— Уилл, это должно прекратиться!

Но он упрямо тряхнул головой.

— Она знала, что ты собираешься сделать, и ничего мне не сказала.

— Это не ее вина! Я попросила ее этого не делать!

Мы возвращались в класс после построения. Первого в новом учебном году. Его, как всегда, вела миссис Джеймс. Слова были прежними, но что-то в ее интонации изменилось. Как и в общей атмосфере школы.

С первого взгляда все осталось по-прежнему: желтые снова жались к друг дружке, мои однокурсники молча следовали к себе в классы с непроницаемым лицом, а красные смеялись и шумели, приветствуя друг друга после долгих каникул. Но так показалось бы новому, не ожидающему подвоха ученику, едва попавшему сюда по коварной случайности судьбы. Я же видела совсем другое: каждая вспышка смеха, каждый громкий оклик, каждая улыбка на этих холеных лицах — все было искусственным, ненастоящим, слишком громким даже для красных. Их более походившие на механические, дружественные жесты были полны скрытого напряжения, которое нарастало по стремительной кривой, стоило перевести взгляд на главных персонажей.

Эрик, Дилан, их напарник Морис Карлайл и Камилла, несмотря на окружающую их суматоху, совершенно не улыбались. Вместо этого кривили желчные гримасы на любое упоминание о соревновании и, казалось, были больше заняты чем-то другим — непрерывно шушукались и кидали на меня косые, полные жгучей ненависти взгляды. Вскоре их начали осторожно обходить стороной, оставив рядом только стайку самых верных поклонников. В их ряды затесалась и Николь, которую утром, после истошных воплей на кухне, в школу отвезла нервная и рассерженная мать. Выглянув в окно, я поняла причину разразившейся там истерики — синей тойоты уже не было на стоянке.

Джейк и оба его напарника, Райн Стюарт и Крис Ланкастер, стояли в самом центре с триумфальным видом победителей, совершенно игнорируя витавшие в воздухе напряженные эмоции. Никто не смел вслух что-то говорить против него, но Камиллу явно любили больше. Как сказал Уилл, красные разделились на два лагеря: те, которые поддерживали Джейка, и те, которые считали, что Эрика и Камиллу несправедливо обделили. И назревало в нынешней ситуации что-то нехорошее.

Однако больше всего смотрели в мою сторону. Против меня красные словно сговорились. Если раньше меня недолюбливали, то теперь я превратилась в их лютого врага. И только моя синяя форма защищала меня от жажды немедленной расправы, которая отчетливо читалась в их глазах. Глядя в их пылающие ненавистью лица, я будто бы снова очутилась перед их ужасными, кровожадными монстрами.

Я передернула плечами, отгоняя от себя наваждение, которое все еще преследовало меня во снах. К черту это ужасное соревнование. Я его пережила, и они ничего не смогут мне сделать. По крайней мере, до следующего. А оно наступит не раньше, чем в следующем июне.

А сейчас нужно было как-то помирить Уилла с Джин.

— Она хотела… правда хотела все тебе рассказать. Но я взяла с нее слово, Уилл! Она здесь ни при чем!

Джин с расстроенным лицом на этот раз шла отдельно от нас. И даже поднялась по другой лестнице. Теперь стало ясно, почему она посетила меня на работе, когда Уилла там не было — разлад между ними царил нешуточный. И даже всего моего влияния на Уилла было недостаточно, чтобы уговорить его ее простить.

— Она не должна была позволять тебе поменяться местами, Алекс. Вся эта затея могла стоить тебе жизни! — Уилл сжал кулаки, на его лице заходили желваки. — Она ведь знает, какая ты упрямая. И что ты им не сдашься. И все равно промолчала. Если бы я вовремя узнал, то ни за что на свете не позволил бы тебе нас поменять.

— Но ее, как и тебя, записали из-за меня!

— Это не важно!

— Еще как важно!

Пока мы спорили, я почувствовала на себе чей-то жаркий взгляд и обернулась. Джейк смотрел на меня, в его прищуренных глазах сверкали жесткие искры. Вчерашняя, последняя за каникулы встреча оказалась особенно тяжелым испытанием: пришлось выслушать его мнение о моих одноклассниках, особое место в котором всегда отдавалось почему-то Уиллу. Словно он одним своим присутствием не давал Джейку покоя. Но я винила себя — мои слова тогда в лесу все-таки сильно его зацепили.

Повернувшись к нему спиной, я молча послала его к черту.

Расписание в новом году осталось прежним. Поэтому первый урок снова был — химия. В классе миссис Джеймс вела себя подозрительно тихо. Меня она игнорировала, но с каким-то чересчур пристальным вниманием следила за остальными. Каждый брошенный в сторону взгляд, каждое незаметное движение головы, даже привычный, казалось бы, наклон ручек — ничто не укрылось от ее цепкого, как у гончей, взора.

Однако ей не о чем было беспокоиться: мои неразговорчивые одноклассники вели себя так же отчужденно и сдержанно, как обычно. Даже маленький Фишер и угрюмая Мишель как-то слишком преувеличенно серьезно уткнулись в свои тетрадки. Только после того, как прозвенел звонок на перемену и она покинула класс, я заметила несколько взглядов, брошенных на меня украдкой. Но не исключено, что мне просто почудилось.

Зато на биологии мистер Честертон выглядел недовольным. Очень-очень недовольным и даже немного сердитым. Закончив урок, он повернулся ко мне:

— Зайдите ко мне после уроков, мисс Леран, — интонация его голоса была непривычно холодной и резкой. — Нам нужно побеседовать.

— Хочет устроить тебе трепку? — спросил Уилл, когда мы направились в столовую.

Тогда у него дома я рассказала ему, что именно мистер Честертон сделал так, что меня не внесли в список. Своей сделкой с Эриком я подорвала все его усилия спасти меня от участия в соревновании.

— Скорее всего, — отозвалась я, прокручивая в голове, что скажу учителю. Он был зол на меня, это сразу было заметно.

— И правильно.

На входе в столовую мы чуть было не столкнулись с Майком, и я испуганно отпрянула в сторону. После вчерашнего я стремилась его избежать, и теперь сердце предательски ёкнуло. То, что я собиралась на свою вечернюю прогулку — он понял. Но получилось так, что я подслушала их с матерью разговор — и это он тоже прекрасно понял. А я знаю, что это он вытащил меня из воды и спас мне жизнь. И как теперь, о боги, мне с ним себя вести?

— Тебе надо было сдаться своему кузену на соревновании, — промолвил Уилл, провожая взглядом Майка, который как ни в чем не бывало направился к столам красных. Вот только приветственных окликов в его сторону стало еще меньше, чем в прошлом году. И это несмотря на то, что он, как и привычно развалившийся в самом центре красной компании Джейк, тоже выиграл соревнование.

— Тогда все бы обошлось. И не было бы такого…

Он не договорил, но я поняла. Не было бы этого странного, звенящего напряжения среди них.

— К тому же я думаю, что он не причинил бы тебе вред. Это был самый надежный для тебя путь, Алекс.

— Ты знаешь, что я не хочу говорить о том, что там произошло, Уилл, — отозвалась я, незаметно кивая Лин, которая обедала вместе с желтыми. С того времени, как я начала работать в кафе, мы виделись несколько раз. Обычно она поджидала меня по дороге домой, а я отказывалась от предложения миссис Клиффорд подвезти меня после смены, говоря, что предпочитаю прогуляться пешком.

Лин призналась, что очень перепугалась, когда узнала, что я вызвалась участвовать в соревновании — она, подобно остальным, услышала о моем участии после того, как соревнование уже началось. Она с таким по-детски искренним трепетом и содроганием в голосе пересказывала свой ужас и тревоги, вызванные моим пребыванием в больнице, что я невольно улыбнулась. В отличие от Уилла, мама которого умудрялась каким-то образом добывать крохи информации о моем состоянии, Лин было некому рассказать. И она призналась, что несколько раз следила за больницей и моим домом издалека, чтобы убедиться, что я в порядке.

Уилл вздохнул и покачал головой.

В столовую вошла троица в красном. Каждый из них был чем-то сильно раздражен, но старался скрыть это за маской безразличия.

— Как прошло, Камилла? — подскочили к ней обеспокоенные близняшки. За каникулы их прошлогодние короткие стрижки сменились одинаковыми гладкими до пояса хвостами с разноцветными оттенками красного, розового и фиолетового. Я почему-то вспомнила переливающуюся чешую их гигантских питонов на соревновании.

— Потом, — зашипела та. Эрик и Дилан за ее спиной скривились.

Натянув на лица резиновые улыбки, они направились в самый центр красного сборища. У Камиллы я видела секундное колебание. И сразу поняла почему — одного взгляда Джейка в ее сторону хватило, чтобы она тут же направилась к другому столу, где ей сразу освободили место. А она моментально сделала вид, что туда и собиралась. Красные многозначительно переглянулись.

Ох, ну и искры там сейчас сыпались.

При виде меня кадык Эрика дернулся вверх и вниз, а лицо перекосилось в приступе злобы. Но он только хрустнул пальцами и, повернувшись ко мне спиной, уселся рядом с Камиллой. По моему телу пробежала дрожь. Места, где раньше были глубокие раны, оставленные их боевыми монстрами, снова неприятно заныли, а в левый бок будто воткнули нож. Я едва не застонала от этой фантомной боли. Прямо перед собой я все еще видела налитые кровью, безумные глаза его громадного белого медведя.

