Организации многосложны. Они имеют собственную инфраструктуру. Традиции. А что самое важное – инстинкт выживания и поддержания целостности. Задумайтесь: Высший суд США, армия, церковь, «Нью-Йорк Янкиз». Они кажутся необъятными по сравнению, скажем, с малым бизнесом или творческой личностью.

Это известно и понятно каждому. Но тем не менее в сотрудничестве отдельного человека и организации слишком часто случается, что развитие получают именно те события, которых люди стараются избегать: оскорбленный Давид достает свою пращу, Голиаф надевает сапоги. Начинается война.

Почему так происходит?

Сет Годин, который давно наблюдает за организациями, считает, что «почти все без исключения руководители организаций нацелены на сохранение старого бизнеса, а не на развитие нового».

Мы склонны думать о творческих людях как о бунтовщиках. Творческий путь – путь сражений и борьбы. Вспомните о Микеланджело и Ватикане, Моцарте и церкви (и монархах), Ван-Гоге и влиятельных деятелях искусства, Бетховене и практически всех.

Но ведь были еще Бах, Гайдн, Шекспир, Рубенс. Им удалось проделать колоссальный труд при содействии организаций и используя их возможности. При этом не дать себя поглотить. Может быть, они и жили в эпоху, когда выгодно было быть скромным. Но они также были хорошими дипломатами.

Баскетболист Леброн Джеймс получил подобный урок скромной дипломатии, когда учился в 1999 году в старших классах в Акроне (Огайо) и начал играть за школьную баскетбольную команду. Сент-Винсент – Сент-Мэри была уважаемым учебным заведением, с высокими стандартами и строгими правилами, где Джеймс был не просто новичком, а афроамериканцем в частной школе, подавляющее число учеников которой были белыми. Но Леброн поступил в Сент-Винсент – Сент-Мэри не один, а с друзьями, ставшими позже известными как «фантастическая четверка». Всех их объединяла общая страсть: баскетбол. Джеймс недолго оставался в школе новичком-аутсайдером, вскоре он привел команду к победе в трех чемпионатах штата.

Пока под угрозу не поставлено выживание, организация будет сопротивляться переменам и отстаивать статус-кво. Свободные предприниматели мыслят по-другому. Их потенциальные потери меньше, поэтому они готовы идти на риск.

Но его команда стала чемпионом благодаря школе Сент-Винсент – Сент-Мэри, в которой ко всем ученикам предъявлялись четкие и не подлежащие обсуждению требования. Сейчас Джеймс – блестящий профессиональный баскетболист. Но когда-то давно пятнадцатилетняя восходящая звезда и сильная организация только встретились. И вместе пошли к общей цели: он – соблюдая ее традиции и правила, она – поддерживая его своими ресурсами.

Если суметь оставить перед входом в организацию ненужный багаж, сотрудничество с ней может оказаться более успешным, чем вы думаете.

У меня были длительные – более тридцати лет – взаимоотношения с Американским театром балета. За это время сменилось четыре руководителя и три поколения танцоров. Когда в 2008 году я в очередной раз вернулась, чтобы поставить свой шестнадцатый балет с труппой, у меня был большой опыт и твердая уверенность, что со времени моего последнего сотрудничества с АТБ в 2000 году многое успело измениться.

Наверное, я знала слишком много.

Главная цель АТБ всегда – дать толчок карьере своих танцоров. В моей дебютной постановке для них таким танцором был Барышников – восходящая звезда. Благодаря его безграничному таланту для достижения цели потребовался всего один спектакль. На этот раз мне выпала возможность поработать с Этаном Штифелем и Германом Корнехо, двумя из самых видных ведущих танцоров. Цель была ясна.

Мой опыт сотрудничества с АТБ был так велик, что я чувствовала себя частью этой организации. Иными словами, я тщательно продумывала, какими ресурсами она располагает, и решала, как распределить их наилучшим образом. Я была осведомлена, что бюджеты огромны, а работа по привлечению инвестиций ведется постоянно. АТБ хотел масштабную балетную постановку и премьеру в Метрополитен-опера. Начав составлять расписание репетиций, я тщательно рассчитала, во сколько компании обойдется репетиционный период, и нашла способ минимизировать расходы, репетируя с отдельными небольшими группами танцоров, чтобы потом объединить их, как детали конструктора лего. В полнометражных балетах такой прием иногда используется для постановки отдельных сцен. В моем случае я собиралась репетировать отдельно партии.

