В первый вечер Тьмы оживали улицы даже скучного и косного Джакалфакса, а в последние часы перед полуночью праздничное веселье на замощённой части Эмпайр-роуд переросло в безудержный разгул. Уличные оркестры гремели на каждом углу, собирая мелочь и перетягивая внимание людей. В воздухе стояли запахи пива, жжёного сахара и шипящего на вертелах мяса.

Почерневшие Небесные часы мрачно нависали над буйством праздника. В полночь их цвет сменится на нежно-розовый — весна Первого года эпохи каждому обещает счастливые перемены, и ночь в канун её всегда полна надежд.

Однако не для всех. Морриган Кроу в эту ночь точно знает, чего ожидать. Как любой ребёнок, рождённый ровно одиннадцать лет назад, с наступлением Тьмы прошлой эпохи, в полночь она умрёт. Проклятие исполнится, и Одиннадцатый год завершится вместе с её короткой жизнью.

В семействе Кроу тоже отмечали это событие — в каком-то смысле. Особняк на холме погрузился в сумрак: свет приглушён, шторы задёрнуты. На обед поданы любимые блюда Морриган: бараньи котлеты, жареный пастернак и мятный горошек. Корвус терпеть не мог пастернак и в обычный день ни за что бы не разрешил подать такое на стол, но сегодня лишь угрюмо молчал, когда служанка навалила ему полную тарелку. Уже достаточно, чтобы понять — событие из ряда вон выходящее.

Тишину в столовой нарушало лишь звяканье ножей и вилок. Морриган старалась прочувствовать вкус каждого кусочка, каждого глотка воды, а тиканье часов звучало барабанным боем военного оркестра, сопровождающего её к последнему мигу земного существования.

Только бы не мучиться! Где-то в книжках было написано, что про́клятые дети умирают быстро и безболезненно, будто засыпают. Интересно, а что потом? Попадёт ли она в Лучший мир, как уверяла кухарка, и правда ли там живут Вышние, которые принимают к себе умерших? Потому что, если… Нет, даже думать о таком не стоит! Когда-то, послушав кухаркины истории о тварях, обитающих в Худшем мире, Морриган не гасила в спальне свет целую неделю.

Великолепный праздничный обед накануне собственной смерти — как странно! Совсем не похоже на день рождения и вообще на праздник. Скорее уж на преждевременные похороны.

Произнесёт ли кто-нибудь хоть слово? Едва Морриган успела подумать это, как отец значительно откашлялся. Айви с бабушкой обернулись к нему, не донеся до рта свою баранину и горошек.

— Я… э-э… хочу сказать… — начал Корвус и вдруг замялся. — Я хочу сказать…

Глаза Айви увлажнились, она ободряюще сжала руку мужа.

— Продолжай, дорогой, мы слушаем.

— Я просто… — Он снова замолчал и громко кашлянул, прочистив горло. — Я хотел сказать, что… баранина сегодня очень удалась… прожарилась на славу.

Ответом было одобрительное бормотание, затем сосредоточенное звяканье возобновилось. Морриган хорошо понимала, что ничего лучшего ждать не приходится. Да и баранина в самом деле удалась.

— Что ж, если никто не против… — заговорила Айви, изящно утирая губы льняной салфеткой. — Я не так давно вошла в семью, но думаю, мне будет уместно сказать сегодня несколько слов.

Морриган выпрямилась, напуская на себя трогательное смирение. Наконец-то! Может, мачеха хотя бы извинится, что напялила, словно на свадьбу, вычурное ажурное платье с рюшечками! Или признается, что, хоть и не сказала за всё время падчерице и десятка слов, любит её, как родную дочь, и хотела бы узнать получше, а теперь будет тосковать и лить на похоронах горькие слёзы. И пускай вся косметика стекает по хорошеньким щёчкам грязными ручьями, думать она будет только о милой, милой, навсегда ушедшей Морриган!

— Корвус не очень хотел пока говорить об этом, но я думаю, Морриган не станет возражать…

— Ничего, всё нормально, — кивнула она.

Айви взглянула на падчерицу с благодарной улыбкой и, приободрившись, поднялась с места.

— Я хочу сказать, что… у нас с Корвусом будет ребёнок.