— Все нормально? — Уилл порывисто наклонился через стол и дотронулся до моей руки, выдергивая меня из этого страшного видения.

Со стола учителей на меня смотрела Стефани Аттвуд. Казалось, она разгадала, какие чувства обуревали меня в тот момент, и с каким-то издевательским наслаждением наблюдала за моим побледневшим лицом.

Я кивнула, но больше в их сторону не смотрела.

Однако через несколько секунд оба придурка уже нашли, на ком выместить свою агрессию.

— Эй, это же тот, который обделался там в первую ночь! — указали они на парня в желтой форме, которого я помнила с соревнования, и принялись гоготать. Красные, обрадованные тем, как разрядилась обстановка, с готовностью присоединились. Вскоре они попеременно тыкали пальцем в сторону несчастного, сжавшегося в углу парня и давились от смеха. Последний выглядел так, что вот-вот расплачется. Затем, получая ото всюду пинку и затрещины, выбежал из столовой. Вслед ему несся их раскатистый смех.

— Идиоты, — тихо заключил Уилл.

Мне оставалось только промолчать.

***

Лестница на третий этаж показалась в этот день особенно длинной. Мраморные ступеньки под ногами никак не хотели заканчиваться. Как и темный коридор, по которому я шагала к кабинету мистера Честертона. После первого дня занятий школа привычно опустела. Единственным безмолвным спутником была огненная пасть льва, взирающая на меня со стен и потолков как-то более грозно, чем прежде.

— Войди, — донесся до меня голос учителя после того, как я постучалась в его дверь.

Мистер Честертон стоял ко мне спиной. Заложив руки назад, он внимательно рассматривал картину над продолговатым, современным камином. Сплошные невнятные, разноцветные мазки разной длины и ширины, то переплетающиеся между собой, то резко расходящиеся в стороны. Мне она показалась просто бездарной, примитивной мазней. Что находил на ней учитель, оставалось неясным.

— К сожалению, когда-то моя помощь ценилась куда больше, чем в наше время, — проговорил он, не отрывая взгляда от картины. — Но годы бегут, подрастает молодое поколение, нравы меняются, а с ними и ценности, которые становится все труднее и труднее прививать. И, увы, даже забота о благе моих учеников становится для меня непосильным бременем. Ибо они напрочь отказываются меня слушаться.

— Простите меня, мистер Честертон, — я виновато потупилась, рассматривая носки повернутых внутрь осенних сапожек.

Учитель тяжело вздохнул, но не повернулся. Только переместил руки в карманы брюк и продолжил разглядывать полотно, словно чудесным образом видел там нечто, недоступное мне.

— Когда я понял, что ты наделала, было уже слишком поздно что-то менять. Совет запретил мне вмешиваться в ход соревнования, как бы категорически я ни настаивал, что его нужно немедленно остановить. И мне оставалось только бессильно наблюдать…

Я стремился сделать так, как будет лучше для тебя, и я ни на секунду не мог представить себе, что самые лучшие мои намерения будут отвергнуты такой безразличной рукой. А эти тщетные споры и выступления против Совета очень сильно навредили моей репутации, которую, увы, будет не так просто восстановить. Ты очень сильно разочаровала меня, Алекс.

Я стояла, опустив голову и втайне мечтая, чтобы пол подо мной провалился. В тоне учителя было столько обиды и подорванного доверия, что это было слишком даже для моей совести.

— Я, правда, сожалею, что так получилось, мистер Честертон, — пролепетала я, чувствуя себя преужасно.

Он наклонил голову набок, провожая глазами особенно размашистый мазок.

— Но, оглядываясь назад, разве поступила бы иначе?

— Нет.

Учитель снова вздохнул. На этот раз с горечью и смирением.

Затем, оторвавшись наконец от своей дурацкой картины, развернулся ко мне.

— Я так и думал. И даже удивился бы, если твой ответ был бы другим.

Он тяжело опустился в свое кресло и кивком пригласил меня последовать его примеру. Я заметила, что усталость и нервы наложили отпечаток на его породистое лицо — он выглядел измотанным.

— Боюсь, такое потрясение здесь не скоро забудется. И уж тем более для меня, — он сокрушенно покачал головой. — Но все это не сравнится с тем, что я тогда пережил… О, Алекс, если бы ты только знала, что я испытал, увидев тебя среди участников… синих участников…

Он продолжал качать головой. Его глаза выражали скорбь.

— Я представляю, — отозвалась я, еще больше желая провалиться сквозь землю.

— Боюсь, что нет, — он раскачивался в своем кресле, не сводя с меня печальных пронзительно-голубых глаз и приложив сложенные лодочкой руки к губам. — Потому что если бы знала, то, возможно, задумалась бы над тем, что ты причиняешь моему многострадальному сердцу. Однако, к своему счастью, я понимаю причину, которая подвигла тебя на это… Возможно, мне нужно было ее предвидеть… — проговорил он в сторону, скорее для себя, чем для меня. — Но скажи мне, Алекс, что за нелегкая дернула тебя на еще большую глупость? Ты хоть понимаешь, как опасно тебе было оставаться на свободе все три дня?! — в сердцах воскликнул он.

Под его рассерженным взглядом я опустила глаза. Оправдываться было бессмысленно.

— Это было глупый, самонадеянный, небезопасный и детский поступок, который почти закончился трагедией! Чем ты думала, скажи на милость? — он не стал выбирать выражения, видимо, считая, что я это заслужила.

Я предпочла его не прерывать. Все равно ничего путного я сказать не могла.

— Ведь Майк уже был рядом! Все, что тебе нужно было сделать, это протянуть ему руку! — В голове снова пронеслась та сцена под колоннами и разделяющая нас решетка.

— Но нет! Ты снова проявила ребячество! Ты отказалась от того, что он тебе предлагал — помощь, еду, защиту! И ради чего? РАДИ ЧЕГО!?

— Я не хотела сдаваться ему и Джейку, мистер Честертон, — тихо пробормотала я.

Учитель издал громкий вздох отчаяния, сложил ладони и спрятал в них лицо. Вид у него был крайне измученный.

До меня вдруг дошло, как сильно я заставила его волноваться. В конце концов, мистер Честертон ничем не заслужил тех хлопот, которые я ему причинила. Наоборот, он всегда относился ко мне лучше всех в этой школе.

— Мне правда жаль, — проговорила я, испытывая запоздалое раскаяние. — Поверьте, я не хотела навлечь на вас неприятности.

— Ладно, — учитель отнял ладони от лица и хлопнул ими по столу. — Что сделано, то сделано. Ты здесь, целая и… кхм… теперь здоровая — это главное. Два последних месяца я посвятил тому, чтобы задобрить Совет и немного утихомирить недовольство, в том числе твоим поступком. А ведь многие считали, что тебя надо наказать куда сильнее, чем просто работой на каникулы. И ты не представляешь, чего мне стоило все замять… Но пока у меня получилось. Теперь осталось как-то разгребать последствия в школе. И это будет непросто.

— Последствия?..

— Именно так. Я думаю, что ты не настолько наивна, чтобы думать, что все останется по-прежнему? Только не говори, что с утра ты не заметила ничего, кхм, необычного?

Я смутилась. Наградив меня еще одним укоризненным взглядом, он вздохнул.

— Я не стал тревожить тебя летом, дав тебе время отдохнуть и отойти от того, во что ты сама решила себя втянуть. Но сейчас нужно действовать, так как страсти накалены до предела. Я лично позаботился о том, чтобы тех, кто нанес тебе эти ужасные увечья, призвали к ответу. Сейчас идет разбирательство…

«Так вот о чем так волновались близняшки в столовой», — догадалась я, заодно смутно припоминая слова Уилла о нависшем над Эриком, Диланом и Камиллой наказании. Мориса Карлайла с ними не было, когда все это случилось, поэтому ему единственному из их группы ничего не грозило.

— Но и тебе придется кое-что сделать, потому что Патриция Джеймс всячески ставит мне палки в колеса. В эту пятницу тебя вызовут давать показания…

Я нервно сглотнула. Мне меньше всего хотелось рассказывать кому-то, особенно учительскому совету, о тех страшных моментах, которые мне пришлось там пережить.

— Если бы у нас была запись того, что там произошло, то все было бы довольно просто, — заметив мое напряжение, произнес мистер Честертон. — Но проблема в том, что ты забралась слишком далеко в заброшенную часть крепости. Прежде это никому не удавалось, и поэтому за тем участком не наблюдали… (Я незаметно вздохнула — значит, волку удалось скрыться незамеченным). Этот недостаток — наличие камер — уже исправляют, но, боюсь, нам это, увы, не поможет, — учитель развел руками. — Камилла Крайтон, Эрик Чэндлер и Дилан Брэдберри продолжают все отрицать, а кроме медицинской экспертизы доказательств у нас нет. Поэтому нам придется быть осторожными. И то, что ты скажешь перед учительским советом, будет иметь огромнейшее значение.

— Разве их накажут? — с недоверием отозвалась я. Уж кто-кто, а я знала, что эта троица ходила в любимчиках у миссис Джеймс — Даже если я все расскажу?

