Василий Краснов, недалекое будущее

Соня пришла, как и обещала, ближе к вечеру. Открыв дверь в ответ на веселый трезвон звонка, Василий отступил в сторону, пропуская девушку в прихожую. От соседки легонько пахло какими-то незнакомыми духами и, едва заметно, алкоголем. Впрочем, мамлей никаких других духов, кроме материнской «Красной Москвы», не знал, потому и сравнивать оказалось не с чем. Ну, не с «Тройным» же одеколоном и не с «Шипром»? Эти запахи – мужские, грубые, солидные, а от Сони пахло чем-то женским, домашним и отчего-то сладким…

– Привет, – первой поздоровалась девушка. И тут же затараторила, будто он ее о чем-то спрашивал, требуя отчета о проведенном времени: – А мы сегодня с подружками, Иркой и Валей, они тоже в том магазине, что напротив, работают, на море сходили, вода уже теплая, прелесть просто, можно купаться. Коктейлей попили, потрепались о бабском. Вась, а ты любишь купаться? Да, и это, зайти-то можно? – девушка хихикнула, и Краснов понял, что она немного «подшофе». Это незнакомое слово лейтенант услышал еще до войны и затем долго пытался осторожно выяснить его значение, стесняясь привлечь к собственной малограмотности излишнее внимание. Когда же узнал от политрука, не придавшего вопросу особого внимания, так даже и расстроился: звучало красиво, а означало, как выяснилось, всего-то, «быть немного выпившим»!

– Конечно, – смутился он. – Извини, Сонь. Проходи, конечно.

– Да я ненадолго. Не обижайся, Вась, устала как собака. Знаешь же, как говорят: ничто так не утомляет, как отдых. Прикольно, правда? Просто зашла узнать, все ли в порядке. Так что, любишь купаться в море?

Василий смутился. Нет, ну не врать же? С другой стороны, ну и чего, собственно, смущаться, если ни разу не был на море?

– Купаться люблю. А вот моря ни разу не видал.

– Как?! – девушка ошарашенно взглянула в его лицо. – Что, вообще в море не купался?

– Представь себе, нет. И даже издалека не видал. От моего города до моря добрая тыща верст, если не больше. У нас только речка была да ставок. Да и то, так, название одно. В жаркое лето что речка, что ставок пересыхали, грязь одна оставалась.

– Офигеть… – пробормотала девушка, явно о чем-то напряженно размышляя. – Нет, товарищ танкист, я этого так не оставлю! Едем на море, сейчас же!

Припомнив недвусмысленные напутствия местного «особняка», суть – полковника Геманова, Василий честно попытался отказаться. Однако девушка неожиданно уперлась, убеждая его в том, что поездка на побережье «всего-то в девять вечера» ничем им не грозит, и вообще, она уже все решила, и он просто «должен подчиниться желанию красивой девушки».

Не знающий, как себя вести в подобной ситуации, Краснов колебался. С одной стороны, он пообещал местному особисту больше «не встревать ни в какие истории» и больше времени проводить в квартире, с другой – тот сам разрешил ему продолжать общаться с Соней. Ну, и как ему поступить? Ох, но как же хочется увидеть настоящее море! Хоть раз в жизни, но увидеть не на черно-белом (да пусть хоть на цветном, как у них здесь!) экране, а на самом деле! Да и что с ним, если так рассудить, может произойти?! Снова хулиганы привяжутся? Разберется, и даже помощь этой, как ее полковник назвал, – «наружки», что ли? – не понадобится. Будут за ними наблюдать? Да, это, конечно, неприятно, но разве он собирается позволять себе что-то неприличное? Нет, конечно, он боевой офицер и знает, как вести себя с девушкой на первом свидании! Свидании? А почему нет, собственно? В конце концов, Соня его, можно сказать, сама пригласила. Значит, решено, он едет на море!

– Сонь, далеко, наверное? Может, такси вызовем? – на днях Василий видел на улице здоровенный рекламный лозунг, призывающий пользоваться услугами такси. Согласно написанному, должно было оказаться совсем недорого.

– Вот еще, – фыркнула та. – Совсем не романтично. Поедем на троллейбусе, еще рано, только начало десятого. А вот назад, если захочешь, можно и тачку взять. Хотя я бы и пешком прошлась, не так уж и далеко. Люблю ночные улицы.

