На создании танцевального спектакля на музыку Билли Джоэла настоял мой сын Джессе. Сам будучи автором и исполнителем, он утверждал, что Билли обладает поразительной способностью достучаться до зрителя. Его песни заставляют слушателя притоптывать в такт. От его баллад наворачиваются слезы на глаза. И его музыка очень выразительна – в ней и бунт, и отвага, и драма, и триумф абсолютной победы.

Но сможет ли поэт, прославившийся на Лонг-Айленде – и вообще на Западе, – заинтересовать бродвейскую публику? Я послушала его записи. Мне показалось, что я уловила знакомый лейтмотив – впечатления о войне во Вьетнаме. Эта тема была основой фильма «Волосы». Но Милош Форман поторопился с ним как минимум на десятилетие – раны, нанесенные войной, еще не успели зажить, и позиция американской аудитории оставалась непоколебимой. Сейчас, возможно, мы уже смирились с последствиями войны, сказавшимися на целом поколении американских мужчин.

Мы с Билли не были знакомы. И я не собиралась обращаться к нему с предложением, не показав себя с нужной стороны. Поэтому я собрала шестерых танцовщиков – впоследствии они сыграют главные роли в спектакле – и сделала двадцатиминутное видео. Только после этого я пригласила Билли к себе домой и продемонстрировала, каким образом его песни могут стать главным украшением танцевального бродвейского мюзикла. Досмотрев мою презентацию, он сразу же согласился.

Сотрудничество с мегазвездой – автором музыки, которую собираешься использовать, – не может быть равноправным партнерством. С практической точки зрения, нет никакой необходимости привлекать его к рабочему процессу. Я ведь планировала сотрудничество с музыкой Билли, а не с ним самим. С важной оговоркой: у Билли были помощники, и я могла обращаться к ним с любым вопросом по аранжировке и производственному процессу.

Если хотите, чтобы первые переговоры прошли успешно, подготовьтесь к ним заранее. Подготовьте все аргументы в свою пользу до начала встречи.

Поэтому я делаю свою работу, а Билли обеспечивает общественное внимание – так у нашего шоу есть шанс.

Это был мудрый подход к разделению труда. У меня нет предубеждений против журналистов, но опыт научил меня быть осторожной. Билли – энергичный и жизнерадостный человек. Он профессионально улыбается в камеру и удачно шутит. Из нас двоих в лучах прожекторов и перед микрофонами СМИ толку больше от него.

В процессе постановки возникали сложности. На прогонах в Чикаго я согласилась со зрителями, что шоу нужна доработка. Эти зрители стали моими самыми полезными партнерами. Я пыталась усидеть одновременно на трех стульях – сценариста, хореографа и режиссера, – и без их откликов мне пришлось бы трудно.

Билли, показавший себя еще более благородным человеком, чем я думала, к моему огромному облегчению, всегда был рядом. Он ни разу не пытался уклониться от интервью, устраивал вечеринки для творческой команды и друзей и внес несколько полезных для шоу идей. А однажды просто внезапно объявился в критический для меня момент и очень помог.

Многие из танцоров нашего шоу приезжали в театр на мотоциклах. Внезапно открывшаяся дверь автомобиля или масляное пятно, попавшее под колесо, – и очередной актер из труппы на больничном. Я была вне себя от негодования, но запретить им ездить на мотоциклах не могла. Бродвейский режиссер обладает неограниченной властью в пределах театра, но там, где начинается мнение профсоюза, она заканчивается.

И вот однажды сбылся мой кошмар. Последствия одного из несчастных случаев превзошли все мои самые страшные опасения: Уильям Мерри попал в аварию и скончался в больнице, не приходя в сознание. Я была убита горем. И в бешенстве. Рано утром я собрала всех на репетиции. «Я не могу запретить вам ездить на мотоцикле, – объявила я им. – Но я прошу вас перестать. Мне нужно, чтобы вы перестали. Пока не закончим работу – никаких больше мотоциклов».

Билли не должен был присутствовать на этой встрече. Но он приехал в город специально ради нее. И сделал нечто очень убедительное. Билли любил мотоциклы. Не просто коллекционировал – ездил на них. Ньюйоркцы в то время не удивлялись, узнавая Билли Джоэла в припарковавшемся рядом мотоциклисте. На этой встрече Билли объявил, что не сядет за руль мотоцикла, пока не закончатся показы спектакля.

Более девяноста процентов бродвейских шоу не держатся на сцене больше года. «Переезд» (Movin’ Out) был принят с восторгом, шел более трех лет, гастролировал еще несколько, и наши инвесторы были очень счастливы. У меня получилось все, на что я надеялась. И даже больше: несколько раз я слышала, как зрители, покидающие театр после окончания шоу, говорили: «Я пришел из-за Билли, но какие танцовщики…»

Боб Дилан – обаятельный, умный, с чувством юмора и, как и Билли Джоэл, очень занятой. Когда он позвонил и предложил вместе поработать над мюзиклом, было очевидно: компенсировать его отсутствие придется мне.

