Дни потекли за днями. Чтобы не возбуждать лишних подозрений у строгой мисс Фостер, которая с завидным упрямством продолжала наведываться в кафе, Уилл присоединялся к нам только по выходным. Но мы с легкостью поднимали друг другу настроение даже в самые тихие дни, когда заказов было не так уж много. Дождавшись, пока неизменно серьезная Лилиана покидала кафе с приготовленными мною коробками, мы вместе что-то громко напевали и даже пускались в пляс вокруг столов, прыская от смеха, если какой-нибудь случайный прохожий недовольно заглядывал в окно. Затем уже шепотом подшучивали над мисс Фостер и ее передними зубами с красными разводами от помады, которой она щедро и до смешного неаккуратно мазала свои кривоватые губы. Иногда, в самые скучные часы, я брала клубничное варенье и, вымазав весь рот, поддразнивала ее чопорную манеру говорить. Миссис Клиффорд и Уилл смеялись до слез.

Единственным, что омрачало эти счастливые дни, были волнения за моего волка. Поэтому, как только доктор разрешил мне больше двигаться, я первым делом отправилась в лес.

В июле все вокруг цвело, и к аромату хвои примешивались запахи диких кустарников и неизвестных мне цветов. То тут, то там по покрытым зеленью веткам сновали шустрые белки, любопытно поглядывающие на меня черными глазками-бусинками. Некоторые следовали за мной до самой поляны, весело перепрыгивая с дерева на дерево.

Мое сердце замерло в предвкушении, но ждать не пришлось.

— А вот и ты, — я с радостью и нежностью примкнула к волку, который, как обычно почувствовав мое приближение, вышел из зеленых зарослей. С души словно свалился камень, все прежние тревоги как рукой сняло.

— Ты не представляешь, как я соскучилась! Хотя нет, конечно, представляешь… Ты все знаешь.

Зажмурившись, я снова крепко обняла могучую шею, наслаждаясь его близостью и черпая в ней неведомые, почти сверхъестественные силы. В его присутствии я забывала обо всех проблемах.

Оказалось, что я напрасно волновалась за него. Волк оказался куда более физически сильнее и выносливее, чем я. Трудный путь, который ему пришлось проделать назад, никак на нем не отразился. Я с облегчением отметила, что за это время он восстановил свои силы и даже немного пополнел. Его стальные мышцы окрепли, сбитые в кровь лапы зажили, а белая шерсть лоснилась и блестела в темноте леса. Он был таким, каким я его помнила. Только глядя в его синие, отражающие сияющие сверху звезды глаза, я видела ту страшную погоню на горе, о которой не рассказывала ни миссис Клиффорд, ни Уиллу.

В отличие от матери, избегающей упоминать вслух соревнование, но иногда в тишине кафе одаряющей меня слегка печальной улыбкой, от которой сжималось сердце, Уилл несколько раз порывался забросать меня вопросами. Но я еще была к этому не готова и упрямо отмалчивалась. Возможно, я расскажу ему позже, когда все заживет. Но не сейчас. Воспоминания, хоть и потеряли остроту, но были еще слишком свежи. И ими, кроме без слов понимающего меня волка, я не делилась ни с кем.

Однако кое-что Уиллу все-таки удалось. Поддавшись на его настойчивые уговоры, которыми он просто сводил меня с ума, я согласилась на то, чтобы шрамы, которые оставили на мне хищники красных, залечили. Глядя, как они исчезают под серебряными каплями, я не испытывали ни радости, ни облегчения, ни эйфории избавления. Может быть, физические следы и можно было так просто удалить, но вот вырезать их с моей памяти вряд ли было кому-то под силу.

Однажды колокольчик над дверью робко звякнул — подняв голову, я увидела Джин. Она зашла, жутко смущаясь и оглядываясь по сторонам. На фоне ярких красок, которыми пестрело изнутри кафе, Джин казалась еще более бледной и худой в своих легких джинсах и сером тоненьком свитере, который даже в этот довольно жаркий день полностью скрывал ее руки. Руки, которые, как было известно, хранили шрамы от садистских тренировок, в которых ее отвратительным шантажом заставлял участвовать мистер Броуди

— Джин! — Я бросила раскладывать салфетки, которые от нечего делать перекладывала туда-сюда, и поспешила к ней.

Она издала вздох облегчения, но в ее взгляде застыла какая-то непонятная, странная, почти тревожная горечь, когда она, сделав шаг навстречу, крепко меня обняла.

— Алекс, я так рада, что с тобой все в порядке, — прошептала она. Меня немного удивила та пылкость, с которой она это сделала. Это была не та прежняя сдержанная Джин, которая ни на секунду не давала выход своим эмоциям. Можно подумать, что это она вдруг расплачивалась за что-то со мной.

Удивленная такой внезапной переменой, я даже немного растерялась. Но на помощь пришла как всегда неповторимая миссис Клиффорд.

— О, Джин, какой сюрприз, — радостно воскликнула она, выглянув из кухни на звон входного колокольчика. — Присаживайтесь, девочки. Я сейчас чем-нибудь вас угощу.

Насчет «чего-нибудь» миссис Клиффорд, как обычно, слукавила. Перед нами тут же выросли горы плюшек, пирожков и чудесных пирожных с вишневой глазурью. Но Джин в своей обычной манере ни к чему не притронулась, лишь, жутко стесняясь и краснея, как рак, благодарила миссис Клиффорд за каждое новое угощение. У меня же как всегда при виде ее сладостей текли слюнки.

— Миссис Клиффорд сказала, что твоя нога немного зажила… Ты и правда хорошо выглядишь, — искренне промолвила Джин, пробуя горячий шоколад, который я уже мастерски научилась делать и который Уилл обожал, по несколько раз в день требуя новую порцию.

— Спасибо, — я привычно отмахнулась. — Она, как всегда, преувеличивает. Моя нога уже в полном порядке.

Джин, добрая, отзывчивая, чувствительная Джин понимала меня без слов и, в отличие от Уилла, ни разу не упомянула соревнование, улыбаясь в ответ на мою улыбку и искусно избегая тех тем, которых мне очень хотелось избежать. Мы поговорили о том, о сем, но, когда она ушла, я не могла припомнить ничего конкретного из нашей неестественно легкой, обычной девчачьей болтовни. Которая, впрочем, была так же чужда Джин, как жаркие тропики — Арктике.

