Полное равнодушное и абсолютная невозмутимость – в расшитом золотом придворном мундире, с непроницаемой миной на сухом лице князь Талейран выглядел небожителем. Рядом с ним Елена казалась себе маленькой глупой девочкой. Но отступать было некуда – министр иностранных дел Франции вез её на аудиенцию к королю. Елена волновалась до беспамятства: во рту у неё пересохло, а руки дрожали. Она сжала кулаки так, чтобы ногти впились в ладони. Похоже, помогло…

– Элен, вы меня не слушаете, – признав очевидное, Талейран философски заметил: – Не перестаю удивляться женщинам – решается их судьба, а они думают неизвестно о чём.

Признаваться в слабости Елене не хотелось, и она удачно вывернулась:

– Простите меня, ваше высокопревосходительство, я немного отвлеклась, представляла, как же изменился дворец после приезда сюда короля.

– Сняли портреты Бонапартов – вот и всё. Его величество не в том положении, чтобы заказывать себе новую мебель – король беден как церковная мышь, а Франция потеряла половину мужчин и нескоро оправится, да ещё придётся выплачивать контрибуции победителям. Так что ничего нового вы во дворце не увидите. – Привлекая внимание Елены, князь постучал пальцем по борту открытой коляски и строго сказал: – Но, хватит болтать о ерунде! Сосредоточьтесь на деле. Вы всё помните? Что вы должны сказать королю и что сделать?

– Я должна коротко рассказать о нашей с Арманом женитьбе, потом сообщить, что муж предупреждал меня о своём кузене и передал мне документы, которые сам получил от императора Наполеона. Затем я подаю бумаги. – Елена послушно повторила то, что Доротея вдалбливала ей сегодня всё утро.

Подруга несколько раз прорепетировала с Еленой все варианты развития беседы.

– Помни, короля женскими чарами не возьмёшь, ты должна выглядеть достойно, говорить спокойно и просить справедливости, – учила Доротея.

Для визита в Тюильри они выбрали единственное придворное платье, которое успела доставить мадемуазель Мишель – лёгкое, расшитое по подолу тонкими золотыми веточками, простое и элегантное. На шее Елены широкой полосой лежало новое бриллиантовое колье, а крупные, почти до плеч, серьги, покачиваясь, подчёркивали совершенный овал её лица.

– Отлично, – признала наконец Доротея, – просто, достойно и дорого. Мне нравится эта новая мода, нашлась хоть какая-то польза от этих стервятников – английских эмигрантов.

Подруга упомянула Англию, и Елена вдруг вспомнила о своём разговоре с модисткой.

– Ты знаешь, мадемуазель Мишель нашла в Британии нового поставщика готовых платьев, его зовут Штерн. Модистка сейчас перешивает на меня несколько изделий и говорит, что платья – необыкновенные. Совершенно новый стиль: силуэт простой, но всё дело в вышивке, она очень изящна – полная противоположность тому, что носили при Наполеоне. Я думаю, завтра их уже привезут.

– Любопытно, обязательно приеду посмотреть, – пообещала Доротея, – но сейчас тебе пора к королю.

Она довезла Елену до своего дома, а там передала на попечение дяди, и вот теперь маркиза де Сент-Этьен в сопровождении самого влиятельного человека в королевстве подъезжала к Лувру.

Встреча во дворце показала Елене весь масштаб влияния её спутника. Пока они шли к покоям короля, встреченные в бесконечных коридорах люди склонялись перед Талейраном, чуть ли не в пояс.

– Ваше высокопревосходительство, кто здесь король? – шепнула Елена своему спутнику.

– Не надо так шутить, дочь моя, – с интонациями бывшего епископа так же тихо ответил Талейран, – сейчас быть королем – занятие не из лучших.

Слуга подвёл их к дверям кабинета, а сам ушёл доложить о прибытии. Талейран бросил последний взгляд на Елену, зажавшую в руках объёмный шёлковый ридикюль с документами.

– Я вхожу первым, вы – за мной, – коротко напомнил князь.

Слуга распахнул дверь, и Талейран прошёл в кабинет, Елена двинулась за ним. Людовик XVIII сидел за письменным столом и при виде гостей тяжело поднялся, опираясь обеими руками на столешницу. Король был уже немолод, седина, как шлем, покрыла его крупную голову над высоким лбом. Впрочем, широкое лицо короля могло бы даже считаться красивым. Заметив мягкое, даже робкое выражение его глаз, Елена решила, что монарх, как видно, человек приятный, но сильной волей явно не отличается.

– Ваше королевское величество, – сказал Талейран, – позвольте представить вам Элен де Сент-Этьен, вдову покойного маркиза Армана и мать моей крестницы Мари – наследницы этого рода.

