Рамсы попутал

Шофер-таджик включил радио.

Песня была такая:

Катерина, Катерина, я люблю тебя до клина (?!).

– Боже, какая фигня (сказала я).

Шофер говорит:

– Это я вам хотел угождать, сам-то я иранские слушаю.

– Молодец (песни оказались очень красивые).

– Я и все языки знаю (сказал приободренный шофер). Русский, узбекский, таджикский. Русский я знаю хорошо, потому что все время фильмы смотрю: я люблю русские фильмы. У русских серьезные фильмы.

(Я думаю: неужели Тарковского? Или, может, Панфилова, Германа?)

– Какие, например? (спрашиваю).

– Про мафию. По НТВ. Серьезные там мужчины. Можно хорошо русский выучить, когда много их смотришь.

– Там (говорю) тексты, конечно, ослепительные: один другому угрожает, что типа, если чо, будешь у меня срать кирпичами. Или про эти рамсы, которые там все путают.

Шофер засмеялся.

– Да, там настоящие мужчины. Грубые. Как у нас в таксопарке. Я сначала не понимал, что они говорят, а теперь сам так могу. Я недавно так и сказал одному: «Ты че, рамсы попутал?» Вот он обалдел.

– У Пушкина никаких рамсов нету (сказала я).

– Так потому шофера его и не читают (заключил он).

Что правда, то правда.

 

Лучшая роль

Собралась как-то в театр и до метро ехала на такси – боялась опоздать.

Таксист спросил, куда я так спешу.

– В театр (сказала я).

Таксист-киргиз сказал:

– Вы там работаете? Уборщицей?

– Вахтером (сказала я). Ночная смена.

Таксист говорит:

– В первый раз вижу вахтера, который на такси ездит.

– А я – заслуженный вахтер Российской Федерации.

– Эт как?

– А вот так. После 30 лет работы вахтером иногда выпускают даже на сцену.

– И кого вы там играете? (спросил он наивно).

– Тумбочку (сказала я). Там иногда в спектакле есть такая тумбочка, которая вдруг встает и уходит – так задумано. И если артист, который ее уже 30 лет играет, в запой уйдет, то я его заменяю.

Таксист говорит:

– В Москве такие люди интересные. Вы вот тумбочку играете, а вчера я возил одного дядьку, который жаловался, что ему подсунули больную проститутку – она все время кашляла.

 

Лечебная гимнастика

Как-то поздно ехала из театра: маршруток уже не было.

Начала звонить в такси. Одновременно ко мне подошел таксист восточной наружности, типа кавказец.

Кавказец сказал:

– У мине такси бери. Всэго трыста. А то приедет какой-нить чучмек и завезет тебя хер знает куда.

Я сказала:

– А херзнаеткуда – это куда?

– А хер его знает! (сказал таксист).

Тут подъехало мое такси, и ко мне подошла миловидная девушка, предложив скинуться: у нас дома рядом.

Девушка оказалась разговорчивой.

– Я с танцев еду (сказала она). Силовая обучающая дискотека с шести до двенадцати. Ночи.

Таксист сказал:

– А вы тоже – с танцев?

– Я – с лечебной физкультуры (сказала я). Для пожилых.

Девушка засмеялась и говорит:

– Так у нас и семидесятилетние танцуют. Ну, или шестидесятилетние. Правда, в прошлый раз один такой меня уронил. Теперь вот, может, тоже на лечебную физкультуру отправят.

– Это он специально (сказала я). Казачок-то засланный.

– Да что вы? (наивно удивилась девушка).

– Точно (сказала я). Это он клиентуру набирает на лечебную.

Таксист повернулся ко мне:

– Так вас тоже, что ли, уронили?

– Меня еще в детстве (сказала я). С тех пор я все время падаю и соображаю туго.

Таксист посмотрел на меня с жалостью. Потом, помявшись, говорит:

– Ну, вы же дожили до солидных лет?

– С трудом (сказала я). Таблицу умножения, правда, выучила.

Тут девушка вдруг говорит:

– А я вот как раз таблицу не могу осилить. Но зато у меня верчение хорошее. Все хвалят.

Таксист сказал, обернувшись:

– Черчение?

– Не, черчение было плохое. Верчение.

– Это что такое? (спросил нерусский таксист).

