* * *

Живу я в городе Химки (Новокуркино, точнее) и иногда люблю пройтись здесь, послушать, что народ говорит. В Химках не так спешат, как в Москве, и потому можно наткнуться на интереснейшие разговоры.

 

Ноги-атавизм

…Пошла я намедни в Химкинский пенсфонд – очередные льготы выбивать маме.

С паршивой овцы, как говорится…

А там сидит перед окошком интеллигентная пожилая дама.

Дама говорит:

– В этом месяце 500 рэ не пришли на карточку. Что-то случилось?

– Так вы ж не подтвердили, что сын у вас – инвалид! (ответила ей служащая пенсфонда).

Дама говорит (она робкая и интеллигентная, не то что я):

– Вы же уже 10 лет нам даете эти деньги… У него же ног нет, вы же знаете… С детства.

Тетка говорит:

– Так нужно же подтверждать!

Я рядом сидела. Ждала каких-то документов, и говорю:

– Ноги могут – фигак! – и вырасти. И нужно это всегда подтверждать: вот у меня долгое время не было ног, а теперь есть!

Я встала и стала немного задирать юбку, показывая свои ноги.

Тетка, которая работница пенсфонда, обомлела и говорит все же:

– Прекратите хулиганство!

Я говорю:

– Какое же это хулиганство? Это ноги, а не хулиганство! Вот пощупайте: всего полгода назад их тут не было! Но вы мне, между прочим, зажали пятьсот рэ! Мне, безногой!

Я сделала плачущее лицо.

Тетка просто побелела, потом позеленела и побежала за старшей.

Пришла старшая и говорит:

– Покажите ноги.

Я задрала юбку.

– Это протезы?

– Ха! Все так думают, когда я хожу: а они настоящие. Раньше их тут не было.

Посетители у окошек стали страшно хохотать.

Старшая говорит:

– Если бы вы обратились, когда у вас не было ног, мы бы рассмотрели вашу просьбу. Но ведь теперь они есть?

– Теперь – да. (Я погладила свои ноги с явным удовольствием.)

– Ну вот видите! Надо было обращаться, когда их не было: правда, мы рассматриваем заявление об отсутствии, к примеру, ног, в течение полугода. Нужно, чтобы еще врач подтвердил, что ног типа нету.

– Врачи (говорю) иногда сильно ошибаются: им все мнится, что ноги на месте, а их нет как нет.

– Ничего, разберутся (сказала старшая). Ноги не могут обмануть.

– Даже врачей? (спросила я).

Старшая не стала со мной спорить и величественно удалилась.

А той женщине сразу подписали все бумаги.

Сказали, сегодня же пошлют деньги на карточку.

Мы с ней вышли, она говорит:

– Вы актриса?

– Еще какая! (говорю). Все от меня стонут.

Она улыбнулась и поблагодарила.

Однако почему-то украдкой посмотрела, как я иду – вдруг они правда выросли и пока еще не прижились, ноги мои?

 

Нижний брейк

– Сюда ням-ням хорошо! – закричал негр в бурке и папахе, зазывая в кавказский ресторан.

(Такую сцену описал один человек в соцсетях.)

А я вспомнила, что со мной было у нас в Химках: около торгового центра тоже стоял парень чернокожий – изящный такой, а на груди у него (это называется – работать бутербродом) висело:

Брейк

Диско

Рэп

Парень приплясывал, да так изящно, элегантно – Майкл Джексон прямо-таки.

Я засмотрелась на него, он обрадовался и говорит:

– Приходи студия танцы! Научим!

Я, как обычно, начала «троллить»:

– А у меня артроз! Нога (говорю) болит!

Парень не смутился:

– Танцевать – нога пройдет!

– Не пройдет (вдруг сказала старая бабка, еле передвигающаяся, с костылем). Не проходит вон у меня: че тока ни делала! И траву прикладывала, и в Трускавец ездила – не проходит!

Парень говорит:

– А че такое Трускавец?

Я говорю:

– Центр по обучению нижнему брейку.

