Авангард русской армии с боями прогнал французов до сгоревшего Смоленска. Продовольствия, которое ожидали найти в этом городе французы, там не оказалось. Голодная Великая армия теряла человеческий облик, о боеспособности и говорить было нечего, поэтому Наполеон принял решение выводить войска в Польшу, где вдоль границы у него имелись склады с продовольствием. Истощённые, потерявшие большую часть лошадей французы вышли из Смоленска, направляясь на запад, и тогда Кутузов захлопнул ловушку – приказал перекрыть дорогу.

Вечером накануне выступления Милорадович отпустил своих адъютантов отдыхать, наградив ящиком французского коньяка, реквизированного из захваченного обоза. Очень довольные, Василевский и Миних отправились в избу, отведённую им на постой.

Печь в горнице натопили так сильно, что оба адъютанта расстегнули мундиры. Две бутылки коньяка они уже выпили и находились в самом приятном расположении духа, когда вдруг дверь отворилась и в избу вошёл высокий худой брюнет в гусарской форме. Александру показалось, что он увидел привидение: перед ним стоял приятель по Вильно – погибший под Бородино светлейший князь Алексей Черкасский.

– Бог мой!.. Черкасский!.. Ты живой? – неуверенно спросил Александр.

– Живой, – подтвердило «привидение» и усмехнулось такой знакомой лукавой улыбкой.

Какое же это оказалось счастье – война не только забирала, но и возвращала, и Василевский суеверно поверил, что судьба посылает ему знак, и он обязательно разыщет свою Елену!

Александр обнял друга. Черкасский был худым, как скелет, но сила в его руках оказалась прежней. Князя познакомили с бароном Минихом и пригласили к столу. Алексей, не вдаваясь в подробности, рассказал, что был ранен под Бородино, потом долго лечился, а теперь вернулся в строй и назначен третьим адъютантом генерала Милорадовича. Вот уж за что следовало выпить!

…Всех троих Милорадович поднял спозаранку – вызвал к себе и сообщил, что от главнокомандующего ночью принесли пакет с приказом выступать, но для адъютантов припасено отдельное задание:

– При мне остаётся только Миних, а вы двое должны выследить и поймать Наполеона, – распорядился генерал. – Берите двадцать или тридцать драгун. На завтра это единственный для вас приказ.

Александр давно понял: их командир так и не смог смириться с тем досадным обстоятельством, что французский император в последний момент выскользнул у него из-под носа в Малоярославце. Впрочем, разве Милорадович мог поступить иначе? Жажда реванша так понятна русскому сердцу!..

Азарт горел и в крови адъютантов генерала, когда они прятали свой маленький отряд в прозрачном предзимнем лесу на краю села Красное, когда молча наблюдали за битвой, развернувшейся на их глазах. Французы с отчаянной храбростью обречённых раз за разом накатывались на русские позиции. И только когда в сумерках из-за пеших полков стремительно выскочила кавалерия и по чистому полю понеслась в атаку на самый край левого фланга русской армии, пытаясь прорвать его, маленький отряд драгун бросился им наперерез. Но, как оказалось, засаду устроили слишком далеко. Сминая русскую пехоту, кавалерия французов прорубала себе коридор на выход, а в этой сечи мелькали знаменитая чёрная треуголка с трехцветной кокардой и серая шинель императора. Наполеона закрывали собой конные егеря в зелёных мундирах и медвежьих шапках.

Адъютанты Милорадовича врубились в гущу схватки. Они старались не упустить из виду всадника в серой шинели. Тот мастерски владел клинком. Адъютанты ещё не добрались до своей цели, когда авангард французов вдруг прорвал линию обороны русских и вскачь устремился вперёд, а в этот миг все конные егеря, окружавшие императора, развернулись навстречу русским кавалеристам и заняли оборону. Бой закипел с новой силой. Всё меньше защитников оставалось вокруг императора, адъютанты почти приблизились к нему, как вдруг шальная пуля сбила со всадника знаменитую треуголку, обнажив блестящие чёрные кудри. В серой императорской шинели сражался смуглый черноглазый брюнет не старше тридцати лет, даже не похожий на Наполеона. Русские гнались за двойником!

Адъютанты ринулись вперёд, к загадочному всаднику, и когда оказались уже в нескольких шагах, незнакомец дернулся, выронил саблю и рухнул под ноги своего коня. По серой шинели расползалось кровавое пятно. Приятели подскакали к упавшему французу и спешились. Александр перевернул и приподнял раненого, а Алексей наклонился над ним.

– Кто вы? – спросил Черкасский, – и где император?

