Татьяна Шипошина
ФАМИЛЬНЫЙ РУКАВИШНИКОВ
сказка
Посвящается сыну Максиму и
его жене Екатерине.
ГЛАВА 1
Эта история произошла в старой части Санкт-Петербурга, в коммунальной квартире на четыре семьи, на втором этаже.
В коммуналке, вместе с другими жильцами, проживал дядя Вася Рукавишников. Он занимал в квартире две комнаты, которые достались ему в наследство от умерших родителей.
Раньше дядя Вася проживал здесь вместе с женой Машей и сыном Ванюшкой.
Но вот уже второй год пошёл, как жил дядя Вася в одиночестве. Ушла жена от дяди Васи. И Ванюшку забрала. Ютилась, бедная, теперь где-то в общежитии, и к дяде Васе возвращаться не хотела.
Жена ушла по известной причине, в наше время ни для кого не удивительной. Как-то так получилось, что неплохой мальчик Васёк, затем – хороший парень Василий преобразовался в пьяницу дядю Васю.
Почему это произошло, да почему так быстро, да почему именно с Васей… Кто вам сразу на эти вопросы ответит? Никто! Вот и мы отвечать на них не берёмся. А уж если вы сами узнаете, или догадаетесь, почему – можете тогда и с нами знаниями поделиться.
Однажды дядя Вася сильно напился. Так сильно, что даже войти в квартиру не мог. Забыл, что у него ключи в кармане. Стал звонить в звонок. Сначала – один раз.
По коридору прошаркали тапочки жильца из первой квартиры, Семёна Петровича.
- Кто там? – спросил Семён Петрович.
- Я-м-м… - промычал Вася.
- Кто – я?
Семён Петрович, пенсионер, бывший работник налоговой инспекции, встал на цыпочки и посмотрел в глазок. Увидев качающегося Васю, он в сердцах топнул ногой. (Для соседей дядя Вася не был «дядей», как вы понимаете. Он оставался просто Васей, или даже Васькой. Мы тоже дальше будем называть героя просто Васей, ладно?),
- Меня нет дома, - прокричал Семён Петрович в замочную скважину. - А к Ваське-пьянице – четыре звонка.
Шаги прошаркали от двери. Дверь не открылась.
Вася решил воспользоваться советом и позвонил в звонок четыре раза. Потом ещё четыре. Потом ещё. И только после этого сообразил, что дома-то у него никого нет!
Тогда он позвонил в звонок два раза. Во второй квартире жила старая учительница Нина Алексеевна. Уж она-то – точно должна двери открыть!
Но никто не откликнулся. Видимо, старой учительницы не было дома.
Васе ничего не оставалось, как позвонить в звонок три раза. К двери притопали каблучки.
- Кто-о? - раздался за дверью нежный голосок. – Ты, котик?
В третьей квартире жила Лидочка. Лидочка занималась тем, что меняла женихов. Она щелкнула замком, чуть приоткрыла дверь, и в это время Вася пробасил:
- Я…
- Тьфу ты! – произнесла Лидочка.
Она уже поняла, что это всего лишь пьяный Вася.
Обман!
Кроме того, Вася нарушил ей процесс раскраски ногтей. Лидочка попыталась было захлопнуть дверь у Васи перед носом. Но вдруг, словно ошпаренная, завизжала:
- А-а-а!!! И-и-и!!!
В щёлочку, со стороны лестничной площадки, по полу метнулась серая тень.
- А-а-а!! – вопила Лида.
В это время Вася ввалился в длинный коридор коммунальной квартиры. Из двери в первую квартиру высунулся Семён Петрович:
- И чего это ты кричишь? – спросил он у Лидочки.
- Мышь! Тут… мышь пробежала!!!
- Ты лучше скажи, зачем ты этого пустила? – спросил Семён Петрович, указывая на Васю.
- Я не пускала… Это мышь!!
- Хм… Давно пора дезинфекцию вызывать! - Петрович покачал головой и закрыл дверь в свою квартиру.
- Да хоть кота надо завести! – опомнилась Лидочка.
Лидочка смотрела на свои ногти. Лак был безнадёжно размазан.
Лидочка вздохнула с сожалением и посмотрела на Васю, который, с виноватым видом, всё ещё стоял у двери.