Позже нас навестила и мисс Белл. Ее приход, как легкое дуновение осеннего, пахнущего первой пожелтевшей листвой ветерка, возвестил о том, что мое беззаботное время так же тихо и безвозвратно убегает, как белый горячий морской песок, который стремительно утекает сквозь сжатые пальцы. И сколько бы я ни старалась подхватить и удержать на ладони последние песчинки, не в моей власти было удержать этот молчаливый, неумолимый ход времени, который неотвратимо и беспощадно приближал меня к ним. К школе и красным.

— Здравствуй, Алекс, — улыбнулась она своей спокойной, чуть меланхоличной улыбкой. — Как ты?

— Спасибо, все в порядке, мисс Белл. Со мной здесь так носятся, что тяжело не поправиться. Во всех смыслах.

Я попыталась перевести все в шутку, но в ее печальных глазах сквозило такое неподдельное понимание и жалость, что внутри у меня что-то дрогнуло. В горле возник предательский комок, который нелегко было проглотить.

— Ох, здравствуйте, Миранда… — миссис Клиффорд вынырнула из кухни, наскоро вытирая руки о передник и немного взволнованно приветствуя нежданную гостью. — Я как раз собиралась послать Лилиану с вашим заказом. Он почти готов. Мне передали, что он нужен вам ровно к шести…

На часах стрелка едва коснулась пяти часов. Но я не сомневалась, что заказ доставили бы в срок: миссис Клиффорд и Лилиана начали возиться с ним уже со вчерашнего дня, обсуждая каждую мелочь, включая цвет ленточек и размер упаковки. Я на сей торжественный раз была отстранена от участия, а время в строгом порядке выделено с самого утра и расписано буквально по секундам. С трудом верилось, что утонченная и добрая мисс Белл была такой уж требовательной.

— Не хотела вас беспокоить, Мэгги, — мягко промолвила мисс Белл. — У Лилианы и так хватает забот. А мне не мешает немного развеяться, вот я и решила сама забрать. К тому же мне очень хотелось проведать Алекс.

Однако миссис Клиффорд с плохо скрываемым волнением продолжала поглядывать на часы. Впервые я видела на ее лице такую странную растерянность.

— Я подожду, — вежливо заметила мисс Белл. — Пожалуйста, не переживайте по этому поводу.

— Я пока сделаю вам кофе, мисс Белл, — произнесла я, стремясь развеять повисшую неловкость. Маму Уилла, казалось, совсем выбило из колеи внезапное посещение учительницы, заказ которой обсуждался так строго, как ничто другое в этом кафе.

— Ах, да… конечно, Алекс. Пожалуйста, займись нашей гостьей, — миссис Клиффорд снова засуетилась. — Простите, Миранда, вот уж не ожидала, что вы сами зайдете. Я мигом.

Мисс Белл снова попыталась заверить ее, что все в порядке, но, в общем-то, безуспешно. К чему, к чему, а к своей работе мама Уилла относилась очень серьезно.

— Джин рассказывала, что заходила к тебе, — мелодично промолвила учительница, благодаря меня за капучино и искренне любуясь затейливым рисунком на пенке — моей новой гордости. Этому я научилась в часы безделья. — Она была права: работа здесь и правда пошла тебе на пользу, — мягко заметила она, одаривая меня своей прекрасной, немного грустной улыбкой.

— Миссис Клиффорд — замечательная, — отозвалась я. — Мне здесь очень нравится.

— Я искренне этому рада, — мисс Белл покрутила в тонких, изящных пальцах чашку, затем с удовольствием пригубила капучино. — Мне тоже всегда нравится у Мэгги. Такую выпечку и буйство красок здесь больше ни у кого не встретишь. Она всегда была такой. Яркой, жизнерадостной… будто неутомимый фонтан энергии.

Она точно описала маму Уилла. Я хотела спросить, дружили ли они в школе (по моим подсчетам выходило, что они учились в параллельных классах), но на ее медовые глаза вдруг набежала прозрачная дымка. Казалось, она унеслась в какой-то свой, недоступный для посторонних мир.

Какое-то время она молча пила свой капучино, грациозно поддерживая фарфоровую чашечку — картина, от которой у всякого случайного зрителя захватывало дух. Но мисс Белл вряд ли отдавала себе в этом отчет — ее необыкновенная, почти ангельская грация была у нее в крови.

На кухне миссис Клиффорд все еще возилась с заказом, а больше в кафе никто не заглядывал. Это было самое подходящее время для того, чтобы поговорить с мисс Белл о том, что меня беспокоило. Как бы я ни старалась этого избежать, я понимала, что соревнование рано или поздно меня настигнет. Даже несмотря на эту подозрительно тихую передышку.

— Мисс Белл… — начала я, вырывая ее из плена грез.

Учительница повернулась ко мне. Она излучала вежливую и внимательную заинтересованность.

Я сделала глубокий вдох, собираясь с духом.

— Дело в том, что миссис Джеймс… Когда она нанесла нам визит сразу после соревнования, то сказала, что мне нужно будет дать объяснения насчет того пузырька с лекарством, который вы… — “мне дали” чуть было не слетело у меня с языка, но я вовремя спохватилась. Даже здесь, в безопасности этого пространства, мне не хотелось ее скомпрометировать. — Ну, вы понимаете, о чем я?

— Ах, это… — на лицо мисс Белл набежала мимолетная тень. — Конечно, Алекс. Тебе не о чем беспокоиться. Я подтвержу, что это я его тебе дала, — ответила она. Только в ее голосе сквозила некая едва уловимая нотка обреченности.

Проведя пальцами по моей небрежно заплетенной набок косе, она вернулась к своему кофе.

— Мне показалось, что миссис Джеймс очень сердилась по этому поводу, — осторожно промолвила я, вспоминая ее полный ярости взгляд в тот момент, когда она ставила на стол пустую склянку. Тот самый флакончик от лекарства, которое спасло мне жизнь. И миссис Джеймс хотела узнать только одно — кто именно мне его дал.

— Учителям запрещено делать или давать то, что может обеспечить кому-то из участников преимущество, — находясь в каком-то своем тумане, рассеянно отозвалась мисс Белл.

— Но это значит… Тогда ее… как и директора… не обрадует, что это сделали именно вы?

Я не знала, что полагается учителям за нарушение правил, но представляла, что миссис Джеймс ее не пощадит. Несмотря на то, что мисс Белл была одной из них, даже среди учителей существовала жесткая иерархия. Разные учителя занимали в ней свое место, но выше миссис Джеймс был лишь сам директор.

Прекрасное лицо мисс Белл на секунду повернулось куда-то в сторону. Когда она снова взглянула на меня, ее подернутые дымкой, золотистые глаза выражали покорную решимость. Ту самую, которую я так часто видела на лице Джин.

