Алексей стоял на палубе. Терпение его уже истощилось, он не мог дождаться, когда же корабль пришвартуется. Наконец борт мягко ударился о пирс, и Алексей, не дожидаясь, пока закрепят сходни, сбежал на берег. Найдя кэб, он приказал везти себя в любую хорошую гостиницу.

– Новый отель «Клэридж» вас устроит? – спросил возница.

– Да, вполне.

Только что пробило восемь, если повезёт и в гостинице окажутся свободные номера, Алексей сможет привести себя в порядок и попасть к великой княгине ещё до полудня. Только бы она никуда не уехала.

Гостиница действительно оказалась новой и хорошей. К удовольствию Черкасского, в ней имелось несколько свободных номеров, и он, не торгуясь, выбрал самый большой, попросив сразу же принести ванну и согреть воды. Алексей заплатил вознице, велев тому ожидать у входа, а сам направился в номер. Через два часа, побрившись и обновив мундир, Черкасский выехал на поиски особняка на Аппер-Брук-стрит.

Нужный дом нашёлся довольно быстро, но полный важности дворецкий сообщил Алексею, что великой княгини сейчас нет дома. Её императорское высочество отбыла в церковь при посольстве. Алексей вспомнил, что сегодня – воскресенье, естественно, что великая княгиня поехала на службу. Пришлось отправляться на поиски.

Когда кэб остановился у церкви, время уже перевалило за полдень. Черкасский вошёл в храм. Он сразу понял, что здесь идёт венчание, скорее всего, церемония только началась, потому что на новобрачных ещё не надели венцы. Стараясь не шуметь, Алексей двинулся вперёд, но его шаги гулко отдались под высокими сводами церкви.

Великая княгиня стояла рядом с графиней Ливен и её мужем-посланником. Почувствовав взгляд Черкасского, Екатерина Павловна оглянулась. Алексей поклонился, но женщина смертельно побледнела и схватила за руку Долли. Та наклонилась к великой княгине, а потом повернулась к Алексею. Лицо супруги посланника исказилось от ужаса. Черкасский уже и не знал, как поступить. Не кричать же на всю церковь, что он жив!

Пока Алексей размышлял, пришедшая в себя Долли бросилась к батюшке и жениху с невестой. Службу остановили, все гости повернулись к дверям и теперь смотрели на Алексея. Он не знал здесь никого, кроме семейства Ливен и великой княгини. Жениха – красивого белокурого дипломата – Черкасский видел впервые. Невеста оказалась высокой красавицей с роскошной фигурой и бледным лицом, закрытым ниже бровей кружевным убором. Но вдруг взгляд Алексея упал на крест с огромным алмазом, сверкающим на груди невесты. Князь всмотрелся в лицо красавицы (в этот миг она откинула с лица кружева) – на Алексея с ужасом глядели два светлых глаза в обрамлении чёрных ресниц. Черкасский шагнул вперёд, тут ноги невесты подкосились, и она упала в обморок. Жених еле успел подхватить её.

По проходу к остолбеневшему Алексею уже спешил посланник, его супруга бросилась к упавшей Кате.

– Князь, я счастлив, что вы живы, но мы все здесь пребывали в уверенности, что вы погибли под Бородино. Хорошо, что венчание только началось и всё удалось остановить. Пойдёмте со мной, – предложил граф Ливен. Как опытный дипломат он знал, что главное при выяснении отношений – в зародыше погасить скандал.

Подталкивая Алексея вперёд, граф подвёл его к маленькой группе, стоящей у аналоя. Катя уже пришла в себя и, поддерживаемая с одной стороны Долли, а с другой несостоявшимся женихом, стояла, глядя на приближавшегося мужа. Алексей взял себя в руки и, подойдя, вежливо поклонился великой княгине и графине Ливен.

– Давайте перейдём в посольство и обсудим всё в моём кабинете, – решил посланник.