— Я приложу к этому все усилия, — горячо пообещал учитель. — Охотники не имеют права нарочно стремиться к смертельному исходу, — жестко проговорил он. — И я сделаю так, чтобы их призвали к ответственности.

— Хорошо, мистер Честертон, я сделаю все, как вы сказали, — смиренно произнесла я. Возвращаться, даже мысленно, к тем кошмарным для меня моментам было недюжинным испытанием. Но я чувствовала себя обязанной перед ним.

Мистер Честертон с облегчением покивал и пригладил свой дорогой серый пиджак, сшитый, без сомнения, лучшим в городе портным.

— Но они также захотят знать, кто дал тебе то лекарство, которое, безусловно… и к счастью, спасло тебе жизнь, — он с некоторым содроганием скользнул глазами по тому месту, в которое тогда впились стальные когти медведя. — И мне хотелось бы услышать это первым.

Учитель пытливо наклонился вперед. Но я медлила, закусив губу.

— Надеюсь, после всего я заслужил хотя бы чуть-чуть твоего доверия, — после повисшей паузы проговорил мистер Честертон с легким неудовольствием в голосе. — Не пойми меня неправильно. Я вовсе не осуждаю. Как я неоднократно тебе говорил, я целиком и полностью на твоей стороне. И я просто хочу, чтобы все прошло как можно лучше. У того, что ты там скажешь, будут серьезные последствия. Хоть ты уже отвергла мою помощь, я считаю своим долгом продолжить защищать тебя и дальше.

Скрестив пальцы, учитель выжидающе поднял бровь. Мне не оставалось ничего другого, как признаться.

— Миранда Белл, — прошептала я, отводя глаза. — Но она не знала, что я возьму пузырек с лекарством на соревнование! Она не виновата! Она всего лишь давала мне его для руки…

Мистер Честертон откинулся на спинку своего кресла, подушечки его пальцев забарабанили по столу.

— Это лучший сценарий, о котором я мог мечтать, — неожиданно промолвил он.

Я непонимающе открыла рот.

Но учитель не спешил пояснять свои странные слова. Он уставился в огонь, будто уже продумывал в голове дальнейший план. Его глаза сверкали, а волнистые волосы отливали серебром в свете горящего напротив камина.

— Итак, ты, конечно, должна будешь обо всем рассказать, — наконец заключил он после долгого обдумывания. — Чтобы у Патриции Джеймс не было ни единой возможности поставить твои показания под сомнение. Запомни это, Алекс. Стоит ей найти хоть одну лазейку — и она использует ее против нас. Поэтому никаких колебаний! Просто ответь прямо на вопрос, который тебе зададут. Избегай оправданий или объяснений. Ты поняла?

— Но что будет с мисс Белл? — в отчаянии спросила я.

— Это не должно тебя заботить. Миранда Белл — взрослая женщина, способная давать отчет собственным поступкам.

— Но ведь она не знала, что так получится! Выходит… выходит, что я ее подставила! — Эта мысль привела меня в ужас.

— Ты никого не подставила, — с расстановкой ответил мистер Честертон. — К тому же ей ничего особенного не будет. По крайней мере, не в школе, — с какой-то нехорошей иронией добавил он. — Она — учительница. И максимум, что ей грозит, это выговор.

— И все? Ее не выгонят?

— Конечно, нет! — мистер Честертон покривился, словно услышал полную чепуху. — Да и мисс Белл вовсе не так беззащитна, как тебе могло показаться, — усмехнулся он.

Но я почему-то никак не могла забыть странную обреченность в глазах мисс Белл, стоило мне упомянуть лекарство.

Выслушав еще несколько наставлений насчет того, как вести себя перед учительским советом и распрощавшись, я поднялась.

— Алекс, — его голос застиг меня на пороге и зазвучал тише, — есть одна загадочная вещь в этой истории, которую тебе, возможно, тоже придется прояснить. Доктора в один голос утверждают, что в твоем состоянии ты не смогла бы преодолеть ту гору и добраться до водопада, — произнес он, недвусмысленно глядя на меня. — Убедись, что у тебя будет разумное объяснение.

На этот раз он ничего не просил ему рассказать, но у меня внутри все равно пробежал вполне ощутимый холодок. Попрощавшись одним трепетным кивком, я покинула кабинет.

***

Однако предстоящее признание и его последствия для мисс Белл продолжали меня тревожить. Уж слишком много ярости было на лице миссис Джеймс в тот день, когда она заявилась на порог. И, несмотря на слова учителя, я почему-то чувствовала, что одним выговором добрая учительница не отделается.

К тому времени чат красных вернулся к жизни, и я поняла, что все действительно было хуже, чем я предполагала. Их общение стало резким и каким-то слишком настороженным. В чате два лагеря, которые проявились в школе, стали еще более явными. Большинство во всем поддерживало Джейка и его команду, восхищаясь их выступлением, контролем над животными и обсуждая их стратегию на соревновании. Но и у Камиллы, Эрика и Дилана тоже образовалась группа поддержки, особенно из-за текущего следствия. И таких тоже было немало.

Среди последних были Кэйл Мерфи и Трент Дуглас, которые заняли в итоге четвертое место и которые в школе чуть не съели меня взглядом, полным злобы и мучительного бессилия. Именно от них мне удалось сбежать, сорвав им планы на третье место, и именно они помогали Эрику в погоне, которая разгорелась на той горе в финальную ночь соревнования. Я не знала, что там произошло, но в столовой они тоже сидели отдельно от Джейка. Похоже, он выполнил свое обещание разобраться с ними, когда все закончится, потому что эти двое теперь обходили его за версту.

— У твоего двоюродного брата не слишком-то много поклонников, — удивленно заметил Уилл, когда мы сидели в столовой в четверг.

Он говорил правду: несмотря на негласный раздор, остальных «охотников», особенно занявших первые места, чествовали повсюду. И только Майка обходили стороной. Он, впрочем, в своей обычной манере держался сам по себе.

— Наверное, из-за того, что он вытащил меня из воды, — мрачно отозвалась я, ковыряясь в тарелке. Под натиском его расспросов тяжело было устоять, да Уилл и сам многое уже узнал из чата красных, который из-за этого начал читать. — Никто не в восторге, сам понимаешь. В том числе, моя семейка. Они считают, что Майк не должен был рисковать собой ради меня.

Я избегала смотреть в сторону Майка, но каким-то шестым чувством ощущала его холодный взгляд, устремленный на нас. И в самом деле — зачем он прыгнул?

— Тогда я самый большой его поклонник, — с жаром ответил Уилл, заставив мое сердце дрогнуть, а щеки — покраснеть.

— Эй, Джейк, поздравляю еще раз, — к столу Джейка подошел Брайн Паттерсон. Вздрогнув от звука этого имени, я обернулась — и сразу же встретилась с ним глазами. Такое чувство, что с самого начала семестра он вознамерился держать меня под неусыпным прицелом своих зеленых глаз.

— Спасибо, Брайн. И ты выступил неплохо, — в своей привычно нахальной манере отозвался тот.

За своим столом Эрик громко шмыгнул носом. Кэйл и его приятель Трент попытались спрятать смех в кулак, но вышло неудачно. По столовой раскатилось их истеричное хрюканье.

— Проблемы, Эрик? — кинул в его сторону Джейк. Мне показалось, что он напрягся.

— Да не, какие проблемы, — Эрик отпихнул от себя пустой поднос и к неудовольствию Камиллы встал. — Пошли, Дил, найдем наше развлечение, а то уши здесь вянут.

Едко посмеиваясь, Дилан тоже поднялся. Они обогнули столы красных с нашей стороны и направились туда, где сидели ученики в желтой форме. Проходя мимо меня, Эрик с силой швырнул пустой стул о стоявший рядом стол, заставив нескольких ребят из моего класса резво подскочить.

Стоило им приблизиться, как все кинулись врассыпную. Но Эрик оказался проворнее.

— Ну что, Мокрые Штаны, иди-ка сюда, — он схватил бедного парня, который в этом семестре стал его любимой мишенью, и прижал к себе, растрепав ему волосы. — Что, будем хныкать сегодня?

Его горилла-напарник скривил жалобную гримасу и принялся имитировать слезливые рожи, сопровождая кривляния тумаками.

— Пошли-ка с нами. Расскажешь поподробнее, как ты там обделался. А вам памперсы не выдают, не?

Зажав красного как рак парня под мышкой, они потащили его к выходу из столовой.

Не в силах больше выдерживать беззаботную атмосферу, которая воцарилась в столовой с их уходом, я отодвинула поднос и кивнула Уиллу на выход. Несмотря на накал эмоций, прежняя школьная рутина снова входила в норму.

***

Начало тренировок, для которых пришлось спуститься в подвал, как обычно проходило в атмосфере нервозности.