Термин «тачка» Василий благодаря сегодняшнему приключению уже знал. Да и насчет романтики тоже был полностью согласен. В конце концов, ему всего-то двадцать лет, а то, что он оказался в теле человека в два с лишним раза старше, вовсе не его вина. Да и неплохое тело оказалось, если уж честно, – когда в парке с теми уродами махался, возраста не чувствовал. Разметал их, словно какой-нибудь осназовец (слыхал о таких еще на фронте, правда сам ни разу не видел), и даже не запыхался.

– Ладно, Сонь. А что с собой-то брать? У меня и плавок-то нет… ну, то есть, наверное, есть, но где их сейчас искать?

– Да какие плавки, ночь уже… – девушка внезапно осеклась, густо покраснев. – Гхм… прости, Вась, похоже, чушь спорола! Забудь! Давай, я сейчас в шкафу у дяди Димы сама гляну, хорошо? Полотенце тебе найду, и вообще…

– Хорошо… – ошарашенно пробормотал Краснов, обдумывая сказанное девушкой. Интересно, что она имела в виду насчет плавок и ночи? Может, у них тут принято просто в трусах купаться? Или… Да нет, глупости это! Дурная мысль. Ну, да, летом сорок второго купались они, было дело, в какой-то безымянной речушке всей ротой – голышом, разумеется. Заодно и стирались, конечно. Вот только ближайшие женщины находились аж километрах в трех, где банно-прачечный обоз да санбат стояли. И вообще, к чему он это? Так, все, хватит. Решили идти на море – идем. А остальное? Так сказал же: глупости. Сонька – деваха правильная, так что все будет хорошо.

– Собрался? – осведомилась появившаяся из комнаты девушка, сунув ему в руки пухлый целлофановый – Василий уже знал, как называется этот диковинный материал, – пакет с рисунком местного продмага. – Держи, я тут полотенца взяла.

– Документы брать? – неуверенно осведомился парень.

– Что? Какие еще документы?

– Ну, паспорт хотя бы? Ночь на дворе, вдруг проверка?

– Ох, несчастье ты мое! Да какие еще на фиг документы?! Еще потеряешь, потом задолбаешься восстанавливать, – девушка внезапно осеклась, видимо, вспомнив, с кем имеет дело. – Нет, документы брать не нужно. Кошелек возьми, гривен сто там будет?

Краснов, прикинув в уме имеющуюся наличность, кивнул.

– Вот и отлично, больше и не надо. Это на крайний случай, вдруг и на самом деле придется машину вызывать. Телефон не забудь. Ну, что, пошли?

– Сейчас, – Василий торопливо метнулся в комнату, вытащив из ящика стола давешний «поддельный ТТ». Как его заряжать, он разобрался еще после рассказа Соньки о пневматике – просто запихиваешь в обойму шарики (влезает ровно двадцать штук, проверял) – и все. Зачем ему пистолет, пусть и ненастоящий, он и сам, если честно, не знал. Просто после похода в парк и драки постоянно ощущал себя безоружным. Да и на войне к оружию привык. А так, когда за ремень засунута пусть и несерьезная, но хоть как-то стреляющая железяка, уже лучше. Уверенней, что ли.

Уже привычно проверив, закрыт ли газ, Василий выключил свет и запер квартиру, двинувшись вслед за девушкой, что-то негромко напевающей себе под нос…

…На «официальный», как это назвала девушка, пляж они не пошли. Соня повела Краснова какой-то одной ей ведомой дорогой, непонятным образом ориентируясь в темноте, лишь немного размытой лунным светом. Кстати, полнолуние. И на небе ни облачка. Ох, сколько проблем порой это порождало там, в его времени! Почему-то все считают, что луна – враг исключительно разведчиков и диверсантов. А вот хренушки! Считать так могут лишь те, кто ни разу не видел, как предательски отблескивает в серебристом свете броня незамаскированного танка! Особенно, когда она, броня в смысле, влажная от дождя или росы…

Короче говоря, спускались не по бетонной лестнице, а по ниспадавшему к самому морю пыльному глинистому склону, густо просшему кустарником и какими-то невысокими деревцами со смешными узкими листьями, названными Соней «дикой маслиной». Спускались, к удовольствию Василия, держась за руки, чтобы не упасть, поскольку местами склон оказывался достаточно крутым. И ощущать в своей руке узкую и теплую девичью ладошку было безумно приятно. Пожалуй, даже более приятно, чем танцевать тот вальс в госпитале с санинструкторшей Верочкой в сорок втором. На Первомай дело было, ага. Ну, было и было, быльем поросло. А больше он, собственно, ни с кем никогда и не танцевал…

