После того как мы прибыли VIP-классом в Паттайю, Старик пролежал в постели три дня, не позволяя раздергивать плотные шторы, только чуть впуская солнце, и часто, но ненадолго, включая кондиционер. Я не уходила в свой рум, стелила себе на ночь в гостиной его просторных апартаментов, боясь оставить его без присмотра, чувствуя тяжесть его дыхания даже сквозь сны, в темноте которых опять гуляли верблюды и фламинго, мельтешили ночные крылья, крутились дервиши, вонзались в пухлое небо звезды, вкруг величавой царицы плыли лица бесполых существ и всех остальных, таких знакомых и давно уже близких.

На четвертые сутки Старик почувствовал себя лучше, ночевать отправил меня на мой этаж, утром позвонил и попросил сварить кофе.

Я бросила в кофемолку горсть душистых и жирных зерен, прожужжала их с минуту, пересыпала кофе в турецкую медную, всю в яркой росписи джезву, видимо, оставшуюся здесь от предыдущих постояльцев, сдобрила щепотью соли, смешанной с перцами, корицей и лимонной сушеной травой, залила холодной водой из бутыли. На черном стеклянном кружке плиты джезва пошептала и утихла. Плотной аппетитной пеной поднялась шапочка над узким горлом, расцвела черными жемчужинами пузырьков.

Мы выпили по чашке кофе без сахара, я переняла у Старика эту привычку, научившись наслаждаться оттенками вкуса, не испорченного сладостью, и спустились на лифте в утреннюю жару. У входа в кондо из большого короба убого темнела синтетическая рождественская елка, остаток прошедшего праздника, давно освобожденная от шаров и звезд благодаря стараниям просвещенного камбоджийца Б о. Заготовленные хозяйкой игрушки и гирлянда разноцветных лампочек торчали из коробки с тайским шрифтом.

– Всё для постояльцев… Представляешь, Сандра, если бы где-нибудь в Европе staff на пороге отеля для азиатов обливались водой в апреле, в честь тайского Нового года?

Мы двинулись в сторону пляжа, до которого рукой подать, только пересечь улицу. Я поддерживала Старого под левый локоть.

– Будешь плавать? – Старый наклонил голову, улыбнулся чуть сверху и задержал взгляд на моих глазах. Через его плечо, слегка повернутое ко мне, я увидела молодое смуглое лицо под красным блестящим шлемом и скорость, с которой оно надвигалось на нас. Скутер мчался справа, как положено в Тайе. Я сделала малый шаг назад, на тротуар с проезжей части. Я отступила. Старый остался на месте. Я отпустила локоть. Лицо под шлемом кратко отклонилось от предначертанной траектории, которая через секунду выровнялась, оставив позади лежащее на горячем асфальте, в полушаге от тротуара сухое старческое тело.

И я почувствовал, как девять совершенных в своей округлости чатр над моей головой, каждая, состоящая из девяти усыпанных колокольцами зонтиков друг над другом, позванивая и сверкая, ввинчиваются в небеса, обретая образ спирали, сотворенной из нимбов, из единого нимба, стремительно вкрученного пружиной в вечность. Я увидел нескончаемую вереницу Будд с пустыми выпуклостями не обремененных мыслью глаз, ибо познавшему всё не о чем размышлять.

И еще сотню раз Сандра отступила на шаг. Еще сотню или тысячу раз она чуть согнула колено, нога сделала легкое движение назад, носок ее сабо тронул замаранный липким фруктовым соком тротуар, тяжесть тела переместилась, приподнялась вторая нога, пальцы правой руки отпустили локоть старика. И сотню или тысячу раз Старик остался на своем месте, не двинулся, лишь проследил улыбчивым взглядом за ее глазами, несущими в себе решительный холод и прощание. И в его взгляде возникло ответное прощание, и прощение, и благодарность. Сотню или тысячу раз. Всякий раз это было бы точно так же.

Сандра наклонилась над Стариком совсем низко, приникла к груди, слушая замедляющее ход сердце. Прижалась губами к еще теплой коже. Эта физическая субстанция, отслужившая и ненужная, еще удерживала энергию.

