Что она сделала не так?.. Этот вопрос Долли задавала себе постоянно. Чарльз вновь ускакал на Золотом. Сломя голову, летел через поля, а ей оставалось только смотреть ему вслед. Долли на прогулку не звали…

Остроумный, нежный и заботливый друг после свадьбы куда-то исчез. Выйдя утром к завтраку, герцогиня встретила ироничного джентльмена, почти не обращавшего на неё внимания. Тот был ровен и вежлив — но не более того.

Наутро после свадьбы молодожёны отправились в Гленорг-Холл, чтобы, как объявил Чарльз, провести там «медовый месяц». Но лучше бы они остались в Лондоне. Женившись, герцог продолжал вести жизнь холостяка, встречаясь с женой лишь за обедом, и Долли даже стала подозревать, что он каждый раз делает над собой усилие, вспоминая, почему за его столом сидит посторонняя женщина.

«Осталось только дождаться, чтобы он как-нибудь попросил напомнить, кто я такая», — подсказало самолюбие. Невесёлая получалась картина…

Только обещанный принцу-регенту бал-маскарад ещё объединял супругов. Сразу же по приезде в имение Чарльз взялся за устройство праздника. Теперь секретарь, управляющий и дворецкий Сиддонс занимались приготовлениями. Каждое утро их маленький штаб собирался в кабинете герцога, чтобы обсудить сделанное накануне и запланировать работу на день.

Слушая их разговоры, Долли поняла, какой умный человек достался ей в мужья: герцог схватывал всё на лету, решения принимал разумно, и праздник на шестьсот гостей, казавшийся десять дней назад невыполнимой задачей, теперь приобрёл зримые очертания. Плохо было одно: на первом же совещании Чарльз жестоко обидел Долли. Разговор тогда шёл об ответственности.

— Принц-регент и император Александр не останутся ночевать. Около полуночи они уедут, забрав часть свиты. Оставшихся гостей мы разместим в самом доме и во флигелях, — объяснял герцог своим помощникам.

— Ваша светлость, нельзя ли уточнить заранее количество тех, кто останется? — вмешался секретарь.

— Предварительные списки из Карлтон-Хаус и российского посольства мы получили, сверять их и вносить изменения станем по мере приезда гостей — это уже ваша задача. Вы и Сиддонс должны следить за размещением. Сначала заселяйте семьи и дам, а потом уже одиноких джентльменов. За вами доставка продуктов по списку, написанному нашим французским поваром, и напитков — по перечню, составленному мной, — обратился Чарльз к дворецкому. — Приведение дома в порядок и украшение залов также за вами и экономкой. Да, кстати, не забудьте заказать в Лондоне оркестр, — подвёл итог герцог и предложил: — На сегодня закончим, собираемся здесь же завтра утром…

— А я? — спросила Долли. Ей показалось, что она — пустое место: муж ни разу не посмотрел в её сторону, не предложил взять на себя какое-нибудь дело.

На лице герцога застыло недоумение, он рассматривал Долли так, как будто видел её впервые, наконец пожал плечами.

— Миледи, задачи обозначены. Если хотите, вы можете участвовать в любой, — объявил он и поднялся из-за стола. Служащие попрощались и вышли, а оскорбленная до глубины души Долли молча глядела на мужа.

— Вы чем-то недовольны? — осведомился Чарльз.

— А почему я должна быть довольна? По-моему, я считаюсь вашей женой, а значит, хозяйкой этого дома, тем не менее вы отнеслись ко мне как к пустому месту.

— Вы подобрали правильное слово — «считаетесь», поэтому я не могу загружать вас обязанностями, о которых не договорился заранее. Я поступаю так, как делал всегда, а именно справляюсь со всем сам, — сообщил Чарльз. Он выглядел до невозможности спокойным, и это было обиднее всего.

— Мы договаривались лишь о сроке в год. Я согласна делать то, что делают все остальные замужние женщины! — возмутилась Долли.

— Вот как? — спросил герцог, и его иронично выгнутая бровь подсказала жене, как можно истолковать её слова.

— Я говорю о ведении хозяйства и подготовке праздников, — выпалила Долли.