Ехали они сюда, как девушка и хотела, на полупустом троллейбусе. Когда выходили из дома, Василий без труда вычислил ту самую обещанную полковником «наружку»: во дворе стояло всего три авто, и лишь в одном из них сидели люди. Вылетевшая из окошка, едва они вышли из подъезда, недокуренная сигарета и негромко заурчавший мотор подтвердили догадку: это именно они, его собственные не то надсмотрщики, не то охранники. Парни, впрочем, скрываться и не собирались. Когда сели в смешной пузатый троллейбус, автомашина пристроилась следом, не опережая, но и не отставая. На предпоследней остановке авто прибавило скорость, обгоняя троллейбус: наблюдатели убедились, что объект едет до конца. Впрочем, всего этого лейтенант не видел, занятый разговором с девушкой и самой поездкой: в его городке троллейбусов не было, так что в подобном транспорте танкист путешествовал впервые в жизни. Василию понравилось: ехал электровагон тихо, лишь шипел раскрывающимися на остановках дверями. С танком, короче, не сравнить, и движок не ревет, и подвеска мягче…

На конечной остановке он вновь заметил неприметную темно-синюю машину из своего двора: автомобиль стоял у бортика тротуара, в приоткрытом окне снова алела горящая сигарета. Василий, незаметно для взявшей его под руку девушки, улыбнулся: хорошо бойцы работают. И куда они направляются, предугадали, и медлительный троллейбус опередили. Молодцы! Впрочем, иных в госбезопасности и не держат, это мамлей и по своему времени прекрасно знал. Не та служба.

А потом, когда они, рука об руку, стали спускаться к морю, он об этом думать просто перестал. Пойдет кто-то следом? Да и пусть идет. Какая разница? Ведь впереди, вон, уже видно в лунном свете, море, то самое, ни разу в жизни не виданное! С детства мечтал побывать у моря – вот, стало быть, и сбылось желание. Ха, смешно, кстати. Получается, чтобы увидеть настоящее море, ему пришлось перенестись в далекое будущее…

Когда спустились, перепачкавшись бархатной светло-коричневой пылью, и, сбросив обувь, рванули к линии прибоя, Краснов и вовсе забыл обо всем – о грохочущей где-то в прошлом войне, о сегодняшнем госте, о непонятном будущем, где больше не существует его страны. Потому что впереди лежало море, то самое, которое двадцатилетний мамлей Васька Краснов еще никогда в жизни не видел. Уставшие за день волны нехотя исполняли никому, в общем-то, не нужный, но обязательный ритуал, неспешно накатываясь на берег. И тут же лениво отходили обратно, на заранее подготовленные позиции, негромко рокоча окатанной галькой, шурша черно-перламутровыми половинками мидий и оставляя на песке невесомую паутину похожей на пивную пены. Легкий ночной ветер, кажется, его называют бризом, приятно холодил кожу и лениво шевелил распушенные девичьи волосы.

– Ну, что, пошли купаться? – каким-то незнакомым, слегка охрипшим голосом тихонько спросила Соня, одним движением сбрасывая на песок свой коротенький, сантиметров на десять выше загорелых коленок, сарафан. Блин, учат их этому, что ли? Ну, баб, в смысле? Он бы даже облитый горящим соляром комбез так скоро не скинул, как минимум, волосы и руки опалил.

Но проблема оказалась в ином: под сарафаном на девушке не оказалось ни купального костюма, ни того, что хотя бы отдаленно его напоминало. Только крохотным треугольным флажком белели на загорелом теле трусы. А в том пакете, что захватила с собой Соня, нашлось лишь два махровых полотенца. Обманула она его, стало быть, когда сказала, что собрала все необходимое!..

– Да пойдем же, дурачок! – засмеялась девушка, не особенно и стараясь прикрыть рукой оголенные груди. – Нет тут никого, сам посмотри. Никто не увидит. А в воде – тем более. Ну же? Или ты меня стесняешься?

