Волк стоял на траве перед библиотекой. Это был не один из тех больших могучих северных лесных волков, которых вы можете видеть в фильмах. Он был гораздо меньше и худее, вроде тех тощих серых волков, что когда-то давно водились в Техасе.

По крайне мере я думала, что они вымерли… но я также помнила истории, которые рассказывали студенты, о пантерах, медведях и других опасных животных, что могли выжить среди островков лесистой местности, которую называли «Большой чащей». Волосы на голове встали у меня дыбом. Я просто знала, что этот волк — дикое животное, а не чей-то питомец.

Но все же я не была испуганна. Возможно, инстинкты заставляли мое сердце биться чаще, а мускулы напрягаться, но мне не хотелось бежать или сражаться. Я была полностью захвачена этой странной встречей и чувствовала себя так, будто бы мне позволили ступить в другой мир.

Я сделала шаг.

— Лобо! Сюда!

Голос мужчины был жестким, словно удар плетью, и животное обернулось. У меня отлегло от сердце, но в то же время я рассердилась. Разумеется, у этого волка был хозяин, какой-то глупый дурак и позер.

Забросив свой тяжелый рюкзак за спину, я скрестила руки на груди и уставилась на мужчину.

Я слышала, что люди чем-то напоминают своих питомцев, и в этом человеке казалось действительно было что-то от волка. Может, из-за того, что у него было худое стройное тело, возможно из-за его манеры стоять, будто бы он готов броситься бежать или напасть на кого-то в прыжке. На нем были полностью серая футболка, шорты и туфли для бега, но больше ничто в нем не выглядело обычно или современно. У него было острое голодное лицо, которое пересекала прямая черта носа. Я предположила, что он был примерно моего возраста, то есть вступил в размытую пору между юностью и средним возрастом. Он явно не был студентом, а если бы он был кем-то из обслуживающего персонала факультета, я должна была его узнать. Но я прежде никогда не видела этого мужчину, и он не выглядел как местный. Он выглядел здесь столь же чуждым, как и его волк.

Мужчина тихо сказал:

— Он не навредит вам.

— А что, я выгляжу испуганной? — огрызнулась я. — И почему вы назвали мексиканского волка «Лобо»? Разве он не заслужил собственного имени?

Он улыбнулся, не показывая зубов.

— С чего вы взяли, что это мексиканский волк?

— Потому что в Техасе давно нет волков. Разве что на границе.

— Мы далеко от границы, мэм.

Разумеется, мы были от нее далеко. И волк не пришел сюда сам по себе. Я вдруг поняла, что все еще цепляюсь за свои фантазии о диком животном, и смущение от осознания этого заставило меня набросится на мужчину с новой силой.

— Да, конечно, вы могли купить его где угодно. В Хьюстоне или Нью-Орлеане, например. Эти гибриды популярны, так как некоторые люди считают, что они слишком особенные для того, чтобы просто купить себе собаку. Вроде как возможность приобщиться к дикой стороне. Что они вам сказали? Что это на девяносто восемь процентов чистокровный canis lupus? Вы называете его «волком», как будто это название действительно сделает его таковым.

— Я не покупал его. Я не знаю, кто и чем его считает, да мне и не важно. И почем я не должен был называть его Лобо?

— Это… оскорбительно. Представьте, что люди называли бы вас «хомбре».

Мужчина сдержанно улыбнулся.

— Они называют меня человеком-волком.

Я мельком слышала это прозвище и прежде в разговоре между студентами, но не предала этому значения, поэтому просто пожала плечами и сказала:

— Может быть, но у вас же есть и свое собственное имя. Разве Лобо не заслужил подобного?

Волк негромко зарычал и дернулся так, как будто бы собирался вырваться. Человек разразился прерывистым смехом и бросил на меня оценивающий взгляд.

— Что у вас в рюкзаке? Барбекю?

— Книги. А Что? — ответила я, нахмурившись.

— Я пытаюсь понять, что же его так привлекает.

— Может он просто чувствует, что я проявляю к нему внимание. Почему бы вам не отпустить своего волка?

На секунду мне показалось, что мужчина откажется, но он рявкнул:

— Гуляй!

Волк немедленно бросился ко мне. Я замерла, не потому что испугалась, а просто из осторожности, как и в случае с любой странной собакой, которую может спровоцировать любое движение. Волк также был осторожен. Он внимательно, почти изысканно обнюхал меня, прежде чем подойти ближе и позволить погладить себя по голове.

— Он очень дружелюбен, — сказала я.

— На самом деле не очень, — ответил мужчина, а затем продолжил: — Я не говорю, что он агрессивен, Лобо никогда не нападал на человека и дрался с собаками только тогда, когда был вынужден защищать себя. Но он всегда предпочитает держаться на расстоянии. Ото всех, кроме меня.

Лобо расслабился. Теперь он вился вокруг меня. Я почесала ему за ухом и волку это понравилось. Я рассмеялась и сказала:

— Вы шутите. Посмотрите на этого большого малыша, он просто жаждет внимания.

— У него и так его предостаточно. Знаю, вы считаете меня каким-то черствым деревенщиной, но я забочусь о Лобо.

Боль, что сквозила в его словах, будто бы одернула меня.

— Разумеется! Очевидно, что вы заботитесь друг о друге.

Сказав это, я посмотрела мужчине прямо в глаза. Они были карие, преимущественно темные, но и с вкраплением какого-то светлого оттенка, что был похож на золотой блеск волчьих глаз. У меня внезапно перехватило дыхание от неожиданной интимности его взгляда. А я ведь даже не знаю его имени. Собравшись с духом и помня о манерах, я протянула ему руку и спросила:

— А как вас зовут? Меня — Кэтрин Хиллс.

На лице мужчины появился проблеск сомнений, но затем он пожал мою руку.

— Коди. Коди Вела. Послушайте, у меня нет особо времени здесь задерживаться. Я… Лобо ждет свою вечернюю прогулку.

Волк навострил уши при этих словах.

— Ох да, конечно. Приятно было вас здесь встретить, — ответила я и почувствовала себя как-то подавленно.

— Хотите прогуляться вместе с нами?

Мое сердце учащенно забилось, но я состроила гримасу и указала на свои длинную хлопковую юбку и сандалии.

— Даже если предположить, что я смогу угнаться за вами двоими, моя одежда не слишком-то подходит для пробежки.

— Тогда прокатитесь вместе с нами. Я направляюсь в Чащу. Бывали там когда-нибудь? Нет? Серьезно? — Его голос звучал изумленно. — Что ж, тогда вам следует там побывать.