За столом воцарилось молчание, затем раздался страшный грохот: служанка в дверях уронила поднос. Корвус попытался улыбнуться своей молодой жене, но получилась уродливая гримаса.

— Ну что? — нетерпеливо нахмурилась Айви. — Нас кто-нибудь поздравит?

— Айви, дорогая… — Старшая Кроу взглянула на неё с ледяной улыбкой. — Возможно, твою новость приняли бы лучше в более подходящее время… Например, на следующий день после того, как моя единственная внучка должна будет трагически покинуть нас в возрасте одиннадцати лет.

Как ни странно, эти слова заставили Морриган немного воспрянуть духом. Ни разу в жизни ей не приходилось слышать от бабки подобных сантиментов. В груди шевельнулось тёплое чувство к старой злобной стервятнице.

— Но я же о хорошем, как вы не понимаете? — запротестовала Айви, взглядом ища поддержки у мужа. Тот хмурился, сжав пальцами виски, словно боролся с мигренью. — Это же… ну, как продолжение жизни. Одна угасает, зато другая нарождается — настоящее чудо!

Свекровь издала тихий стон, но Айви уже было не остановить.

— Вы получите новую внучку, Орнелла! У Корвуса появится новая дочь… или сын. Разве не замечательно? Корви, ты же всегда хотел мальчика, правда? Мы наденем на него маленький чёрный костюмчик, и он будет совсем как его папочка!

Морриган изо всех сил старалась не расхохотаться, глядя на мрачное лицо отца.

— Конечно, моя прелесть… — неуверенно произнёс он. — И всё-таки давай поговорим об этом позже.

— Но… ведь Морриган не возражает! Правда, Морриган?

— Против чего? Быть вычеркнутой из жизни через несколько часов, а покамест обсудить гардероб своей замены? Нисколько. — Она подцепила вилкой жареный пастернак и отправила в рот.

— О, ради всего святого! — зашипела Орнелла, бросив яростный взгляд на сына. — Решили же об этом не говорить!

— Я не говорил, — пожал он плечами.

— А я сказала — «вычеркнутой из жизни», не мёртвой же.

— Всё, довольно! — воскликнула бабушка. — У отца уже голова разболелась.

— Между тем Айви сказала «угасает», — не унималась Морриган, — это гораздо хуже, вот!

— Хватит!

— Так что, никому совсем нет дела, что у меня будет ребёнок?! — завопила Айви, топнув ногой.

— А есть кому-нибудь дело, что я вот-вот умру?! — заорала Морриган в ответ. — Обо мне кто-нибудь вспомнит за этим столом?

— Прекрати об этом! — стукнула кулаком по столу бабушка.

Послышались три громких удара в парадную дверь. Все притихли.

— Кому пришло в голову являться в такое время? — тревожно прошептала Айви. — Репортёры? Уже? — Она поспешно одёрнула платье и поправила волосы, затем схватила серебряную ложку и глянула на своё отражение.

— Вот же стервятники! — буркнула старшая Кроу. — Никогда не упустят случая поживиться. Отошли их, и без всяких там учтивостей! — приказала она служанке.

Минуту спустя из прихожей донёсся неразборчивый разговор, и по коридору застучали тяжёлые шаги, сопровождаемые робкими протестами служанки.

У Морриган заколотилось сердце. Неужели всё, конец? Разве Смерть носит ботинки?

В светлом прямоугольнике распахнутой двери стоял мужчина в шляпе. Высокий, стройный, широкоплечий, лицо наполовину скрыто элегантным серым шерстяным шарфом. Верхняя часть лица состояла из веснушек, пронзительно-синих глаз и массивного носа. Под распахнутым тёмно-синим пальто до пят виднелся щегольской стального цвета костюм с перламутровыми пуговицами — стильный, но выглядел слегка небрежно, словно хозяин только что вернулся с вечеринки, начав раздеваться ещё по пути домой. На отвороте пальто — золотой значок в форме буквы «W».

Широко расставив ноги и засунув руки в карманы брюк, незнакомец прислонился к дверному косяку с таким видом, будто стоит здесь уже полжизни и не представляет себе места уютнее. Казалось, особняк Кроу его собственный, а в столовой собрались его гости.

Он встретился взглядом с Морриган и весело ухмыльнулся:

— Привет!

Она промолчала. Тишину нарушало лишь тиканье стенных часов.

