Но разве можно долго не знать того, что известно всему городу?

Шурка готовил домашние задания, когда с работы возвратилась мама и стала рассказывать, как Тошку Пугача «и ещё какого-то хулигана» разрисовали в «Окне сатиры».

— Вот остряки! — качала головой мама, выкладывая из «авоськи» покупки. — Вид у него такой, что без смеха нельзя смотреть.

Мама улыбнулась, но тут же стала серьёзной и вздохнула.

— Представляю, каково Тошкиной маме… Не дай бог! — и она опять вздохнула. — Ты уже видел, Шура?

Шурка не видел, и напрасно мама рассказала до того, как он выучил уроки. Теперь, конечно, Шурке было не до них.

Наконец Шурка кое-как решил последний пример и уже готов был бежать на улицу, когда пришла Таня Калмыкова. Оказывается, она уже видела «Окно сатиры».

— Так ему и надо, Бледнолицему! — злорадствовала Танька. — Ненавижу его.

Шурка промолчал. Ему было жаль Тошку. Несмотря ни на что, Шурка всё же не мог плохо думать о нём. Может быть, потому, что никто так хорошо не знал, какие у Тошки золотые руки и как он любит животных. В последнее время Шурка всё чаще думал о том, что Тошка давно бы возвратился в школу, если бы не хозяин «зелёного» чемодана. Репа — вот кто виноват, что Тошка до сих пор носит «зелёный» чемодан с его таинственным содержимым и торгует кроликами, которых так любит. Может быть, и отец Тошкин виноват, что его сын не учится, а занимается торговлей. Ведь он тоже торгует яблоками и грушами.

В сопровождении Тани, безумолку тараторившей, Шурка дошёл до угла Пушкинской и Садовой, где висело «Окно сатиры» и толпились люди.

Энергично работая локтями, Шура пробрался к самой витрине и увидел на рисунке парня, отдалённо напоминавшего Тошку. Он сидел у дверей хижины, из окон которой выглядывали грустные кроличьи морды. Вывеска на хижине гласила:

ТОРГОВЛЯ КРОЛИКАМИ

ЛОДЫРЯ АНТОНА ПУГАЧА

Сбоку мелкими буковками было написано, как Антон Пугач бросил школу и дошёл до такой жизни.

Целый лист был посвящён Тошке. А на другом листе красовался человек с головой в виде репы. У него были две кляксы вместо глаз и оскаленная пасть, как у злого пса.

Но это ещё не всё. У ног Репы, которого Шурка сразу узнал, стоял «зелёный» чемодан, полный всяких вещей с заграничными марками. Чего только здесь не было! Рубашка, вся разрисованная каретами, пальмами и зонтиками, галстуки с резвящимися обезьянами, ковбойские брюки с бахромой.

Шурка с изумлением рассматривал рисунки, как вдруг почувствовал на своём плече тяжёлую руку. Мальчик поднял голову и встретился лицом к лицу с Репой. Рядом с ним стоял Антон Пугач. Вид у Тошки был растерянный: казалось, он готов был от стыда провалиться сквозь землю.

— Шо, лягавый, любуешься своей работой? — едва слышно спросил Репа, цепкой рукой сжимая Шуркино плечо.

Шура отчаянно закричал:

— Больно! Что вы делаете!

В ту же секунду Шурка увидел вожатого. Юра Погорелец остановился, заметив Шурку в компании Антона Пугача, и, услышав отчаянный крик мальчишки, кинулся на помощь. Но Репа и Тошка исчезли в одно мгновение.

— Что случилось? Кто тебя ударил? — тревожно спрашивал вожатый.

— Это же Тошка, — сказала Таня. — Которого нарисовали в «окне».

— Тошка тебя ударил? — допрашивал Юра.

— Нет, это его приятель, Репа, — смущённо объяснил Шурка. Ему было стыдно, что он не выдержал и закричал. Молодогвардейцы не кричали, когда их пытали фашисты, а вот он, Шурка, заорал, как кролик.

— Репа… — вспоминал вожатый. — Теперь всё ясно. Он зол на тебя?

— Он больше зол на вас. Это вы устроили «Окно сатиры»?

— Да. И Андрей Шевякин.

— Бригадир? — удивился Шура.

— Андрей считает, что это входит в обязанности его бригады — разоблачать всяких лодырей и тунеядцев Ты понимаешь, Шура, почему?

— Почему?

— Андрей говорит, что при коммунизме не должно быть лодырей и тунеядцев. Куда же девать таких, как Тошка или его приятель?

— Да, правда, куда их девать? — задумалась Таня.

— Андрей Шевякин и его друзья решили так: если мы хотим жить при коммунизме, значит, ничего не попишешь, надо, чтобы и Тошка стал человеком. Не отпетый же он, в конце концов, разбойник. Как ты считаешь?

— Конечно, нет! — горячо заговорил Шура.

Он стал рассказывать, как Тошка любит мастерить всякие вещи и какие у него умелые руки. Только он боится Репы. С таким типом шутить опасно. Шурка поёжился, плечо до сих пор ныло. Честно говоря, Шурка очень сомневался, стоит ли Репу брать с собой в коммунизм.