Я редко действую импульсивно и не принимала ни от кого предложений «прокатиться» с тех пор, как мне было пятнадцать. Но теперь я отчего-то согласилась и последовала за этим худощавым смуглым мужчиной и его легко ступавшим волком так просто, как будто бы это было что-то само собой разумеющееся.

Его машина, большой черный и выглядевший новеньким SUV был припаркован на улице неподалеку. Будто бы спрятавшись за сплошной известняковой стеной библиотеки она явно выбивалась из общей картины. В будние дни на этой парковке никогда не бывает много народу, и мне оставалось лишь гадать, что же привело сюда этого мужчину.

— Вы работаете в кампусе? — спросила я после того, как забралась в машину.

— Что вы имеете ввиду?

— Вы работник колледжа?

Он отрывисто засмеялся.

— Конечно же, нет!

— Вы имеете отношение к кому-то из студентов?

Он тряхнул головой, завел мотор и тут же рванул с места.

— Вы хотите сказать, что никогда не слышали о человеке-волке?

— Я приехала сюда лишь в августе, поэтому у меня не было времени узнавать что-то о местных персонажах или гулять по лесу.

— Ну-ну. И на что же вы тратите свое время?

— Планирую свои занятия, преподаю…

— На каком факультете?

— Английский.

— Вы любите книги.

Это было мягко сказано. Литература была страстью всей моей жизни. Я пробормотала что-то утвердительное и уставилась в окно, наблюдая как мы тихую и тенистую территорию колледжа и надеясь, что Коди сменит предмет разговора.

— Какая ваша любимая книга?

— Ох, мне трудно будет назвать всего одну.

— А какой любимый автор?

На этот вопрос было ответить легче.

— Вирджиния Вулф.

— Ну, разумеется.

Он повернул голову, я мельком встретилась с ним взглядом, однако Коди затем снова начал смотреть на дорогу, при этом сам себе улыбаясь.

— Что значит «разумеется»?

— Я понял, что вы мне кого-то напоминаете. Эта длинная грациозная шея, красивые пронзительные глаза, полные губы…

Я почувствовала, что немного краснею от его комплиментов.

— Наверняка, люди говорили вам нечто подобное и прежде. Вас не называли женщиной-Вулф? — сказал он и ухмыльнулся. — Должно быть, это ваша кличка в кампусе, по крайне мере на факультете английского.

— У меня нет клички. По крайне мере той, о которой я бы слышала.

На самом деле мной просто никто не интересовался настолько, чтобы дать мне какое-то особое прозвище, но ему я об этом не сказала. Но то, что он знал что-то о Вулф, меня заинтриговало.

— А какой ваш любимый автор?

— Достоевский. Также мне очень нравится Стивен Кинг. А еще Джеймс Ли Берк. Я вас удивил? Вы-то наверняка думаете, что я и школу не окончил. На самом деле, так оно и есть, но это не значит, что я не читаю. Я люблю читать. По крайне мере, хорошие книги.

Мы выехали за пределы города, и он прибавил скорости.

«Пределы города», ха. Поселение, в котором было максимум шестьдесят тысяч человек, да и то в разгар сессии в колледже, сложновато было называть «городом». Почти каждый день я задавалась вопрос, что я вообще здесь делаю.

— Так что привело вас в эту глушь?

— Мне была нужна работа, а колледж нуждался в преподавателе английского. Это было что-то вроде сиюминутного решения, просто так сошлись звезды.

Мне не хотелось вдаваться в подробности по этому поводу.

— Вы не с юга.

— Из Чикаго.

— Ух ты. Я там никогда не был. Должно быть, там все по-другому.

Затем он принялся задавать мне вопросы, на которые мне было легко отвечать, не касаясь никаких личных тем. Пока я рассказывала ему о погоде, еде и Опре, он направился по шоссе на юг, свернул за поворот и проехал мимо маленького убогого трейлера, который я называла домом. Несколько минут спустя он свернул на восток и поехал по дороге, на которой я никогда не бывала, так как здесь, на востоке сельского Техаса, я гуляла лишь по лесам да болотам.

— Вы каждый день выезжаете из города, чтобы погулять на природе?

— Так точно. Иногда мы отправляемся куда-нибудь поближе к дому, но обычно я предпочитаю места, где мы никого не встретим. Лобо нужны минимум две пробежки в день. Для волка неестественно быть запертым в доме или машине целый день, даже если мне приходится поступать именно так.

— Вы берете его с собой?

— Мы везде ходим вместе, — ответил он. — Волки — стайные животные. Когда люди говорят что-то вроде «одинокий волк», они просто заблуждаются. Может, все было бы иначе, если бы у меня был еще кто-то и достаточно большой двор… но в любом случае, я не хочу, чтобы Лобо жил как заключенный.

У меня была собака, когда я была ребенком, но с тех пор у меня не было домашних животных. Когда я переезжала в Техас, то задумывалась о том, чтобы снять в аренду местечко, где был бы двор с оградой, и чей хозяин был бы не против домашних животных. Мой новый дом раньше использовался как «охотничий домик» и рядом с ним был вместительный питомник, поэтому я подписала договор на год не глядя. Но когда я увидела этот питомник воочию, с бетонным полом и высокой проволочной оградой, то он показался мне похожим на Гуантанамо.

— У вас с этим какие-то проблемы? — спросил Коди, нарушив мое молчание.

— Не совсем. Мне бы хотелось иметь собаку, но я не могу оставлять ее одну пять дней в неделю. Думаю, это еще важнее, если вы собрались покупать волка…

— Я не покупал его.

Я сперва уставилась вперед на пустую дорогу, испещренную длинными тенями, потом посмотрела по сторонам на густой лес, а затем спросила:

— Вы его нашли?

Он издал звук, похожий на знак согласия, и я продолжила расспросы:

— Взрослого волка? Должно быть, он кому-то принадлежал. Вы нашли его владельца?

Лицо Коди ничего не выражало, но его руки крепко сжали руль.

— Если бы я смог найти того ублюдка, которому Лобо принадлежал раньше, то убил бы его. Медленно. Я бы заставил умирать его в агонии, я бы сделал с ним то, что он хотел сделать с моим волком.

Ледяная злоба в его голосе шокировала меня.

— Что случилось?

— Это случилось после того, как я вернулся из… — сказал он и заколебался. Впрочем, это не имеет значения. Меня здесь не было, а потом я вернулся. Это произошло около двух лет назад. Я вырос в этих местах, и когда еще был ребенком, то охотился, ловил рыбу и ходил в походы в Чащу, но перестал это делать, когда вырос. Десять лет я не бывал в лесу, до тех пор, пока не ощутил какой-то позыв там побывать. Мне просто захотелось уйти подальше от всего и всех, подальше от цивилизации, поэтому я поехал на восток, вглубь лесов, свернул с шоссе на старые лесные дороги и ехал до тех пор, пока деревья не начали расти так густо, что дальше уже невозможно было проехать. Я оставил машину и дальше пошел пешком.

