© Миа Тавор, 2015

© NATA, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

 

От автора

В первую очередь хочу выразить любовь и благодарность своему супругу, который предоставил мне возможность свободно писать и поддерживал в самые тяжелые моменты работы.

Огромное спасибо художнице NATA за еще одну прекрасную обложку.

Также хочу поблагодарить Олесю Козачок (Дутчак) за комментарии и важную для меня поддержку.

Если хотите узнать больше о книге и ее авторе, найдите меня на моем блоге http://sozvezdievolka.blogspot.com/. Буду ждать вас там.

Приятного чтения

 

Глава 1. Лин

– Если бы я убежала, ты пошел бы со мной? – я провела рукой по мягкой белой шерсти, наблюдая как она сверкает и переливается, отражая лунный свет. – Мы могли бы жить где-нибудь в лесу. Нашли бы заброшенную хижину, я часто видела такие в кино. Жили бы вдвоем на краю света, вдали от всех. Там, где нас никто никогда не найдет.

Волк потянулся и, повернув голову, посмотрел мне в лицо.

Я полусидела-полулежала, положив голову ему на спину, и смотрела вверх, в усыпанное звездами небо.

– Однажды я уже хотела уйти, – я чувствовала на себе взгляд его синих глаз. Таких разумных, что порой мне казалось, что на меня смотрит человек. – Это было еще до встречи с тобой. У меня тогда никого не осталось, понимаешь? Даже Роберт меня бросил.

Я повернулась и погладила волка по голове.

– Ты бы ему понравился. Ну, тому Роберту, каким он был до того, что случилось с моими родителями. Он всегда говорил, что волки – необыкновенные животные и совсем не такие кровожадные и хищные, какими вас везде представляют. Он был единственным, кто видел вас иными, не такими, как все. Раньше я этого не понимала. Пока не встретила тебя.

Волк внимательно слушал, словно понимал каждое мое слово. Иногда мне казалось, что так оно и было.

– Давай уйдем вместе. Тебе здесь грозит опасность. Если красные про тебя разведают, то они не пожалеют сил, чтобы найти и убить тебя, – я вспомнила, как исказилось лицо миссис Джеймс, когда Эрик и Дилан доказывали ей, что в округе обитает волк. – Да и я тут все равно никому не нужна… Я на всех навлекаю только беду. Подумай об этом, хорошо?

Волк отвернулся. Навострив уши, он высматривал что-то в темноте окружающего леса. Наверно, неосторожный заяц или легкомысленная белка сновали где-то рядом.

Я вздохнула и снова повернулась на спину. Тепло, исходящее от него, согревало меня в эти лютые морозные вечера, когда температура опускалась под минус сорок. Я с удовольствием прижималась к нему, не испытывая ни капельки страха, а волк заботливо принимал меня к себе. Его длинный теплый мех защищал меня от мороза, и иногда, прислонив голову к его груди, я слушала, как бьется его сильное сердце. Этот звук действовал на меня успокаивающе. Я лежала, чувствуя себя в полной безопасности, и смотрела на звездное небо над головой, думая обо всем, что произошло после рождественского бала.

Оказалось, что тетя встречала рождество с оставшимися в городе родителями красных, взяв на прием Марджи в качестве подмоги тамошней прислуге. Вернувшись, она еще долго выражала свое восхищение, расхаживая с телефонной трубкой по затихшему в отсутствие Николь дому. «Как жаль, что Виктора вызвали по срочным делам в Лондон, – повторяла она раз за разом. – Он так хотел пойти! Но вы же знаете, как важно для него наше дело… Да-да, он такой трудоголик, готов все праздники провести над работой, если понадобится. Другая жена ворчала бы на моем месте, но я не нарадуюсь. В моем лице он всегда видит только поддержку. Вы же знаете, как наша семья дорожит нашим родом: со своей стороны мы делаем все, чтобы поддержать остальных! Скоро Майк с Николь подрастут и примкнут к общему делу. Вы слышали, какие успехи они делают в школе?» И так далее. И тому подобное. Вскоре от ее подобострастных речей меня начинало мутить, я вставляла в уши наушники, включала музыку и залазила под одеяло, лишь бы ее не слышать. Особенно раздражало, когда она в сотый раз пересказывала никому не нужные подробности с отдыха Николь, которыми та делилась во время редких и коротких звонков домой. Тетя была готова обсуждать их до бесконечности. С той же страстью она бросалась говорить про Майка, который интересовал ее знакомых куда больше нескладной и не особо одаренной умом Николь. Но рассказывать особо было нечего – он не уехал на шикарный курорт и не делился с ней подробностями своей жизни. За неимением лучшего, ей приходилось ограничиваться его школьными успехами, в которые ее охотно посвящала миссис Джеймс.

Майк по-прежнему сидел у себя в комнате, и с того рождественского вечера я его больше не видела. Иногда я жалела о том, что сказала ему тогда. Все же благодаря ему моя изуродованная рука полностью зажила, он не рассказал директору и миссис Джеймс про волка и знал (но почему-то молчал) про мои ночные прогулки. Но стоило мне вспомнить о соревновании и тренировках красных в школьном подвале, которые несомненно были частью его «школьных успехов», как меня тут же пробирала дрожь, и все сомнения сразу улетучивались. «Отныне он для меня – это цвет его формы», – твердо решила я. Не более.

