Могучая архитектура ночи! Рабочий ангел купол повернул, Вращающийся на древесных кронах, И обозначились между стволами Проемы черные, как в старой церкви, Забытой Богом и людьми.    Но там Взошли мои алмазные Плеяды. Семь струн привязывает к ним Сапфо И говорит:    «Взошли мои Плеяды,    А я одна в постели, я одна.    Одна в постели!»       Ниже и левей В горячем персиковом блеске встали, Как жертва у престола, золотые Рога Тельца    и глаз его, горящий Среди Гиад,    как Ветхого Завета Еще одна скрижаль.    Проходит время, Но — что мне время? Я терпелив,    я подождать могу, Пока взойдет за жертвенным Тельцом Немыслимое чудо Ориона, Как бабочка безумная, с купелью В своих скрипучих проволочных лапках, Где были крещены Земля и Солнце. Я подожду,    пока в лучах стеклянных Сам Сириус —    с египетской, загробной,    собачьей головой — Взойдет. Мне раз еще увидеть суждено Сверкающее это полотенце, Божественную перемычку счастья, И что бы люди там ни говорили — Я доживу, переберу позвездно, Пересчитаю их по каталогу, Перечитаю их по книге ночи.

* * *

Но память о юношеской любви к Марии Фальц не покидает поэта. «На собственное счастье / Я как слепой смотрю», — напишет он в единственном стихотворении 1952 года — «Мне в черный день приснится…».

В 1955 году Тарковский наконец осуществляет свою давнюю мечту — поездку в родной город, бывший Елисаветград, теперь Кировоград. Вспомним стихотворение 1937 года «Приглашение в путешествие».