосадовало, что не ее, а мисс Ренсдейл выбрали для показательного танца, а может, она просто решила высказать свое мнение. Как бы там ни было, но она достаточно отчетливо сказала:

— Подумать только! Весь класс остановили из-за этого мальчишки!

Пенрод стоял в другом конце класса. Но он услышал, что сказала Марджори. Впрочем, она именно на это и рассчитывала. Однако ей не удалось вывести его из себя. Уязвленный до глубины души, Пенрод выглядел внешне спокойным. Тогда Маргарет демонстративно наклонилась к уху своего партнера Мориса Леви. С самым ехидным выражением лица она принялась что-то нашептывать этому щеголю, у которого галстук был заколот жемчужной булавкой.

— Итак, леди и джентльмены, начнем сначала! — воззвал мистер Бартэ. Мистер Пенрод Скофилд! Вам надо быть особенно внимательным! Музыку, пожалуйста! Начали!

Урок возобновился. Напоследок мистер Бартэ вышел в центр класса и, привлекая к себе внимание, хлопнул в ладоши.

Нетрудно заметить, что мистер Бартэ выражался чересчур выспренне. Это объяснялось не только тем, что он старался привить ученикам хорошие манеры, но и тем, что он был иностранцем и не очень хорошо говорил по-английски. Поэтому и неудивительно, что в речи, с которой он обратился к ученикам, были кое-какие ошибки.

— Леди и джентльмены, — сказал он, когда все затихли. — Прошу вас, посидите спокойно, я буду говорить вам о завтра. Мистер Пенрод Скофилд, за окном, на том дереве, которое вы смотрите, меня нет! Сделайте одолжение, посмотрите на меня. Уверьтесь, прошу вас, что я по-прежнему нахожусь вместе с вами в классе! Итак! Музыку, пожа… Нет, не надо музыку! Как вы знаете, сегодня последний урок в этом сезоне. А завтра — наш специальный день. Начало в три часа, и все танцуют котильон. А сегодня — пытка хороших манер. Проверим, умеет ли каждый из вас произвести маленький формальный визит, будто он человек порядочного взрослого общества. Вы получили от меня руководство. Посмотрим, как вы усвоили идеальное поведение леди и джентльменов светских манер. Когда я вас отпущу, каждая леди пойдет домой и приготовится принять визитирующего гостя. Джентльмены вытерпят время, пока леди придут домой и приготовятся к приему. Затем каждый джентльмен посетит леди и попросит оказать ему радость, чтобы стать его дамой на завтрашнем котильоне. Все вы знаете, какую форму должен носить этот визит. Я вам втолковывал о нем на прошлом уроке, пока не устал, будто умер. Надеюсь, я сделал это не зря. Итак, каждый джентльмен, если он пришел к леди, у которой уже успел быть другой джентльмен, должен идти к другой леди, и так он будет ходить, пока не найдет партнершу. А так как у нас леди и джентльмены поровну, каждый обязательно найдет партнершу. Теперь запомните: если выйдет такой случай… Мистер Пенрод Скофилд! Я вас умоляю! Когда джентльмены взрослого приличного общества идут посетить свою леди, они не чешут спину. Так что расслабьте руки и положите их себе на колени! Теперь запомните: в случае… Мистер Пенрод Скофилд! Прошу вас. Джентльмены взрослого порядочного общества также не чешут спину путем потирания ее спинкой стула! Никогда! Посмотрите кругом себя! Никто здесь не чешется! Я не чешусь! Я не могу говорить, когда вы чешетесь! О, небо! Почему вы всегда чешетесь? О чем я говорил? Где… А! Котильон! В котильоне должны участвовать все. Но если кто-то из вас сильно заболеет, он должен, на примере хорошего общества, объясниться вежливой запиской с сожалением партнерше и объяснением причины. Я не думаю, чтобы кто-нибудь так страшно заболел уже завтра. Не думаю. Если кто-то попробует и не придет, я выясню и пожалуюсь родителям. Однако котильону нужно определенное количество танцоров. Если кто-то действительно не придет с изложением настоящей причины в записке партнерше, мне нужно тут же передать эту записку, чтобы я смог найти другого партнера. Понятно? Еще раз: джентльмены должны дать леди время для дохода домой и приготовки к приему. Благодарю за ваше вежливое внимание!

До дома Марджори Джонс было девять кварталов. Пенрод взял такой быстрый темп, что меньше чем за семь минут добрался до места. Он торопился, чтобы положить себя и свою руку к ногам той, с которой будет завтра танцевать котильон. Да, она очень грубо обошлась с ним. Но Пенроду все равно так хотелось с ней танцевать, что он забыл об обиде.

Конечно, он догадывался, что мисс Джонс относится к нему не лучше, чем Саймон Легри к дяде Тому. Допускал он и то, что, когда он придет и предложит Марджори Джонс с ним танцевать, ей больше всего захочется ударить его. Но все же он надеялся, что, если придет первым, она не станет нарушать правил.

Вот почему он несся что есть духу. Он твердо решил обогнать всех соперников и, если бы мог, обогнал бы даже самого себя. Но около самого ее дома его ждало разочарование. У самых ворот стоял большой автомобиль. И тут же Пенрод увидел, как хиляк Морис Леви выходит из парадного.

— Привет, Пенрод! — небрежно бросил он.

— Что тебе там понадобилось? — спросил Пенрод.

— Где?

— У Марджори.

— Как что мне понадобилось у Марджори? — возмутился мистер Леви. — Я пригласил ее на котильон. А ты что думал?

— Ты не имел права! — запротестовал Пенрод. — Срок еще не настал.

— Но я уже ее пригласил, — сказал Морис.

— Ты нарушил правила! — настаивал Пенрод. — Ей надо было дать время. Леди должны были отдохнуть и подготовиться.