До самого начала занятий моим единственным развлечением были вылазки в лес, где меня неизменно встречал волк. От нечего делать я выполнила свою часть работы по политологии и даже осталась почти довольна результатом. Затем вернулись дядя и Николь, без конца трещавшая по телефону о новых шмотках, которые она привезла с Европы, и моя неприятная жизнь в этом доме пошла своим чередом.

С возвращением красных школьный чат тоже постепенно вернулся к жизни. Все разговоры были естественно о том, как они провели каникулы. Близняшки радостно заявили, что на этот раз их ожидания оправдались: они обнаружили магазины с «совершенно потрясающими тряпками», которые собирались продемонстрировать на первой же вечеринке в честь своего возвращения. Эрик и Дилан тоже постоянно участвовали в переписке, но про меня или волка не сказали ни слова – действовала угроза нависшего на ними наказания. Что ж, чем скорее это забудется, тем лучше.

Волк подо мной зашевелился – пришло время прощаться. Я встала, отряхнула снег и погладила его по голове на прощанье. «Увидимся в следующее воскресенье», – прошептала я, и он одним огромным прыжком скрылся в темной лесной чаще.

На сердце снова стало тоскливо. Каникулы закончились. Впереди новый, бесконечно длинный семестр, который завершится ужасным соревнованием красных, про которое рассказал мне мистер Честертон и которое теперь не выходило у меня из головы. Предавшись грустным размышлениям, я повернулась и зашагала по хрусткому снегу в сторону дома.

Первое построение красных надо было видеть. Те из них, кто отдыхали в разных местах (это касалось в основном параллельного класса Камиллы, Джейка и Майка, а также четырех старших классов красных, которые по большей части держались своими компаниями), воодушевленно целовались и радостно визжали при встрече, словно не виделись целую вечность. За этим следовали обмен подробностями и демонстрация новых шикарных побрякушек, которые они в изобилии привезли с собой, а также идеального загара и результатов разнообразных косметических процедур. У близняшек на голове творилось нечто невообразимое: растрёпанные вверх короткие прядки отливали всеми цветами радуги. Они называли это модным «авангардным беспорядком», но выглядело просто ужасно. Камиллу снова окружила толпа поклонников и друзей, и она с деланной скукой делилась подробностями своего «не слишком впечатляющего отдыха». И это в одном из самых шикарных Швейцарских курортов! Через толпу до меня донесся низкий голос Джейка – все присмирели, когда кто-то спросил его об отдыхе. Однако ответ был кратким, немного резким и не располагал к дальнейшим вопросам. И красные, с некоторой опаской оставив его в покое, вернулись к прежним веселым обсуждениям.

Он все еще злится из-за того, что я ему сказала? Я специально не смотрела в его сторону, но подумала, что лучше держать уши востро. Эрик и Дилан уже доказали, что красные ничего не забывают.

По привычке встав позади всех, я думала о том, что ждет меня в этом семестре. Новые неприятные подробности об этой школе из уст мистера Честертона давили на меня сейчас куда хуже очередной напыщенной и изобилующей лестными эпитетами в сторону красных речи миссис Джеймс. Сама она если и уезжала куда-то, то по ней это было незаметно: все та же тощая, костлявая фигура, облаченная в водолазку с длинным узким воротником, которой сжимал ее шею чуть ли не до самого подбородка, и прямую, безвкусную юбку до колен. Кроме броши льва, приколотой к тому месту, где по идее должна быть грудь, никаких украшений на ней не прибавилось. Монашки в католическом монастыре и то выглядели куда привлекательнее ее.

Рядом кто-то встал, и я оглянулась.

– Привет, – шепнул мне одними губами Уилл.

– Привет, – шепнула я в ответ.

Уилл совершенно не изменился за каникулы, лишь его темные волосы были слегка взъерошены. Я отметила этот факт, потому что никогда раньше не замечала, что он пытался уложить их как-то по-особенному. Сейчас это больше походило на неудачную попытку, после которой он сдался и оставил все, как есть.

Поздоровавшись, мы отвернулись и молчали, пока миссис Джеймс по привычке превозносила красных, однако я отметила, что была очень рада видеть Уилла после сколького времени. Я не раз чувствовала, что скучаю по нему во время каникул, но не решалась признаться в этом даже самой себе, объясняя это обыкновенной скукой и бездельем.

– Впереди второй и самый ответственный семестр в году, в конце которого только лучшие из вас получат возможность продемонстрировать свои умения, – миссис Джеймс довольно оглядела красные ряды, и они ответили ей воодушевленными возгласами. Краем глаза я заметила среди красной толпы Майка. Его высокий рост, изящную, прямую спину и белокурые волосы трудно было не зацепить взглядом, даже если очень захотеть, но я тут же отвернулась. Он тоже не смотрел в мою сторону. Сегодня с утра он снова вел себя, как прежде, и для себя я решила придерживаться той же тактики. Зря я надеялась, что хоть кто-то из этой семейки окажется нормальным. К тому же, теперь у меня появился волк. Он вполне заменял мне семью.

– Как вам всем хорошо известно, десять команд из четырех человек старше пятнадцати лет будут соревноваться за первые места, – красные довольно загалдели и принялись бить себя в грудь, доказывая, кто лучший. – Списки участников будут опубликованы к концу семестра. Помните, что вы должны показать себя лучшими на тренировках, чтобы в них попасть.

