– «Второй» – «Первому»! – сообщил наушник голосом младшего лейтенанта Прохорова.

– «Первый» на связи. Что у тебя?

– Сканер показывает многочисленные тепловые отметки в тылу. Удаление до пятидесяти метров, двигаются точно на нас.

Локтев, не скрываясь, выругался. Обидно, буквально нескольких минут не хватило! Если это немцы, а не какие-нибудь очередные окруженцы, придется вступать в бой, чего категорически бы не хотелось. Ох, как не вовремя! Именно сейчас по шоссе проходила колонна немецкой мотопехоты на бронетранспортерах и грузовиках, после которой они и собирались перебраться на противоположную сторону. Если поднимется шум, фрицы наверняка тормознут, выясняя, что происходит, а их тут никак не меньше роты. В принципе не критично, однако в этом случае ни о какой секретности речи уже не будет. Еще и на хвост сядут, придется сбрасывать.

– «Второй», разберись, кто такие, возможно наши.

– Да фрицы это, сто процентов, – тут же откликнулся Виктор. – Идут цепью, дистанцию держат, похоже, лес прочесывают. На окруженцев не похоже, но мы контролируем.

– Принял, «Второй». Первыми огонь не открывать. Всем номерам – внимание, активировать защиту, «Нулевым» в бой не лезть, по моей команде пересекаем шоссе.

Несколько минут прошли в томительном ожидании. Еще и колонна, как назло, остановилась – заглох один из грузовиков, а остальные, вместо того чтоб его объехать, благо ширина шоссе позволяла, тоже затормозили, дожидаясь, пока водитель разберется с проблемой. Обрадованные внеплановому привалу фрицы активно полезли наружу, с веселым гомоном разбредаясь вдоль обочин. Оружия наготове никто из них не держал, не ожидая нападения.

Отдав короткий приказ, старлей без колебаний отвел людей подальше в лес. Оставалось надеяться, что преследователи, кем бы они ни оказались, пройдут мимо, не заметив затаившихся космодесантников. Собственно, никаких шансов обнаружить спецназовцев у противника и не имелось – при включенной маскировке подобное возможно лишь в случае, если кто-то из немцев случайно запнется о залегшего бойца. Ну, или при применении специальных технических средств, которых в этом времени не имелось по умолчанию. В отличие от Степанова с товарищами, единственной маскировкой которых были окружающие заросли и способные к пассивной световой мимикрии комбинезоны, меняющие цвет в зависимости от освещенности и угла зрения. К сожалению, пленный в своем полевом фельдграу был лишен и этого, поэтому Ланге, несмотря на вялое сопротивление, пришлось запихнуть под самый развесистый куст.

Снова потянулось ожидание. На внутренний дисплей тактического шлема поступала информация от наблюдателей, абсолютно не радующая старшего лейтенанта Локтева. Немцев – а в том, что это именно гитлеровцы, никаких сомнений уже не осталось, «Второй» сбросил картинку с встроенной камеры – оказалось двадцать два человека. Все в одинаковом камуфляже, который чип распознал, как весенне-летний вариант Platanenmuster, заодно выведя краткую историческую справку, и знакомых касках, затянутых в маскировочные матерчатые чехлы аналогичной раскраски. Большинство вооружено карабинами Маузера, но у пятерых автоматы. Два пулемета. Один из фрицев, судя по ранцевой радиостанции за плечами, связист. Ну и последняя деталь – на отворотах воротников у всех знаки различия Waffen SS.