Разумеется, я оставлял метки. Каждый, кто здесь вырос, знает, как легко потеряться в этих лесах, если не делать подобного. Есть истории, как люди терялись здесь и днями блуждали всего в нескольких милях от дороги, настолько густой и дремучий этот лес. Здесь можно очутиться посреди болота и даже не понимать этого ровно до того момента, как оно начнет вас засасывать.

Я знал, что подобное могло случится, ведь я не дурак. Но идя уже примерно час я вдруг осознал, что старая дорога не собиралась приводить меня туда, куда я хотел попасть. При этом я сам не знал, как и куда я хочу попасть, но все яснее начал чувствовать, что у моего путешествия есть какая-то цель, и что если я буду продолжать идти по тропе, то никогда к ней не попаду.

Поэтому я сошел с тропы. Я использовал нож и отмечал путь, чтобы можно было вернуться обратно. Я поступал так и прежде, но осознанно. Например, шел за оленем, которого подстрелил, но не убил, за уткой и перепелом, который упал в кусты. Но сейчас меня вели какие-то инстинкты или же интуиция.

Он тряхнул головой и посмотрел на дорогу, однако я была уверенна, что сейчас он видел перед собой лес.

— Я не из тех, кто что-то «чувствует», понимаете? А никогда не верил во всю эту спиритическую тарабарщину. Я и сейчас не верю, за исключением…

Он насупился, покрепче схватился за руль, а за нами Лобо громко вздохнул.

— Не могу объяснить, почему я сошел с тропы и принялся продираться в дебри леса, почему я пошел именно в том направлении, а не в каком-нибудь другом. Тем не менее я так поступил, и по моим подсчетам прошел не меньше мили, и очутился в месте, столь далеком от обычных маршрутов, что готов был поклясться, люди там не бывали уже целое столетие. Но там был волк с цепью на шее, прикованный к дереву, и это он явно не сам с собой сделал.

Сперва я подумал, что он мертв и что я пришел слишком поздно. Но когда я подошел поближе, то почувствовал, что его сердце все еще бьется. Однако сердцебиение было крайне слабое. Бог знает сколько он был там прикован, не имея возможность освободиться и без еды и питья.

Я была в шоке, и мне на глаза навернулись слезы.

— Кто мог сделать такое?

— Человек, — ответил он, почти выплюнув это слово. — В стародавние дни люди рассказывали своим детям истории о большом злом волке. Про людей, что были слишком ужасны и жестоки, говорили, что они похожи на животных, возможно оборотней. Но те вещи, что обычные люди делают каждый день, в миллион раз хуже того, на что способен волк. Волк не будет мучить до смерти другое животное или запирать его. Волки убивают из-за инстинктов и для выживания, потому что им приходится, а не потому, что им это нравится или они злые. Они не мы. Человек — вот самое страшное животное на планете, но именно у волка плохая репутация с самого начала времен. Мы притворяемся, что зло не в нас, что оно в зверях, что бродят за пределами наших костров. Но на самом деле оно в нас.

Он замолк и потер свою грудь.

— Вы спасли его.

— Да. И он изменил меня, — сказал мужчина, пожав плечами. Как там говорят — мы в ответе за тех, кого приручили? Я мог отвезти его в какое-нибудь место, где помогают животным, но это было бы все равно что оставить умирать его в тюрьме или принять риск того, что он попадет в руки еще к какому-нибудь ублюдку-садисту. Теперь только от меня зависело, будет ли спасенная мною жизнь достойна того, чтобы ее прожить. И знаете, это оказалось не так уж тяжело. Я тоже люблю поесть и проводить много времени на свежем воздухе. К тому же я получил товарища. Хорошо, что мы оказались похожи.

Говоря об этом, он внезапно свернул с трассы, с трудом замедляя ход, так как теперь мы поехали по грунтованной и изрезанной колеями дороге. Мне даже стало как-то боязно за свою жизнь, когда мы подпрыгивая на рытвинах углубились в лес.

— Кажется, когда-то здесь был парк? — спросила я.

Нас повсюду окружали старые и поросшие мхом деревья, с таки густыми ветвями, что они заслоняли солнце. И это заставляло меня чувствовать себя неуютно.

— Какая-то часть Чащи и правда является национальным заповедником, но мы стараемся держаться от нее подальше, — ответил он. — Там запрещены питомцы, и если слишком много людей начнут видеть волка, то они начнут искать и человека-волка. Это старая дорога, которую когда-то использовали для лесозаготовки. Думаю, она ведет в какой-нибудь старый город-призрак. Здесь полно всего старого и забытого.

Он припарковался на обочине, на небольшом просвете, затем открыл дверь и посмотрел на волка, который замер на заднем сиденье, абсолютно неподвижный и сосредоточенный. Напряженное мгновенье прошло в полной тишине, а затем Коди крикнул:

— Гуляй!

Волк выпрыгнул из машины, так красиво и грациозно, что прежде я такого не видела. Он будто бы летел, его движения были столь красивы и идеальны, что у меня закололо в груди.

— Вы в порядке?

Коди смотрел на меня. Я с трудом моргнула, но подавила желание вздохнуть, а затем кивнула и ответила:

— Он такой… чудесный.

Он смотрел на меня так долго, что я почувствовала себя неуютно. Затем Коди медленно кивнул и сказал:

— Даже больше, чем вы думаете. Вы будете в порядке, если оставить вас одну?

— Я кивнула, хотя на самом деле не была в этом уверенна.

Он отдал мне ключи.

— Если вам станет слишком жарко, включите ненадолго кондиционер. Послушайте музыку, если вам станет скучно. В вашем телефоне есть камера?

— Да, а что?

— Да так, если вы вдруг увидите белоклювого дятла, то вам наверняка захочется его сфотографировать.

Лишь когда он широко улыбнулся, я поняла, что Коди меня подначивает, и ответила:

— На самом деле, я надеялась увидеть снежного человека.

Я смотрела, как он убегает в тенистый лес, весь такой сильный, ловкий и быстрый. Его движения были не столь же чудесны и грациозны, как у четвероногого животного, но у него была своя, человеческая, мужская красота, и когда он исчез во тьме, в моем сердце что-то екнуло.