И младший лейтенант, ощущая себя словно под прицелом как минимум длинноствольной «Штуги» с загнанным в казенник бронебойным унитаром, медленно потянул вниз штаны. Стыдно было – хоть стреляйся. Он повернулся к Соне боком, слабо надеясь хоть на секунду отсрочить жуткий момент. Еще и дурацкий пистолет, о котором он напрочь забыл, чуть в песок не нырнул, спасибо, успел схватить, для чего пришлось отпустить брюки, немедленно упавшие ниже колен. Но Сонька оказалась молодцом: лихо встряхнув роскошными волосами и понимающе хихикнув, отвернулась и бросилась в воду. В воздухе раздалось звонкое: «Догоняй!»

Плюнув на все на свете, Василий скинул трусы и футболку и рванул следом.

Вода оказалась вовсе не холодной, пожалуй, даже теплее воздуха. А уж плыть было и вовсе легко. Помнится, в школе физичка говорила, что соленая вода плотнее пресной, оттого и лучше держит. Смотри-ка, не врала, как выяснилось, плыть в морской воде оказалось куда проще, нежели в речной, чем Василий немедленно и воспользовался, в несколько могучих взмахов обогнав бултыхающуюся на мелководье девушку. Отплыл на десяток метров и нырнул, ощутив, как вода приятно давит на уши. Оттолкнувшись от мягкого песчаного дна, по пояс выскочил из воды. Море…

– Вась, ты это, не особенно там! – встревоженно прокричала Соня. – Ты ж в первый раз. Плыви лучше ко мне, я тебе кое-что покажу.

Не думая ни о чем «таком», парень в несколько гребков добрался до девушки, совершенно случайно коснувшись рукой того места, где несколькими минутами назад видел сверкающий белый «флажок». И уже оказавшись в ее объятьях, вдруг понял, что сейчас даже этой крошечной тряпочки на ней больше нет. Пальцы девушки сцепились прохладным замком на его шее. Две аккуратные грудки на мгновение вынырнули из воды и доверчиво ткнулись в грудь твердыми вишенками сосков. Василий чувствовал ее чуть подрагивающий, напряженный живот, и то, что рождалось в нем сейчас, соединяло с нею и заливало все существо, словно это самое море. И тут Краснов с ужасом понял, что и его тело… ну, по крайней мере, одна его часть мгновенно отозвалась на эти прикосновения. Очень даже недвусмысленно отозвалась. Девушка же лишь коротко и шумно вздохнула в ответ, еще пристальней всматриваясь в его глаза, будто пытаясь разглядеть там то, что ощущала. Парень готов был поклясться, что даже температура морской воды вдруг поднялась на несколько градусов.

А Соня, щекотнув губами мокрое ухо, прошептала:

– Если хочешь, поцелуй меня…

– Соня, но…

– Да какая разница, кто ты такой? Считай, я люблю вас обоих. Дядя Дима – надежный, за ним, как за каменной стеной. А Васька Краснов такой милый и наивный, что ему хочется просто дарить любовь. И себя. Ну же…

Лейтенант попытался отстраниться, однако девичьи объятья держали крепко.

– Глупый, да тебя я люблю, тебя! Потому и буханула сегодня с девчонками, чтобы им рассказать, что вдруг влюбилась. И мне совершенно неважно, как ты на самом деле выглядишь там, в своем времени. Правда, я дура?

– Что?!

– Да ничего! – соленые губы девушки неожиданно соединились с его губами. И мир перестал существовать, осталось только это море, в котором растворились они оба. А потом… потом в лобовую броню его танка словно лупанула с пробитием метров с трехсот болванка немецкой самоходки: сначала удар и звон – и больше ничего не помнишь. Вообще ничего. Так вот как, оказывается, пахнет море – солью, йодом… и любимой, единственной на свете девушкой…

Остальное лейтенант запомнил плохо, окончательно придя в себя лишь на берегу. Василий во все глаза смотрел на Соньку, которая, со странной улыбкой поглядывая на него, вытирала волосы одним из захваченных из дому полотенец. Второе так и лежало на песке. Опустив взгляд, Краснов торопливо подхватил его, лишь сейчас осознав, что стоит совершенно голым. Торопливо растерся, натянул трусы и брюки. Смущенно взглянул в сторону девушки.

– Ну, и чего застыл, товарищ танкист? Вытри мне спину и помоги одеться. Пять минут назад ты особо стеснительным не был, между прочим.