Владимир невесело усмехнулся: ну что ж, вот и встретились с той самой зондеркомандой, о которой было столько разговоров! Поскольку никаким другим эсэсовцам в этих краях и в это время просто неоткуда взяться. Интересно, они тут случайно оказались – или целенаправленно идут по следу группы? Если верно второе, то каким образом они могли их вычислить? Все следы недолгих стоянок прибирались более чем тщательно, почва на всякий случай обрабатывалась спецсредствами, отбивающими нюх у служебных собак. Может, пленный какие-то знаки по пути оставлял? Вряд ли, следили за ним плотно, да и все поведение абверовца указывало на вполне искреннее нежелание встречаться со своими бывшими «коллегами». Да и откуда преследователи могли знать, что отряд двинется именно в этом направлении? Радиопередатчика у Рудольфа точно быть не могло, а в остальном? Как говорит десантник (полностью фразу спецназовец, если начистоту, не понял, но общую суть уловил): «Вов, да как они нас найдут, тут такие леса, что плюс-минус валенок по карте, а в валенке добрых десять кэмэ в любую сторону».

Но было и еще кое-что. Об этой небольшой детали не догадывался даже Степанов – в базовую прошивку микропроцессора командирского шлема входила простенькая, но достаточно надежная программа анализа поведения и речи собеседника, своего рода детектор лжи, по стилю построения фраз, характерным паузам и заминкам, эмоциональному наполнению и мимике позволяющая с высокой долей вероятности определить, лжет ли говорящий. Конечно, эффективность анализа после автоматического перевода несколько снижалась, но старлей практически не сомневался, что все сказанное майором – правда. Так что не в пленном дело. Тут что-то другое. Или, что вероятнее, просто роковое стечение обстоятельств…

* * *

Оберштурмфюрер Грюнер коротким взмахом сжатой в кулак руки остановил отряд. До шоссе, откуда доносился рокот работающих на холостых оборотах автомобильных моторов и отчетливая немецкая речь, оставалось совсем недалеко, но что-то его настораживало. Подходить ближе отчего-то не хотелось. Вот только отчего именно, Отто понять не мог, что раздражало и даже злило. Нечто в окружающем пейзаже казалось неправильным, даже неестественным, но что?

Тренированные бойцы послушно опустились в позицию для стрельбы с колена, разбирая сектора огня. Прищурившись, оберштурмфюрер еще раз оглядел насторожившие его заросли метрах в двадцати. Несколько раз сморгнув, дернул головой: видимо, и на самом деле показалось – что может быть неправильного в этих проклятых зарослях, километр за километром похожих друг на друга, словно дождевые капли?

Краем сознания скользнула мысль о том, как можно вообще жить в стране, большую часть которой занимают дремучие леса?! А эти чудовищные, труднопроходимые даже для бронетехники «дороги», которые сами русские совершенно искренне считают абсолютно нормальными, просто не представляя – да и откуда им об этом знать, – что такое даже самый захудалый автобан? Впрочем, чему удивляться? Варвары – они варвары и есть, в этом доктор Геббельс не ошибается. Проклятые азиаты, лишь по роковому недоразумению и попустительству судьбы занимающие столь значительные и плодородные исконно европейские территории! Которые, собственно говоря, уже совсем скоро будут окончательно очищены от гнилой плесени большевизма, славянизма и прочего иудаизма – про генеральный план «Ост», с сорокового года разрабатываемый под эгидой рейхсфюрера Гиммлера, Отто прекрасно знал.

Отогнав не слишком актуальные, хоть и приятные, что скрывать, мысли, оберштурмфюрер прикинул, стоит ли идти в сторону шоссе. Большевиков там наверняка нет, иначе камрады из какой-то пехотной части не вели бы себя столь расслабленно. Вероятно, он все-таки ошибся с направлением поиска, и диверсанты – или кто там они на самом деле? – двинулись в ином направлении. Нужно пройти пару километров параллельно шоссе, как и раньше тщательно обследуя местность. Вдруг снова удастся найти место привала, с обнаружения которого все и началось?

