Мори потратил несколько дней, чтобы отыскать местопребывание шурина Хары. У телефонного оператора в «Ниппон инфосистемс» не было его номера, а отдел кадров отказался отвечать на вопросы. Госпожа Хара дала его домашний адрес в Йокогаме, но, по словам местных жителей, его там не видели уже больше года.

Мори слышал от госпожи Хара, что жена шурина всецело поглощена светской жизнью, и решил попробовать с этой стороны.

Семья Ёсимуры жила в Йокогаме в шикарном новом многоквартирном доме с фасадом, облицованным под кирпич, и коллекцией европейских автомобилей на стояночной площадке. Смотритель, сердитого вида, в форменной одежде, впустил Мори, лишь когда тот объяснил, что приехал из Токио передать летний гостинец. Для большей убедительности Мори выставил картонную коробку с картинкой, изображавшей мускусную дыню. Он вложил в коробку свеклу.

Коробку он поставил на подоконник на седьмом этаже и позвонил в квартиру номер 1103. Женщине, открывшей дверь, было лет сорок. Она была высокого роста, в бриллиантовых серьгах и с часами «Картье» на руке.

— Да, здесь живет семья Ёсимуры. Чем могу помочь? — спросила она.

— Спасибо, что уделяете мне свое драгоценное время, — проговорил Мори, глупо улыбаясь. — Я из общества ветеранов яхт-клуба Токийского университета. У меня послание для вашего мужа.

Волшебные слова «Токийский университет» немедленно открыли перед ним двери гостиной.

Квартира была обширная, но загроможденная мебелью и безделушками. На полу лежал персидский ковер, а на серванте европейского стиля, украшенном витиеватой резьбой, стояла китайская ваза. На стене красовались абстрактные картины. Терьер, чуть больше крысы, лаял фальцетом с кожаного дивана.

— Муж не рассказывал, что был членом яхт-клуба, — сказала госпожа Ёсимура.

— Да, не был, — осторожно сказал Мори, — но его знали наши яхтсмены. Он был общительным.

— Да, естественно.

— Мы хотели бы связаться с ним. Яхтсмены жаждут видеть его на очередной встрече ветеранов.

— Интересно. Я люблю яхты.

Нос женщины был довольно острым и казался приклеенным на круглом, как сковородка, лице. Особенно странно он выглядел, когда она поворачивалась в профиль: словно пластилиновый. Женщина явно не обладала большим умом и была кичлива.

— …В Средиземном море поплавать, например. Спокойная синяя вода и белая яхта — красота!

— Слишком спокойное море не годится, — заметил с улыбкой Мори. — Яхте нужен, знаете ли, какой-нибудь ветерок.

Она взглянула так, будто только что увидела его.

— Конечно, — резко сказала она. — Итак, что же вы хотите знать?

— Просто связаться с вашим мужем, хотя бы по телефону.

— Мой муж в разъездах. Он занят важным проектом. Послания для него надо оставлять в главном офисе.

Она говорила как по заученному.

— Когда он вернется?

— Не раньше, чем через несколько месяцев, вероятно. Это — специальный проект, поручение президента компании Иванаги-сан. Если оставите визитную карточку…

— Не беспокойтесь, — поспешно сказал Мори, — я загляну в главный офис.

Мори понял, что больше она ничего не скажет. Следовало уйти, прежде чем последуют ее расспросы.

На улице Мори обошел дом вокруг и оценил вероятность проникнуть к Ёсимура без приглашения. Их квартира находилась на верхнем этаже. Был и балкон. Если взобраться на крышу, нетрудно будет спуститься…

— Паразит! Грязный вонючий паразит!

— Мы убьем тебя, паразит!

— Засунем в канализацию!

Из-за угла выскочили четверо мальчишек. Первый, лет тринадцати, споткнулся, а остальные набросились на него, нанося удары по ногам и волоча его к мусорным ящикам.

— Попался, Ёсимура!

— Где наши деньги, гад?

Преследователям было лет по семнадцать. На них были длинные куртки, сильно расклешенные брюки. Один покрасил свои брови ржаво-красной краской, у другого волосы были смазаны каким-то жиром и собраны лодочкой, третий, с короткой спортивной стрижкой ежиком, выглядел дзюдоистом — детина на голову выше Мори, плечистый. Его бедра напоминали стволы деревьев. Он схватил бледного подростка, одетого в школьную форму, и стал запихивать головой в мусорный ящик.

— Мама, — завыл мальчик. — Помогите!

Мори подошел к верзиле.

— Отпусти его, — тихо сказал он.

— Отвали, — ответил рыжебровый.