Парень говорит:

– О! Бабу́шка! (такое ударение он сделал). Так вы можете! (Он сбросил свой «бутерброд», приставил его к стене торгового центра и пустился в пляс.)

Потом остановился и попытался бабку схватить в партнерском танце, выкрикивая:

– Бабу́шка, давай, танцуй!

Бабка же сначала обомлела, а потом (ну, у нас такой менталитет) замахнулась на него костылем и закричала:

– Черт черный! Куды хватил!

Тут подошел мент. Пожилой и строгий.

Мент сказал:

– Что происходит, товарищи?

Я говорю:

– Вон бабушка хвасталась, что может нижний брейк, и парень поверил ей, хотел увлечь с собой в вихре брейка.

Мент говорит:

– ДокУменты покажите.

Негр говорит:

– У меня порядки, товарищ милисанер…

Мент говорит:

– Тебя я знаю давно, стой и стой себе, тока не танцуй с бабками. Вот пусть женщина доку́менты покажет.

Бабка говорит:

– Да, пусть покажет.

Я показываю паспорт с пропиской, и мент, рассматривая паспорт, вдруг говорит:

– Зачем остановились?

Я говорю:

– Танец посмотреть.

– А вам зачем?

Я говорю:

– Я бывшая балерина Большого театра (я сделала плачущее лицо). Уволили на пенсию из-за лишнего веса.

– Сколько у вас лишнего весу?

– А это что, нарушение?

Мент задумался.

Потом говорит:

– Вообще-то нет. Может, в Большом это и нарушение, но здесь – нет, не нарушение. Имеете полное право. У меня тоже вот лишний есть: давно спортом не занимаюсь. Стою здесь на холоде, потом дома как накачу борща с салом – вот тебе и лишний вес. Жена у меня хорошо готовит…

Я говорю (бабке надоело, она ушла):

– А вы нижний брейк танцуйте: вон у парня школа танцев.

Мент говорит:

– Не, не положено. Несолидно. Вот в запас уволят, может, и пойду.

Негр говорит:

– Щас идите, у нас учат холосо…

Мент вдруг говорит:

– Расходимся, товарищи. Не положено.

И мне (любезно):

– Нет у вас лишнего-то особо, весу-то. У меня жена большая, как кадушка. Готовит хорошо. И мне нравятся такие, уютные…

И почему-то под козырек взял.

 

Беспричинное

Люблю подслушивать: не у замочной, конечно, скважины, а на улице.

Тем более там громко говорят обычно.

Сегодня стояла в Химках на остановке автобуса и слышала абсурдный разговор.

Алкаш (в возрасте и русский) пристал к кавказцу (толстому и тоже в возрасте, явно торговцу).

– Вот я выпил (сказал алкаш, шатаясь).

– И чо? (спросил кавказец хмуро).

– А ты спроси, почему я выпил?

– Мне насрать, почему ты выпил (грубо сказал кавказец, готовый обороняться от возможной агрессии).

– Ты просто не знаешь, почему я выпил – знал бы, тебе бы было не насрать (грустно сказал алкаш).

Кавказец начал сдаваться (хотя он был подлинный мачо, мрачный, огромный и бандитского вида) и неохотно произнес:

– Ну и почему ты выпил?

Русский обрадовался и заорал:

– А ни почему! Надоело все, взял и выпил!

Кавказец помрачнел, как будто его обманули, и тяжело произнес:

– Значит, я был прав: насрать мне, выпил ты или нет, раз причины нет.

– А должна быть причина? (осведомился русский игриво).

– Должна (сурово ответил кавказец). Причем сильная причина. Раз ты сильно выпил.

Русский задумался и говорит:

– Мы, русские, пьем без причины.

– Без причины сопьешься (тоном врача сказал кавказец).

– А с причиной?

– А с причиной еще больше сопьешься (неожиданно сказал кавказец).

Русский почесал в затылке и вдруг говорит:

– Я тут рядом живу. Пойдем выпьем. У меня еще пузырь дома есть. И жена отъехавши.

Кавказец засомневался.

Потом говорит:

– Не могу. Товар отгружать надо. Завтра магазин откроется, а товара-то и нету.