Грюнер чуть высокомерно ухмыльнулся: да, стоит признать, русские достаточно хитры и осторожны, но все же не способны скрыть все свои следы! Особенно от опытного преследователя, некогда обучаемого лучшими инструкторами! Чтобы заподозрить, что большевики прошли именно в этом направлении, Отто хватило небольшой горстки мелкого пепла посреди выжженного пятна, хитроумно упрятанного под слоем свежесрезанного дерна и остро пахнущего какой-то незнакомой химией. Именно запах горелой пластмассы, пусть ослабевший и едва уловимый, и заставил его насторожиться, продолжив поиски, результатом чего стало обнаружение места, где вражеские диверсанты сожгли нечто важное. Тем более буквально в десятке метров они даже не удосужились замаскировать следы обуви, четко отпечатавшиеся на влажной глине возле небольшого ручья, где, вероятно, набирали воду для питья. Большинство отпечатков выглядело весьма необычно, подобного рисунка подошв оберштурмфюрер еще ни разу не видел. Примерно у пятерых они оказались абсолютно идентичными и примерно одного размера, причем глубина оттиска однозначно указывала, что прошедшие несли на себе значительный груз, вероятно, то самое непонятное оружие, испускающее «лучи смерти». Еще у двоих – просто незнакомыми; при этом один определенно являлся женщиной, о чем говорила и длина, и глубина следа. А вот еще трое…

Эсэсовец мысленно хмыкнул. О, вот это-то как раз самое любопытное! Ни отпечаток русского армейского сапога, ни, тем более, немецкого он уж точно ни с чем бы не спутал! Двое из этих троих оказались обуты в советскую обувь, третий – в немецкую. Это однозначно указывало, что отдельный отряд «Ost-Sieben» на верном пути! Поскольку именно этих людей они и искали. Заодно стал ориентировочно известен и состав диверсионной группы. Четверо или пятеро бойцов с неким тяжелым оружием. Женщина-радист. Трое сбежавших пленных, которых перед собственной гибелью лично допрашивал погибший господин генерал-полковник. И – что особо интересно! – вроде бы пропавший без вести вместе с секретным прибором, захваченным у русской радистки, майор Абвера Рудольф Ланге. Внешне почти не связанные между собой отдельные элементы мозаики складывались во все более и более любопытную картину.

Оставалось лишь догнать неуловимую разведгруппу, захватив живыми как минимум нескольких из них. А уж в том, что они не станут ничего скрывать, Отто ни мгновения не сомневался. Та поистине всесильная организация, членом которой он имел честь являться, способна разговорить даже мертвого или немого. При этом первый еще и станет соперничать со вторым в красноречии…

Подав условный знак, Грюнер скомандовал отход. Лишний раз светиться перед пехотой нет ни малейшего резона: последняя радиограмма, полученная в ответ на сообщение об обнаружении вражеских следов у ручья, однозначно подтверждала как особый статус его группы, так и режим строжайшей секретности. Основная задача – найти и захватить диверсантов, все остальное его не волнует. Даже если вот прямо сейчас на колонну нападут какие-нибудь русские окруженцы, они вмешиваться не станут. Не их забота. Отобьются – хорошо, нет… собственно, неважно. У Вермахта достаточно сил для борьбы со все еще на что-то надеющимися большевиками. Справятся. Не его дело.

Повинуясь приказу, бойцы, все еще продолжая контролировать подозрительные заросли, потянулись следом. Грюнер в последний раз оглянулся. Что же все-таки показалось ему неправильным в этих кустах? Особенно вон в том, расположенном примерно метрах в пяти? Но ведь было же что-то, не мог он ошибиться! Помнящий слова инструкторов о том, что периферическое зрение куда чувствительнее даже к самым незначительным движениям, чем прямое, эсэсовец постарался расслабиться и расфокусировать взгляд, позволив тому непринужденно скользить вдоль зарослей. На самом краю поля зрения снова возникло какое-то едва заметное шевеление. Даже не шевеление, а легкая рябь, какая появляется на поверхности воды. Словно неяркая игра света на потревоженной ветром водной глади. Однако, стремительно повернув голову, он ничего нового и необычного не увидел.