Это довольно необычно для постановки балета, поскольку, раз отыгрывается он в реальном времени, репетировать его лучше всего также в реальном времени. Новый спектакль назывался «Кролик и мошенник» (Rabbit and Rogue) и был выстроен по схеме, как иллюстрированные последовательности на диаграмме или в компьютере.

И снова, как и в Майами, мне пришлось начать работать с танцорами еще до того, как была написана музыка. Но на этот раз я была настроена более оптимистично и ожидала благоприятного разрешения ситуации, потому что Дэнни Эльфман специализировался как раз на музыкальном сопровождении. Прежде он, как и Элвис Костелло, был лидером рок-группы (Oingo Boingo) и давал концерты. Но потом переключился на сочинение музыки «по секундомеру».

В числе его работ значатся: главная тема «Симпсонов», саундтреки к фильму «Миссия невыполнима» и большинству картин Тима Бертона (самый примечательный из них «Бэтмен»), «Люди в черном», «Умница Уилл Хантинг» и «Харви Милк».

Кинорежиссеры предпочитают иметь представление о будущем саундтреке как можно раньше, до того, как потратятся на его запись. Чтобы обеспечить возможность заранее составить впечатление о музыке, Дэнни изобрел сложную музыкальную компьютерную программу и назвал ее Digital Performer.

Программа ценная, но я в Дэнни гораздо больше ценю его невероятную энергию и увлеченность. Он неустанный труженик: на нашей первой встрече он вручил мне компакт-диск с десятью треками, логично озаглавленный «Идеи». Его первым вопросом было: «Под это можно танцевать?» Я объяснила, что думать головой – совсем не то же самое, что думать ногами, поэтому я отвечу ему позже.

Над ответом на вопрос Дэнни я начала работать летом 2007 года совместно с танцорами АТБ, которым предстояло стать частью основного состава из шестнадцати человек. За две недели мы придумали большую часть элементов. За это же время я поставила несколько сольных партий для Этана. Оглядываясь назад, я понимаю, что танец, казалось, разделился на пять разных типов движений. Мы с Дэнни приступили к проработке нескольких, по моему мнению, наиболее динамичных из предложенных им треков для пяти разных сцен.

На осень был намечен второй репетиционный период. Тогда в мое распоряжение поступал второй ведущий танцовщик, Герман Корнехо, и я могла работать с ним по два часа в день. Оставалось время и на две ведущие пары. У них получалось весьма неплохо, и я с нетерпением ждала третьего периода, который должен был начаться после Нового года.

Весь процесс я, разумеется, записываю на видео, чтобы обращаться к нему на общей репетиции, где будут участвовать все артисты. За просмотром отснятого материала я провожу много времени, анализируя возможности работы с ним, как это делает любой монтажер.

Я приступила к сборке отдельных частей в январе. Дэнни попал своей музыкой прямо в яблочко, он посещал репетиции и вносил необходимые поправки, убавляя в одном месте и прибавляя в другом. Вскоре полная синтезаторная версия музыкального сопровождения была у меня в руках. Я чувствовала, что мы все ближе к цели.

На видео все выглядело прекрасно. Но появился нюанс: собрать детали лего не так просто: многие танцовщики получили травмы и не могли работать в текущем репетиционном периоде. В целом этот этап закончился видеоверсией готового балета, который не существовал в реальном времени, так как требовал сбора всего состава в одно время и в одном месте.

Мой подход, основанный на принципе лего – разделить целое на части, для каждой из которых нужно лишь несколько танцоров, был очень эффективен при создании видеобалета. Но мне был необходим настоящий балет, с предпремьерными репетициями весной и последующей премьерой в Метрополитен-опера, поэтому перспективы радужными не казались.

Верить в существование того, чего не видела, я все же не могу. И хотя перспективы постановки казались мне хорошими, а видео просто прекрасным, я не была уверена, что все это гарантирует мне удачное живое выступление.

