Музыке учился я когда-то, По складам лады перебирал, Мучился ребяческой сонатой, Никогда Ганона [15] не играл. С нотами я приходил по средам, — Поверну звоночек у дверей, И навстречу мне выходит Медем В бумазейной курточке своей. Неуклюж был великан лукавый: В темный сон рояля-старика Сверху вниз на полторы октавы По-медвежьи падала рука. И, клубясь в басах, летела свора, Шла охота в путаном лесу, Голоса охотничьего хора За ручьем качались на весу. Все кончалось шуткой по-немецки, Голубым прищуренным глазком, Сединой, остриженной по-детски, Говорком, скакавшим кувырком. И еще не догадавшись, где я, Из лесу не выбравшись еще, Я урок ему играл, робея. Медем клал мне руку на плечо. Много было в заспанном рояле Белого и черного огня, Клавиши мне пальцы обжигали, И сердился Медем на меня. Поскучало детство, убежало. Если я в мой город попаду, Заблужусь в потемках у вокзала, Никуда дороги не найду. Почему ж идешь за мною следом, Детство, и не выступишь вперед? Или снова руку старый Медем Над клавиатурой занесет?

Арсений Александрович не мыслил себе жизни без музыки. В пору довоенной молодости он постоянно бывает в концертах в Консерватории, в Доме ученых. В архиве первой жены поэта Марии Ивановны сохранились программки с именами выдающихся музыкантов, а в дневнике поэта и фотографа, близкого друга семьи Льва Владимировича Горнунга можно встретить записи о встречах в концертных залах с четой Тарковских. Позже, с шестидесятых годов, Арсений Александрович начинает собирать граммофонные пластинки. Его коллекция насчитывала три тысячи экземпляров.

Продавцы магазина «Мелодия» хорошо знали своего постоянного покупателя. Вот отрывок из письма Тарковского дочери (лето 1971 года, из Грузии):

«Пожалуйста, позвони по телефону в магазин пластинок Нине Ивановне и попроси ее оставлять мне пластинки… Я боюсь пропустить интересное.

Если ты звонила раньше, то повтори звонок, скажи, что я задерживаюсь…»

Арсений Александрович с любовью относился к своим пластинкам: после покупки заносил название в каталог, поставив на проигрыватель, чистил их от пыли, аккуратно опускал иглу на диск, а после прослушивания обязательно укладывал в конверт. Он делился радостью от приобретенных новинок с близкими ему людьми. Музыка постоянно звучала в его квартире.

Слева направо: Н. Руклевская, М. Тарковская, А. Тарковский, Л. Горнунг. Завражье, август 1930 года