— Со мной все будет в порядке, Алекс. Не думай, пожалуйста, об этом. — Ее ладонь ласково накрыла мою руку. — Все, чего я хочу, это чтобы ты полностью поправилась. И я рада, что ты не забыла прихватить то лекарство. Что бы ни случилось, ты здесь совершенно ни при чем.

Звякнул колокольчик — и мисс Белл убрала руку. В кафе зашла Лилиана.

— Ох, здравствуйте, мисс Белл, — Лилиана удивилась не меньше нас появлению здесь учительницы. Но пришла в себя куда быстрее хлопотавшей в кухне миссис Клиффорд. — Я как раз собиралась отвезти вам заказ. Мы с Мэгги специально рассчитали время — как раз к приходу ваших гостей. Все будет идеально, мы об этом позаботились! И упаковка, и…

— Спасибо, все будет прекрасно, Лилиана. Я в этом уверена, — мисс Белл с нежной улыбкой прервала поток ее объяснений, больше почему-то похожих на нервные оправдания.

Миссис Клиффорд, нагруженная свежей выпечкой и запахами, которые свели бы с ума любого, выплыла из кухни. Лилиана нырнула к ней, и обе принялись виртуозно заворачивать дурманившие все органы чувств десерты в хрустящие пакеты, которые заказали специально к этому случаю. На умопомрачительно шуршащей, рельефной бумаге я успела различить большую букву Ш. Но она ни с чем у меня не ассоциировались, и я заключила, что это фирменный знак поставщика. Надо отдать ему должное: упаковочные материалы выглядели не меньшим произведением искусства, чем сама выпечка, которую они с томной негой приняли в свои хрустящие объятия.

Меня же деликатно выставили из бара, послав готовить пикап к отправке. Нужно было сделать так, чтобы коробочки и пакетики ни в коем случае не соприкасались, или, упаси боже, наваливались друг на друга. Лилиана сама строго за этим следила, и я пребывала в глубокой уверенности, что если бы не просьба миссис Клиффорд, то она ни за что в жизни не подпустила бы меня к своему драгоценному кузову.

Сколько бы мисс Белл ни уверяла, что справится сама, миссис Клиффорд и Лилиана настояли на том, что доставку выполнит кафе. Не устояв под таким напором, учительница сдалась, и, ласково попрощавшись со мной, повела свою машину за уверенно тронувшимся в путь пикапом. Мы с миссис Клиффорд, проводив их с некоторым облегчением (она — из-за идеально выполненного в срок, явно волнительного заказа, я — из-за возможности снова наслаждаться последними беззаботными деньками) зашли внутрь и прикрыли за собой стеклянную дверь, отделяющую наше маленькое, уютное, аппетитно пахнущее пространство от всех проблем и терзаний этого мира.

***

Однако все было слишком хорошо для того, чтобы длиться вечно. То, чего я подсознательно страшилась, наконец произошло. В предпоследнюю перед началом нового семестра субботу в кафе доставили записку. Это событие само по себе было странным: обычно все заказы делались по телефону, на который неизменно отвечали только миссис Клиффорд или Лилиана с листком и ручкой наготове. Появление же посыльного, которое ворвалось в нашу привычную, такую скучную, но совершенно безопасную рутину, казалось, таило в себе нечто зловещее.

Мои подозрения подтвердились. Развернув ее, миссис Клиффорд нахмурилась. Затем взглянула на часы. Только что пробило двенадцать.

— Уилл, дорогой, мне нужна твоя помощь на кухне, — позвала она сына, с которым мы дурачились, соревнуясь в узорах на кофейной пенке. В результате строгого подсчета компетентных и объективных голосов (миссис Клиффорд и моего) победительницей неизменно выходила я.

— Я могу чем-то помочь? — спросила я, со смутной тревогой провожая взглядом записку, которую миссис Клиффорд спрятала в карман фартука.

— Алекс, достань те коробки, которые мы заказали на прошлой неделе, — со спокойной улыбкой промолвила она. Но выражение ее глаз говорило о том, что ее что-то беспокоит.

Гадая, из-за чего весь сыр-бор, я отправилась на второй этаж в небольшую кладовку, которую мы использовали для хранения того, чему не нашлось места на кухне, а также для упаковочных материалов, которым здесь придавали огромное значение. Для них даже была отведена целая комната.

Те коробки, о которых говорила миссис Клиффорд, я увидела сразу. Она заказала их на прошлой неделе для особо торжественных случаев. Очень-очень особых, ведь стоили они чуть ли не целое состояние, и я знала, что она не стала бы просто так доставать их для очередного обычного клиента. Насколько уж обычными могут быть красные…

— Новый заказ? — поинтересовалась Лилиана, которая только что вернулась после очередного развоза. — Куда на этот раз?

— К Хэртфордам, — после небольшой паузы отозвалась миссис Клиффорд. Лицо Лилианы удивленно вытянулось, а меня перекосило. Я отвернулась, чтобы никто из них этого не заметил.

— Но они ни разу у нас не заказывали! — изумилась она, подкатывая рукава своей фланелевой рубашки.

— Я знаю, — последовал короткий ответ. Миссис Клиффорд аккуратно (пожалуй, слишком аккуратно) выверяла пропорции, которые обычно брала на глаз.

— Что ж, — Лилиана даже обрадовалась. — Наверное, услышали о нас от кого-то из своих знакомых. Тем лучше! Уж такие клиенты нам точно не помешают! О, я вижу, вы приняли верное решение об упаковке. Я как раз хотела предложить! — Она критически осмотрела коробки, которые я все еще держала в руках, но для нее — висели в воздухе.

— Во сколько нужно быть там?

— В два, — миссис Клиффорд засунула формочки с тестом в духовку и принялась за крем. — Но ты сегодня останешься здесь.

Не ожидавшая такого ответа Лилиана приоткрыла рот.

— Поедет Алекс. Прости, дорогая, — она повернулась ко мне. В ее глазах сквозили теплота и участие. — Но так указано в записке.

Застывшая, как статуя, ее помощница пребывала в глубоком шоке. За ее спиной на меня смотрел Уилл. И хотя глубоко внутри еще теплилась смутная надежда, что заказ сделали его родители, интуиция подсказывала, что за этим стоит сам Джейк. В груди вдруг болезненно защемило — пришло резкое понимание, что каникулы закончились. Оставшиеся несколько дней до школы, которые я заботливо лелеяла, у меня вдруг резко и безжалостно отобрали.

Наступившую тишину прорезал телефон. Миссис Клиффорд попросила Лилиану ответить, а сама зашла в кухню и принялась с удвоенной силой взбивать крем. Улыбка, сопровождающая ее с самого утра, погасла. Злосчастная записка, до сих пор лежащая в кармане ее фартука, словно грозовая туча среди ясного дня, накрыла нас всех.