Не была уверена? Скорее, была почти уверена, что нет. Учитывая неспособность работать артистов первого состава, отсутствие второго состава и замены, а также загруженность ассистента параллельным проектом, я имела полное правой уйти – у меня была эта возможность. Но, как я уже упоминала, я ни разу не воспользовалась пунктом договора, дающим мне такое право, даже когда ведущий танцовщик, ради которого я отправилась ставить спектакль в Парижскую оперу, ушел из труппы в Лондонский королевский балет прямо перед моим приездом.

Искусство, как я часто напоминаю себе, есть взаимодействие фантазии и реальности. И реальность либо идеальна за исключением нескольких проблем, либо – если я пребываю в буддийском спокойствии – идеальна полностью. Мое восприятие действительности – против хаоса. Зачем позволять хаосу побеждать?

Моя задача как хореографа – делать лучшее, на что я способна, с теми ресурсами, которые у меня есть, в каждый отдельно взятый день.

Моя задача как режиссера – руководителя проекта – найти лучшую кандидатуру для решения сложившихся проблем и получения ответов на насущные вопросы. Иными словами, человека, занимающего достаточно высокую должность в организации и, предпочтительно, инициатора нашего сотрудничества. Возлагать надежды на кого-либо ниже рангом нет смысла.

В труппе Джоффри таким человеком стал ее основатель. Но как найти подходящего человека в структуре АТБ, понять было намного сложнее. Как организация она гораздо больше, и внутренняя иерархия в ней не так очевидна.

Привыкшие ко всему сотрудники АТБ понимающе кивали: «Так всегда. К премьере танцовщики будут готовы». Я была уверена, их опыт дает им достаточно оснований для упования на лучшее. Но меня их слова не убеждали.

Прежде чем дать согласие на участие в любом совместном проекте, я четко оговариваю все необходимые мне для работы ресурсы и пытаюсь выяснить, готова ли организация мне их предоставить.

Кевин Маккензи, художественный руководитель труппы, ежедневно оповещал меня о графике танцовщиков. Дэвид Лэнски, ныне главный руководитель, который в 1975 году, когда я только начинала, был неопытным помощником, гонял технический состав на склад и обратно. И сам вместе с ними таскал огромные рулоны линолеума для пола очень большой – по размеру приближающейся к гигантской сцене Метрополитен-опера – студии, которую АТБ недавно приобрел. Норма Камали тем временем спокойно подгоняла костюмы артистов.

В жизни, как и в искусстве, мошенник преследует кролика. Передо мной стояла главная задача: объединить два главных элемента – «Мошенника» Этана и «Кролика» Германа. По отдельности каждый из них был прекрасен. Этан – опытный и энергичный, все схватывал на лету, вдохновенно исполнял каждую фразу. Герман, который на восемь лет моложе, – потрясающий атлет, владеющий двойным револьтадом и с удивительной скоростью выполняющий самый длинный в мире спринт в начале четвертой части. Только представьте себе их вместе!

Несколько танцовщиц травмированы. Экономическая ситуация нестабильна, а весенний репетиционный период сокращен. При этом расписание спектаклей в Метрополитен-опера осталось прежним.

К началу сезона труппа должна запустить девять полноценных балетных постановок, не считая «Кролика и мошенника». Это колоссальный труд.

С проблемами столкнулся и Дэнни. Перенос музыки из Digital Performer на живой оркестр всегда сложный процесс, но, начав репетиции, он заметил, что именно в этот раз все просто чудовищно несогласованно. Мы понимали, что позволить этим неудачам сломить нас нельзя: мы обязаны поддерживать настрой артистов и внушать им уверенность в своих силах.

Дэнни проанализировал сложившуюся ситуацию и выразил надежду, что оркестр освоит исполнение к третьему показу. Я смотрела на проблему менее оптимистично. Я была знакома с реалиями: в любом спектакле в последнюю минуту происходят замены, а новые музыканты ни разу не репетировали с дирижером. Сделать «превосходно» и «четко» перестало быть целью. Более реальной начинала казаться цель «спектакль отыгран, уже прекрасно».

Никто не заговаривал об очевидном. Возможно ли, что результат всех вложенных нами усилий окажется менее впечатляющим, чем «совместный проект» двух компьютерных программ – музыкального и видеоредактора?