Еще одним опасным сигналом был внушительный список его произведений. Прежде чем приступить к прослушиванию и поиску сюжета, я должна была убедиться – чтобы обнадежить нас обоих, – что под его песни можно танцевать.

Я выбрала несколько композиций и придумала ряд движений. На встрече я включила его Sugar Baby и за несколько минут звучания песни продемонстрировала свою идею.

– Вам нужно еще потренироваться, чтобы получилось, – сказал Дилан.

– Не больше, чем вам, – парировала я.

– Не думал, что под мою музыку можно танцевать. Как это у вас получается?

Я рассказала, что секрет в тактовом размере. Размер этой песни – уверенные 2/4. Я разбиваю каждую долю на триоль, что придает легкость музыке, звучание которой кажется тяжеловесным.

– Я ничего не понял, но я вам доверяю, – сказал Дилан.

«Времена меняются» (The Times They Are A-Changin’) – результат года экспериментов и подготовки, еще полтора понадобилось для подбора актеров, репетиций и обучения. В начале 2007-го истекал второй год приготовлений – Дилан посетил наше камерное выступление в театре «Старый глобус» в Сан-Диего. Он приехал довольно рано, внимательно посмотрел спектакль и дал свое благословение. И уехал.

В это же время, когда я еще была в Сан-Диего, мне позвонили из Театра городского балета Майами (ТГБМ). Его основатель и режиссер Эдвард Виллелла готовил гала-вечер. Музыкальное сопровождение он заказал у Элвиса Костелло. И хотел, чтобы хореографией занялась я.

Я всегда сама выбираю себе партнеров для сотрудничества, кроме тех случаев, когда они выбирают меня. И когда мне не предоставляют удовольствия собственного выбора, я оказываюсь в положении любого новичка в компании или нового члена экипажа. Все, что я могу здесь решать: согласиться или отказаться.

Элвис Костелло появился в моей жизни в очень интересное время. Дилан был вечно отсутствующим партнером. Но Элвис сообщил, что «хочет создавать новую музыку». И у него уже был опыт, доказывающий, что он может писать для балета.

На британскую музыкальную сцену он ворвался в 1977 году с великолепным, сильным альбомом My Aim Is True. На его счету уже было несколько хитов, его музыканты прекрасно играли, а по ироничности текстов ему не было равных. Но Элвис представлял собой больше, чем вечная новая волна с поп-песнями длиной 2.45. Он был разносторонним. Его совместные проекты – от Пола Маккартни до Kronos Quartet и Берта Бакарака – убедительно свидетельствовали: Элвис может написать что угодно.

Уже несколько лет я для собственного удовольствия танцевала в студии под его песни и оценила их гармоничную структуру и чувственность ритмов. Зловещая, запутанная, мрачная – такими словами можно описать энергию, которая пронизывала меня в этом танце. Как любая творческая личность, Костелло, очевидно, никогда не находился в состоянии покоя, ему нравилось преодолевать препятствия и смешивать музыкальные жанры. «Не ходи по проторенному пути – выбирай бездорожье и проложи свой собственный», – писал Ральф Уолдо Эмерсон. Кажется, этот подход Костелло разделяет.

Я послушала музыку, написанную им для балета и симфонического исполнения, и почувствовала: он готов принять вызов, брошенный ему в новом танцевальном сотрудничестве.

Тем временем, хотя я заключала контракт с ТГБМ только на постановку танцев, я оговорила условия, касающиеся музыки: сроки предоставления первоначальных музыкальных набросков и полностью готового сопровождения. Почему я настаивала на точных сроках? Брать на себя обязательство постановить танец на музыку, которую ты не просто ни разу не слышала, но которая вообще еще не написана, – значит рисковать. И хотя в кино я работала именно на таких условиях – звуковое сопровождение для фильмов почти всегда готовится в последнюю очередь, – в Майами я хотела располагать гарантированным запасом времени до премьеры балета.

Но дело было не только в этом.

Если есть возможность доверительно и ответственно обсудить условия выхода из возможных неблагоприятных ситуаций – по сути, заключить брачный договор – еще до того, как они возникнут, это стоит сделать. Не стесняйтесь обсуждать возможные проблемы и конфликты как можно раньше, а именно – до начала работы. Самое подходящее время: кто-то очень хочет нанять вас, и вы в шаге от заключения соглашения.

Даже когда все исходят из самых лучших намерений, что-нибудь может пойти не так. Необходимо защитить себя. И чем меньше вы знаете своих партнеров, тем тщательнее нужно себя обезопасить.

У меня была еще одна причина для предусмотрительности. Элвис Костелло – знаменитость, а за знаменитостями всегда стоит целый штат людей, как правило, работающих одной командой: пресс-секретари, пиарщики, адвокаты, менеджеры. И они заботятся не только о звезде, но и о полной и своевременной оплате своих услуг. Можно сказать, конгломерат этих людей формирует 350-килограммовую гориллу, с которой вам предстоит иметь дело.

