Кашляющие гении

Позвонила по скайпу своей подруге Арман Башировой.

А она на работе – в Вашингтоне работает, генетиком.

Там, позади, на фоне, какой-то тип начал шнырять.

– Че он шныряет? (говорю).

– Да злится чета.

– Вредный?

– Ага. Англичанин. Страшно вредный. Но гений.

– Тогда пусть шныряет, раз гений. Был бы не гений, надо бы его послать куда подальше – шныряет и подсматривает…

– Ха! Дильк, гений вышел! Можно болтать громко!

Через пять минут раздался надсадный кашель.

– Вернулся англичанин? Кашляет?

– Нет, это француз.

– Тоже вредный?

– Ага.

– Тоже гений?

– Ага.

– Тогда пусть кашляет. А ты ему анекдот расскажи: сидят типа казах, англичанин и француз…

– И кашляют?

Тут француз просто зашелся в кашле: стало ничего не слышно.

Только он прокашлялся как следует, по лаборатории опять стал кто-то шнырять.

– А это кто?

– Китаец.

– Тоже гений? А че не кашляет?

– Не, это завхоз: его все боятся. Слышишь, этот даже со страху перестал кашлять.

 

Вежливый сосед

Сосед Леши и Арман, моих друзей из Вашингтона, которые живут в таунхаусе, все время ранним утром сажает цветы.

Сосед богатый и красивый, врач.

А я в жутком виде, в халате и нечесаная, утром курю на крылечке.

Сосед приветливо здоровается: думает, наверно, что я уборщица из Мексики.

И тут он видит, как друзья меня провожают с чемоданами (уборщица поехала к другим убирать, думает он, наверно).

Арман ему гордо говорит, что я стендапер (мама думает, что это означает старпёр, и удивляется, что в Америке любят старпёров типа меня).

– Really? (говорит красивый богатый врач).

– У нее уже три книжки вышли (гордо говорит Арман).

– А про что вы пишете? (спрашивает сосед).

– Про уборщиц (говорю я), которые утром курят на крыльце в халате.

И тут у него вырывается:

– Автобиографическое?

Он тут же краснеет, откашливается, жмет мне руку и желает творческих успехов.

 

Американский Колян

Встретила в Роквилле (окрестностях Вашингтона) американского Коляна – только чернокожего.

Он шел с какой-то тележкой, в рабочей спецовке и улыбнулся мне широко и радостно.

Что-то быстро залопотал.

Я ему сказала, что плохо улавливаю быструю американскую речь.

Он сказал:

– Эт ничего… Давай (сказал он) покурим (я шла и курила, и ему захотелось покурить, видно).

Мы покурили.

Он все улыбался.

Потом говорит мне заговорщически (и артикулированно, четко, как я просила):

– Вот малость с утра выпил…

– Ну и молодец (сказала я). Файн! (сказала я).

– Это нехорошо (сказал он задумчиво).

– Это прекрасно (сказала я).

– Это хорошо, что тебе нравится, что я выпил (сказал он). Откуда ты?

– Из Москвы (сказала я). Там все с утра малость выпивают и всем хорошо!

– Вау! (крикнул он). Вот туда бы мне!

– Ну… (сказала я, изобразив сомнение). Там нас не любят.

Он не понял.

– Нас – кого? (спросил он простодушно).

Мне стало жаль его разочаровывать.

– Курильщиков (сказала я лицемерно).

Он удивился.

– Эт как? Пьют, а курильщиков не любят?

– Ага (сказала я).

Он опять улыбнулся обезоруживающе (он был пожилой, пьяненький, очень добрый и простодушный, как ребенок).

– Ну, тогда (сказал он, смеясь) здесь покурим. Здесь тоже этого не любят. Но ничего…

Попрощался и пошел.

Я ему еще отсыпала сигарет, там они страшно дорогие.

Настроение стало почему-то благостным.

От него шло какое-то умиление и простодушие.

Я пошла дальше – мимо красивых домов.

На улице было тихо и ни души.

 

Стендапер

Сынок Арман и Леши, Дамирка, хочет стать стендапером.

Но американским.

Послушав меня и ни разу не улыбнувшись (он родился в Америке, уже есть языковой барьер), Дамирка говорит задумчиво:

– Русский стендапер сильно отличается от американского?

– Конечно, отличается (говорю я). Русский стендапер, как правило, неопрятный старик или шумная бабка, а американский – гламурный юноша или элегантный артист.

– Что такое шумная бабка?

– Ну типа меня.

– А неопрятный старик?

– Типа Задорнова.

– Не знаю такого (говорит ребенок).

– И слава богу.

– Я могу у него чему-то поучиться?

– Ни в коем случае.

– Вы все время говорите загадками (заключает ребенок).

 

Рубрика СОВЕТЫ (последняя)

Никогда не делайте сегодня того, что можно сделать завтра, а завтра – того, что можно сделать послезавтра, а послезавтра того, что можно сделать послепослезавтра. То есть вообще никогда ничего не делайте. Само сделается.