– Мой император вышел из окружения, а я счастлив отдать за него жизнь, – прошептал француз, и стало ясно: жизнь покидает его.

– Постойте, скажите, как вас зовут? Ведь вы спасли жизнь Наполеону!

– Маркиз Арман де Сент-Этьен, – слабо улыбнулся умирающий, и глаза его затуманились. Александр наклонился к нему в надежде услышать ещё хоть что-нибудь. Действительно, на последнем дыхании француз произнес:

– Прощай, дорогая, я любил тебя…

Вместе со словами, обращёнными к неизвестной даме, отлетела и его душа.

Бой скоро закончился, конница французов прорвалась, а пехоту, наступавшую на левый фланг, перебили. Адъютанты Милорадовича развернули свой маленький отряд и поехали к генералу – докладывать про подвиг маркиза, отдавшего свою жизнь ради спасения императора. Милорадович сначала было расстроился, но потом отошёл, махнул рукой и заявил, что прекращает охоту на Наполеона:

– Да и пёс с ним, с этим Бонапартом! Поглядим ещё, кто скорее до Борисова доскачет – он или наш Чичагов. Переправа через Березину – это вам не фунт изюма. Мы-то сдюжим да поглядим, каково будет французам!

Елена не помнила, как добралась до Борисова: тоска её совсем замучила, она либо тихо плакала, либо засыпала от изнеможения. Но карета наконец-то остановилась у той гостиницы, где проживала супруга маршала. Мадам Ней занимала лучший номер, который, впрочем, отличался от всех остальных лишь вторым окном и наличием дивана. Аглая Ней оказалась миловидной брюнеткой лет тридцати.

– Мадам, у меня письмо от вашего супруга, – обратилась к ней Елена и протянула конверт.

Жена маршала вскрыла его.

– Так вы маркиза де Сент-Этьен? – удивилась француженки и тут же ласково улыбнулась. – Поздравляю! Маркиз – всеобщий любимец, сам государь и императрица Жозефина подыскивали ему множество партий, но он упорно не давал на них согласия, видимо, ждал вас.

Елена не знала, что на это отвечать, и лишь благодарно улыбнулась в ответ.

– Зовите меня Аглая, – предложила мадам Ней. – А как мне называть вас?

– Элен, – сообщила русская княжна, ещё не привыкшая считать себя французской маркизой. Пусть уж лучше супруга маршала зовёт её по имени.

– Элен, муж пишет, что вы должны ехать с нами. Здесь проживали ещё две дамы, жёны высокопоставленных военных, но вчера они получили письма с указанием уехать, поэтому осталась только я. Но я отсюда не тронусь, пока не увижу мужа. Так что выбирайте: или вы вместе со мной ждёте подхода армии, или я устрою вашу отправку в Париж.

– Нет, я останусь здесь, пока не получу известий от супруга.

– Ну что же, договорились! Будем ждать вместе.

День и ночь Елена думала только об Армане. Теперь ей казалось, что если непрестанно молиться о его спасении, то муж выживет.

Весь вечер провела она в маленькой церквушке рядом с гостиницей, и, когда вернулась в свою комнату, силы у неё закончились. В изнеможении рухнула она на кровать. В полудрёме, когда сон ещё не пришёл, а явь уже ускользнула, Елена вновь очутилась рядом с Арманом. Муж нежно обнял её.

– Любимая, не нужно печалиться и изводить себя напрасными терзаниями, я больше не вернусь, но всегда буду оберегать и тебя, и нашу дочь. Помни, моё сердце – с вами. Прощай, – сказал он, и, ощутив на своих губах теплые губы мужа, Елена проснулась.

Она лежала в полутёмной комнате провинциальной гостиницы, все её надежды умерли, и она знала, что стала вдовой, а ещё, что у неё родится девочка.

– Значит, я стану жить для нашей Марии, – прошептала Елена, и ей показалось, что у окна мелькнула и растаяла лёгкая тень.

Пять дней спустя Елена узнала, что посыльный привёз письмо от Нея. Маршал писал жене, что император направляется к ним для переправы через Березину, но что город вот-вот займёт русский генерал Чичагов, идущий со своей армией с юга. Муж советовал Аглае немедленно покинуть Борисов и выехать навстречу отряду императора.

– Элен, собирайтесь! – распорядилась мадам Ней.

Через час обе кареты выехали из города, держа путь на север. Они остановились у небольшого лесочка, в сотне метров от пустынного берега реки Березины. Елена вышла из кареты размять ноги, Аглая тоже вылезла из своего экипажа и пошла ей навстречу.

– Мы здесь надолго? – спросила Елена.