Если вы не имеете отношения к индустрии развлечений, возможно, вы нечасто встречаете людей, которым приходилось тащить эту гориллу на своем горбу. Я бы определила знаменитость как любого знакомого человека, который находится в списке «А» и относится к вам как к находящемуся в списке «Б», то есть любого, кто имеет над вами власть и может вами распоряжаться. Вывод, который сделала для себя я, подойдет и вам: не надо бояться. В конце концов, вы работаете только с одним человеком.

Конечно, после личной встречи с Элвисом Костелло я поняла, что мне не о чем было беспокоиться.

Внешне Элвис Костелло очень приятный, представительный мужчина с маленькой щербинкой между передними зубами. Он носит ковбойские сапоги и жесткую черную соломенную шляпу, а его улыбка говорит об озорном ирландском нраве. На нашей первой встрече он не рисовался и не пустословил. Трудно представить себе более обаятельного парня. Он труженик: искренний, прямодушный и умный. Организованный ли? Он делает пометки в своем ноутбуке.

На первой встрече мы устроили друг другу презентацию. Элвис принес записи нескольких песен, аллюзии на которые хотел использовать в музыке для спектакля, а также несколько новых музыкальных зарисовок. Я же использовала фрагменты видеозаписей моих старых работ, наложив их на композиции Элвиса. Я считала это искрой, из которой может разгореться пламя.

На прощание Элвис пообещал прислать черновую фонограмму к весенним репетициям в Майами. Казалось, мы уже решили ряд задач, и наше партнерство складывается идеально.

Все было в порядке. Возможно, звезды начинают вам благоволить, когда вы становитесь старше и мудрее.

Пока Элвис занимался сочинением музыки, я продолжала работать с остальными участниками проекта, в частности с Эдвардом Виллеллой. Один из величайших танцоров Нью-Йорк Сити балета (НЙСБ) в 1960-е и 1970-е – в пору расцвета труппы – восхищал своим талантом и Баланчина, и Роббинса. Однако из-за травм был вынужден выйти на пенсию на пике карьеры. Вскоре он активно занялся преподаванием и стал единственным в истории американского танца художественным руководителем, который, основав труппу, по сей день остается в ее составе. Майами очень повезло в этом смысле.

Эдди для меня идеальный партнер – он понимает, что извечный вопрос – танцуешь ты балет или модерн? – не имеет смысла. Со времени постановки «Двойки-купе» для труппы Джоффри все, чем я занималась, было объединением и взаимопроникновением этих стилей. Очевидно, Эдди были близки мои подходы. И я не приехала бы в Майами, если бы не он.

Обычно я работаю с ассистентом, которого знаю и которому доверяю, но в Майами я решила обойтись без него. Моим ассистентом здесь должна была стать Криста Виллелла, дочь Эдди. Это была ее первая постановка, но она выросла вместе с танцовщиками, была очень способна, преданна делу и унаследовала энергичность своего отца. Однажды я присутствовала на ее репетиции детского спектакля «Щелкунчик» и увидела в ней решительного и здравого лидера, который просто и по-дружески общается с детьми, не ставя при этом под сомнение свой авторитет.

Был еще один плюс: Криста репетировала ряд моих старых постановок из репертуара Городского балета Майами и была знакома с моими приоритетами. Она будет полезна для подбора танцовщиков на роли.

Может быть, мне и удалось бы запомнить имена артистов Майами, но близко мы не были знакомы. На занятиях и репетициях работа идет очень быстро. Если делать записи, в итоге получишь стопку исписанной каракулями бумаги. И что делать, если внезапно один из танцовщиков заболеет и потребуется объявить дополнительные репетиции в другой студии, чтобы замена успела выучить свою партию?

Ассистент нужен для того, чтобы отражать ваши идеи, давать им новую интерпретацию. По сути, наличие ассистента удваивает эффективность репетиционного процесса: в два раза больше за то же время. А подмигивание в конце изнуряющего дня говорит, что еще не меньше пятнадцати минут, чтобы все исправить. Со временем, когда ассистент вникнет во все нюансы, можно быть в полной уверенности, что представление состоится, даже если вас собьет автобус.

В любом сотрудничестве именно вы решаете, сколько пользы принесет ассистент. Уважайте ассистента, доверяйте ассистенту – и обретете ценного партнера.

Уважительное отношение к ассистенту как к партнеру, своей правой руке, а не мальчику (девочке) на побегушках всегда казалось мне важным, но, к сожалению, мою точку зрения разделяют не все.

Для меня всегда было загадкой, почему некоторые люди жестко обходятся со своими и чужими помощниками, требуя к себе постоянного внимания и особенного отношения.

Ассистент, на которого иногда хочется накричать, может быть необыкновенно талантлив. Амбициозен. И способен на большее. В один прекрасный день он может превратиться в босса, который сможет помочь или чья помощь окажется необходимой.

Как аукнется, так и откликнется. И ассистентам это известно. Поэтому подумайте, стоит ли плевать в колодец, поддавшись эмоциям или просто срывая дурное настроение на том, кто оказался ближе всех.