Елена присела в реверансе, а король, хромая, подошёл к ней.

– Рад вас видеть, мадам, поднимитесь и расскажите о своем деле, – король подхватил Елену под локоть и повёл к дивану и креслам, окружившим стол с фигурными бронзовыми ножками. – Садитесь, мы с князем готовы выслушать вас.

– Ваше королевское величество, я – русская княжна, и мой будущий муж увидел меня в нашем имении под Москвой. Поскольку я осталась сиротой, маркиз провожал меня в Вену к тёте, чтобы передать на её попечение. Арман хотел жениться на мне после войны, но перед боем, из которого он мог не вернуться живым, маркиз настоял на нашем венчании. Мы поженились, и Бог, услышав наши молитвы, послал нам дочь. Провожая меня в Париж, муж передал мне своё завещание и также предупредил, что у него есть враг – его двоюродный брат. Арман имел доказательства, что именно этот человек выдал революционным властям всех их общих родственников, чтобы остаться единственным наследником имущества всего рода. Эти доказательства были получены моим мужем от императора Наполеона, тот не скрывал, что кузен Армана был его шпионом в Англии.

Король побледнел, его полные губы задрожали, а на глаза навернулись слёзы.

– Позвольте, мадам, для таких заявлений нужны не слова, а веские доказательства, – заявил он. – Я знаю лишь одного родственника де Сент-Этьенов, жившего в Англии, это барон де Виларден, но этот дворянин не мог совершить подобных гнусностей.

– Ваше величество, позвольте мне передать вам документы, полученные от мужа – Елена открыла ридикюль и вытащила полученные от Доротеи доносы де Вилардена и его письмо.

Людовик стал просматривать бумаги, он брезгливо пролистал доносы на родных Армана, а потом открыл письмо, написанное для Талейрана. Прочитав, он с ужасом уставился на своего министра.

– Князь, я так понимаю, что читаю письмо вашего агента, шпионившего за мной в Англии? – осведомился он.

Лицо Талейрана даже не дрогнуло. Он лишь спокойно попросил:

– Позвольте мне ознакомиться с бумагой, ваше величество.

Людовик протянул ему листок. Талейран прочёл текст. Письмо он видел впервые. Более того, это был тот самый рапорт из Петербурга, который князь очень ждал, но так и не получил. Куда же тогда пропал этот документ, и как Доротее удалось получить его сейчас? Впрочем, об этом можно было даже и не спрашивать. Девчонка оказалась на высоте – честь ей и хвала! Талейран сложил письмо и невозмутимо подтвердил:

– Вы правы, ваше величество.

– Но почему вы не сообщили мне имена людей, шпионивших за мной все эти годы?

– Сир, любые правительства содержат информаторов, это обычная практика. К тому же вы не спрашивали меня об этом, и я счёл это обстоятельство незначительным.

– Нет, князь, для меня это очень даже значительно! – Людовик распалялся всё сильнее и теперь почти кричал. – Попрошу вас немедленно сообщить мне фамилии всех шпионов, поставлявших Наполеону сведения обо мне и моей семье.

– Мне нечего больше сказать, сир. Вы знаете единственное имя, других информаторов не было, – отозвался Талейран и, сделав паузу, продолжил: – Маркиз де Сент-Этьен получил эти документы из рук Наполеона, я тогда уже оставил пост министра внешних сношений, всеми документами распоряжался мой преемник Маре.

Щёки у Людовика пылали, а голос дрожал, когда он заявил:

– Я забираю эти бумаги и сам поговорю с де Виларденом, хочу взглянуть ему в глаза, – голос короля взлетел до истерических высот, и Елена испугалась, что её дело проиграно, но Людовик всё-таки смог успокоиться и сказал: – Маркиза, вам не о чем волноваться. Имущество де Сент-Этьенов останется за вами и вашей дочерью.

Король попрощался, и Елена под руку с Талейраном вышла из кабинета.

– Дело сделано, – шепнул ей на ухо князь, – теперь не поворачивайтесь к де Вилардену спиной, он человек беспринципный и, главное, очень подлый, а вы сейчас разрушили мечту всей его жизни.

– Я уже давно ничего и никого не боюсь, – призналась Елена, – но за совет спасибо.

– За последние две недели я только и делаю, что даю вам с Доротеей советы, хотя это не в моих правилах, – заметил Талейран. Он откинулся на подушки экипажа, подставил лицо солнцу, а потом тихо рассмеялся каким-то своим мыслям и сообщил. – Я уезжаю в Валансе, вернусь в начале сентября, до этих пор постарайтесь не ввязаться в ещё какую-нибудь историю. Ну, а потом я заберу Доротею. Она поедет в Вену – будет помогать мне на конгрессе. Впрочем, я не сомневаюсь, что она и вас потянет за собой.