Русский расстроился.

Тут подошел автобус, я побежала занимать место и в окно увидела, что они таки вместе куда-то пошли.

Безо всякой причины.

Мрачные люди в автобусе – и те заулыбались.

– Не перерезали бы они друг друга (озабоченно сказала старушка с сумками).

– Да нет (сказала я). Причины нет резать друг друга.

Старушка всплеснула руками:

– Дык без причины-то чаще и режут! С причиной – оно понятно, а вот без причины-то зачем?

– Пусть выпьют (вдруг произнес пожилой мужчина завистливым тоном). Жизнь тоскливая, а тут жена отъехавши, посидят, поговорят. Для разговора хорошего и причины не нужно.

 

Горячие точки (посвящается Аркадию Бабченко)

Пошла ночью за сигаретами.

А там – телевизор. Ночью скучно продавщице и охраннику, и он всегда включен.

А в телевизоре – Аркадий Бабченко, наш героический журналист, который все время по «горячим точкам» ездит.

Я и говорю продавщице Оле (славная женщина, интеллигентная):

– Вот (говорю) – героический журналист, был в Турции, чуть не погиб (тогда как раз события в Турции были).

Оля качает головой сочувственно: ай-ай-ай-ай, молодец какой! Коля (это она узбеку, парню по имени Исфадоньёр, но они выговорить его не могут), сделай погромче!

Сонный Коля хочет сделать погромче, и тут вваливается какой-то алкаш.

И говорит:

– А че этот тип в Турции забыл?

– Работа у него (говорю) такая: быть в опасных местах, «горячих точках»!

Алкаш говорит:

– Мне вот тоже на свадьбе брата башку проломили…

Оля говорит:

– Дурак! При чем тут свадьба твоего брата? Это ж политика!

Алкаш говорит:

– Дык мы с этим, который мне проломил, из-за политики и поссорились! Он Сталина ругал, а я его обматерил, а он мне башку проломил! Вапще это его свадьба – вот где «горячая точка была»! Этого, который Сталина ругал, я порезал – он потом в реанимации долго лежал. Но обошлось… А он мне башку, значит-то, проломил (и показывать стал нам шрамы, наклонив голову). Невеста напилась, как собака, на свадьбе этой – чуть от жениха не ушла куда-то в лес – свадьба была на даче. Потом ее искали пьяную. Тесть – в дымину, потом его еле откачали – после инфаркта-то был тесть… Потом, значит, еще вот что…

Оля говорит:

– Бери пиво и иди отсюда! Надоело про твои мерзости слушать. Коля, включи погромче: хоть на приличного человека посмотреть-послушать!

 

Двенадцать

Зашла я как-то по дороге домой в продуктовый, который держат ребята-кавказцы. Семейный бизнес: работают муж с женой и даже их дети.

Мужу все подчиняются беспрекословно: но мужик, в принципе, славный. Большой такой, веселый обычно.

Но в тот день был он какой-то странный.

Смурной.

Я купила у него на пробу одно пирожное.

Он взвесил и говорит:

– Двэнадцать!

Я попробовала и еще одно попросила.

Он опять:

– Двэнадцать.

(Хотя они разные – второе явно больше.)

Я говорю:

– Вы себя не обманули?

Он (опять):

– Двэнадцать!

Я тогда виноград попросила.

Он опять – взвесил и говорит:

– Двэнадцать!

Смотрю, его жена, Зарина, чуть не плачет:

– Иса! Килограмм винограда стоит 150 рэ! Какие там двенадцать?!

Он говорит:

– Молчи, жэнщина! Я сказал – двэнадцать!

Зарина мне шепчет: уже два часа всем все по двенадцать рублей продает. Алкашам водку продал за двенадцать… А завтра кассы недосчитается и будет меня ругать. Пьяный сам сидит и кричит – двенадцать, двенадцать…

Тут Иса уронил голову на прилавок, и я быстро Зарине отдала 150 рублей.

Иса, как почувствовал, проснулся и как закричит:

– Двэнадцать, я сказал! Я – мужчина и хочу так!

