Пары «Филип и Эмилия» – больше не существовало… Варе казалось, что приоткрылись двери ее личного седьмого неба, и в один вытребованный у судьбы день, случилось предугаданное чудо – она стала женой Филиппа. Годы разлуки и печали, унижений в роли дружеской жилетки – все было позади.

Филипп больше не сопротивлялся, будто что-то надорвалось в нем, и делал то, что казалось само собой разумеющимся, правильным, – то, что легко и само шло ему в руки.

Он стал наблюдать, как расширяется его лодочный бизнес (яхты и т. п.), который и раньше не очень-то радовал своим существованием, хотя, на первых порах выручало любопытство и ощущение, что это дело нужное, а значит, скорее всего – выгорит и принесет прибыль, так вот теперь, Филипп его просто ненавидел. Но ненавидел тихо, внешне ничем не проявляя своего недовольства. Жизнь мужчины встала на самоускоряющиеся закольцованные рельсы, как это обычно и случается, когда вы что-либо не дорабатываете в делах из любви, или когда сразу же стараетесь войти в нежеланное русло, даже не пытаясь попробовать выиграть на противоположном берегу, например, потому что боитесь или уверены, что ничего не получится. А ведь некоторые в своем личном аду доходят до того, что даже не подозревают, что они действуют не из любви…Но Филипп четко осознавал мотивы своего поведения, и даже со злобным удовольствием подчеркивал иногда самые неприятные моменты, чтобы причинить себе еще большую боль, способную как-то заглушить, перебить другую. Какую? Вот об этом он зарекся думать.

* * *

Может, кто-то удивится, но Мила не считала себя неудачницей. Во-первых, она несколько лет была все-таки счастлива с Филиппом. А такое – не каждому удается попробовать в течении жизни. И потом, она уже не смеялась над Вариными россказнями о судьбе, а наоборот, при случае, вставляла в мыслях пометочку с надписью «фатум», при этом, стараясь больше не обманывать себя, признавая, что сама она «еще та сучка»: «Так суждено, и, видно не стоило встревать. Счастье – понятие, похоже, относительное… Главное, что он не соединился с Алькуменой, а теперь еще и меня лишился», – так звучало утешение стервы под стать ее озлобленной душе, вкусившей муки женской неуверенности.

А что же Алькумена?

– Не смотри на меня больше. – последние слова, которые она произнесла для Филиппа как заговор. – Не смотри и не вспоминай..

После этого «мир» залег на дно на целых одиннадцать лет… Варя вела себя как хорошая жена, и у нее с Филиппом родилось двое детей… Со стороны их жизнь выглядела более, чем пристойно, и со временем муж, в качестве смотрителя маяка, остался лишь в памяти людей и истории города, потому что окончательно перешел в свой лодочный бизнес, и еще в пару выгодных проектов, не имеющих отношения к маяку, приносивших достойный доход. Всего было достаточно – семья, уважающие друзья, деньги зарабатывались немалые и на жизнь хватало, но все для Филиппа и для Вари (если бы она обратила внимание) было, словно наполнено привкусом тлена и неуважением к самим себе, так что совсем не приносило радости. Конечно, принимая во внимание врожденное благородство, Филипп пытался изменить свое отношение к происхдящему, и его жена тоже, пусть и неосознанно, но ничего не получалось. Ни год, ни пять, ни восемь. И только к девятому, будучи совершенно изможденным отвращением к самому себе, бывший смотритель маяка, превозмогая внутреннее приобретенное сопротивление и боль, занялся, можно сказать почти насильно, тем, что он четко понимал – принесет ему счастье. Когда-нибудь принесет. Пусть хоть лет через двадцать. Он нанял для себя преподавателя музыки, и начал постепенно сочинять песни, которые могли рассказать о чем-то настоящем, волшебном; стал писать мемуары, разбавляя их фантазиями, включающими его воображение и мечты и издаваться; занялся совершенно уникальной благотворительностью – строительством многоквартирных комфортабельных домов для женщин, не имеющих собственного дома, не сумевших пока заработать денег своими талантами, и о которых не позаботились отцы, братья или возлюбленные, и потому чувствовавших себя обездоленными, в подвешенном и вечно тревожном состоянии, что мешало раскрытию потенциала. Уже с заселением первого такого дома, Филипп стал легендой и народным героем – потому как благодарность, любовь и восхищение женщин и их детей – пределов не ведала… И что в будущем, совершенно неожиданно для бывшего смотрителя маяка, так как двигало им только щедрость и бескорыстие, косвенным образом, – принесло огромное богатство…

Зная природу людей, Филипп использовал внутреннее чутье и ясновидение и сам проверял заявки на получение квартир, а иногда даже самолично отправлялся на поиски нуждающихся особенно скромных, гордых или не проинформированных дам.

И именно среди этих облагодетельствованных им женщин, иногда встречая их случайно на улице, он начал понемногу чувствовать прилив энергии, весну своего духа, и ощущать, как вырастает мощь его мужественности.

* * *

Мила приехала к Роману, вроде бы, для поддержки, то ли его, то ли самой себя, и осталась… Она долго не могла прийти в себя от уязвленной гордыни, и только Роман, понимающий ее в тот период, как никто другой – смог найти нужные слова и проявиться в утешающих поступках… Повзрослевшая женщина осталась у него навсегда, или, вернее, надолго, раскрывшись для нового чувства влюбленности… Они не поженились официально, но стали близкими более, чем иные венчанные… Конечно, раскрытие чувств происходило постепенно, но чудо случилось, и, скорее всего, из-за того, что оба устали к этому времени от масок и решили избавиться от них – но Рома и Мила действительно влюбились друг в друга, с каждым днем расширяя уважение и принятие партнера таким, какой есть. Они не связывались обещаниями, а просто старались быть счастливыми вместе.

* * *

Алькумена никуда не отправилась… Она иногда поглядывала в сторону Филиппа, и каждый раз, не считая последнего периода во времени после заключительной беседы, немного грустила при просмотре из-за его выбора: «Но, потому он и человек, видимо, что выбирает – «выбираемое»».

Как не хватает воздуха человеку в воде, а рыбе – воды на суше, так и Алькумене недостаточно было просто любить Филиппа – ведь он не в состоянии был позаботиться даже о себе, а не то, что о ней… Она разгневалась, и украла его сердце, так что Варе от настоящего мужа досталась лишь оболочка, и сердца только плоть… Украдкой Алькумена любовалась захваченным сокровищем, как если бы оно было забавной игрушкой, целовала и даже баюкала… А Филипп в эти моменты послушно шел за Варей и делал все так, как она говорила… Он отбросил мечты и претензии на прекрасное настоящее и будущее, ушел в ничем не примечательную «бытовуху» и не вспоминал об Алькумене… И так продолжалось, как было сказано, до последнего времени.

Когда же заметила перемены, то конечно, порадовалась за него…Но, русалка может оказаться капризным и непредсказуемым существом, и даже жестоким, если этого требует высшая справедливость.