Ученики в желтой форме испуганно съежились, и у меня вновь заныло сердце, когда я наткнулась взглядом на Лин и Хлое, которые опустили глаза в пол. Я могла только представлять, какие чувства испытывает сейчас стоявшая рядом Джин. Она выглядела необычно бледной и нервно закусывала губу. Будь у меня сестра, которая носила желтую форму, я бы, наверно, умерла. Прежде чем я сообразила, что делаю, мои пальцы нащупали холодную руку Джин и легонько ее сжали. Она вздрогнула, но руку не убрала, и мы простояли так до самого конца построения. Про себя я отметила, что была рада видеть и ее.

– Уилл, как отбирают команды у красных? – спросила я, когда мы шли назад к классу.

Уилл заметно помрачнел. Видно, эта тема была ему неприятна. Мне тоже, но что поделать? В самом начале миссис Джеймс намекнула на то, что у меня высокие шансы попасть в список тех, кто примет участие в соревновании. И не на самой привлекательной стороне. С того дня много чего произошло, и я уже не сомневалась, что так оно и будет.

– Пожалуйста, мне нужно знать, – умоляющим тоном прибавила я.

Но он все еще выглядел нерешительным.

– Тебе уже рассказали о том, как все проходит? – Уилл хотел убедиться, что не нарушит запрет директора.

Я подправила съезжающую сумку и посмотрела себе под ноги.

– Мистер Честертон – тогда на балу… и в очень общих чертах… Извини, что ушла, не попрощавшись, – вдруг вспомнила я. – Просто… просто это меня ужасно шокировало.

Уилл покачал головой, показывая, что не держит на меня зла.

– Все нормально.

Он немного посторонился, чтобы пропустить толпу красных. Обгоняя нас Эрик и Дилан, которых я видела впервые с того вечера в кабинете директора, кинули на меня многозначительный, полный злобы взгляд.

– Что-то стряслось? – спросил меня Уилл, почувствовав пробежавшую между нами волну взаимной ненависти.

– Нет, ничего. Соревнование, – напомнила я, когда мы возобновили подъем по ступенькам.

Он оглянулся, чтобы убедиться, что позади нет никого из красных. Я поторопила его глазами – времени до урока было позарез мало.

– Ладно, – он вздохнул. – Когда они достигают пятнадцати в том году, в котором проходит соревнование, они могут претендовать на участие («Поэтому Николь уже участвовала в прошлом году», – отметила я про себя). Но выбирают учителя, а окончательно утверждают миссис Джеймс и директор. Они могут что-то изменить, если посчитают нужным. После того, как огласят имена, участники сами делятся между собой на команды по четыре человека, – Уилл избегал смотреть мне в лицо, пока говорил.

– Как определяют победителя?

– Подсчитывают, какая группа поймала больше человек.

– Так просто?

– Не совсем. За нас дают очки, – Уилл понизил голос. – Больше всего дают за тех, кто носит синюю форму. Мы – самая выгодная добыча, потому что нас трудно догнать, ведь они не могут нами управлять. К тому же нам позволено защищаться с помощью наших животных. – Вспомнив, каких животных разрешили выбрать моим одноклассникам, я сильно сомневалась, что они будут чем-то полезны. Но Уилл, похоже, действительно в это верил, и я не стала его разубеждать. – За них (он кивнул в противоположную часть школы, где находились классы желтых) дают намного меньше, так как они им не особо интересны. К тому же самые сильные из них могут использовать их в охоте, – глухим голосом добавил он. Я вздрогнула.

Значит, важно не только, сколько человек поймает каждая группа, но и кто именно окажется у них в руках. От этого будет зависеть конечный результат. Из слов Уилла выходило, что мы – самая ценная «добыча», поэтому не трудно представить, за кого именно будет идти главная борьба.

– А как выбирают из нас и желтых?

– Как повезет, – он хмуро сдвинул брови и добавил: – Точнее – не повезет.

– Но должны же как-то отбирать? – не отставала я, когда мы свернули в нашу часть коридора.

Уилл снова вздохнул.

– Красные выбирают из тех, кто носит желтую форму, как им вздумается. Миссис Джеймс – из нас. Она отбирает по неуспеваемости и так далее, – он спрятал глаза.

Все понятно. Мне точно конец.

– Алекс, – он вскинул голову. На миг я подумала, что он возьмет мою руку, но Уилл не взял. Он просто смотрел мне в глаза так, что я невольно ощутила дрожь. – Постарайся туда не попасть. Там происходят… ужасные вещи. На соревновании никакие запреты больше не действуют… Им можно все. Тут, в школе, они нас не трогают, но там не жалеют никого.

– Как будто это возможно, – фыркнула я, в очередной раз удивляясь наивности Уилла. Уж миссис Джеймс точно постарается занести мое имя в список.

– Возможно… – Он замялся, словно не решался продолжить.

– Что ты имеешь ввиду? Уилл, ну говори же! Эта карга сейчас придет!

– Есть один способ…

– Ну!

– Если ты докладываешь учителям… миссис Джеймс о нарушениях, сделанных кем-то из твоих одноклассников, то можешь не бояться, что попадешь на соревнование, – тихо произнес он.