От ассистента не утаить секретов или личных причуд. Я сразу же объявила Кристе: я очень требовательна. Я ожидаю, что ты будешь являться на репетицию не позже, чем я (и да, если вы не пришли раньше – вы опоздали), знать музыкальное сопровождение и отвечать за звук на репетиции, отмечать соответствие начала музыкального фрагмента и танцевальной фразы, просматривать отснятые в студии видео, допоздна работать над их монтажом и готовить все фразы, которыми танцовщики будут заниматься на следующий репетиционный день. И более того: ты будешь прилежной, энергичной и полной энтузиазма. А еще будешь понимать, когда можно говорить на репетиции, а когда нет, когда нужно придержать свое мнение по поводу происходящего при себе, а когда откровенно сказать, если постановка отклоняется от концепции.

Пугающие требования. Криста уверила меня, что будет очень стараться. В этом я не сомневалась. Но понять, хорошо ли я сумела объяснить ей задачи, было сложно, пока она не приступила к работе.

И не забывайте еще об одном. Простые отношения – в моем случае между танцовщиками и мной – неизбежно становятся сложнее, если между их участниками появляется ассистент.

Сотрудничество усложняется, когда к составлению вашего и ваших коллег расписания подключается помощник. Неожиданно в студии, где всегда присутствовали только танцоры, появляются представители руководства, производственной команды, отдела по связям с общественностью и администраторы, каждый со своими вопросами к вам и вашему ассистенту. Держитесь и продолжайте работу.

И наконец, о моих партнерах – танцорах.

Первое, что я сделала в Майами, – посмотрела, как Эдди проводит экзерсисы у станка. Было очевидно, что его танцовщики выполняли эти движения уже сотни, если не тысячи, раз. Но никто не скучал за этим занятием – все понимали, что к упражнениям нужно возвращаться ежедневно. Танцовщики выходят в центр, и я понимаю: они закалены суровой дисциплиной. Глядя на восхитительных женщин и прекрасных мужчин, каждая часть тела которых готова к работе, я всегда чувствую одно и то же: глубочайшую признательность к их тренерам, инструкторам и преподавателям, которые с любовью выполняли возложенные на них обязанности день за днем и год за годом. Они создали их для меня. Благодаря этим безмолвным и невидимым партнерам у меня есть шанс воплотить свои идеи.

Говорят, что примерно треть сжигаемых нами за день калорий приходится на зрительную активность. Смотреть, моргать, фокусировать взгляд в конце долгого дня, проведенного за просмотром репетиции, – я готова в это поверить.

На первом этапе сотрудничества я стараюсь смотреть непредвзято. На глаза мне попадается немолодая танцовщица.

У нее хрупкое телосложение, она сконцентрирована до предела. Рядом с ней танцовщица помоложе очень аккуратно одета, каждая складка на своем месте, спокойная и собранная. Дальше хорошо сложенный мужчина – подвижный, ловкий, с плавными движениями. Он явно очень понятлив. За другим станком две пары близнецов, которые, похоже, могут внести бесконечную путаницу в любую постановку. И кубинцы. Сначала кажется, что они предоставлены самим себе, но потом почти все присутствующие начинают говорить по-испански.

Первые минуты в студии с превосходными танцовщиками всегда волнительны. Я с воодушевлением жду ожидающих меня трудностей. Сможем ли мы найти цель, которая сплотит всех нас и позволит каждому внести свою лепту в общий замысел?

Работа в студии становится источником радости. Я требовательна к танцорам, возможно, до придирчивости. Мне нужно быть осторожнее, чтобы избежать травм. Но работа идет быстро. Элвис не прислал новую музыку, поэтому я начала использовать его старые песни.

Во вторую неделю я попросила танцовщиков принести свои любимые латиноамериканские мелодии. Для этого у меня были две причины. Во-первых, двигаясь под любимую музыку, они становятся раскованными и могут по максимуму продемонстрировать свои способности. Вторая причина – психологического характера: хорошо дать танцорам возможность ощутить свою причастность, внести свой вклад в постановку. Так они могут понять, что их мнение ценят. Я хочу, чтобы они знали, что мне важна их вовлеченность и они могут принять участие в воплощении моей мечты, не ущемляя моих интересов. Потому моя цель и видение останутся в поле моего зрения, даже если смотреть на них чуть слева или справа, глазами других участников.

В фильме «Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид» в конце есть сцена, которая мне очень нравится. Сбежав в Боливию, Бутч и Сандэнс пытаются устроиться на работу инкассаторами, и потенциальный начальник интересуется, хорошо ли стреляет Сандэнс. «В цель сможешь попасть?» – спрашивает он. Сандэнс лаконично отвечает: «Бывает». Начальник бросает на землю коробок спичек и приказывает: «Стреляй». Сандэнс делает выстрел – и промахивается. Начальник смотрит на них с презрением и собирается уйти. Сандэнс предлагает: «А в движении можно попробовать?» Тот пожимает плечами и подбрасывает в воздух какой-то еще мелкий предмет. Сандэнс приседает, разворачивается и стреляет. Все пули попадают в цель. «У меня лучше получается, когда я двигаюсь», – говорит он.

