Ну сколько дерьма можно впихнуть человеку в почтовый ящик. Просто катастрофа какая-то. Пора уже принимать закон о том, что почтовый ящик является суверенной территорией квартиры, и судить, как за вторжение. Во всяком случае, хочется хорошенько дать по рукам тому, кто сует туда всякую гадость: рекламу, брошюрки, конверты, магниты на холодильник, который и так весь залеплен всяческой мишурой. Вот и сейчас под ворохом желтых, розовых, голубых, серых, белых бумажек нахожу почтовый конверт. Он не отправляется сразу в урну только потому, что на нем написано от руки синими чернилами: «Shpiеlmann».
Почти Спилберг.
Поднимаюсь на лифте на свой третий этаж, открываю дверь и вскрываю конверт. В него вжожена маленькая белая пластиковая карточка, на которой вьются звездочки: «BNP Paribas».
С трудом удерживаюсь, чтобы не выбросить в мусор. Обычный кусок пластика, карточка не вызывает никаких ассоциаций. Ладка, однако, говорит, что это банковская карточка, но мне как-то не верится. Столько скопилось членства во всяких потребительских клубах, что введение нового членства вызывает не пол-оргазма, а колики.
— В банке проверь, — говорит.
— Сам проверь, сидишь дома, все равно делать нечего, так и проверь.
Прихожу следующим вечером с работы, а Ладка заявляет:
— Заряженная карточка-то.
— Чем заряжена? Опять этот твой Translucent какой-нибудь? Надоело уже.
— Пять тысяч, — говорит.
— Чего пять тысяч?
— Кто-то положил нам в ящик пять тысяч евро.
— Шутишь?
— Нет, в банке сказали, что обычная дебитная карта на пять тысяч евро, снял вот пятьсот шекелей, чтобы убедиться.
— Кто, по твоему, мог подкинуть нам пять тысяч, да еще и евро? И что это за BNP Paribas?
— Французский банк: «Banque Nationale de Paris».
— И подарил нам деньги?
— Я думал, что это твой тайный поклонник.
— Хотела бы я иметь поклонника, который швыряется тысячами евро, а не сидит дома.
— Сама же сказала: «Уходи оттуда немедленно, я боюсь».
— А что еще оставалось с тобой делать?
— Может быть, это как-то связано с Марио?
— Почему ты так думаешь?
— Если это не твой любовник, то других идей у меня нет.
— Хорошо, признаюсь, есть тут один любовничек.
— Я вот посмотрел внимательно на карточку. Написано маленькими буквами: «Agence de Lourdes. 2 Place de l'Eglise. 65100. Lourdes.»
— Что это значит, адрес банка?
— Похоже.
— В Интернете смотрел?
— Черт! Нет.
— Так иди посмотри, я пока ужин подогрею.
Час от часу не легче, думаю. Как можно двоих взрослых людей, взращенных на махровом материализме, превратить в параноиков. И действительно, что делать-то? Совпадений набирается — тьма. Отмести все, и баста? А если есть какое-то рациональное зерно? Парень этот, Марио, может, и поплатился жизнью за то, что слишком много знал. Но если Марио сумел вычислить Шпильмана, то рано или поздно еще кто-нибудь вычислит. Пять тысяч евро в почтовом ящике — это явно неспроста. А что делать? Потратить и забыть? Компенсация за причиненные неудобства? Вряд ли.
— Есть филиал BNP в Лурде, и адрес совпадает — Ладка садится за стол, и мы принимаемся за ужин.
— Что думаешь-то?
— Не знаю.
— А все-таки?
— Может, поехать в Лурд и спросить, кто выписал карточку?
— У кого?
— Придти в банк и спросить — это же их карточка, они должны знать…
— А если нет?
— Послушай, этих денег хватит на поездку?
— Конечно, даже с избытком.
— Так поедем. Может, это именно то, что от нас хотят, ведь другого-то адреса нет. И намека другого нет, похоже, что Марио действительно убили.
Я для себя определила, что первая наша большая поездка будет в Испанию, но после того, как Ладка ушел с работы, моя мечта откладывается на неопределенное время.
— Где находится Лурд?
— Ты меня спрашиваешь?
— А что?
— Посмотри в Интернете и не морочь голову.
Лурд… Что за Лурд? Почему Лурд?