Шестерки! Вот как учителя умудряются поддерживать дисциплину в свое отсутствие! Это же объясняет, почему мои одноклассники почти не общаются между собой – каждый боится, что его «друг» донесет на него, как только представится удобный случай.

– Я не шестерка, – презрительно отозвалась я, злясь, что Уилл вообще мог мне такое предложить. – Никогда ей не была и не буду.

– Ты не понимаешь… Красные тоже тренируются с животными, но их животные намного больше и агрессивнее. Если бы ты знала, что там происходит, то…

– Нет, Уилл! – я повысила голос. Некоторые из проходящих мимо учеников недовольно покосились в мою сторону. – Мне все равно. Я их не боюсь и уж тем более не буду доносить на кого-то, чтобы меня не выбрали!

Уилл посмотрел на меня, но ничего не сказал. А я постаралась не думать о том, что готов сделать он, чтобы не попасть в список «добычи», на которую будут охотиться красные.

– Есть еще кое-что, – хмуро добавил он. Я бросила на него выжидательный взгляд. – Я подумал, что тебе будет лучше знать. Обычно сосед по парте… В твоем случае, Джин, ответственны за успеваемость и прилежность своего напарника. Если тот плохо учится, то наказывают и того, кто несет за него негласную ответственность. В том числе – участием в соревновании.

Меня обдало жаром.

– Уилл, почему ты мне раньше этого не сказал?!

– Мне нельзя было говорить с тобой о соревновании… Да и Джин не хотела ничего тебе рассказывать.

– Не хотела? Но почему?!

Ответить он не успел. Из-за поворота появилась миссис Джеймс.

– Какая прелесть, – ядовито заметила она, завидев нас склонившими друг к другу головы в коридоре. – А теперь марш в класс.

Пока миссис Джеймс спиной к классу выводила на доске химические формулы, я взяла карандаш, написала этот вопрос в тетрадке и подсунула ее Джин. Она ничего не ответила, только с немым укором посмотрела на Уилла. Видимо, она правда не хотела, чтобы я знала. Но почему? Я ведь ни о чем не догадывалась! И была бы куда меньшей эгоисткой!

Но так ли это? Поверила бы я ей? А главное – заботило бы меня это вообще? Она ведь не раз намекала мне на то, что из-за меня пострадают другие, но я упрямо отвергала эту мысль, занимаясь исключительно своими проблемами. Из-за меня Джин может стать жертвой красных на соревновании, но она ни разу не поставила мне это в укор, тихо пытаясь удержать от ошибок и помогая с домашним заданием и подготовкой к экзаменам. Теперь я смотрела на нее совершенно другими глазами.

На биологию мы трое шли молча. Впереди гуськом текли наши одноклассники, и я больше не хотела заводить разговор при них. После того, что рассказал мне Уилл, я поняла, что опасаться мне стоит не только красных, но и всех, кто здесь учится и кто в этом году может попасть в список участников. Каждый из них наверняка сделает все, чтобы этого избежать.

Спустившись по каменной винтовой лестнице за остальными, я впервые оказалась в школьных помещениях, которые находились под землей. Проход был слабо освещен тусклыми лампами, и света едва хватало, чтобы видеть дорогу. Но Уилл и Джин уверенно шли вперед, и я следовала за ними, попутно оглядывая тяжелые кованые закрытые двери, из-за которых не доносилось ни звука. Везде стояла давящая, гнетущая тишина.

Наконец перед дверью поменьше мы остановились, один за одним мои одноклассники потекли внутрь. Я зашла последней.

Сколько я не думала об этом моменте, я все равно не могла предвидеть, что увижу внутри.

Потолки в помещении были высокими. На длинных, прочных, сделанных из толстого дуба столах располагались клетки с животными. Я без труда угадала всех, кого мои одноклассники называли тогда в лесу. Лисы, хорьки и другие мелкие хищники – поскуливали и метались в своих клетках, отчаянно пытаясь найти выход. Некоторые от ужаса принялись грызть железные прутья. Мне стало их неистерпимо жалко. Сходные эмоции проступили на лицах окружающих меня учеников. Возбуждение перед долгожданными тренировками постепенно сходило на нет – никто не думал, что все будет именно так. Лишь Джин спокойно смотрела на своего ежа, скрутившегося в почти незаметный комок на полу огромной клетки.

– Приветствую, – раздался откуда-то спереди голос мистера Честертона. – О, я вижу, вы переживаете по поводу зверюшек. Не стоит, – он провел рукой по отчаянно скулящей лисе, которая пыталась перегрызть железную решетку. Его глаза на миг полыхнули рыжеватым светом в тон лисьих глаз – и лиса тут же затихла, скрутившись в комок посреди клетки. Колин Флемминг, парень из моего класса, который ее выбрал, изумленно приоткрыл рот. Как и остальные. Хоть они и прожили здесь всю жизнь и, в отличие от меня, знали, что этот день когда-нибудь настанет, сейчас все мои одноклассники выглядели не менее изумленными и растерянными, чем я.

– Скоро вы все сможете делать подобное, – заложив за спину руки, провозгласил учитель. Я с трепетом наблюдала, как его голубые глаза все еще светились едва заметным рыжеватым огнем. Лиса в клетке перевернулась на другой бок и спрятала морду в пушистый хвост. – Великий день, когда вы научитесь применять свою силу, наконец-то настал.

