Пускай меня простит Винсент Ван-Гог За то, что я помочь ему не мог, За то, что я травы ему под ноги Не постелил на выжженной дороге, За то, что я не развязал шнурков Его крестьянских пыльных башмаков, За то, что в зной не дал ему напиться, Не помешал в больнице застрелиться. Стою себе, а надо мной навис Закрученный, как пламя, кипарис. Лимонный крон и темно-голубое, — Без них не стал бы я самим собою; Унизил бы я собственную речь, Когда б чужую ношу сбросил с плеч. А эта грубость ангела, с какою Он свой мазок роднит с моей строкою, Ведет и вас через его зрачок Туда, где дышит звездами Ван-Гог.

Два стихотворения, объединенные названием «Могила поэта», написаны после кончины Николая Алексеевича Заболоцкого (1903–1958).

В первом — Тарковский говорит о прощании с выдающимся поэтом и как дань почившему использует неожиданный эпитет в его стиле: «смущенный порыв».

Тарковский говорил:

«Я был связан с Заболоцким приятельством. Под «черепом века» в моих стихах имеется в виду вместилище мозга, ибо Заболоцкий был глубоко мыслящим поэтом. Я сразу полюбил его первую книгу «Столбцы». В ней выразилось почитание природы как сложного цельного организма, что получило развитие в более поздних стихах поэта (он переписывался с Константином Циолковским, и многое в его поэзии идет от «монизма» основоположника космонавтики). Кроме того, в стихах Заболоцкого ярко выражена ненависть к порокам века» [48] .

Николай Заболоцкий