— На юго-западе Франции, в Пиренеях.
— На границе с Испанией?
— Недалеко.
В этот момент я начинаю фантазировать об Испании. Меня влечет эта страна. Меня притягивают фламенко и коррида, нет, коррида мне не нравится, потому что убивают быков, но слово красивое. Я мечтаю увидеть Барселону Гауди и «Прадо» в Мадриде, великого Дали и красоты Пиренеев. Я хочу настоящую паэлью с креветками и пряную Риоху. Я… я могу часами грезить об Испании. Мы же толком нигде за границей не были. Пролетели, как сумасшедшие, почти без денег из Венгрии в Австрию и ничего почти не видели. От Будапешта не осталось никаких впечатлений — какая-то имперская облезлость, а Вена до сих пор представляется приторным городом-тортом. Потом ездили в организованые моей фирмой мини-поездки за границу — все больше по бывшим соц. странам и Турции.
Пять тысяч евро!
Этого должно хватить на двухнедельную поездку по Испании на машине — нормальную, неспешную, с музеями и парками, с тапас и кочинильо. Ах какая музыка звучит в этом слове — кочинильо. Я бросаю клич по всему своему свиноморью, и мне несут книги и карты на всех языках: русском, английском, иврите — даже на испанском, от чего вежливо отказываюсь. Выясняется, что все, кроме меня, уже побывали в Испании и даже не по одному разу. Мне хочется всего сразу — объехать всю страну, но опытные путешественники не советуют смешивать север с югом.
Постепенно начинает вырисовываться маршрут: летим в Барселону и проводим в ней дня три-четыре. После этого берем машину и направляемся на север в Жирону и Фигуэрес, и может быть, если погода позволит, в Коста Брава. Оттуда, заскочив по пути в Андорру, едем в Лурд. Из Лурда отправляемся в Park National des Pyrenees. Спускаемся с гор и через Сарагоссу катим в Мадрид — «не прилетай, мой самолет».
Ладка днями и ночами сидит в Интернете в поисках все новой информации о Лурде. Я прихожу с работы и застаю его за компьютером, когда я просыпаюсь по утрам — он уже сидит и бдит. Мне с большим трудом удается отрывать его по вечерам от экрана, чтобы готовить поездку в Испанию: надо заказать машину, отели, спланировать каждый день.
— Как ты думаешь, почему Лурд? — спрашиваю. — Что в нем такого особенного?
— Как что, это же Лурд! Явление Девы Марии!
— С каких это пор ты интересуешься Девой Марией?
— А может, это Дева Мария подкинула нам пять тысяч евро, чтобы мы ее посетили?
— Безусловно.
— Не смейся.
— Мне и не смешно. Живем, как в подполье, не ходим никуда.
— Так и слушай, женщина. Бернадетта Собиру была в 1858 году почти неграмотной крестьянской девушкой четырнадцати лет. 11 февраля она с сестрой и подругой пошла собирать дрова. Снимая обувь, чтобы пересечь ручей, она услышала шум, похожий на порыв ветра, и посмотрела в направлении грота. Она увидела женщину в белом платье, перепоясанную синим, у которой было по желтой розе на каждой ноге. Бернадетта перекрестилась и начала произносить молитву. Когда молитва кончилась, Белая дама исчезла.
— И это все?
— Белая дама являлась Бернадетте еще 17 раз…
— С тем же успехом?
— Примерно. 14 февраля внутренний голос подсказал Бернадетте вновь придти к гроту, где она вновь увидела женщину. Бернадетта побрызгала на женщину Святой водой, и та удалилась улыбаясь.
— Ну-ну.
— В третий раз Бернадетта принесла бумагу и перо и попросила Белую даму написать свое имя. «Это не нужно, — сказала дама, — я сделаю тебя счастливой, но не в этом бренном мире, а в грядущем. Приходи сюда еще две недели».
— И она ходила?
— Конечно. 28 февраля в присутствии тысячи человек Бернадетта молилась, целовала землю и ползала на коленях в знак покаяния. Ее отвели к судье Рибсу, который пригрозил ей тюрьмой.
— Нашелся здравый человек.
— 1 марта в присутствии тысячи пятисот человек и священника Катерина Латапи из Лурда вошла в грот и погрузила свою парализованную руку в источник, после чего рука приобрела подвижность.
