На торжественном банкете, устроенном для труппы Барбайей, Кассандра сидела между графом Печерским и Полли. Она была абсолютно счастлива. Мишель думал лишь о том, какой прекрасной должна быть певица, околдовавшая сразу сотни мужчин. Осталось только убедить Мишеля в том, что она и впрямь красива. Этот мужчина должен принадлежать ей! Кассандра вновь мысленно поклялась себе, что не отступит. Пусть она этого и не умеет, но всё равно будет бороться за своего Мишеля.

От этих мыслей в крови полыхнул жар, и кожа Кассандры загорелась. Она испугалась, что остальные заметят её волнение, но все были так рады удачной премьере, так веселы и так возбуждены, что никто не обратил внимания на смущение примадонны. Звучали тосты, звенели бокалы, певцы и музыканты были счастливы. Наконец, почти в три часа ночи, Барбайя поднялся и сказал:

– Дорогие друзья, поздравляю нас всех с огромным успехом новой оперы и прошу на следующем представлении петь так же великолепно, как сегодня. А я через пару часов выезжаю в Вену, чтобы подготовить перенос нашего спектакля на сцену императорской оперы. Премьера в Вене – ровно через два месяца. Готовьтесь, а пока да здравствует Милан!

Труппа шумно зааплодировала, все стали подниматься со своих мест и чокаться с антрепренёром.

– Тётушка, вы идите отдыхать, – предложила Кассандра усталой Полли, – меня проводит граф.

– Как скажешь, дорогая, – согласилась Полли, и впрямь не привыкшая бодрствовать так поздно.

Она поднялась, захватила свою шаль и вышла из зала. Кассандра попрощалась с антрепренёром, пожелала всего хорошего артистам и, опершись на руку графа, медленно направилась к выходу. Мягкая итальянская зима была очень тёплой, и Кассандра пришла в театр, лишь накинув на платье кашемировую шаль. Вот и подвернулся отличный повод начать разговор!

– Надо же, а ночь-то холодная, – сказала Кассандра и зябко вздрогнула.

– Вы мёрзнете, – понял граф и, сняв шёлковый плащ на алой подкладке, накинул его на плечи спутницы.

Михаил впервые задержал руки на плечах Кассандры и подумал, как они тонки и изящны.

«Господи, ну наконец-то он догадался, что его ангел – всего лишь женщина! Нужно ковать железо пока горячо», – поняла Кассандра.

В своё время она схитрила, объявив Мишелю, что сняла для него квартиру этажом ниже своей, и промолчав при этом, кому принадлежит дом. Пришло время воспользоваться плодами своей авантюры. Примадонна сжала руку графа и прижалась к его боку, как будто пытаясь согреться. От Кассандры не ускользнуло напряжение, сковавшее тело её спутника. Они как раз подошли к подъезду дома. Примадонна вставила ключ в замочную скважину и повернула его, а мужчина потянул за дверную ручку и отступил, пропуская даму вперёд.

– Такой великий вечер, – тихо сказала Кассандра, – я точно не смогу уснуть, но не хочу будить Полли, она так чутко спит. Может, мы смогли бы выпить чаю на вашей кухне? Ваш слуга – человек молодой, надеюсь, что мы его не разбудим.

– Конечно! – с готовностью согласился Михаил. – Мы вообще никого не побеспокоим: я отпустил Сашку на три дня на озеро Комо. Я поручил ему привезти лекарства от доктора Шмитца, но на самом деле хочу, чтобы Сашка хоть немного отдохнул. К тому же мне пора становиться более самостоятельным.

Кассандра всё это прекрасно знала от самого Сашки, но, сделав вид, что и не подозревала об отъезде слуги, вошла в квартиру Печерского. В гостиной Михаил на ощупь нашёл кресло, стоящее у камина, а Кассандра вызвалась приготовить чай. Но из кухни она вернулась не с чаем, а с бутылкой бренди и двумя бокалами.

– Сегодня бренди кажется мне более подходящим напитком, – весело сказала девушка и налила янтарную жидкость в бокалы.

Она подала один Михаилу, а из другого пригубила сама.

– Вы пели божественно, – сказал граф, поворачивая голову на её голос, – и очаровали весь зал. Каждый мужчина считал, что вы соблазняете его.

– И вы тоже? – спросила Кассандра.

– И я… Хотя и не имел на это права.

В крови Кассандры разлилось возбуждение, а где-то глубоко внутри родилось сладкое напряжение. Грудь её загорелась огнём. Это блаженное томление всё нарастало и нарастало. Оно уже требовало выхода. Кассандра поставила свой бокал на стол и подошла к сидящему графу. Она дышала так часто, что грудь ходила ходуном, а сердце, казалось, вот-вот выскочит наружу. Почти не помня себя, Кассандра призналась:

– А я соблазняла лишь одного человека – вас.

Она смотрела в потрясённое лицо своего идеального поклонника. Девушка так надеялась на ответное чувство, что, уловив лишь намёк на улыбку, бросилась в омут с головой: положила руки на плечи Михаила и скользнула к нему на колени. А потом припала к его губам, вложив в этот поцелуй всю себя.