Универсального рецепта сотрудничества не существует. Используйте все, что работает.

Учитывая расписание в Майами – две недели репетиций весной и еще пять осенью, по пять часов в день, итого 175 часов, – я могла себе позволить и не торопиться. Времени предостаточно. Но это не так. Это капля в море. Однако занятия с танцовщиками продвигались очень успешно, и я решила, что мы можем позволить себе дополнительные часы между неделями импровизации. Так моя часть работы была закончена еще до того, как начались репетиции.

Была только одна проблема: Элвис Костелло так и не написал музыку. Он уже пропустил первый срок сдачи.

И даже хуже – хотя я и могла понять: Элвис недавно обзавелся семьей, со всеми вытекающими последствиями. Он сообщил, что сможет закончить черновую фонограмму не ранее окончания первого этапа репетиций.

Я была подавлена. Элвис пообещал мне по крайней мере несколько новых мелодий, когда я была в Майами. Теперь же он предлагает воспользоваться записью, которую он приносил еще на нашу первую встречу. Не оставалось другого выхода: я взяла его сырой материал за основу, но добавила несколько композиций Gipsy Kings, которые всегда были беспроигрышным фоном для танца.

Я решила не огорчаться. Элвис – профессионал, и до начала следующего репетиционного периода у него достаточно времени.

Но Элвис пропустил и второй срок. Почему? Он был на гастролях, на разогреве у Боба Дилана! Он написал мне на электронную почту, что работает над музыкой в своем трейлере, который стоит рядом с трейлером Дилана, но «очень трудно удержаться от использования в ней All Along the Watchtower». Я ответила ему: «Я вас понимаю».

Элвис – не лентяй. Скорее наоборот, он делает даже слишком много: занимается семьей, многочисленными администраторами, составляет расписание, ездит на гастроли. Этот балет оказался для него неподъемной нагрузкой.

Будучи порядочным человеком, Элвис честно предложил прекратить сотрудничество. Но я не этого хотела. Потеря Элвиса стала бы губительной для труппы, которая привлекла огромное количество инвестиций, большинство из которых – я уверена – благодаря его имени и репутации. И я ответила: «Мы должны закончить проект – любым удобным для вас способом».

Элвис согласился.

Так наше сотрудничество стало виртуальным.

Все меняется. Нужно быть готовым смириться с неизбежными препятствиями и обращаться к новым способам и инструментам, использовать которые раньше не пришло бы в голову.

Например, электронная почта. Виртуальное сотрудничество очень часто осуществляется с ее помощью – с вложенными документами, видео или аудио.

Интернет стал величайшим образовательным проектом, которых мир не видел со времен создания Гутенбергом подвижных литер в 1400-х годах. У любого, кто пользуется Всемирной сетью, улучшаются навыки чтения и приобретаются писательские. Причем так просто и естественно, что мало кто даже считает это писательством.

Умение сочинить информативное электронное письмо – дело привычки. Степень вовлеченности в сотрудничество не имеет значения, важно только содержание и ясность, с которой письмо изложено.

Как и в любом тексте, имеет значение человеческий фактор. Вы не отправляете команду драйверу сканера, который конвертирует ваши слова в действия. Вы обращаетесь к живому человеку. Хотите задать вопрос. Хотите что-либо сделать. Хотите что-нибудь предложить.

Здесь необходимо проявить хоть малую толику душевности. Или, возможно, немного больше.

Не нужно подавлять свою человечность.

Один мой друг, чтобы получить от партнеров желаемое, сначала старается дать им то, что, по его мнению, нужно им: удобочитаемое электронное письмо. Он убежден, что шаблон письма слишком широкий и глазу неудобно так сильно смещаться вправо. Поэтому он использует только половину ширины, и все его сообщения выглядят как колонка белого стиха. Он очень занятой человек, каждый день ему приходится писать по многу писем, но он никогда не забывает облечь этот способ коммуникации в красивую и удобную форму.

И он никогда не отправит письмо, не убедившись, что вложил в него частичку души.

Взамен люди всегда рады видеть его имя в списке входящих писем.

Тем не менее никакое, даже самое теплое письмо не заменит личной встречи.

Такой способ организации совместного творчества хореографа и композитора – по переписке – был далек от идеала.

Почему же я пошла на это?

Сотрудничество дает нам уроки реальной жизни. Всякий раз неожиданные.

Можно сказать, что из упрямства. Можно сказать, что по глупости. Можно сказать – из благородства. В моей карьере было много случаев, когда я имела полное право расторгнуть контракт, но я ни разу не воспользовалась ни одним из них. Всегда казалось, что причин недостаточно. Я часто испытывала неудобства, но никогда не чувствовала себя ущемленной или недостаточно уважаемой. Кинорежиссер Питер Уир однажды заметил: «Можно заниматься переговорами, а можно снимать кино». Он имел в виду, что можно тратить время на обсуждение условий и подробностей юридического текста, а можно заняться реальной работой по созданию реального произведения искусства в реальном мире. И я согласна с его точкой зрения. Даже с учетом возможных рисков.