— Извини, опоздал слегка, — продолжал неизвестный. Через шарф его голос звучал глуховато. — Только что с вечеринки на дальнем острове в Джет-Джакс-Джейде. Разговорился там с одним милейшим старичком, воздушным акробатом, — однажды он в благотворительных целях пролетел на трапеции над действующим вулканом, — и совсем забыл про разницу во времени, вот же осёл! Не беда, главное, я здесь. Ты готова? Я припарковался у входа… О-о жареный пастернак. Обожаю!

Должно быть, бабушка пребывала в состоянии шока, потому что даже не попыталась возразить, когда незваный гость рукой сгрёб с блюда большую горсть жареного пастернака, сунул в рот и с наслаждением облизал жирные пальцы. На самом деле дар речи потеряло всё семейство, не исключая Морриган.

Странный пришелец вежливо помолчал, качаясь на каблуках, потом вдруг хлопнул себя по лбу:

— Да я же шляпу не снял! Ну и ну! Как неучтиво. — Он шутливо приподнял бровь, глядя на остолбеневших зрителей. — Только не пугайтесь: я рыжий.

Это значило ничего не сказать. Стараясь скрыть изумление при виде показавшейся из-под шляпы огненной шевелюры, Морриган подумала, что определение «рыжий года», или «король рыжих», или «рыжий — рыжее не бывает» подошло бы ему куда больше. Такая ярко-медная волнистая грива заслуживала первого приза. Под размотанным шарфом обнаружилась ещё и борода — лишь чуть менее пронзительного оттенка.

— М-м… — промычала наконец Морриган, собрав всё красноречие, какое смогла. — Вы кто?

— Я? Юпитер. — Рыжий обвёл взглядом лица присутствующих, но признаков узнавания не обнаружил. — Ну, Юпитер же! Юпитер Норт. — Он снова посмотрел на Морриган. — Юпитер Норт из Вундерколлегии, твой спонсор!

Спонсор… её спонсор. Морриган недоверчиво покачала головой. Очередной розыгрыш?

Контракт она вчера подписала. Конечно же подписала — разве можно было удержаться и не представить себе хоть на минуту, что всё это правда? Чудесная, невероятная правда! Что и впрямь есть на свете неведомая Вундерколлегия, которая приглашает её — не кого-нибудь другого, а её, Морриган Кроу! — в свои ряды. Что она и впрямь сможет прожить ещё немного и хотя бы начать загадочные испытания весной. Что по ту сторону Тьмы лежит таинственное и захватывающее будущее!

Подписала внизу, в пустой графе, и даже нарисовала рядом со своим именем маленькую чёрную ворону, чтобы скрыть нечаянно посаженную чернильную кляксу. А затем бросила подписанный контракт в огонь.

Потому что на самом деле ни секунды не верила. Так не бывает. Никогда!

— Абсурд какой-то! — Корвус Кроу наконец обрёл голос.

— Ну что вы… — Рыжий снова заторопился. — Морриган, боюсь, нам в самом деле пора. Сколько у тебя чемоданов?

— Чемоданов? — переспросила она, пытаясь сообразить, о чём это он.

— Ну и ну-у! — протянул он. — Так ты собралась или нет? Ладно, ничего страшного. Зубную щётку тебе найдём на месте. Надеюсь, ты уже попрощалась… Впрочем, есть ещё время пообниматься.

Высказав это смехотворное предложение, рыжий стал обходить стол, обнимая по очереди всех Кроу. Когда он громко чмокнул в щёку застывшего от ужаса отца, Морриган не знала, хохотать ей или скромно отвернуться.

— Ну, знаете, это уж слишком! — прорычал Корвус, вскакивая со стула. Одно дело — просто незваный визитёр, и совсем другое — непрошеные ласки. — Ничей вы не спонсор! Убирайтесь немедленно из моего дома, пока я не вызвал городскую стражу!

Угроза как будто доставила рыжему удовольствие.

— Я не ничей, канцлер Кроу, и даже не чей-нибудь, — ухмыльнулся он, — а спонсор вот этого слегка нерасторопного, но в остальном очаровательного ребёнка. Всё в открытую и на законном основании, уверяю вас. Ваша дочь подписала контракт, вот он!