— Врача бы привели или нотариуса, а не священника, а то эти что угодно засвидетельствуют.
— 2 марта Дама сказала ей: «Иди и скажи священникам, чтобы пришли сюда и построили часовню». 3 марта Бернадетта в присутствии трех тысяч человек приходит к гроту, но видение отсутствует. После школы она снова, повинуясь внутреннему голосу, появляется у грота. Пастор наказал ей: «Если Дама действительно хочет часовню, то пусть назовет свое имя и в подтверждение пусть заставит зацвести розовый куст на входе в грот».
— Зацвел куст-то?
— Нет, они весь день ждали — все восемь тысячь человек. А Бернадетта после этого двадцать дней там не появлялась — вызова ждала.
— Это все?
— 25 марта…
— Куст зацвел?
— Да нет, погоди, 25 марта видение заявило: «Я — непорочная дева!»
— И смирились миряне, поверили?
— 7 апреля во время очередного видения пламя свечи коснулось руки Бернадетты, но никакого следа ожега не оставило. Доктор Дузо незамедлительно зафиксировал сей факт.
— За тридцать серебрянников, или католики ему больше заплатили?
— Последнее явление произошло 16 июля. Бернадетта получает мистический вызов из грота, но путь почему-то закрыт, и она добралась лишь в пещеру напротив грота: «Я видела Святую Деву, и она была еще прекраснее!»
— И это вся история явлений Святой Девы из Лурда?
— Угу.
— Маловато и неубедительно.
— Почерпнуто на официальном сайте, посвященном означенной Деве.
— Мелкотравчато как-то. От чуда хочется чего-то большего…
— Лоренц, Епископ Тарбский, засвидетельствовал: «Мы постановляем: Пречистая Дева Мария, Матерь Божья, действительно явилась Бернадетте Собиру восемьнадцать раз в период с 11 февраля 1858 года в гроте Массабель вблизи города Лурда… Мы скромно представляем наше мнение на суд Суверенного Понтифика для вынесения вердикта Всеобщей Церкви.»
— Церковники, как нам известно, любят разевать хлебальники.
— Епископ Лоренц еще в июле 1858 назначил комиссию по расследованию…
— Совсем как у нас.
— Комиссия должна была установить не только«…что произошло, и что могло произойти в гроте у Лурда…», но и другие интересные вопросы. Обычная или необычная вода в гроте? Являются ли правдой видения Бернадетты? А если «да», то божественного ли они происхождения? Просил ли что-нибудь у ребенка появлявшийся объект? О чем были просьбы? Существовал ли источник в гроте и раньше, до видений Бернадетты? Епископ настаивал на серьезности работы: расследование должно установить факты; допросить свидетелей; посоветоваться с учеными, а не только с врачами, наблюдавшими исцеленных, причем ученые должны понимать в физике, химии и геологии. Лоренц потребовал, чтобы комиссия ничем не пренебрегала, чтобы связать воедино отдельные события, и раскрыла правду, какой бы она ни оказалась.
— Только бы не вредила Святой Церкви, а так— никакая это не правда.
— Комиссия заседала четыре года, в течение которых расследовала показания Бернадетты, и Епископ Лоренц дал свое заключение в знаменитом документе от 18 января 1862 года: «Заключение о Явлениях, имевших место в гроте Лурда».
— Четыре года!? Молодцы церковники, быстро работают — небось не на полставки.
— После описания Явлений Епископ объяснил, почему церковь предпочитает не спешить с расследованием сверхъестественных вещей: прежде чем принять на веру и объявить что-либо Божественным, требуются неопровержимые доказательства, поскольку Дьявол, принимая облик Ангела, может запутать людей.
— Дьявол уж точно не дремал.
— «Мы полагаемся и всецело доверяем комиссии, состоящей из умных, образованных, верующих и умудренных опытом священников, которые расспросили ребенка, изучили все факты и взвесили все свидетельства. Мы также призвали на помощь науку и мы убеждены, что Явления — Божественной и сверхестественной природы, и что пред Бернадеттой действительно явилась Пресвятая Дева. Наше убеждение основано на свидетельстве Бернадетты, но прежде всего, на том, что действительно произошло, и что не может получить других интерпретаций, кроме как Божественных».
