В храме при российском посольстве ждали прибытия невесты. Никогда здесь не собиралось столько гостей, чтобы яблоку негде было упасть. Отчасти это объяснялось присутствием на церемонии императора Александра, но в основном гости пришли сюда из-за тривиального любопытства. Всем хотелось посмотреть на невесту, выезжавшую всего лишь один день и сразу же подцепившую самого богатого и титулованного холостяка Англии.

В церкви благоухали розы. Кремовые и белые, собранные в множество букетов, они стояли везде: вдоль иконостаса, перед аналоем, у колонн и в простенках. Сотни свечей заливали тёплым светом золочёную резьбу, праздничное облачение батюшки, шитые золотом мундиры и великолепные наряды дам.

Невеста откровенно запаздывала.

— Катя, ну где же она? — нервно постукивая ножкой, прошептала графиня Ливен. — Мы заставляем ждать августейших особ!

— Я не знаю…

Но вот, наконец, двери храма распахнулись, и гости увидели князя Алексея, передающего руку своей сестры герцогу Гленоргу.

— Хвала Небесам… — с облегчением вздохнула супруга посланника.

Невеста ослепляла. Белоснежное кружевное платье подчеркнуло безупречность тонкой фигуры Долли. На её шее и в ушах играли зелёными огоньками крупные изумруды, а при виде венчающей фату диадемы дамы тихо ахнули. Этот сверкающий нимб сделал лицо невесты идеальным и подчеркнул красоту её прозрачных зелёных глаз.

— Теперь понятно, почему англичанин в первый же день сделал предложение, — хмыкнула великая княгиня, — не знаю, смог бы он пробиться к Долли через неделю. У них таких невест днём с огнём не сыщешь.

— Като, я знаю, что ты — патриотка, а англичан не любишь. Но пощади своего бедного брата, принц-регент опять начнёт жаловаться на твой острый язык, — смеясь, попросил сестру император Александр.

Навстречу молодым вышел батюшка, благословил их, и служба началась. Шафером герцога стал Алексей Черкасский, он не только держал венец над головой жениха, но служил переводчиком. Венец над головой Долли держал граф Ливен.

Пока священник трижды менял кольца, герцог вглядывался в лицо своей невесты — просто не мог наглядеться. Небесное создание. Чудо из чудес… Внимая словам на странном, чужом языке, Чарльз мысленно просил у Создателя отдать ему Долли навсегда. Это было единственное, чего ему теперь хотелось.

Огоньки венчальных свечей освещали профиль Долли. Она опустила глаза и теперь казалась жениху ангелом. Герцогу даже померещилось, что невеста вот-вот исчезнет, и он с перепугу схватил её локоть.

— Ещё рано, — поправил жениха ни о чём не подозревавший шафер.

Церковный служка вынес чашу с вином, передал батюшке, а тот подал её новобрачным, а потом соединил их руки и повёл вокруг аналоя. Чарльз сам не ожидал, что эта служба на чужом языке затронет какие-то струны в его душе, но, глядя на просветлённое лицо своей невесты, он ощутил умиление.

— Целуйте икону, — подсказал князь Алексей.

Герцог поцеловал образ Спасителя, его невеста — икону Богородицы, и служба закончилась. Батюшка предложил герцогу поцеловать жену. Чарльз склонился к прекрасному лицу своей новобрачной и легко коснулся полуоткрытых губ. Была бы его воля, он бы поцеловал Долли совсем по-другому, но за ними наблюдали сотни глаз, не хотелось давать публике повод для сплетен. Долли посмотрела на Чарльза с удивлением. Неужели она что-то почувствовала? Как бы ему этого хотелось…

Гости радостно зашумели. Первым обратился к новобрачным император Александр:

— Поздравляю, милорд! Вам повезло: вы забрали у нас самую красивую невесту этого года! Надеюсь, что вы станете беречь этот редкостный цветок.

— Благодарю, ваше императорское величество, — поклонился Чарльз. — Я готов отдать жизнь, лишь бы сделать мою герцогиню счастливой.

