20 декабря 1826 г.

Кинжал с мальтийским крестом… Убийца должен был знать, где он хранится. Или оружие случайно попалось ему под руку? Вопросов было много – ответа ни одного.

Полицейские уже заждались князя Шварценберга в гостиной, но Александр туда не пошёл. Сомнения гнали его в другое место. По боковой лестнице спустился он в кабинет, где вчера объяснялся с Лив. Прежде чем разговаривать с полицией, нужно хоть что-то понять самому. Но в сумрачной, полной старинной мебели комнате всё было так же, как и всегда: безжизненно и тихо. Как будто они и не приходили сюда, и не случилось здесь никакого мучительного объяснения.

«Думай! Пойми наконец, что случилось, – приказал себе Александр. – Только за что хвататься, как найти истину?..» И князь сделал единственное, что сейчас мог, – постарался разобрать всё «по полочкам». Он начал с того, что вернулся к утреннему визиту своего управляющего.

Когда примчавшийся утром Эрик сообщил о смерти баронессы, Александр ужаснулся, но поверил сразу. Он ещё не забыл, как от крика бурело, наливаясь кровью, лицо матери. Это всё из-за их ссоры…

– Сердце или удар?.. – спросил Александр.

– Увы, – вздохнул фон Масс, а потом признался: – Её сиятельство убита – заколота фамильным кинжалом.

– Что?!

– К сожалению, это так… Примите мои соболезнования.

– Но о чём вы говорите?! Бред какой-то! Кто мог решиться на подобное злодеяние?

Управляющий лишь пожал плечами.

– Я не знаю, ваша светлость, это дело полиции. Поэтому я и приехал, чтобы вы решили, как нам всем поступить. В доме осталась только моя супруга, но она совершенно растеряна.

При чём тут его жена? Александр даже оскорбился. Тётка Алина – взрослая женщина, сама может за себя постоять. Но что с Лив? Он ждал, что управляющий расскажет о девушке, но тот молчал. Пришлось спросить:

– А как же Лив? Вы позаботились о ней?

– Мы не можем найти графиню Чернышёву: её нет в доме.

– Как «нет»?!

– Увы, ваша светлость, – подтвердил немец, – и это не единственная странность. Дело в том, что и входная, и дверь чёрного хода утром оказались запертыми изнутри. У преступника или преступников в доме имелись сообщники.

Сообщники в доме… Так что же, мать убил кто-то из своих? Этот удар добил Александра. Он кинулся на Тверскую в надежде, что ужасное недоразумение вот-вот разъяснится и весь этот кошмар закончится. Но всё стало только хуже: в доме Чернышёвых сновали полицейские. Прибывших мужчин сразу же препроводили в гостиную, где высокомерный лощеный капитан допрашивал заплаканную Алину.

– Эрик, ну где вы были?! – вскричала бедняжка при виде мужа и уже тише добавила: – Полиция приехала, а вас нет!

– Я ездил за его светлостью. Князь должен был узнать о случившемся несчастье.

Алина разрыдалась. Александр подошёл к ней, заслонил собой от полицейского и тихо сказал:

– Ну будет…

– Вы сын убитой дамы? – окликнул его капитан.

– Да, меня зовут Александр Шварценберг. Позвольте узнать, что вы выяснили.

– Пока мы знаем лишь то, что баронесса убита кинжалом, привезённым управляющим из-за границы лично для вас. Как вы можете объяснить этот факт?

– Какой?..

– Ну, что убийство совершено вашим кинжалом.

– Это кинжал рода Шварценбергов. До недавнего времени он принадлежал моему дяде, а ко мне перешёл вместе с титулом и остальным наследством. Мой управляющий привёз кинжал в этот дом, где живут мои мать и тётка и где остановился он сам. Я же проживаю отдельно в маленьком флигеле. У меня нет возможности хранить там ценные вещи, и уж точно там не место фамильным реликвиям.

– И где же этот кинжал хранился?