Мори взял его локоть и завел мизинец в сторону. Рыжебровый скрючился. Не успел Мори его отпустить, как Ежик вцепился в ворот его рубашки, норовя поднять вверх. Он был необычайно силен. Мори выждал момент, затем обхватил рукой его шею и боднул сильно в нос. Послышался хруст переломанного хряща, и Ежик отпрянул. На середине его физиономии будто помидор раздавили. Парень с жирными волосами попробовал прихватить Мори сбоку, но Мори сунул руку ему в промежность, сдавил и скрутил гениталии. Тот взвыл и получил вдобавок удар локтем в солнечное сплетение.

Рыжебровый теперь держался на расстоянии, а Ежик все еще рвался в бой. Под его курткой была школьная форма, теперь испачканная кровью, но он как будто не обращал внимания и целился кулаком. Мори изловил его кисть и, используя инерцию его тела, направил парня лицом в стену. На мгновение это как будто оглушило Ежика. Мори отступил на шаг, после чего всадил свой кулак в его медвежье туловище. Ежик всхлипнул и свалился.

— Ну, ладно, — сказал запыхавшийся Мори. — Еще полезете к моему другу, легко не отделаетесь, поняли, идиоты?

Ошеломленные парни молча поднялись на ноги и отступили. Спасенный от избиения мальчик победно заорал:

— Поняли паразииитыыы? — Он впился глазами в Мори: — Хотите быть моим телохранителем? Я хорошо заплачу.

Осаму Ёсимура, как понял далее Мори, был странным мальчиком. Он всех и вся ненавидел: учителей, одноклассников, родителей, девочек, спорт и музыку. Единственное, что он любил — компьютерные игры. Многие часы сидел у компьютера вместо того чтобы делать, уроки, и общался только с такими же игроками-фанатиками из Европы, Америки и Юго-Восточной Азии. Программы так усложнились, возникло столько вариантов, что для создания новой требовалось работать месяцами.

— А как же школа? — спросил Мори. — Разве ты не хочешь поступить в хороший университет, как твой отец?

— А зачем? — ответил Осаму. — Ему все время приходится делать все, что велит его компания. Босс говорит ему, например: «Езжай туда-то и поработай два года в нашем компьютерном центре», он отвечает: «Большое спасибо» и едет. Довольно глупо.

— Он и сейчас уехал? — спросил Мори. — Тоже в компьютерный центр?

— Ну да, — угрюмо сказал Осаму. — И может остаться там до конца своей жизни, я думаю.

Мори хлопнул его по плечу и посоветовал учиться карате.

— Как насчет работы телохранителем? — снова спросил Осаму. — Плачу пять тысяч иен в день.

— Я подумаю.

На следующий день Мори отправился сначала поездом, затем автобусом в отдаленный район Японских Альп, где находился разрекламированный компьютерный центр «Ниппон инфосистемс». В старой части города он взял напрокат легкий фургон и надел форму службы доставки товаров, прикрепив к шапочке ярлык «Такано энтерпрайзес», взятый из бакалейного магазинчика в Синдзюку.

Компьютерный центр «Ниппон инфосистемс» разместился в современных зданиях посреди жилого городка, удаленного от местных деревень и поселков на десятки километров. Вокруг простирались заповедные леса, рассеченные единственной довольно ухабистой дорогой. Сам центр был обнесен высокой оградой с электронными воротами, охраняемыми службой безопасности фирмы. У ворот находилось караульное помещение.

Мори провел машину подальше в горы, загнал ее в сторону от дороги и подобрался к объекту с тыла.

В бинокль он увидел двоих, играющих на корте в теннис. В большое здание время от времени входили разные люди. Кто-то и выходил. На крыше была большая спутниковая антенна вроде подсолнуха, глядящего в небеса. Каждые двадцать минут к воротам подъезжала легковая машина, ее проверяли двое охранников — и пропускали на территорию.

Все выглядело невинно. Мори, однако, помнил, что именно Ёсимура побывал в отеле «Сэйкю» в компании, головореза, прикончившего, очевидно, Хару. И сейчас он должен быть здесь по заданию Иванаги. По новому заданию. Возможно, это ряд совпадений, но Мори чувствовал нечто зловещее в этих совпадениях. Он подождал заката, после чего плоскогубцами проделал в ограде дыру и затаился за длинным белым зданием типа казармы. Окна в нем были открыты. Доносились обрывки разговоров, звуки телевизоров и поскребывание фишек маджонга.

— Уже недолго. Скоро закончится…

— Я соскучился по детям…

— А я уже и не помню, как мои выглядят…

— У тебя все готово к сегодняшнему обсуждению?