Следующей поздравила новобрачных великая княгиня, потом — Черкасские, Ливены, а за ними потянулись остальные гости…

Герцог благодарил, пожимал руки, но все его мысли и чувства были с Долли. Она казалась весёлой и даже счастливой, её улыбка была полна нежности, а глаза сияли тёплым светом. Похоже, что Лисичка хорошо вжилась в свою роль, и Чарльзу стало грустно, он уже пожалел, что придумал это дурацкое пари, и сейчас отдал бы десять лет жизни, лишь бы чувства молодой жены оказались искренними.

Алексей Черкасский пригласил всех гостей на Аппер-Брук-стрит, где их ждал торжественный обед в доме невесты, и герцог повёл Долли к украшенной цветами коляске. Он помог ей разложить длинный шлейф, сел рядом, дал приказ трогать и только тогда признался:

— Я не успел сказать, какое ошеломительное впечатление произвела на меня сегодня ваша красота. Я даже не мог сосредоточиться, просто не верилось, что вы живая, мне казалось, что рядом — ангел.

Лукавые искорки запрыгали в глазах Долли.

— Это — ваша заслуга: вы подарили мне диадему. Понимаете, я — русская девушка, а у нас принято, что, если жених подарил украшение, его обязательно надевают на венчание. Я чту традиции своей Родины.

— А у вас есть и другие традиции, о которых я должен знать? Лучше предупредите меня заранее, вдруг мне придётся бороться с медведем.

Долли расхохоталась:

— Это не обязательно. Хотя я с удовольствием посмотрела бы на это зрелище. Наши традиции касались меня — горничные сегодня плакали, расплетая мне косу.

— Почему плакали? — изумился герцог. — Я же не собираюсь вас мучить.

— Плакали — значит, пели жалостливые песни, у нас так положено, ведь в родной семье девушку балуют, а в семье мужа к ней относятся строго.

— Обещаю, что никогда не стану относиться к вам строго, а всегда буду баловать, пусть горничные заплетут обратно вашу косу под весёлые песни.

— Так не бывает… — сказала Долли. Она качнула головой, и множество изумрудных отблесков разлетелись по белоснежному платью и по гирляндам роз, украшавших коляску.

Герцог взял руку жены и провёл пальцем по гладкому ободку на её безымянном пальце.

— Благодарю за оказанную мне честь, герцогиня, я постараюсь стать вам хорошим мужем.

Долли благодарно улыбнулась, но тему разговора поспешила сменить:

— Знаете, я подумала и решила принять ваше предложение. Будем вместе разводить лошадей. И у меня тоже есть конь, о котором стоит поговорить. Я получила его сегодня в подарок от Кати и Алекса. Они подарили мне Крылатого — победителя прошлогодних королевских скачек, — так что я вношу свой вклад в наше общее дело.

Ну что ж, играть так играть! И Чарльз скроил серьёзную мину:

— У меня нет слов! Я даже не представлял, что в этой церкви приобрел партнера по коневодству, да ещё и с таким ценным производителем. Только пока никому об этом не говорите — все считают, что нас сейчас должна занимать лишь первая брачная ночь.

По тому, как погасла улыбка на лице жены, герцог понял, что его мечтам не суждено сбыться. По крайней мере в ближайшее время.

— Мои обещания остаются в силе, — исправляя оплошность шепнул он. — Всё будет хорошо, ведь мы — теперь соратники.

Долли просияла, и её улыбка подсластила новобрачному горечь разочарования.

Обед в честь новобрачных, устроенный в доме Черкасских, перенёс гостей в Россию. Кухарка Марта, впервые кормившая российского государя, превзошла самое себя. Чопорные английские слуги в парадных ливреях разносили русскую солянку и стерляжью уху, заливное из судака, утку с гречневой кашей, тельное из осетра, блины с икрой и множество пирожков и кулебяк. Не обошлось и без солёных грибов — рыжиков и груздей. Только в одном хозяйка дома пошла на уступки английской традиции. В конце вечера подали многоярусный торт с розами из засахаренных фруктов и взбитых сливок.