Если бы силу Лидочкиного взгляда можно было измерить количеством бензина, то на Васю, в миг, вылилась бы целая канистра. Оставалось только поднести спичку, и всё…
Лидочка фыркнула и хлопнула дверью в свою квартиру. Через мгновенье из-за двери полились музыка и пение. Мужской голос выводил:
Когда меня ты позовёшь…
Вася медленно двинулся по коридору. Что-то звенело и падало по ходу его продвижения. Но Вася на это внимания не обращал. Минут через десять он, не раздеваясь, уже спал на своём продавленном диване.
ГЛАВА 2
- Вот так, вот так… Напьётся, и света белого не видит. Разве ж так можно? Совсем разум потерял! Эх, жаль! Жаль человека! А ведь он родился человеком, а не каким-нибудь котом!
Вася проснулся под утро. Пожалуй, он даже не смог сразу сообразить, от чего он проснулся. Какой-то звон, писк над ухом…
«Мерещится, наверное, - подумал Вася и побил себя по уху. – Или это совесть меня так мучает. Ишь, уже не просто достаёт, а разговаривать стала. То-о-оненько так. Только от этого не легче, что тоненько...»
Вася вздохнул и повернулся на другой бок
- Ишь, ворочается! – продолжалось пищание. – Совсем опустился! Семью потерял, с работы выгнали! Если последний разум пропьёт – что же с ним, бедным, будет?
«Да, - горько подумал Вася. - Разум я потерял… А был ли он, разум-то…»
- Когда-то был на человека похож, - пищали над ухом. – А теперь – груда какая-то… гора… и пахнет соответственно! Ужас!
Вася развернулся и сел на диване. Пружины жалобно скрипнули. Нет, это определённо не совесть! Это кто-то говорит! Вернее, кто-то пищит над Васиным ухом!
«Всё, допился до белой горячки, - подумал Вася. – Уже мне голоса мерещатся…»
- Так и до белой горячки не далеко, - пропищало рядом.
Вася вскочил и подбежал к выключателю. Щёлкнул. Лампочка на шнуре закачалась.
В комнате было пусто.
- Почудится же такое, - вслух сказал Вася.
- Ему ещё и чудится что-то, - грустно пропищали ему в ответ.
Вася сел на диван, сжал руками голову, и горестно вздохнул:
- Елы-палы!
- Да… я бы подумала о жизни, на твоём месте. Жаль, что ты меня не слышишь. А если слышишь – не понимаешь.
- Я тебя слышу – ответил Вася. – И понимаю, кажется. Ругаешься ты. Я только не пойму – кто ты, и где.
- Не может быть! – пропищал кто-то с удивление в голосе. – Неужели дедушка не врал?
- Да кто же ты? Где? При чём здесь дедушка?
- Вася, Вася! Глаза открой пошире! Я тут, перед тобой на стуле сижу! Рядом с твоей немытой чашкой! Или ты думаешь, что я пошла вешаться в твоём пустом холодильнике? Не дождёшься!
Вася поднял голову.
- Провалиться мне на этом месте! – прошептал он.
- Не надо проваливаться, - пропищали ему в ответ. – Под полом и без тебя тесно.
Вася протёр глаза. Нет, это ему не померещилось.
- Мышь? – спросил Вася. – Ты – м-м-м-мышь?
- Мышь, мышь! Рот закрой, пожалуйста. Будем знакомы. Лиза. Мышь.
Маленькая серая мышка высунулась из-за чашки и помахала Васе серенькой лапкой.
- В-вася… - промолвил Вася, заикаясь.
А что ему ещё оставалось делать?
ГЛАВА 3
- Ты настоящая? Откуда ты взялась такая? – спросил Вася. – Ты не мерещишься мне?
- Настоящая, конечно.
- Почему же ты по-человечески разговариваешь?
- Ты лучше спроси, почему ты меня понимаешь?
- Почему?
- Не знаю. Но могу предположить.
- Предположи.
- Мне дедушка рассказывал. А моему дедушке – его бабушка. Или дедушка. А ему – прадедушка.
- Мне никто ничего не рассказывал. У меня прадедушка на войне погиб. А прабабушка – в блокаду. Дедушка и бабушка рано умерли. А папа на подводной лодке служил… я его почти не помню
- Так вот, продолжала Лиза. - Твой прапрадед… Ты хоть знаешь, что твоим прапрадедом был купец знаменитый? Василий Рукавишников? И весь этот дом когда-то ему принадлежал?
- Что-то слышал. Только мне от этого ни холодно, ни жарко.
