День рождения подходил к концу. Следуя давней традиции, Мэт уединился с последним из участников торжества у себя в кабинете.

Сигара, коньяк и задушевная беседа – что может быть лучшим завершением столь важного события, как день рождения? Особенно если это юбилей.

Гость от сигары отказался, но к коньяку проявил живейший интерес. Мэт понимающе кивнул: он хорошо помнил себя в этом возрасте. Курить он начал после тридцати.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать.

– Надо же… А мне уже семьдесят. Представляешь?

Его собеседник мыслил совсем другими категориями. Он пожал плечами и нетерпеливо потянулся к стопке:

– Твое здоровье! … У-ух… Хорош! Ну-ка, ну-ка…

Он повернул бутылку этикеткой к себе, присмотрелся и восторженно воззрился на Мэта.

– Ну, старик… Если ты можешь позволить себе такое, то с деньгами у тебя и впрямь полный порядок. Пожалуй, даже избыток.

– Закусывай давай, ценитель, – усмехнулся Мэт.

Но тот лишь беспечно отмахнулся:

– Да всё равно уже. Сегодня определённо твой день, так что щадить печень бессмысленно. Скажи лучше, ты и впрямь тот самый Мэт Первый?

– Тот самый.

– Получается, ты пережил ровно пятьдесят вот таких дней рождения. Силён!

– Стимул, дружище, – сказал Мэт, заново наполняя стопки. – Все дело в стимуле! Ты ведь ещё толком не знаешь, каково это – ежегодно держать ответ перед самим собой. Вести обратный отсчет до дня рождения, который ты сам превратил в судилище. И судей с каждым разом всё больше…

– По-моему, это была гениальная идея. Посмотри, что вышло: год за годом ты становился всё влиятельнее, богаче, умнее. Ты решаешь судьбы целых государств, а твои изобретения перевернули мир…

Увидев выражение лица Мэта, он осекся и уже тише, без воодушевления спросил:

– Что-то пошло не так, да?

Мэт ещё какое-то время мрачно смотрел на него, потом со вздохом произнес:

– Давай лучше выпьем.

* * *

Пятьдесят два года назад он, будучи амбициозным юным дарованием, замыслил весьма рискованный, но многообещающий проект. Полтора года молодой человек покупал, выменивал, а зачастую просто воровал детали. Потом добавил от себя пару-тройку полезных модулей, и в результате обзавёлся единственной в своем роде нелегальной установкой для клонирования.

Двадцатилетний Мэт был осторожен и рассудителен. Он не желал ни огласки, ни ученых степеней, ни признания. Он желал денег и власти. Размениваться по мелочам было не в его характере, поэтому Мэт сразу решил стать самым богатым и влиятельным человеком в мире. Прекрасно понимая, что на это понадобится много лет, он хотел твёрдых гарантий того, что не отклонится от выбранного курса.

Так родился обычай снимать с себя копию на следующий день после дня рождения. Через год на основе электронных копий создавались клоны – по одному за каждый прожитый год – и собирались сначала на какой-нибудь вилле, подальше от глаз, а позже, когда у Мэта завёлся дворец – в банкетной зале.

Остаться должен был только самый лучший. Тот, кто, по общему мнению, превосходил остальных во всём. Отсев шёл весьма разнообразно. Были тут и дебаты, после которых проигравший уничтожался, и импровизированные судилища, и откровенные убийства. Результат же разнообразием не баловал: всякий раз выживал именно он, Мэт Первый.

Предполагалось, что необходимость держать ответ перед самим собой и желание выжить не дадут Мэту сбиться с выбранного курса. Какое-то время идея действительно казалась ему гениальной…

– Цена, парень! Ты даже представить не можешь, как я за это расплачиваюсь. Ты хоть знаешь, каково это – прожить полвека в страхе перед самим собой? И ещё…

Мэт сделал паузу, чтобы проглотить коньяк, и продолжил, уже тише, почти шёпотом:

– Я убивал себя больше тысячи двухсот раз. В половине случаев – собственноручно.

– Ну да, – понимающе кивнул молодой Мэт. – Прекратить всю эту канитель с ежегодными оживлениями ты тоже не мог, поскольку это равносильно признанию поражения. Не тот характер. Я всё правильно рассчитал.

– Ну и мерзавец же ты, дружище, – грустно усмехнулся Мэт.

– Ты тоже. И ещё ты молодчина. Всё сделал в точности, как я мечтал. Мне остаётся только признать свое поражение и…

– Погоди. У меня есть идея получше. Я, видишь ли, выдохся от этой гонки окончательно. Следующего года в прежнем темпе мне не выдержать хотя бы потому, что мне всё это осточертело. Я уже давно подумывал о том, что пришло время передать все эти богатства и всё прочее какому-нибудь себе, да помоложе.

– То есть, мне? – юный Мэт почти совладал с голосом, однако восторженные нотки всё-таки прорвались. – Ты серьёзно?

– Подумай сам: что может быть лучше, чем мои возможности в сочетании с твоими свежими силами и ясной головой? Да ещё и столь эффективный механизм контроля! За следующие полвека ты вполне сможешь стать повелителем всего мира. Сколь бы пафосно это ни звучало, при таких стартовых условиях вполне реализуемо… В чём дело?

– Я… Я уже принял яд, старина, – виновато потупившись, произнес младший.

– И я, – Мэт побледнел и медленно опустился в кресло. стимул, дружище! Правильно подобранный стимул – и вот, готова ещё одна вещица, которая сделает мир лучше, а меня богаче и уважаемей.

Их взгляды встретились. Спокойные, без тени паники взгляды. Они умели принимать решения, не тратя времени на лишние эмоции.

– Какой яд? И где ты его успел добыть?

Младший кивнул на стеклянный шкафчик с препаратами, после чего достал из кармана пузырёк и продемонстрировал этикетку.

– Дрянь дело, – резюмировал Мэт. – Противоядие неизвестно. У тебя ещё около трех часов.

Младший уставился на него и вопросительно приподнял бровь.

– Я буду в сознании ещё сорок пять минут. Для противоядия слишком поздно: часть повреждений уже необратима. Наш единственный шанс – это лаборатория. Ты ещё можешь придумать способ нейтрализовать эту дрянь. Гений ты или нет?

– Гений, – кисло улыбнулся Мэт-младший. – Пошли.

– Пошли. Я помогу, сколько смогу. Есть у меня там одна штуковина, уже несколько лет всё никак не соберусь до ума довести. Может, ты успеешь.

* * *

– Получилось! Теперь я не только сказочно богат, но и жив, – воскликнул Мэт-младший спустя два часа и сорок семь минут.

Увы, некому было разделить его восторг. Мэт Первый безжизненно обмяк в кресле. Ещё час назад у него прощупывался слабенький пульс, но не более того. С тех пор Мэт-младший его состоянием не интересовался: было некогда.

– Фильтр для крови. Убирает всё лишнее, подмешивает нужное, обновляет. Чуть ли не омолаживает.

– Надеюсь, что и омолаживает тоже. Не откажусь, – хихикнул за спиной Мэт Первый. – Всё-таки я… мы гении. И

– Кажется, я начинаю догадываться, как ты пережил пятьдесят Дней Рождения, – усмехнулся младший, оборачиваясь.

– Правильно догадываешься. Мой способ стар, как демократические выборы. Выигрывает не достойнейший, а тот, кто лучше умеет выигрывать.

– Ну и мерзавец же ты, старина.

– Спасибо. Ты тоже, – сказал Мэт и выстрелил.