— Браво! — обратился император Александр к княгине Черкасской. — Вы меня очень порадовали. Русская кухня прекрасна и полезна, и жаль, что в Европе её совсем не знают, и куда бы мы ни приехали, нас везде кормят французы.

Подарив невесте прекрасный фермуар из жемчуга и алмазов, Александр Павлович отбыл, за ним уехала его сестра, потом Ливены, а там и остальные гости. Когда в доме остались только члены семьи, герцог взял Долли за руку.

— По законам вашей страны мы уже стали супругами, но по законам моей — мы станем ими лишь завтра. Может, вы сейчас проводите меня, чтобы вновь встретить у алтаря в церкви Святого Георга?

— Хорошо, — согласилась Долли.

В вестибюле Чарльз остановился и внимательно вгляделся в её лицо. Сколько в нем теплоты и нежности. Неужели жена искренна?

— Можно мне один поцелуй? — спросил он.

Долли вспыхнула и призналась:

— Я теряюсь, когда вы меня целуете…

Если дело только в этом, то Чарльзу хватит терпения.

— Рискните, Лисичка, и, возможно, я соглашусь таскать вам каштаны из огня.

— Хорошо, — неуверенно кивнула Долли.

Чарльз обнял тонкие плечи и прижал жену к себе. Как только грудь Долли прижалась к его груди, герцогу показалось, что ему в макушку ударила молния. Может, не стоило так торопиться, но как совладать со своей страстью?.. Чарльз прижался к тёплым губам, раскрывая их и забирая в плен. Долли застыла, она явно не ожидала такого напора, но поцелуй и ей разжёг кровь. Губы её раскрылись, а тело обмякло.

Теплые руки гладили ей затылок, спину и плечи. Рука Чарльза накрыла грудь, и тревога вдруг пробилась сквозь охватившую Долли истому.

— Не нужно, — прошептала она, — вы же обещали.

Герцог сразу же отступил. Его голос заметно охрип, когда он сказал:

— Простите! И пожалуйста, не бойтесь, я никогда не перейду ту грань, которую вы мне определите.

Он поцеловал Долли руку и, простившись, ушёл через сад к себе. У Чарльза теперь имелась богатейшая почва для размышлений: он знал, что природа наградила его жену страстной натурой, но Долли либо не понимает этого, либо так напугана, что сама себя боится.

В церкви Святого Георга, так же как и накануне в храме при посольстве, было не протолкнуться: весь высший свет Лондона во главе с принцем-регентом восседал на скамьях, ожидая начала церемонии. Герцог Гленорг вместе со своими шаферами стоял у алтаря. Всё было готово, но своевольная невеста вновь опаздывала.

— Господи, отдай мне её навсегда. — Чарльз уже сотый раз шёпотом повторил ставшую уже привычной молитву. Сегодняшняя ночь так и осталась для него бессонной: размышляя о своей безумной женитьбе, герцог не смог заснуть. Сам-то он знал, что, давая сегодня клятвы, будет говорить искренне. Вот только поверит ли в это его молодая жена?

— Невеста прибыла, — сообщил Джон, и герцог уставился на дверь, ожидая увидеть Долли, но в проходе между скамьями появилась княжна Лиза в светло-розовом платье и с букетиком из флёрдоранжа и роз в руках.

Подружки невесты. На вчерашней церемонии их не было, и герцог совсем забыл об их существовании. Вслед за княжной красиво прошли к алтарю Даша и Генриетта. Музыка смолкла, а затем грянула вновь. Двери распахнулись, и Долли под руку с братом вступила во храм. Сегодня её лицо прикрывала вуаль, и Чарльз видел зелёные глаза, как сквозь дымку, и, если вчера красота Долли ослепляла, сегодня она казалась щемяще трогательной. Любовь затопила сердце…

«Господи, отдай мне её навсегда…»

Долли опустилась рядом с женихом на колени и, склонив голову, слушала архиепископа. Как заворожённый, смотрел Чарльз на прикрытый фатой тонкий профиль и чуть не пропустил тот момент, когда пришла пора давать брачные обеты. Герцог пообещал «любить, уважать и беречь» жену, а потом Долли дала свою клятву, и они обменялись кольцами. Наконец-то герцог вздохнул с облегчением — их брак состоялся.