– Он лежал в большом ларце, точно не знаю где. Я оставил ларец матери, забрав с собой только завещание дяди.

– Понятно, – заметил капитан и поставил какую-то закорючку на листе бумаги. Вообще-то записями его каракули назвать было сложно. Строчки казались неопрятной абракадаброй. Может, это шифр?.. Полицейский вновь отвлёк Александра от размышлений, спросив: – А с завещанием ознакомиться можно?

– При чём здесь оно?

– А это уж позвольте нам судить – что при чём, – откликнулся капитан, в упор разглядывая Александра. Глаза у полицейского были крошечные, серо-зелёные, взгляд – жёсткий. – Я так понимаю, господа, что вы тут все – иностранцы. Порядков наших не знаете. Так что отправьте-ка слугу за бумагами, а сами никуда не отлучайтесь.

Похоже, неприятный капитан подозревал родных убитой. Опыта участия в подобных дознаниях у князя Шварценберга не было. Может, в таких случаях всегда думают на ближайших родственников? Бог весь… Страха и обиды Александр не чувствовал, но капитан ему сразу не понравился. Впрочем, если судить по взгляду полицейского, неприязнь оказалась взаимной.

– Позвольте узнать вашу фамилию, – осведомился Александр.

– Капитан Свиньин, – иронично отрапортовал мужчина и предложил: – Пока привезут завещание, вы уж сами расскажите, что покойница по нему получила.

– Ничего! Всё отошло мне, значительные суммы выделялись только двум моим тёткам. Одна из них присутствует здесь, вторая отправилась в паломничество.

– Понятно: вы хотите меня убедить, что вам троим не было смысла убивать баронессу… – протянул полицейский.

– Именно так!

– А исчезнувшей из дома барышне?

От ужаса спина Александра покрылась гусиной кожей. Неужели этот зрелый, опытный мужчина мог всерьёз подумать, что юная девушка – почти ребёнок – способна ударить кинжалом пусть и не слишком хорошего, но родного человека? Да чтобы так думать, надо совсем мозгов не иметь! Так просто не бывает! Распаляясь гневом, Александр отчеканил:

– Вы с ума сошли! Моей кузине нет и восемнадцати, она – юное хрупкое существо, и вы всерьёз думаете, что она могла убить мою мать?

– Я уж чего только в жизни не навидался! Всяко бывает. Даже дети родителей убивают, а ваша пропавшая девица убитой почти что и не родня.

– Моя мать и её сестры приходятся графине Чернышёвой троюродными тётками, а я ей – четвероюродный брат, – огрызнулся Александр и замолчал. Он наконец-то осознал, что несчастье ещё непоправимее, чем кажется: мало того, что мать убили, а Лив пропала – власти подозревают всех членов семьи, и доказывать собственную невиновность им придётся самим.

– Вы позволите мне увидеть мать? – спросил Шварценберг у капитана.

– Не раньше, чем вы ответите на мои вопросы, – отрезал полицейский и, заглянув в свои чудные каракули, продолжил: – Вы подтверждаете, что отношения между вашей матерью и остальными членами семьи были плохими?

– Нет, ни в коем случае! – оскорбился Александр. – Только со мной она иногда спорила, а остальные с ней ладили.

– А вы знаете, что покойная баронесса дважды присвоила деньги, оставленные на содержание своей подопечной, графини Чернышёвой?

Александр глянул в покрасневшее лицо Алины и понял, что капитану удалось запугать бедняжку. Тётка, похоже, наговорила лишнего. Теперь этот цепкий полицейский будет приплетать к делу то, что нужно, и то, что не нужно. Свиньин пристально смотрел в глаза князя, будто старался прочитать его мысли.

Придётся взвешивать каждое слово! Впрочем, это было ещё не самое страшное, в конце концов, Александр – дипломат, ему не привыкать носить маски.

Он ободряюще кивнул заплаканной тётке. Потом обратился к капитану:

– Я знаю об этих деньгах. Но финансовый вопрос между мной и кузиной был улажен: я возместил ей потерю средств.