— Сэнсэй, кажется, приезжает.

— Ёсимура говорит, что приезжает.

— Ёсимура все знает.

Голоса звучали отчетливо.

Неожиданно над головой послышался рев и сверкнула вспышка, осветившая угол, где сидел Мори. Он прошмыгнул вдоль стены и спрятался между двумя машинами.

Шум стал громче, на крыше здания вращался прожектор.

Из-за деревьев за спиной Мори выскочил вертолет и промчался так низко, что можно было разглядеть лицо пилота. Сделав круг, пилот посадил машину перед центральным зданием. Там его встретили человек шесть в белой форменной одежде. Когда первый пассажир спустился на землю, все низко поклонились.

— Добро пожаловать! — хором выкрикнули они.

За ним выпрыгнул лысый детина огромного роста в черном кимоно. Он приземлился, как кошка, и стал озираться, будто ожидая западни. Последовал третий, тоже в черном и тоже лысый. Его идеально круглая голова матово светилась в луче прожектора. Первый человек легким поклоном ответил на приветствия, что-то сказал здоровяку и исчез в дверях. Остальные потянулись следом.

Мори узнал его. Подтянутая фигура, глубоко сидящие глаза и высокие брови, копна седых волос, фирменный веер, которым он постукивал по ладони, будто отбивая какой-то такт. — Иванага выглядел как на бесчисленных фотографиях и в телевизионных передачах.

Сзади Мори послышались шаги. Дверца одной из машин открылась, и кто-то сел внутрь. Мори охватила паника. Если машина тронется, его фигура будет на свету и открыта взору каждого, находящегося в здании.

— Ёсимура-сан, я не могу найти щуп.

Голос, раздавшийся из машины, был молод и срывался.

— Не там, балда. Смотри в багажнике.

Другой голос звучал со стороны здания — властный, намеренно грубый. Присмотревшись, Мори узнал человека, находившегося в вестибюле «Сэйкю» возле убийцы. Он стоял в проеме дверей главного здания, одетый в белую форму с фирменным знаком «НИ» на груди.

Мори просидел, притаившись между машинами, больше часа. Взошла полная луна, блестя, как монета в сто иен. Прожекторы погасли, но света хватало и без них. В главное здание стекались люди. В жилом помещении электричество выключили, машины со стоянки разъехались, и территория опустела.

Сзади дома вилась пожарная лестница, ведущая на крышу. С нее просматривались окна всех девяти этажей. Мори надел темные перчатки и опустил на глаза козырек своей шапочки.

Лестница завибрировала, когда он потянулся с нее к окошку второго этажа. Шторы были опущены на три четверти. Пришлось изогнуться к карнизу окна. В большой комнате сидели у компьютеров и стучали по клавишам мужчины и женщины, около десяти человек. Виднелась доска, исписанная математическими знаками, а возле нее некто с указкой. Окно было закрыто, и его слов не было слышно.

В окне третьего этажа, перекрытом изнутри белым экраном с прорезью, Мори разглядел небольшое помещение и троих людей, одетых в мешковатые белые халаты и белые шапочки. Все были в масках и стояли у стола. Один следил за показаниями на шкале прибора, укрепленного сверху какой-то машины, похожей на холодильник, двое других уткнулись в микроскопы. Пол и потолок были облицованы панелями металлической решетки. Мори видел это помещение в научных программах телевидения. Видимо, эти трое собирали здесь микроэлектронные приборы или какие-то интегральные схемы.

Мори полез выше. Четвертый и пятый этажи были безлюдны, затемнены. Зато на шестом — большой лекционный зал, куда входили сотрудники «Ниппон инфосистемс», судя по их форменной одежде. Мори задержался сбоку окна.

Через несколько минут после того как все разместились на своих местах, в зал вошел Ёсимура. Он коротко поклонился, повернулся к открытой двери и энергично захлопал в ладоши. Аудитория поднялась на ноги и разразилась аплодисментами. Появился сам Иванага и выдержал долгую паузу, глядя в пространство. Затем он вежливо кивнул Ёсимуре, который тотчас же перестал аплодировать и прошел на возвышение к столу президиума. Ёсимура жестом призвал всех садиться и начал какую-то речь. Мори не мог разобрать его слов.

Он поднялся на седьмой этаж и попробовал открыть пожарную дверь. Она была заперта. На восьмом этаже горел свет. Возле лестницы в скудно обставленной комнатке четверо мужчин играли в маджонг: двое здешних охранников, пилот вертолета и лысоголовый человек в черном, который сопровождал Иванагу. Он не играл, но, видимо, очень внимательно следил за ходом игры. Где-то в лесу ухнула сова, и его взгляд метнулся в окно. Мори рывком ушел из поля его зрения.