Однажды на лекции Шинрью Сузуки – одного из мастеров дзен, познакомивших Соединенные Штаты с буддизмом, – попросили сформулировать суть буддизма в одном предложении.

Публика рассмеялась, полагая, что лектор поставлен в тупик. Но у мастера дзен уже был готов ответ. «Легко, – сказал он. – Все меняется».

Итак, решено: мы с Элвисом работаем дистанционно. У меня уже был подобный опыт. В конце шестидесятых я танцевала на ферме в северной части штата Нью-Йорк и обзавелась подержанной видеосистемой, чтобы продолжать работу с двумя танцорами, один из которых находился в Уругвае, а другой в Индии, – лишившимися вида на жительство в США. В последующие сорок дней я документировала работу в форме видеодневника, отчасти чтобы отслеживать свой прогресс как исполнителя и хореографа, а отчасти для того, чтобы иметь под рукой ценный материал, – как композиторы обращаются к записанным мелодиям, которые ни разу не использовали, но таким образом смогли не забыть.

В этом и заключается главная сложность. Предоставленные сами себе, мы склонны планировать, рассчитывая на определенный результат. Но появляется партнер – и все меняется. Сможем ли мы вместе придумать новые правила для новой игры?

Я рада, что начала делать записи. Не могу назвать себя большим поклонником технологий, но этот опыт плюс работа над пятью фильмами и многие часы телесъемок познакомили меня с основами монтажа. Весьма полезный навык, особенно сейчас, когда кабельные и спутниковые системы могут обеспечить виртуальное присутствие любого человека в любом месте.

Испытывая муки совести, Элвис прикладывал титанические усилия. Он присылал мне письма и записи в любое время дня и ночи, из разных часовых поясов, втискивая работу в свой гастрольный график, и без того насыщенный настолько, что на семью оставалось очень мало времени.

Почти ежедневно я получала музыкальные фрагменты и старалась прочувствовать общее настроение балета. Я проводила многие часы за монтажом и синхронизацией видеозаписей репетиций в Майами с новой музыкой Элвиса.

С помощью Final Cut Pro (программа для видеомонтажа), mp3 и электронных писем я худо-бедно собрала реальный танец. Танцевальные фразы, поставленные в Майами, некоторые под сопровождение Gipsy Kings, я смонтировала таким образом, чтобы они ложились на новую музыку Элвиса.

Ко времени моего возвращения в Майами на осенние репетиции Элвис – действительно чудесный человек – сдержал свое слово и прислал полное музыкальное сопровождение. Я приступила к работе над материалом для второй части спектакля, пока Криста репетировала с танцовщиками весенний материал по километровому списку изменений танцевальных фраз, которые я монтировала в Нью-Йорке.

Это реально. Можно работать с партнером, которого… просто нет рядом. Тем не менее я не хочу выдавать свой успешный опыт за однозначное свидетельство в пользу такого способа.

Мы столкнулись с рядом проблем, начиная с электронных писем.

Те, кто пользуется электронной почтой, знают, что письмо предполагает сжатый, быстрый ответ – да! нет! – который не обосновывает контекст лежащего на поверхности смысла, необходимый для объяснения того, что вы хотели выразить.

Такой ответ упрощает смысловую насыщенность и возбуждает эмоции. Это идеально для бизнеса – да! нет! – но неблагоприятно для искусства. Элвис справлялся с общением по переписке лучше, чем большинство. Вложенные аудио он сопровождал непринужденными и информативными комментариями.

Что касается видеозаписей, решение, оказавшееся удачным в одной ситуации, не срабатывает в другой. Отсматривая танцевальное видео, я теряю контекст. Я теряю связь с процессом. Я теряю возможность попросить танцовщика – прямо сейчас, пожалуйста, – попробовать сделать что-то по-другому. И меня приводит в негодование необходимость реагировать немедленно – нет времени на обдумывание.

Поэтому о виртуальном сотрудничестве у меня сложилось двойственное мнение. К сожалению, технологии вынуждают действовать быстро, устанавливают собственные правила и заставляют принимать решения – да! нет! – быстрее, чем вы готовы их принять. И мне не нравится, что для любого компромисса с ними требуется уступка со стороны человека. Мы приспосабливаемся к компьютеру, никогда не наоборот. Поэтому для меня иногда все еще важна и принципиальна возможность общения лицом к лицу.

Лучший выбор – встречаться с художником в его студии, с ученым – в его лаборатории, с администратором – в его офисе. Получив хотя бы раз представление о мире, в котором живет и работает потенциальный партнер, проще проецировать эмоциональную составляющую на процесс дистанционного сотрудничества.

Мой первый опыт дистанционного сотрудничества был с Дональдом Кнааком, также известным как «Джанкмен» (англ. junk – «мусор» + man – «человек»).

Если бы я не навестила Дона в его вермонтской мастерской, где он возводит конструкции, на которых играет, из мусора, я не смогла бы ни понять, ни оценить его записи, которые FedEx ежедневно доставлял из Вермонта в мою нью-йоркскую студию, где я работала над балетом «Серфинг на реке Стикс» (Surfer at the River Styx).