— Что ж, в этом году нам предстоит продолжить работу с вашими первичными навыками, — произнес как всегда элегантный и обаятельный мистер Честертон перед собравшимися внизу учениками. Последние слушали его с открытыми ртами. — То, чем мы занимались в прошлом семестре, это только начало… Самые первые шаги к истинному раскрытию вашей силы. Впереди самые важные для вас три года…

Я вздохнула. Это была неприятная подробность, про которую я узнала позже. Учеба в этой школе длилась на год дольше, чем в обычной, чтобы ученики смогли как следует развить свою силу перед тем, как покинут эти стены. В основном, конечно, те, кто носили красную форму: для них, лишенных надобности гнаться за дипломом, самым важным считалось научиться применять свой дар — а именно управлять людьми. Чтобы Совет и им подобные могли дальше продвигать свои интересы там, где считали нужным. Для меня же это значило еще один год в этом кошмарном месте. Единственным утешением было то, что Джейк, Эрик, Камилла и другие особо ненавистные мне люди, которые учились годом старше, покинут школу раньше нас. Но в их числе был и Майк. Несмотря ни на что, при мысли о том, что он тоже когда-нибудь отсюда уедет, мне вдруг сделалось не по себе.

— И в этом году нам предстоит сделать немалый прогресс, поэтому прошу от всех максимального внимания и прилежания, — закончил учитель, пока я витала в своих грустных мыслях.

— Скоро мы научимся делать еще больше трюков? — удивленно выдохнула Эмили Браун. На ее разрумянившемся лице было написано, что она сделает все, чтобы оправдать надежды учителя.

— О, мисс Браун, какое неосторожное слово! — воскликнул учитель, шутливо погрозив ей пальцем. — Если бы наша сила сводилась только к фокусам, мы ничем не отличались бы от обычных работников цирка! Как раз такого неуместного сравнения нам следует избегать! Надеюсь, вы не допустите подобной ошибки за пределами этой комнаты.

Браун тут же сконфузилась, ее круглое лицо приобрело густо красный оттенок. Это замечание, которое было исключением для такой ботанички, как она, подействовало на нее убийственно.

— Нет, парочка «трюков», которым вы научились прошлом семестре, это совершенно поверхностное представление о наших способностях, которое могло, к несчастью, у вас сложиться. Это не дешевые чудеса и не беглая иллюзия. И даже не поверхностный гипноз, позволяющий нам устанавливать контроль над обычными людьми. Наша сила — это намного… — он сделал паузу и вгляделся в глаза затаившим дыхание ученикам, — намного больше, чем все только что перечисленное.

— С ее помощью мы можем управлять всем миром, — ехидно вставила Адриана Марлоу. — Я имею ввиду — простыми людьми. Как куклами. А они и не догадываются, хи-хи. — Ее злые, маленькие, как у хорька глазки забегали по дружно покосившемуся на нее классу. — Поэтому самых способных из нас после школы распределят на лучшие места. И вот, что я вам скажу — я уж точно собираюсь быть среди них! (На самом деле «лучшие» посты ждали красных, а нам, по словам Уилла, доставались вспомогательные роли. Но для Адрианы это и было пределом мечтаний). Так что давайте не будет тратить мое время на всякие глупые замечания!

Сложив руки на груди, она смерила сконфуженную Эмили Браун открыто презрительным взглядом.

Учитель развернулся к ней и слегка наклонился вперед, заложив руки за спину:

— Я бы сказал, слишком резкое определение тому, что мы делаем, Адриана…

— Какая разница! Ведь это правда, — она капризно надула щеки и сложила губы в трубочку.

Казалось, после того, как она заслужила особое расположение миссис Джеймс тем, что донесла на Фишера, ее влияние, как и самомнение, заметно возросло. Даже учитель уже не пользовался у нее прежним авторитетом, поэтому она позволила себе ответить ему в такой наглой манере.

Мистер Честертон, однако, не сделал ей замечания.

— Наша сила действительно позволяет нам контролировать других людей, — осторожно заметил он, обращаясь к остальным ребятам. — Но такая власть накладывает на нас и большую ответственность. Не забывайте, что мы служим человечеству. И мы ни в коем случаем не должны вредить тому, кто находится под нашим контролем.

Адриана сложила руки на груди и закатила глаза, всем своим видом выказывая презрение.

— Для этого вам предстоит научиться поддерживать хрупкое равновесие контакта, — продолжил мистер Честертон. — Думайте об этом как о невидимой нити, которая протянется между вами и вашим объектом. Вложенная вами энергия должна поддерживать связь, но не давить, не причинять боль и не обрываться слишком резко. Она должна быть прочной и нерушимой. Поэтому в этом году мы продолжим развивать ваш дар, используя животных.

В отличие от остальных, которые благоговейно внимали наставлениям, Марлоу уже не слушала. Отойдя к своей клетке с носухой, она закрыла глаза и начала делать специальные упражнения, которым в прошлом году научил их мистер Честертон и которые помогали сосредоточиться.

— Некоторые из вас, впрочем, уже начали добиваться колоссальных успехов в прошлогодних тренировках, — промолвил учитель, продолжая расхаживать перед классом. — И даже показали вполне впечатляющие способности там, где от них этого никто не ждал… Я говорю о вас, мисс Эндрюс.

Потащившаяся было за Адрианой Мишель вздрогнула. С самого начала семестра она вела себя замкнуто. И намек мистера Честертона на соревнование вселил в нее священный ужас: она, по-видимому как и я, тоже старалась поскорее все забыть.

Но Адриана толкнула ее локтем, призывая выпрямиться. Она почему-то гордилась тем, что подруга побывала на соревновании. Хотя мне очень хорошо помнилось, что она сделала, чтобы туда не попасть.

— Жаль, конечно, что так вышло с вашим животным, — добавил мистер Честертон, припоминая енотовидную собаку, с которой она тренировалась в прошлом году. Мишель скукожилась. — Впрочем, я уже позаботился о новом. Что ж, займите свои места.

Ученики разошлись, каждый приветствовал свое животное после долгих каникул — кто-то гладил, кто-то приговаривал приветствия, а кто-то, как Адриана и Эмили Браун, сразу же приступили к практике.

— Я кое-что приготовил и для тебя, — произнес учитель, незаметно возникая рядом со мной. — Пойдем.

Простонав, я проследовала за ним к крайнему столу у самой стены. На нем стояла железная клетка.

— А может, я еще понаблюдаю? — предприняла я слабую попытку, не особо надеясь на успех.

Как я и ожидала, на этот раз учитель не собирался делать мне поблажек.

— Алекс, ты не сможешь постоянно от этого убегать, — мягко промолвил он, снимая темное покрывало. — Как и остальным, тебе необходимо развивать свою силу. Один раз я уже дал тебе время, чтобы привыкнуть. Но теперь тебе пора проявить ответственность.

Я вздохнула. В прошлом году учитель действительно не заставлял меня тренироваться и даже почему-то поставил «зачет» по практике, которую я единственная в классе не сдала.

Он пригласил меня заглянуть в клетку, и я послушалась. Изнутри на меня смотрел маленький тигренок. Еще совсем крошка! Самый обычный, разительно отличавшийся от тех почти искусственных зверей, которыми владели красные.

— Это девочка, — произнес учитель, улыбаясь.

— Ничего себе… Какая милашка! — я сразу же просунула пальцы в клетку, пытаясь ее погладить. — Как она у вас оказалась?

— На самом деле — печальная история. Наши люди нашли ее, когда до ее матери и братьев уже добрались браконьеры. Было само по себе чудом, что эту малышку удалось спасти. Это один из редких, почти вымерших подвидов. — Мистер Честертон указал на необычные, дымчато-серые полосы, рассекающие ее спину, и такие же дужки недоверчиво взирающих на нас глаз. — Рискну даже предположить, что она — последняя. Никто не верил, что она сможет выжить, но ее отправили мне — и вуаля! Однако и ей досталось, поэтому для более интенсивных тренировок она бы не подошла, и ее отдали мне. А я в свою очередь вместо того, чтобы возвращать эту крошку назад в природу, где она точно не выживет, решил, что будет интересно попробовать свести вас вместе.

Понаблюдав, как она встала и подошла к моим пальцам, я сразу поняла, почему ее забраковали для тех, кому она предназначалась — малышка прихрамывала. Для красных же требовались самые сильные звери. Способные выдержать те «улучшения», которые они для них требовали.

— Ну, что скажешь?

Я удивленно и с некоторым ужасом пожала плечами. Подобно мне, этой очаровашке с большими, жалостливыми, полными страха глазами и больной лапой больше некуда было идти. Я просто не могла от нее отказаться.

— Я назову ее Кения.

Название страны, где я провела одни из самых счастливых каникул с Робертом, почему-то показалось самым подходящим именем.

— Отлично, — он обрадовался и напоследок хлопнул меня по плечу.

— Но мистер Честертон… разве вы не говорили, что нам нельзя тренироваться с большими животными? — вдогонку спросила я.

— С большими, да. Но она ведь пока маленькая, — подмигнул мне учитель и отошел к Эмили Браун и ее соседке по парте Элизабет Куинси, которые снова принялась вовсю его доставать.

Рядом с унылым видом взирал на свою клетку Фишер. В этом семестре ему снова позволили тренироваться, но почему-то радостнее он от этого не стал. И все время избегал смотреть в мою сторону.

Кения сначала недоверчиво меня обнюхала, но вскоре подпустила ближе. И пока остальные уже восстанавливали свои прошлогодние навыки, позволяя своим животным выбираться из клеток и под их контролем разгуливать по столу, я игралась с ней маленькой кисточкой на тонком шнурке, которую оторвала от пенала.