Подождав, пока игроки начали смешивать фишки для следующей партии, Мори тронул пожарную дверь. Она была незаперта. Он приоткрыл ее и шмыгнул в здание. За тонкой стеной громко стучали фишки.

Коридор был безлюден. Мори спустился по внутренней лестнице на шестой этаж. Дверь в зал была приоткрыта, и слышался грубый голос Ёсимуры:

— Только человек такой мудрости и мужества, как сэнсэй, смог привести нас к тому, что достигнуто. Только сэнсэй обладает знанием завтрашнего дня Японии. Поистине, японский народ счастлив, что такой человек в этот критический час готов пожертвовать всем ради блага нации.

После него говорил Иванага — размеренно, гладко, со многими паузами, подчеркивающими смысл, некоторых слов. Мори заслушался. Иванага был очень сильным оратором, самым искусным из всех, кого Мори доводилось когда-либо слышать.

— Соратники, — модулировал он, — мы находимся у грани новой фазы развития человечества. Тот, кто знаком с трудами немецких философов, вспомнит известный тезис Гегеля, отметившего, что дух мировой истории издревле распространялся с Востока на Запад: от наносных равнин вблизи Хуанхэ и Ганга, через Переднюю Азию к греко-римским культурам Средиземноморья. Тысячелетие спустя он достиг морских держав Северной Европы. В этом столетии, конец которого уже виден, вектор движения сохранился. Америка стала новым центром экономического, политического и культурного могущества. Народы Европы, древние цивилизации Азии — все это ныне лишь тени по сравнению с материальной мощью Соединенных Штатов. В Японии люди теряют веру в себя и, отвергая свою культуру, силятся подражать Западу. Наш проект даст возможность укрепить исконную веру японцев в свое высокое предназначение.

Голос Иванаги сошел на низы. Аудитория откликнулась почтительными аплодисментами. Он выждал с полминуты, затем продолжил речь:

— Долгое движение мирового духа на Запад завершается. Европа превратилась в магазин сувениров, Америка — в пустыню отупляющего материализма. Даже по газетам можно судить, что эта цитадель рушится. Мировой дух, о котором говорили немецкие философы, движется, завершая окружность, через Тихий океан. Он пришел к нам, в Японию, и от нас пройдет к разбуженным странам Азии. Исторический процесс неостановим. Великая цель нашего проекта в том, чтобы ускорить его.

Снова пауза и снова аплодисменты. После новой паузы Иванага заговорил мягче и дружественнее:

— Иногда, чтобы создать новое, нужно сперва кое-что разрушить. Проект, над которым вы трудитесь уже много месяцев, это проект первичного разрушения оков так называемой международной финансовой системы. Эту прекрасно отлаженную сеть мошенничества, позволяющую средним американцам удовлетворять свои неуемные аппетиты за счет рабского труда азиатских рабочих, мы ввергнем в хаос. Буду конкретнее. Очень скоро начнется большая смута в Японии, Америке и в Европе. Страсти накалятся и, как всегда, обратятся против нашего народа. Наша мудрость в том, что мы будем приветствовать это, мы взлелеем ярость людей и обратим ее на пользу нации. Я обещаю: уже не будет возврата к трусливой зависимости от Запада в экономике и культуре. В счастье и в несчастье Япония выстоит!

Снова раздались аплодисменты, и Мори услышал сквозь шум, что кто-то поднимается с пятого этажа. Спрятаться было некуда. Он взбежал на седьмой, но шаги по лестнице приближались и ускорялись.

— Курода, — крикнули оттуда, — это ты, что ли? Готовь вертолет!

Мори бросился на восьмой этаж.

Там все еще трещали фишки маджонга. Мори прокрался к пожарному выходу, повернул ручку и толкнул дверь, однако она не поддавалась. Он принялся крутить ручку. Шум фишек оборвался, и Мори застыл.

Наступило безмолвие, будто все здание превратилось в огромное ухо и слушает биение его сердца. Мори различил скрип отодвигаемого стула. Ручка двери стала скользкой от его потных рук.

— Курода! Сэнсэй не будет ждать!

Сердитый голос, шаги.

Мори отпустил дверную ручку, поморщившись от щелчка, и бросился вверх, на последний, девятый этаж, перепрыгивая через ступеньки.

Лестница вывела его в длинный коридор, облицованный белой плиткой, такой же, как и на всех других этажах. Возле неонового светильника порхали мотыльки.