Он велел ученикам расположиться перед выбранными ими животными, и они, немного побаиваясь, встали рядом со своей клеткой. За неимением своего, я осталась стоять позади.

– Чтобы в полной мере научиться управлять, вам нужно почувствовать свое животное, научиться понимать его, – произнес учитель, расхаживая меж испуганно взирающих на свои клетки учеников. – Ваша связь должна быть прочной и нерушимой, иначе она легко порвется – и животное выйдет из-под вашего контроля. Поэтому большинство уроков до конца учебного года будут посвящены именно налаживанию контакта. Научитесь понимать их, чувствовать их, проникнетесь ими, но будьте осторожны! Пока вы полностью не овладели этим умением, не советую совать к ним руки.

Оставив учеников молча топтаться перед клетками, учитель подошел ко мне.

– Итак, – он тепло поприветствовал меня кивком головы, – я мечтаю услышать твой выбор, Алекс? Здесь есть множество разных животных. Уверен, мы кого-нибудь тебе подберем.

У дальней стены и правда стояли еще несколько клеток с животными, но я упрямо покачала головой.

– Я бы хотела просто понаблюдать, мистер Честертон.

Казалось, он изумился, но отреагировал с присущим ему спокойствием.

– Это из-за того, что я рассказал тебе на балу?

Я неопределенно пожала плечами и не добавила больше ни слова, наблюдая, как лиса, которая до этого послушно лежала в клетке, снова забилась в истерике, пытаясь вырваться. Колин оглянулся на учителя, но тот лишь велел ему вернуться к тому, что он называл «налаживанием контакта».

– Я знаю, что тебе непросто принять и понять все, что здесь происходит, Алекс, но со временем это пройдет. Ты научишься быть одной из нас. Это течет у тебя в крови.

– Вы могли рассказать мне об этом сразу, когда впервые поведали об этих способностях. – перебила я его. Я не хотела быть одной из них, но было бы некрасиво грубить учителю, которому с самого начала выпала нелегкая работа – посвящать меня во все, что тут происходит, и который относся ко мне с небывалым пониманием и терпением. – Но не сделали этого.

– Ты еще не была к этому готова. Я дал тебе время, чтобы привыкнуть к тому, кто ты есть.

– Я вряд ли когда-нибудь буду к этому готова.

Я ожидала, что учитель возразит, но он не стал.

– Хорошо. Я понимаю, как это необычно для тебя сейчас. Твои сомнения вполне понятны, но я рассчитываю, что со временем ты передумаешь. А пока просто понаблюдай. Столько, сколько потребуется, хорошо?

Он сжал мое плечо, прежде чем отойти, и я поблагодарила его кивком головы. Мне понравилось, что он не стал на меня давить. С тех пор, как я переехала в это место, меня постоянно заставляли делать что-то против воли. Мистер Честертон был другим. Он позволял мне самой принимать решения, и теперь я это ценила.

До конца урока я просидела в уголке, наблюдая, как обескураженные ученики топтались перед клетками, совершенно не понимая, что от них требовалось. Я тоже не представляла, что значило «налаживать связь с животным». Учитель не давал никаких подробных советов, а расплывчатые фразы, вроде «почувствуйте их» или «ощутите себя одним целым» никому не помогали. Животные продолжали бесноваться в клетке до конца урока, а растерянные ученики бросили попытки их утихомирить и беспомощно чесали затылки.

– Почему ты никого не выбрала? – поинтересовался Уилл, когда мы возвращались наверх. Он потирал руку – досталось от когтей росомахи. Ему еще повезло: он вовремя успел отскочить, иначе было бы куда больнее. Когти у нее были громадные и невероятно острые.

– Не хочу, – ответила я, не желая вдаваться в подробности. – Джин, почему ты выбрала ежа?

Джин шла чуть позади нас, но я притормозила, чтобы мы поравнялись. Она пожала худенькими плечиками.

– На соревновании часто убивают животных, – ее голос дрогнул. – Мне кажется, у ежа больше шансов выжить.

– Тебе следует думать не о нем, а о себе, – хмуро заметил в ее сторону Уилл. – Задача этих животных – помочь нам защищаться.

– Я так не могу, – ответила Джин. – Мне каждый год жалко, когда их убивают.

– А себя тебе не жалко? – резко и немного цинично поинтересовался Уилл.

Джин промолчала, а я сделала Уиллу знак глазами. Я понимала, что его целью было вразумить Джин, но ему все же не стоило так резко с ней разговаривать. Джин выглядела расстроенной и в столовой вновь села отдельно. Впрочем, теперь другого я и не ожидала – ей нужно было думать о сестре.

– Где проходит соревнование? – поинтересовалась я, поднося вилку с кусочком котлеты ко рту.

– В горах есть специально построенная для этого крепость. Она очень древняя. Ее построили примерно в одно время со школой.

Древняя?

– Но мистер Честертон сказал мне, что соревнование было введено при директоре?

– Соревнование существовало всегда, – Уилл сосредоточенно смазывал маслом хлеб. – Только раньше оно было другим, я имею ввиду, без нас. Красные просто соревновались между собой, кто победит в охоте на мелких лис и других животных. Только вместо оружия они использовали своих огромных хищников.