Розовые фламинго, полоща тяжкими крыльями, заполнили воздух, опуская тела к земле, накренили тиары понтифики, двинулись во вращении против направления солнца дервиши, ввинчивая в воздух белые свои широкие юбки; тысячи ликов Будды, тысячи его застывших золотых улыбок и клубы лепестков, собранных ветром с отцветающих дерев, приблизились и поплыли вместе с ними в густом воздухе Паттайи; брызнуло в малых взрывах стекло – разорвался пар в ретортах знатоков; погасли костры еретиков под ураганным космическим выдохом; единовременно пробудились и зазвучали внятным хором все ангельские языки, открытые королевским магом; жирафы с детенышами и белые буйволы, ведомые водой, по колена в лотосах, крупные желтоклювые и маленькие синие птицы перелились из реального бытия в зримое, но не осязаемое пространство времени. Потекло и загустело их движение, их жизненные теплые силы разлились в вечере, вместе с грозовыми раскатами и мерцанием близких звезд. Луноликие лаосские принцессы, водруженные слугами на узорчатые спины слонов, защищенные от медного солнца расписными широкими зонтами, мерно качнулись в такт слоновьего шага. Монгольские и бурятсие жены с прическами в виде рогов, усыпанных кораллами и бирюзой, в звоне серебряных колокольцев засеменили к коням. Полуголые укротители африканских львов запалили факелы и, управляя ногой веслом, поплыли по зеленому стеклу озера Ингле ловцы заходящего солнца. Среды, все до одной, поделились на два дня восьмидневной недели, и воскресный ветер опять принес запах курупит. Прошелестели ливни в джунглях и где-то далеко стекли мышьяковыми водами в отравленную горькую землю, ушли в сторону океана, распластанного вдоль негасимого горизонта. Ни Царицы, ни Красильщика, ни Матери с сыном, ни Элзы и Дана, ни Мальчика, ни Тины и Роберта, ни даже Мадам с Одалиской – никого из ожидаемых Сандрой не было. Жизнь придвинулась и отстранилась, оставляя простор для болезненного и неотвратимого волшебства.

Ничего не надо было делать. Ничего не следовало искать опытным путем. Попусту, бессмысленно убивали время в лабораториях в надежде на откровение тамплиеры и иллюминаты, масоны и розенкрейцеры. Зря. Всё зря. Секрет Гермеса Трисмегиста не был разгадан. Только Леонардо понимал всю тщетность, всю безответную глубину, непостижность тайны, скрытой от человека. От человека нормального. Даже самого мудрого, но нормального, созданного Богом.

Следовало возникнуть гибриду. Гибрид обретет любовь. Вне сексуальности. Выше нее. Эта любовь, ее материальное воплощение – третья личность – в смерти своей и станет окончательно преобразующей тканью.

Сандра оставила тело Старика. Голова кружилась. В скрученность двойного сознания вплетался еще один жгут, крепкий, самовластный, способный поработить. Сандра не сопротивлялась, пусть свершается то, что было предписано изначально. Пришлось встать, закрыть глаза и справиться с внезапной слабостью.

Вот и всё.

Сандра обратилась к молодому худенькому парню в шлеме и черной форме, что так горд своей работой регулировщика у отеля «Фурама», попросила разобраться с вызовом полиции и скорой помощи и с толпой зевак, сбежавшихся на событие. Она была ровна. Она дождалась машины с полицейскими, сообщила, что знает погибшего человека, потому что живет с ним в одном кондо, поинтересовалось, в морге какого госпиталя будет находиться его тело, и пообещала сообщить о случившемся кому следует в Россию. Само собой разумеется, никто не собирался искать парня на байке и вообще разбираться в подробностях.

Сандра добрела до своего рума, соединилась по скайпу с Ярославом, не включая видеосвязь: ей не хотелось, чтобы через экран вплыли к ней его секретарши и челядь, его золоченая классицистская мебель, устрашающего вида джип и перетекание линий автомобиля жены, его горные лыжи в комплекте со снаряжением, его яхта, его мысли и спесь, – и доложила о случившемся.

– Отец на секунду замешкался? Ясно. – Последовало молчание, в котором не было ни удивления, ни досады.

– Вы знали, что у него рак? – спросила Сандра.

– Да. Поэтому и субсидировал поездку. Так ему было легче. Интереснее.

– Интереснее… – повторила Сандра. – Куда уж… Почему не предупредили меня? Впрочем, ваше право не отвечать. Я уезжаю из Паттайи сегодня. Через час.

– Я оставлю на карте деньги за вашу работу. Три тысячи евро хватит?

Сандра поднялась в рум старика, забрала наличные деньги и его ноутбук, вернулась к себе, приняла душ, сбросила в чемодан необходимое, спустилась на лифте.

Во упаковал и заклеил скотчем короб с ёлкой, но коробку с игрушками оставил приоткрытой, и теперь развлекался тем, что то зажигал, то гасил лежащие сверху огоньки, уставясь на них без мысли. Сандра оставила ему оба ключа и написала имя и фамилию человека, который приедет и поживет в комнатах.

– Everything is paid in a month forward. That person, who will come, is the son of that old man, you know, – стараясь подбирать простейшие выражения, объяснила Сандра ситуацию.