И опять упал на прилавок.

Потом слегка поднял голову и говорит мне:

– Завтра приходи, все по тринадцать будет!

Зарина перекрестилась (они, кажется, христиане – осетины).

И говорит:

– Все! Магазин закрыт. До двенадцати! (у них круглосуточный).

И стала толкать алкашей, которые уже приготовились поживиться почти дармовой водкой, к выходу.

 

Неработающий N

Подсаживала я в наших Химках бабушку в троллейбус. Сама тоже занесла было ногу, как троллейбус тронулся.

Мы с бабушкой повисли, патетично выражаясь, между жизнью и смертью.

Бабушке было лет 90.

Я крикнула не своим голосом:

– Эй! Тут у вас! Почти под колесами! Ау!

Троллейбус остановился, бабушка неожиданно ловко, как завзятый акробат, взлетела птицей в него и еще более лихо закричала на кондукторшу:

– Твою мать!

Кондукторша-киргизка скромно потупилась:

– Извините.

– Да ничего (оптимистично сказала я). Бывает. Правда, мы с бабушкой могли стать героинями криминальной хроники где-нибудь в МК.

– А что такое МК? (наивно спросила кондукторша).

– «Московский комсомолец», газета такая. После сообщения, что «неработающий N съел своего сожителя» (я там и вправду это вычитала), было бы еще одно: женщина из подмосковных Химок, героически спасая бабушку от вездесущих колес… ну и так далее.

Однако кондукторшу больше заинтересовал неработающий N.

– А что, он правда съел своего сожителя? – спросила она с расширившимися от ужаса глазами.

90-летняя бабушка вдруг сказала:

– Видно, сожитель сволочь был. Вот его и съели. У меня муж-покойник тоже был никому не дай бог.

– Но вы же его не съели? (осведомилась кондукторша).

Бабушка, ко всеобщему удивлению, не обиделась и сказала:

– А чего его есть-то? Проспиртованный был весь насквозь.

Тут мужик в вязаной шапке произнес мрачно:

– Ну и разговорчики тут у вас – кто кого съел. Если неработающий, пусть идет работает.

– Ну да (сказала я). А он, вместо того чтобы в Хедхантер или «Работа точка ру» написать, взял и съел своего сожителя.

– Это легче всего (мрачно сказал мужчина в вязаной шапке без тени улыбки).

– Не скажите! – вдруг сказала 90-летняя бабушка. – Убить-то легко, особенно если пьет не просыхая и дерется, а вот съесть – это надо иметь сноровку.

Кондукторше, похоже, стало плохо.

Сделав вид, что она не расслышала последней фразы, она начала деловито обходить новых пассажиров.

Мужчина в вязаной шапке что-то пробормотал и уставился в окно.

В троллейбусе повисла уважительная тишина.

 

Великий и могучий

Бродила я летом по своим Химкам, устала и села в летнем кафе выпить чаю.

За соседним столиком сидели кавказцы и химкинские наши девочки, блондинки (все симпатичные – и девочки и мужчины).

Одна из них сказала (кокетливо вертя в руках соломинку для коктейля):

– Стою я такая…

Парень говорит:

– Какая?

– Ну, такая…

– Какая – такая?

Девочка уже раздражаться начала:

– Ну, такая!

Второй парень говорит:

– Красывая?

Девочка говорит:

– Да нет же! Просто – такая!

Первый парень говорит:

– У меня по русскому всегда была пятэрка! После слова «такая» нужно прилагатэльное! Какая – такая?

Девочка говорит раздраженно:

– Какая, какая! Никакая!

Вторая девочка говорит:

– Пьяная, что ли?

– Да нет же!!! (почти кричит первая девочка!) Вы что, идиоты все?

Второй парень говорит задумчиво:

– Мужчына не может быть идэотом. А жэнщэна – пьяным.

Первый говорит:

– ПьянОй!

Второй радостно отчеканивает вслед за первым:

– ПьянОй!

– Не может! (крикнул второй).

– Не могут! (сказал первый).

Все засмеялись.