Ветра не было. Стояли жара и почти невыносимая влажность, даже несмотря на то, что день уже заканчивался и был октябрь. Я побоялась, что кондиционер разрядит аккумулятор, поэтому вместо того, чтобы остаться в относительном комфорте с одной из моих книг, я отправилась на прогулку. Разумеется, я держалась дороги и лишь немного углубилась в лес в надежде обнаружить редкую орхидею или какое-нибудь хищное растение, что произрастали в этих местах.

Я не нашла ничего редкого, и меня успели искусать москиты прежде чем я (к счастью, достаточно быстро) решила вернуться обратно. Мне здесь было явно не место. Выйдя обратно к машине и осознав, что я могу закрыться в ней или даже уехать прочь, я почувствовала себя лучше. В этом кусочке южного леса была какая-то зловещая атмосфера, или же она ощущалась таковой для меня после рассказа Коди. Все знают, что есть люди, которым нравиться издеваться над животными, и если бы Коди рассказал мне, что он спас волка от голода в чьем-либо гараже или подвале, я бы не удивилась. Но зачем кому-то в непроходимых дебрях сковывать и бросать, обрекая на медленную смерть такое красивое и невинное животное?

У меня в голове появилось мысленное изображение, будто бы из каких-то мифов — волк-Прометей, прикованный к скале. Но ведь на самом деле он был прикован к дереву, поэтому скорее тут должны были возникать ассоциации с классическими мифами о волках, например, о Ромуле и Реме, что были брошены младенцами и вскормлены волчицей.

Я все еще думала об этом, когда они оба вернулись. Волк запыхался, но все еще был полон энергии, и начал бегать вокруг меня будто в каком-то счастливом танце. Коди был весь в поту, его серая футболка пропиталась им и прилипла к его мускулистой груди. Он прибежал прерывистой трусцой вслед за Лобо. Он выглядел уставшим до тех пор, пока не увидел меня. Его лицо засияло, и он стал держать себя иначе, его шаги будто бы наполнились новой силой.

Когда я увидела, как поменялось выражение его лица, как оно наполнилось радостью, потому что он возможно гадал, останусь ли я, меня будто бы ударило током и между нами появилась какая-то эмоциональная связь. Можно ли подобное хоть как-то объяснить? И нужно ли? Иногда, возможно раз в жизни, если вы достаточно удачливы, такое происходит, и вы понимаете — вот оно. Внезапно я почувствовала себя до одури счастливой.

Никто из нас не произнес ни слова.

В конце машины был кулер с холодными напитками. Коди вылил воду на тарелку и поставил ее перед Лобо, затем снял футболку и вылил остатки воды из бутылки себе на голову, а затем бессознательно встряхнул ей, как если бы он был один. Я притворилась, что не смотрю в его сторону, но мой взгляд привлекла его обнаженная грудь. Я стояла так близко к нему, что могла ощутить запах его чистого солоноватого пота и почувствовать жар, что исходил от него. Это было уже слишком, внезапно я ощутила столь мощный порыв страсти, что уже не могла дышать. Мне пришлось закрыть глаза и прислониться к дереву.

— Хотите немного?

Я стремительно открыла глаза и увидела, что он держит в руке банку с холодным пивом.

— Спасибо, — ответила я и быстро сделала глоток.

Он взглянул на меня с легкой ухмылкой.

— Не понимаю, почему вы устали. Вы что, тут втайне качались при помощи вашей тяжелой сумки?

— Нет, но москиты выпили из меня по крайне мере две пинты крови.

Он засмеялся, а я принялась глотать пиво быстрее обычного. Но когда он предложил мне еще банку, я покачала головой.

— Нет, я не могу, я…

— Думаю, вас следует отвезти обратно?

Я кивнула.

Пока мы ехали в машине, то оба молчали. Стоило столько всего сказать, что я просто не знала, с чего начать. А Коди похоже тишина устраивала. Я слушала ровное и ритмичное дыхание с заднего сиденья и звук трения шин о дорогу и вдыхала мускусный запах человека и животного, и когда я расслабилась на мгновение, то почувствовала, что напряжение внутри меня начало понемногу ослабевать.

Заметив свой почтовой ящик, я сказала:

— Вот тут, здесь я живу.

Коди круто развернул машину и поехал в направлении моего жилища.

Я издала тихий возглас удивления.

— Что не так? Я думал, вы сказали?..

Мы подскакивали на ухабистой дороге, а затем он остановился.

— Но я не хотела, чтобы вы сворачивали.

— Вы не хотите, чтобы я отвез вас домой?

«Да, и чтобы ты остался со мной навсегда». - подумала я, но вслух сказала:

— Моя машина осталась на кампусе.

— Ах да, конечно. Я отвезу вас туда. Никаких проблем, — сказал он. — Где здесь можно развернуться?

— Рядом с трейлером.

Мгновенье спустя мы были на поляне, где мое скромное жилище стояло в полном одиночестве, Коди проехал перед ним и спустя несколько секунд мы вернулись на трассу.

Я чувствовала себя жалко. Почему я не пригласила его чего-нибудь выпить? Правда, у меня не было дома ничего кроме упаковки зеленого чая и парочки «Черри Кокс», но у него хотя бы было пиво в кулере. Пока я думала, как спасти ситуацию, Коди спросил:

— Слушайте, хотите перекусить?

Я посмотрела на него, а он склонился вперед и смотрел на дорогу.

— Было бы неплохо.

Его плечи расслабились.

— Ну, насчет «неплохо» не могу ничего обещать. Я бы с удовольствием отвел бы вас в какой-нибудь милый ресторанчик, но боюсь, с Лобо нас туда не пустят.

Я рассмеялась.

— Вы шутите? Вы действительно никуда без него не ходите?

— Думаете, я лгу?

— Ух ты, вы такой чувствительный! Нет, не думаю, но людям свойственно преувеличивать. Мне в том числе. И… ну знаете, поменять свою жизнь так круто…

— Почему в это так сложно поверить? Разве вы никогда не меняли свою жизнь ради кого-то другого? Люди постоянно так поступают. Они поступают так, когда влюбляются. Человеку не хочется быть одному, когда он женат. Женщины постоянно стремятся быть рядом со своими детьми. Я делаю нечто подобное ради животного — почему бы и нет? Мне он нравится гораздо больше тех, людей что я когда-либо встречал. Ну, или скажем, девяносто девяти процентов людей.

Мы поехали в «Воттабургер». Это было так старомодно, как будто мы все еще были подростками и поехали на свидание в забегаловку «драйв-ин». Но это вполне подходило для того гормонального всплеска, что вызвало у меня его присутствие. Желание было столь сильное, что мне уже не хотелось есть, а хотелось его.