Чувствуя, как горят щеки, Краснов выполнил просьбу и помог натянуть на все еще влажное тело сарафан. Быстро развернувшись, девушка коротко и звонко чмокнула его в губы:

– Если тебе интересно, все было просто обалденно, Вась! И мне даже страшно представить, что будет, когда мы вернемся домой. Вернее, не страшно, а жутко любопытно. Надеюсь, ты не против, если эту ночь я проведу у тебя?

– Соня, ты…

Ее глаза опять оказались совсем близко, и на соленые, пахнущие морем губы лег тонкий девичий пальчик:

– Ой, вот только молчи, ладно? А то снова какую-нибудь хрень скажешь, и у меня все упадет. Короче, тебе не понять.

– Молчать? – искренне не понял лейтенант.

– Какой же ты еще дурачок, – ее глаза лукаво сверкнули. – В общем, приедем домой, все сам поймешь. Кстати, вот сейчас я как раз не против вызвать такси. Поднимемся наверх и сразу вызовем, о’кей? А то дежурного троллейбуса можно и не дождаться, а маршрутки в такое время уже не ходят. И вообще, в такси интереснее.

– Угу… – пробормотал сбитый с толку мамлей. – А чем в такси-то интереснее?

– Увидишь, – хихикнула девушка. – Пошли скорее.

– Пошли…

И неожиданно подумал, что наверху их и так ждет машина. Не такси, конечно, но определенно ждет. Смешно. Вот бы подойти и попросить домой подкинуть! Правда, о том, что ему за подобную выходку завтра сделает полковник, даже подумать страшно…

Запихнув за ремень дурацкий пистолет – и зачем только брал, собственно, все никак в войну не наиграется? – Василий подхватил девушку под руку и повел в сторону лестницы, поскольку возвращаться было решено именно этим путем. Впрочем, и правильно: переть вверх по осыпающемуся пыльному склону не хотелось, уж лучше по ступенькам.

Темно-синяя машина так и стояла на прежнем месте. И даже огонек очередной сигареты так же тлел за приспущенным стеклом. Совсем у них в этом нынешнем энкавэдэ с дисциплиной плохо, курят прямо на посту, причем регулярно. Василий мысленно ухмыльнулся: вон как получается, простого младшего лейтенанта охраняют, словно командующего фронтом! Расскажи ему кто подобное еще с неделю назад – послал бы на … даже не дослушав…

Из чистого озорства решил пройти рядом с автомобилем. Настроение было… ну, просто зашкаливало настроение, честное слово! Настолько зашкаливало, что хотелось делать глупости, хоть обычно подобное мамлею Краснову свойственно не было. Но сегодня он просто не мог себе отказать, тем более что под руку шла самая лучшая на свете девушка. И не просто девушка, а практически его невеста по имени Соня. Впрочем, сама она ни о чем подобном пока не догадывалась. Но для себя он уже все решил: определенно женится! Нет, точно женится. Сейчас вернутся домой, и он прямо сразу сделает ей предложение. Главное, чтоб сразу не отшила, а то будет он выглядеть дурак дураком! Да нет, после того, что произошло полчаса назад, вроде не должна отшить… Вот только как быть, когда придется возвращаться обратно в родное время? Получается, девушка останется невестой Дмитрия, так, что ли?! Да, об этом он и не подумал! Ох, просто голова кругом! Ладно, доберутся до дому, а уж там он решит, как быть…

Они находились уже в трех метрах от машины, когда произошло то, чего Краснов ожидал менее всего на свете. Наверное, мамлей куда меньше удивился бы, вернись в этот миг в сорок третий год. Но произошло нечто куда как более прозаичное и страшное. Лобовое стекло вдруг плеснуло крохотными фонтанчиками выбитой пулями белесой крошки, и тела сидящих внутри людей несколько раз судорожно дернулись, отброшенные на спинки сидений. Одна из пуль попала в капот, оставив на лакированной поверхности уродливый след, и с визгом ушла в рикошет, еще одна разбила фару. Остальные попали в цель, прошив насквозь салон – Василий слышал, как лопнуло, рассыпаясь, заднее стекло. Самих выстрелов он не слышал, только какие-то непонятные гулкие хлопки сзади: никогда не сталкивавшийся с оснащенным ПББС оружием, лейтенант и не понял бы, что кто-то стрелял, если б не видел попаданий. Но он видел, причем второй раз в жизни. В том бою их стоящий в засаде танк разгромил небольшую немецкую колонну из двух грузовиков, броневика и нескольких мотоциклов. И стрелявший из спаренного с орудием пулемета Василий на всю жизнь запомнил выбиваемые пулями из лобового стекла фонтанчики…