— Я так вас и понял, — совершенно невозмутимо согласился с ней герцог. — Я не мог настаивать, но раз вы этого хотите, то можете выбрать для себя участие в поставленных задачах или сами придумать новые.

— Я хочу заниматься украшением дома, а еще вести домашнее хозяйство.

— Как угодно, — равнодушно отозвался герцог, поклонился и вышел.

Долли кипела от возмущения. Так с ней ещё никто и никогда не обращался.

— Нет уж, милорд! Зря вы считаете, что Лисичка уже успокоилась, выиграв у вас одно пари. Вам ещё придётся таскать мне каштаны из огня! — рассерженно крикнула она в закрытую дверь.

Неужели Долли позволит себя унижать? Да никогда! Герцог ещё не знает, с кем имеет дело. Она начнёт с того, что заберёт у мужа всех его помощников, и тогда посмотрим, на что Чарльз сгодится в одиночку.

Решив начать с женщин, а потом прибрать к рукам мужчин, Долли отправилась искать экономку. Миссис Грин — румяная толстуха лет под пятьдесят, в строгом чёрном платье и огромном белоснежном чепце — встретила герцогиню настороженно, но, когда Долли искренне восхитилась порядком в доме, выучкой слуг и безупречностью сервировки, экономка растаяла. А потом молодая хозяйка попросила помощи в своих новых обязанностях, и миссис Грин тут же сделалась её верной союзницей.

— Наша герцогиня прекрасна, как ангел, и так же добра, — рассказывала экономка слугам, — но не подумайте, что теперь вы сможете лениться и делать работу кое-как. Я буду следить за вами ещё строже, только бы миледи была довольна и счастлива.

В тот же день Долли поговорила сначала с секретарём герцога, а потом с управляющим и дворецким. К концу разговора каждый из мужчин пришёл к твёрдому убеждению, что герцогиня — дама необычайно чуткая и внимательная, не зря же она сразу оценила всю важность и сложность выполняемой в поместье работы. Теперь каждый из трёх помощников герцога жаждал во всём помогать его супруге.

На следующий день совещание прошло уже в ином ключе. Теперь Долли сама рассказывала мужу, как продвигаются дела, предлагала нужные решения, подчеркивала достижения и успехи всех служащих, а те преданно смотрели герцогине в рот.

Глядя на своих помощников, Чарльз мысленно признал, что его жена — особа очень ловкая: один день, и все звери в лесу заплясали под дудочку хитрой Лисички. Пусть так, но только волк ей не по зубам, а самое главное, он уже получил прививку против лисьих чар.

«Волки два раза в один капкан не попадают, — мысленно уговаривал себя Чарльз, — с меня хватит».

Долли рассказывала мужу о заказанных винах, а он вспоминал свою «брачную ночь». Тогда, услышав слова жены о пари, герцог чуть было не задохнулся. Ему повезло, что в коридоре оказалось полутемно и Долли не заметила его бледности. Чарльз довёл жену до двери спальни, признал её победу в их споре, пожелал спокойной ночи и ушёл. А потом, наливаясь виски под самую завязку, долго прислушивался к звукам за тонкой стенкой и к наступившей в спальне жены убийственной тишине.

Терзания Чарльза оказались так ужасны, что уж точно должны были намертво выжечь в его душе несчастную любовь. К утру герцог второй раз в жизни принял решение начать всё с чистого листа. К Долли он теперь будет относиться как к гостье. Чарльз так надеялся, что всё у него получится, и оказался не готов к тому, что его герцогиня вооружится своим сокрушительным обаянием и начнёт пробивать бреши в его обороне. Но капитулировать перед ней Чарльз просто не мог, второй раз ему такую ночь уже не пережить.

«Нужно сосредоточиться на деле, — решил герцог, — и думать лишь о нём».

Выслушав жену, Чарльз похвалил её и всех служащих, согласился с предложениями Долли и уехал кататься. Три часа прогулки взмылили Золотого, но зато привели в равновесие чувства его хозяина. С тех пор Чарльз подолгу катался верхом, чтобы к вечеру собрать волю в кулак и хоть как-то пережить совместную трапезу с герцогиней. Пока у него это получалось.