Так вот что имел ввиду учитель, когда говорил, что при директоре соревнование изменили! До того, как он занял свой пост, ученики в желтой и синей форме не принимали в нем участие!

– Директору показалось это неинтересным?

– Что-то вроде того. Он посчитал, что для них так будет лучше. Раньше и в тренировках красных не использовали других учеников. Но директор, миссис Джеймс и другие решили, что так они смогут лучше учиться. Лучше оттачивать свое умение управлять, – он со всей силы смял в кулаке намазанный хлеб, но тут же опомнился и отложил его в сторону.

– Но почему никто не вмешался? Это же жестоко и… бесчеловечно!

Теперь Уилл теребил вилкой кусок индейки.

– Никто и так особо не заботился о нас, а благодаря введенным им переменам они (он сделал едва заметный кивок в сторону развязно веселящихся посреди столовой красных) и вправду стали намного сильнее. Поэтому после введения этих «преобразований» все решили оставить, как есть. Раньше им разрешали использовать свое умение только на обычных людях, в смысле тех, кто вообще не имеет к нам никакого отношения, – пояснил он в ответ на мой недоумевающий взгляд. – Поэтому после школы им приходилось покидать это место и жить среди простых людей, чтобы еще учиться. Но тогда это занимало слишком много времени и сил и часто вело к не самым приятным последствиям… Если ты понимаешь, что я имею ввиду… В общем, происходили несчастные случаи, и кому-то приходилось это заминать, что вызывало у Совета недовольство. Теперь они выходят отсюда, полностью умея управлять людьми, и подобных проблем больше не возникает, – он вздохнул.

Вот значит оно что. Кому-то не нравилось, что красные недостаточно владели своим «искусством» управлять, и это вызывало ненужные хлопоты. Поэтому место обычных людей заняли желтые.

И этот кто-то…

– Совет? – переспросила я.

Уилл кивнул.

– Он управляет всем, что касается школы и нашей жизни после нее. Совет решает все. Он намного могущественнее всех существующих в мире правительств, но о его существовании никто не подозревает, – шепотом добавил он.

Еще бы. С помощью умения управлять людьми они могли добиться всего, чего захотят, и им даже не надо было себя афишировать. Действуя скрытно, они могли сохранить свою тайну и в то же время незаметно влиять там, где нужно, не привлекая к себе лишнего внимания. Теперь стало понятно истинное значение выражения «за кулисами», которое применил мистер Честертон, когда рассказывал мне про них.

– Учителя тоже входят в Совет?

Уилл поежился. Похоже, эта тема пугала его похлеще всего остального.

– Нет. Совет намного могущественнее их. Учителя отвечают за все, что происходит в школе, но все самые важные решения принимают не они. Алекс, нам лучше об этом не говорить, – прошептал он, оглядываясь на обедающих неподалеку учителей. – Это может быть опасно.

– Ладно, – я равнодушно пожала плечами, не понимая, что его так испугало. Но решила на время оставить расспросы в этом направлении. – Тогда что красные делают после школы?

Уилл облегченно вздохнул. Похоже, он побаивался не только Совета, но и моего упрямства.

– Сначала ничего особенного. Записываются в какой-нибудь университет, но на самом деле устраивают себе каникулы и живут в свое удовольствие.

«Ну конечно, им же не нужно корпеть, чтобы получить корку, – язвительно подумала я. – Щелкнут пальцем – и после нескольких лет ничегонеделанья любая самая престижная степень у них в кармане».

– Затем их распределяют.

– Куда?

– По-разному, – Уилл задумался. – Правительства, банки, биржи, фирмы, крупные компании и так далее. Там, где они больше всего нужны.

Мне снова вспомнились слова мистера Честертона о том, как красные заботятся о своих интересах. Они, словно пауки, вьют свою паутину везде, где это может быть для них полезно. Отсюда и роскошь, которая их окружает.

– А мы?

– Помогаем, – Уилл снова нахмурился и замолчал

Я посмотрела в сторону веселящихся красных. Им было отчего радоваться: никаких забот или волнений. Избалованные с пеленок, они могли ни о чем не переживать. Их сила давала им такое преимущество, о каком никто не мог и мечтать. Их ожидала роскошная, легкая, необременённая тяготами жизнь. Но для этого другие должны страдать, позволяя им наращивать свою силу во время тренировок и ежегодных соревнований. А также помогать поддерживать эту несправедливость еще и после школы.

– А если я не захочу?

– Не стоит, Алекс, – Уилл заволновался. – Они вполне справятся и так, а вот у тебя будут неприятности. Покидая школу, мы не покидаем наш мир. Наоборот. Мы навсегда принадлежим к нему и все равно должны соблюдать правила.

Красным стало скучно. Учителя уже удалились, и Эрик не преминул этим воспользоваться. Схватив со стола недоеденные объедки, он швырнул их в сторону желтых, которые под громкий гогот красных тут же заторопились к выходу. После того случая в лесу и беседы в кабинете директора, они с Диланом больше меня не трогали. Наверно, побаивались угрозы наказания от мистера Честертона. Но меньшими придурками по отношению к желтым, к сожалению, не стали.

– После школы я уеду, – твердо заявила я. – Они меня не найдут.