Граф растерялся. Он не понимал, что же ему теперь делать. Он-то считал, что навсегда закрыл для себя страницу отношений с женщинами, и вдруг – это чудо! Его Божественная сама и совершенно недвусмысленно сделала шаг навстречу. Не из жалости, ведь он ничего не просил – а по собственной воле, по своему желанию.

О, Боже!..

Михаил чувствовал на своих губах губы Кассандры. Нежные, теплые, они звали, обещая блаженство, и еще… они пахли бренди. Как тогда, давным-давно, когда он целовал свою маленькую «цыганку»! Два образа слились для графа в один. Он больше не разбирал – где Кассандра, а где та, кого он так долго любил, не зная даже её имени. Во всём мире остались только нежные губы, гибкое тело и руки, лежащие на его плечах.

Михаил обнял свою примадонну. Скользнув одной рукой по тонкой спине, а другой зарывшись в густые кудри на её затылке, он поцеловал Кассандру сам. Он касался Божественной чуткими пальцами. Ощупывал маленькие ушки, нежное горло, ямочки ключиц. Михаилу мучительно захотелось представить лицо этого нежного Ангела и он тихо спросил:

– Можно?

Кассандра взяла его руки, по очереди поцеловала обе ладони и опустила их на своё лицо. Легко, чуть касаясь, граф пробежал пальцами по гладкому лбу, погладил крылья бровей, потом коснулся высоких скул, щёк и маленького подбородка с чуть заметной продолговатой ямкой.

– Какого цвета твои глаза? – прошептал он.

– Карие, – серьёзно ответила Кассандра, понимая, насколько это важно для её Мишеля, ведь он никогда даже не пытался представить её.

– Ты красавица, – убеждённо заявил граф, успевший оценить тонкость черт и великолепную форму головы, гордо посаженной на лебединой шее.

– Так говорят, – согласилась Кассандра, – но я хочу понравиться лишь тебе.

Она слышала мысли графа – он сравнивал свою примадонну с маленькой «цыганкой», от той девушки тоже когда-то пахло бренди. Но Кассандра больше не могла выносить эти сравнения. Она должна остаться одна! Только она – и больше никаких женщин! А для этого были хороши все средства. Кассандра потянула вниз лиф платья, спустив его с плеч.

– Пожалуйста, – прошептала она, кладя руку Михаила на свою обнаженную грудь, – люби меня.

Чужая женщина сразу исчезла из мыслей её Мишеля. Он целовал соски Кассандры, представляя, как же выглядит эта обнажённая грудь, а девушке, читавшей его мысли, казалось, что она, обнажённая, смотрится в зеркало.

Задрожав от вожделения, Кассандра принялась раздевать своего мужчину.

– Пойдём в постель, – молила она, – я так хочу к тебе!

Она протянула руку наконец-то завоеванному Мишелю и, прижавшись к нему всем телом, повела в спальню. Там сдёрнула покрывало на пол и откинула одеяло.

– Я хочу раздеть тебя сам, – признался граф.

Кассандра замерла, а он, потянув вниз уже спущенное с плеч платье, опустился на колени и отбросил шёлковую горку, через которую она переступила. Чуткие руки скользнули по ногам Кассандры, ощупывая тонкие щиколотки, изящные икры и гладкие колени. Когда же под пальцами оказалась теплая кожа бедер над краем чулка, графу показалось, что его макушку пронзила молния.

Кассандра с трудом держалась на ногах. Её возбуждение многократно умножалось от мыслей Мишеля и огненными волнами пробегало по телу. Тёплые пальцы скользнули в её лоно, а потом их сменили губы, Кассандра закричала и рухнула на кровать, увлекая за собой любовника.

– Ну, пожалуйста, – молила она, – иди ко мне…

Привстав на кровати, граф через голову скинул рубашку и стремительно стянул панталоны. Ещё мгновение – и он подмял под себя тело своей Божественной. Кассандра обвила его ногами, сливаясь со своим мужчиной, растворяясь в его страсти, и инстинктивно подхватила вечный ритм любовной игры. С каждым движением огонь внутри неё разгорался всё сильнее, пока яркая вспышка не подняла в волну острого невероятного наслаждения. Кассандра застонала и вцепилась в плечи Михаила. К звёздам они взлетели вместе, став наконец-то одним целым…

…Блаженная истома расплавила всё тело Кассандры, теперь даже нежные и лёгкие поцелуи Михаила казались ей лишними. Но он был настойчив, легонько касаясь губами, он целовал её лоб, виски, брови, закрытые глаза, а потом и припухшие губы. Кассандра ответила на поцелуй – и не пожалела: она утонула в море ласки. Такая близость могла возникнуть только с бесконечно родным и единственным в жизни мужчиной – только с мужем. Подумав об этом, Кассандра смутилась. Мишель ей ничего не предлагал! Она сама навязалась ему, но при этом ни о чём не жалела. Не надо требовать слишком много! Пусть Мишель останется хотя бы её любовником.

