В день, когда её сыну исполнился год, Катя сняла траур и впервые приехала на приём в «литературный» салон Долли. Графине Ливен хватило нескольких дней, чтобы приучить гостей к присутствию своей подруги, а уже через месяц все считали, что прекрасная, как солнечный день, графиня Бельская всегда была самым лучшим украшением салона.

Катя и сама удивлялась, как быстро привыкла к новой роли и, самое главное, насколько эта роль ей нравилась. Конечно, со стороны могло показаться, что графиня Бельская нуждается во всеобщем одобрении и в восторге поклонников, самым преданным из которых оставался Сергей Курский, но дело было в другом. Катю окрылил успех: всё у неё получалось, и она знала ответы на все вопросы. Жизнь бросила ей вызов, и Катя справилась. Она просто научилась жить, и это оказалось так здорово!

Лондонская зима уже сменилась весной четырнадцатого года, когда Долли попросила помочь найти дом, достойный того, чтобы в нём проживала великая княгиня.

– Екатерина Павловна (любимая сестра нашего государя) решила предварить его поездку в Англию, – сообщила графиня Ливен. – Императрица-мать написала мне, что не хочет, чтобы визит её дочери посчитали официальным, и можно ставить сто к одному, что Екатерина Павловна захочет прямо противоположного. Сколько себя помню, так было всегда. Так что придётся нам пройти по лезвию ножа, чтобы не обидеть ни ту, ни другую августейшую особу.

– Рядом с моим есть очень хороший дом, но он всегда закрыт. Штерн утверждает, что этот особняк принадлежит герцогу Гленоргу, а тот обычно живёт в своём имении, – вспомнила Катя и предложила: – Я могу договориться с прислугой, и мы, если хочешь, посмотрим дом.

– Прекрасно! Давай завтра утром и поглядим, – решила Долли.

Договориться с прислугой не составило труда, и подруги отправились смотреть соседний особняк. В стене, разделявшей усадьбы, имелась небольшая калитка, и они прошли через сад. Участок герцога оказался больше, чем у Кати, и, несмотря на огромные размеры дома, прилегающий сад был большим и тенистым. Кроме розария дамы обнаружили и тисовую аллею, и маленький пруд с золотыми рыбками, и мраморную беседку с ведущим в неё кружевным мостиком. Ну и сам дом, к счастью, не обманул ожиданий.

– Надо же, я даже не могу поверить, что мы в Лондоне – это просто рай! – воскликнула Долли. – Давай пошлём Штерна на переговоры и, если хозяин согласится, снимем дом для великой княгини.

– А какая она, Екатерина Павловна? – устав бороться с любопытством, спросила Катя.

Выражая высшую степень восхищения, Долли закатила глаза и объявила:

– Като – единственная в семье, кто унаследовал характер от бабки Екатерины, недаром что тёзка. Эта девушка отказала Наполеону – побрезговала стать женой императора, а замуж вышла за нищего немецкого принца и заставила брата сделать того генерал-губернатором Тверского края. Все думали, что она чудит, а Като устроила для себя отдельную столицу. А причина в том, что она всегда должна быть первой. Поэты, писатели, историки – все съехались в Тверь. Ну и в делах благотворительности дочка наступает на пятки своей матушке.

Показалось ли Кате, что в словах подруги мелькнул отблеск иронии? Но Долли выглядела так же, как всегда, – милой, благожелательной и очень деловой.

– Получается, что в России великая княгиня делает много добра, но зачем она тогда едет сюда? Как же можно оставить без присмотра такие начинания? – удивилась Катя.

Долли лишь вздохнула. Похоже, что не всё было так радужно.

– Екатерина Павловна овдовела: муж её умер в декабре двенадцатого года, и она больше не хочет возвращаться в Тверь. Отправилась за братом на войну, а теперь едет в Англию, собирается готовить почву к его визиту. Императрица-мать написала мне личное письмо, где намекнула, что все в семье устали от Екатерины Павловны и просто жаждут найти ей нового мужа. Так что мне следует хорошенько подумать на эту тему.

Долли развела руками, как будто расписываясь в своём бессилии, а потом расхохоталась и обняла Катю.

– Кстати, о замужестве – ты в очередной раз отказала князю Сергею.

– Откуда ты знаешь?

– Каждые три месяца Курский впадает в чернейшую меланхолию, а это значит, что он опять к тебе сватался и получил отказ.

– Ну, только не на сей раз, – попыталась защититься Катя. – Он просто спросил, не изменила ли я своего решения по поводу замужества, а я ответила, что нет.

