...сказал Симону: отплыви на глубину, и закиньте сети свои для лова.
Лк. 5, 4
Лука рассказывает в своем Евангелии, как Иисус взошел в лодку, попросив его оттолкнуть се от берега. И, сидя в ней, он учил народ, а потом сказал Симону: «Отплыви на глубину».
Об этой лодке мы и поговорим: она — не что иное, как внутренний человек, его душа, его мысли. Лодка плывет по бурному морю грозного внешнего мира, охваченного постоянной суетой и переменами — то к радости, то к печали. Как плохо тем, чьи сердца всецело прикованы любовью к изменчивым и преходящим внешним вещам и образам — поистине, кто это осознал, у того могло бы сердце окаменеть от муки.
Что будет с ними потом, об этом люди не думают в слепоте своей.
Поэтому и призыв: «Отплыви на глубину». Тем самым нам указывается важнейший путь, который необходим всем: увести душу свою и помыслы от всего, что тварно и вещно, а, стало быть, — не Бог, и отплыть на глубину, к обращенности к Богу. Кто не хочет захлебнуться и утонуть в море преходящего, тому надобно возвысить свою душу, своего внутреннего человека над человеком внешним и над всякой привязанностью к внешнему и тварному.
И ответил Симон Петру: Мы ловили всю ночь и ничего не поймали (Лк. 5, 5).
Истинно так: все, кто занят внешним, держатся за него и о нем заботятся, трудятся, словно в ночи, и ничего не добывают.
Однако, снова забросив сеть по указанию Иисуса, они поймали столько рыбы, что не выдержала сеть.
Что же это за сеть, которую нужно забросить и так много ею уловить? Это ум, который должен быть обращен внутрь и в молитве «заброшен» в столь глубокое самопогружение, чтобы любовь и преданность Богу пронзили длину и сознание такой радостью, что человек едва выдерживает такое блаженство.
Но это «отплыви на глубину» — только первая ступень. Нужно отплыть гораздо глубже. Если человек сможет стать отрешенным изнутри и снаружи, а его внутренний человек сделаться просветленным и богоподобным, то лодка внутреннего человека так далеко отплывет на глубину, что отпадет от него все, что принадлежит низменным силам, внешней жизни.
Да, тогда даже самые возвышенные помыслы и отраднейшие плоды его аскезы и все милости, которыми одарил его Бог, покажутся внутреннему человеку недостаточными, и он полностью отрешится от них и захочет большего, в котором он, однако, еще не уверен.
И вот, отплыв со своей лодочкой на глубину, достигнет он крайней точки — и тут же увидит свою совершенную оставленность.
Все притесненья, испытания и лишенья, которые он давно преодолел и оставил позади, кажется, вновь подступили к нему; начала неистовствовать буря, грозя гибелью его лодке.
Но не нужно бояться. Если лодочка — на прочном и надежном якоре в божественной глубине, то даже самые страшные волны ничего не смогут с пей сделать.
Человек должен уподобиться Иову и «во мраке прозревать свет», оставаясь лишь с самим собой, не выглядывая наружу и не высматривая внешнюю помощь, дабы избежать беды, не прислушиваться ни к учителям, ни к советчикам, но совершенно выманить себя из себя самого, оставаясь уверенным лишь в приходе внутреннего света. Ибо только тогда Христос близок к нему и рождается в нем.
Поверь мне: все притеснения и нужды служат лишь тому, чтобы произошло в тебе это рождение Христово! Никакая сила мира — ни жизнь, ни смерть — не смогут помешать этому рождению. Если даже все люди и все злые силы сговорятся против такого друга Божия, — чем враждебнее они ему будут, тем глубже уведут его лодочку. Всецело оставляя себя и с радостью препоручая Богу, человек достигнет большего, нежели всеми внешними и духовными упражнениями.
Чтобы дойти до глубины, до Бога, он должен оторваться от всего, что пс есть Бог или не ведет прямо к Нему. И во всяком деланьи должен он следить за тем, чтобы не предаваться ни духовным благам, ни материальным. Ибо все, что человек делает не во славу Божию и не вместе с Ним, — все несущественно и ведет в темноту (Ср. Мф. 12, 30).