Вновь, как и вчера, под прицелом сотен глаз Чарльз поцеловал свою новобрачную и с радостью ощутил, что Долли ему ответила.

— Спасибо, — тихо шепнул он.

По глазам своей герцогини Чарльз понял, что Долли знает, за что…

Первым их поздравил принц-регент и, пообещав прибыть вечером на бал в Гленорг-Хаус, удалился. За ним к молодоженам устремились остальные гости, и когда Чарльз пожал руку последнему из приглашённых, он вдруг заметил, как побледнела Долли.

— Устала, милая? Сейчас поедем.

— Хорошо. — Голос жены был тих, как шелест ветра.

— Да ты совсем без сил, — забеспокоился герцог.

Придерживая Долли за талию, он поспешил к коляске, усадил жену и устроился рядом.

— Слишком много людей?

Долли молча кивнула и, просунув руку под его локоть, прижалась к плечу, как будто искала защиты.

— Может, тебя что-то испугало?

По метнувшимся глазам жены Чарльз понял, что попал в точку.

— Скажи мне, — уговаривал он. — Теперь я — твой защитник, но что я могу сделать, если не знаю, чего ты боишься?

— Ничего, — помолчав, ответила Долли. Она вскинула голову и улыбнулась, но улыбка выглядела фальшивой.

Долли явно старалась скрыть свои чувства, и, щадя её гордость, герцог отступил. Изобразив комический ужас, он воскликнул:

— Вы отказываете мне в праве стать вашим защитником?

— Я не отказываю, но я сама отлично фехтую и стреляю не хуже, — усмехнувшись, парировала Долли. — Вы уже на мне женились, так что не сбежите, а то мой крёстный в России всегда говорил, что от меня все женихи разбегутся, когда узнают, как я владею оружием.

— Вы окажете мне честь, сразившись со мной?

— Пожалуйста, хоть сегодня.

— Нет, дорогая, сегодня нас никто не поймёт, особенно принц-регент, давай найдём более подходящий момент, — отозвался Чарльз и, увидев, что его молодая жена отвлеклась и повеселела, обрадовался. Решив и дальше развлекать Долли, он спросил:

— А что тебе подарили родные, кроме коня-чемпиона?

— Тетушка Апраксина — рубиновые серьги, раньше принадлежавшие императрице Екатерине, Луиза де Гримон — это платье, а Лиза и Даша — по щенку русской борзой. Теперь у меня есть самец и самочка.

— Так кого же ты собираешься разводить? Мне казалось, что разговор шёл о лошадях.

— И о русских борзых тоже — вы даже не представляете, какая это замечательная порода, вот вы увидите их на охоте и влюбитесь на всю жизнь.

— Я уже влюблен…

— Правда? — Долли поняла, что ступает на зыбкую почву, но остановиться не смогла.

— Причём совершенно безответно…

— Но как же так?

— Сам не знаю, как это случилось, — ответил Чарльз.

Еще б пару минут, и он бы во всём признался, но карета остановилась перед домом Гленоргов.

В парадной гостиной новобрачных встретили леди Ванесса и Джон, туда же скоро пришли родные Долли, графиня Ливен и шаферы герцога. Слуги разносили шампанское, а в столовой сервировали завтрак «для своих». Звучали шутливые тосты и добрые пожелания, а новобрачные целовались под русские крики: «Горько!»

Герцог был счастлив. Он видел сияющее лицо своей жены, её искрящиеся весельем глаза, чувствовал её горячий ответ на свои поцелуи и почти поверил, что он и Долли — настоящая пара.