– Они везде, – Уилл снова говорил шепотом, словно испугался, что меня услышат. —Мы обязаны им помогать.

Внезапно Эрик повернул голову и увидел меня. Его глаза сузились. Он небрежно вытер испачканные пальцы о салфетку, а потом с силой смял ее и кинул грязный комок в мою сторону.

Помогать им? Вот уже ни за что в жизни.

– Ну уж нет, – я встала со своего места. – Это моя жизнь, и я собираюсь прожить ее так, как мне хочется. Они не будут мне указывать, что делать после того, как я отсюда наконец-то выйду. Я стану совершеннолетней и смогу делать то, что захочу! А больше всего я хочу никогда никого из них не видеть!

Уилл покачал головой, но видимо боялся, что я разозлюсь еще больше, и меня кто-нибудь услышит. Он счел за лучшее пока со мной не спорить.

Вместо этого остаток перемены мы потратили на обсуждение проекта по политологии, который нужно было завтра сдавать. Оказывается, они с Джин не особо рассчитывали, что я все-таки сделаю свой вопрос, поэтому подготовили его за меня. И я их немало удивила, вытащив и помахав перед их носами готовым заданием.

– От скуки, – прокомментировала я в ответ на их удивленные взгляды. Просмотрев, оба остались вполне довольными. У Джин нашлось несколько замечаний, и я благодушно предоставила ей исправить то, что было не совсем правильным или точным.

– Часто вам задают такие проекты? – спросила я, пока Джин возилась с моим ответом.

– Это первый, – ответил Уилл. – Обычно мы просто сдаем экзамены. Совместная работа здесь не слишком-то поощряется, поэтому все в классе так перепугались, когда учитель вдруг изменил правила.

– Правда? – удивленно откликнулась я. – В прошлой школе нам то и дело приходилось делать что-нибудь в группах.

– Ты скучаешь по своим прежним друзьям? – после небольшой паузы поинтересовался Уилл.

Я равнодушно пожала плечами, не зная, что ответить. Ребят, с кем я общалась, всегда было предостаточно, но стоило мне сменить школу, как связь прерывалась и их сменяла новая компания. Скучать было не по кому, хотя сейчас я бы все отдала, чтобы это было не так.

Но признаваться в этом Уиллу и Джин почему-то не хотелось. Да и меня намного больше волновало, что происходит здесь. Тот мир, в котором я прожила пятнадцать лет, стал таким далеким и чужим и больше не имел ко мне никакого отношения. Отныне мне нужно было научиться выживать здесь, а для этого мне нужна была информация.

– Каких животных используют красные? – вернулась я к интересующей меня теме. Вновь склонившаяся над моей тетрадкой Джин вздрогнула.

Уилл помялся. Мне казалось, они куда с большей охотой готовы говорить про мою жизнь, чем про свою. Но меня это не устраивало.

– Огромных. Львов, тигров, пантер, ягуаров. Некоторые предпочитают змей или даже медведей. К тому же, их животных специально улучшают.

– Улучшают? – не поняла я.

– Да. С помощью специальных инъекций они становятся еще более опаснее и свирепее, чем обычно.

Джин заерзала на стуле. Эта тема была ей явно неприятна. По идее, это должно было меня ужаснуть. Но после того, что я уже узнала, это казалось еще одной неприятной подробностью, которая только больше усложняла мне жизнь.

– Но зачем?

– Для развлечения, – хмуро пояснил Уилл, пока Джин молчала. – Простые хищники давно перестали их устраивать. Красные потребовали чего-нибудь более интересного. Совет это одобрил, и после этого им создают настоящих монстров.

– Разве это возможно? – с сомнением отозвалась я, стараясь припомнить что-нибудь о генной инженерии. Но, увы, мои познании в этой области были весьма скудными.

– Здесь – да, – снова ответил Уилл, пока Джин упорно продолжала хранить молчание. – У Совета есть такие вещи, которых нет еще ни у кого в мире.

Я все еще затруднялась в это поверить, но вспомнила пузырек с лекарством и мазь, которые принес мне Майк – они действовали куда лучше и быстрее, чем обычные, известные мне лекарства. Похоже, как говорил учитель биологии, мне действительно предстояло еще много чего узнать.

– Тогда почему нам разрешают выбирать только слабых животных? Это же нечестно! – возмутилась я. – Что может сделать росомаха, горностай, лиса или еж против чудовищ красных?

– Ничего, – тихо проронила Джин.

Но Уилл не обратил на нее внимания.

– Мы пока не можем управлять большими животными, мы еще не настолько сильные, как они, – объяснил он. – Только к концу школы мы, возможно, сумеем развить наши способности, но нам никогда не сравниться с ними по силе. Это лучше, чем совсем ничего. Когда один из этих хищников тебя настигнет, то есть хоть какая-то надежда, что в зубы ему попадет твое животное, а не ты.

По лицу Джин было понятно, что она не согласна, но на этот раз я приняла сторону Уилла. В его словах был здравый смысл. Мне вспомнился хромающий парень в желтой форме, и я подумала, что красные, особенно Камилла, Эрик и Дилан не пожалеют сил, чтобы покалечить меня. А может и хуже…

Перемена заканчивалась, мы зашли в класс и молча уселись на свое место. Каждый думал о своем, но я была уверена, что мысли Уилла и Джин витают там же, где мои. А именно – что будет, если кому-то из нас придется участвовать в этом ужасном соревновании.