— «Что за комиссия, создатель…»
— Бернадетта их просто покорила и очаровала: «Кто не может не восхищаться простотой, открытостью и достоинством этого ребенка. Она говорит только тогда, когда к ней обращаются, без преувеличений и с обезоруживающей наивностью. На все вопросы она без колебаний дает точные и ясные ответы. Во время различных расследований она всегда подтверждала уже сказанное, не прибавляя и не убавляя. Ее откровенность не вызывает сомнений. Почему мы можем ей верить? Мудрость ответов выдает Божественное в этом ребенке, несмотря на ее юный возраст. Она никогда не проявляла излишней религиозности; никто не может утверждать, что она ненормальна или фантазирует».
— Что стало с бедной девушкой?
— Постриглась в монашки в 1866 году и умерла в тридцать пять лет.
— От чего?
— От туберкулеза, и довольно сильно страдала.
— И ей не помогла Святая Дева?
— Увы.
— Но тем не менее все прогрессивное человечество, как больное, так и здоровое, прется в Лурд: одни — чтобы изведать чуда, а другие — чтобы просто подивиться?
— Естественно. Но потом Бернадетту канонизировали, так что обещание, данное ей Девой Марией, было выполнено.
— А местное население гребет лопатой деньги?
— Не без того, но если не хочешь — то не плати. Святая вода у них является достоянием человечества и ничего не стоит, но вот если без бутылочки приехала — то уж покупай.
— Почему-то мне не хочется туда ехать. Я в Испанию хочу.
— Почему не хочется?
— Угадай с трех раз.
— Тебе совсем не интересно взглянуть на место, где происходят чудеса?
— Мне неприятно, когда меня публично имеют.
— Они имеют Деву Марию.
— Деву Марию они уже поимели, а теперь с ее помощью имеют всех остальных.
— А как же чудеса?
— Чудес не бывает, наукой доказано.
— Ха, вот тебе научное определение чуда: «Необычайное событие, приписываемое благоприятному божественному вмешательству, несущему в себе духовную значимость».
— Хотелось бы получить строгие научные критерии, а не какую-то белиберду.
— Пожалуйста, вот тебе и медицинские критерии для определения чуда исцеления:
во-первых, подлинность болезни должна быть засвидетельствована и диагноз поставлен правильно;
во-вторых, прогноз болезни должен быть предельно ясен, и расцениваться как постоянный или со смертельным исходом;
в-третьих, исцеление должно быть моментальным, без периода выздоровления, полным, окончательным и устойчивым;
и в-четвертых, предписанное лечение не должно оказывать влияния на исцеление или помогать ему.
— Нравятся критерии?
— Замучил уже, не хуже твоих церковников.
— Если паломник заявляет, что исцелился, то, перед тем как предстать перед медицинским бюро, он должен быть осмотрен специальным врачом. Медицинское бюро, созданное в 1947 году, отвечает за первичное освидетельствование и подтверждение. После этого исцеленный должен предстать перед комиссией врачей, включая ректора заведения и священников. Когда исцеление подтверждено, паломник должен наблюдаться в медицинском бюро в течение трех лет, и, если решит большинство, то его дело передается в международную комиссию.
— И много таких исцеленных?
— Последний случай был в октябре 1987 года с французом Жан-Пьером Белу.
— Давненько, двадцать лет уже… А от чего вылечился?
— От рассеянного склероза.
— И долго болел перед этим?
— Пятнадцать лет, кстати, в качестве чуда этот случай подтвердили только в 1999 году.
— И часто такое бывает?
— В последнее время — не часто. До него был случай в декабре 1976-го, когда итальянка Делизия Чиролли исцелилась от саркомы; еще один француз Серж Перин излечился в 1970 от хронической мозговой недостаточности; опять итальянец, Виторио Мичели избавился от остеосаркомы в 1963 году.
— Не густо. Четверо — за двадцать пять лет?
— Так медицина шагает вперед семимильными шагами…
— Сама врач, знаю.
— Между прочим, до четырнадцатого года на сто паломников приходился один исцеленный.
— Кино видел, «Праздник Святого Йоргена» называется?
— С четырнадцатого по двадцать восьмой год — один приходится уже на семьсот, а с двадцать восьмого по сорок седьмой — на тысячу шестьсот.
— А потом? Ты сказал, что в сорок седьмом основали бюро?