Он предложил руку великой княгине, Долли быстро подхватила под локоть оторопевшего «жениха», а Алексею ничего не оставалось, как взять под руку свою ожившую жену. Вскоре все уже входили в просторный кабинет посланника. Граф Ливен рассадил дам в кресла, предложил мужчинам стулья и начал разговор, обратившись к Алексею:

– Князь, позвольте спросить, если вы остались живы после появления в газетах извещения о вашей смерти, почему же вы не сообщили об этом супруге?

– Когда я уже собрался выехать в Лондон на встречу с семьёй, пришло известие, что корабль, на котором плыла моя жена, затонул и с него никто не спасся. Все эти годы я оплакивал свою супругу и считал себя вдовцом. Сюда я приехал лишь потому, что её императорское высочество переслала своему августейшему брату письмо моей тётки, и я надеялся найти в Лондоне свою сестру Элен.

– Теперь мне всё понятно: Екатерина Павловна убивалась из-за вашей гибели и считала себя вдовой, а вы пребывали в уверенности, что погибла она. Какая счастливая развязка: вы нашли не только жену, но и сына! Князь Павел Алексеевич – наш с графиней крестник. Ну, а сейчас вам лучше побыть одним. Коляска стоит у крыльца. – Не дав Алексею возможности отказаться, Ливен подхватил под руку Катю и повёл её к выходу.

Пришлось Черкасскому догонять хозяина дома. Ливен усадил Катю в коляску, всё ещё украшенную цветочными гирляндами, дождался, пока сядет Алексей, и велел кучеру трогать. Попрощавшись взмахом руки, посланник развернулся и пошёл в свой кабинет, где по-прежнему молча сидели остальные участники драмы.

– Ваше высокопревосходительство, позвольте мне написать рапорт об отставке, – попросил князь Сергей.

– Нет, не разрешаю, пишите прошение об отпуске сроком на год, – отказал Ливен и ласково похлопал молодого дипломата по плечу, – вы можете уехать сегодня. Всё пройдёт, уж поверьте…

Курский поблагодарил, попрощался с дамами и вышел.

– Христофор, что будет с бедной девушкой? – Долли наконец-то обрела дар речи. – Катя не виновата, что нашла новую партию, она считала себя вдовой.

– Она не виновата, но муж думает, что его предали, и, помоги ей Бог, твоей подруге будет непросто заслужить прощение.

Мудрый дипломат сказал истинную правду, и, представив, что же сейчас творится в украшенной розами коляске, Долли и Екатерина Павловна дружно вздохнули.

Увитая розами блестящая коляска медленно катила по улицам Лондона. Все её убранство намекало на счастливое событие, но открывшаяся взорам любопытных горожан картина вызывала лишь недоумение: бледная как смерть невеста смотрела в одну сторону, а сидящий рядом с ней красавец в мундире чужой армии – в другую. В экипаже царило ледяное молчание, но наконец пытка кончилась и лошади остановились у крыльца дома на Аппер-Брук-стрит.

– Я приезжал сюда утром, только в соседний особняк, – заметил Алексей.

Он вылез из коляски и протянул руку жене, помогая ей сойти с подножки. Пальцы Кати дрожали, и их холод чувствовался даже сквозь перчатку. Навстречу прибывшим вышли Штерн и Луиза. Увидев, что Катя вообще не в состоянии говорить, Иван Иванович выступил вперёд и, поздоровавшись с Алексеем, представил ему мадемуазель де Гримон.

– Мне очень приятно, – сообщила Луиза, – прошу, проходите в дом.

В гостиной стояли бокалы с шампанским, на блюдах лежали фрукты и пирожные. Поняв, что здесь ожидалось свадебное угощение, Алексей разозлился ещё сильнее.

Поверенный усадил бледную Катю в кресло и обратился к Черкасскому:

– Ваша светлость, объясните, пожалуйста, почему вы не дали сюда знать, что живы? И почему не интересовались судьбой жены и сына?

Катя с благодарностью воззрилась на Штерна. Холодная отчуждённость Алексея, ужасное горе и унижение князя Сергея окончательно добили её. Катя чувствовала себя не просто виновной, а даже преступницей. Теперь же поверенный напомнил всем, что графиня Бельская два года искренне оплакивала своего погибшего мужа, а Алексею в это время не было никакого дела ни до неё, ни до её горя.