Коляска остановилась у дома де Сент-Этьенов. Елена поблагодарила князя и попрощалась. Сегодня она выполнила обещание, данное Арману, и сохранила имя и будущее своей дочери. Что ж, раз долги отданы, значит, теперь можно заняться и тем, чего хочется больше всего на свете?.. Пора завоевать прежнего любовника!.. Где там запропастилась мадмуазель Мишель с её новыми английскими платьями?

Коробки от мадемуазель Мишель привезли рано утром, и уже через час на улице Гренель, горя нетерпением, появилась Доротея.

– Здравствуй, дорогая, – улыбнулась она, обнимая Елену, – надеюсь, ты не смотрела платья без меня? Это было бы непростительным предательством.

– Я же тебе обещала! – отозвалась Елена.

Они поднялись в спальню и остановились у горы коробок, занявших чуть ли не половину комнаты.

– Прежде чем мы займёмся самым приятным на свете делом, сообщаю тебе новости. Дядя сказал, что вечером король встречался с де Виларденом, и вот результат – барону приказано покинуть Париж и больше не появляться здесь под угрозой ареста! Ну а теперь больше не вспоминаем о мерзавцах! Только радуемся! Начали…

Доротея развязала ленты на верхней коробке, и следующие три часа подруги провели, примеряя наряды. Модистка не обманула: присланные из Лондона платья оказались изумительными. Легкие ткани и изящная вышивка шёлком смотрелись очень изысканно.

– Боже, какая прелесть! Эти платья кажутся простыми, как греческие хитоны, и при этом необычайно современными, – восхитилась Доротея и тут же решила: – Вот это лавандовое я заберу себе на сегодняшний вечер, а тебе куплю новое. Нужно разыскать этого мистера Штерна и скупить все платья, чтобы ни у кого больше таких не было!

Рассматривая наряд, графиня покрутилась перед большим трельяжем, Елена вгляделась в оживлённое лицо подруги и, наконец-то решившись, спросила её о самом важном:

– Василевский появляется у тебя на приёмах?

– Конечно! Бывает каждый день, и не хочу тебя расстраивать, но бриллиантовая княгиня висит на его руке, как жёрнов, – признала Доротея и хмыкнула: – Неужели ты решилась отбить графа у этой волчицы?

– Да, – призналась Елена, – я хочу вернуть Александра.

– И что ты собираешься для этого делать? У тебя есть план?

– Нет у меня никакого плана, – растерялась Елена.

– Моя мать всегда поступала так: она начинала с разговоров. Внимательно слушала, задавала кавалеру вопросы, чтобы тот понял, как она им интересуется, а затем пускала в ход комплименты. Дав понять, что увлечена, она доводила дело до постели. Кавалер пребывал на седьмом небе от счастья, однако мать вдруг «приходила в себя и осознавала ошибки», а затем предлагала любовнику «остаться друзьями». Бедняга, уже вкусивший сладкий дурман, кидался к её ногам, тогда матушка, как бы уступая страсти, вновь отдавалась ему, потом отталкивала… Не знаю, хватит ли у тебя духу, но способ – очень действенный.

– Я постараюсь, чтобы хватило, – пообещала Елена и попросила: – Понаблюдай со стороны, всё ли я делаю правильно. К тому же, если ты разрешишь, я собираюсь выбрать для этого спектакля твой дом.

– А почему бы и нет? Дядя уехал, дом в нашем полном распоряжении, развлечёмся на славу. В любом случае в сентябре княгиня Багратион обязательно уедет на конгресс в Вену. Но пока она здесь, добровольно тебе Василевского не отдаст, придётся вступить с ней в битву. – Доротея с сомнением посмотрела на нежный профиль подруги и признала: – Ох, и нелегко же тебе будет!

Елена и сама во всём сомневалась, но ведь бабушка когда-то пообещала, что внучка обязательно преуспеет в любом деле. Пришло время доказать, что Анастасия Илларионовна не зря в неё верила.

– Я должна взять судьбу в свои руки, – как заклинание, повторила Елена. – Пока жизнь сама всё за меня решала, посылала мне нужных людей, но теперь я выросла и хочу побеждать сама.

– Хочешь борьбы, я – с тобой! – отозвалась Доротея. – Жду тебя вечером, и ты должна выглядеть ослепительно.

Графиня забрала коробку с лавандовым платьем и уехала домой. Елена осталась одна. Она принялась подбирать разбросанные по комнате наряды и вдруг догадалась, как ей начать новую самостоятельную жизнь: найти мистера Штерна и договориться с ним о поставках платьев в Париж.

Париж, Вена… Два эти слова не сходили с языка у княгини Багратион. Как всегда, в белом и прозрачном, Катрин разгуливала по персидскому ковру гостиной в новой квартире на улице Анжу. Александр с недоумением взирал на эту самоуверенную красотку и всё пытался понять, где же он ошибся.