– Это когда вертятся (сказала девушка). Вокруг своей оси.

– Осы? Своей? (переспросил таксист).

– А вокруг чьей же? (сказала я). Вокруг чужой опасно. Своя не ужалит.

Девушка засмеялась.

Было заметно, что они с таксистом думают, что мои реплики – результат сильного падения в детстве, этажа так с третьего примерно. Или с пятого. Правда, оба они были добродушны: относились ко мне с жалостью.

Мне хотелось еще потроллить, но тут-то мы и приехали.

Девушка даже помогла мне выйти из такси и лучезарно – так, как с идиотами обычно разговаривают, чтобы поддержать их, – улыбнулась на прощание.

 

Мои френды

Ехала как-то на такси с одним клиническим.

Проезжаем по центру города, мимо арок, богато украшенных цветуечками.

Он говорит:

– Какой Собянин молодец! Обустраивает город!

– Оформлянс (говорю) по типу свадьбы Барби с Кеном.

– А кто это?

– Мои френды (говорю). Недавно развелись.

– Они и придумали это оформление?

– Ага. У них вкус такой.

– Мне нравится (говорит). А вам, если не нравится, зачем вы здесь живете?

– Сама удивляюсь (говорю).

– Какие все эти клиенты недовольные! То им не так, это не так. А мне все нравится! И вы этим своим друзьям привет передавайте, молодцы они!

– Барби и Кену?

– Ну да.

– Так это куклы.

– Ну и что? Куклы (говорит) тоже люди.

Вот такого диалога у меня еще не было.

Даже я, известный тролль, растерялась.

 

Слитно или раздельно

Вчера в метро была опять сцена античного накалу.

Прикладываю билетик – а табло не высвечивается.

Спрашиваю дежурную, такую типичную советскую тетку – в чем, мол, дело?

А тетка как заорет:

– Вы читать умеете?

Это сакраментальный вопрос мне задают в России иногда по несколько раз в день: менты, какие-то ботоксные девицы, продавщицы, бабки на скамейках и так далее.

Очевидно, у меня вид человека, который читать не умеет, эдакого йети.

Ну, я и говорю этой тетке:

– Училась и бросила. Не тяну.

– Оно и видно! (орет тетка).

– Вот почему меня не взяли на работу в метро (говорю опечаленно). А взяли вас: как человека, который и читает, и говорит хорошо – внятно, громко, вежливо.

Тетка багровеет, начинает понимать, что нарвалась, и орет:

– Проходи, не мешай пассажиропотоку!

– Как это пишется – пассажиропоток? Слитно, раздельно? Два С или одно?

Тетка внезапно сникает и чешет репу.

И говорит своему напарнику, мужчине, который посмеивается:

– Миш, как ты думаешь?

– Наверно, слитно (говорит мирно Миша). Если б раздельно, то было бы – пассажирский поток.

– Огромное вам спасибо! (говорю). Профессора-филологи долгие года бились, не могли разрешить эту проблему, одну из самых животрепещущих.

Тетка тихо говорит себе под нос:

– Блять…

– Как пишется? (спрашиваю). Д или Т на конце?

– Т, конечно (миролюбиво говорит этот Миша).

– А вот и нет! (говорю). Д – когда о человеке, Т – вводное слово.

– Ишь! (говорит тетка). Грамотная!

Я скромно потупилась:

– Великий и могучий (говорю).

Тетка даже улыбнулась, довольная.

– А вы как думали! (сказала она мне с непонятным торжеством).

 

Покрестился

Однажды я рассказала шоферу такси анекдот, как еврей приходит к ребе и жалится ему, что сын покрестился, а ребе на следующий день, посоветовавшись с богом, говорит этому еврею, что у бога те же проблемы.

Шофер говорит:

– А что, у бога тоже сын покрестился?

– Ну типа тово.

– А потом че было?

– Да ниче хорошего.

– А в чем соль-то?

– Сама не знаю.

– А зачем рассказали?

– А чтобы разговор поддержать.

– А!

 

Хаким ты был

Ехала в маршрутке.

Ночью. В последней.

Шофер сказал:

– Я – последний.

Я сказала:

– И последние станут первыми.

Шофер возразил:

– Не, завтра не моя смена. Первым пойдет Хаким.