— Тигренок? — удивился Уилл, когда мы вышли. — С одной стороны, это, конечно, хорошо: чем сильнее у тебя животное, тем лучше. Но хватит ли у тебя… Сможешь ли ты ее контролировать? Мистер Честертон уверен, что она не причинит тебе вред?

В глазах Уилла было столько волнения и беспокойства, что у меня внутри что-то приятно дрогнуло.

— Она же еще совсем крошка, Уилл.

— Но когда-нибудь она вырастет, — упрямо возразил он.

— Это будет очень нескоро, — ответила я, провожая взглядом Джин, которая с опущенной головой проскользнула мимо нас. Несмотря на мои уговоры, Уилл по-прежнему отказывался с ней разговаривать.

— Кстати, ты помнишь, о чем я тебя просила?

Уилл вздохнул.

— Я же обещал тебе…

— Когда ты это сделаешь?

— Сегодня.

— Ладно. Только сразу, как вернешься. Больше не тяни.

Распрощавшись с ним и кивнув Джин, которая грустно проводила взглядом удаляющегося Уилла, я подхватила свой плащ и пакет с вещами, который утром спрятала в раздевалке. Затем переждала, пока красные спустятся, чтобы ненароком не столкнуться с Джейком, Майком или Эриком, и отправилась на третий этаж.

Сегодня я принесла с собой в школу платье и туфли мисс Белл, которые она передала мне для выпускного бала. Несмотря на заверения учителя, я не могла отправиться давать показания, не поговорив с ней еще раз. Что-то в этом по-прежнему не давало мне покоя.

Однако наверху меня ждало разочарование — на мой настойчивый стук никто не ответил. Мисс Белл уже ушла домой.

Умирая от досады, что упустила последнюю возможность поговорить с ней перед завтрашним объяснением, я оглядела вещи, которые по-прежнему держала в руках. Не тащить же их обратно домой, оставлю хотя бы в кабинете. Вздохнув, я нажала на ручку — и дверь поддалась.

Кабинет был пустым и холодным, камин давно потух. Без весело пляшущего огня или витающего в воздухе нежного аромата парфюма с нотами розы, в приглушенном свете светильников комната выглядела непривычно безжизненной. Я пристроила пакет на письменном столе и потянулась было, чтобы оставить записку, но вдруг поняла, что потеряла ручку. На такой случай у Джин в пенале всегда имелись запасная, но сейчас ее рядом не было. На столе, как назло, тоже не оказалось никаких письменных принадлежностей. Может, в ящичке? Я протянула руку, но остановилась — шарить в столе мисс Белл было бы невежливо.

Я еще раз взглянула на дверь в надежде, что она вот-вот откроется и войдет учительница. Потом обошла кабинет, но везде царил образцовый порядок — мисс Белл не имела привычки оставлять вещи не на своих местах. Выбора не оставалось: мне не хотелось бросать вещи просто так, не поблагодарив и не извинившись за бесцеремонное вторжение в ее кабинет.

Я вернулась к столу и потянула за красиво изогнутую серебряную ручку. В первой полке оказалась только тонкая стопка бумаг. Я вытащила второй, затем — третий, но вожделенной ручки нигде не было. Чувствуя себя ужасно неудобно, я старалась не рыться в вещах, а лишь бегло оглядывала их сверху и тут же закрывала бесполезный ящичек. Добравшись до последнего, я уже отчаялась. Поэтому, когда наконец-то увидела ручку на самом верху чего-то по форме похожего на старый школьный альбом, то чуть не вскрикнула от радости.

Позаимствовав ее, я склонилась над вырванным из тетрадки листком и быстро написала извинение. Затем уже потянулась, чтобы вернуть на прежнее место, как вдруг мое внимание привлекли красивые золотистые инициалы — К. Б. Может, явно испытывающая недостаток в ручках мисс Белл у кого-то ее одолжила? Я мысленно перебрала в уме всех известных мне учителей, но никого с таким именем среди них не было. «Наверное, кто-то из ее родственников», — решила я, возвращая ручку на место. Я уже наполовину задвинула ящичек, как вдруг заметила еще какой-то блеск. Я наклонилась ближе и присмотрелась… Ничего себе! Настоящий серебряный медальон! Его острый край торчал из старого альбома.

Аккуратно поддев ручкой тонкую цепочку, я потянула ее к себе и тут же поняла, что медальона на самом деле два. Причем абсолютно одинаковых. Странная форма была не похожа ни на одну из известных мне геометрических фигур: они представляли собой сплетение из прямых палочек с поблескивающими на них камушками. Мне показалось, что где-то я уже такой видела, но никак не могла вспомнить — где.

Оглядывая их с обратной стороны, я заметила на одном из них знакомые инициалы — К. Б. На другом тоже были высечены буквы — М. Б. «Миранда Белл», — шепотом произнесла я. Затем снова внимательно осмотрела первый медальон. Не знаю, что случилось, но этот человек много значил для мисс Белл, раз она хранила его вещи у себя в столе.

Цепочки медальонов заманчиво поблескивали меж неплотно прилегающих страниц альбома, и у меня возникло сильное искушение в него заглянуть. Мисс Белл была того же возраста, что и мои родители, и если моя догадка верна и передо мной выпускной альбом красных, то, возможно, там есть их фотографии… Борясь с искушением, подушечками пальцев я погладила мягкую бархатную обложку цвета бургундского вина, провела по вышитому золотыми нитками названию «Торнхем» и венчающему ее льву, пробежалась по толстым боковым листам. Это, несомненно, альбом с фотографиями. Как же велико было желание туда заглянуть…

Нет. Я отдернула руку. Мисс Белл была так добра ко мне, Джин и остальным, я не имею права лезть в ее жизнь. Будь это кто-нибудь другой, я бы не стала колебаться, но мисс Белл… Я решительно протолкнула медальоны обратно и задвинула ящичек. У всех здесь есть свои секреты, которые обернулись для меня потрясением, как в случае с Джин, или разочарованием, как в случае с Майком. И я не была уверена, что хочу знать еще и тайны мисс Белл.

На пути к двери что-то заставило меня остановиться. Какая-то тень проскользнула сбоку — и мое сердце встрепенулось испуганной птицей в груди. Нет, всего лишь отражение! Я облегченно выдохнула. Я смотрела на себя, немножко искореженная из-за хрустальных дверей шкафа, но довольно отчетливо отражающаяся на его зеркальной стене.

Я подошла поближе. Из этого самого шкафа мисс Белл доставала пузырек с чудесным зельем: один раз для меня, второй — для моей соседки по парте. Сейчас он был пуст. К кому теперь обратится Джин, если что-нибудь случится на жестоких тренировках мистера Броуди, на которых он создавал этих монстров для красных? Или другие, до которых совершенно нет дела остальным учителям? Скольким уже помогла мисс Белл своим лекарством, к которому у нее как у учительницы был доступ? Им больше не к кому будет пойти.

Несмотря на обещание, которое я дала учителю, когда я захлопнула за собой дверь, я уже знала, как поступлю завтра.

***

— Это ваше поведение совершенно неприемлемо, — услышала я холодный голос миссис Джеймс, когда почти достигла школьного зала для совещаний, куда мне приказали явиться после уроков. — Менять что-то в школьной программе — это решение, которое принимаете не вы! И не в вашей компетенции вносить в нее свои поправки!

— Всего лишь совместный проект, Патриция! — донесся до меня благодушный голос Карла фон Рихтера.

Я не спешила сворачивать к ним, чтобы не оказаться нос к носу с миссис Джеймс. Нет уж, пусть лучше сначала зайдет внутрь. Но и она не торопилась.

— Как бы вы это ни называли, это запрещено, — непреклонным тоном заметила она, излучая железную неприступность. — Для синих учеников существуют обычные экзамены. Вы не должны были ничего менять!

— О, прошу вас! Вы слишком все раздуваете… В конце концов, это обычная проверка знаний! Только другим путем! — не отступал он.

— Других путей не существует, пока я их не установлю, — в ее суровом взгляде блеснул лед.

Похоже, речь шла о совместном проекте по политологии, который мы с Джин, Уиллом и его соседом по парте Адамом делали в прошлом году и который сейчас почему-то не давал покоя этой сухой карге. Я вдруг подумала, что именно благодаря этому проекту мы тогда сблизились. Кто знает, возникла бы эта дружба, если бы не он.

— Позвольте заметить, что я совершенно не понимаю, из-за чего вы так нервничаете, — спокойно отозвался ее собеседник. — Подумаешь, обычная групповая работа. Ничего страшного в этом не вижу. Вы слишком увлечены какими-то там подозрениями…

— Нет, это вы слишком много себе позволяете, — прошипела миссис Джеймс. Ее терпение заметно иссякло перед непробиваемо доброжелательным тоном учителя. — Но, к вашему несчастью, мне об этом сообщили. Хоть и несколько запоздало, — она вздернула подбородок, а я снова подумала, что это, должно быть, снова работа этой проныры Марлоу, которая в этом семестре ходила с не в меру раздутым видом. — Мы все делаем тут свою работу, и вы — не исключение. И советую вам соблюдать осторожность, если не хотите таковым стать.

Она развернулась на своих безвкусных каблуках и зашла в зал заседаний. Учитель проводил ее задумчивым взглядом и тоже направился за ней.