Листок бумаги был уже изрядно потрёпан и помят, но Морриган узнала его сразу. Юпитер ткнул пальцем в её подпись с кляксой и пририсованной вороной — ошибка полностью исключалась.

Но это невозможно!

— Не понимаю… — Она ошарашенно тряхнула головой. — Я сама сожгла его — дотла!

Юпитер небрежно помахал листком:

— О, это же вундерконтракт! Когда ты его подписываешь, копии создаются сами собой… Ясно теперь, почему края обожжены.

— Этот контракт я не подписывал! — заявил Корвус.

— А вас и не просили… — Рыжий пожал плечами.

— Я её отец, и моя подпись обязательно требуется!

— Достаточно подписи любого взрослого опекуна, а учитывая…

— Вундерконтракты незаконны! — наконец пришла в себя старшая Кроу. — Согласно Акту о злонамеренном использовании, вас следует арестовать!

— Тогда поторопитесь, пожалуйста, — со скучающим видом произнёс Юпитер, — у меня всего несколько минут. — Он взглянул на часы. — Морриган, не тяни: время уходит!

— Вот именно, уходит, — кивнула она. — Вы кое-что забыли, мистер Норт. Стать моим спонсором у вас не получится. У меня сегодня день рождения…

— Ах да, конечно… поздравляю, — рассеянно сказал он, подходя к окну и заглядывая за закрытую штору. — Ничего, если мы отпразднуем его потом? Уже поздновато, и…

— Нет, вы не поняли! — перебила Морриган. Горькие слова застревали в горле, но она всё-таки выдавила: — Я состою в реестре про́клятых детей… Тьма наступила… В полночь я умру.

— Фома неверующий, да и только! — хмыкнул рыжий.

— Вот почему я сожгла контракт: он всё равно ни к чему… Извините.

Юпитер продолжал вглядываться в ночь, лицо его вдруг помрачнело, лоб собрался в морщины.

— Сожгла, но сначала подписала, — буркнул он не оборачиваясь, — и потом, кто сказал, что ты обязательно умрёшь? Не захочешь — и умирать не придётся.

Корвус в гневе грохнул кулаком по столу:

— Это просто неслыханно! Кто вы такой, в конце концов? Врываетесь в мой дом, внушаете моей дочери какую-то чушь…

— Я уже сказал, кто я такой, — спокойно объяснил незваный гость, словно говорил с ребёнком. — Меня зовут Юпитер Норт.

— А я Корвус Кроу, государственный канцлер Большого Вольфакра и видный член партии Зимнеморья! — напыжился Корвус. — И я требую, чтобы вы немедленно покинули мой дом и позволили спокойно оплакать кончину дочери!

— Оплакать кончину дочери? — медленно переспросил Юпитер. Шагнул к канцлеру, остановился. Синие глаза сверкнули молниями, и у Морриган по спине побежали мурашки. — Уж не той ли дочери, — рыкнул он глухо, с ледяной яростью, от которой пробирал ужас, — что сейчас перед вами — заведомо, бесспорно, блистательно живая?

Трясущаяся рука Корвуса показала на настенные часы.

— А вы погодите часок-другой! — выплюнул он в бешенстве.

У Морриган вдруг сжалось сердце непонятно почему. Она знала, сколько себя помнила, что смерть явится за ней в полночь. Отец с бабушкой никогда не держали этого в секрете. То, что Корвус давно примирился с проклятием дочери, также не могло быть сюрпризом… Но только сейчас она осознала, что никогда и не была для него живой!

— Морриган, ты хочешь жить? — спросил Юпитер уже совсем другим тоном.

Она поёжилась. Что за странный вопрос?

— Какое имеет значение, чего я хочу?

— Очень большое, самое большое на свете! Сейчас это единственное, что имеет значение.

Взгляд Морриган метнулся к отцу, к бабушке, к мачехе… Они смотрели на неё пристально и с какой-то неловкостью, как будто разглядели впервые в жизни.

— Ну конечно, хочу, — тихо произнесла она — впервые вслух. Тяжесть в груди понемногу стала отпускать.