— А разве у нее не было времени подготовиться?

— Когда? — зарычал Пенрод, наступая на соперника. — Когда, скажи мне на милость?

— Когда? — взвизгнул Морис Леви, и в голосе его послышалось торжество. — Она отдохнула в нашей машине, пока мы с мамой везли ее домой.

Лицо Пенрода приняло суровое выражение. Чувствовалось, что он готов применить насилие.

— Мне кажется, тебя надо немного проучить, — сказал он грозно. — Фингал тебе, что ли, на память поставить?..

— Давай! — с неожиданной дерзостью отозвался Морис Леви и даже занял некое подобие обороны.

На какой-то миг такое сопротивление совершенно ошарашило Пенрода. Но его быстро осенило, в чем дело. Посмотрев на автомобиль, он заметил сквозь стекло не только бдительного шофера, но и рельефные очертания миссис Леви. Тут Пенрод понял, что нужно срочно разоружаться. Он разжал уже занесенный для удара кулак и почесал ухо, делая вид, что такова была единственная цель, ради которой он поднял руку.

— Ну, я, пожалуй, пойду, — сказал он небрежно. — Завтра увидимся.

После этого Морис исчез в салоне роскошного автомобиля, а Пенрод зашагал прочь, всем своим видом изображая полнейшее равнодушие. Его выдержка подверглась жестокому испытанию. Едва он отошел, как окно на задней дверце машины опустилось, и Морис Леви, высунув кудрявую голову, заверещал:

— Проваливай отсюда, дубина!

Котильон уже не сулил Пенроду никаких радостей. Но обстоятельства были выше него: завтра он должен привести на котильон партнершу. И скрепя сердце он пустился на ее поиски. Неудачный поход к Марджори и препирательство с соперником отняли достаточно много времени, и другие леди успели не только подготовиться к визитам, но и принять предложения джентльменов. Одиннадцать раз он предлагал себя в партнеры и получил одиннадцать вполне законных отказов, ибо другие джентльмены его опередили. После этого осталось еще только пять партнерш. Но мальчики, которых Пенрод встретил в пути, сказали, что из этих пяти партнерш, четыре уже тоже заняты.

Итак, осталась всего одна леди. Склонив голову перед неумолимой судьбой, Пенрод отправился к ней. Пока он ходил из дома в дом, сгустились сумерки. И к дому мисс Ренсдейл — а это была она! — он подошел под покровом темноты.

Мисс Ренсдейл была свободна. Она была красива. Она танцевала, как балерина. Преградой к успеху был лишь ее юный возраст, из-за которого ей и пришлось так долго готовиться к визиту джентльмена. Сидя в одиночестве, она старалась сдерживаться изо всех сил, и только дрожащие губы выдавали, что творится у нее на душе.

И вот долгожданный претендент появился. Нарядная горничная провела его туда, где мисс Ренсдейл сидела под надзором гувернантки.

— Мистер Пенрод Скофилд! — торжественно объявила нарядная горничная.

Тут выдержка оставила мисс Ренсдейл, и она громко зарыдала.

— О! — воскликнула она сквозь слезы. — Я так и знала, что это будет он!

Тут с нарядной горничной произошло что-то странное. Чопорность с нее как ветром сдуло, и она, зажав рот руками, кинулась вон из комнаты. Зато гувернантка проявила себя с наилучшей стороны. Она тут же стала утешать свою подопечную, и вскоре мисс Ренсдейл настолько пришла в себя, что снова смогла вернуться к роли леди. Она была готова принять визит джентльмена, который пришел, чтобы пригласить ее на котильон. Правда, время от времени она еще всхлипывала.

Положение, в котором оказался Пенрод, никак нельзя назвать выигрышным для джентльмена, который пришел пригласить леди на танец, и он пребывал в некотором замешательстве. Тем не менее он, соблюдая предписания мистера Бартэ, приблизился на несколько шагов к убитой горем леди и поклонился.

— Надеюсь, вы пребываете в добром здравии и ваши родители тоже, — начал бубнить он заученный текст. — Не доставите ли вы мне удовольствие быть вашим партнером завтра на котильоне?

Мисс Ренсдейл со слезами на глазах смотрела на Пенрода, и зрелище это не доставляло ей удовольствия, и, судя по конвульсивному подрагиванию плеч, она была готова вновь зарыдать. Но тут чуткая гувернантка наклонилась и прошептала ей что-то на ухо.

— Я благодарю вас за ва-ваше любезное при-при-приглашение и принима… — Но тут она снова не совладала с собой. Рыдания прорвались с такой силой, что она бросилась ничком на диван и заколотила по подушкам руками и каблуками туфель. — А я так надеялась, что это будет Джорджи Бассет! — крикнула она.

— Нет-нет! — вмешалась гувернантка.

Она опять зашептала что-то мисс Ренсдейл на ухо, после чего та постаралась завершить свой ответ по всем правилам.

— И я при-принимаю с удо-удовольствием! — простонала она, но тут же ее вновь сломили рыдания.

Громко голося и судорожно цепляясь за гувернантку, она повалилась на диван.

— Благодарю вас за ваше любезное согласие, — затараторил Пенрод, — и надеюсь… надеюсь… забыл… Ах да! Я надеюсь, это доставит большое удовольствие нам обоим. Пожалуйста, заверьте ваших родителей в совершеннейшем моем почтении. Позвольте пожелать вам всего хорошего!

Завершив эту светскую речь прощальным поклоном, он удалился так, как предписывал мистер Бартэ. Лишь одно обстоятельство шло явно вразрез с распорядком светского визита. Когда Пенрод выходил, до него донесся вопль неутешной партнерши:

— Ну, хоть бы кто-нибудь другой, а не он!