Поэтому сейчас тело отреагировало само, на чистом автомате. Он, в конце концов, почти три года воюет, да и Захаров в этом своем Афгане тоже не в тылу отсиживался. Схватив одной рукой не успевшую ничего понять Соньку, Краснов оттолкнул ее за машину, приседая следом. Прижал к дверце и навалился сверху, закрывая своим телом. Девушка испуганно пискнула, лишь сейчас начав понимать, что происходит нечто вовсе уж экстраординарное. На миг приподняв голову над капотом, быстро огляделся. К автомашине бежали трое, все в масках и с оружием. У одного в руках незнакомый автомат, совсем небольшой, но с каким-то излишне толстым дулом. У двух других – пистолеты, но тоже с непонятными цилиндрами на стволах.

Краснов выдернул из-за ремня пневмат, пальцем передвинул пуговку не существующего на боевом аналоге предохранителя. Несерьезное, конечно, оружие, но ведь другого-то нет! Ну, не ждать же, пока они подойдут и начнут убивать? Интересно, кто такие? Наверное, вражеские диверсанты, коль так спокойно местных госбезовцев положили. Ничего не боятся, суки!

Нападавшие, меж тем, разделились. Один зашел с правой стороны, двое других направились прямиком к ним. Вот и все, приплыли…

– Сонька, я их отвлеку, а ты беги, ладно? – прошептал танкист в ухо девушке. – Обратно беги, где мы спускались, там заросли, в темноте ни за что не найдут. Схоронись и вызови милицию. Держи, – он впихнул в дрожащую ладонь свой телефон. – Или нет, звони сразу в госбезопасность, спроси полковника Геманова и все ему расскажи, пусть пришлет помощь. Скажи, что от меня. Он поймет.

Девушка испуганно помотала головой.

– Да беги ж, блин, дуреха, они уже рядом! Ну? – и оттолкнул ее, поднимаясь на ноги. Шагнул навстречу нападавшим, отвлекая их от девушки, и поднял пистолет. Не убьет, конечно, так хоть глаз напоследок одному из них вышибет. Страха отчего-то не было вовсе, хоть и прекрасно понимал, что сейчас его убьют. Сожалел лишь о том, что не успел сказать Соне то, о чем собирался…

Сзади раздался шорох и следом – короткий перепуганный вскрик. Быстро оглянулся: тот из нападавших, что обходил машину, сделал внезапный рывок и перехватил девчонку буквально в пяти метрах. Не успела, стало быть. Да и не могла успеть, если уж честно, больно все быстро произошло. Схватив девушку за волосы, он коротким толчком заставил встать на колени и прижал к виску пистолет. Закусив губу, Соня скривилась от боли, но кричать не стала, исподлобья глядя на Василия испуганными, ничего не понимающими глазами. Да тут и без слов все понятно: если он выстрелит, ее убьют. Они ж не знают, что у него почти что игрушечная пукалка, а не боевой ТТ. Вот сволочи, заложницу, значит, взяли! Словно каратели какие…

Мгновение поколебавшись, Краснов медленно положил пистолет на капот. И, как ни противно было на душе, поднял руки, словно пленный фриц. Вот же дерьмо, перед немцами ни разу их не задирал, а тут, в мирное время… Но жизнь Соньки важнее. А с этими уродами он потом разберется.

Один из неизвестных скользнул в сторону, огибая капот, и быстрым движением схватил пистолет. Криво усмехнувшись, тут же отбросил в сторону – понял, что не боевой. Второй тем временем подошел почти вплотную, продолжая держать Василия под прицелом автомата. Краснов обернулся – Соня так и стояла на коленях, однако противник уже отпустил ее волосы и отвел в сторону оружие, медленно приближаясь к парню. Видимые в разрезе маски губы кривились в ухмылке. Подпустить поближе и рискнуть? Нет, глупо, и сам погибнет, и девушку не спасет. Вот если бы…

– Эй, герой! – Краснов чисто инстинктивно повернулся к противнику, тому, что стоял перед ним.