— Прекрасный выбор! — улыбнулся Юпитер. Тень исчезла с его лица так же быстро, как появилась. Он снова шагнул к окну. — Смерть — тоскливое дело, жить куда интереснее. В жизни всё время что-то происходит, всякое неожиданное. Такое, чего и не ожидаешь, потому что оно… неожиданное. — Не оборачиваясь, он отступил от задёрнутой шторы и потянулся назад, нащупывая руку девочки. — К примеру, не могла же ты ожидать, что твоя так называемая смерть явится за три часа до срока?

На голову Морриган вдруг что-то посыпалось. Машинально проведя ладонью по щеке, она подняла глаза. Люстра на потолке дрожала, по потолку разбегались трещины. Лампочки мигали и звенели, как будто вот-вот лопнут, задребезжало оконное стекло. В воздухе повеяло гарью.

— Что это? — Она в страхе ухватилась за руку мужчины. — Что происходит?

Наклонившись, он шепнул ей на ухо:

— Ты мне доверяешь?

— Да! — не раздумывая, ответила Морриган.

— Точно доверяешь?

— Абсолютно.

— Ну вот и отлично! — Он заглянул ей в глаза. Пол под ногами дрогнул. — Сейчас я сорву эту штору, но того, что ты за ней увидишь, пугаться не надо. Они могут чуять страх.

Морриган судорожно сглотнула.

— Они?

— Просто делай, как я, и всё будет хорошо, поняла? Главное, не бойся!

— Не буду, — кивнула она, хотя в груди всё ходило ходуном, а в животе крутилось чёртово колесо и кувыркались танцующие цирковые слоны.

— Какого дьявола вы ей там втолковываете? — закричала бабушка, поднимаясь со стула. — Морриган, что он тебе сказал? Я требую…

Стремительно сунув руку в карман, рыжий выхватил горсть серебристой пыли и дунул облаком в сторону семейства Кроу, словно посылая искрящийся воздушный поцелуй. Затем подскочил к окну, одним движением сорвал штору, скомкал и бросил на пол. Отступил на шаг, глядя на смятую ткань, и печально-торжественно покачал головой:

— Что за ужасная несправедливость! Потерять её столь юной — как это трагично!

— Трагично? — Корвус моргнул в недоумении, озадаченно нахмурился. В глазах его появился странный стеклянный блеск.

— Угу! — кивнул Юпитер. Обняв канцлера за плечи, он подвёл его к лежащей комом шторе и плаксивым голосом произнёс: — Дорогая, милая Морриган! Полная жизни, цветущая… Сколь многое она могла принести в мир — и сколь внезапно покинула нас! Ушла, ушла слишком рано…

— Слишком рано, — механически кивая, эхом отозвался Корвус, — и столь внезапно.

Другой рукой рыжий привлёк к себе Айви и закатил глаза к небу:

— Вы не должны винить себя… хотя могли бы, если бы захотели. — Он лукаво подмигнул Морриган.

Она с трудом сдерживала истерический смех. Они что, в самом деле принимают смятую штору за неё, лежащую мёртвой на полу? Вот же она, рядом стоит!

— Такая маленькая!.. — всхлипнула Айви, утирая лицо рукавом, — такая худенькая…

— Да-да, — скорбно согласился Юпитер, — ни дать ми взять… комочек ткани. — Морриган, не выдержав, фыркнула, но лица у семейства Кроу даже не дрогнули. Неужели они ничего не понимают? — Я оставляю родным и близким покойной скорбную обязанность сделать необходимые распоряжения, — продолжал Юпитер. — Вам, канцлер, вероятно, предстоит подготовить и явление для прессы. Однако, прежде чем откланяться, могу я посоветовать закрытый гроб? Открытые так вульгарны…

— Да, так и есть, — кивнула бабушка, не отрывая глаз от шторы-внучки, — чрезвычайно вульгарны!

— Что вы с ними сделали? — шёпотом спросила Морриган. — Что за порошок?

— Совершенно незаконно, — поморщился Юпитер. — Ты ничего не видела.

Люстра на потолке резко качнулась, по стенам заплясали тени. Воздух наполнился запахом дыма. Пол под ногами снова тряхнуло, и вдалеке за окном послышалось что-то вроде барабанной дроби крупного дождя по стеклу, или раскатов грома, или… стука копыт?

Морриган повернулась к окну и передёрнулась. От увиденного бросило в жар, паника подступила комком желчи, не давая вздохнуть.

Вот оно! Долгожданная смерть наконец явилась.