— Курода! Ты в прятки играешь? Ты бы лучше…

Шаги остановились там, где Мори стоял долю секунды назад, и голос осекся. Мори представил себе лысого монаха у комнаты, где играли в маджонг. Озираясь, он скользнул по коридору до слегка приоткрытой двери. Свет в этой комнате был выключен, но мерцало несколько видеоэкранов. Людей тут не было. Мори вошел и бесшумно прикрыл за собой дверь.

Помещение было похоже на личный кабинет. Кожаный диван, большой стальной стол, картотечные шкафчики и несколько компьютерных устройств. В окно с распахнутой створкой глядела луна, висящая над деревьями. Слева от стола стоял старинный шкаф с витриной, в которой были скрещены два самурайских меча. На стене красовались грамоты, свидетельствующие, что фирма «Ниппон инфосистемс» в последние годы не раз получала призы министерства международной торговли и промышленности.

Работала мультиэкранная установка: на двух экранах перемещались цифры, характеризующие изменения цен на акции и валюту, четыре остальных были предназначены для видео. На них мелькали непонятные Мори знаки и цифры, взятые, по-видимому, из разных программ — японских и иностранных, а также кадры хроники новостей. Светловолосый человек, похожий на киноартиста, разбивает на глазах у толпы кувалдой стереосистему. Демонстрация перед французским посольством; в машину посла летит ручная граната… Полицейские обследуют окрестность пруда, где плавают великолепные карпы, и вот на экране фотография пожилого человека с иероглифом «покойный» перед именем и фамилией. Мори узнал его: глава самой крупной японской компании по торговле недвижимостью, вице-президент работодателей «Никкэйрэн»…

Мори попытался выдвинуть ящики стола. Они были заперты. Он сунул нос в мусорную корзину. В ней был единственный смятый комок бумаги. Мори разгладил его. Это был график караульной службы с фамилиями охранников и отметками каждого дня. Мори внимательно изучил его, затем снова скомкал и бросил обратно.

Он было переключил внимание на картотечный шкафчик, как вдруг снаружи послышался легкий щелчок, будто кто-то отпустил пружину дверной ручки. Он осмотрелся. Спрятаться было негде.

Снова щелчок! Кто-то пробовал все двери, беззвучно передвигаясь по коридору.

Мори вскочил на стол и выбрался через окно на наружный карниз. Глянув вниз на бетонированную площадку, он подумал о гибели Хары.

Край крыши был в полуметре над головой. Если подпрыгнуть, он мог уцепиться за водосточный желоб, сделанный из какой-то пластмассы. Удержит ли его вес этот материал? Придется выяснить. Мори сделал глубокий выдох и подпрыгнул на самые высокие двадцать сантиметров, которые он когда-либо преодолевал в жизни.

Он повис на руках в воздухе, причем желоб, казалось, прогнулся под его пальцами, но выдержал. Мори подтянулся. Сперва его подбородок вышел наверх, затем локти, живот, колени…

Крыша была ровной. На ней располагались вышка системы охлаждения, спутниковая антенна и пирамидальная подставка прожектора метра три высотой. Прожектор вращался по кругу, делая оборот менее чем за минуту, высвечивая всю территорию городка и кроны деревьев за оградой.

Мори, пригнувшись, пробежал за лучом к вышке и различил всего в нескольких метрах слева выход на какую-то металлическую лестницу. Он двинулся за прожектором к краю крыши.

Но пройти далеко не сумел. У спутниковой антенны услышал позади себя слабый шорох, и кто-то мощно схватил его за плечо. Резко среагировав, Мори вырвался. Рядом стоял лысоголовый гигант в черном, возникший будто из воздуха. Он смотрел на Мори, как на вещь.

— Добрый вечер, — спокойно сказал Мори. — Прелестный вид отсюда, не так ли?

Великан не ответил. Он был не только лыс, но вдобавок и без бровей, без ресниц.

— Все же надо идти, — добавил еще Мори, — сэнсэй не любит ждать.

Мори улыбнулся с извиняющимся видом, сделал шаг к металлической лестнице, затем с разворота ударил лысого великана в живот. На лице того и мускул не шевельнулся. Его живот был просто гранитом.

Мори попятился, подняв кулаки. Лысый пошел на него по замысловатой кривой, поводя руками и виляя бедрами, как танцор. Луч прожектора продвигался. Мори поднял руку, чтобы защитить глаза от ослепительного света, и получил удар в грудь. Послышалось громкое эхо, когда он всем телом врезался в вышку системы охлаждения.