Тут подошел мрачный официант и говорит:

– Еще как может, мать твою…

 

Одноклассники. ру

Встретила во дворе слесаря Володю – чудесный он парень. Сели на скамеечку – поболтать. Володя вдруг мне говорит:

– А ты вроде плотно сидишь в соцсетях?

Я говорю:

– Еще как! Как наркоман, зависимость даже у меня появилась.

Володя говорит:

– А у меня тут страшная история была из-за этих дурацких соцсетей… Вспомнил я свою первую любовь, романтическая была девушка, Таня. Милая такая, тоненькая, все под гитару песни пела. Походы, палатки, Таня… Эх!

Володя понурился, сидит печальный.

– И что?

– А ниче, за каким-то хреном черт меня дернул, нашел я ее на «Одноклассниках» и назначил ей свиданку. Она в Подмосковье живет, так я и решил с ней встретиться прямо на ее станции. Пришел, сижу. Рядом сидят две бабки, одна страшнее другой. Жду Таню. А ее все нет и нет. Вдруг та бабка, что чуть помоложе (Володе самому 48 лет), но все равно лет эдак на 60 с гаком тянет, разворачивается ко мне и говорит:

– Ты, что ль?

Я испугался, но говорю, что, мол, я, – Володя из десятого «Б».

Она вскочила, замахала руками, стала чуть ли не голосить, как кликуша, вопить прямо: «Как же я сразу-то не доперла! Чаво я тут сижу, как дура!» И разговор такой (говорит Володя) самый что ни на есть простецкий, грубый, пролетарский (сам Володя и на выставки ходит, и книги читает, и разговаривает культурно, и вообще).

Дальше Таня говорит:

– У тебя как здоровье? Давление там или че? Зашился или как?

У Володи глаза на лоб.

– Вот тебе адрес (говорит, тараторя, эта Таня), доктор отличный, он у нас всех зашил… всю, считай, область.

Володя робко попытался возразить:

– Я вообще-то не пью.

– Ага! (заорала Таня). Все так говорят, пока белочка их не скрутит! Мой вот до того допился, что у него крокодилы в костюмах в трамваях ездили! Ну, я его быстро к дохтуру, хоть он, собака, вырывался и сопротивлялся…

(Ну и так далее.)

– Ну и как? (говорит Володя, чтобы что-то сказать). Больше крокодилов в костюмах не видит?

– Иногда (говорит Таня). Но нечасто. Зато теперь с топором наладился за нами бегать.

Тут, рассказывает Володя, электричка подошла, и он, извинившись, стал прощаться.

А Таня стояла на перроне и кричала:

– Куда ты спешишь? Я вот хотела со своим познакомить, бутылочку припасла! Малёк можно, чтобы не до крокодилов…

– Вот ты мне скажи (говорит Володя), какого я полез в эти «Одноклассники», а?

 

Собака такая

Ехала в маршрутке по Химкам своим.

А там девушка по телефону беседовала, и довольно громко.

Говорила она так:

– Ну да, ну да, ну да, ну да… А ты в комнату не пускай его… Я сейчас приеду, запущу его в комнату. Забаррикадируйся и не пускай… Я ему еды оставила. Пусть пока в подвале посидит. Воет? Ну, пусть повоет, ничего страшного… Щас приеду, врежу ему как следует, перестанет выть, собака такая…

Все уже начали посматривать неодобрительно на девушку, и тут она вдруг говорит:

– Ну черт с ним, дай ему трубку.

И все успокоились, отвернулись от нее: раз муж, черт с ним, собаку жальче.

 

Инфарктштрассе

Пошла я намедни в химкинскую поликлинику: бок болит.

Юная леди, делая мне УЗИ, говорит:

– Конечно, панкреатит есть, но в вашем возрасте еще и не такое бывает.

– Ну да (говорю, охая и переворачиваясь с боку на бок, чтобы весь ливер просветить мой). Еще и старческое слабоумие…

Девушка охает и говорит:

– Чувствуете приближение?

– Чувствую, девушка, ох, чувствую… Вчера вот с одним немцем познакомилась…

– ?!

