Путешествие выдалось на редкость интересным и, главное, чрезвычайно приятным. Целый месяц барк «Розамунда» провёл в море, и, хотя другие пассажиры устали от качки, Кассандра, большую часть времени простоявшая на палубе, загорела, окрепла и, что удивительнее всего, стала расти. Изумлённая Полли с недоумением смотрела на подол бархатного платья, на три пальца поднявшийся над полом. Отросли и волосы. Густые и чёрные – настоящие испанские кудри – кое-где пробивали светлые как лунь тонкие прядки. «Седина? Да разве же бывают седыми столь юные создания? Оказывается, бывают», – удивлялась Полли. Впрочем, ей было всё равно. Полли любила Кассандру всем сердцем.

«Хоть беленькую, хоть черненькую, я буду обожать мою девочку любой. Спасибо тебе, Боже, за этот подарок. У меня теперь тоже есть дочь», – часто думала бывшая торговка апельсинами.

Шёл последний день путешествия. «Розамунда» приближалась к Малаге. Пора было паковать вещи, и Полли поднялась на палубу к своей подопечной:

– Поспеши, дорогая! Пойдём собираться.

Кассандре было жаль расставаться с кораблём, но что поделать. Путешествие закончилось, зато впечатления останутся с ней… Через час, крепко держа Полли за руку, девушка сошла на берег в Малаге.

То, что на юге Испании в начале апреля их будет ждать настоящее лето, путешественницы знали заранее, но вот к чему они оказались совсем не готовы, так это к пёстрому смешению рас и культур. Коренастые испанцы с жесткими худыми лицами мелькали в толпе рядом с кудрявыми цыганами и до черноты смуглыми потомками мавров. Молодые сеньоры в длинных кружевных мантильях, опустив глаза, шествовали под драконовскими взорами высохших старух в чёрном, а на площадях пёстрыми стайками сидели цыганки в широких красных юбках и ярких платках, небрежно наброшенных на буйные кудри. Все здесь громко болтали и бурно жестикулировали.

Попав в этот гвалт, Полли испуганно сжала руку Кассандры и прошептала:

– Откуда здесь толпа? Почему они кричат – что-то случилось?

– Ничего не случилось, люди просто делятся друг с другом новостями, – объяснила Кассандра. – Вы знаете, тётушка, я понимаю всех – и испанцев, и цыган.

– Ах, моя девочка, ты такая ученая! Значит, мы и здесь не пропадём, – обрадовалась Полли.

Кассандра подошла к группе цыганок, рассевшихся у фонтана в центре площади, и, легко перейдя на их язык, спросила:

– Подскажите, пожалуйста, где нам нанять экипаж до Гранады?

– Ты, похоже, сеньорита, а говоришь по-нашему? – удивилась седая цыганка с трубкой в зубах, как видно, старшая среди женщин.

– Да, я знаю ваш язык, – подтвердила Кассандра и тут же прочла мысли, роившиеся в головах цыганок.

Все они думали, что у путешественницы в бархатном платье явно есть деньги и они смогут поживиться, обокрав доверчивую сеньориту.

– У меня нет ценных вещей, – сказала Кассандра, глядя в глаза старой цыганке, – я не стою ваших усилий. Подскажите мне дорогу и отдыхайте дальше, ища тех, кому можно погадать.

– Вот как? – изумилась старуха, а женщины, уже начавшие окружать доверчивую приезжую, отошли назад. – Может, ты и гадать умеешь? Давай! Погадай мне.

Цыганка шагнула вперёд и протянула Кассандре руку. Попробовать? Кассандра взяла протянутую ладонь и сжала её пальцами. Сначала никаких чувств не было, но вот мысли старой цыганки свернули на привычную горькую тему. От единственного сына не было вестей. Тот когда-то давно помогал партизанам, воевавшим с французами, а два года назад ушёл из дома и не вернулся. Кассандра закрыла глаза, и в полутьме под веками замелькали картины: кудрявый молодой человек живёт высоко в горах. Вот он, прихрамывая на одну ногу, вошёл в дом. Навстречу ему спешит молодая испанка с маленьким ребёнком на руках.