- Вася-Вася… короче, был он купцом, мануфактурой торговал. Тканями, значит, и прочим… По рассказам, добрым он был и справедливым. Под Рождество раздавал бедным сукно, а под Пасху – бязи пару рулонов разматывал. К нему, под праздники, очередь из неимущих выстраивалась. Никто с пустыми руками не уходил. Но, что самое главное…
- Что ж ещё?
- Он всегда мышей кормил. На ночь ставил им тарелки с хлебом и сыром.
- Может, он так ткани свои оберегал! – догадался Вася. – Чтоб мыши их не грызли!
- Может, и так. Только он, понимаешь, не кота заводил, не отраву покупал, и норки мышам не законопачивал. Мышеловок, Вася, он не покупал! А угощал! Понимаешь?
- Ну, да.
- Вот как-то раз мышиный предводитель решил купца Рукавишникова поблагодарить. Хоть и страшно ему было, а ночью пошёл он к купцу. Сел рядом с кроватью, ну, и начал благодарить. А купец вдруг проснулся и стал предводителю отвечать. У обоих открылся дар: они смогли друг друга слышать и понимать.
- Что-то не верится.
- А со мной разговаривать – верится? Дар-то передаётся по наследству. По мышиной линии – точно. А вот по человеческой… Можно сказать, что мы – фамильные мыши семьи Рукавишниковых. А Вы, Рукавишниковы – наши фамильные люди. Ты – мой фамильный Вася.
- М-да… - почесал затылок Вася.
Лиза повела ушами и взмахнула хвостом:
- Люди мышей не уважают, к сожалению. И ты, Вася, извини меня… ну, не лучший представитель человеческого рода. Столько лет не то, что меня – никого вокруг не слышал и не слушал. И не замечал.
- Да я…
- Ладно, Вася. Не всё потеряно! Услышал же ты меня сегодня! Значит, не утерян дар. Вот бы дедушка порадовался…
- Мой? – спросил Вася. – Мой дедушка?
- Нет, не твой. Мой! Твой бы дедушка, наверное, в ужас пришёл, глядя на то, во что его внук превратился. Неужели, Вася, у тебя совести нет?
Вася взлохматил волосы и сокрушённо произнёс:
- Эх! Есть у меня совесть! Есть! Утром, когда я просыпаюсь, она тоже просыпается, и начинает меня грызть. А как только опохмелюсь – так она… ну, сначала затихает… а после третьего полстакана совсем уходит. Вот я её и гоняю.
- Ты, Вася, поступаешь, как котяра неразумный… Жаль. За женой, за сыном – не скучаешь?
- Не напоминай… Как тебя?
- Лиза.
- Не напоминай, Лизавета. А то уже совесть мне всю душу изгрызла. Похмеляться пора.
- Не стоит, Вася. Неужто так ты слаб?
- У-у-у-у!!! – завыл Вася.
- Вместо того, чтоб похмеляться – пошёл бы, погулял с сыном. Сегодня суббота, он дома. В зоопарк бы его сводил. Мороженое бы ему купил. Учить тебя.
- Я бы пошёл, - сокрушался Вася. – У меня же денег нет. Ни копейки!
- А на что ты собирался похмеляться?
- Так товарищи… ты – мне, я – тебе.
- Товариши… Собутыльники! Нет, чтоб на ночь для мышей тарелочку поставить! Я уж про сыр не говорю! Хоть бы с хлебом! Не блокада же!
- Прости, - сказал Вася. – Прости, Лизавета…
ГЛАВА 4
- Ладно, - вздохнула Лиза. – Прапрадеда своего благодари. Сейчас.
Лиза ловко сползла со стула и исчезла в щели на полу. Вася ждал её, ждал…
Потом назвал сам себя «дураком» и пошёл похмеляться.
Часа через четыре, с трудом переставляя ноги, Вася возвратился домой. Когда он открыл дверь в свой подъезд, в нос ему ударил запах дихлофоса, или ещё какой-то гадости, чем обычно травят мышей и крыс.
Не смотря на то, что мозги Васи были затуманены алкоголем, он сразу же вспомнил про мышку, которая утром разговаривала с ним.
Сердце Васи заколотилось.
«Да это – всё дурь и ерунда» - сказал Вася сам себе.
«Нет, это правда!» - тут же ответил ему внутренний голос.
Пока Вася полз на второй этаж, он спорил со своим внутренним голосом.
«А если вдруг мышка уже отравлена?» - чуть не плакал внутренний голос.
«То же мне, беда! Мышка дохлая! Об этом и думать смешно!» - отвечал внутреннему голосу Вася.