Я сказала:

– Хаким ты был, таким остался.

Шофер вдруг говорит:

– А почему вы стихами разговариваете?

– Привычка (говорю).

Шофер говорит:

– Надо вас с Хакимом познакомить. Он Омара Хайяма любит.

 

Немножко билят

Сексуальная тема, ха.

Один шофер, молодой красивый кавказец, одно время меня возил дешево по знакомству и все время сетовал:

– Жена у меня неопытная…

– Приобретет (коротко говорила я).

– Тогда будет билят (вздыхал он).

– Тогда не приобретет (говорила я).

– А мне тогда что делать?

– Вы выбирайте (сказала я наставительно). Пусть она будет с вами только билят, а так – не билят.

– Билят она и есть билят (говорил шофер грустно). Была у меня одна билят – сама меня целовала. Ужас. Билят она и есть билят…

– Билят – плохо (говорила я устало). Не билят – скучно.

Шофер радостно говорил:

– Вот в том-то и дело!

Потом я его встретила – они с женой киоск открыли какой-то рядом с нами. И он мне шепнул:

– Спасибо вам! Я вашего совета послушался: она немного (он запнулся) билят теперь, но строго со мной! Билят немножко, только ночью, а потом совсем не билят – скромная женщина.

Скромная женщина, по-моему, догадывалась, о чем речь, и улыбалась эдак таинственно-порочно.

Вот какой я врач-сексолог!

Оцените.

 

Наше дело стариковское

Вызвала я как-то такси. Приехала огромная машина, а в ней оказался крошечный мальчик, на вид лет 14, киргиз (ему оказалось 19). Что такси, не видно, без шашечек.

Держится солидно: видно, что переживает из-за своего детского облика. По-русски почти не говорит и почти совсем ничего не понимает.

Ну, едем.

И вот тут нас останавливает мент.

Мент делает под козырек и говорит мне:

– Женщина, вы почему доверяете своему сыну вести машину? Он же несовершеннолетний!

– Это внук (говорю я).

Мент поднимает брови.

Таксист ничего не понимает и улыбается.

– Причем глухонемой (говорю я). Товарищ офицер, пусть внук покатается! Одна радость: вот я ему машину купила, а сама выйти даже не могу из нее – инвалид я. Наше дело стариковское, а ребенка порадовать надо.

Мент обалдевает и говорит мне комплимент:

– Для внука вы слишком хорошо выглядите.

– Спасибо (говорю). Я сына родила в 14, а он внука – в 17. Восток, сами понимаете.

Мент говорит:

– И далеко вы направляетесь? Опасно ведь? Он же еще и не слышит ничего.

– До метро. Потом там на стоянке машину оставим, вы не беспокойтесь.

Киргиз так и молчал (правда, я ему подмигнула, и он понял) и улыбался.

Мент отошел в полном обалдении.

 

Принцесса на горошине

Ехала в маршрутке.

Рядом со мной сидела унылая, но, правда, довольно интеллигентного вида женщина.

А сзади какие-то молодые люди.

Унылая женщина сказала:

– Вот че они пихаются, а? (Длинноногие юноши усаживались сзади нас и уперлись нам в зад своими коленями.) Хуже этого ничего нет…

– Почему нет? (сказала я). Горошина под матрасом еще страшнее. Или сломанный ноготь, к примеру. Или – вот это вапще кошмар какой-то – прошлогодняя коллекция…

– Коллекция чего?

– Ланвина (сказала я, едучи в маршрутке в старом пальто и из тюрьмы, куда хожу как правозащитник).

Унылая женщина (еще хуже одетая, чем я, и в ужасной оправе) приободрилась, почувствовала себя Боженой Рынской.

И вдруг говорит (увлеченно так):

– А что еще ужасно?

– Увольнять прислугу (сказала я, цитируя журнал «Татлер» – они там в прошлом году советовали, как это делать).

– А еще? (она уже сияла).

– Ехать в маршрутке в Химки (внезапно сказала я, опустив ее на землю).

Унылая женщина надулась, стала снова унылой и уткнулась в свой телефон – довольно приличный, насколько я понимаю.

Тут зазвонил мой, старый, я извлекла его из кармана, и она с торжеством посмотрела на меня и на мой бабушкофон.