Наездник и его золотистый конь исчезли под сенью рощи, и Долли отошла от окна. Что ей теперь делать? Признать поражение?.. За две недели новоявленная герцогиня так и не смогла подружиться с мужем. Долли вздохнула и тут же одёрнула себя: нельзя раскисать. Значит, время для их дружбы ещё не наступило, и надо просто обождать. Нечего копаться в своих неудачах, когда вокруг столько дел… Гордо вскинув голову, Долли отправилась к экономке. Обсудила завтрашнее меню и десерт для праздника, а потом решила посмотреть на цветы в оранжерее. Но тут хозяйку окликнул дворецкий.

— Ваша светлость, там коня привезли, а ещё доставили посылку.

— Прекрасно, — обрадовалась Долли и поспешила на крыльцо.

Крылатый, волнуясь, прял ушами. Вокруг него мельтешил старый Саммер, прибежавший из конюшни посмотреть на это чудо. Зрелище и впрямь того стоило: Крылатый мастью очень походил на Лиса, был такой же сухой, с чёткими линиями корпуса, изящной головой и гибкой шеей, но этот конь казался выше, а его чемпионский титул подтверждал, что по резвости ему нет равных.

— Саммер, пусть Крылатый отдохнет с дороги, а через три часа оседлайте его для меня, — попросила Долли и улыбнулась конюху своей самой обворожительной улыбкой, — только седло возьмите мужское.

— Хорошо, ваша светлость, — согласился старик, а Долли, забрав посылку, отправилась к себе.

Посылка была от ювелира. Сразу после свадьбы брат передал Долли контроль над счетом в банке, куда перевёл наследство отца. Теперь Долли могла сама распоряжаться своими деньгами. Первым делом она положила тысячу фунтов на имя Даши Морозовой и заказала в ювелирной конторе Гэррарда подарок для Лизы, ведь сестре через несколько дней исполнялось семнадцать. Развернув упаковку, Долли обнаружила бархатный футляр с золотыми серьгами. К розеткам из маленьких бриллиантов крепились большие грушевидные жемчужины. Просто прелесть, а не серьги! Да и Лизе должны пойти. Долли очень не хватало сестры, так плохо было жить без ее ласковой поддержки. Надо бы уговорить сестру остаться в Гленорг-Холле…

Убрав серьги, Долли принялась искать в сундуках свой мужской наряд. Катя не подвела и аккуратно завернула его вместе со шпагой, пистолетами и треуголкой в белую ткань, а сверху прикрыла всё это той амазонкой, в которой Долли каталась в Гайд-парке вместе с Чарльзом. Воспоминания вновь навеяли грусть — ведь обаятельный и весёлый жених так разительно отличался от сухого и холодного мужа.

— Ну и пусть, — прошептала Долли, — никто тут и не нуждается в его улыбках.

Надо было ещё убить время до прогулки. Книгу почитать? Графиня Ливен подарила Долли роман «Гордость и предубеждение». Супруга посланника очень расхваливала книгу и всем советовала читать между строк. Долли открыла первую страницу и, не заметив как, зачиталась. Время пролетело быстро. Когда Долли вновь посмотрела на часы, оказалось, что уже пора ехать. С помощью Зои она сняла платье, натянула панталоны и серый сюртучок, потом сапоги и, закрутив волосы в тугой узел, надвинула на лоб треуголку.

— Как, похожа я на мужчину? — вопрос был задан горничной.

— Ну, не знаю, — задумчиво протянула Зоя, разглядывая натянувшую сукно высокую грудь хозяйки, — если только сюда не смотреть, то — похожа.

— Сделаем как всегда: давай голубой шарф, — велела Долли.

Зоя достала из ящика комода широкий шелковый шарф.

— Вот, барышня…

Долли расправила шарф на груди. Результат ей понравился. То, что надо! Можно идти кататься.

У конюшни Саммер уже выгуливал осёдланного Крылатого. Он помог герцогине сесть в седло и попросил:

— Ваша светлость, вы уж только по дорогам скачите, по полю не ездите, там — кроличьи норы, не дай бог, это сокровище ногу повредит.