Он заказала три гамбургера и один из них скормил Лобо, кусочек за кусочком. Оба они поели, однако я почти не прикоснулась к своему бургеру. Коди посоветовал мне его съесть и сказал:

— Лобо сходит от него с ума.

— Он может его забирать.

— С вами что-то не так?

— Нет!

— Вы не голодны?

Я кивнула

— Молочного коктейля будет достаточно.

— Тогда с помощью этого бургера вы можете закрепить вашу дружбу.

— Всего? Я имею ввиду, булочку и зелень он тоже съест?

— Конечно, если только вы действительно не хотите съесть его сами.

Мне понравилось наблюдать за тем, как волк Лобо ел бургер. Когда я развернулась, вытирая свои пальцы салфеткой, то увидела молодежь из колледжа, которая шла в «Тако Белл» или же «7-Одинннадцать», разумеется пешком, потому что первокурсникам предписывалось жить в кампусе и запрещалось иметь свое авто. Одна из девушек бросила пронзительный взгляд на SUV, когда проходила мимо него, и я узнала в ней свою студентку. Когда же через раскрытое окно она увидела меня, ее глаза расширились. Я не смогла сдержать улыбку и подняла руку в знак приветствия — да, знай, что у твоей скучной учительницы английского есть жизнь и помимо занятий! Но она опустила взгляд и не сделав никакого ответного знака поспешила прочь.

Затем Коди сказал:

— Поехали. Или вы еще чего-то хотите?

— Нет, ничего, — ответила я. Это было правдой, но я надеялась, что мы еще немного посидим здесь и поговорим. Я все еще почти ничего не знала об этом человеке кроме того, что он был счастлив всюду бывать с волком. — Думаю, Лобо будет не слишком счастлив находиться рядом с «драйв-ин» после того, как еда закончилась.

— Да, в особенности, когда он будет чуять запах бургеров, которые будут забирать в другие машины.

— Так что теперь? — спросила я, когда он завел мотор.

— Теперь я отвезу вас к вашей машине, как вы и просили.

Я не хотела, чтобы наше свидание заканчивалось, но напомнила себе, что могут быть и другие. Поэтому, когда мы приехали к кампусу, я пригласила их обоих к себе на ужин завтрашним вечером.

Я ощущала радость Коди как свою собственную, и, наверное, так оно и было.

Я все еще чувствовала себя счастливой на следующий вечер и уже предвкушала ночь, когда получила известие, что Надия Соренко, декан моего факультета, хочет меня видеть. Я не была расстроена даже тогда, когда она жестом попросила меня присесть, и я увидела какое у нее было серьезное выражение лица. И я оказалась полностью не готова к ее первому вопросу.

— Какого рода отношения у вас с Коди Вела?

Я глупо на нее уставилась.

— Что?..

Она наклонилась вперед над своим столом.

— Молодежь называет его человеком-волком. Понимаете, о ком я? Ходят неприятные слухи, что вчерашним вечером вас видели в его машине.

— А что, если и так? — ощетинилась я.

— Какого рода у вас отношения? — повторила она.

Я испугалась, что раскраснеюсь.

— Мы вообще только вчера встретились. Это с трудом вообще можно назвать «отношениями».

Она медленно кивнула.

— Так значит у вас нет никаких деловых отношений?

— О чем вы говорите? Каких деловых? И не мое ли дело, что я делаю в свободное время?

— Нет, если дело касается местного наркоторговца, — сказала она и немного мрачно ухмыльнулась. — Вы не знали? Видимо, нет. А это вам не какие-нибудь веселые шуточки, о которых можно легко забыть. Не испытывайте иллюзий — он может выглядеть как свойский парень, но на самом деле он нарушает закон и связан с организованной преступностью.

Я пыталась сглотнуть, но в горле у меня пересохло.

— Я… я понятия не имела.

— Как вы встретились?

— Я увидела его волка. Думаю, он прежде всего меня прежде всего и заинтересовал.

— Его волк, — сказала она и покачала головой. — Вроде как волк. Как я думаю, это просто наполовину койот, наполовину немецкая пастушья. Но молодежь верит его историям, что это дикий волк, что он нашел его еще волчонком в лесу после того, как охотники перебили всю остальную стаю или же тот спас ему жизнь, когда напала пантера… Какую из них он рассказал вам?

— Он не рассказывал мне ничего подобного.

— Надеюсь, что вы не столь легковерны, как ваши студенты. Они думают, что Большая Чаща — не просто несколько оставшихся участков леса, а первородное и магическое место, где полно волчьих стай, диких котов, вымерших птиц, а также призрачных огоньков и волосатых снежных людей, — сказала она, после чего ее интерес ко мне угас, она вздохнула и посмотрел на экран своего компьютера. — Ну хорошо, Кэтрин. Теперь, когда вы знаете, кто он, то будете настороже. И если еще когда-нибудь увидите его на кампусе, то вызовите охрану.

Полчаса спустя я ушла из кампуса, зашла в продуктовый магазин и купила там три стейка, картошки, фасоли, бутылку вина, сыра, крекеров, винограда, замороженных чизкейк… Я поняла, что у меня нет номера Коди, следовательно, я не могу отменить ужин, и по крайне мере должна дать ему шанс оправдаться. Может, он все сможет объяснит, например, что он под прикрытием работает на УБН, что он стал жертвой подлога…

Одним словом, я всячески занималась самообманом.

Когда я увидела его машину, то вышла из трейлера и остановилась, скрестила руки на груди, пытаясь сдержаться. Лобо мгновенно почуял мой настрой, он залез обратно в машину и принялся смотреть на Коди. Тот же не понимал, что происходит, и когда он подошел ко мне близко, то замедлился, а его улыбка и беспечность исчезли.

— Что случилось?

Я пересказала ему то, что услышала от своей начальницы.

Он не стал увиливать, выходить из себя, отрицать обвинения, и от этого стало еще тяжелее. Он просто процедил сквозь губы:

— Так ты не знала?

— Как будто бы иначе я бы села в машину и отправилась на прогулку с наркоторговцем.

Он вздохнул.

— Ты хороший человек. Мне в жизни не так часто попадались хорошие люди.

— Я больше не могу тебя видеть.

— Я понимаю, — сказал он, однако не сдвинулся с места и остался стоять там, где и стоял. Где-то позади Лобо издал долгий печальный вой.

— Пожалуйста, уходи.

Он поднял глаза.

— Я делал плохие вещи. Многие скажут, что это делает меня плохим человеком. Но… я могу изменится. Если я перестану продавать наркотики, порву с людьми, на которых работаю, пообещаю вести честную жизнь — ты дашь мне еще один шанс?