Настал мой черед. По голосам, доносившимся изнутри, я догадалась, что все уже собрались.

Ладони взмокли, и я вытерла их о юбку. Затем пригладила неряшливую косу и набрала в легкие побольше воздуха. Высокая, чуть ли не под самый потолок, дверь с изображением огненного льва посередине бесшумно отворилась, пропуская меня внутрь.

Зал, в котором проходили заседания учительского совета, был привычно роскошным, но при этом каким-то застывшим, будто время странным образом остановилось здесь. Повсюду черный мрамор, золото и парча, на полу — изысканный персидский ковер ручной работы. Тяжелые портьеры ниспадали на широкие окна, разделенные взирающими на меня мраморными статуями львов. Огоньки свечей в старинных канделябрах отражались в их неподвижных, пустых глазницах, из-за чего они выглядели по-настоящему жуткими. Будто восставшие из мертвых мумии, готовые броситься и растерзать любого, кто встанет у них на пути. От величественного каменного свода веяло почти настоящим холодом. На секунду мне почудилось, что он не сводит с меня невидимых глаз.

С моим появлением большинство голосов тут же смолкли.

Учителя, сидевшие по обе стороны длинного стола и до этого бурно переговаривающиеся, повернули ко мне головы. Во главе этого сборища в большом кресле восседал директор. По одну руку от него сидела прямая, как палка, миссис Джеймс, по другую — мистер Честертон, перекидывающийся короткими фразами с ослепительно красивой в своем платье цвета спелого грейпфрута Стефани Аттвуд. Стоило мне появиться, как ее утонченное лицо исказилось в привычной гримасе брезгливости. Были здесь и Карл фон Рихтер, который зашел несколькими секундами раньше и сейчас устраивался в своем кресле рядом с круглолицей, румяной миссис Прингс, отталкивающий мистер Броуди, расположившийся подле миссис Джеймс и что-то нашептывающий ей на ухо, причесанный и импозантный мистер Ротланд, и даже дряхлый мистер Скруп, отчаянно стремящийся привлечь внимание мисс Белл. Последняя слушала его энергичные бормотания с растерянным видом и кивала невпопад, ее красивые пальцы, украшенные сверкающими бриллиантами, чересчур нервно теребили рукав шелковой рубашки.

На секунду наши глаза встретились, и я могла бы поклясться, что разглядела в них настоящий страх.

— Мисс Леран, — жестким голосом протянул директор, заставляя последние звуки в комнате смолкнуть и привлекая все внимание к нему. — Вы знаете, почему вы здесь?

— Да.

Несмотря на все усилия оставаться спокойной, грудную клетку будто стиснули огромным каменным кулаком. Именно этих людей я видела перед собой, когда смотрела на нависшую надо мной камеру в тот момент, когда отчаянно боролась за свою жизнь. Именно их лица преследовали меня в кошмарах на больничной койке, где я отходила от нанесенных мне ран. И именно перед ними мне сейчас придется излить душу.

Глаза директора сузились, ладонь легла на сверкающую поверхность стола.

— Что ж, начнем.

Изящный пальчик Стефани Аттвуд скользнул по кнопке маленького диктофона. От этого движения по моему позвоночнику пробежал леденящий холодок.

— Отвечайте строго на вопросы, которые вам зададут. Придерживайтесь фактов. Любая ложь с вашей стороны будет разоблачена, жестоко наказана и повлияет на всю достоверность ваших показаний, которые в этом случае будут аннулированы. Это понятно?

— Да.

Директор не отводил от меня холодных серых глаз, от которых мне стало неуютно, а внутри разлилась щемящая тоска.

— Итак, как мы все знаем, вы не должны были быть в списке? — бросил он, неслышно перебирая пальцами по столу. От этих равномерных движений веяло чем-то зловещим.

— Нет.

— Тогда как вы там оказались?

Миссис Джеймс смотрела прямо перед собой. Ее суровый профиль не выдавал никаких эмоций, только вытянутая спина чуть заметно напряглась.

— Я добровольно вызвалась участвовать.

— Я не припоминаю, чтобы раньше кому-то из учеников вашего цвета формы дозволялось подобное, — снова произнес он, сверля меня жестким взглядом.

Я повернулась к миссис Джеймс в надежде, что она мне поможет. Но как бы не так. Она хранила нехарактерное для нее молчание.

— Я думаю, этот вопрос должен быть направлен не к девочке, — вмешался мистер Честертон. — А к тому, кто непосредственно позволил этому случиться. Да еще и скрыл это от остальных, — он с неприязнью посмотрел на сидящую перед ним миссис Джеймс, с самого начала разговора делающую вид, что она слишком увлечена каким-то лежащим перед ней листком, на котором она изредка что-то черкала.

— Я уже учел это, Альберт, — резкий голос директора не оставил никакого сомнения, что он хочет услышать ответ от меня. Мистер Честертон поджал губы.

— Позвольте мне, многоуважаемый мистер Шелдон, — прохрипел мистер Броуди, пока я медлила. — Позвольте мне, прошу вас.

Директор, заметно раздраженный моим нежеланием говорить, сделал жест рукой, приглашая его продолжать.

Мистер Броуди откашлялся, прочищая горло.

— Ни для кого из достопочтенного учительского совета не секрет, что мисс Леран, — уголки его тонких, обескровленных губ противно дрогнули, когда он произнес мое имя, — с самого первого дня позволяла себе нагло переступать все наши правила…

— Это не повод в тайне от всех посылать ее на соревнование, — холодно возразил ему мистер Честертон. — Списки были утверждены заранее, и ее там не было.

— Я не договорил! — взвизгнул мистер Броуди. Его челюсти противно лязгнули, стоило ему услышать приятный, грудной баритон учителя, который он не мог выносить. Еще бы, даже если оставить в стороне его затаенную злобу и какие-то старые счеты, по сравнению с мужественной и благородной внешностью учителя хилый, худой, как скелет, мистер Броуди выглядел просто омерзительной ошибкой природы.

— Продолжайте, Теобальд, — поддержал его директор, также недовольный очередным вмешательством мистера Честертона.

— Спасибо, — маленькая яйцевидная голова мистера Броуди благодарно задергалась над костлявыми, обтянутыми в черный пиджак плечами. — Спасибо, мистер Шелдон. Некоторые в этом зале совсем забыли, что значит проявлять уважение к кому-то, кроме себя, — его левый глаз конвульсивно дернулся. Нервно пригладив зализанные назад черные волосы, он продолжил: — Так вот, я хотел сказать, что понимаю и всячески поддерживаю решение нашей дражайшей Патриции. Пусть даже оно было принято в самый последний момент и требовало определенной секретности…

«Дражайшая Патриция» по-прежнему была чересчур занята своим листком, и он заговорил дальше:

— Но дело даже не в том, что думает каждый из нас. Ведь это не важно! Я как учитель никогда бы не решился поставить под вопрос решение — ваше или вашей, столь уважаемой всеми заместительницы, — прокаркал он, обращаясь только к директору, словно остальных в этой комнате не существовало. Тот слушал его с непроницаемым лицом.

— Это дерзко и непозволительно! Представьте, что будет, если правильность ваших решений, которые так преданно и старательно исполняет Патриция, будет подвергаться постоянному сомнению! Куда покатится наша школа? — он с драматизмом вскинул руки к высокому каменному своду, который взирал на все это с присущим ему хладнокровием. — Разве этот раздор пойдет на пользу нашему делу? Нет! Это же прямой путь к полной, тотальной катастрофе, последствия которой выльются далеко за пределы этих великих стен! — воскликнул он, самозабвенно стукая кулаком по столу и доходя до пика своего представления.

Внимающие этому театральному бреду присутствующие, как по команде, затаили дыхание.

— Когда вы заняли этот пост, я поклялся вам в верности, — елейным голоском протянул мистер Броуди, заметно сбавляя темп и наслаждаясь безраздельным вниманием директора, коим завладел. — И делаю все, чтобы оправдать возложенные на меня надежды. И лично я никогда бы не усомнился в преданности вам Патриции, как и в ее вечном стремлении служить нашему роду и этой школе. И если кто-то считает иначе… — Он скосил маленькие, полные скрытой вражды глазки на мистера Честертона. — Кто-то ставит под сомнения ее и вашу работу, то пусть скажет это сейчас. И тогда, вы … да будет мне позволено… наш самый величайший и могущественный директор, сами сможете сделать вывод, кто здесь заслуживает вашего доверия, а кто — нет!

Он замолчал и с едким, нахальным самодовольством огляделся. Учителя потупили головы. Мистер Честертон молчал.

— Что ж, спасибо за то, что поделились с нами вашим мнением, мистер Броуди, — директор пытался сохранять хмурое выражение, но в его глазах уже загорелся тщеславный огонек, который зажег своими льстивыми словами мистер Броуди.

Тот пылко поклонился и прижал руки к груди, демонстрируя ему свою искренность и нерушимую лояльность.

— Ну что ж, будем считать, что этот вопрос закрыт, — рука директора провела по столу, словно проводя по нему невидимую черту. — Теперь перейдем к следующему. Я хочу, чтобы вы рассказали нам во всех подробностях, что случилось в третий день соревнования, — директор снова смотрел на меня. Его тон стал жестче. В нем проступила привычная властность. — Начните с того, как вы покинули пещеру. И на этот раз советую вам быть более разговорчивой.