Сделав пару шагов, Отто внимательно вгляделся в привлекшие внимание заросли. И неожиданно заметил еще кое-что странное: плотно прижатые к земле и отлично различимые до самого последнего листочка ветви кустарника лежали на земле, словно придавленные неким грузом, хотя сломаны не были и должны были разогнуться. И еще: несколько алых пятнышек раздавленной земляники будто застыли в нескольких сантиметрах от грунта.

Оберштурмфюрер нахмурился, пытаясь ОСОЗНАТЬ увиденное, найдя ему хоть какое-то логичное объяснение. Но никакого объяснения не находилось, ни логичного, ни нелогичного. Просто эти самые прижатые к земле ветки и пятна от раздавленных ягод. Одно из которых вдруг сдвинулось на пару сантиметров и снова замерло, зависнув в воздухе. Что еще за Scheiße?!

Грюнер растерянно взглянул на подчиненных.

Но эсэсовцы, не обращая на заминку командира внимания, парами отступали в лес. Со стороны шоссе раздавались короткие свистки и мат унтеров, загонявших оправившихся и размявших мышцы шутце в грузовики и бронетранспортеры.

Отто сделал несколько неуверенных шагов вслед за боевыми камрадами. Может, все-таки проверить? Или не стоит? Крайне не хочется выглядеть глупо перед подчиненными.

Пребывающий в глубоких сомнениях и потому так и не принявший окончательного решения, оберштурмфюрер плавно перекинул под руку автомат…

* * *

– «Второй» – «Первому». Эсэсы уходят.

– Точно?

– Да, старший подал знак, к дороге точно не собираются. С места снялись, отступают обратно в лес, «Третий» подтверждает. Что у вас?

– Колонна тоже тронулась. Наблюдай.

– Принял, «Первый».

Локтев расслабленно выдохнул. Похоже, все, разойдутся без боя. Маскировка брони отработала штатно, противник ничего не заметил, теперь главное не терять времени:

– «Нулевые», готовы?

– Как пионэры, – в своей манере подтвердил Леха. – На рывок?

– Когда замыкающий бэтр дотянет до поворота, дуйте на ту сторону, мы следом. Наблюдаем, если что, прикроем.

– Принял. На счет три? – не сдержался Степанов, припомнив старый фильм про двух харизматичных копов, снятый еще в те годы, когда Голливуд не выдавал на-гора исключительно откровенное толерантное дерьмо в виде экранизированных комиксов.

– Не засоряй эфир, – раздраженно буркнул старший лейтенант. – Идешь с девушкой первым, «Нулевые-два и три» – следом. Пленного подхватит «Пятый». Конец связи.

– Конец связи, – десантник ободряюще подмигнул напряженной Савушкиной.

Идущий в арьергарде колонны «Ганомаг», над бортом которого торчал пулеметчик, пристроился за последним тентованным грузовиком. Проводив взглядом вражеский бронетранспортер, Леха легонько пихнул практикантку, коротким кивком указав на противоположную обочину. Ира, судорожно сглотнув, несколько раз испуганно кивнула в ответ. Ну, вот и ладненько, вот и договорились. Двинули помалеху, пока еще кого не принесло…

– «Второй» – «Первому», старший фриц тормозит. Смотрит на меня. Видеть не может, гарантирую. Но башкой зачем-то вертит. Подошел ближе, снова смотрит. О, уже и автомат лапает. Мои действия?

– «Второй», пока наблюдать, полная готовность. «Нулевые» уже двинулись, в случае контакта – валим всех вглухую. Желательно тихо. «Пятый» – с пленным, в бой не лезь, прикрываешь. Остальным номерам – оборона, цели разобрать.

* * *

Грюнер сделал еще один осторожный шаг вперед. Теперь до непонятного куста оставалось меньше полуметра. Чуть наклонился, вглядываясь. И, поколебавшись пару секунд, протянул руку, касаясь ближайшего алого пятнышка. Кончик пальца, успев ощутить склизкую мякоть раздавленной ягоды, внезапно уткнулся в нечто неподатливо-упругое, хоть и не видимое взгляду. Кожу неприятно закололи тысячи крохотных электрических иголочек. От неожиданности эсэсовец резко отпрянул назад, открывая рот, чтобы предупредить бойцов о неожиданной опасности, сущности которой он пока так и не понял.