— После этого исцеления явно пошли на убыль.
— Вот видишь…
— Еще не догадалась?
— О чем?
— Почему именно Лурд? Почему намек на Лурд, и карточка из Лурда?
— Хочешь сравнить себя с Девой Марией?
— Ты вспомни, что ты сама сказала, а?
— Что такого я могла сказать?
— Про эксперимент. Не помнишь? — «Какой бы такой экспериментик поставить…»
— И что?
— Если кто-то хочет проверить, «экспериментик поставить», то лучше Лурда места не найти. Подумай…
Ладка смотрит на меня совершенно серьезно. А я опять не знаю, как реагировать. С одной стороны, у меня с языка уже готова сорваться накая-нибудь едкая насмешка. Что-нибудь типа: «Из трудовой биографии: с… по… работал и.о. Девы Марии в Лурде». С другой стороны, в ладкиных словах присутствует некая логика. Честно говоря, нервы у меня на пределе, ни к черту нервы. Как в ноябре вся эта каша заварилась, так никакого покоя, не знаешь, что еще завтрашний день принесет. И Ладку тоже можно понять, ведь не веришь поначалу в какие-то сказки, а потом набираются факты, статистика, нельзя же, в самом деле, такое придумать. Хоть взять Лурд этот чертов — а если прав Ладка, ведь опять логика наличествует. Где, спрашивается, такое вот место подобрать, чтобы независимая комиссия, ничего не зная, документально зафиксировала бы паранормальное явление. Да и пациент может ничего не знать, ему можно на счастье баночку краски всучить, подарочек от Девы Марии, сказать «на источнике заряженная», еще чего выдумать. Если больной излечится, то не удержится, конечно, прибежит и про чудо заявит. Дальше он попадает в комиссию, которая ему откажет по причине отсутствия одного из основных признаков, а именно моментальности воздействия. Поэтому никакого излишнего шума подняться не должно.
Я с замиранием сердца начинаю понимать, что этот «экспериментик» будет довольно близок по условиям, которые предъявляются к самым-таки настоящим клиническим испытаниям.
— Double blind? — произношу с сомнением.
— Умница, — говорит, — догадалась.
В силу своего когда-то полученного врачебного образования, а также долгой и успешной карьеры вивисектора-исследователя я отлично знаю, какие требования предъявляются к третьей фазе клинических испытаний любого лекарства: «randomized double blind study». В переводе на человеческий язык это означает следующее: все отобранные для испытаний больные случайным образом делятся на две группы; одна группа получает лекарство, а вторая, контрольная, плацебо; ни пациент, ни лечащий врач, его наблюдающий, не должны знать, что именно данный больной получил. На основании такого эксперимента собирается статистика, которую обрабатывают независимые эксперты, и, если она подтверждает терапевтическое воздействие, то лекарству дается зеленый свет.
Голова у меня идет кругом. Как врач, да еще с марксистской закалкой, которого никогда не похищали зеленые человечки с летающих тарелок, который никогда не был замечен в связях с космосом посредством голубой веревочки, я не верю в чудеса и исцеления. Я могу допустить существование различных странных необъяснимых наукой явлений с ограниченным радиусом действия. На меня давят молельные дома, я чувствую себя там неуютно — будь то синагога или церковь, мне хочется поскорее уйти. Я могу спокойно посещать церкви только на предмет органных или камерных концертов, но заходить в соборы мне почему-то претит. Такие места, как этот самый Лурд, вообще вызывают во мне некий протест, нежелание участвовать в каком-то общем стадном действе посещения святых мест, даже если я понимаю, что это очередная туристская аттракция. С другой стороны…
С другой стороны, существует какая-то дьявольская логика, по которой я своим, смею надеяться, логическим умом догадываюсь, что Лурд действительно может быть тем самым местом для ладкиного «эксперимента». И еще побывать мимоходом в Испании… То есть, поехать по Испании и, как бы мимиходом заскочить в Лурд.
Мы уже месяца два живем ожиданием неизвестно чего. После сообщения по телевизору о смерти Марио Ладка прямо-таки извелся весь. Конечно, полиция ни о чем не догадывается, а то бы и его в разработку взяли, но в Хоум Центре работать я ему больше не дала — хватит. Может, эта поездка в Лурд прояснит хоть что-нибудь, может хоть Испания развлечет — все-таки очень интересная страна. Я готова отправиться в любое путешествие, куда угодно, чтобы только кончилась, наконец, эта выводящая из себя неопределенность.