Черкасский слово в слово повторил то, что уже говорил в кабинете посланника. Но Штерн не сдавался, а продолжал настаивать:

– Почему же вы не связались со мной, в конторе вам сообщили бы мой здешний адрес. Это, по меньшей мере, странно – ведь вы, уезжая, дали мне поручение. Результат моей работы вас не интересовал?

– Я был убит известием о гибели моей беременной жены, поэтому всё остальное, в том числе и данное вам поручение, перестало меня волновать. Иван Иванович, я понимаю, что вы печётесь об интересах своей доверительницы, убеждая меня, что она, считая себя вдовой, имела право устроить судьбу и снова выйти замуж. Я с вами не спорю, она имела на это право. Поэтому предлагаю сейчас разговор закончить. Мадемуазель де Гримон, прошу вас выделить мне комнату, и я хотел бы увидеть своего сына. Надеюсь, что моя жена сможет его показать?

Катя встала с кресла и молча вышла из гостиной. Алексей двинулся за ней. В его душе боролись родившаяся сегодня ненависть – ведь он увидел, как быстро боготворимая им женщина предала семейные узы, и любовь, жившая в сердце с далёкого зимнего вечера в деревенской церкви. Жена поднималась по лестнице, и Черкасский против воли отмечал грациозное покачивание её бедер под шёлком роскошного платья. Катя ещё в гостиной сорвала с головы кружевную мантилью, и длиннющая каштановая коса, до этого короной уложенная на голове, соскользнула на спину и сейчас покачивалась в такт лёгким шагам.

Алексей с грустью осознал, что только коса и осталась от прежней Кати. Эта богиня с роскошной фигурой – совсем чужая женщина. Раньше жена казалась такой искренней, чуждой притворства и фальши, но что теперь скрывается за этим прекрасным фасадом? Алексей терялся в догадках. Они подошли к комнате, откуда доносился весёлый смех маленького ребёнка и воркование женщины, говорившей по-английски. Катя открыла дверь и, не оглядываясь на мужа, прошла в комнату. При виде сына её лицо расцвело счастливой улыбкой.

– Мой золотой, подойди ко мне, – позвала Катя и опустилась перед мальчиком на колени.

Ребёнок тут же подбежал к ней и обнял. Алексей замер, поражённый в самое сердце: из-за плеча жены на него смотрел он сам – только совсем крошечный. Лишь глаза у малыша оказались материнские: очень светлые – серо-голубые, опушённые густыми чёрными ресницами. Черкасский шагнул вперёд и наклонился к мальчику, но тот испугался чужого лица и ещё теснее прижался к матери.

– Мой золотой, не бойся, я с тобой. Давай познакомимся с папой, – ласково сказала Катя.

– Нет, не хочу! – закапризничал малыш, он вырвался из рук матери и, отбежав, спрятался за юбку няни.

– Он должен привыкнуть, – заявила Катя. Она поднялась с колен и говорила, не глядя на мужа. – Я думаю, сейчас лучше уйти – Павлуше надо успокоиться.

Она вышла из комнаты, Алексею ничего не оставалось, как последовать за ней. В коридоре их уже ждала Луиза, пригласившая князя в отведённые ему апартаменты. Черкасский попросил послать экипаж в гостиницу за вещами, а сам сбросил ментик и доломан и, не снимая сапог, упал на кровать. Алексей был растерян. Открытия сегодняшнего дня сотворили в его душе ад и рай. Первое открытие: у него есть сын. Только взглянув на мальчика, Черкасский понял, что навсегда отдал сердце этому ребёнку. Но малыш не хотел знать отца, похоже, он уже успел привыкнуть к другому мужчине. Как бы Алексей ни относился к жене, он видел, что Катя – нежная мать и не вышла бы замуж за человека, которого не примет её сын. Второе открытие: жена оказалась жива и стала ещё прекраснее, чем раньше, но она собиралась замуж за другого. Теперь Катя сама распоряжалась состоянием, и у неё не было причин думать о деньгах, значит, она выходила замуж по любви.