– Не знаю! Будем ждать императора. Так велел мне муж, – сообщила невозмутимая Аглая. – Поверьте, Элен, я много раз бывала с маршалом в походах, если он отдал приказ – значит, всё правильно.

Слуги развели костер, согрели воды и сварили незамысловатую еду. Дамы посидели около огня, а потом, закутавшись во все имеющиеся в их распоряжении одеяла, устроились на ночлег в своих каретах. Утром армии по-прежнему не было. Отряд появился лишь к полудню. Впереди ехали кавалеристы, окружавшие со всех сторон дорожную карету, а дальше длинным хвостом растянулись пешие отряды.

Мадам Ней отправила слугу с запиской к императору. Ответ принесли через час. Наполеон сообщал, что ночью женщины должны быть готовы к переправе, внизу он приписал, что сожалеет о потере молодой маркизы: её муж погиб, выполняя свой долг.

Два плашкоутных моста соорудили за двенадцать часов. Первыми на другой берег переправили карету императора, затем экипажи мадам Ней и Елены. За ними перешли гвардия и кавалерия. Внезапно на горизонте показались всадники: это был авангард русской армии, и Наполеон отдал приказ сжечь мосты. С ужасом глядела Елена на горящую переправу. У неё разрывалось сердце: муж погиб, а она покидала Россию, ехала в сердце враждебной страны. Но Елена была в ответе за своего ребёнка и обещала выполнить последнюю волю Армана.

– Мадам, вы супруга маркиза де Сент-Этьена? – прозвучал за её плечом властный голос. Бонапарт разглядывал Елену в упор. – Ваш муж погиб, спасая жизнь своему императору. Я в долгу перед вами! Жду вас в Париже, где собираюсь воздать вдове героя подобающие почести.

Император резко повернулся и прошёл к своей карете. Кони сразу тронули и устремились на запад. Экипажи женщин покатили следом. За ними двинулись остатки гвардии и кавалерии.

Ударившие в эту ночь жестокие морозы продержались ещё две недели. Они-то и доконали ослабленную от голода французскую армию. Наполеон отправился в Париж набирать свежие полки, и лишь полторы тысячи военных из всей Великой армии, переправившейся в июне через Неман, смогли в декабре добраться до Польши. Остальные полмиллиона остались лежать в России.

Полки Милорадовича дошли до Немана и стали на зимние квартиры. Пока в столице решалась судьба дальнейшего наступления, генерал отправил Алексея Черкасского в столицу: следовало сообщить российскому императору, что князя ошибочно объявили погибшим. Александру жаль было расставаться с другом, но он надеялся, что, если представится хоть какая-то возможность, он тоже вырвется в столицу на поиски своей невесты. Через неделю ему повезло. Милорадович получил из Ставки пакет с сообщением, что наступление начнётся не ранее первого января следующего года. У Василевского оказались свободными более трёх недель, и он попросился в отпуск, пообещав вовремя вернуться.

Александр долетел до столицы за восемь дней. Дом графини Савранской на Литейном проспекте встретил его тишиной и тёмными окнами. Василевский долго колотил в дверь, пока за окном наконец-то не мелькнул огонёк свечи и створка входной двери не приоткрылась. Старый слуга в ливрее, накинутой поверх ночной рубахи, боязливо смотрел на непрошеного гостя.

– Что вам угодно, сударь? – спросил старик.

– Я ищу графиню Савранскую и молодую девушку, Елену Салтыкову, – объяснил Василевский.

– Графиня умерла ещё три года назад, а теперь наш хозяин – её сынок, но граф сейчас служит в армии, и здесь никто не живёт.

– А девушка сюда приезжала? Молодая, блондинка, зовут Елена? – с надеждой спросил Александр.

– Нет, такой не было. Я здесь с начала войны один живу, дом охраняю, всю остальную прислугу граф в южные имения отправил.

Пришлось Александру ехать обратно. Он не знал, что теперь делать: последняя ниточка, ведущая к его невесте, оборвалась.

Василевский успел вернуться в полк за три дня до начала наступления, а ещё через день в часть прибыл почерневший от горя Алексей Черкасский. Тот коротко сказал, что его жена погибла на пути в Англию. Князя не стали тревожить расспросами, а Василевский поблагодарил судьбу, что у него самого осталась хоть слабая, но надежда.

Первого января 1813 года русские войска переправились через Неман, и Россия начала свой Освободительный поход. Войска генерала Милорадовича, как всегда, шли в авангарде русских войск, и обоих друзей это устраивало. Только Александр не оставлял надежды найти свою возлюбленную, а Алексей, похоже, хотел лишь одного – сложить голову на поле брани.