— Алекс, — Уилл подошел ко мне, пока я невозмутимо делала вид, что занята чем-то за баром. — Я поеду туда с тобой. Мама наверняка не будет против. Ты никогда раньше не развозила заказы и…

— Нет, Уилл, — я покачала головой. — Кому-кому, а тебе точно лучше там не показываться. Это Джейк сделал так, чтобы тебя записали на соревнование. Думаешь, он обрадуется твоему появлению? Нет, я должна сделать это сама, — я вздохнула. Было понятно, что ничего хорошего меня там не ждет.

Уилл поджал губы.

— Я не знаю, что ты думаешь, Алекс. Но тебе не нужно меня защищать, — бросил он.

Я прикусила губу, не зная, что на это ответить. Впервые я видела в Уилле такую твердость, которая меня смутила. Он даже будто бы стал выше.

Лилиана закончила говорить по телефону и что-то долго и тщательно записывала на бумажке. Или подслушивала? Говорить при ней мне не хотелось, и я вернулась к протиранию бара. Наконец, когда пауза уже затянулась, она развернулась и с высоко поднятой головой проследовала мимо нас на кухню.

— К тому же, — продолжил Уилл, когда она скрылась внутри, — все это неспроста. Ты сама слышала, что сказала Лилиана — они никогда у нас раньше не заказывали. Мне кажется, он задумал что-то очень нехорошее. Лучше, если я буду рядом.

— Ты преувеличиваешь. Вряд ли он так переживает, что никто из них меня не поймал. В конце концов, он получил свое первое место. За что ему мне мстить? — я с удвоенным усилием вытирала тряпкой бар.

Уилл как-то странно посмотрел на меня.

— Что?

— Ты не знаешь? — он округлил глаза.

— Что он и его группа выиграли? Знаю, — я равнодушно пожала плечами. Об этом мне стало известно во время того самого визита миссис Джеймс. За эти прошедшие два месяца я тщательно избегала думать о победе Майка на соревновании, и сейчас мне меньше всего хотелось к этому возвращаться.

— Мне кажется, ты знаешь не все, — хмуро заметил Уилл.

Настала моя очередь удивляться.

— Что значит — не все?

— А то, что все закончилось неоднозначно… Группы Джейка и Камиллы заняли одинаковое место по очкам, — словно гром среди ясного неба, обрушил на меня новость Уилл. — Это Совет присудил ему кубок победителя

Секунду я переваривала новость. Вот это дела… Хотя если вспомнить, что на соревновании две эти группы шли вровень по очкам… Моя поимка должна была окончательно определить победителя. Теперь до меня начало доходить, какую решающую роль в этом играла я.

— Пока ты была в больнице, приезжал отец, — продолжил Уилл. — Он говорил, что некоторые красные считают, что первое место досталось им только из-за репутации Джейка. Но не все разделяют это решение. Не говоря уже о том, что у многих на тебя теперь зуб из-за того, что ты смогла от них ускользнуть. А еще ходят слухи, что Эрику, Камилле и Дилану грозит разбирательство и, может быть, даже наказание из-за того, что случилось в последний день соревнования, — он выжидающе посмотрел на меня, но я упрямо поджала губы. Вздохнув, он продолжил: — В общем, они все перессорились между собой. Ты даже не представляешь, что среди них теперь творится.

Уилл ни разу не сказал вслух, что осуждает мое решение не сдаваться и бороться до конца, но это было понятно и без слов. Я вспомнила слова Майка тогда у водопада. «Если ты перейдешь эту черту, это не закончится здесь и сейчас. Есть вещи, о которых ты даже не имеешь понятия…» Похоже, именно это он и имел ввиду. Пока я легкомысленно наслаждалась последним месяцем каникул, среди красных назревала буря.

— Поэтому тебе нельзя ехать к нему одной, — с тревогой прибавил Уилл.

— Это всего лишь обычный заказ, — я попыталась придать своему голосу уверенность, но внутри заструился неприятный холодок. Все было еще хуже, чем я предполагала.

— Все готово, — сопровождаемая мрачной Лилианой, миссис Клиффорд показалась из кухни. Вид у нее был крайне озабоченный. В руках обе несли подносы с совершенно потрясающими хрустящими корзиночками, доверху заполненными нежнейшим взбитым кремом и украшенными на любой вкус: шоколадной стружкой, свежими, еще пахнущими лесом ягодами (я поражалась, как миссис Клиффорд всегда удавалось раздобыть самое свежее), орехами, разными сиропами и джемами.

После того, как это умопомрачительное безобразие было завернуто в драгоценную обертку, Лилиана отправилась погружать все в пикап. Но с таким лицом, словно это я нарочно и совершенно бесстыже посягнула на ее территорию.

— Мам, мне тоже стоит поехать, — Уилл взял свою кофту со стула и вышел вперед.

— Нет, дорогой. Боюсь, что заказчик желает видеть только Алекс. Ты знаешь, что мы не можем спорить с клиентами, — миссис Клиффорд посмотрела на меня, как на раненого кролика. Затем отвела в сторонку, подальше от протестующего Уилла.

Весь ее вид выражал тревожную заботу.

— Алекс, поверь мне, будь моя воля, я бы никогда тебя туда не отправила, — промолвила она, сжимая мою ладонь. — Но мы в таком положении, что, к сожалению, не можем отказаться.

Мне пришлось заверить ее, что все хорошо и я справлюсь, прежде чем она согласилась меня отпустить.

— Ты умеешь водить, детка? — с волнением в голосе спросила она, провожая меня до машины. Словно только и ждала, что я скажу «нет», чтобы у нее был повод отправить вместо меня Лилиану.

— Да. Меня Роберт научил, — на автомате ответила я, полностью поглощенная тем, что мне предстоит.

При звуке этого имени в ее темно-шоколадных глазах появилось какое-то странно застывшее выражение. Но уже через секунду она давала мне наставления, как и что нужно вынимать, чтобы ничего не испортить. Затем подробно объяснила дорогу и на всякий случай всунула с собой карту, на которой ручкой отметила точный путь. Надувшаяся Лилиана не проронила ни слова, но крупные ноздри ее носа трепетали от возмущения. А когда миссис Клиффорд вложила мне в ладонь ключи от пикапа, она демонстративно отвернулась и зашла внутрь.

Попрощавшись с ней и Уиллом, которого твердый взгляд матери вынудил смириться, я вставила ключ в замок зажигания — и мотор привычно зарычал. В зеркало заднего вида я видела, как оба молча смотрят мне вслед.