Алексей нашёл свою семью, и тут же её потерял. Что же теперь делать? Насильно заявить свои права на супружество? Он уже однажды это сделал – и так до сих пор и не знал, простила ли его Катя. Дать ей свободу и развестись – пусть выходит за своего блондина? Черкасскому показалось, что голова его сейчас лопнет.

В дверь постучали, лакей приглашал к обеду. За столом князь застал только Штерна: Катя отказалась спуститься и осталась в своей спальне, Луиза ухаживала за подругой. Заняв место напротив поверенного, Алексей сказал:

– Вы хотели мне рассказать о том, как выполнили моё поручение. Я готов вас выслушать.

Иван Иванович заговорил о своей поездке и встрече с генерал-губернатором Ромодановским. Алексей слушал не перебивая. Он умолчал о том, что виделся в Париже со Щегловым и всё это уже слышал. Зато сам Штерн не знал главного, и Алексей рассказал ему об убийстве няни. Иван Иванович ужаснулся:

– Какой кошмар! Но тогда остаётся признать, что князь Василий – сообщник мадам Леже во всех её преступлениях. Нужно как можно скорее найти их обоих. Пока эти двое на свободе, трудно обеспечить безопасности вашей семьи.

– Теперь это – моя основная обязанность. – Алексей помолчал, а потом спросил: – Вы знаете, что великая княгиня Екатерина Павловна переслала своему брату императору письмо, написанное моей тётей? Это послание Елена увезла с собой в ночь побега из дома. Я надеялся найти сестру в Англии.

Штерн с готовностью объяснил:

– Я не знал, что письмо касалось вашей семьи, но мне рассказали, как одна из новых работниц в мастерской мадемуазель Луизы привезла из Франции пакет для передачи в российское посольство. Если хотите, мы можем завтра же встретиться с этой швеёй.

– Спасибо! Это и впрямь необходимо. Я буду ждать вас утром, – сказал Алексей и, увидев, что поверенный собирается уходить, пошёл его проводить. Черкасский не мог не спросить о главном: – Иван Иванович, кто тот молодой человек, за которого моя жена собиралась замуж?

– Второе лицо в нашем посольстве – князь Сергей Курский, – с сочувствием пояснил Штерн.

– Вы, наверное, составили брачный контракт для своей доверительницы? – Алексей был сам себе противен, но не спросить об этом он не мог.

– Договор подписали вчера, там всё очень просто: Екатерина Павловна сохранила за собой личное состояние и получила полный доступ к богатствам мужа. Но теперь это не имеет никакого значения, – заключил Штерн, поклонился и вышел.

Алексей забрал в столовой большой графин с бренди и отправился в свою спальню. Он собирался напиться. Так хотелось, чтобы забытьё дало его измученной душе хоть немного покоя. Выпив графин, князь спустился за вторым, но бренди его не брало. Наконец под утро сон сморил Черкасского. Ему снилась красавица в подвенечном наряде. Она топала ногой и кричала: «Убирайся! Я люблю другого, он – благородный человек». Алексей в ужасе проснулся. Часы на камине показывали девять, пора подниматься и ехать со Штерном в мастерскую. Вспомнилась скандальная сцена в церкви, и Черкасский вдруг понял, что сейчас это даже неплохо – хоть ненадолго уехать от Кати…

Катя лежала в постели, сил подняться у неё уже не было. Накануне вечером, отпустив Луизу, она наконец-то осталась одна и разрыдалась, Катя оплакивала свою любовь и своё невезение. Если бы она не проявила трусость и не побежала бы под венец с князем Курским, судьба вознаградила бы её за верность. А что теперь?

«Я сама во всём виновата, – мучилась раскаянием Катя, – нужно было всё оставить как есть, а теперь бедный Сергей совсем раздавлен свалившимся на него позором, а я вынуждена терпеть презрение мужа».

Дверь приоткрылась, в щель заглянула Поленька.