— Что ты имеешь в виду? — спросила я, испуганно отшатнувшись.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Я хочу быть с тобой.

— Я тоже хочу быть с тобой, — быстро ответила я. — Но только если ты сперва на самом деле исполнишь свое обещание. Я не могу просто поверить тебе на слово, что ты тут же все бросишь. Каждому должно быть ясно, что ты больше не преступник, иначе я потеряю свою работу.

— Разумеется, только дай мне шанс. Это все, о чем я прошу. Я не могу просто щелкнуть пальцами и порвать все связи с людьми, на которых работаю. К тому же мне скорее всего придется покинуть штат.

— Я поеду с тобой, — выпалила я, не особо задумываясь над тем, о чем говорю. Наши глаза встретились.

— А как же твоя работа?

— Это не самое важное в жизни. И я прошу тебя измениться не просто для того, чтобы остаться на моей работе!

Он медленно кивнул.

— Я не хочу больше этим заниматься. Когда-то меня это устраивало. Это были легкие деньги, я занимался этим и думал, что это мой выбор. Но позже, особенно после того, как я нашел Лобо, я начал меняться. Я хочу начать все заново, но я так увяз во всем этом, что сейчас не могу просто взять и уйти. Я знаю слишком много, и в прошлом… Словом, есть люди, которые не захотят, чтобы я соскочил с крючка.

— И чтобы будет дальше? — спросила я и у меня внутри все сжалось. — Они тебя отпустят?

Он сделал жест рукой, будто бы все это — пустяк, но по его глазам я видела, что он не только силен, но и напуган.

— Я должен буду убедить их. Мне придется это сделать — ради тебя.

Я думала, что сейчас он шагнет вперед и поцелует меня, по крайне мере, мне хотелось этого. Но вместо этого Коди подошел к машине, открыл дверь, погладил Лобо и лишь затем снова посмотрел на меня.

— Я вернусь к тебе, когда это будет безопасно, — сказал он, а затем отогнал волка на заднее сиденье, а сам уселся на водительское. Он снова заколебался и посмотрел на меня долгим обжигающим взглядом. — Я вернусь к тебе, Кэтрин, как только смогу. Я люблю тебя.

Я глядела на него сквозь едва сдерживаемые слезы, не способная произнести ни слова, слишком подавленная для этого. Позже это молчание преследовало меня, но я надеюсь, что тогда он все прочел в моих глазах.

Неделя тянулась медленно. Днем я была занята уроками, встречами и общением с другими людьми, но по вечерам я была одинока. Меня терзал страх касательно тех опасностей, которым Коди подверг себя ради меня. А я даже не сказала, что люблю его! Почему тогда я хотя бы сама не шагнула вперед и не поцеловала его?

Так же меня терзал еще один страх, совсем иного рода. А что если Коди не любит меня, что если он сказал неправду и просто играет со мной, говорит то, во что я поверю, также как он рассказывал людям разные истории о том, как он встретился с Лобо. Что, если и эта его история не была правдой?

В пятницу утром, когда я вышла из трейлера и направилась к своей машине, там меня ждал волк.

Он выглядел более худым и костлявым чем обычно, его голова свешивалась вниз. Он весь трясся и тяжело дышал, казалось, что сейчас он свалится с ног. Я огляделась в поисках Коди или его SUV, но дрожащий волк был моим единственным гостем в это раннее утро.

— Сюда, Лобо, — мягко сказала я, похлопывая себя по ноге. Он мигом подбежал и прижался ко мне, и я почувствовала, как по мне расходятся вибрации от его быстро бьющегося сердца.

Где-то среди деревьев запел пересмешник, а со стороны трассы раздался звук проезжавшей большой машины. Я сказала себе, что Коди просто задержался рядом с моим почтовым ящиком, а Лобо выскочил из машины… но даже если бы он этого не заметил, то волк все равно бы побежал за машиной своего хозяина так быстро, как только бы смог. А если бы Коди послал Лобо ко мне, то предварительно бы хоть как-то объяснил это.

Я запустила руку в густой мех волка и обнаружила, что на нем нет ошейника. Коди говорил мне, что никогда не привязывал Лобо, и ошейник на нем был лишь для вида, не слишком плотно застегнутый, чтоб волк в любой момент мог освободиться от него.

Я поняла, что случилось что-то ужасное. Лобо убежал и пришел ко мне за помощью. Впустив его внутрь, я закрыла свою хлипкую дверь и позвонила в полицию.

Я рассказала, что нашла «пса» который, как я думала, принадлежал человеку по имени Коди Вела. При упоминании этого имени трубку взял кто-то другой и сказал мне рассказать все, что я знаю о мистере Вела и его связях.

Я ответила, что ничего не знаю, что я просто видела Коди неподалеку, и когда его пес пришел ко мне этим утром явно расстроенный, я насторожилась…

Он же сказал мне, что Коди был убит, но мне не могут пока ничего об этом рассказать, так расследование все еще ведется.

— Также вы должны знать, — еще добавил он, — что это животное больше волк, чем собака. Я бы советовал позвонить вам в контроль за животными и сдать его им.

Услышать, что Коди мертв, должно было ужасным шоком. Точнее, должно было им быть. Но я просто ничего не почувствовала. Это казалось ненастоящим.

Настоящим же было то, что ко мне за помощью пришло уставшее и испуганное животное. И с этим следовало что-то делать.

Разумеется, я не позвонила офицеру из контроля за животными. Присмотреть за его волком — это все, что я могла сделать для мужчины, которого, как я думала, я так кратко любила, а затем потеряла. Я сделала еще один звонок секретарю факультета английского и сказала, что отравилась и поэтому мои занятия сегодня отменяются. Затем я посвятила себя своим новым обязанностям.

Мы провели выходные, чтобы получше узнать друг друга и научиться друг другу доверять. Я немного опасалась оставлять волка без поводка, так как он мог просто убежать и потеряться. Но в любом случае его следовало выгулять, и лучшим вариантом казалось отвести его в Чащу, где он никого бы не напугал и где не было бы других собак, которые бы задирали его.

Я была ходоком, а не бегуном, и знала, что никогда не смогу следовать за ним с той же скоростью, что и Коди. Прибыв на поляну, где Коди припарковался в тот день, когда мы встретились, я выпустила волка из машины и сказала «Гуляй!» Он так и поступил. Однако когда он скрылся из виду в темных дебрях леса, я испугалась и крикнула, чтобы он возвращался. Он появился всего несколько секунд спустя явно всполошенный моим окриком и после столь мало обещающего начала я с трудом убедила его оставить меня и отправиться на прогулку, которая очевидно была ему необходима.