Граф продолжал целовать Кассандру, теперь его губы скользили по её шее и плечам. Вдруг он замер, пробежал пальцами по её правому плечу, там, где только что были его губы, и хрипло спросил:

– Что это, родинка?

– Да, это родимое пятно в виде маленькой бабочки, – объяснила Кассандра и тут же уловила мысли потрясённого Михаила. Он спрашивал себя, возможно ли такое? Неужели примадонна Ла Скала могла оказаться той самой «цыганкой», которую он когда-то любил? Кассандра затихла, боясь выдать себя, ведь рассказывать о своём даре она боялась. Но любовник спросил сам:

– Скажи, ты когда-нибудь гадала людям?

– Я потомственная гадалка, моя бабушка, тоже Кассандра, была лучшей гадалкой Неаполя.

– А в Англии ты была?

– Да, мы с мамой жили в Лондоне. Она пела в Ковент-Гарден.

– А в имении герцога Гленорга? – с волнением спросил Михаил.

– Я этого не знаю, как, впрочем, и много другого. Моя теперешняя жизнь началась в доме тётушки Полли, подобравшей меня на мостовой у Ковент-Гарден. О прошлом я знаю лишь то, что мне рассказали близкие.

Кассандре стало обидно: после того, что между ними было, граф устроил ей дурацкий допрос. А где же слова восхищения и благодарности? Где же слова любви, в конце концов? Нет, ему захотелось напомнить о том, чего она стыдилась!

И Кассандра не выдержала:

– Не нужно устраивать мне допрос, и жалеть меня тоже не нужно!

– Милая, – испугался Михаил, – я не жалею тебя, дело в другом. Мне кажется, что ты – та девушка, с которой я провёл ночь полтора года назад в поместье герцога Гленорга. Ты тогда нагадала мне, что я полюблю женщину, потеряю её, буду долго искать, и потом найду в храме. Но самое главное, что ты ночью пришла в мою комнату. Ты ничего не объяснила, даже не назвала своего имени, но хотела меня так же, как я хотел тебя. Твой вкус, твой запах, твой отклик на мои ласки – я помнил их всё это время, и вот теперь чудо повторилось…

– Я этого не знаю, – с горечью повторила Кассандра, – но синие глаза мужчины несколько раз всплывали в моей памяти. Только глаза, лица я не видела.

Михаил прижал её к себе и по очереди поцеловал оба глаза.

– Признайся, ведь глаза у тебя не просто карие, а золотисто-карие, цвета бренди? – спросил он.

– Да, – удивилась Кассандра, – наверное, ты прав, хотя я их никогда так не сравнивала.

– Господи, спасибо тебе за это чудо! – воскликнул Михаил. – Как же я тебя искал, милая! Я хотел сделать предложение в то же утро, но ты исчезла, а мне пришлось уехать вместе с императором Александром. Я так добивался возможности вернуться в Англию и разыскать тебя, и уже получил назначение в лондонское посольство, но вдруг из пепла возродилась армия Наполеона, и мне пришлось ехать к герцогу Веллингтону в Бельгию. А потом я получил ранение и ослеп.

Михаил вдруг вспомнил о своей слепоте и ужаснулся. Он нашёл свою любимую, но теперь был недостоин её. Так ждать, так любить – и добровольно отпустить… Но он должен был это сделать! Графу казалось, что он сейчас умрёт. Он потрясенно молчал, но тонкая рука скользнула по его волосам, а тёплые губы прошептали у самого уха:

– Мне всё равно – видишь ты или нет. Я измучилась рядом с тобой, ты никак не хотел замечать, что я живая, считал бестелесным ангелом. Я больше не отпущу тебя. Делай со мной что хочешь, только не покидай.

Счастье рухнуло на Михаила Печерского горячей, сияющей лавиной. Оно было таким огромным, таким невероятным, что больше ничего в мире не осталось. Он притянул к себе свою любимую, вдохнул запах её волос и признался:

– Я люблю тебя, моя цыганка. Пока я не запретил себе это после ранения – не было ни дня, чтобы я не мечтал о тебе, не просил у судьбы новой встречи. Я вымолил эту встречу, и ты вернулась ко мне. Пусть ты пока не любишь меня, но я готов всю жизнь положить к твоим ногам, лишь бы заслужить твою любовь.

– Ты уже заслужил, – тихо ответила Кассандра и вдруг поняла, что это чистая правда, и сразу же всё встало на свои места, а она высказал то, что давным-давно знало её сердце: – Я тоже люблю тебя, это ты не хотел меня замечать.

– Боялся жалости, – признался граф.

– Я не буду тебя жалеть за то, что ты не видишь, если ты пообещаешь не жалеть меня за потерю памяти, – улыбнулась Кассандра. – Ну так как, договорились?

– Договорились, – засмеялся Михаил и притянул её к себе, – теперь всегда будет только так, как хочешь ты.

Он обнял Кассандру, а она поцеловала тёплые губы своего Мишеля. Какое же это было счастье!