Дорога была довольно простая. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что вести пикап мне даже нравится. Оставив центр города со всем его богатым великолепием позади, я поехала через лес. Лучи солнца прорезали густую листву, играя повсюду яркими бликами. День сегодня выдался на редкость погожий. И можно было бы с легкостью насладиться летними красками, изумрудной зеленью и мелодичным щебетанием птиц за окном… если бы не дурные предчувствия.

Все это время я настойчиво отгоняла от себя мысли о соревновании, но сейчас вынуждена была снова к нему вернуться. Группы Джейка и Камиллы набрали одинаковое количество очков! Конечно, это логично, если вспомнить, что им достались по двое «синих» участников, за которых охотникам давали больше всего баллов: Джейку — Эдвард Фишер с моего класса и девушка, которая училась на два года старше нас, а Камилле и Эрику — Мишель, которая пришла к ним сама, и старшеклассник, которому Эрик сломал челюсть. При воспоминании о той сцене меня снова передернуло. С «желтыми» проблем не возникало — они сдавались сами и почти сразу.

Поэтому оставался только один человек, от поимки которого зависел исход состязания — я. Но меня, благодаря моему волку и твердому решению не сдаваться, они не поймали. А если Уилл прав и среди красных действительно царит разлад по поводу присвоения первого места, то он и его мама волновались не просто так — нетрудно представить, в какой ярости пребывает Джейк. Победа была для него важнее всего, и такой неоднозначный результат его вряд ли устраивал.

Словно в тон моим невеселым мыслям, день внезапно помрачнел. Солнце скрылось за тяжелыми облаками, на землю набежала тень, а окружающие краски резко потускнели. Подул холодный пронизывающий ветер — погода начала резко меняться; о переднее стекло разбились первые редкие капли. Я пошарила рукой на сиденье в поисках свитера и одной рукой натянула его поверх майки — хорошо, что в последний момент его заботливо подсунула миссис Клиффорд.

Дорога сделала последний плавный виток — и моим глазам открылось большое, потрясающей чистоты озеро. На его покатом берегу, окруженный зеленью и деревьями, возвышался роскошный трехэтажный особняк. Облицованный солидным темно-серым камнем, он изобиловал высокими оконными рамами и подавлял своей идеальной симметрией и размерами. Тяжелую входную дверь из темного дерева и стекла украшали мраморные колонны, и даже отсюда я могла рассмотреть, что ее венчала каменная печать с изображением льва. Несмотря на красоту окружающей природы, она выступала лишь жалким фоном этому внушительному архитектурному строению.

Дорога, змейкой извивающаяся у озера, привела меня к высоким чугунным воротам. Дрожь внутри усилилась. Захотелось тут же развернуться и умчаться прочь, но я не могла подвести миссис Клиффорд.

Набрав в грудь воздуха, я приоткрыла окно и чуть трясущимся пальцем нажала на звонок, избегая глядеть вверх на мрачно взирающие на меня камеры. Ждать не пришлось. Едва я коснулась холодной поверхности кнопки, как железный лев посередине разъехался в стороны — ворота без единого звука распахнулись.

Во дворе, огороженном высокими живыми изгородями, было пусто. Не считая сверкающей машины Джейка на парковке перед домом. При виде ее руки непривычно похолодели. Объехав большой мраморный фонтан по широкой подъездной аллее, я припарковала свой пикап так, чтобы быстро выгрузить заказ и сразу умчаться прочь. Задерживаться здесь я не собиралась.

Аккуратно вынув коробки из кузова, как учила меня миссис Клиффорд, я направилась к двери, балансируя на ходу и молясь о том, чтобы эта хрупкая конструкция в моих руках вдруг не рассыпалась от внезапного порыва ветра, который к этому времени заметно усилился.

В точно выверенный момент массивная входная дверь передо мной распахнулась.

— Добро пожаловать в фамильное поместье Хэртфордов, мисс, — высокий, пожилой, преисполненный внутреннего достоинства дворецкий в белых перчатках и черном сюртуке оглядел меня, подпрыгивающую на одной ноге, с издевательским интересом. Было заметно, что мой вид не соответствовал его пониманию о рабочем профессионализме.

Впрочем, это не помешало ему галантно поклониться и пригласить следовать за ним по длинному широкому холлу.

Изнутри особняк был еще более роскошным, чем снаружи. Повсюду пространство украшали мраморные статуи львов, столики с позолоченными лампами и дорогими вазами, на светлых стенах висели красочные пейзажи. Однако мне было не до рассматриваний — пританцовывая на носочках, я послушно следовала за ним, из последних сил стараясь ничего не уронить на этот дорогущий и чертовски скользкий пол.

Дворецкий проводил меня в просторную, хорошо освещенную столовую. Потолки здесь были высокими, а за большими окнами раскинулся живописный ландшафт, жемчужиной которого было уже замеченное мною из машины озеро. Затем с величавой сдержанностью поклонился и удалился прочь. Я хотела спросить вдогонку, что мне теперь делать, ведь миссис Клиффорд почему-то не дала мне никаких инструкций на этот счет, но одна из коробок начала предательски выскальзывать из рук. Пока я искала, где их пристроить, насмешливого дворецкого и след простыл.

Что ж, у меня тоже не было никакого желания здесь топтаться — я ни на секунду не забывала, в чьем доме нахожусь. Я быстро разложила коробки с пирожными на краю длиннющего банкетного стола. Стол был красивый, антикварный, из красного дерева, явно сделанный на заказ. Но больше подходил для того, чтобы восхитить человек этак тридцать гостей, чем для уютного семейного обеда.

Последним молниеносным движением я подправила чуть примявшуюся ленточку и развернулась к выходу, втайне радуясь, что все прошло куда лучше, чем я ожидала.

Все, я свое дело сделала. Теперь можно сматываться.

— Разве тебе не велели узнать мнение клиента? — его голос застиг меня, когда я уже приближалась к спасительному выходу.

Волна радости и облегчения схлынула куда быстрее, чем появилась. Я замедлилась, чувствуя, как колотится в груди сердце. Последний раз, когда я слышала этот высокомерный, грудной, ненавистный мне голос, был на той вершине, когда я, измученная, голодная, израненная, в запекшейся крови, стояла там с единственным верным для меня решением — идти до конца.

— Тем более такого, как я, — надменно прибавил он. Затылком я чувствовала на себе его тяжелый взгляд.

— Все пожелания можно высказать по телефону. Там есть визитная карточка, — грубовато отозвалась я, делая еще один шаг к широкой арке, отделяющей столовую от холла. Ну же, осталось совсем чуть-чуть!