Были шансы, что смонтированное мной видео январских репетиций под сопровождение записей Дэнни, сделанных в Digital Performer, станет лучшей из увиденных нами версий «Кролика и мошенника». Может быть, на этот раз виртуальность одержит победу, заставив нас с Дэнни, заядлых мечтателей, гоняться за реальностью-кроликом.

Могло ли стать еще хуже? АТБ открыл сезон гала-премьерой в Метрополитен-опера. До премьеры «Кролика и мошенника» оставалось три недели, а почти все ведущие танцовщицы были травмированы.

Начало показов репертуарных спектаклей АТБ означало, что у меня не будет возможности репетировать еще десять дней. В моей практике прежде не было случаев, когда я не знала, кто будет участвовать в спектакле, или не имела возможности репетировать в самые ответственные десять дней перед премьерой.

Я плохо спала и постоянно ждала катастрофы. Первый костюмный прогон прошел прилично, хотя танцовщики – все, кто занят в спектакле, – плохо помнили шаги, а оркестр то и дело сбивался.

Палома Эррера, возможно, не сможет выступать. Это было жестокое разочарование для нас обеих. И не только для нас. Мы были знакомы с ней довольно долго. За семнадцать лет ее работы в АТБ я поставила с ее участием четыре балета, и она – одна из главных причин, по которым я взялась работать над этим спектаклем. Бедняга Кевин теперь звонит мне из Метрополитен-опера по три раза на дню, информируя о новых травмах и заменах состава.

И вот вечер премьеры «Кролика и мошенника». Обычный обмен подарками «на удачу» – открытки и цветы. От поклонников приносят огромные букеты. Все волнуются.

Я уговариваю себя быть стоиком: будь что будет. Дышать ровно. Продолжать напоминать себе, что то, каким я хотела увидеть этот балет, – то, чего я ждала почти год, – скорее всего, не будет соответствовать тому, что я увижу.

Поднимается занавес: на сцене Этан. Аллилуйя. В какой-то момент луч прожектора за ним не успевает, но ко второму показу команда осветителей должна лучше запомнить его движения.

Этан уходит. Герман – диковинный кролик – вылетает следом, восхитительный, прыгучий, настолько быстрый, что просто не верится. Снова появляется Этан, и начинается погоня. Мне хочется кричать от радости.

Квартет – не тот, который был на видео, и не тот, с которым я столько репетировала в январе, но тем не менее очень живой, делает свой первый выход, и их лейтенант успешно объединяет их.

Выходит кордебалет: я быстро считаю. Да, восемь мужчин и восемь женщин. Я знаю, что одна из женщин – из второго состава, потому что одной танцовщицей из первого состава пришлось дополнить квартет. И хотя этот состав впервые танцевал вместе тем вечером, у них есть опыт совместной работы в бесчисленных постановках других хореографов, и, если они будут помнить о нем, все пройдет нормально. И они оправдали мои надежды.

Пока все хорошо. Теперь все зависит от балерины в третьей части. И тут случается чудо – на сцене Палома Эррера. Когда поднялся занавес, я не ожидала увидеть именно ее. Я репетировала с двумя другими танцовщицами и была уверена, что буду наблюдать бравое, но неловкое выступление одной из них. Но Палома смогла выйти на сцену.

Всего несколько человек за сценой и кое-кто в зале знают, насколько спектакль превзошел все ожидания. Нас разрывало между желанием вскочить, зааплодировать и затаить дыхание – не даст ли о себе знать травма. Но Палома чисто завершает свою партию, ей помогают ее опыт и сила воли. Она знает, как хитро обойти невыполнимые движения и заострить внимание на эффектных.

Все элементы удаются ей с потрясающей выразительностью. Она выглядит радостной и восторженной, а не больной.

Такие победы знакомы всем, кто смотрит спортивные состязания. Если вы любите бейсбол, вспомните Мировую серию 1988 года, матч между «Лос-Анджелес Доджерс» и «Окленд Атлетикс», которую звезда «Доджеров» Кирк Гибсон должен был пропустить. У него была кишечная инфекция и травмы обеих ног.

В ночь перед первой игрой он лег спать с перебинтованными коленями, а наутро не мог и шагу ступить без боли. На стадионе ему сделали обезболивающий укол, выдали пузырь со льдом и послали в раздевалку, пока идет игра. Жену он отправил домой – на поле ему не выйти.