Оказалось, что Лобо боялся потерять меня еще больше, чем я его. Он не выпускал меня из виду. Если я была в трейлере, он также хотел быть там, если выходила на улицу — также хотел быть со мной, но не оставаться одному. В итоге мы достигли компромисса: если дверь в трейлер была открыта, он знал, что я на месте и поэтому мог расслабиться и самостоятельно исследовать территорию вокруг. Ночью он растягивался на полу в моей спальне, блокируя выход своим телом: если бы я решила куда-нибудь пойти, он бы узнал об этом.

Как и когда он был с Коди, Лобо был счастлив в любой момент запрыгнуть в мою машину и ждал меня там, когда я отходила по делам, по крайне мере несколько минут. Я не испытывала его терпения, так как знала, что если он встревожится или заскучает, то разломает салон машины, за которую я, между прочем, все еще выплачивала деньги. В наши первые выходные я нигде не оставляла его больше чем на пять минут и поэтому в продуктовом мне пришлось поторопиться, чтобы купить продукты для нас обоих.

К концу выходных волк стал частью моей жизни, и я поняла, что чувствовал к нему Коди. Было несложно изменить свои привычки, так как меня больше не интересовала жизнь без него. Поэтому в утро понедельника я даже не колебалась и взяла его с собой.

В аудитории раздались возгласы заинтересованности, когда мы вошли.

— Не волнуйтесь, — сказала я спокойно. — Сегодня с утра у него была хорошая пробежка, поэтому скорее всего он будет просто лежать на полу и спать, пока я буду говорить. Только не надо ему подражать.

Раздался смех, гораздо более интенсивный, чем я ожидала. Внезапно я стала куда интересней для своих студентов.

— Какой он породы? — спросила одна из девушек.

— Это волк.

— А как его зовут?

— Коди.

Это имя вырвалось само собой. В прошедшие выходные я называла волка по-всякому, но не думала менять имя, которое дал ему Коди. А теперь внезапно я это сделала.

Животное подняло голову и посмотрело на меня, когда я произнесла имя Коди, узнав его. Как и студенты, судя по тому, что они притихли и начали обмениваться взглядами. Все слышали новости о смерти местного наркоторговца Коди «Человека-волка» Вела, многие в куда более красочных деталях, чем я из репортажа по местному радио. Я гадала, не сделала ли я большую ошибку и не уволят ли меня после этого. Но я не могла поступить иначе.

К счастью, студентам он понравился, и они ни слова не сказали о том, что его следует выгнать. Они стали более внимательными на занятиях, и хотя слухи несомненно быстро распространились по кампусу и Надия несомненно гадала, насколько честна я была с ней, снова к себе она меня не вызывала. Возможно, смерть очистила меня — никто не мог винить животное за грехи его хозяина, а кому-то требовалось приглядывать за ним. Я обнаружила, что мой волк не был первым животным, которому разрешили присутствовать в кампусе. На научном факультете был кот, некоторые учителя приводили своих собак, а один даже приносил попугая, и все это не доставляло никаких хлопот.

В течение нескольких последующих дней я узнала о смерти Коди больше, чем мне того хотелось бы. Ни одна насильственная смерть, наверное, не является легкой, но его была особо кошмарной, что-то вроде «показательной казни», с пытками и увечьями. Кто-то предполагал, что знаменитый питомец человека-волка мог нанести раны его убийцам и полиции стоит искать тех, кто неожиданно обратился в больницу со звериными укусами. Многие считали, что волк Коди также мертв. У него была устрашающая репутация, поэтому многие считали, что он скорее бы набросился на вооруженных людей, чем убежал бы или спрятался. Я знала лучше и понимала, что не стоит оценивать животное по человеческим меркам, но даже я чувствовала себя неприятно из-за того, что Лобо оставил Коди. Его поведение выглядело постыдным и трусливым. Человек, который его спас, был мертв, а он не сделал ничего, чтобы остановить его убийц, чтобы перегрызть им глотки. Но все же, если бы он напал на вооруженных людей, то наверняка тоже был бы мертв, и мне бы не стало от этого легче.

Хотя я оплакивала человека, которого могла полюбить, на самом деле я никогда толком его не знала. Теперь волк, которому я дала его имя, был более важен и реален для меня. Возможно потому что теперь я несла ответственность за другое живое существо я не имела оправданий для того, чтобы жалеть себя, поэтому две недели, прошедшие со дня смерти Коди были интересными, богатыми на события, полными жизни. У меня просто не оставалось времени грустить.

В конце октября подул северный ветер, и мне впервые стало холодно с тех пор, как я покинула Чикаго. Я надела мой любимый свитер и вельветовые штаны цвета ржавчины и почувствовала, что у меня улучшилось настроение. Настроение Коди тоже изменилось, но в отличие от меня, не в лучшую сторону. Он выглядел рассеянным, отвлеченным, будто бы отдалился от меня, словом вел себя не так, как обычно. Несмотря на хорошую долгую прогулку он не стал дремать в аудитории, а просто присел опустив уши и стал смотреть на дверь, будто бы ожидая того, кто никогда не придет. Когда парочка студентов попробовали приласкать его, он спрятался под моим столом. Когда мы вернулись домой, все стало еще хуже. Он не хотел оставаться со мной в трейлере, но каждый раз, когда я выпускала его наружу спустя несколько минут он уже скребся в дверь.

— Коди, приди в себя! — сказала я ему. — Сейчас слишком холодно, чтобы оставлять проклятую дверь открытой на ночь!

Минуту спустя он снова выбежал на улицу. Я села проверять эссе и на этот раз почти час он меня не беспокоил. А затем я услышала снаружи приглушенный, но страшный звук, низкий рык который звучал почти как человеческий.

Я подпрыгнула и открыла дверь, а потом позвала его по имени. Снаружи было темно, всюду была тьма загородной ночи, еще более густая, чем обычно, потому что на небе не было луны. Единственная неяркая лампочка, закрепленная справа от моей двери проливала полукругом немного мутного света рядом со ступеньками, но дальше ничего не было видно.

— Коди? — позвала я снова. Мой голос был напряжен и в нем звучала тревога. — Коди, дорогой, где ты? Вернись, Коди!

Я сбежала вниз по ступенькам.

— Кэтрин? — раздался из темноты голос, который я больше никогда не полагала услышать. Затем из темноты вышел человек, и это был Коди Вела, живой, полностью голый. Он посмотрел на меня смущенным и ожидающим взглядом. Он подошел ко мне поближе, достаточно близко чтобы я могла почуять тот же запах пота и мускуса, что и в нашу первую встречу, и он разбудил во мне все те же желания.