– Вы не спите? Там приехала графиня Ливен. Что ей сказать? – осведомилась горничная, с сочувствием поглядывая на хозяйку.

– Князь Алексей дома? – спросила Катя. Она приподнялась в постели и ощутила, как закружилась голова.

– Нет, он сразу после завтрака уехал с Иваном Ивановичем.

– Пожалуйста, пригласи графиню сюда, сама я встать не смогу.

Катя откинулась на подушки, перевела дух и стала ждать подругу.

– Да, выглядишь ты ужасно, – войдя в комнату, заметила Долли. – Я сожалею, что ты так раскисла, но точно знаю одно: ты ни в чём не виновата. Так что вставай, гордо поднимай голову и будь хозяйкой в своём доме. Помни, что ты помогаешь мне принимать гостей в лучшем салоне Лондона. Все за год к этому привыкли, и я не вижу причин отказываться от такого положения вещей из-за приезда твоего мужа.

Долли вызвала Поленьку и велела одевать хозяйку. Графиня Ливен сама выбрала для Кати ярко-голубое платье и заставила горничную особенно тщательно уложить хозяйкины волосы. Запудрив следы слёз на лице подруги, Долли внимательно её оглядела и решила, что всё прекрасно.

– Сейчас мы с тобой идём в гости к великой княгине, а вечером вы с мужем приглашены ко мне. Письмо уже ждёт у дворецкого. Предупреждаю, если Алексей не захочет ехать, приезжай одна. Только так ты сможешь получить супруга назад – надо, чтобы его замучила ревность. Поверь, я знаю это по собственному опыту.

Может, всё это и выглядело ужасной наивностью, но Катя вдруг поверила, что жизнь ещё наладится. Долли ободряюще пожала ей руку и повела через сад в гости к Екатерине Павловне. Её высочество пригласила их обеих в своё ландо с гербом российского царского дома на дверце. По дороге в Гайд-парк Долли повторила то, что уже говорила Кате, и великая княгиня подтвердила: единственно верный способ победить – идти в наступление.

– Я тоже стану присылать приглашения, мне ваш муж отказать не сможет, придётся ему сопровождать вас. А уж ваша задача – стать такой красивой, чтобы мужчины слетелись на этот блеск, как пчёлы на мед, – посоветовала Екатерина Павловна и призналась: – Может, и я скоро попробую эту тактику, и тогда ты, Долли, напишешь моей матери, что выполнила её поручение.

– Какое поручение, ваше императорское высочество? – удивилась Долли. – Государыня не давала мне никакого поручения.

– Можешь и дальше хранить свою тайну, но я-то знаю, как матери хочется снова выдать меня замуж. А кому ещё она это может поручить, если не своей любимой ученице?

Коляска въехала в ворота Гайд-парка, и к ней тут же устремилось множество знакомых. Все смотрели на Катю. Гордо подняв подбородок, она любезно улыбалась, отвечала на вопросы, говорила сама – в общем, вела себя свободно и раскованно, чем заслужила одобряющий взгляд Долли и похвалу великой княгини.

– Умница, – прошептала Екатерина Павловна, – Через неделю тема для разговоров будет исчерпана. Теперь дело за вашим мужем: он должен вести себя, в худшем случае, лояльно, а желательно – сердечно по отношению к вам.

Катя с грустью подумала, что, скорее всего, даже лояльности от Алексея не дождётся, но промолчала. Прогулка продолжалась дольше обычного, дамы хотели, чтобы все сплетники увидели, какую поддержку оказывает сестра императора Александра светлейшей княгине Черкасской. Однако, как ни старайся, как ни тяни время, но всё хорошее на свете обязательно кончается, и Кате пришлось возвращаться домой.

Навстречу ей вышла Луиза и сообщила, что Штерн вернулся один, а князь Алексей уехал в порт – разбираться с делами. Женщины прошли в гостиную, где их ждал поверенный. Поздоровавшись, Катя спросила, что они узнали о княжне Елене.