Никому и никогда не хочется подводить команду. Критическая ситуация помогает сосредоточиться. И если для человека по-настоящему важно общее дело, он постарается не ударить лицом в грязь и показать себя с наилучшей стороны.

Но вот она, возможность проявить себя: конец девятого иннинга, у его команды на одну пробежку меньше, бьющий на базе, два аута. И Кирк сказал себе: «Если я услышу крики болельщиков, я перестану чувствовать боль».

Гибсон приковылял к пластине. На шестой подаче он вяло даже не ударил – толкнул мяч битой. Но он был силен. И попал в цель. Мяч улетел за ограждение. Гибсон победно прохромал вокруг базы, как герой.

После спектакля я встретила в вестибюле Штифеля, Корнехо и Палому – они были оживлены. Изнурены. Чуть не плакали. И на седьмом небе от счастья. Смешанные чувства великих танцовщиков после прекрасного спектакля. В такие моменты хореограф становится щитом, плечом и психотерапевтом.

Позже мы все соберемся вместе: танцовщики, сотрудники, большая часть руководства, родители – не только участники спектакля, а вся труппа – на организованное Кевином и Дэвидом празднование и поднимем тост за меня, за танцовщиков, за АТБ, за традиции. За то, как мы справились. За то, что выкладываемся по полной сезон за сезоном, год за годом.

Я могла бы чувствовать себя разочарованной, но зачем? В прошлом я часто реагировала таким образом и, как следствие, обвиняла во всем окружающих. Да, автомобиль прошел свой первый тест-драйв, и в нем есть недочеты. Но так или иначе, этот конкретный автомобиль – моя семья. А в семье делают выводы из разочарований.

Кроме АТБ, ни одной труппе не хватило бы ресурсов, танцовщиков или интереса, чтобы поставить «Кролика и мошенника». Да, если сравнивать с отснятым материалом, многое пошло не так. Но балет поставлен и сыгран. Каким станет его будущее – покажет время.

Возможно, видеоверсия спектакля указывает путь в будущее, демонстрирует пример виртуального искусства, созданного без необходимости сотрудничества в реальном мире.

Возможно, со временем я начну по-другому интерпретировать его название. Возможно, технологии помогут артисту-Мошеннику приблизиться к идеалу, каким он его видит, этому удивительному Кролику возможностей, так непринужденно порхающему в проворном, быстром разуме артиста. Возможно, нашему бедняге Мошеннику, постаревшему и ставшему мудрее, а также медлительнее, больше не придется продираться сквозь реальность, чтобы обнаружить сомнительного Кролика, сникшего и хныкающего после многих километров погони. Возможно.

Главной причиной, по которой эта работа с АТБ так вымотала меня, были полученные мной новые болезненные уроки сотрудничества. Все понимали, в чем проблема? О да. И все знали заранее, что механизм тяжелый и долго раскачивается.

Первый урок состоял в терпении. Перемены никогда не наступают мгновенно по нашему желанию. Мы настроены на быструю работу, мы хотим немедленного воплощения мечты. Нам необходимо стремительно двигаться и меняться, но организации по определению медленны и неповоротливы. И все же в сотрудничестве с ними перемены возможны.

Второй урок – личного характера. Я взяла на себя больше, чем было необходимо: в частности, начала учитывать приоритеты АТБ и имеющиеся у него ресурсы, что повлияло на мой творческий процесс. Мне стоило забыть все, что я узнала, сотрудничая с ними ранее, и удовлетвориться статусом гостя.

Все гораздо проще, когда имеешь дело с организацией впервые. Свежим взглядом можно увидеть объективную картину и реагировать адекватно ситуации. Иначе призраки прошлого опыта будут мешать.

Возвращаясь в организацию, с которой вам уже доводилось сотрудничать, воспользуйтесь возможностью начать с чистого листа. Без обходных маневров. Не вспоминая старые проблемы и старые решения. Будьте осмотрительны и претворяйте тяжело давшиеся уроки в настоящем. В одну реку не войти дважды.

Английский драматург Ноэл Коуард советовал справляться с одолевающими противоречиями и прочими проблемами так: «Будьте выше этого». Притворяйтесь, что все нормально. Он точно знал, что говорит.

Сотрудничество не всегда бывает проявленным: можно сначала послушать, что говорят другие, а затем провести приватное обсуждение с самим собой.