– Пако, где ты был так долго? – пеняет она мужчине. – Ты знаешь, чего мне стоило сохранить твою ногу. Тебе нельзя так долго ходить, да и маленький Хавьер заждался отца.

Потом мелькнула картина, как дверь открывается, и, пропустив вперёд жену и сына, Пако заходит в комнату, где сидит его мать. Картина исчезла. Других не было.

– Ваш сын жив, он сейчас живёт в горах с женщиной, выходившей его после ранения. Пако хромает, но уже несильно, и ещё – в этой семье родился сын, ваш внук Хавьер. Не нужно больше печалиться. Они скоро приедут сюда…

Старая цыганка выронила трубку. Она прижала ладони к груди и с изумлением глядела на Кассандру. Девушка чувствовала, как скачут мысли в голове старухи, но они больше не были угрожающими. Наконец цыганка пришла в себя и тихо спросила:

– Как вас зовут, сеньорита? Скажите мне имя самой великой гадалки, которую я встречала в своей жизни. Я тоже кое-что умею, но мне до вас далеко, как до неба.

– Кассандра…

Цыганка поклонилась и поцеловала ей руку, а потом отрядила одну из женщин за возницей. Через четверть часа на площади появилась открытая коляска, запряжённая парой гнедых коней. Смуглый кудрявый парень в жёлтой рубахе и соломенной шляпе соскочил с козел и спросил, что от него требуется.

– Отвезешь этих дам в Гранаду. Доставишь прямо до порога, куда они скажут. Денег не бери! – велела старшая.

Парень помог забраться в коляску сначала Полли, а потом Кассандре. Экипаж тронулся и покатил по пёстрым и шумным улицам Малаги. Девушка не отрываясь глядела по сторонам. Как же здесь было красиво и как интересно! Конечно, впереди её ждало трудное дело, но пока они просто путешествовали. Не стоит расстраиваться раньше времени. Сейчас всё хорошо, вот этому и надо радоваться.

Лошади потянули коляску в гору, и спустя полчаса на одном из поворотов Кассандра вновь увидела бескрайнюю даль моря. Оно было ослепительно-синим… Какая красота!.. Кассандра вгляделась в эту синеву, и вдруг в памяти мелькнуло лицо, закрытое чёрной маской, в прорезях шёлка блестели синие, как это море, глаза. Господи, да кто же это? Девушка испугалась, и лицо исчезло. Попробовать ещё раз? Кассандра сосредоточилась и вновь уставилась на море, но ничего не вышло. Лица в маске больше не было.

Кассандра сначала приуныла, но потом одумалась. Что это за мысли? Скоро и так всё станет явным. Вот об этом и нужно размышлять, а не о мужчине, тем более в маске! Задумавшись о цели своего путешествия, Кассандра ждала привычного тревожного настроения, но вдруг поняла, что его больше нет, и она ничего не боится. С чего это вдруг она стала такой храброй и такой сильной? И когда это случилось? Самое интересное, что Кассандра этого не заметила.

Гранада потрясла Кассандру. Яркие черепичные крыши, узкие улочки, сбегающие в долину с трех высоких гор, а самое главное, дома-пещеры, вырытые в крутых склонах… Девушка во все глаза смотрела по сторонам и пропустила мимо ушей вопрос возницы.

– Сеньорита, какая улица вам нужна? – повторил цыган, повернувшись к пассажиркам.

– Нам нужно попасть в замок герцога Молибра, – уверенно сказала Кассандра, резонно предположив, что такого знатного человека найти будет несложно. Возница кивнул и повёз их по извилистым улочкам, летящим с горы вниз сверкающим серпантином.

Гранада оказалась огромной. Они всё ехали, а город никак не кончался. Кассандра уже хотела было остановить кучера и расспросить, куда он их везёт, но цыган сам развернулся к пассажиркам и сообщил:

– Замок Монте-Оро находится за городом, так что ехать долго. Может, хотите сделать привал?

Кассандра посоветовалась с Полли, и они решили передохнуть. В жидкой тени трёх кипарисов, росших у поворота дороги, женщины утолили жажду, немного походили, а потом отправились дальше.