– Свадьбу нужно отпраздновать в Париже, думаю, ровно через месяц, и сразу же уедем в Вену. Пока будет проходить конгресс, мы останемся там, а потом можем жить на две столицы: полгода проводить в Париже, а полгода – в Вене. Я нашла для нас прекрасный особняк с садом и уже договорилась с хозяином об аренде, там можно устроить новый салон – ты же знаешь, что в Вене мой считался лучшим. Почему не повторить этот успех в Париже? – Княгиня подошла к Александру, прижалась к нему всем своим роскошным телом и нежно проворковала: – Но мне хотелось бы, как и в первом браке, сохранить наследство Скавронских за собой.

Катрин взглянула на любовника прозрачными голубыми глазами и улыбнулась нежной улыбкой маленькой девочки, приворожившей Александра два месяца назад, а теперь безмерно его раздражавшей. Он мягко отстранился, прошёл к буфету, налил себе коньяку и проглотил сразу полбокала. Теперь Василевский даже не понимал, как его занесло в постель этой беспринципной блондинки, любящей в этой жизни только себя… Впрочем, с кем не бывает? Зачем мучиться сожалениями, если можно просто расстаться. Любовница ждала ответа. Ну что ж, сама напросилась!

– Я тебя внимательно выслушал и, признаюсь, очень удивлён, – начал Василевский. – По-моему, я твоей руки не просил, и на это у меня имеются очень серьёзные причины: я помолвлен. Поэтому твои планы – неосуществимы. Если тебя что-то не устраивает, можешь переехать отсюда, тем более что ты даже нашла куда. Насколько я знаю, материально ты вполне обеспечена, но, если нужно помочь деньгами, мы можем обсудить и это.

Княгиня побледнела и рухнула в кресло.

– Как «помолвлен»? С кем? Почему же ты молчал?! Мы везде бывали вместе, все знают, что я жила у тебя. Моя репутация безвозвратно погублена! – воскликнула она, картинно заломила руки, и по её персиковым щёчкам потекли крупные слёзы.

– Мою невесту зовут Елена Салтыкова, а что касается тебя, насколько я знаю, ты точно так же жила в Вене с Меттернихом, и тебя не останавливало, что он давно женат и у него есть дети. Ты же не думала, что это губит твою репутацию, почему же сейчас что-то должно измениться? Я считал, что ты обеспеченная, свободная женщина. Покойный князь Багратион признал твою дочь от Меттерниха, у тебя своё собственное большое состояние. Зачем тебе новый муж?

– А ты не можешь представить, что я просто полюбила тебя? – всхлипнула княгиня.

– Мне жаль, но я не могу нарушить данного слова! Так что выбери любую компенсацию, и обсудим твои требования, – предложил Василевский. Он смотрел в полные слёз глаза белокурой красотки и не верил ни одному её слову.

Потеряв след невесты, Александр вновь стал встречаться с женщинами, но выбирал самых доступных и нетребовательных. Подобные отношения его просто развлекали. Теперь он уже не мог поклясться, что чувство, испытанное им к Елене, было любовью, хотя и чувствовал, что это близко к правде. Тогда между ним и Еленой всё искрило страстью, а потом пришла всепоглощающая нежность, а сегодня Василевский холодно и равнодушно смотрел на представление опытной актрисы. Сравнивая «белую кошку» с той девушкой, которую он, наверное, любил, Александр в очередной раз пожалел о своей потере. Резкий окрик княгини прервал его размышления:

– Ты меня не слушаешь! – слёзы у Катрин высохли, и лицо исказила гримаса раздражения, превратившая крошку-девочку в жёсткую волевую даму. Голос её сорвался на крик: – Я не поленюсь тебе повторить, что я никуда отсюда не двинусь, уехать придётся тебе. Ты должен был раньше сказать мне о своих обязательствах, ты просто использовал меня. Я хочу получить достойную компенсацию, и пусть ею станет выбранный для нас дом. Ты должен мне его подарить!

– Хорошо, давай вернёмся к этому разговору завтра, – предложил Александр.

Он прошёл по анфиладе комнат в спальню и стал собирать свои вещи. Пока суд да дело, можно будет пожить на улице Коленкур в доме, купленном Алексеем Черкасским. Четверть часа спустя Александр уже погрузил в фиакр свой саквояж и отправился на новое место жительства. Поняв, что бывший любовник выполнит все её требования, княгиня Багратион повеселела. Она попросила Василевского пока сохранить в тайне разрыв их отношений, а когда граф согласился, потребовала, чтобы сегодня тот сопровождал её на приём в дом всесильного Талейрана.