— Мне бы хотелось высказать их лично, — резко произнес он мне в спину. — Тем более, когда нам с тобой есть, что вспомнить. Ты не находишь?

Его намек на соревнование заставил меня вздрогнуть. Но только придал мне уверенности.

— Нет, — спасительная арка была в нескольких сантиметрах от меня. Сбежать отсюда! Быстрее! Еще одно движение — и я скроюсь за ней.

— Жаль… — как-то нехорошо протянул он. От его тона, в котором сквозила неприкрытая угроза, в животе скрутило. — Как я и думал, обслуживание в этом месте не стоит и ломаного гроша. Что ж, тем приятнее будет видеть, как эту невзрачную кафешку закроют, а на ее месте откроется что-нибудь куда более стоящее. Такое, в котором умеют ценить своих покупателей. Я советую тебе подумать об этом, прежде чем ты сделаешь еще один шаг.

Прикрыв глаза, я остановилась. Пальцы скользнули по холодной стене и отпустили ее. Еще одно мгновение понадобилось мне, чтобы собрать всю ненависть в кулак, запрятать ее глубоко внутри, а затем придать лицу самое непроницаемое выражение, на которое я в этот момент была способна.

Я обернулась. Наши глаза встретились — и я снова очутилась на той вершине. Воспоминание было неприятным, болезненным, вызывающим спазм, и мне стоило немалого труда его подавить.

— Мы делаем все возможное, чтобы наши клиенты остались довольны, — сухо продекламировала я фразу миссис Клиффорд, с которой она неизменно заканчивала принимать заказы по телефону. — И будем рады выслушать все мнения… лично, — последнее слово я процедила сквозь зубы, ненавидя его всей душой.

— Так-то лучше, — цинично отозвался Джейк. Затем оторвался от высоких дубовых дверей, которые вели в столовую откуда-то с другого края, и неспешной, развязной походкой приблизился к столу. — Я знал, что с тобой можно договориться.

Его равнодушный взгляд скользнул по коробочкам и пакетикам, которые я, как умела, разложила на столе.

— «Веселый Пряник» — это что, какая-то шутка? — пробормотал он, презрительно разглядывая визитку, которую я воткнула на самом верху.

Затем медленно, словно нехотя, склонился над столом, опершись на него обоими руками, и поднял на меня зеленые глаза. Они пылали огнем.

— Александра, — произнес он, щурясь и меряя меня взглядом с ног до головы, словно чего-то не понимал. — Смелая Александра. Единственная, кому удалось от нас убежать. Оно того стоило?

— Еще как!

Слова вырвались у меня прежде, чем я успела их обдумать.

Джейк хмыкнул. Огоньки в его глазах стали опасными.

— Вей, — негромко позвал он. В ту же секунду рядом мелькнул белый накрахмаленный фартучек и чинно сложенные ручки.

Мой пульс мгновенно участился — я узнала Веики. Старшую сестру Лин. За всеми этими событиями у меня совершенно вылетело из головы, что она будет работать у Джейка!

Не обращая на меня внимания, она послушно метнулась к хозяину.

— Раскрой это, — приказал он таким тоном, будто сам брезговал прикасаться. Она послушно выполнила приказ и отошла, встав у другой стороны прохода, в любой момент готовая снова броситься к нему по первому же зову.

— Наверное, неплохо работать у родителей твоего приятеля. Видно, что тебя несильно нагружают работой, — он снова смерил меня взглядом, но я не ответила. Все, о чем я думала, было чтобы это поскорее закончилось. — Что ж, давай поглядим, чего стоит эта ничтожная пекарня с идиотским названием.

Он отшвырнул на пол дорогую бумагу, в которую так заботливо и с таким мастерством завернула заказ миссис Клиффорд, и критически осмотрел содержимое. Корзиночки лежали перед ним, сверкая белоснежным кремом нежнейшей, требующей необычайного мастерства текстуры, и разнообразными начинками. По столовой, как по волшебству, распространился умопомрачительный аромат.

На долю секунды я поверила, что все прошло идеально. Заказ выглядел потрясающе. Ему не к чему было придраться.

— Не впечатлен, — вдруг резко промолвил он, смахивая самую крайнюю корзиночку с брусничным джемом на пол. — Как я и ожидал, оказалось несъедобной дешевкой, — вторая корзиночка с шоколадным сиропом полетела вниз и, перевернувшись в воздухе, плюхнулась прямо на начищенный до блеска паркет.

Я оторопела.

Веики бросилась подбирать, но Джейк остановил ее быстрым движением головы.

— Назад, — приказал он, сверля меня пылающим взглядом. — А что тут у нас? Клубника? Недостаточно свежая. И это то, что они посылают своим клиентам? — Третья корзиночка в мгновение ока оказалась на полу.

Внутри меня заклокотал гнев. Я прекрасно знала, что он делает это нарочно — все, что было на столе, буквально источало свежесть. Глаза Веики расширились от ужаса, но Джейк только начал распаляться. Его ладонь приблизилась к четвертой корзиночке.

— Все, с меня хватит! — не выдержала я. То, что он делал с заботливо приготовленными для него мамой Уилла десертами, с которыми она провозилась несколько часов и за которые так волновалась, было для меня невыносимо. — Ты… ты…

Джейк задержался и склонил голову, ожидая продолжения. Его сузившиеся глаза говорили о том, о чем я и сама думала в этот момент — если я осмелюсь произнести то, что намеревалась, мне конец.

— Кажется, мнение мне ясно. Я ухожу! — стиснув кулаки, я решительно развернулась к выходу. Это было уже слишком!

— А мне ясно, что если ты покинешь эту комнату без моего разрешения, то я сделаю так, что никто больше не закажет ничего в этой забегаловке, — громко прорычал он. — А мамаша твоего дружка не найдет больше работу ни в этом городе, ни где-либо еще. Достаточно одного моего слова — и они окажутся на улице. Будь в этом уверена!

Сцепив пальцы, я молча сглотнула. В его власти сомневаться не приходилось. Со своей стороны, окинув меня взбешенным взглядом, Джейк вернулся к своему развлечению.

Застыв как каменная статуя, я скрепя сердце наблюдала, как корзиночки одна за одной летели на пол. Изощренную пытку, которая длилась около часа, усугубляли его ехидные замечания, с которыми он растягивал это «удовольствие», с сознательной жестокостью выбирая, какую скинуть следующей.

Веики округлившимися от страха глазами смотрела в пол, больше не смея вмешиваться. Мне же было тошно. Любовно испеченные миссис Клиффорд сладости теперь валялись на полу беспорядочной кучей крема, ягод и смешавшихся друг с дружкой джемов.

