Когда объявили выход Акиры на сцену, открытую для просмотра сотен и сотен разумных, он немного смутился, так как подобный опыт для него был чем-то новым, но как только он поменялся местами с мастером Гу, то на лицо юноши тут же наползла гнусноватая улыбка, совершенно не присущая деятелям искусств любого направления, в особенности музыкального.

«Как то маловато народу…»

Толстяк недовольно пробурчал, выходя на сцену, так как привык выступать перед десятками тысяч людей, которые ко всему прочему являлись свитками общества его мира, но и в таком раскладе он видел свои плюсы.

“На слух этих плебеев хватит и низкосортной, незамысловатой мелодии, большего они попросту недостойны…”

Наставник обмана Слуха был еще тем гордецом, и высокомерными высказываниями пытался компенсировать невеликое количество зрителей, позволяя ему держать спину ровно, а голову высоко поднятой. Толстяк понимал, что сейчас большинство людей смотрят соревнования поединков, и тому прочих состязаний сил и ловкости, присущих мирам с огромным количеством практиков, однако даже так его самолюбие немного страдало.

Подойдя к одиноко стоящему стулу, юноша уместил на него свою филейную часть, и положив четырехструнную цитру на колени самостоятельно, без какого либо указа со стороны, начал перебирать их. В отличии от тех же сражений, в вопросах искусства никто не поторапливал молодых талантов, так как это было категорически неприемлемо для качества творчества, и многим порой приходилось тратить несколько минут, на подготовку самого себя к выступлению. Но сейчас на сцене, молодой человек, одетый в довольно яркий наряд зеленых тонов начал играть без промедления, чем немного смутил, как экспертов прибывших посмотреть на искусство музыки молодежи, так и других выступающих.

Однако в тот момент, когда из струн полилась странная, незнакомая, но в то же время притягательная мелодия, заставляющая разумных выбросить из головы все мысли и полностью погрузиться в усладу своего слуха и бурю чувств, которую несла эта музыка, каждый из присутствующих пораженно замер глядя на юное дарование.

«Как вообще можно мириться с такими слушателями?! Они даже на мелодию из наших пивных кабаков реагируют как на произведение искусства!»

Хоть толстяк и говорил надменным тоном, но это к его чести не было преувеличением, и двое других наставников объяснили своему ученику, что данная композиция являлась одной из довольно популярных мелодий в таких вот заведениях, хоть и исполнялась она на другом инструменте.

Акира же не мог выразить словами или же жестами, в каком он находился неописуемом шоке. Все то время, пока они провели вместе с толстяком, юноша принимал его за бесполезную свинотушу, неспособную вообще хоть как то проявить себя, помимо оглушения людей, но как оказалось даже в таком дремучем сборнике грязных мыслей могут водиться таланты.

Тем временем музыка звучала все громче, привлекая публику своей необычностью и практически совершенным исполнением, способным конкурировать даже с некоторыми мастерами, а это на голову превосходило остальных участников, но не более того. Наставник Гу играл так, чтобы не слишком бросаться в глаза, но и не оказаться посредственностью, создавая образ молодого таланта, который в будущем, возможно и сам станет именитым деятелем искусства.

В толпе зрителей было множество приезжих с разных континентов, так как карнавал лета у южан являлся очень ярким и богатым на впечатления праздником, и среди этих зарубежных гостей так же присутствовали матера цитры, прибывшие из империи Земных облаков Восточного континента. Они то и были самыми сосредоточенными слушателями, которые время от времени кивали сами себе, а иногда удивленно распахивали глаза.

Вот в таком ключе и прошло выступление юноши, который даже после того как прекратил играть, мог наблюдать за прикрытыми веками слушателей вовлеченных в мир, созданный музыкой.

Сидевшие поодаль судьи так же были немного не в себе, но по прошествии некоторого времени они все таки смогли прийти вернуть самообладание, и без каких либо обсуждений приняли единогласное решение допустить юного гения до выступления перед Пепельным Лордом.

То, что сейчас происходило на многих сценах, аренах и дистанциях, являлось своего рода отбором на выступление во время настоящего карнавала, который будет проходить семь дней подряд, однако лишь десятка лучших из каждой категории отбора, будет представлена Лорду в первый день, и получит возможность продемонстрировать свои таланты. А уж когда призом в победе при высших эшелонах пепельного народа служила личная просьба к их монарху, конкуренция на отборе была не шуточная. И то, что Акира так легко проскочил это испытание, даже не утрудившись толком подготовиться, говорило о его талантах без каких либо сторонних восхвалений.

Когда же молодой господин ступил обратно в ряды зрителей, то к нему тут же начали обращаться с поздравлениями, восхищенными речами, или даже просьбами о наставлении. Однако для юноши сейчас не это было главным. Скромно улыбнувшись и сославшись на личные дела, он направился к сцене, где прохолодило выступление танцоров и близился выход молодой Пожирательницы, с довольно неприветливым лицом, но от этого еще больше привлекающим глаза жадных до красоты разумных.