– Альцхаймер фамилия: интересный мужик, но сначала представился другим именем, через пять минут – этим, потом опять – другим… Потом вдруг говорит: а вы живете не на Инфарктштрассе? А я ему: нет, я на Склерозен-стрит, которая раньше была Гитлерштрассе…

Девушка, слегка шокированная, говорит осторожно:

– А вы свое имя помните? Назовите по буквам.

– По каким буквам?

– Ну, по буквам!

– У меня (говорю) со спеллингом плохо. Но могу: Дарья, Иван, Леван, Якоб, Ростислав…

Девушка говорит:

– Достаточно. Я вам направление дам в психдиспансер: там вам надо ОМРТ головы сделать.

– Какой головы? Чьей головы? Своей или чужой?

Ну, и так далее.

Потом, я слышала, она на рецепции говорила (я в туалете, извините, была, и там все слышно, двери-то хлипкие):

– На вид ничего вроде, моложавая такая и вежливая, но такое мелет!

На что ей медсестра сказала:

– Это еще что! Вчера одна пришла с ворохом своих стихов – вот это было страшно…

 

Пароль-отзыв

Пошла я в наш химкинский Сбербанк, стою, жду своей очереди.

Впереди – старый-престарый дедушка.

Говорит, что хочет получать денежку на карточку, ходить ему каждый раз в банк трудно.

Ну, ему девушка в окошке (а я неподалеку стояла) говорит: пишите типа заявление. Он написал. Она говорит:

– Ну а какое-нибудь слово секретное, чтоб, если карточку потеряете, восстановить ее. Пароль?

Старик говорит, не задумываясь:

– Пароль – Паулюс!

 

Аки посуху

Колян мне как-то вот что рассказал.

Попал он как-то в нашу химкинскую больницу с небольшим обморожением.

А там все такие же, обмороженные, лежат.

У одного вообще пальцы отняли.

Между прочим, у довольно, как сказал Колян, интеллигентного, не алкаша.

Ему жена, плача, принесла ноутбук, а приятели – фильмы.

Он начал смотреть, а там «Техасская резня бензопилой», так ему дурно стало.

Взял другой фильм – «Дети Арбата», вроде пока никому ниче не отрезают, смотрит. Потом заснул случайно. А проснулся – уже героя тащат в НКВД под микитки.

Парень встрепенулся и говорит Коляну:

– За что его взяли?

А Колян мрачно:

– За что, за что? За жопу, ясный перец!

Там вообще весело было, рассказывал Колян.

Однажды жена этого, которому пальцы отняли, принесла им аж литр водки. Ну, они втроем ее и ухайдакали. С третьим, который был без ступней: ампутировали ему ступни, пьяным заснул на морозе.

Так вот, как Колян говорит, он выпил почти пол-литра, встал и пошел. Без ступней.

– Так его выперли за это (рассказывает Колян). Даже факт чуда не зафиксировали. За нарушение больничного режима поперли, как собаку, не долечив. Сказали, тут без ступней нельзя ходить. Не положено. Только со ступнями.

Который интеллигент, без рук который, им сказал, что они и Иисуса за то, что тот по воде аки посуху ходил, выперли бы.

Главврач ничуть не смутился и говорит:

– Его бы в первую очередь! Нам тут смутьяны не нужны!

 

Всюду жизнь

Прогуливались мы как-то с подругой по Химкам.

Вдруг видим: какая-то баба, страшно ругаясь, топором вырубает кустарники.

Ну а мне ж до всего есть дело.

Я ей говорю:

– Вы зачем рубите кустарники?

А баба говорит:

– Чтоб не трахались!

– Кто чтоб не трахался? Ежи?

– Если бы! (сказала баба). Молодежь!

– Молодежь ежей? (спросила я).

– Молодежь людей (сказала баба мрачно, не поняв шутки). Видите (она показала рукой вверх) – мой балкон?

– Ну…

– Так вот, я там все время стою и наблюдаю, как тут трахаются!

– А вы не наблюдайте!

– Как это?

– Да так: телик лучше посмотрите!

(Пока мы так говорили, подруга чуть со смеху не подохла.)