Казалось, до этой «проникновенной» речи мистера Броуди директор еще был недоволен таким поворотом событий, который скрыли даже от него, но теперь полностью принял его сторону. И больше не намеревался возвращаться к теме самого факта моего участия.

Миссис Джеймс бросила возиться со своими записями и отложила ручку, словно ей только что предоставили негласное помилование.

Я взглянула на учителя, и он сделал мне едва заметный кивок.

Мне не хотелось этого делать, не хотелось посвящать их в то, что я пережила, когда стальные когти медведя Эрика вонзились в мое тело, но хотя бы эту часть своего обещания я собиралась выполнить. Пока я рассказывала, уставившись в ковер, я снова слышала под ногами хруст и шуршание маленьких камней, ощутила их неровную и твердую поверхность, почувствовала незыблемое величие, исходящее от древних валунов, увидела перед собой вырезанного в них грозного льва. Легкие вдруг сжались, как если бы воздух в комнате вдруг стал разряженным, как там, в горах. В крепости, где охотились на нас красные, чтобы тренировать свою способность управлять животными и людьми.

Я дошла до момента с расщелиной в скале, через которую ускользнула, и замолчала. Никто из присутствующих не проронил ни слова. Взгляд мисс Белл выражал неподдельное сострадание, но в основном лица в комнате оставались отчужденными и бесстрастными. Некоторые, как у миссис Джеймс, мистера Броуди и Стефани Аттвуд — откровенно скептическими. И только отъехавший мистер Скруп взирал на меня из-за толстых линз своих очков, словно не понимая, что он вообще тут делает и какое это имеет к нему отношение.

— Что было дальше?

У меня перехватило дыхание.

— Вы знаете.

— Вас вызвали сюда не для того, чтобы снова смотреть на ваши кривляния, мисс Леран, — в голосе директора прорезалась сталь. — Если я задаю вам вопрос, соизвольте отвечать на него подробно. Вам предоставили этот шанс, а вы сами пытаетесь его растоптать.

Шанс! Конечно! Так я и поверила! Может, учитель и полагал, что этим лицемерным собранием добьется для меня справедливости, я же не питала иллюзий по этому поводу. Эрика и Камиллу, любимчиков миссис Джеймс и учителей, никогда не накажут. А вот добросердечной и чуткой учительнице может достаться из-за меня.

Тишина в комнате стала натянутой. Мисс Белл закусила губу, ее побелевшие пальцы сжали пуговку на рукаве. И это придало мне решимости.

— Я пролезла на другую сторону и использовала лекарство, чтобы остановить кровь, — ответила я, смотря ему прямо в глаза и пытаясь не дрогнуть под этим безжалостным взглядом.

Настал момент, которого они ждали больше всего. Было понятно, что то, что сделал со мной Эрик, никого, кроме учителя, не заботило. Они хотели знать другое.

— Кто вам его дал?

Напряжение в зале достигло неимоверных размеров. Казалось, даже величественный каменный свод с интересом ожидал моего ответа.

Вот он, решающий момент.

Я скрестила пальцы за спиной. Не знаю зачем, ведь врать мне было не привыкать.

— Я сама его взяла. В одном из кабинетов в подземелье, не помню в каком, — быстро выпалила я, боясь, что кто-нибудь меня прервет. — Я случайно туда зашла, когда искала туалет, и увидела этот флакон. Я решила, что он может мне пригодиться. Поэтому присвоила его.

Розовощекая миссис Прингс охнула. В тон ей за столом раздались несколько громких осуждающих возгласов.

— Весьма глупое решение, мисс Леран, — впервые за время этого разговора миссис Джеймс подала голос. И был он суровым и обещающим наказание. Словно и не было уже того волнения, которое владело ею вначале и которое ей почти удалось скрыть от остальных.

— Я же говорил! — мистер Броуди резво повернулся к директору, будто мои слова только подтверждали его правоту. — Я же говорил! Поэтому послать ее на соревнование было самым правильным решением…

В медовых глазах мисс Белл светились растерянность и непонимание, но я избегала смотреть на нее и очень надеялась, что она сама вдруг не решит признаться. Это бы все испортило.

— Вам не просто запрещено совать свой нос, куда не просят, но и трогать вещи, которые принадлежат школе, — снова процедила миссис Джеймс. Прощение, заслуженное ею в глазах директора благодаря мистеру Броуди, вернуло ей прежнюю уверенность и снова подчеркнуло ее незыблемый авторитет в глазах остальных. — Кража того, что вам не принадлежит — только вам могло прийти такое в голову. И могу вас заверить, что вы за это как следует заплатите.

— Думаю, этот поступок вряд ли должен нас удивлять, — скользким голосом заметила Стефани Аттвуд, элегантно дергая оголенными из-под платья плечиками. Жест, который должен был выражать омерзение. — Чего еще можно было ожидать от такой, как она? — она покосилась на мою синюю форму.

— И тем не менее, никто из ее прекрасно воспитанных одноклассников никогда бы не опустились до такого, — желчно прервала ее миссис Джеймс. — Низость, подлость и постоянное стремление к вранью — это скорее ее врожденные черты. Которые будет не так-то просто искоренить.

— Но уж вы-то преуспеете, Патриция. Я в этом ничуточку не сомневаюсь, — злобно хихикнул мистер Броуди, льстиво наклоняясь к ней. Не знаю, как она только умудрялась выносить этот тухлый смрад из его рта.

— Простите, мадемуазель Леран, — кашлянул Карл фон Рихтер, прикрывая рот кулаком, — вы сказали, что не помните, в каком кабинете это было?

— Нет.

— И это… редкое лекарство лежало просто так? У всех на виду?

— Да.

— Кхм… как странно, — пробормотал он.

Но, к счастью, никто не обратил на это внимания. Получив возможность, мистер Броуди продолжил громко поносить меня, призывая к немедленной каре. Ему вторила Стефани Аттвуд, и вставил пару нейтральных комментариев мистер Ротланд.

И только учитель смотрел на меня так, будто я разбила ему сердце.

— Мы решим, как с вами поступить. Пока можете идти, — произнес директор, поднимая на меня глаза, от которых у меня внутри неприятно заныло.

Увлеченные обсуждением моей «кражи», они совершенно позабыли о том, о чем заранее предупредил меня мистер Честертон. Никто не спросил меня о том, как я смогла преодолеть ту гору. Пока они нечаянно не вспомнили, я устремилась к двери.

Только на выходе я заметила, что кнопка под большим черным экраном, который все это время находился позади меня, мигала зеленым. Точно так же, как у отца дома, когда он вел видео переговоры в своем кабинете. Только у него был вполне видимый собеседник. А тут, кто бы это ни был, в моих глазах он предпочел остаться неизвестным.

***

Впрочем, как оказалось, тема с волком все-таки не осталась для меня позади.

Наказание мне назначили на следующий же день.

— Вы продолжите работать у Меган Клиффорд. А это означает, что вы, мисс Леран, на весь год лишаетесь выходных и каникул, — ледяным тоном огласила миссис Джеймс свой приговор, когда меня вызвали явиться к ней в кабинет в субботу.

Но она просчиталась. Меня возможность проводить в кафе выходные только обрадовала.

Однако, у моего островка счастья была цена. Джейк не преминул воспользоваться подаренной ему возможностью и в первое же воскресенье вызвал меня с очередным заказом. После объяснения перед учителями я чувствовала себя совершенно опустошенной и вымотанной, поэтому воскресная поездка оказалась еще одним неприятным испытанием первой школьной недели.

В своей высокомерной манере он соизволил появиться только тогда, когда я разложила корзиночки и другие сладости на длинном обеденном столе в его просторной столовой.

— Я слышал, что ты будешь продолжать работать в этой забегаловке. Что ж, отличная возможность продолжить наши… — он плотоядно улыбнулся, — незабываемые встречи.

Да уж, он не медлил. Еще до того, как миссис Клиффорд услышала эту новость от моей обрадованной тетки, которая лично позвонила, чтобы это сообщить, а заодно и напомнить о зарплате, Джейк уже прислал записку с новыми требованиями.

— Так что у нас сегодня? — нахально поинтересовался он, едва кидая взгляд в сторону пирожных, которые сам же и оплачивал раз за разом. Только для того, чтобы заставлять меня сносить его издевательства.

— То же, что и обычно, — сквозь зубы отозвалась я. Ну вот, опять этот кошмар.

Сложив руки на груди, он критически осмотрел то, что я разложила, и отрицательно покачал головой.

— Значит, кое-что лишнее, — несколько чудесных тарталеток с лаймовым муссом, испеченных как бонус к заказу, привычно полетели на пол.

Я отвернулась, мысленно перебирая в голове подходящие для него существительные. И даже некоторые прилагательные.

— Так-то лучше, — с наглой ухмылкой заметил он, взирая на остальное. — Теперь тут действительно только то, что я заказал. Как и должно быть в любом уважающем себя месте. Но явно не в том, где ты работаешь.