Когда последняя корзиночка слетела на пол, он выпрямился.

— Завтра в это же время. Тот же заказ.

Я вылетела из этого дома пулей.

Пикап бросало и заносило на поворотах, мотор надрывался и ревел, пока я мчалась обратно в кафе. Мокрые после омывшего землю дождя деревья проносились мимо со скоростью ветра, а пение птиц и звуки леса смешались в барабанную дробь у меня в ушах.

Как же я его ненавидела!

Джейк задумал отомстить мне за то, что не поймал меня на соревновании. И знал, куда нанести удар. Меня в буквальном смысле колотило от того, что мне пришлось там вынести.

— Ты задержалась. Что-то случилось? — озабоченно спросила миссис Клиффорд. Было заметно, что все это время она не находила себе места от волнений.

— Джейк опоздал. Пришлось его дожидаться, — соврала я, ныряя за бар и наливая себе стакан воды. Мне срочно нужно было что-то холодное — лицо до сих пор предательски горело.

— Как прошло? — приложив руки к груди, миссис Клиффорд наблюдала за мной с неподдельной тревогой. Возившаяся с новыми коробками Лилиана и бровью не повела в мою сторону.

— Нормально, — я нарочно сделала большой глоток, давая себе время что-нибудь придумать.

— Ты уверена?.. — похоже, миссис Клиффорд не очень-то мне поверила. Нужно было ее убедить. Я не могла ей рассказать, что сделала Джейк с ее пирожными.

— Ммм, ага, — промычала я и показала на опустошенный за секунду стакан и со стуком опуская его на барную стойку. — Извините, от быстрой езды пить захотелось. Завтра тот же заказ, в то же время. Он хочет еще для своей вечеринки. Думаю, ему правда понравилось, — я выдавила из себя улыбку и для надежности нацепила ложную гримасу облегчения, надеясь, что вышло правдоподобно. — Ваши сладости творят чудеса. Я и сама не ожидала, что все так пройдет, — заверила я и отвернулась, чтобы не видеть, как расцветает лицо миссис Клиффорд.

Лилиана закатила глаза и с обиженным видом понесла новые, ожидающие своего часа заказы в пикап. Окрыленная моими словами миссис Клиффорд бросилась ей помогать.

— Для вечеринки? — Уилл смотрел мне прямо в глаза. — Красные обычно возвращаются за день до начала занятий, а впереди еще целая неделя. Для кого тогда он ее устраивает?

— Мне откуда знать. Я, знаешь ли, не особо хотела спрашивать, — холодно ответила я, делая вид, что очень занята. Иногда Уилл совершенно некстати проявлял поразительную догадливость.

Как я и подозревала, Джейк не собирался оставить меня в покое. Каждый день его пытки становились все более жестокими и изобретательными. Ежедневные встречи с ним превратили последнюю неделю каникул в сплошное мучение, которое я старательно скрывала от миссис Клиффорд. У нее с приближением семестра и так прибавилось хлопот.

Ах, как она старалась угодить ему! Каждый день она, не требуя лишней платы и жертвуя остальными заказами, дополняла его очередную прихоть какими-нибудь элегантными пирожными и воздушными тортами, которые пеклись отдельно, специально для него. И каждый раз я вынуждена была наблюдать, как все это кулинарное великолепие с тем же высокомерным презрением оказывалось на полу. Сложно даже представить, сколько приходилось несчастной Веики драить этот дорогой паркет после каждого моего визита. И невозможно передать, сколько душевных сил отнимали у меня эти встречи. Как и необходимость делать честные глаза перед миссис Клиффорд с твердыми заверениями, что все ее старания были приняты на ура.

Только Уилл и, что более странно, Лилиана, казалось, мне не верили. Но последняя лишь строила возмущенные гримасы каждый раз, когда я брала пикап, и ничего не говорила. А вот Уилл неоднократно пытался вывести меня на чистую воду. И мне становилось все труднее и труднее усыплять его бдительность.

Вскоре стало понятно, что каникулы окончательно подошли к концу. Возвратившись домой в воскресенье, я еще с порога заметила небывалую суматоху. И сразу поняла причину — после двух месяцев отсутствия вернулись Майк и Николь.

Тетя, суетившаяся подле них, не заметила моего прихода. Марджи накрывала праздничный стол. Николь развалилась на диване, а дядя довольно похлопывал сына по плечу.

Едва скользнув взглядом по тому, что творилось в гостиной, я поднялась к себе и тихонько прикрыла за собой дверь.

Все это время я старательно избегала думать о Майке и причине его отсутствия — на этот раз он уехал, как остальные красные. Слишком больно было думать, как я ошиблась на его счет. Как он использовал меня. И как ему, не меньше Джейка, важна была любой ценой победа. Но каждый раз проходя мимо его пустой комнаты сердце предательски сжималось. И вновь услышать его голос, совершенно не потеплевший за все это время, было гораздо тяжелее, чем все вместе взятые встречи с Джейком.

Шум снизу не замолкал: Николь то капризничала и визжала, как обычно недовольная всем вокруг, то громко разговаривала по телефону с подружками, делясь впечатлениями о каникулах, которые она провела в Италии. Все чаще ее разговор срывался на многозначительный свистящий шепот, с которого было понятно, что говорили обо мне и соревновании.

Несмотря на поздний час, находиться в доме стало невмоготу.

Прихватив теплую кофту, я приоткрыла окно и бесшумно вылезла наружу. Лучше провести последний вечер каникул в лесу с волком, чем в этом отвратительном доме. Только с ним мне было хорошо, и только он понимал меня как никто другой.

Но только я собиралась спрыгнуть на землю, как заметила в окне прямо подо мной свет. Обычно в заросшую паутиной кладовку с засаленными стеклами прямо под моей спальней никто не заглядывал, но сейчас оттуда донеслись приглушенные голоса. Нога неуклюже повисла в воздухе, и в последний момент я успела ухватиться обоими руками за старое, толстое дерево, уронив вниз кофту, которая предательски распласталась светлым пятном по земле. Сердце бешено выпрыгивало из груди: еще чуть-чуть — и я бы оказалась у них на виду!

— Нет, на этот раз ты меня выслушаешь! Ты не должен был прыгать за ней! — донесся до меня приглушенный толстым стеклом, визгливый голос тетки. — Чем ты думал, сынок? Ты ведь мог разбиться! Ты хоть видел, как там высоко?