– Вы дали барышне такую большую сумму?

– Я предпочел бы не обсуждать этот вопрос как не относящийся к делу.

– Очень даже относящийся, – хмыкнул капитан. – В комнате графини Чернышёвой никаких денег не найдено.

– Я подарил Лив жемчужное ожерелье, по стоимости равноценное утраченным деньгам.

– Ожерелья мы тоже не нашли, как, впрочем, и других украшений. В комнатах баронессы тоже ценностей нет. Ограбили её, а потом убили. Что же до вашей молодой родственницы, то там вообще пока нет никакой ясности: если это не она – то почему исчезла?

– Участие графини Чернышёвой в этом преступлении исключено. – Александр еле сдерживался, уж больно ему хотелось стукнуть этого солдафона прямиком в его низкий лоб. Этот наглец пытался объявить убийцей Лив!

Вспомнилось лицо кузины: распахнутые, полные боли глаза, белые, без кровинки, щёки – эта девочка была просто раздавлена. Она должна была проплакать всю ночь. Что же с ней случилось? Куда исчезла Лив?

– Вы допросили горничную молодой графини? Что вам сказала Саня?

– Ваша Саня заперлась в гардеробной своей хозяйки и ревёт как белуга, – отозвался полицейский.

– Так давайте же вместе поговорим с ней. Может, она успокоится, увидев знакомое лицо, и мы что-нибудь узнаем, – предложил Александр. Он уже решил, что пойдёт искать Саню, даже если капитан не разрешит ему этого. Князь больше не мог просто сидеть на месте, полагаясь на то, что кто-то другой отыщет Лив. Свиньин вроде бы что-то понял, по крайней мере, не стал изгаляться – лишний раз изображать, кто здесь хозяин, а, наоборот, кивнул:

– Пойдёмте. Может, и впрямь дело сдвинется с мёртвой точки.

Они вышли из гостиной и направились на второй этаж. У большой спальни, которую занимала его мать, Александр увидел зелёный мундир – дверь охранял полицейский. Не дожидаясь вопросов, Свиньин объяснил:

– Комнату уже обыскали, там сейчас доктор тело смотрит. Мы с вами сначала со служанкой закончим, тогда уж и сюда заглянем.

Александр кивнул. Что он мог ещё сказать на это будничное «заглянем»? Для Свиньина тело, которое сейчас осматривал доктор, было лишь трупом, а для него – матерью. Вслед за полицейским князь прошёл в комнату Лив. Он впервые попал в её спальню, но почему-то не сомневался, что её комната окажется именно такой – светлой, с тонконогой белой мебелью, бархатными гардинами и большим палевым ковром.

Капитана обстановка, похоже, не интересовала, он направился к молоденькой горничной. Та, всё ещё шмыгая носом, складывала в ящики комода разбросанное белье.

– Говори, где твоя госпожа?! – приказал Свиньин.

– Я не могу, – всхлипнула Саня, – ещё полдень не пробил.

Ответ оказался таким странным, что полицейский оторопел. Горничная меж тем уже плакала в три ручья.

– Тихо, тихо, успокойся, – отодвинув капитана, вмешался Александр. – Осталось всего четверть часа. Если Лив велела тебе молчать до полудня – то ты уже выполнила её приказ. Скажи нам, пожалуйста, где твоя госпожа. Это очень важно для неё самой.

Саня недоверчиво глянула на князя Шварценберга, но затихла, вытерла слёзы, а потом, достав из кармана, протянула ему письмо:

– Вот, Полина Николаевна велела отдать не раньше полудня. А моя хозяйка вместе с тётушкой в паломничество уехала и теперь нескоро вернётся.