Он сделал паузу, ожидая моей реакции, но я упрямо отмалчивалась. Какой толк объяснять ему, что это всего лишь стремление сделать ему приятное, на которое миссис Клиффорд тратит уйму времени и сил? Этот самовлюбленный дурак не признает и не ценит никого, кроме себя.

Он насмешливо хмыкнул. Эти провокации стали привычным делом, но я быстро поняла, что лучшая реакция на них — молчание.

Какое-то мгновение он продолжал разглядывать меня, потом подошел к столу.

— Кстати, я тут все никак не могу перестать думать… — Он медленно закатывал рукава своей рубашки, обнажая хорошо очерченные мускулы и предвкушая очередную игру. Затем нагнулся и пристально рассматривал остальное. — Как тебе удалось убедить миссис Джеймс поменять списки?

У меня внутри неприятно похолодело. С той первой встречи Джейк больше ни разу не поднимал тему соревнования. Тогда почему именно сейчас?

Однако отвечать ему не входило в мои планы. Я упрямо поджала губы.

Джейк усмехнулся. Его рука поднялась — и первая корзиночка слетела со стола и плюхнулась на пол.

— Оказалось, что у меня дар убеждения, — зло проговорила я, наблюдая, как его пальцы уже тянутся ко второй корзиночке.

Он замедлился. Но ненадолго.

— Вряд ли такой, как у меня, — вторая полетела вслед за первой.

В ушах застучала кровь.

— Тебе-то какая разница? — не выдержав, вспылила я. Каким-то образом у него все равно получалось вывести меня из себя.

— Просто никто этого не ожидал… включая меня… — В его тоне проступило раздражение, пока он разглядывал свой заказ. — Но даже если на секунду оставить это в стороне… Я все равно не понимаю, каким надо быть слабаком, чтобы позволить тебе занять свое место, — презрительно заметил он, играя с очередной корзиночкой, которая опасно скользила на краю стола. — Ты рисковала там своей жизнью. Если твой приятель такой хороший, как ты о нем высказывалась, то он не должен был этого допустить… Я бы не допустил, — каким-то странным голосом прибавил он.

От его взгляда в животе что-то дрогнуло.

— Уилл тут ни при чем. Он вообще ничего не знал, — процедила я, ненавидя его каждой клеточкой своего тела.

Его губы расползлись в кривой усмешке.

— Меня поражает твоя готовность все время его защищать. Или это то, что ты в нем находишь? Тебя всегда тянуло к трусам и неудачникам? — на этот раз в его голосе сквозила опасность.

— Ты ничего о нем не знаешь! Что он вообще тебе сделал? Оставь нас в покое! — со злостью отозвалась я. Что-то в его тоне мне не нравилось.

— Нас? — он ухмыльнулся. Еще более нехорошо, чем раньше. Корзиночка сильнее накренилась над краем стола. — Это уже что-то новенькое… Что у тебя с ним?

Его руки, сжимающие край стола, напряглись так, что, казалось, рубашка вот-вот лопнет от рельефных мышц. В голосе прорезалась откровенная угроза, в обжигающем взгляде сверкали молнии.

С какой стати его это волнует?

— Мы просто друзья!

— И только? — не отставал он, с заметным напряжением ожидая ответа.

— Да, и только! И вообще, это не твое дело! — вспылила я. — Если хочешь отомстить мне, то ты своего добился, — очередной плод кулинарных трудов миссис Клиффорд повис в воздухе, и я бессильно закончила, уже предвидя неминуемый конец: — Только Уилл не имеет к этому отношения.

— По тому, как он липнет к тебе в столовой, я бы так не сказал.

В ту же секунду пирожное все-таки соскользнуло вниз и размазалось по паркету.

Я вонзила ногти в ладони. Ненависть к нему уже переливалась через край. Опять у него получилось втянуть меня в свою игру!

Склонившись над столом, он выбирал себе новую сладкую «жертву». На его лице застыла каменная маска, а на тыльной стороне руки чуть выше запястья красовалась большая татуировка огненной пасти льва. Такую же, в зависимости от своего животного, получали все красные и синие участники перед самым началом соревнования. Имея в своем распоряжении настоящего льва, Джейк, несомненно, получил самую желанную — символ, который красные боготворили.

— Тогда в том храме… Почему ты отказалась от помощи, которую предлагал тебе Майк? — его голос звучал хмуро. — Неужели для тебя было лучше и дальше подвергать себя опасности, чем сдаться мне?

— Вы же заключили пари, — ядовито ответила я, все еще наблюдая за рисунком на его коже, который, благодаря поразительному мастерству художника, казался таким живым, что в животе начались колики. — Разве не подразумевалось, что ты должен был честно меня поймать?

— Честность здесь ни при чем! — Взмах локтем — и целый ряд пирожных полетели на пол. Джейк выглядел взбешенным. — Он… мы не знали, что ты будешь участвовать. Все должно было пройти не так!

— Ох, ну извини, что подпортила тебе планы!

— Что ты несешь?.. Какие планы? — в странном жесте отчаяния он запустил руку в густые темные волосы. — У нас ты была бы в безопасности!

— Не такой ценой! Я бы никогда не сдалась! Никому из вас!

— Глупая, ты могла погибнуть, — прорычал он.

— Лучше так, чем плясать под вашу дудку! — не сдержалась я.

Мои слова прозвенели под высоким сводом столовой. Мы застыли друг напротив друга. Только сейчас я осознала, что нарушила свое обещание сдерживаться в его присутствии, чтобы не навредить кафе. И сейчас с замершим сердцем ожидала расплаты.

— Чем я так заслужил твою ненависть, Александра? — его голос был глухим, неестественно тихим. Грома и молний, которых я ожидала, почему-то не последовало.

Я поджала губы и отвернулась, твердо вознамерившись игнорировать опасные темы, на которых меня может снова круто занести на повороте. Он ждал. Тишина стала натянутой. Если бы в столовой пролетел комар, то его писк был бы подобен шуму работающего трактора.

— Ладно, — он устало тряхнул взъерошенными волосами. Затем оторвался от стола, большинство корзиночек на котором все еще остались стоять целыми. Что было довольно необычно.

Я уже обрадовалась, что очередная неприятная для меня встреча наконец-то закончилась. Но не тут-то было.

Он подошел к небольшому антикварному столику у стены, открыл верхний ящик и вытащил изнутри что-то большое и серое.

Джейк на секунду прищурился, рассматривая предмет в своей ладони.

— И еще… Я все не могу кое-что понять, — проговорил он, по-прежнему разглядывая что-то в руке. — Когда мы напали на твой след, то просто не могли тебя не догнать… Все силы были брошены на это, в то время как ты… — Его глаза скользнули по тому месту, где когда-то была ужасная рана от когтей медведя. На мгновение в них блеснуло что-то странное, почти страшное. Стиснув серую вещь в кулаке, Джейк продолжил: — Я никак не могу перестать гадать, как тебе это удалось. Раненой, после трех дней без еды и воды, в то время как наши хищники шли прямо по твоим следам… После того, как расправились с противниками, конечно.

Я вспомнила рев звериных битв, которые доносились до меня сквозь затуманенное сознание. Вот, значит, чьи драки разгорались у нас за спиной.

Он наблюдал за мной, но я поджала губы, глядя на него исподлобья.

Джейк сделал шаг ко мне и раскрыл ладонь.

При виде того, что открылось моим глазам, сквозь меня словно пропустили электрический заряд, а в желудке образовался быстро вибрирующий холодный комок.

В руках у него был камень. Самый обычный. Но не это он хотел мне показать. На его гладкой поверхности отчетливо проступал засохший отпечаток чьих-то окровавленных лап.

И, к своему сожалению, я прекрасно знала, чьих.

— На той горе мы должны были схватить тебя в любую секунду, но тебе как-то удалось ускользнуть. Очень странно… Более того — просто невозможно. А потом я внезапно заметил это, — камень в его руке притягивал мое внимание помимо воли. Я почувствовала, как внутренности медленно леденеют. — Может, ты мне скажешь? У тебя, насколько мне известно, не было своего животного.

— Очевидно, одно из ваших, — мне с трудом удалось подавить дрожь в голосе и придать себе мало-мальски непринужденный вид.

Джейк в задумчивости покачал головой.

— Нет, — прищурившись, он с профессионализмом опытного охотника осматривал лежащий перед ним камень. — Нет, это что-то другое… Этот отпечаток не принадлежит кому-то из наших, иначе я бы это знал.

— Значит, ты ошибаешься, — чересчур быстро отозвалась я, тем не менее чувствуя, как страх скользкой змеей сворачивается внутри и предательски дрожат коленки. Спасая меня, волк все-таки оставил след. Его заметили. Единственный, кто о нем знал и почему-то хранил молчание, был Майк. Но у Джейка для этого не было никаких оснований. Если он решит поделиться своими подозрениями в школе, прошлогодняя история с волком сразу же всплывет наружу. И на этот раз у учителей будет серьезный повод для сомнений.

— Я никогда не ошибаюсь, — свысока заметил он, продолжая смотреть на камень, словно стремясь увидеть его насквозь. Как будто внутри могла таиться желанная для него разгадка. — Но кому бы ни принадлежал этот след, я определенно найду ответ.

— Удачи, — чувствуя, как громко бьется сердце, я развернулась и направилась к выходу.

К моему облегчению, на этот раз он меня не остановил.