Когда б на роду мне написано было    Лежать в колыбели богов, Меня бы небесная нянька вспоила    Святым молоком облаков, И стал бы я богом ручья или сада,    Стерег бы хлеба и гроба, — Но я человек, мне бессмертья не надо:    Страшна неземная судьба. Спасибо, что губ не свела мне улыбка    Над солью и желчью земной. Ну что же, прощай, олимпийская скрипка,    Не смейся, не пой надо мной.

* * *

В шестидесятые годы у поэта выходят еще две книги — «Земле — земное» (1966) и «Вестник» (1969). У него появляются ученики — он ведет поэтическую студию при Московском отделении Союза писателей.

Поэт становится участником поэтических вечеров, на которых гремят имена молодых поэтов — Вознесенского, Евтушенко, Рождественского, Ахмадулиной. Среди этого созвездия неискушенным слушателям творчество Тарковского казалось сложным, закодированным и даже старомодным.

Тарковский не гнался за актуальностью, не искал новых форм. Он писал о том, что во все времена волновало и будет волновать человека. Он пытался ответить на вечные вопросы бытия и обращался к Книге Книг, к Ветхому и Новому Заветам.

«Есть поэты яркие, они вспыхнут, как фейерверк, и погаснут. Поэзия Тарковского останется на многие годы»,

— сказал академик Дмитрий Сергеевич Лихачев.