Штерн рассказал об утреннем визите в мастерскую:

– Наша швея не видела лица дамы, передавшей письмо, та пришла под густой вуалью. Поэтому из всех фактов мы имеем только два достоверных: то, что женщина была роскошно одета, и то, что дело происходило в Дижоне. Теперь сестру вашего мужа следует искать во Франции. У нас с князем мнения по этому вопросу совпали.

– А что Алексей собирается делать в порту?

– Когда я отправлял вас в Англию кораблём, принадлежащем «Северной звезде», я не знал, что на самом деле компанией владеет ваш супруг. Сейчас князь поехал разбираться с делами и просил передать, чтобы к обеду его не ждали.

– Значит, мы будем обедать одни…

Сначала Катя почувствовала облегчение, что ей не придётся ловить на себе ледяные взгляды мужа, но потом стало так жаль своей загубленной любви. Не дождавшись конца обеда, Катя извинилась и ушла. Она запретила себе плакать. Нечего себя жалеть! Подруги правы – за счастье нужно бороться, придётся очень постараться и вернуть себе мужа, а сыну – отца. Чего бы это ни стоило.

Подремав несколько часов, посвежевшая и похорошевшая, Катя стала собираться на приём.

«Сегодня я должна выглядеть, как королева, – решила она. – Гордой и прекрасной».

Долго простояв в гардеробной, Катя остановила свой выбор на золотистом платье. Его атласный лиф очень выразительно облегал грудь, а лёгкие шифоновые юбки, собранные во множество мелких складочек, соблазнительно летали вокруг ног в танце, открывая щиколотку.

Длинные хозяйкины волосы Поленька собрала на макушке и уложила в сложную причёску из переплетённых кос и локонов. Посмотрев на себя в зеркало, Катя осталась довольна.

«Пора…» – сказала она себе и отправилась на поиски мужа.

Алексея она встретила в коридоре, тот шёл в свою комнату, а лакей нёс за ним покупки. Муж вежливо поздоровался.

– Ты видел приглашение от графов Ливен на сегодняшний вечер? – смело спросила Катя.

– Да, но я только что купил себе одежду, мне нужно собраться. Ты можешь поехать одна, а я появлюсь позже. – Алексей старался быть невозмутимым, хотя вид жены в этом золотистом платье со слишком низким декольте поверг его в трепет.

Глядя вслед удаляющейся Кате, Черкасский подумал, что только безумец может отпустить её одну. Почему жена стала ещё красивее, чем той зимой, когда они были вместе и счастливы?

Алексей старался не думать о Кате, а сосредоточиться на делах. Он теперь знал, что сестра жива и искать её нужно в Дижоне. В порту тоже ждала радостная новость. После взятия Парижа всех пленных английских моряков выпустили из тюрем Кале, где они просидели больше двух лет, и новые власти предложили командам забрать свои корабли, если они смогут доказать их принадлежность. Мистер Фокс убедил власти, что два судна («Манчестер» и «Виктория») принадлежат компании «Северная звезда», и смог забрать их. Накануне вечером оба корабля пришли в Лондон и теперь ожидали ремонта. В отличие от многих, компания Алексея потеряла лишь «Орла».

Черкасский уже знал, почему в лондонской конторе были уверены, что корабль затонул вместе с пассажирами. Капитан Сиддонс имел на борту только груз, предназначенный для Ливерпуля, а в Лондон он собирался зайти на обратном пути. Но поскольку Катя тяжело переносила качку, капитан пожалел беременную пассажирку и сделал незапланированный заход в Лондон, чтобы высадить её. В контору Сиддонс о таком своеволии не сообщил, а до Ливерпуля корабль так и не доплыл.

«Боже, прими душу этого прекрасного моряка в твоё царство», – перекрестился Алексей. Капитан спас его жену и сына.

Тут же вспомнилась Катя в удивительном золотом платье. Она была так хороша, что Алексей просто сходил с ума.

В дверь постучала горничная, сообщившая, что хозяйка – уже в гостях, а князя ожидает коляска. Черкасский вышел на крыльцо, сел в экипаж, запряжённый белоснежной парой, и отправился на приём к графине Ливен.