Но Мори устоял и втянул в себя воздух. Лысый надвигался опять. Лицо его было неподвижным. И он молчал. Мори сделал обманное движение, намереваясь ударить ногой, но удар потерялся в полах кимоно атлета. Он повторил движение, но его ступня отлетела в сторону, остановленная движением предплечья противника. Мори попытался удержать равновесие, однако получил удар в грудь, опрокинувший его навзничь.

Мори сумел подняться. В голове звенело. Край крыши был в полуметре. Лысый надвигался боком легко и проворно, вроде гигантской кошки. Он ритмично дышал.

Мори боком, по-крабьи, выдвинулся к самому краю. Лысоголовый с ленивым изяществом выбросил ступню, целясь в голову Мори. Тот успел отпрянуть, и страшный удар прошел мимо его уха. Мори врезал свой кулак в промежность противника и достиг цели, но лысоголовый не издал ни звука, только его глаза и ноздри расширились, а над бровью легла морщинка. Он будто сосредоточился. Вот он сделал ложный выпад в голову Мори и мягко отпрыгнул. Мори двинулся следом и выбросил вперед пальцы, целясь в голые, без ресниц, глаза, но не смог уследить за реакцией лысоголового, ощутил захват на своем запястье, боль в плече, как от тисков, и вдруг оказался в воздухе, поднятый, как ребенок.

Руки Мори были притиснуты к телу, ребра трещали, в его шею стальными клиньями вонзились два больших пальца рук лысоголового. Еще чуть-чуть — и они дотянутся до хрящей дыхательного горла. Перед глазами Мори заплясали розовые круги, в ушах взревело.

Мори заколотил ногами, но удары шли в черное кимоно, казалось, впустую. Огромное голое лицо противника было от него в нескольких сантиметрах, изо рта его пахло редькой.

Они смотрели друг другу в глаза, как пара влюбленных. И появилась возможность. Мори дернулся вперед и вонзил зубы в плотный маленький нос такой хваткой, что они едва не сомкнулись. Послышался вой, захват на шее ослаб.

Мори отпрянул, схватившись за горло и задыхаясь. Прожектор мел лучом крышу и на какой-то момент ослепил лысого, стоявшего у края крыши и зажавшего рукой свой разорванный нос. По его подбородку текли струйки крови, кажущиеся черными.

Мори что было сил ударил его в живот чуть выше пупка. Лысоголовый качнулся, будто в удивлении изобразив губами букву «О». Его гигантская фигура силуэтом вырисовывалась на фоне неба, руки взвились в попытке удержать равновесие. И он исчез.

Снизу послышался стук тела о бетон, но Мори уже спускался по лестнице к пожарному выходу. Последние два метра он одолел прыжком. Металлическая площадка загрохотала под ногами, но Мори уже не думал о шуме, сопровождающем его продвижение. Поручень пожарной лестницы обжигал ему руку. Монах лежал на бетоне в одиночестве, поблизости никого не было, но сверху послышались крики тревоги. Мори побежал к дырке в ограде, не пригибаясь. Его, вероятно, уже заметили и не стоило терять время.

За оградой он замер и прислушался к крикам. Судя по ним, труп монаха обнаружили. Идти к фургону не было смысла. К тому времени, как он доберется до дороги, служба безопасности блокирует ее, и люди начнут рыскать вокруг. Оставалось идти пешком через лес.

Лунного света хватало, чтобы не натыкаться на сосны и кустарник, растущий в прогалинах. Мори мог бежать трусцой. Вскоре тишину ночного леса нарушали лишь звуки его шагов.

Теперь предстояло как-то сориентироваться. Компьютерный центр располагался в отдаленном южном районе Японских Альп. Этот участок был знаменит своей дикостью и бездорожьем. Его пересекали лишь тропы охотников, ведущие к горным ущельям. Каждый год газеты печатали сообщения о людях, заблудившихся здесь и погибших от переохлаждения и голода. Разумнее всего в его положении было перевалить через горную гряду и по одной из долин на его северной стороне спуститься к магистральным дорогам.

Становилось холодно. Мори подтянул молнию куртки до самого кадыка и побежал трусцой дальше. Предстояло к утру одолеть дистанцию более чем в тридцать километров.

Гряда оказалась гораздо дальше, чем казалось. Он шел почти два часа, а местность оставалась по-прежнему плоской. Не закружился ли он, ныряя между деревьями без тропинок?.. Издалека послышалась странная музыка, и Мори определил характерные гнусавые звуки японской лютни. Он осторожно пошел на них.

Минут через двадцать мелькнули огни, потом еще двадцать минут ушли на осмотр окрестностей одноэтажного деревянного строения, стоящего на опушке. Вокруг сияли фонари на столбах, была видна лужайка с какими-то обручами и воротцами, как для крикета, а к дому с поляны вела слабо наезженная и заросшая грунтовая дорога, спускающаяся, очевидно, в долину.