* * *
Век живи — век учись. Я прихожу на работу и как пылесос втягиваю в себя всякую «полезную» информацию, которую с беззаветной щедростью поставляют мне мои сотрудники. Со мной делятся опытом и разными мелкими туристскими хитростями. Мне наперебой дают телефоны знакомых турагентов, которые готовы сделать мне скидки на все.
С некоторых пор в моем организме поселилась не только стойкая аллергия на всякого рода рекламу, но и на наш легальный внутренний спам (спазм), забивающий электронную почту нескончаемым потоком рассылок и циркуляров. Надо сделать над собой усилие, чтобы начать вникать в не всегда понятный смысл абсолютно не нужного тебе «особо важного» документа. А теперь выясняется, что зря. Узнаю с удивлением, что пропустила довольно интересную информацию, что любой сотрудник нашей фирмы, а также его супруг, имеет право быть удостоенным золотой бизнес-визы, которая дает-таки немалые льготы и выгоды. Выясняю, однако, что никогда не поздно удостоиться, и что ради меня, потребителя любимого и ценного, а также супруга моего дражайшего, готовы к нам домой приехать и все оформить.
Не врет народный телеграф — через неделю получаем с нарочным свои золотые кредитки, а с ними — каталог очередного членства в каком-то неведомом клубе потребителей. Очень быстро выясняется, что у турагентов «дешевые пакетные сделки» гораздо дороже самостоятельного заказа билетов и машины, а до предлагаемых гостиниц, находящихся «в непосредственной близости» от центра, можно добраться непосредственно за полчаса на метро. Пришлось взять быка за рога (Испания все-таки) и заказать все самой. Попутно получила недостающие пол-оргазма от кредитного членства, когда выяснила, что могу купить билеты в Эль-Аль на пять процентов дешевле.
Апофеозом моей «Испанской кампании» является звонок в страховую компанию. Оказывается, обещанная бесплатная страховка на поездки за границу так просто не дается, а надо позвонить и сообщить даты прилета-отлета. За этим «сообщить» кроется, однако, массированная атака ушлых агентов, которые всеми силами пытаются всучить дополнительную страховку. Каких только доводов и убеждений они не приводят в доказательство того, что бесплатный сыр находится исключительно в мышеловке, и если добавишь им еще совсем чуть-чуть, то сами небеса будут к тебе милостивы. «С Божьей помощью», речитативом повторяют они, и можно подумать, что сам Господь Бог их деловой партнер. Прочистив ухо после невнятных воплей картавой девицы, я начинаю соображать, что за бесплатную страховку только что заплатила еще восемьдесят долларов.
Ладка меня утешает:
— Будешь богатой вдовой — получишь лимон баксов.
— А ты в следующий раз не поддакивай. Нашел тоже, секс по телефону.
— А шо, — говорит, — приятный девичий голос.
— Прямо-таки, Tender Whisper.
— Ценю — владеешь предметом.
В этот момент я осознаю, что могу зачеркнуть последнюю строку в своем длинном списке приготовлений к поездке. У нас есть билеты, заказана машина и гостиницы в центре Барселоны и Мадрида. Я спланировала программу на каждый день и купила все мелочи. Осталось только подождать еще девять дней, и сбудется моя мечта — Испания.
Все оставшиеся дни я чувствую себя, как космодром Байконур перед стартом Гагарина. На меня покровительственно поглядывает начальство и сослуживцы, а я передвигаюсь как в тумане. Я беру дополнительный день отпуска накануне, чтобы неспешно собрать вещи и уложить чемоданы. В качестве монаршего расположения, моя начальница заказывает мне такси от фирмы. Не подумайте, меня не собираются бесплатно отправить на такси в аэропорт, но в соответствии с корпоративным тарифом надо будет заплатить шекелей на пятьдесят поменьше.
Если бы лет десять назад мне кто-нибудь сказал, какими проблемами будет занята моя голова: выгадать там, подсуетиться здесь, получить скидку, заплатить поменьше…
Ладка волочет чемоданы из лифта в такси, а я в последний момент останавливаюсь у почтого ящика проверить, не успели ли бросить еще какую гадость. Ничего, только одинокий белый конверт, который я машинально сую к себе в карман ветровки.