— Хорошо, — согласилась Долли. — Я поскачу по дороге вокруг поместья, герцог всегда так ездит.

Из окна гостиной она уже много дней наблюдала одну и ту же картину: как её муж скачет по подъездной аллее, а за воротами сворачивает направо, летит через поля и крошечной точкой исчезает под сенью далёкого леса. Долли погладила шею Крылатого и прошептала ему в ухо ласковые слова, как делала это когда-то с Лисом. Сразу приняв новую хозяйку, благородный конь послушно понёс её через парк. Казалось, что воздух в ушах свистит, так стремительно скакал Крылатый.

— Мы летим!.. — радостно вскинув голову, прокричала Долли в голубизну неба. В ответ ветер сорвал с её головы треуголку, но она не остановилась. Ерунда! Подберёт шляпу на обратном пути. Впереди Долли ждал большой круг вокруг поместья и море удовольствия.

Золотой проскакал по большому кругу и теперь возвращался к дому. Герцог уже поравнялся с башенками въездных ворот, когда мимо него пронёсся стройный юноша на тёмно-рыжем жеребце. Конь был так хорош и бежал так резво, что Чарльз просто оторопел. Ему даже в голову не пришло, что всадник мчится из его собственного дома. Только когда с юноши слетела шляпа и ветер разметал над его головой длинные кудрявые пряди, герцог наконец-то понял, что мимо проскакала его собственная жена.

Ну надо же! Не женщина, а наказание Господнее! Одна, в мужском костюме, на лошади, за которую могут запросто убить, Долли подвергала себя опасности. Чарльз развернул Золотого, но тут же осознал, что догнать жену не сможет — его конь устал, да и, скорее всего, Крылатого Золотой не смог бы догнать даже отдохнувшим.

Чарльз смотрел вслед удаляющейся жене. Тоненькая фигурка на великолепном коне стремительно уменьшалась, но вдруг из кустов на повороте дороги блеснула яркая вспышка и грохнул выстрел. Всадница продолжала скакать — скорее всего, за шумом ветра и стуком копыт она вообще ничего не расслышала. Чарльз ударил пятками Золотого и понёсся к перелеску, но, когда он подлетел к месту, откуда стреляли, там уже никого не оказалось. О месте предполагаемой засады можно было судить по сильно вытоптанной траве.

«Нужно срочно вернуть Долли домой», — понял герцог.

Он поскакал к конюшне. Увидев Саммера, крикнул:

— Оседлайте мне свежую лошадь, я поеду навстречу герцогине.

— Её светлость обещала, что поскачет на новом коне только по дороге, — подсказал конюх.

— Когда привезли скакуна? — уточнил Чарльз.

— Да сразу, как вы уехали на прогулку. Герцогиня дала коню три часа отдыха и уж тогда поехала кататься.

Оседлали чёрного жеребца по кличке Ворон, и Чарльз поскакал искать жену. Впрочем, ехать далеко не пришлось: Долли лазила по кустам рядом со сторожкой. Её распущенные волосы оказались мокрыми. Стало быть, жена обнаружила не только озеро, но и купальный домик на его берегу. Герцог спросил:

— И что же ты там ищешь?

Чарльз сам не заметил, как отступил от того равнодушного тона, каким говорил все последние дни, но зато это оценила Долли. Её лицо просияло, и она с готовностью объяснила:

— Я потеряла шляпу, а так как она у меня одна, то её нужно обязательно найти.

— Помочь?

Сияющая, как солнце, улыбка Долли разбивала в прах любые бастионы, и Чарльз держался из последних сил. Он быстро отыскал в кустах жимолости пропавшую треуголку и протянул жене:

— Садись в седло, поедем домой, нам нужно очень серьёзно поговорить.

Они ехали молча. Долли мысленно гадала, о чём пойдёт разговор, а Чарльз пытался восстановить своё хладнокровие. Когда они подъехали к дому, герцог, взяв жену под руку, повёл её в спальню. Долли сразу направилась в гардеробную, но муж пресёк её попытку переодеться:

— Потом сменишь наряд. Меня не волнует, как ты одета, зато беспокоят твои поступки. Сегодня тебя пытались убить. Когда ты скакала на своём новом коне, кто-то, сидевший в засаде, выстрелил в тебя. Счастье, что негодяй промахнулся.