Поэтому научимся «направлять нашу лодку на глубину», т. е. направлять в глубину сокровенной части своей души, а все силы — за пределы внутреннего человека; ибо Бог — только в глубине. Обратимся своими высшими силами за пределы всего преходящего, к вечной глубине; ибо там истинно есть Бог, там говорит он Свое Слово. Но Слову должно внимать в безмолвной самоотдаче, давая Ему место внутри себя, тогда озарится Им все, что постигаемо чувствами. Богатство, которое является тут, невозможно представить.
Когда Бог говорит в нас Свое Слово, и мы воспринимаем его, наше Я объемлет страх, что оно совершенно погибнет. Тогда важно не поддаваться этому страху и не высматривать и не прибегать к помощи извне, по оставаться во внутреннем покое и умиротворении, совершенно себя отдавая.
Ибо когда приходит божественный свет, исчезает свет тварный. Когда начинает светить и сиять свет нетварный, всегда делаются неразличимы и темпы все внешние светильники разума и мира, как свет восходящего солнца делает невидимой и жалкой огонек свечи.
Кто обретет в себе этот божественный свет, тот ощутит большее блаженство, нежели то, что может ему дать весь мир с его светочами и радостями. Ибо в этом свете преобразится и изменится он в своей сокровеннейшей сущности.
Это — кратчайший и скорейший путь к рождению Бога в глубине души.
Если человек совершенно обращен к Богу, свободен от Я и заполнен Богом, то никакие внешние силы и создания не смогут увести с глубины или погубить его лодочку, его внутреннего человека. Ибо Бог заполняет внутреннего человека такой радостью, таким покоем и такой твердостью, что этого никогда не поймет тот, кто этим не обладает.
Может случиться, что в мирскую бурю ударят в его лодочку внешние волны, словно желая опрокинуть и унести в пучину, но никакой внешний натиск не справится с внутренней надежностью и покоем.
Но покоя этого, которым обладают истинные друзья Божии, недостаточно, он только побуждает их думать, что не наполнены они Богом так, как могли бы. С достигнутой им хочется подняться на еще большую высоту. И воистину: если то неназываемое, безымянное, что есть в душе, ее глубина, всецело входит в Бога, то входит в Него и весь человек; и вхождению этому ответствует все, что безымянно в Боге, все неназываемое, глубина Божия, и рождается в человеке божественное Слово и свет.
Тогда человек может сказать: «Хочу слушать, что Бог во мне говорит». Так поступают те друзья Божии, которых Дионисий называет боговидцами. Эту совершенную погруженность глубины души в глубину божественную не может постичь никакой разум. В своей бездонности она превосходит все чувственно постижимое.
Подлинность этого открывается только тем, у кого внешний человек облагорожен, а внутренний просветлен и полностью покоится в себе самом. Для таких людей и небо и земля, и тварное и вещи не более, чем тень от света, в котором они сами. Они стали обителью и Царствием Божиим, в котором все время присутствует Бог.
Если человек всецело погружается в эту глубину и сущность Божию, то сеть, не выдержав, рвется, и это означает, что страдает и слабеет его внешнее естество. Эта слабость происходит не от внешней аскезы, но от переполненности Божеством, которое своею силой так переполняет такого человека, что этого не может выдержать его земное тело. Ибо Бог настолько втянул в Себя этого человека, что он стал совершенно пронизан светом и окрашен Богом, и Бог свершает его дела.
Подобный человек, направив лодочку свою на самую большую глубину, исправно забрасывает сеть и добывает больше всего. Но когда лодочка попадает на глубину, сеть не выдерживает, и лодка тонет: «Я» разрывается, личное ломается, внешний человек исчезает. Тело и душа падают в бездонное море божественного. При этом человек так впадает в свое беспредельное небытие, что отвергается от всего, — даже от того, что прежде уже получил от Бога — и возвращает это Богу более чистым, будто он никогда это не обретал и не владел им.
Так тварное Бытие вливается в нетварное Небытие. Но нельзя сказать об этом словами. Здесь истинно слово пророка в Псалтири: «Бездна обращается в бездну»(Ср. Ис. 41, 8). Тварная глубина души вливается в нетварную глубину Божию — и обе становятся единым: одной абсолютной сущностью Божьей.
Сподоби и нас, Боже, так обратиться и выплыть на глубину Божию!