В первый раз Шура явился, когда папа ушёл на работу и мама уже разбудила Таню. Таня опять закрыла глаза, чтобы ещё немножко подремать, но тут кто-то стал царапаться в дверь. Таня решила, что это Пушок, дворовый пёс. Но это был вовсе не Пушок, а Шура Чоп. Мама очень удивилась, так как ещё не знала про взаимопроверку.

— Ты зачем пришёл в такую рань? Что-нибудь случилось?

— Ничего не случилось, — ответил Шура. — Просто я пришёл проверить, как Танька выполняет режим дня.

— Но сейчас ведь только начало восьмого! — недоумевала мама.

— А я хочу знать, встала Таня или нет. Уже зарядку нужно делать. Может, она ещё валяется в постели? — и Шура быстро прошмыгнул в комнату.

Таня всё слышала, и сон сразу пропал. Она вскочила с кровати ещё до того, как Шурка заглянул в комнату, и стала быстро делать зарядку.

Когда Шура открыл дверь, Таня показала ему язык и продолжала размахивать руками.

— Ну и ладно! — разочаровался Шура. — Всё равно я знаю, что ты в семь ещё спала.

Мама опять спросила, что случилось, но Шура буркнул «до свидания» и убежал. Когда Таня рассказала о взаимопроверке, мама расхохоталась, но всё же предупредила:

— Теперь я уже не буду тебя три раза будить — так и знай!

— И не надо, — согласилась Таня. — Я сама буду вставать.

Несколько дней Таня так и делала, и во второй раз Шура опять ушёл ни с чем.

В третий раз он пришёл чуть свет и постучал в дверь. Даже папа ещё спал.

— Ты просто невозможный, Шура! — возмутилась мама. — Кто же в такую рань будит людей.

— А я не знал, что рано. У нас будильник испортился, а мама ушла на фабрику.

Шура действительно не был виноват, и папа заступился за него:

— Молодец, Шура. Кто рано встаёт, тот смотрит вперёд, — говорят в народе. — Ранняя птичка носок прочищает, а поздняя — глаза продирает.

Папа любил Шурку, ему было по душе, что мальчишка вечно увлечён каким-то делом.

— Может быть, зайдёшь позавтракаешь с нами? — пригласил папа.

Но Шурка не захотел. Танин папа нравился ему, и поэтому он очень стеснялся его.

— Я лучше пойду и проверю Катю Руденко, — сказал Шурка.

Больше он не приходил.

В среду Юра опять наведался к своим ребятам после уроков и сообщил, что совет дружины просил директора отдать школу на сохранность пионерам.

— Каждый пионер должен так вести себя, чтобы ничего в школе не марать и не ломать. Если обойтись без капитального ремонта пять лет, можно сохранить для государства пятьдесят тысяч рублей.

— Тогда давайте не ремонтировать десять лет, и мы сохраним сто тысяч, — предложил Шура Чоп.

Юра сказал, что десять лет слишком большой срок, достаточно и пяти.

— А ты, Шура, кстати, ведёшь себя так, что приходится ремонтировать школу ежегодно.

— Как же это я веду себя?

— Вот хорошенько осмотри свою парту и сам скажи, правильно ты себя ведёшь или нет?

Шура стал смотреть на парту, а ребята смотрели на Шуру. Наконец он пожал плечами и сказал:

— Ничего такого не вижу.

— То-то и плохо, что не видишь. А я вот отсюда вижу, что ты ножиком выреза́л на парте.

— Он вы́резал, что я дура! Да ещё рожу нарисовал, как будто это я, — затараторила востроносая Люся Карпенко, которую за болтливость прозвали Сорокой.

— Правильно. Вырезал «Люська дура», — подтвердил Шурка.

— Не могу сказать, что ты поступил очень умно, — сказал вожатый.

Раздался смех. Но Шура не сдавался.

— Во всяком случае умней Сороки, — пробормотал он.

— Это потому только, что портишь государственное имущество? Сам ты, я вижу, глупый…

У Шуры дрогнули губы. Он побледнел от обиды. В эту минуту Шурка ненавидел вожатого. А тот, как будто ничего не случилось, уже обратился ко всем ребятам:

— Ну как, поддержим совет дружины?

— Да, да!.. — закричали ребята.

— С чего же мы начнём?

— Будем сами ремонтировать парты, — придумал Юзеф Янковский. Юзеф любил мастерить, чинить, ремонтировать «У меня, — гордился он, — рабочая закваска…»

— Давайте всем отрядом каждую субботу делать генеральную уборку вместо тёти Дуни, — предложила Катя Руденко.

— И чтоб каждый за что-то отвечал, — подсказал Колька Пышнов. — Вот я, например, буду отвечать за окно, а Юзеф пусть отвечает за парты и стол…

— Шурка будет вырезывать на парте «дур», а я — отвечай? — возмутился Юзеф.

Но предложение Кольки понравилось. Юра тоже его поддержал, и, немного поспорив, ребята всё же распределили, кто будет отвечать за чистоту и сохранность панели, кто — за двери и классную доску, а кто — за радиатор центрального отопления. Тане поручили следить за цветами в горшочках, но ей было всё равно. Таня не принимала участия в споре. Она всё время думала о Шурке. Ей казалось, что Шуру незаслуженно обидели.

Когда ребята выходили из школы, Таня подошла к Шуре и стала утешать его:

— Знаешь, так было смешно, когда ты сказал про Люсю…

Она хотела поддержать Шуру — и совсем напрасно. Непонятно почему, он вдруг покраснел и закричал:

— А ты обезьяна. Вот! — и показал ей нос.

«Жалей после этого человека!» — вздохнула Таня. Не будет она его больше жалеть.

Это было твёрдое решение. Но уже в субботу, когда Шура не пришёл в школу, Таня забеспокоилась. Заболеть Шура не мог — в этом Таня была уверена. Он ведь даже зимой обливается холодной водой и так закалён, что никогда, ну вот ни разу не болел, сколько Таня его знала. Что же с ним стряслось?