— Только не заводи опять эту лицемерную пластинку, — голос Майка звучал равнодушно и как-то еще более отчужденно, чем прежде. — Тебя больше волнует, как это выглядело в глазах учителей и твоих знакомых, о которых ты так печешься. Ненаглядная Джеймс недовольна, так?

Невыразительное, еще более серое в тусклом свете лампочки лицо тети исказилось в судороге.

— Как ты смеешь! Я твоя мать! — взвизгнула она, мгновенно побагровев.

— Как будто ты когда-нибудь даешь мне об этом забыть, — в голосе Майка проступили колючие сосульки. Он устало зевнул. — Говори, что на самом деле хотела, иначе этот бессмысленный диалог окончен.

Он сложил руки на груди, с видом, что дает ей не больше минуты.

Лицо тети напряженно вытянулось. Мгновение она обдумывала его слова, борясь с какими-то внутренними сомнениями. Но холодный взгляд сына не оставил ей выбора — Майк явно дал понять, что не верит в ее представление.

С видом оскорбленного достоинства она вскинула голову и уперла руки в бока, приготовившись к битве:

— Да, ты прав, миссис Джеймс недовольна! И не она одна!

Майк победно хмыкнул, не отрывая от нее холодных глаз. Но тетя, всегда быстро теряющая свой пыл перед ним, на этот раз упрямо выпятила лошадиный подбородок.

— Миссис Джеймс, как и большинство достопочтенных членов Совета, считают, что ты не должен был этого делать! Ты — один из тех, на кого возложены самые большие надежды школы! Ты не должен был рисковать своей жизнью и тем более — силой, которая у тебя в крови! А также нашим хорошим именем, которое мы с таким трудом восстановили! И ради кого? Этого отребья? Мне все равно, что стало бы с ней! Эта мерзкая девчонка снова проявила свою испорченную кровь, посмев вам противостоять. Пусть бы и утонула, туда ей и дорога!

— И твоя жизнь сразу стала бы легче…

— Да! — взвилась она, задетая его скептическим замечанием. — Да, это так! Мы не должны расплачиваться за прошлое ее негодной матери, которое наложило черную тень на всех нас! Мы здесь ни при чем, но Совет решил таким образом наказать и нашу семью. Разве мы в чем-то виноваты? Разве должны так страдать? Чем мы это заслужили? — она воздела к нему руки, призывая к пониманию.

— Тень? — ледяным тоном переспросил Майк, не сводя с нее глаз, которые уже начали нехорошо блестеть. — Единственная, кто накладывает на тебя тень, это ты сама. Только у тебя, как обычно, не хватает смелости это признать. Вот и винишь других. Ведь к отцу и его постоянным «отлучкам», — последнее он как-то нехорошо выделил, — она не имеет никакого отношения.

Скорбная маска вмиг слетела с ее лица. Бледная кожа пошла нездоровыми пятнами. В тусклом свете кладовки они выглядели зеленоватыми.

— На что… на что ты намекаешь? — просипела она внезапно охрипшим голосом.

— Сама знаешь, — резкий голос Майка полоснул пространство в комнате, словно лезвие.

Тишина вокруг них стала слишком отчетливой. Оба мерили друг друга взглядами: Майк — презрительно и безжалостно, тетя — пытаясь обрести опору и устоять на ногах.

— Я не имею понятия, о чем ты говоришь, — полувыкрикнула, полувсхлипнула она, прижимая два пальца к дрожащим губам.

— Имеешь, еще как имеешь, — Майк оторвался от стены и надвигался на нее, словно скала. — Просто пытаешься спрятаться за ненавистью и крохами жалости, которые вызываешь у тебе подобных, рассказывая везде и всюду про свои «порочные, грязные родственные связи». Но они не имеют никакого отношения к твоей настоящей, ничтожной, серой жизни, с которой ты боишься остаться один на один. Впрочем, какая разница. Ты своего добилась — тебя действительно остается только пожалеть.

Тетя выглядела так, словно ее только что ударили. Она как будто резко постарела, осунулась, проступившая в волосах седина еще больше побелела.

— Твой отец вынужден много работать! — словно пытаясь оправдаться, произнесла она, отступая на шаг. — Тебя и Николь! Вашего будущего! — Непонятно кого она пыталась убедить: себя или его. — Да, он мало бывает дома. Но все знают и ценят то, что он делает…

— Конечно, — циничная усмешка Майка вышла немного зловещей. Он безжалостно усмехнулся. — Знают все. Кроме тебя.

— Ты забываешься! — истерично взвизгнула она. Остатки хладнокровия, которое она отчаянно пыталась сохранять, резко испарились. — Я не позволю оскорблять отца! И не допущу, чтобы этот дом смешали с грязью! Я буду стоять за него до конца! А если твое глупое безрассудство каким-то образом отразится на будущем Николь, то… — она запнулась, словно сама испугалась своей секундной вспышки.

— То что? — выразительно поинтересовался Майк, скулы которого нехорошо заходили вверх и вниз.

Она скомкала шаль побелевшими пальцами и дрожащим голосом произнесла:

— Все, о чем я тебя прошу, это подумать о нас и своем… СВОЕМ будущем. Ты — наша кровь и наша гордость. Мы — твоя единственная семья!

Затем быстро, почти бегом покинула кладовку.

К моему ужасу, Майк не последовал за ней.

Подойдя к окну, он оперся на старую деревянную раму и бездумно вгляделся в зияющую за ним черноту. Его притягательное своей холодной красотой лицо застыло восковой маской в желтом свете единственной лампочки, слегка покачивающейся на длинном шнуре из-за сквозняка. Он стоял прямо подо мной; я могла видеть каждую прорезавшуюся складку возле его плотно сжатых губ, каждую морщинку меж сведенных вместе, хмурых бровей.

Какое-то время его глаза привыкали к темноте. Затем, повинуясь какому-то непонятному чутью, скользнули вверх по шершавой коре… И встретились с моими.

От неожиданности я чуть не расцепила руки и не грохнулась на землю. О боже, он меня видел! Так же отчетливо, как и я его!

Слегка мутные то ли после долгой дороги, то ли после разговора с матерью зрачки сузились. Однако на красивом, чуть усталом лице не дрогнул ни один мускул.

Все внутри мгновенно похолодело. Нужно было что-то делать, но застывшее тело мучительно долго отказывалось повиноваться. Мы смотрели друг на друга несколько бесконечных секунд, показавшихся мне вечностью. Затем каким-то чудом (не иначе), я заставила непослушные мышцы двигаться, и, взлетев обратно по дереву, захлопнула за собой окно.

Последняя свободная прогулка отменилась. Но даже не из-за этого меня сейчас так трясло.