«Часто ли ты видел фамильных мышей? Да ещё и говорящих?» - не унимался внутренний голос.
«Дурак ты, Вася. Заблудился… в трёх мышах…» - сказал Вася сам себе.
Тут внутренний голос с ним согласился. Чего уж!
Когда Вася открыл дверь в свою квартиру, его встретил Семён Петрович.
- С тебя двести рублей, - сказал он Васе, вместо «здравствуйте».
- За что? – не понял Вася.
- За отраву для мышей.
Вася схватился за сердце. Его худшие опасения подтвердились.
- А я что, просил их травить?
- Тебя, алкаша, самого надо, как этих мышей, - тихонько, чтоб Вася не слышал, прошептал Семён Петрович.
Хоть Семён Петрович и храбрился, но Вася был ростом в полтора раза больше него. И силушку богатырскую – ещё не всю пропил.
Из квартиры №3 высунулась Лидочка.
- Он думает, что мы за него все услуги оплачивать будем, - сказала она. – А кто мне оплатит испорченный маникюр?
- Пора его, пьяницу, вообще из квартиры выселить! – не успокаивался Семён Петрович.
Когда рядом появлялась Лидочка, он чувствовал себя храбрее.
- Вот вызовем участкового в следующий раз, как пьяный заявится, - поддержала соседа Лидочка. – Учти, Васька! Я сама позвоню участковому!
Вася продвигался по коридору со странным выражением лица. Он молчал.
- Ладно, если надо, я за него внесу двести рублей, - учительница Нина Алексеевна, оказывается, находилась в кухне.
Она вышла из кухни с чайником в руке.
- Нечего цацкаться с алкашами, - не согласился с учительницей Семён Петрович. – Нечего за них платить.
- Здравствуйте, Василий Иванович, - поздоровалась с Васей Нина Алексеевна.
- Здравствуйте. Я отдам деньги… заработаю, и отдам…
- Свежо предание! – фыркнул Семён Петрович.
- Извините…
Вася отодвинул от своей двери маленького и толстенького Семёна Петровича, который едва доставал ему до плеча лысой макушкой.
- Извините… мне надо домой…
Вася вошёл к себе и быстро закрыл дверь своей комнаты. Для верности он даже запер её изнутри на замок.
Если бы кто-то через минуту посмотрел на Васю со стороны – точно подумал бы, что у Васи – крыша поехала.
Вася ползал на коленях по грязному полу своей квартиры и взывал:
- Лиза! Лизавета! Лизонька! Лизок! Лизуша! Елизавета! Елизаветушка! Откликнись, пожалуйста! Откликнись! Ты жива? Лиза! Лизочка!
Лиза не выходила.
- У-у-у… - просто завыл Вася. – Это я! Я виноват! Похмеляться пошёл! А тут… Лиза! У-у-у-у…
ГЛАВА 5
- Вася… - раздался слабый писк из угла. – Помогите…
- Лиза!
Из уголка комнаты, действительно, выползла Лиза. Она едва дышала. Лапки, слабенькие, как травинки, еле двигались.
- Вася…
Вася взял Лизу, и положил её на ладонь. Он бросился к окну и распахнул его. Свежий и холодный осенний воздух хлынул в комнату.
- Вася… половицу подними… там наши… погибают…
Вася аккуратно положил Лизу в вазочку, стоящую на подоконнике, и бросился в угол комнаты. Поддел шваброй и без жалости отодрал старую половицу. Потом кинулся к буфету, вытащил из него пару блюдец и налил в них воды из графина.
Аккуратно поставил блюдца на пол.
Пока он носился с блюдцами, из-под пола выползли штук двенадцать мышей разного возраста.
Недоверчиво поглядывая на Васю, они всё же подползли к блюдцам и начали пить воду.
- Вася, - позвала Лиза. – Я подышала. Опусти меня к нашим.
Вася опустил. Лиза подошла к щели в полу и вытащила на воздух ещё одного маленького мышонка.
Вася отёр пот со лба и упал на диван. Он и не заметил, как протрезвел. Если бы пару дней назад кто-то сказал ему, что он будет спасать мышей…
- Лиза, может, чего ещё надо? – спросил он.
- Неплохо бы сахару… песочку… - ответила Лиза.
- Сейчас!
Вася осторожно приоткрыл собственную дверь. В коридоре никого не было. Вася прикрыл дверь и отправился на кухню, за сахаром.