Долли скептически хмыкнула. Она-то была совершенно уверена, что если у женщины есть возможность сделать прекрасную партию, то та должна этим воспользоваться. Упрямство Кати графиня считала блажью, и сейчас не преминула высказаться:

– Ты не права! Курский – хорошего рода, единственный наследник родителей, к тому же красавец. Он обожает тебя и станет хорошим отчимом Павлуше. Чем тебе не партия?

– Я просто не хочу выходить замуж!

– Ну, а как же альковные радости? – лукаво осведомилась Долли. – Ты по ним не скучаешь?

Катя покраснела, но всё же призналась:

– Я не знаю, о чём ты говоришь, мой опыт семейной жизни был слишком мал.

– Да что ты? – не поверила Долли. – Так ты не знаешь, что теряешь? И сколько раз ты была в постели с мужем?

– Один…

– Что ж, тебе повезло в том, что ты родила наследника, но, моя дорогая, дети – это ещё не всё. Хороший любовник, как сладкий дурман…

Долли с усмешкой взглянула на пунцовые от смущения щёки Кати и смилостивилась – перевела разговор на другую тему: она перечислила те условия, на которых посольство соглашалось арендовать дворец.

Штерн, как всегда, всё устроил и добился согласия хозяина дома, а ещё через две недели в Лондон прибыла её императорское высочество великая княгиня Екатерина Павловна.

Великая княгиня оказалась миловидной дамой с большими карими глазами и вздёрнутым носиком. Овдовев полтора года назад, она всё ещё носила траур, и, как ни странно, чёрные платья очень ей шли, оттеняя белизну кожи.

Долли представила великой княгине Катю. Сестра императора приняла тёзку очень радушно, а когда узнала, что та – её соседка, стала заходить в гости через садовую калитку и, быстро привыкнув, сделалась своей в маленьком русском мирке на Аппер-Брук-стрит.

С великой княгиней Катя обсуждала то, чего счастливая Долли не понимала. С Екатериной Павловной можно было говорить о своей тоске, о мучительных снах, о том ощущении совершенной пустоты, что по прошествии времени не исчезает и ничем не заполняется. Как же они понимали друг друга и теперь уже обе радовались частым встречам.

Тёплым июньским утром Екатерина Павловна зашла в гости к Кате. Графиня Ливен только что прислала записку, известив, что опоздает на полчаса, и Катя предложила великой княгине пока выпить в саду чаю. Погода была прекрасной, и Екатерина Павловна согласилась. Беседа их привычно свернула на главную тему:

– Катрин, только после смерти мужа я поняла главное: надо спешить, ничего нельзя откладывать на потом. Нужно делать дело, помогать людям, – призналась Екатерина Павловна. – Я стала патронессой благотворительного общества, хочу и здесь собирать средства на помощь вдовам и сиротам.

– Ваше императорское высочество, позвольте и мне поучаствовать, – попросила Катя.

– Конечно, дорогая! Моя мать, я и императрица Елизавета Алексеевна внесли в фонд общества по сто тысяч рублей собственных средств, остальные жертвователи дают сколько могут, самый маленький взнос у нас – сто рублей, – объяснила великая княгиня. – Сколько вы можете дать?

– Я тоже могу внести сто тысяч, если, конечно, это не будет расценено как бестактность.

Великая княгиня задумалась, а потом призналась:

– Я считаю это достойным, но за императриц не поручусь. Давайте вы пожертвуете тысяч сорок, мы переправим их моей матери, и я попрошу её распределить эти средства среди вдов.

Катя обрадовалась. Наконец-то она сможет помогать таким же, как она сама. Оставив великую княгиню в саду, она побежала в свою спальню. Там в дальнем ящике ждал своего часа кедровый ларец. Катя принесла его в сад, поставила на столик и повернула в замке ключ.

– Вот, пожалуйста. Я сама не считала, но муж передал на словах, что здесь ровно сорок тысяч золотом.

– Давайте посмотрим.

Екатерина Павловна откинула крышку, внутри лежали ровные столбики золотых монет. Великая княгиня принялась считать, но потом вдруг замерла и спросила Катю:

– Что это за надпись? Вы её видели?

Катя бросила взгляд на внутреннюю поверхность крышки и увидела неровные буквы. Она никак не могла поверить, что это – послание с того света. Муж признавался ей в любви. Сердце пронзила такая боль, что Катя схватилась за грудь.

– Боже мой! – закричала великая княгиня.– Скорее сюда…

Катя зарыдала. Если бы, получив ларец, она удосужилась его открыть… Но теперь сожалеть о чём-то было слишком поздно.

– Не нужно плакать, моя дорогая, – послышался голос великой княгини. – Муж любил вас, а вы любили его, у вас родился прекрасный сын, вам Бог послал много счастья, помните об этом.