Деньги и признание не должны быть источником мотивации – только ваша личная планка качества.

Не бойтесь спорить с партнерами, если уверены в своей правоте.

НОРМА КАМАЛИ

Первое, что можно заметить в Норме Камали, – она сильная, необычная и не признает правил. То, что она отличный партнер, узнаешь не сразу. Разумеется, ее профессия предполагает наличие качеств независимого индивидуалиста.

Когда Камали впервые решила, что хочет стать дизайнером одежды, она устроилась на работу в службу бронирования билетов авиакомпании Northwest Airlines. Непоследовательно? Вовсе нет. Так у нее появилась возможность каждые выходные летать в Лондон всего за 29 долларов.

В шестидесятые лондонская мода была веселой и экспериментальной, и каждые выходные Камали привозила оттуда своим друзьям в Нью-Йорк одежду. Вскоре она заметила, что определенные стили представлены недостаточно широким ассортиментом. Она не умела рисовать и шить, но открыла магазин, где продавала в том числе и сшитые по ее разработкам модели, которые покупались лучше, чем привезенные из Лондона. Таким необычным путем она и пришла в дизайн одежды.

Женщинам нравилась одежда Камали потому, что практичность в ней сочеталась с ярко выраженным авторским стилем. И сорок лет спустя эта комбинация остается основой ее успеха. Кроме того, она не привлекала инвесторов или бизнес-партнеров, что само по себе достижение.

Что же такое сотрудничество «по Камали»?

Никто не знает; в случае Нормы Камали это полностью внутренний процесс. Она наблюдает. Она слушает. Она запоминает. А потом, выполняя заказ, учитывает требования клиента или покупателя.

Ее автономный, но учитывающий мнение клиента подход к работе экономит время и сводит к минимуму возможные разногласия. Благодаря ему ей удается сделать все как нужно с первого раза. При этом она способна заниматься одновременно несколькими проектами, и, если не знать о ее подходе, можно подумать, что она прячет на чердаке легион ассистентов.

Она была немым партнером, а на ее творчество с самого начала влияли необычные вещи, что наряду с ее собственным творческим потенциалом, возможно, объясняет ее способность работать в разных стилях. В шестидесятые она придумала облегающие мини-шорты. В начале семидесятых ее главным хитом стал купальник, который подчеркивал красоту линии бедра. В 1975 году она разработала свое легендарное стеганое пальто «спальный мешок». Позже, в семидесятые, она создала красный купальник, в котором Фэрра Фоссет позировала для самого популярного постера десятилетия. В 1981 году она представила коллекцию стильной одежды из флисовой ткани для толстовок.

Камали проницательна и наблюдательна не только в том, что касается мира моды. В начале восьмидесятых она решила, что снимать видео выгоднее, чем участвовать в показах. В девяностые она одной из первых появилась в Интернете. И одной из первых продолжает осваивать новые возможности и направления. Сегодня она преподает искусство и дизайн в Нью-Йорке, а завтра – работает над костюмами для моего спектакля.

В нашей совместной работе меня неизменно восхищало ее внимание к деталям и практический подход в общении с людьми. Ей всегда удается учесть пропорции и особенности сложения каждого танцовщика, сохранив требуемый стиль. Ее костюмы неподвластны времени.

С недавних пор Камали сотрудничает с «Уолмарт» – сетью недорогих гипермаркетов. Там ее трикотажные платья с зап а хом продаются по двадцать долларов, а саржевые брюки – по пятнадцать. Продавая вещи по такой цене, большинство дизайнеров не смогли бы поддерживать прежний уровень качества.

Камали предложила «Уолмарт» способ производства, при котором можно получить приемлемую цену, не жертвуя качеством ткани или посадкой вещи. Предложила и отстаивала. В «Уолмарт», как было и с другими ее партнерами последних сорока лет, поняли, что с ней проще согласиться, чем воевать.

И оказались правы. По сообщению «Нью-Йорк Таймс», в день, когда в «Уолмарте» нью-йоркского Вестбери была торжественно открыта продажа линии одежды НК, в магазин пришли огромные толпы покупателей, которые хотели увидеться с дизайнером. Женщины просили Норму подписать чеки, и она расплакалась.