Майами. Три дня до премьеры. Приезжает Элвис.

Придя сразу на репетицию оркестра, он начинает оценивать трудности, с которыми ему предстоит иметь дело. Струнная секция слишком мала, чтобы воспроизвести грандиозный «голливудский» звук. Акустическая система на полной мощности выдает отпадный (но не в хорошем смысле) звук. Некоторые музыканты латиноамериканской группы не понимают всей сложности музыки, поэтому потребуются доработки и дополнительное время.

Я иду на репетицию оркестра, чтобы послушать музыкальное сопровождение так, как его услышат зрители, и напоминаю себе не вмешиваться и дать Элвису возможность делать свою работу.

Позиция, важность которой нельзя преувеличить. Стремление вникать в проблемы партнера почти всегда уводит в сторону от решения собственных. Искушение может быть сильным. И возможно, если ему поддаться, это принесет некоторое облегчение. Но обычно приносит только дополнительные сложности.

Поэтому мое решение остаться в стороне – лучшее, что я могу сделать для Элвиса. У меня достаточно своих проблем со светом, костюмами и травмами. Может быть, я и режиссер спектакля, но живая музыка не входит в зону моей ответственности.

Я только заторможу его работу или, что еще хуже, буду мешать. Если вы ждете, когда в этой главе появится главный совет, то вот он, запоминайте: не взваливайте на себя больше, чем должны. Сопротивляйтесь соблазну влезть на чужое поле деятельности или ответственности. Отслеживайте сложные ситуации, если необходимо, но принимайте личное участие, только если время поджимает, а нужного решения так и не предвидится. В общем, придушите своего внутреннего маньяка-контролера.

Костюмный прогон – это катастрофа. Одни пропускают свой выход, другие недовольны деталями своих костюмов, двое ведущих исполнителей получили травмы, но все равно собираются выступать.

Хорошо.

Хорошо? Да, потому что это примета: чем ужаснее генеральная репетиция, тем больше шансов на хорошую премьеру. Конечно, полагаться на приметы я не могу, поэтому молча терзаюсь. Говорят, хороший руководитель в стрессовых ситуациях остается спокойным. Это неправда. Примеров такого спокойствия я за свою карьеру видела очень мало, хоть и стараюсь всю жизнь стать одним из них. Когда напряжение нарастает, я пытаюсь тренироваться больше, чем обычно, в надежде, что, как это часто бывает, физическая нагрузка поможет снизить уровень тревоги.

В киноиндустрии, как только съемки фильма заканчиваются, всех собирают на так называемую «вечеринку окончания смены» (по команде «Смена закончена!», обозначающей завершение съемок). В моем случае вечеринкой окончания смены является премьера: артисты балета – в законченных костюмах, освещены, причесаны и загримированы, а оркестр играет туш.

Премьера или другое церемониальное событие, приуроченное к завершению сотрудничества, посвящается не одному участнику. Это празднование общего успеха. Для лидера команды оно значит, что нужно будет отметить успехи каждого ее члена.

Это сиюминутная победа театральности над реальной жизнью, и ей нужно дорожить.

Премьера, подготовленная или нет, также повод для гала-вечера – праздника, который – как в Майами – является залогом привлечения годовых инвестиций для труппы. Обычно на таких мероприятиях мне тоскливо и приходится прилагать много усилий, чтобы «держать лицо». Но дело не в том, что я не люблю светские рауты – а я их не люблю, – просто я расстраиваюсь и переживаю из-за спектакля. Мне хочется кричать: «Все должно было выглядеть совсем не так!» Но кому хочется услышать подобное? Уж точно не моим партнерам. Поэтому я стараюсь держать себя в руках.

Тем вечером сделать это было легко. Танцовщики были в восторге от костюмов Айзека Мизрахи. Музыканты получили удовольствие от исполнения музыки Элвиса Костелло, а артисты насладились выступлением под ее сопровождение. И, судя по овациям после окончания спектакля, публике тоже понравилось.

Для меня вечеринка – продолжение спектакля, время появления звездных участников. Мы с Элвисом подходим к каждому столу, благодарим руководство, позируем фотографам. Я счастлива наблюдать, как он радуется. За полтора года работы над проектом он совмещал роли исполнителя, автора песен, серьезного композитора, мужа успешной жены и новоиспеченного отца. Теперь к этому списку можно добавить – звезда вечеринки.

Балет? Эта программа обеспечила труппе самые большие кассовые сборы за всю историю ее существования. Но если гостям гала-вечера предоставляют возможность посмотреть танец или лично пообщаться со знаменитостью, личное общение всегда будет выигрывать. Не музыка. Не танец. Вот когда участие знаменитости приносит дивиденды.

Элвис знает об этом. Поэтому, как только раздаются первые звуки песни My Funny Valentine, которая так удалась, что стала его главным хитом, он непринужденно берет микрофон и щедро вознаграждает покровителей балета за их поддержку уникальным выступлением, доступным не всякому: Элвис Костелло стоит рядом с ними и поет только для них.