На Тапрайе, возле автовокзала, она взяла такси до Бангкока и попросила доставить ее в какой-нибудь не слишком дорогой отель. В номере с окнами на реку подключила ноутбук Старика, вставила флэшку со своим «Дневником размышлений» и сбросила всё, что писала эти месяцы, в папку, помеченную Стариком как «Зарисовки». Первым абзацем оказалось следующее: «Основные герои – Сандра и Старик. Два С. Если один из знаков повернуть и наложить их друг на друга, или совместить отражения в зеркале, получится 0 – одновременно ничто и нечто – бессмертие, пустота или безграничная глубина. Если совместить два S латинских, увидится восьмерка – знак бесконечности».

Далее следовало:

«Тинктура способствует свершению магического действа, которое ведет к просветлению, перерождению уже двойственной девы в абсолютное НИЧТО. Распад и рождение нового трансцендентного продукта».

И ниже:

«Высшая любовь. Герметическая свадьба. Союз двух начал. Тинктура».

Прочитав то здесь, то там с десяток страниц, она перестала понимать, где чьи строки. Временами она отчетливо вспоминала, когда было запечатлено ею то или иное событие, но тут же наталкивалась на то, что обстоятельства этого не могла знать. Или, уверенная, что эпизод записан Стариком, вдруг осознавала, что это ее личное размышление. Она видела, что местами, там, где повествование идет от лица Старика, явно писала Сандра, а то, о чем говорит Сандра, мог написать Старик. Стиль колебался. Но все включенные в основное повествование новеллы, так или иначе, касались волновавшей ее темы. Некоторые эпизоды, казалось, принадлежали вообще кому-то третьему, возможно, Мадам. Или Одалиске. Но тут же Сандра отказывалась от этих мыслей, ибо точно прочитывала свои личные впечатления, хотя происшествия вновь казались ей незнакомыми. Еще через полчаса чтения Сандра окончательно потеряла способность разделять, всё слилось воедино, и написанное воспринималось ею теперь как монолитное повествование, требующее лишь некоторой редактуры. Порой она делала легкие исправления, добавляла строки, перемещала эпизоды. Сознание ее мутилось, слабость заставляла дрожать мышцы, усилием воли она удерживалась перед ноутбуком, желая дочитать историю до конца.

…Усталость отступила, мысли очистились, словно небо после сильного ветра. Ясность сознания достигла предела. Только холод и прозрачность. Одновременно память четко выдала несколько абзацев из ранее читаного.

«…С точки зрения физики между живыми организмами и безжизненными скоплениями атомов углерода есть одно существенное различие: первые гораздо эффективнее аккумулируют энергию из окружающей среды, рассеивая ее в виде тепла. Этот процесс называется диссипацией энергии. Ингланд, одинаково компетентный в биохимии и физике, вывел уравнение, объясняющее способность живого организма к диссипации. Когда группа атомов получает энергию от внешнего источника (им может быть солнце или химическое топливо) и находится в теплой среде (например, океане или атмосфере), она будет постепенно реорганизовываться, рассеивая все больше и больше получаемой энергии. Это означает, что при определенных условиях неживая материя начинает приобретать ключевой физический атрибут живой…»

«…Алхимическую эволюцию можно выразить кратко формулой Solve el Coagula, что означает: анализируй все элементы в самом себе, раствори все низменное в тебе, даже если при этом ты можешь погибнуть, а затем концентрируйся с помощью энергии, полученной от предыдущей процедуры…»

«…Алхимию можно рассматривать как образец всех других дел. Она показывает, что добродетели можно культивировать при любых, даже простейших видах деятельности и что душа укрепляется, а индивид развивается».

«Наша работа представляет собой трансформацию и превращение одного существа в другое, одной вещи в другую, слабости в силу, телесной природы в духовную…»

Мертвая (неорганическая) и живая (органическая) материи соединяются под воздействием третьего компонента – энергии.

Формула сложилась.

Обрела плоть в цифрах и знаках. Просияла. Красивая в своей абсолютной завершенности формула. Согласование соединения живой и неживой материи, взаимоперерождения органической и неорганической сущностей состоялось.

От начала до конца, целиком, подробно увидела формулу Сандра и принялась вырисовывать ее красным фломастером по листку, подвернувшемуся под руку.

Излучение

Вдоль рекламных страниц и меню местного ресторана, что валяются в каждом руме.

Иная субстанция

Цифры и знаки, брошенные поверх тайского и английского шрифтов, становились темнее и ярче.

Материя-абсолют

Последний знак уместился в правом нижнем углу.

Небесная рыба, покрытая звездной чешуей, плыла по Вселенной за звуконепроницаемым стеклом отельного рума.