Баба говорит:

– Так в телике тоже все трахаются!

– А вы смотрите «Энимал плэнет»!

– А там – то же самое!

– Вот видите (говорю я). Всюду – жизнь. Если вы все кустарники вырубите, население России существенно снизится…

Баба задумалась.

Опустила топор.

– Думаете? (спросила она меня озадаченно).

– Ага (сказала я). Пусть их. Всюду (повторила я) – жизнь!

– Ну да (сказала баба). Так и на «Энимал плэнет» говорят: единственно кто, так это панды не хотят почему-то трахаться. А все остальные – пожалста. Смотреть противно…

 

Калигула

У нас тут в Химках открылся интим-магазин «Калигула».

Директор – кавказец, с юмором мужик.

Какая-то бабушка полуслепая (он всегда на крыльце стоит) к нему обратилась, перепутав, куда ей надо:

– Яйца-то есть, милок?

Кавказец говорит:

– И не только! Всэ есть! Всэ – на мэсте! Даже искусственный члэн есть, бабуля! Все для услады твоей!

Бабушка говорит наставительно:

– Член не для услады, а для порядку. Детей делать.

– И всё? (говорит кавказец).

– И всё! (решительно говорит бабушка). Не груши же им околачивать!

 

Поэма о говне

Посетила я тут химкинского гастроэнтеролога.

Зашла, сижу.

Вдруг дверь приоткрывается – пожилая женщина с Кавказа, которая была до меня, говорит:

– У вас тут написано – стул оформленный.

Врач говорит:

– И что?

Женщина говорит смущенно:

– Что это означает?

Я говорю:

– Ну, вы стул раскрасьте, спинку стула, к примеру, и будет очень способствовать излечению.

Женщина открыла рот, врач улыбнулась и говорит:

– Стул – это… это… ну, при дефекации..

– При чем? (не поняла тетушка).

Врач говорит:

– У вас запоры бывают?

– Раньше не запирала ничего (говорит тетушка). А сейчас воров столько…

Врач говорит:

– Идите сюда (тетушке).

И на ухо ей что-то прошептала.

Та покраснела как рак и говорит:

– Стул, запоры, мебель, замки…

Я говорю:

– Великий и могучий, все перепутано.

Тетушка улыбнулась и говорит:

– А у вас стул оформленный?

– У меня – венский (говорю).

– Эт как? (говорит тетушка).

– Форма (говорю) красивая. Лаконичная и в то же время изящная. Без этих дурацких завитушек.

Тетушка покраснела:

– Разве (говорит) такое бывает красивым?

– Художники некоторые в банки закатывают и продают (говорю).

Врач говорит:

– Не может быть!

– Но это на Западе (поспешно заверила я). На растленном.

– А! (хором произнесли тетушка и врач). Тогда понятно!

 

День ВДВ

Один из самых страшных дней в России – День ВДВ. Многие даже опасаются выходить на улицы.

Ну, я в этот праздник тоже не выходила.

Так что день прошел в домашних хлопотах: с мамой и котом. Наконец наступила ночь: День ВДВ наконец закончился.

И вот тут-то, ночью, в моем дворе вдруг раздался страшный крик.

Как будто три вэдэвэшника, не меньше, хомяка насилуют. Или идет озвучка «Парка Юрского периода».

Я из окна высунулась и тоже как заору:

– Эй, вы! Милиция уже едет!

А они мне орут:

– Мы ВДВ догуливаем!

– А че орете как резаные?

А они мне:

– А мы и есть резаные – малёк увлеклись (кричат).

– Щас в отделение все поедете! (ору).

А они мне:

– Тетка, спускайся, у нас еще водка есть!

Я ору:

– А у меня гранатомет есть! Спускаюсь!

Ну, они и разбежались все.

Мужик внизу курил, из окна высунувшись, голову поднял и говорит:

– А че, у тебя правда гранатомет есть?

Я говорю:

– И противотанковая ракета заодно.

Мужик говорит спокойно:

– Ну и шмальнула бы по ним. Затрахали конкретно своим ВДВ.