Мори рискнул приблизиться к строению. У входа висела табличка, разрисованная выцветшими иероглифами: означающими: «Дом для престарелых Такаяма». Музыка звучала из репродуктора. Повторялась одна и та же заунывная мелодия.

Все это выглядело достаточно безопасным.

Мори снял обувь и убрал ее в один из ящичков на крыльце. Засов на двери был ржавый, будто им не пользовались сто лет. Холщовые тапочки для помещения — в пыли, их подошвы практически отвалились. В небольшом вестибюле никого не было и никаких объявлений на доске информации. В шкафу, за стеклами, находилось облезлое чучело лисы с оранжевыми глазами. Одно стекло треснуло и было залеплено выцветшим газетным листом. В Глаза Мори бросился заголовок: «Президент Форд прибывает в Японию».

Кроме записанной на магнитофонную ленту музыки, не слышалось ни единого звука. В гостиной тоже ни души, пепельницы пустые, от вешалки для головных уборов к письменному столу тянулась паутина, в середине которой находился большой волосатый паук. Он не двигался.

Мори тихонько проследовал через гостиную в тускло освещенный коридор и ощутил легкий запах вареной лапши. В конце прохода у книжного шкафа стоял человек, которого Мори издали принял за большой мешок. Видимо, он наблюдал за Мори с самого его появления в доме.

— Входи, входи, быстрее. Мы ждем тебя.

Это был голос старухи — тонкий, срывающийся, ворчливый.

— Что здесь такое? — спросил Мори.

— Проходи. Ты заставил себя ждать очень долго.

Мори шагнул сквозь раздвижную дверь в большую комнату, посреди которой у низкого стола сидели три старика, а перед ними была лапша, и от нее шел пар.

— Наконец-то приехал, — гордо сказала старуха. — Я знала, что он вернется.

Она поистине была дремучей. Кожа ее щек свисала кошельками, глаза были водянисты, лоб в коричневых пятнах. Вместе с тем, она была лихорадочно возбуждена и голову держала прямо, а на ее губах играла восторженная улыбка.

— Где же твоя военная форма? — спросила она. — По случаю возвращения домой надо было принарядиться в военную форму!

Один старик смотрел прямо перед собой, беззвучно с кем-то беседуя, другой, казалось, уснул, хотя его челюсти беспорядочно двигались. Третий, с орлиным носом и седыми волосами, прихваченными сверху узлом, мягко, улыбнулся и пригласил Мори к столу.

— Все очень печально, — тихо сказал он. — Она изменилась с тех пор, как племянник перестал навещать ее.

— В батальоне моего мужа самые храбрые солдаты всей нашей армии. Их блистательные атаки обращали в бегство десятки тысяч китайских бандитов. Об этом каждый день пишут в газетах!

— Я ведь не имею отношения к ее мужу, — пробормотал Мори, обращаясь к старику.

— Конечно, нет! — сказал старик со смешком. — Она была замужем два месяца. Ее муж не вернулся из Китая. Это все знают!

— А сколько вас здесь?

— Ну… — голос старика начал сдавать. — Знаешь, когда-то было много. Тогда бывали игры и танцы. Было хорошо. Потом люди стали уходить один за другим.

— А директор? Должен же быть управляющий. И персонал.

— Да, — вяло сказал старик. — Фермер из ближней деревни. Его жена приходит готовить пищу. Проверяет. Следит, все ли мы тут здоровы.

— Сколько времени вы здесь?

— Много-много лет… Десять, а может, пятнадцать. Мой сын уже не приходит — слишком далеко.

Он прикрыл глаза, его дыхание затруднилось.

— Все устали, — сердито сказала старая женщина. — Ты заставил очень долго ждать. Пойдем, отведу тебя в твою комнату.

Бесполезно. Мори толку от них не добиться.

Он вернулся в гостиную и порылся в маленьком книжном шкафу. Здесь были старые фотожурналы, сборник Акутагавы и несколько томов «Правительственных актов о доставке воды в отдаленные районы».

Вдруг он услышал, как сзади него кто-то кашлянул. Мори обернулся. В дверях стоял высокий человек в черном одеянии монаха. В его руке было оружие, с серого пояса свисало переговорное устройство. Он кивнул Мори как знакомому.

— Тебе придется вернуться к нам в центр, — жестко сказал он.

— О чем вы говорите? — произнес Мори. — Я приехал навестить мать. Сегодня ей восемьдесят три года.