— Я думала, что ты умер! — закричала я.

— Я тоже, — ответил он и судорожно вздрогнул. Он прикоснулся ко мне в тот же момент, когда я прикоснулась к нему, и мы обняли друг друга. Это было безумием, но за всю свою жизнь я не хотела никого так сильно, а все остальное не имело значение. Я поняла, что он чувствовал то же самое, и когда он принялся целовать мою шею, а его руки принялись сжимать мою грудь, я почти упала на землю вместе с ним. Но он был голым, а я — нет, и замешательства, которое возникло, когда я пыталась раздеться, было достаточно, чтобы я немного пришла в себя и увлекла его во внутрь, где было тепло и можно было заняться любовью в моей комфортной кровати.

Сперва мы вели себя жадно и стремительно, но затем взялись за дело более медленно, отдавшись чувственности и познанию друг друга, искушая и играя друг с другом и лишь насытившись мы решили отдохнуть и поговорить друг с другом. Я ожидала объяснений в духе сюжета фильмов о двойниках и дезинформации, лжи и похищениях, но ничего подобного. Коди и сам понятия не имел, как очутился голым посреди леса рядом с моим трейлером.

Его последнее воспоминание было связанно с невероятной мучительной болью. Он был на грани смерти так как подвергся ужасным пыткам со стороны трех человек. Одного он знал, а двух видел впервые.

— Но теперь-то я их узнаю, — мрачно сказал он.

Из-за травматических воспоминаний на нем выступил холодный пот. Он избавил меня от кровавых подробностей, но руками он инстинктивно ощупывал свои гениталии, уши, рот, колени и грудь, ища предполагаемые увечья.

Но на нем не было никаких следов ран, в чем я уже имела удовольствие сама убедиться. Пока мы говорили, его освещал тусклый розовый свет, исходивший от моего ночного столика, и нам обоим было ясно, что на его мускулистом подтянутом не было никаких отметин за исключение изогнутой линии очень старого шрама на шее и татуировки в виде кричащего лица на его левом бицепсе.

Я подумала о наркотиках, гипнозе, ложной памяти, но прежде чем я что-то сказала, он продолжил:

— Я хотел умереть. После того, что они сделали со мной, я знал, что мне не выживать, но смерть шла ко мне так адски медленно. Но потом я понял, что это все же произошло. Боль перестала быть такой невыносимой, я больше ничего не видел и не слышал, как эти ублюдки издевались надо мной. Я понял, что больше уже не у себя дома, что они куда-то вывезли и выбросили мое тело. Я больше не был привязан к стулу. Я лежал на земле, примазанный кровью, и в то же время уже находился вне ее, а Лобо лизал мне лицо.

В панике он приподнялся на кровати.

— Лобо! Я крикнул ему убегать, когда те парни схватили меня, но он все же вернулся. Если эти ублюдки добрались до него…

— Он в порядке, — сказала я, крепко обняв Коди своими руками. — Он пришел ко мне в то утро, когда… когда они сказали, что ты умер. Он снаружи, хочешь, я…

Я начала подыматься, но он толкнул меня, и мы снова остались лежать.

— Позже. Теперь я знаю, что он в порядке.

— Так значит Лобо нашел тебя, — сказала я. — А что было потом? Прибыла полиция? Они забрали тебя в больницу?

Я пыталась найти во всем этом хоть какой-то смысл.

Его голова, лежа на подушке, едва качнулась в отрицательном жесте.

— Не было ни копов, ни докторов, ни больницы. Только Лобо. Но все было как-то неправильно, так то ли он был слишком большим, то ли я слишком маленьким, но он опустил свою голову и крайне осторожно взял меня в рот.

Я не был напуган. Я был счастлив. Я расслабился и понял, что он позаботится обо мне. Я думал, что умер и перерожусь как один из волчат Лобо. Я подумал, что получил еще один шанс в жизни, в образе волка, и возможно куда лучший, чем прежде.

— Так значит, ты умер и превратился в волка? — спросила я.

Он засмеялся и навалился на меня.

— Ощущаешь ли ты меня как волка? Это мех? А это когти? Нос у меня холодный?

Он лизнул мое лицо, затем поцеловал меня и снова засмеялся.

— Я не мертв и определенно все еще человек!

— Я не понимаю.

— Как и я, любимая. Я лишь рассказал тебе о том, что помнил последним. Я думал, что все это сон, пока не очнулся в темноте и не услышал, как ты зовешь меня по имени. Кстати, а как ты узнала, что я здесь? — спросил он, и на его лице была удивленная гримаса.

— Я не знала. Я же сказала, что думала, что ты умер.

Я закрыла глаза я сжала его в объятьях так крепко, как только смогла, почувствовала тепло его тела, как оно придавило меня к кровати, ощутила его запах. Но я все еще боялась, что просто сошла с ума.

— Должно быть, это сон, — грустно сказала я.

— Ты считаешь, что это сон? — спросил он. — А как насчет этого? Хмммм?

Разумеется, ни один сон не мог быть таким реальным, таким ощутимым.

Мы занимались любовью пока полностью не выбились из сил и не уснули.

Когда я проснулась, в малой комнате было полно дневного света. Я была одна в кровати со сбитыми простынями и сильным обволакивающим запахом секса. Наверное, он пошел в душ, сказала я себе, но беспокойство заставило меня вскочить и не сдерживаясь я вскрикнула:

— Коди?

На своей лежанке для сна, блокируя выход, лежал волк. Он поднял голову, отзываясь на это имя, и сонно моргнул своими янтарными глазами. Я узнала животное, которое любила, но затем увидела в его глазах второе сознание, другой разум, который также смотрел на меня, и все поняла.

Даже сейчас я не могу сказать, что все понимаю, но одно точно: тот, кого спас Коди, не был обычным волком. Когда-то человек по имени Коди спас волка. Затем, когда этот человек должен был умереть, волк спас его и поместил его душу внутрь себя. Я стала называть волка Коди еще до того, как поняла, что он и был им.

Он приходит ко мне в безлунные ночи. Для меня все чудесно, жизнь добра ко мне. У меня есть работа, волк и четыре ночи в месяц безраздельного внимания моего любимого. Он говорил мне, что когда он волк, то для него все как во сне. Он находится в сознании, может думать также как человек, которым он становится лишь когда в темном небе нет луны, и все также любит меня, но это не совсем его жизнь. Я не боюсь его, а вот кое-каким плохим людям следует его бояться.

Потому что, сами подумайте, что пугает вас больше: человек, который превращается в волка или же волк, который превращается в человека?

Перевод — Angvat 2019 г.