Сахарница у него, конечно, была. Но пустая. Вася рассматривал пустую сахарницу, и вспоминал, сколько уже дней она пустует. Дней, а, может, и недель…
«У Петровича позаимствовать, что ли?» - подумал Вася.
Оглянувшись, он взялся за ручку соседнего шкафчика. Шкафчик оказался заперт на замочек.
«Эх, Петрович!» - вздохнул про себя Вася.
К Лидочке он соваться не стал. Вышел из кухни и постучал во вторую квартиру.
- Да?! – послышался голос Нины Алексеевны.
«Слава Богу, дома!» - подумал Вася.
А вслух попросил:
- Нина Алексеевна, у вас сахарку не найдётся? Песочку?
Учительница открыла двери:
- Здравствуйте, Вася. Чайку решили попить?
- Да… Нет… Да… - промямлил Вася.
- Сейчас.
Нина Алексеевна высыпала из сахарницы пол стакана сахару и протянула Васе.
- Хватит?
- Да, - сказал Вася. – На всех…
- Сколько же вас? – удивилась Нина Алексеевна.
- Человек… штук двенадцать. Их…
- Вы здоровы, Вася? – спросила Нина Алексеевна.
- Нина Алексеевна, а вы как относитесь к мышам? – задал Вася встречный вопрос.
Нина Алексеевна всё так же вопросительно и чуть тревожно смотрела на Васю.
- Всё – Божья тварь, - наконец, заключила она.
Правда, Вася так и не понял, к кому относилась эта фраза – к мышам или к нему, Василию.
- Я… Я потом всё расскажу, - засуетился Вася. – Спасибо… мне пора… я спешу…
Нина Алексеевна покачала головой и закрыла дверь.
ГЛАВА 6
Маленький мышонок, которого Лиза сама вытащила из щели последним, так и не пришёл в себя. В скорбном молчании мыши возвращались обратно под пол. Одна за другой спускались они в щель, вслед за большой серой мышью, которая несла малыша на руках.…
- Можешь закрывать полы, - сказала Лиза на прощание. – Я вернусь позже. Жди, Вася. Спасибо тебе.
Вася приставил к полу вывернутую доску и слегка прихлопнул её ногой. Грустно было на сердце у Васи.
Словно какая-то завеса поднялась там, в этом потрёпанном сердце, и выпустила на волю всю печаль, а где-то даже и нелепость Васиного существования.
Словно бы в одночасье стало ему ясно, что жизнь его протекает как-то неправильно, ненормально, а главное, слишком быстро и бесцельно.
Словно жил он, никому не нужный, да ему никто нужен не был. И вдруг… Мало того, что он вдруг нужным оказался – кто-то и ему стал необходим.
Кто-то серый с хвостом… Серые с хвостами…
Хочешь – смейся, хочешь – плачь.
Вася то сидел на диване, то лежал, то курил, то выходил на кухню, грел чайник. Пил Вася горячую воду, так как ни чая, ни, как вам известно, сахару в доме у него не водилось.
В кухонном шкафу скучали в одиночестве только пачка соли и пакетик лаврового листа.
За окошком сначала было светло, потом сумеречно, а потом и совсем стемнело. Вася подумал было о том, что неплохо бы выпить… но сразу прогнал от себя эту мысль. Ему необходимо было поговорить с кем-то… А Лизы всё не было…
На кухне он столкнулся с Ниной Алексеевной.
- Что, Вася, не весел? – спросила она. – Заходи ко мне, налью тебе супу.
- Спасибо, - ответил Вася. – Позже. Я пока… это… жду…
- Ну-ну… Кого же это?
Вместо ответа Вася спросил пожилую учительницу:
- А скажите… бывает так, что человеку тошно не только на себя в зеркало смотреть, а вообще, всю свою жизнь разглядывать?
- Бывает, конечно. Есть много примеров в литературе. Лермонтов, например. Или Достоевский – писали об этом. Изучал в школе?
- Да. Только я про них давно забыл. Я и жил-то в последнее время… как-то очень просто… не до Лермонтова… День прошёл, и ладно. Глаза залил – и спать.
- А что у тебя случилось? Чего это ты такие вопросы задавать начал?
Вася только пожал плечами:
- Да… это… не поверит никто… Пойду… Дома побуду…
Даже Нине Алексеевне Вася не мог рассказать, кого он прождал весь субботний вечер.
В этот день, впервые за много месяцев, Вася заснул трезвым. Утренняя опохмелка – не в счёт.