И это оказалось последним, что он успел сделать.

Словно бы материализовавшееся из внезапно обретшего плотность воздуха лезвие десантного ножа тусклым всполохом рванулось вперед и вверх, войдя точно над воротником камуфляжной куртки. Двадцать сантиметров закаленной стали пробили гортань и прошли между шейными позвонками, перебив спинной мозг. Оберштурмфюрер умер мгновенно, так и не успев осознать, что именно его убило.

Отпихнув в сторону тело поверженного противника, младлей Прохоров вскинул штурмовую винтовку:

– Всем номерам, работаем. Бой! Не дайте нашуметь. Двадцать секунд!

Оружие с легким хлопком плюнуло плазмой, отбрасывая в кусты ближайшего эсэсовца. Одновременно выстрелили и товарищи, сократив отдельный отряд «Ost-Sieben» еще на две боевые единицы. Соответствующие отметки на забралах тактических шлемов, коротко мигнув на прощание, погасли: раненых после подкорректированных СУО попаданий, разумеется, не оставалось. Минус четыре. Значит, осталось еще восемнадцать.

Мгновенно оценив изменившуюся обстановку, Локтев отдал короткий приказ:

– Противника уничтожить, радиста по возможности взять живым. Работаем тихо. «Нулевым» – уходить согласно плану, помочь пока не можем. Конец связи.

Однако отработать тихо не удалось. С похвальной быстротой сориентировавшись в происходящем, фрицы в первые же секунды боя доказали, что Waffen SS тренировали куда лучше, нежели линейные подразделения Вермахта. Потеряв еще троих, гитлеровцы рассредоточились, и, укрываясь в складках местности, открыли ответный огонь, сделав основную ставку на пулеметы. При этом они, разумеется, понятия не имели, что их пули, даже оснащенные стальным сердечником, ни малейшего вреда космодесантникам нанести не могут, потому лупили со всей дури и не жалея патронов.

Спецназовцы же уже во второй раз неожиданно оказались в двойственном положении: с одной стороны, вражеское оружие им не опасно даже без активации силовой защиты. С другой, штурмовые винтовки, как показал недавний бой возле аэродрома, в густых зарослях малоэффективны. Они могли с легкостью сжечь танк, но для гарантированного поражения укрывшегося в кустарнике или за деревом врага требовалось несколько плазмоидов. Немцы же, не будь дураками, быстро это просекли. И не дожидаясь, когда их поджарят, меняли позицию уже после первого-второго попадания.

Единственным по-настоящему эффективным оружием в подобной ситуации оставались объемно-детонирующие гранаты, взрыв каждой из которых попросту выжигал несколько квадратных метров леса, испепеляя оказавшуюся в зоне поражения растительность и человеческую плоть. Однако гранат было немного, да и использовать их удавалось исключительно на ближней дистанции, ограниченной дальностью броска: в достаточно густом лесу и обычную-то гранату далеко не метнешь, что уж говорить про штурмовую? Бронекомплекты надежно защищали даже при близком разрыве, чего никак не скажешь про эсэсовцев, но боеприпасы следовало экономить. Потому приказа на их применение Локтев так и не отдал. Пришлось, максимально используя возможности носимой брони, сближаться с противником, уничтожая его на коротких дистанциях.

В итоге на полную ликвидацию зондеркоманды (радиста группы, штурмшарфюрера Вебера, взять живым тоже не удалось – оказавшись зажатым в крохотном овражке, фриц подорвал себя и радиостанцию последней гранатой) потратили куда больше времени, нежели предполагалось.

И все это время с той стороны шоссе тоже шел бой, постепенно удаляющийся вглубь леса…