Свиньин выхватил конверт из рук горничной и вскрыл его. Он внимательно прочитал листок. Протянул его Александру. Тот тоже пробежал письмо глазами. Тётка писала его матери, что забирает Лив с собой, поскольку хочет, чтобы их подопечная «прикоснулась к святыням Иерусалима». Далее следовало признание, что сама Лив давно об этом мечтала, но стеснялась сказать.

«Полина знала, что баронесса не отпустит жертву, вот и увезла Лив явочным порядком, – понял Александр. – Полудня же велела ждать, чтобы они смогли отъехать подальше. Погони боялась». Делиться своими догадками с полицией Александр не собирался и как можно равнодушнее сказал:

– Вот всё и прояснилось: графиня уехала с моей тёткой в Иерусалим. Деньги и ценности она забрала с собой, поэтому вы их в комнате и не нашли. Надеюсь, вы больше не подозреваете мою кузину?

– Ничего это не меняет, – возразил Свиньин, но напора в его голосе поубавилось.

Он долго и во всех подробностях расспрашивал горничную, как та собирала барышню, какой взяли баул, что туда положили и как несли. Саня ни разу не сбилась, и, хотя полицейский несколько раз задавал одни и те же вопросы, пытаясь поймать её на вранье, стояла на своём. Горничная всё повторяла, что именно тётка в последний момент предложила её хозяйке уехать.

– Вы убедились, что зря грешили на юную графиню? – не выдержал Александр.

– Я знаю лишь то, что у меня появился ещё один подозреваемый – ваша тётушка Полина Николаевна, – отрезал Свиньин. Заглянув в свои почеркушки, он изрек: – Ладно, будем считать, что здесь пока закончили. Вы можете зайти в спальню убитой. Вместе со мной, естественно…

Разум Александра отказывался принять то, что последовало дальше: труп матери, заключение доктора, что покойная не сопротивлялась, поскольку знала своего убийцу и доверяла ему. А потом он нашёл под подушкой залитый кровью платок. Тот же, что и вчера, или всё-таки другой? Именно поэтому он и стремился в кабинет: шёл сюда за последней надеждой. Вчерашний платок он оставил здесь – на столе, рядом с футляром от ожерелья.

Темная комната и гнетущая тишина… Будто дорога в ад… Нет, так нельзя! Если об этом думать, обязательно сдашься, и Свиньин нащупает слабину, а потом спровадит их всех на каторгу. Даже Лив не пощадит. Надо собраться с силами и искать…

Александр выдвигал ящики. Один, другой, третий… Пусто… Не было ни платка, ни ожерелья, ни футляра. Сколько можно обманывать самого себя? Зачем искать то, что уже видел на месте преступления? Таинственный злодей втянул их всех в этот кровавый круговорот. На кого хотели бросить подозрение? Если не знать о вчерашнем объяснении в этом кабинете, то на Александра, а если знать, то на Лив. Платок с пятнышками крови оставался здесь на столе, но кто-то решил по-другому – его вместе с зелёным футляром должны были найти на месте преступления.

Ну, предположим, что злодей знал об этом объяснении. Что дальше? Какие умозаключения? Александр старался поставить себя на место врага. Какие выводы он бы сделал? Первое: князь Шварценберг оскорбил свою кузину. Далее – простейший посыл: у Лив от горя помутился разум, и она убила баронессу, а потом сбежала. Опасаясь возмездия, конечно.

Для Свиньина это – как раз то, что надо. Настоящий подарок, а не версия. А ведь Александр уже проболтался ему об ожерелье! Впрочем, ничего страшного. Ведь никто из домашних в глаза не видел зелёного бархатного футляра. Его держали в руках лишь он да Лив. Значит, никто ничего не узнает.

– Уж я об этом позабочусь, – пробормотал Александр.

Свиньин его ждёт? Да ради бога! Князь Шварценберг ответит на все вопросы полиции. Он больше не станет оскорбляться и скандалить. Наоборот, он будет очень внимательным и жёстким. Ни малейшего сомнения по поводу участия Лив в этом кошмарном деле он не допустит. Именно это теперь и стало для Александра главным.