— Пора готовиться к балу, я провожу тебя в твою новую спальню, — шепнул Чарльз на ухо жене. Почувствовав, как задрожала в его ладони её рука, герцог тихо сжал тонкие пальцы. Долли глянула в глаза мужа, а он в ответ на незаданный вопрос лишь кивнул.

— Хорошо, — согласилась она.

— Господа, мы с герцогиней ждём вас на балу, — объявил Чарльз, обнял жену за талию и повёл к лестнице, ведущей на второй этаж.

Белые мраморные ступени, оправленные в позолоченную бронзу решёток, расходились двумя маршами, соединяясь на площадке второго этажа.

— Налево или направо? — спросил Чарльз.

— Направо, — выбрала Долли и увидела сияющую улыбку мужа, ведь тот загадал: если она выберет правый марш, то они будут счастливы.

Герцог подхватил жену на руки, легко взлетел по ступеням на второй этаж и остановился у первой же двери.

— Добро пожаловать, милая, — сказал он.

Комната оказалась большой и нарядной, с мебелью розового дерева.

— Это — спальня хозяйки дома, — пояснил Чарльз, — я обновил здесь всё на свой вкус, но, если тебе что-то не нравится, только скажи — мы сразу всё заменим.

— Мне нравится…

Долли коснулась рукой кремового шёлка стен, погладила стёганое покрывало с пышно цветущими чайными розами.

— Очень красиво!

Из гардеробной выглянула Зоя.

— Платье готово, барышня, — сообщила она.

— Не буду тебе мешать — зайду через полтора часа, — пообещал Чарльз и вышел через узкую дверь в противоположной стене.

Вот как? А спальни-то смежные! Конечно, это — дело обычное, но как же они с Чарльзом будут жить, разделённые лишь тонкой перегородкой?

Зоя захлопотала, откалывая фату:

— Давайте скорей, барышня! Времени мало, ещё с волосами возиться.

Впрочем, горничная беспокоилась зря — высокая прическа из кос и локонов получилась с первого раза, а когда в неё вплели белые цветы гардении, стала просто неотразимой. Кремовое атласное платье оттенило темные волосы и яркие глаза Долли. Довольная результатом своих трудов, Зоя расцвела:

— Ох, барышня, вы — чистый ангел!

Легкий стук в дверь предупредил о приходе Чарльза. Он только глянул на жену и шутливо прикрыл рукой глаза.

— Боюсь, что от твоей сияющей красоты я уже через неделю ослепну!

— Спасибо, — просто ответила Долли. Восхищение мужа оказалось таким приятным.

Гости уже начали прибывать. Представления, поздравления и приветствия захватили всё внимание Долли. Впрочем, оказалось, что ей не о чём беспокоиться: герцог с помощью своего дворецкого сумел всё устроить так, что закуски и вино появлялись вовремя, бальный зал был заполнен танцорами, а ужин прошел весело — и, когда пришло время покинуть гостей, Долли показалось, что всё нынче вечером свершилось по мановению волшебной палочки.

— Прощаемся с его королевским высочеством и уходим, — шепнул Чарльз на ухо жене.

Молодожёны подошли к принцу-регенту, тот пожал герцогу руку и сообщил:

— Всё получилось просто великолепно, Гленорг, и раз теперь у вас есть молодая русская хозяйка, я думаю, что вы сможете дать для наших союзников большой приём, а ещё лучше — бал-маскарад. Через две недели, перед отъездом императора Александра. Что скажете?

— Конечно, ваше королевское высочество, — не моргнув глазом согласился герцог и попросил разрешения удалиться вместе с молодой супругой.

Чарльз обнял жену и повёл в спальню. Даже требование принца не испортило ему настроения, он был так счастлив и, когда Долли лукаво подмигнула, нежно ей улыбнулся.

— Ну что, подводим итоги нашего пари? — напомнила жена, и герцогу показалось, что в его сердце провернули нож.