Домов становилось всё меньше, а дорога вилась, прорезая узкие, поросшие лесом долины между острых рёбер горных склонов. Наконец за одним из поворотов открылось изумительное зрелище: на плоской вершине огромной белой горы как будто парил над морем сказочный замок. От подножия горы к вершине узкой спиралью завивалась дорога. Замок показался Кассандре необычайно древним. Глубокие бойницы квадратных башен, отполированные веками железные балки огромных ворот и даже замощённый потёртой брусчаткой двор напоминали о давно прошедших веках.

В воротах коляску остановил стражник в чёрном.

– Кто вы и чего хотите? – грозно спросил он, выставив вперёд копье.

Что можно было на это ответить? Кассандра сняла с шеи медальон и протянула его стражнику.

– Передайте это хозяину замка.

Часовой в задумчивости покрутил в руках цепочку и, обернувшись, крикнул в глубину двора:

– Хосе, иди сюда!

Стражник, стоявший у дверей дома, покинул свой пост и подошёл к нему.

– Что тут? – настороженно спросил он.

– Отнеси это дону Себастьяну. Скажи, что просили передать герцогу.

Ожидание оказалось долгим, но наконец-то у ворот появился седой мужчина с жёстким и властным лицом. Так же, как и стражники, он был одет во всё чёрное.

– Приветствую вас, сеньоры! – поклонился он. – Я коннетабль замка, дон Эстебан. Прошу вас, проходите в дом.

Он пошёл вперёд, а женщины двинулись за ним. Они пересекли двор и оказались под сводами огромной арки. Дон Эстебан провёл их по каменной лестнице со стесанными за века ступенями. Кассандра старалась не отставать и помогала идти Полли. Миновав анфиладу старинных покоев, они остановились перед узкой дверью с массивными чёрными петлями. Коннетабль постучал и, услышав приглашение войти, отступил в сторону, открывая дверь перед Кассандрой. Полли коннетабль попросил подождать в коридоре.

Кассандра шагнула вперёд и оказалась в большой полутёмной комнате. Окна здесь были закрыты ставнями, а на столе стоял зажжённый шандал. Пламя свечей выхватило из сумрака синий бархатный полог, чёрное дерево массивной кровати и гору белых подушек. Утопая в них, полусидел измождённый седой человек. И хотя морщины избороздили его щёки, Кассандра сразу же его узнала: это был постаревший красавец с портрета в медальоне. Он поднял глаза и, слабо улыбнувшись, сказал:

– Здравствуй, дочка! Что-то ты совсем не спешила домой.

Кассандра молча смотрела в лицо старого герцога и пыталась понять, что же она чувствует. Перед ней лежал отец – истаявший от болезни, может, даже умирающий. Но её сердце не забилось чаще, она понимала, что видит этого человека впервые и ничего, кроме сострадания к его болезни и слабости, не испытывает. Вздохнув, она подошла к кровати и присела на стул, стоящий у изголовья. Герцог молча смотрел на неё, ожидая ответа. Нужно было что-то говорить. Пришлось сказать правду.

– Ваша светлость, я хочу вас сразу предупредить, что пострадала при пожаре. Врач сделал всё что мог, но я две недели пролежала без памяти, а когда пришла в себя – не смогла вспомнить ничего, даже собственного имени. Поэтому я не знаю вас, не помню ни мамы, ни того, как случилось несчастье. Доктор сказал, что память вернётся внезапно, от случайного слова или знакомого места. Только на это я теперь и надеюсь.

– Ты ничего не знаешь о пожаре? – удивился герцог. – И о том, как погибла твоя мать?

– Я знаю лишь то, что мне рассказала тётушка, так я называю добрую женщину, подобравшую меня на мостовой у Ковент-Гарден. Её зовут Полли Дженкинс, она торговала апельсинами у театра. Когда она нашла меня, то привезла к себе домой и долго выхаживала. Так вот, тётушка узнала, что маму убили и ограбили. Бандит или бандиты сорвали с её шеи очень дорогое жемчужное ожерелье. Скрывая своё преступление, убийцы устроили пожар, но как я выжила и выбралась из дома, не помню.

Кассандра опустила глаза и до боли сжала кулаки. Ей было стыдно – наверно, этот старый, больной человек ждал от неё хоть какого-то проявления родственных чувств, но она не смогла переступить через себя, а притворяться не захотела.