Такси за границу. Такси в отпуск. Такси в Испанию. Мы молча сидим бок о бок на заднем сидении и думаем каждый о своем. За окном мелькает привычный израильский пейзаж. Ехать нам около часа, если не встрянем в пробку. Но среди дня шансов попасть в пробку совсем мало. Такси сворачивает с шоссе в аэропорт и долго ползет по подъездной дороге — кажется, ее выдумали только для того, чтобы таксисты могли слупить с пассажиров еще двадцатку. Нам было строго велено явиться в аэропорт за три часа, чтобы успеть пройти все проверки на вшивость. Очередей, однако, не наблюдается — сказывается отнюдь не туристское время года. Автоматически мы заруливаем в дьюти-фри, но я, памятуя о дружеских наставлениях коллег, отгоняю Владку от коньяков. В качестве утешения обещаю ему Андорру на разграбление. У нас остается еще по крайней мере часа два до посадки, и я вспоминаю об очередой бесплатной льготе, доступной по нашим кредиткам: VIP-зал. Вот куда можно пойти, чтобы скоротать время. Признаться, никогда там не была, и даже не знаю, где он находится. Наконец, попадается на глаза скромный невзрачный указатель, чему и следуем.
Не богато, но чистенько. Расписанное моими сотрудниками бесплатное роскошество VIP-зала оказывается на поверку довольно скромным буфетом, но Владка на седьмом небе — в течение ближайших двух часов ему обеспечено неограниченное количество пива. Если бы пустые бутылки сразу же не уносили, я бы точно сгорела со стыда. Примерно через час пиво переполняет регистры, и мой благоверный удаляется, предварительно заявив, что пойдет навестить магазин электроники. Устраиваюсь поудобнее в кресле, предвкушая вечернюю Барселону, прогулку по Рамбле, дары моря в маленьких портовых ресторанчиках.
Рука натыкается на белый конверт, скомканный в кармане ветровки.
Вытаскиваю, разрываю конверт, вынимаю листок и читаю:
«Прости меня, Little Angel.Твой Violet Illusion. [170] »
Silk Knot [154] завязался слишком туго, чтобы Dried Palm [155] мог из него выпутаться. Уже давно прозвонил Copper Bell, [156] и пришло время для последнего Apparition. [157] Судьбой уготовано, что Atlantis погружается в пучину, а Aztec исчезает во тьме веков, впрочем, как и Inca. Не всякий Hiking Path [158] доходит до вершины, иногда ее навечно скрывает Cloudy Sky. Не всем в жизни попадается Gold Fish. [159] Чаще приходится довольствоваться Bitter Root [160] и подбирать Falling Petal. [161]
Мало обмануть злобного короля по прозвищу Red Devil. Чудовище Bean Sprout живет внутри нас, и тщетно посылать сову Night Owl с планом побега. Вечный сумеречный страж Gray Knight непобедим, как и его верный прислужник убийца Pale Amparo. Добрый волшебник Old Lamppost никогда никому не давал волшебного заклинания Blue Spell. Никто еще не сумел перехитрить чудовище Bean Sprout. Старый слуга Lazy Phlox — всего лишь старый пьяница, который продаст всех и вся за глоток вина. Легкий розовый плот Floating Petal идет ко дну, стоит лишь его коснуться, и река Feather River еще никому не дала спуститься по ее порогам. Никто не смеет покинуть этот Country Club, [162] а если и пытается, то начальник стражи Quarry Pebble пускается в погоню и не дает уйти.
Fantasia кончилась, Firewood [163] догорел, и нет больше Wishes. [164] Глупо надеяться на Paradise Bird, пусть лучше Corallinе унесет к Blue Horizon. [165]
Прости меня, моя Miniature Rose, [166] мне была нужна эта Mysteria, [167] чтобы немного скрасить твой Foggy Day [168] и оставить маленький Silver Drop. [169]
* * *
Сказать, что мир рушится в одну секунду?
Сказать, что со мной истерика — впервые в жизни?
Сказать, как вокруг меня собирается весь обслуживающий персонал VIP-зала?
Сказать, что Испания так и осталась пока далекой мечтой?
Что еще сказать? Что дура? Что не видела? Что не хотела замечать?