— Глупые слова, — презрительно сказал монах. — Я следил за тобой в лесу. Было нетрудно идти за человеком, который движется столь неуклюже.

— Это, должно быть, ошибка, — сказал Мори. — Спросите ее, если не верите мне.

Он жестом позвал старуху. Она вошла в гостиную, как лунатик. С ней был старик с узлом седых волос. Монах пожал плечами, будто увидел что-то малозначащее.

— Не выдумывай, — сказал он, — ты — шпион и убил моего брата. Я с нетерпением жду решения сэнсэя. У него есть способы обращения со шпионами.

На лице старой женщины изобразилось замешательство.

— Мой муж не шпион, — пробормотала она, — он верой и правдой служил императору на маньчжурском фронте. Подвиги Пятого батальона…

— Не путайте себя, бабушка, — сказал монах. — Этот человек — опасный преступник, и я забираю его с собой. Он вас больше не побеспокоит. А теперь выкладывай все из карманов на этот стол.

Мори не спеша повиновался. За спиной монаха старуха рылась в чулане. Она достала крокетные биты и одну подала старику.

— Этот ваш сэнсэй… — проговорил Мори, пытаясь выиграть время. — Он просто спятил. Его проект безнадежен…

— Ну да? — с усмешкой сказал монах. — Кто же нас остановит? Сэнсэй знает точно, как быть с дураками, вставшими на пути.

— Вчера убили президента компании по торговле недвижимостью. Думаю, он мешал вашему сэнсэю, вот его и пришили. Это преступление, знаете ли.

— Не твое дело!

Старуха остановилась позади монаха. Она сосредоточенно поднимала биту над головой и выверила ее положение. Старик тоже поднял биту, занес ее сбоку, как бейсбольную.

Мори шагнул вперед.

— Стой смирно! — резко сказал монах, наведя на него пистолет.

— А брата твоего жаль, — сказал Мори с кривой улыбкой. — Он приятный собеседник и классно прыгает с крыш. Двойной оборот назад с пируэтом. Олимпийский прыжок, сказал бы я.

Монах покраснел от ярости.

— Будешь еще просить такой быстрой смерти, поганец. Позавидуешь моему брату. Будешь…

Старуха опустила на его голову биту. Звук был приятный, удар — как молотком по кокосовому ореху. Монах выронил оружие и качнулся, и тут уже старик с размаху врезал ему своей битой повыше уха. Монах упал на колени, зажав свою голову. Сквозь его пальцы проступила кровь. Он застонал, оглушенный.

— Нет пощады предателю! — выкрикнула старуха. — Слава священной императорской армии!

Она снова ударила его битой, на этот раз по лицу, а старик добавил. Теперь монах рухнул ничком и остался лежать, вздрагивая плечами. Он бессмысленно хрюкал.

Старуха не унималась. Она размахнулась и изо всех сил треснула монаха по лоснящейся лысине. Брызнула кровь на ее рубаху и на диван.

— Он был плохим товарищем, — сказала женщина, тяжело дыша.

Она оперлась о биту, как на костыль. Старик хихикал.

— О нем не будут тосковать, — сказал Мори, снимая переговорное устройство с пояса монаха.

Он нажал кнопку «Связь». Сквозь помехи послышался голос:

— Прошу данные о месте объекта. Повторяю: прошу последние данные.

— Следов объекта нет, — сказал Мори, имитируя высокий голос и тембр монаха. — Выйду на связь через тридцать минут.

Выключив аппарат, он вышел из комнаты. Старуха следовала за ним, ее тапочки тяжело шаркали по полу.

Сбоку от главного входа стояла хижина. Под провожающим взглядом старухи, смотревшей с крыльца, Мори выломал ржавый запор. В груде хлама он обнаружил старинный шаткий велосипед. Он выкатил его наружу и прокрутил колеса. Камеры шин почти спущены, несколько спиц болтались, а тормоза вообще не работали, но и в таком виде он мог быть полезен.

— Собираешься снова на фронт? — окликнула старуха.

— У меня важная работа, — решительно сказал Мори. — Нельзя задерживаться.

Он подошел и погладил ее по щеке. В глазах старухи вскипели слезы.

— Хорошо служи императору, — сказала она, — но будь осторожен. Военное положение осложнилось. Американские самолеты летают каждую ночь. Слушай внимательно…

Она прислонила свою сухощавую руку к уху. Но лишь ветерок постанывал в соснах.

— Я постараюсь, — сказал Мори.

Старуха уселась, глаза ее были выцветшие, рот приоткрыт. Мори отдал честь по-военному, взобрался на велосипед и поехал по колее, ведущей в долину.