Во сне он видел себя, несущего на руках своего сына. Когда Ванюшка был ещё совсем маленьким. В пелёнках.
ГЛАВА 7
Лиза появилась утром.
- Привет, - пропищала она.
Вася сразу же проснулся.
- Как малыш? – спросил он.
- Похоронили… - Лиза утёрла глаза лапкой.
- Сочувствую… Ты это… Прости нас… людей…
– Так заведено в этом мире, - вздохнула Лиза. - Люди… да. А коты? Это сейчас коты ленивые. Вискасом их кормят. А раньше… Сколько мышей погибало… Ладно. Бедный малыш…
Лиза помолчала и подняла глазки на Васю:
- А ты как? – спросила Лиза. – Не надумал к сыну сходить? Смотри… прервётся связь времён… если твой сын будет в другом месте жить. Надо, чтоб здесь. В фамильном доме.
- Да как же я к ним пойду? Во-первых, побриться надо. Во-вторых, у меня же ни копейки денег нет. Что, я к сыну с пустыми руками пойду? Пока на работу устроюсь, пока аванс получу. Не знаю, что делать. Хоть сейчас бы к нему побежал, но…
- Ах, да! Я и забыла! – взмахнула хвостом Лиза. – Я же ещё вчера собиралась тебе принести, а ты похмеляться убежал. Подожди. Я сейчас.
На этот раз Вася терпеливо ждал возвращения Лизы.
Она появилась минут через пятнадцать. В маленьких лапках, чуть придерживая носом, она держала довольно большой для неё круглый предмет.
- Бери! – пропищала она.
Вася наклонился и взял из лапок Лизы этот предмет. Это была старинная монета!! Господи! Что это?
Монета блеснула в руках у Васи.
- Лиза! Ты что принесла? Она что – золотая?
- Как видишь, - с достоинством ответила Лиза. – Своему прапрадеду спасибо скажи. Ну, и моему.
- Как? Как?
- Когда революция началась, твой прапрадед эти монеты припрятал. Вернее, моему прапрапрапрадеду оставил не сохранение. Ведь наша жизнь короче человеческой. Так и сказал: «Отдадите, мол, моим потомкам. Если им надо будет».
- Так это…тащи их все сюда! Там же много?
- Нет, дорогой. Всему своё время. Ты давай-ка беги на набережную. Туда, где нумизматы собираются. Монету продай. В парикмахерскую сходи, еды купи. Может, даже рубаху себе купишь новую. И – к сыну! К сыну и к жене! А завтра – работу искать.
- Да, - сказал Вася, пристально разглядывая монету и вертя её в пальцах. – Да. Ты, наверное, права. Я, наверное, так и сделаю.
- Беги!
- А ты? Вы… как же?
- В одну воронку снаряд дважды не падает. В одной квартире два дня подряд мышей не травят. Беги!
Вася уже сбрасывал домашние тапки.
- Стой! – вдруг остановила его Лиза. – Я забыла тебе сказать. Нельзя обо всём этом рассказывать никому. Только сыну, когда он подрастёт. Ну, и дочке можно. Когда родится. Понял?
- Чего тут не понять, - вздохнул Вася и натянул куртку. – До встречи, Лиза.
ГЛАВА 8
Тётя Маша, жена дяди Васи, никак не могла понять, что же случилось с её бывшим, а теперь – уже снова настоящим мужем. Пить перестал, на работу устроился. Сам!
Вечером – шутка сказать! – книжки стал читать. Сочинения Лермонтова и Достоевского, и других писателей, которые нашлись в домашней библиотеке учительницы Нины Алексеевны.
С сыном по выходным то в зоопарк выбирается, то в музей.
Только странность одна у него появилась: вроде бы иногда разговаривает с кем-то, а никого вокруг не видно. Или спать ложится – кому-то вроде как рукой машет. А на ночь ставит на пол тарелочку с крошками хлеба и сыра.
Глядь, а с утра тарелочка и пуста…
- Ты чего это, Вася? Кого это ты кормишь? – спрашивала Маша – Расскажи!
А Вася – ни в какую:
- Да так… - говорит. - Ты, Мань, меня не спрашивай пока. Вот Ванюшка подрастёт – я ему всё расскажу.
Тётя Маша поспрашивала мужа, поспрашивала, да и отстала. Привыкла.
Сама стала тарелочки с хлебом и сыром на ночь ставить. Она ведь добрая женщина, эта тётя Маша.