Екатерина Павловна помогла Кате дойти до спальни и лечь, а потом ушла через сад к себе, унося сорок тысяч золотом для русских вдов и сирот.

Но прошлое не отставляло Катю в покое. Оно, как видно, решило раскрыть все свои тайны. Следующим утром Луиза привела в дом новую швею.

– Миледи, – обратилась она к Кате. – Мадам Пикар приехала вчера из Франции, там её попросили доставить письмо в русское посольство в Лондоне, но, к сожалению, мадам Пикар туда не пустили.

Луиза предложила француженке самой рассказать, как было дело. Швея, стесняясь, крутила в руках замызганный конверт и молчала. Катя подбодрила ее:

– Вы, наверное, кому-то пообещали отвезти письмо в Англию?

– Да, миледи, так оно и есть, – откликнулась француженка и, осмелев, рассказала свою историю: – Я всю жизнь проработала на епископа Дижона, а когда его в революцию убили, осталась без средств к существованию. У меня есть родня в Англии, но не было денег на переезд. Я уже перестала надеяться, но два месяца назад одна знакомая привела ко мне даму под вуалью. Я сразу поняла, что дама очень богата – по одежде ведь видно. Она предложила мне оплатить проезд, если я в Лондоне передам письмо в русское посольство. Я, конечно, согласилась. Вчера я разыскала посольство, но меня туда не пустили, да и конверт отказались взять. Что мне теперь делать с этим письмом?

– Ничего страшного. Давайте сюда, я передам его супруге посла, – пообещала Катя и взяла у француженки конверт. На нём не было никаких надписей.

Мадам Пикар поблагодарила её и ушла вместе с Луизой. Вскоре к дому на Аппер-Брук-стрит подъехала коляска Долли, и не успели подруги поздороваться и пройти в гостиную, как в вестибюле раздались шаги великой княгини.

– Здравствуйте, дорогие дамы, – весело сказала Екатерина Павловна, – погода сегодня – просто чудо. Долли, ты готова отвезти нас на прогулку в Гайд-парк?

– Конечно, ваше императорское высочество, давайте попьем чаю и поедем, – предложила практичная Долли (за чаем она собиралась обсудить вопрос об отправке платьев в Вену).

Дамы уселись вокруг столика, и Катя принялась разливать чай, когда взгляд великой княгини упал на затёртый конверт без адреса.

– Дорогая, вы забыли на диване письмо, – заметила Екатерина Павловна.

– Нет, ваше императорское высочество, этот конверт принесли мне только сегодня. Во Франции неизвестная дама попросила передать его в русское посольство в Лондоне, но женщину, принёсшую письмо, в подъезд не пустили, а конверт без адреса не взяли.

– Но я – жена посланника, поэтому могу вскрыть письмо! – вмешалась Долли.

Глаза её зажглись любопытством. Она взяла конверт и надорвала его. Внутри лежал другой, на нём по-русски было написано имя адресата: «Его императорскому величеству Александру Павловичу».

– Вот это да! Что же с этим теперь делать?.. – протянула Долли и бросила взгляд на великую княгиню. – Ваше императорское высочество, вы – член августейшей семьи. Пожалуйста, решите сами.

– Давайте, я посмотрю. Если письмо заслуживает внимания, я перешлю его брату, – согласилась Екатерина Павловна.

Взяв конверт из рук Долли, она вскрыла его. Великая княгиня прочла послание и… протянула его Кате:

– Государю пишет графиня Апраксина – я её помню, она служила фрейлиной нашей бабушки – но письмо касается вас. Оно о человеке, который узурпировал права вашего сына.

Руки Кати затряслись, но она всё-таки взяла письмо. Апраксина писала о князе Василии. Тот истязал и изуродовал сестру её мужа, Елену, а потом убил старую няню. Закончив читать, Катя протянула письмо Долли, а сама в отчаянии застыла, ей стало нечем дышать. Этот человек – безжалостный убийца, и теперь на пути этого изверга к богатству встал Павлуша.

– Но ведь князя Василия можно судить и повесить за убийство, вот здесь стоят две подписи свидетелей, – рассудила практичная Долли и просияла, – просто нужно доставить письмо государю.

– Ты, как всегда, права, – согласилась Екатерина Павловна. – Вернусь и напишу брату письмо. А сейчас, Катрин, вставайте. Прогулка пойдёт вам на пользу. Я понимаю ваш страх за сына, но нужно бороться. Обещаю, что через две недели письмо попадёт в руки императору. Мы не допустим, чтобы состояние князя Алексея досталось узурпатору и убийце.