Я же свою награду за труды получила по электронной почте, с письмом от Кристы, ассистентки:

«“Ночной клуб” (Nightspot) в Майами всем очень понравился. В воскресенье весь зал стоял еще до того, как опустился занавес! Раньше я такого здесь не видела. Аплодисменты звучали на протяжении всего спектакля, был полный аншлаг. Таких продаж наш театр еще не видел. Благодаря вам мы все повысили свой уровень. Многие из тех, с кем я обсуждала балет (друзья, родители детей из “Щелкунчика”, студенты), сказали, что это была лучшая постановка в нашем репертуаре.

Все мы в Майами в невероятном восторге и просто обожаем вас. Криста. P. S. Второй состав будет совершенно потрясающим».

Если второй состав – вспомогательная команда, «скамейка» – жаждет играть и полностью готов к замене, становится очевидно, что сотрудничество пустило глубокие и сильные корни. Не бывает комплимента лучше.

Готовность попробовать что-то новое может стать основой прочной связи.

Только тот, кто заходит слишком далеко, знает, насколько далеко он может зайти.

ДЭВИД БИРН

Всегда проще, если партнеры начинают с одного и того же чистого листа, даже если не знают, как хотели бы его разрисовать. Таким был мой опыт сотрудничества с Дэвидом Бирном.

Особенность нашего союза заключалась в том, что мы оба жили в Нью-Йорке, имели много общего, но не имели понятия о существовании друг друга. Зато мы оба были знакомы с Биллом Грэмом, и именно он стал тем проницательным человеком, который решил объединить нас для общего дела.

Танец и музыка очень близки, поэтому моя дружба с рок-промоутером, основателем рок-н-ролльной Мекки на Филмор-Ист и Вест, скорее всего, была предрешена. Я познакомилась с Биллом в конце семидесятых, когда рок уже успел стать больше бизнесом, чем движением и субкультурой. Трое из величайших талантов, которых продвигал Билли, – Дженис Джоплин, Джими Хендрикс и Джим Моррисон – жили быстро и тогда уже умерли молодыми.

Но Билл всегда был дальновидным, не зря он сделал ставку на Дэвида Бирна. Он решил, что мы вдвоем сможем сделать что-то грандиозное, и организовал для нас встречу.

Бирн меньше всего был похож на отвязного брутального рокера. Он выглядел скорее как примерный ученик дорогой частной школы. Я узнала, что мой новый знакомый учился в школе искусств, а его группа Talking Heads делала самую дерзкую музыку в Нью-Йорке.

Спустя четыре года после выхода первого альбома Дэвид все еще был полон энтузиазма. В 1981 году он работал с влиятельным и изобретательным продюсером и музыкантом Брайаном Ино над альбомом My Life in the Bush of Ghosts – одним из первых, где были использованы сэмплы записей других музыкантов. Несколько месяцев спустя, когда мы познакомились, он был готов к новому эксперименту: к сотрудничеству с хореографом, чьи ранние постановки имели мало общего с его напряженными, угловатыми сценическими движениями.

Он не видел моих работ. Я не слышала его музыки. Но мы оба доверяли Биллу, поэтому решили объединиться и создали «Огненное колесо» (The Catherine Wheel). Идеи, предложенные Дэвидом, дали мне большое количество материала для работы. Его круг интересов впечатлял: он был одним из первых молодых музыкантов Запада, работающих с этнической музыкой. И я не была против, чтобы он написал тексты (а они обычно только обременяют танцевальную постановку), потому что он умел пользоваться словами как звуками. Его притягивало все, что могло создать новое звучание.

Дэвид был первым из моих партнеров, кто интересовался технологиями. Ему нравилось переделывать, подгонять и экспериментировать. Он с удовольствием барабанил по наполненным водой сковородкам или разбирал компьютер. Журналист однажды был свидетелем разговора Дэвида со специалистом по цифровой печати: целый час они проговорили об оптимальном способе компьютеризированного воспроизведения фотографий Дэвида. Калибровка компьютерного монитора, текстура бумаги, художественные возможности камер наблюдения: Дэвид обсуждал все это со знанием дела. Я никогда прежде не встречала никого, кто с такой же жаждой потреблял бы информацию.

Оглядываясь назад, я вспоминаю большое количество партнеров, которые были связаны с музыкой. Боб Дилан был поэтом – для него на первом месте стояли слова. А в первые – фолковые – годы карьеры было важно, чтобы тексты имели политический и духовный контекст. Элвис Костелло, родившийся на тринадцать лет позже Дилана, писал песни, в которых тексты тоже имели значение, но б о льшая их часть была сплавлена с настолько энергичной музыкой, что казалось, вместе они воздействуют как физическая сила. Дэвид Бирн, современник Костелло, видел музыку способом слияния моды, общества, технологий и урбанистического духа. Великий дар Билли Джоэла – в его открытости и способности рассказывать истории о возвышенном, скрытом под маской обыденности.