– Мне никто не сообщил, что убийцы ограбили твою мать, – задумчиво протянул герцог. – Сразу после трагедии я получил отчет из посольства, где говорилось, что Джудитта убита, а ты пропала, но там нет ни слова об ограблении. Но это – мелочи. Расскажи мне, как же ты поняла, кто ты, если ничего не помнишь.

Кассандра обрадовалась – герцог ей поверил! И уже с облегчением начала пересказывать то, что знала точно:

– Тётушка Полли сохранила вещи, которые были при мне: в большом медальоне был парный портрет, на нём изображены вы и мама, а под ним были свёрнуты свидетельство о моём рождении и лист из церковной книги о вашем венчании. А в бреду я всё время повторяла своё имя.

Кассандра вдруг увидела, что герцог закрыл глаза, а его лоб покрыла испарина. Бедный, он ведь устал и так болен! Сердце Кассандры наполнилось жалостью. Она подвинула стул поближе к кровати и взяла бледную руку с длинными, совсем исхудавшими пальцами в свои ладони. Ей хотелось ободрить больного, передать ему своё сочувствие, но вдруг в голове зазвучали мысли, волнующие отца.

Герцог вспоминал тот единственный счастливый год, окончившийся так трагично. Кассандра видела прелестное лицо своей матери, поющей на одной из башен замка, потом увидела красивого молодого человека – своего сводного брата Карлоса, наследника отца, тот весело смеялся, стоя рядом с Джудиттой. Потом герцог оказался в полутёмном кабинете. Напротив него стоял высокий брюнет с тонкими чёрными усами, закрученными в кольца. Брюнет положил на стол золотой браслет и сообщил герцогу, что нашёл эту вещицу в спальне Карлоса, а потом поинтересовался, не знает ли дядя, кому из дам, приезжавших в замок по приглашению наследника, может принадлежать этот браслет, и не пора ли начинать сватовство.

Вот так Кассандра и узнала, почему они с матерью жили отдельно от отца. Подлость заманила герцога в ловушку, а ревность сломала ему жизнь.

Девушка молчала, не зная, что делать дальше. Но герцог открыл глаза, посмотрел ей в лицо. Кассандра ощутила его раскаяние, а потом всё вокруг затопила нежность. К ней. Отец любил Кассандру больше всего на свете, больше самой жизни…

– Ты не унаследовала таланты своей бабки? Глаза-то ведь у тебя точно такие же. Может, ты и мне погадаешь? Сколько осталось жить? – тихо спросил герцог, не отнимая у дочери своей руки.

– Я попробую…

Кассандра сжала руку больного и закрыла глаза, но картин будущего не было – за закрытыми веками чернела пустота. Она виновато улыбнулась и предположила:

– Наверно, мои силы кончились. Давайте попробуем завтра.

– Не расстраивайся, милая, с твоими способностями всё в порядке, – грустно улыбнулся старик, – ты не видишь моего будущего, потому что его нет. Моё время вышло. Это естественно. Но у меня есть пара незаконченных дел, которые я должен завершить. И я обязательно это сделаю. Но позволь попросить тебя о величайшем одолжении: я знаю, что ты унаследовала божественный голос своей матери, и что Джудитта сама учила тебя. Спой! Дай мне услышать голос моей любимой.

Кассандра оторопела. Она не подозревала, что, оказывается, ещё и поёт. Ей и в голову не приходило попробовать. Но она также не знала, что может говорить и на всех тех языках, какими владела, пока не услышала их и не прочитала документы, спрятанные в медальоне. Она робко глянула на герцога и повинилась:

– Я не знаю, что умею петь. Но, может, вспомню, как я это делала, если увижу ноты. Ведь вы говорите, что мама учила меня, значит, я должна знать ноты.

– Подойди вон к тому бюро и открой его. Там лежат вещи, оставшиеся в замке от твоей матери. Поищи, там есть и ноты, переписанные её рукой, – посоветовал отец.