— Кто он? — прошептала бледная как смерть Долли.

— Я думаю, что ты сама знаешь…

— Островский…

— Ты ведь увидела его ещё в церкви на венчании? Почему же ничего не сказала?

— Я подумала, что могла ошибиться, и не хотела поднимать панику. Когда мы принимали поздравления, Островский мелькнул за колонной. — Голос Долли ломался.

Герцог с жалостью смотрел на мгновенно осунувшееся лицо жены. Она металась по комнате, в глазах её стояли слёзы. Долли походила на загнанного зверька, и Чарльз, забыв все свои выстраданные принципы, обнял её и прижал к груди.

— Тихо, Лисичка, успокойся, я — с тобой, и никто тебя не обидит.

Он опустился в кресло и усадил жену к себе на колени. Долли припала к его плечу и заплакала. Герцог гладил мокрые волосы жены и шептал ей слова утешения. Когда слёзы наконец-то высохли, попросил:

— Милая, поделись со мной. Я — твой муж, и ты можешь доверить мне любую тайну.

Долли вздохнула и… рассказала всё, начав со встречи с Островским у водопада и закончив выстрелом в Марфине. Долли не щадила себя и с горечью призналась, что увлеклась преступником. Закончив, она так и сидела, уткнувшись лицом в плечо Чарльза.

— Посмотри на меня, — попросил герцог и, когда Долли подняла к нему заплаканное лицо, сказал: — Никогда себя не вини. В семнадцать лет ты просто не могла распознать тонко подстроенную интригу. Только твоя храбрость позволила выручить Дашу и сохранить жизнь тебе самой. Я горжусь тобой!

Герцог не удержался и поцеловал покрасневшие глаза Долли, а она, как будто обессилив, вновь положила голову ему на плечо и спросила:

— А что же теперь делать? Нужно спасать Дашу — она такой же свидетель, как и я.

— Завтра Даша приедет сюда вместе со всем вашим семейством. Давай оставим твою подругу у нас, и я буду оберегать вас обеих.

— А Лизу можно оставить? Я без неё очень скучаю.

— Конечно! Давно бы сказала, мы бы её пригласили.

Долли вздохнула, и тёплое облачко её дыхания погладило щёку Чарльза. Боясь вспугнуть эту упоительную, полную доверия и нежности близость, герцог предложил:

— Может, велим принести ужин сюда? Не пойдём вниз…

— Давай, — обрадовалась Долли.

Она все-таки пошла переодеться. Пока Чарльз отдавал приказания, его жена сходила к себе и вернулась в светло-розовом шлафоре. Когда Долли села в кресло, атласные отвороты на её груди разошлись, открыв глубокую ложбинку. Герцог только вздохнул: с ума сойти, какое искушение!..

Слуга принёс поднос с ужином и расставил тарелки на круглом мраморном столике. Отпустив его, Чарльз сам разлил красное вино — один бокал подал жене, а из другого отпил сам. Есть Долли отказалась. Она потягивала вино и наблюдала за мужем, тот ел с аппетитом, отдавая должное стараниям французского повара. Вино ударило Долли в голову, и она поняла, что веки тяжелеют.

«Я только чуть-чуть отдохну», — сдалась она наконец и опустила ресницы, а через мгновение уже крепко спала. Волнение, страх, слёзы, вновь обретённый друг — всё это вымотало Долли, а сон подарил ей долгожданный покой.

Герцог долго сидел напротив, глядя в такое спокойное во сне, ангельское личико жены, потом откинул одеяло на кровати и перенёс спящую Долли в свою постель. Сам он, не раздеваясь, лёг рядом, поцеловал жену в лоб и закрыл глаза. В памяти всплыла придуманная в день свадьбы молитва. Чарльз вновь мысленно повторил её и всей душой поверил, что Всевышний смилостивится и отдаст ему Долли навсегда.