Старинное бюро чёрного дерева, украшенное филигранной резьбой, занимало весь простенок между двумя окнами. Кассандра повернула в замке ключ и откинула крышку. Внутри лежали аккуратно сложенные бархатные футляры, скорее всего, с драгоценностями, Библия в переплёте из тиснёной кожи и несколько свернутых в свитки нотных листов, перевязанных разноцветными тесёмками. Кассандра взяла один – завязанный голубым бантом – и потянула за кончик ленточки. Ноты развернулись, открыв множество значков, разбросанных по линейкам. Она тут же всё поняла. Конечно, она знает ноты! Кассандра попробовала взять первые две и обнаружила, что у неё сильный низкий голос. Она осмелела и запела громче, ей даже вспомнились слова, написанные для этой мелодии. Это была «Аве Мария». Кассандра вернулась к кровати, где, закрыв глаза, лежал умирающий герцог, и запела во всю мощь своего вновь обретённого голоса. Душа её взлетела к небесам. Это было счастьем, божественной стихией. Все женщины её рода обладали этим счастливым даром, и, когда они пели, их души вот так же трепетали от невыразимой радости… Кассандра вдруг осознала, как натянулись, наполнились силой нити, связавшие её с родными, и она наконец-то поверила в себя – Кассандру Молибрани, дочь великой сеньоры Джудитты, самой знаменитой оперной дивы Европы.

Кассандра допела и посмотрела на отца. На его изрезанных морщинами щеках поблескивали дорожки от слёз. Он так и слушал дочь, не открывая глаз. Кассандра уловила его мысли. Герцог просил прощения у своей Джудитты за их загубленные жизни, а у своего погибшего на войне сына Карлоса за то, что отверг его. Герцог молил Всевышнего дать ему хотя бы месяц жизни, чтобы устроить судьбу своего единственного ребёнка. А потом печаль ушла, и в душе старика остались лишь счастье и нежность, ведь перед смертью он наконец-то впервые увидел дочь. Как же, оказывается, хрупка жизнь, и как непростительно поздно люди прозревают! Но судьба привела Кассандру домой, и она скрасит последние дни отца…

Громкий стук в дверь предварил приход дона Эстебана.

– Ваша светлость, позвольте представить вам сеньору Дженкинс, – обратился он к герцогу и, подав руку Полли, торжественно вывел женщину на середину комнаты.

– Здравствуйте, сеньора, – обратился к Полли герцог, переходя на английский. – Примите мою глубочайшую благодарность за то, что вы спасли для меня дочь.

– Не за что, ваша светлость, – отозвалась Полли. – Я люблю Кассандру как родную и в лепёшку расшибусь, лишь бы она была здорова и счастлива.

– Ещё раз благодарю вас…

Герцог замолчал, похоже, собираясь с силами, но всё-таки смог отдать распоряжение:

– Дон Эстебан, распорядитесь, пожалуйста, чтобы мою дочь и сеньору Дженкинс проводили в их комнаты. День был трудным, и им необходимо отдохнуть. А сами вернитесь сюда.

– Да, ваша светлость, – поклонился дон Эстебан и вышел.

Он вернулся ровно через минуту, за ним следовали две служанки в чёрных платьях и белых крахмальных фартуках.

– Ваше сиятельство и вы, сеньора, соблаговолите проследовать за горничными, они отведут вас в приготовленные для вас комнаты, – предложил дон Эстебан.

Кассандра взяла Полли под руку и, попрощавшись с отцом, вышла вслед за служанками, а усталый герцог тихо сказал своему преданному слуге:

– Оказывается, наш информатор из посольства не сообщил очень важных подробностей о смерти моей жены, например, о том, что её ограбили. Ожерелье, которое с неё сняли в момент смерти, – скорее всего, то, что было моим свадебным подарком. Жена изображена в нём на портрете в медальоне моей дочери. Я думаю, графа Монтойю перекупили, и ещё я подозреваю, что это мог сделать именно тот, кто восемнадцать лет назад принёс мне тот браслет – мой племянник Альваро. Дон Эстебан, поезжайте в Мадрид и постарайтесь обыскать покои этого интригана. Ищите всё, что может быть связано с моей женой и дочерью. Но поспешите, мне осталось слишком мало.

– Я понял, ваша светлость! Не беспокойтесь, через час я уже буду в пути.

Дон Эстебан поднялся и поклонился герцогу.

– Бог вам в помощь, но, пожалуйста, поторопитесь, – напомнил старик.

Хозяин замка Монте-Оро просто не мог уйти из жизни, не узнав всей правды и не отомстив.