Во вторник на последнем уроке мы благополучно сдали проект по политологии, который усилиями Джин, Уилла и Адама выглядел ничем не хуже, чем у других. Даже моя часть, немного подкорректированная Джин, приобрела вполне приличный вид и прекрасно вписалась в общую работу.

Собирая у нас листки, Карл фон Рихтер сиял от счастья.

– Чудесно, просто чудесно. Теперь, когда последняя работа у меня, я проверю и на следующем уроке объявлю вам оценки.

Наша задержка вызвала всеобщее недовольство: мы были единственными в классе, кто еще не сдал работу. Из-за меня, конечно. Моих напарников это сильно смутило, но я вела себя как ни в чем не бывало. В конце концов я самостоятельно сделала свою часть, и уже этим нужно было гордиться. А если эти ботаники сдали свои работы еще до каникул, то это их проблемы. Учитель сам дал понять, что можно не торопиться.

Однако моя гордость собственными достижениями в учебе вскоре отошла на второй план. С началом второго семестра, который ознаменовал приближение соревнования, красные совсем распоясались по отношению к ученикам в желтой форме. Их жестокость переходила все границы, особенно старались Эрик с Диланом. Не раз я была свидетелем жестоких расправ, которые совершались прямо в стенах школы и в которые, как прежде, никто не вмешивался.

Желтые стали еще тише и выглядели более забитыми и задерганными, чем в первом семестре. Многие из них откровенно боялись ходить в столовую и предпочитали оставаться без обеда, чем попасться под горячую руку красным, которые теперь были вовсю увлечены тренировками и предстоящим состязанием. Из слов миссис Джеймс и пояснения Уилла следовало, что не все из них смогут попасть в участники, поэтому каждый старался выделиться как может.

Один раз я с ужасом наблюдала, как ученица в желтой форме подошла к буфету и начала вымазывать себе все лицо и волосы шоколадным тортом. Куски крема падали на ее одежду, но, вместо того, чтобы прекратить, она жадно, почти фанатично слизывала их прямо с рук и продолжала водружать на голове целую гору из смятых коржей. Двигалась она словно зомби, пока красные надрывались от смеха.

В недоумении я перевела взгляд на Уилла. С каменным лицом он кивнул в сторону одного из старшеклассников в красном, который встал и не отводил от нее сосредоточенных глаз, пока его дружки покатывались от разбирающего их смеха. Его глаза полыхали чуть заметным голубоватым пламенем, как у мистера Честертона тогда в подвале, когда он управлял лисой. Только сейчас глаза у его жертвы были голубые. Это продолжалось еще несколько секунд, пока не вошли учителя и не велели ему прекратить. Придя в себя и оглядев свои руки и одежду, девочка заплакала и под дружный гогот красных выбежала из столовой, прикрывая выпачканное лицо руками.

Управляющий ей до этого парень сел как ни в чем не бывало. Красные помладше сгрудились вокруг него, выпрашивая советы для тренировок, а потенциальные соперники громко хвастались, что могут показать фокусы не хуже. Меня охватили гнев и отвращение. Я поискала глазами Майка – несмотря на то, что он тоже мог принять участие в соревновании, его в том окружении не было. На миг меня захлестнуло облегчение, но я тут же разозлилась на себя: даже если я ни разу не видела, чтобы Майк принимал участие в подобных издевательствах, это не значит, что он лучше своих однокурсников. В конце концов он, как они все, тренируется в подвале. И мне даже думать не хотелось, что там происходит.

– Почему учителя это позволяют? Неужели им недостаточно того, что они тренируют на них свою силу, а потом заставляют принимать участие в этом жестоком соревновании? Почему хотя бы в остальное время не оставить их в покое?

Несколько секунд Уилл молча смотрел в свою тарелку.

– Директору все равно. Когда он появился, то многое здесь стало по-другому… Намного хуже, чем прежде. Если и есть учителя, которые этого не одобряют, то они просто молчат, – зло проговорил он. Каждый раз, когда мы обсуждали эту тему, на его лице появлялась непроницаемая маска, которая была мне уже хорошо знакома и которая так поразила меня в мои первые дни в этой школе. Но иногда сквозь нее у Уилла все же прорывались истинные чувства, и это мне все больше и больше в нем нравилось. Хоть он умел хорошо скрывать свои эмоции и вел себя так же отрешенно, как остальные ученики в синей форме, я видела в нем зачатки внутренней борьбы, и мне хотелось, чтобы настоящий, искренний, справедливый Уилл победил. И я поклялась, что сделаю все, чтобы это случилось.

На очередном уроке биологии все было, как прежде: озадаченные ученики совершенно не понимали, что от них требовалось и как нужно было налаживать связь со своим животным, и от этого ужасно нервничали. Учитель тоже не спешил им помогать, заметив, что природное умение должно само проявиться в контакте с животным, и советовал набраться терпения. Однако моих одноклассников это никоим образом не успокаивало. Они тужились и пыхтели перед клетками, изо всех сил надеясь заставить своих животных что-то сделать (или хотя бы успокоиться), но получали только собственные раскрасневшиеся и вспотевшие от потуги лица. Вопреки всему, только Джин казалась совершенно спокойной. Она меланхолично наблюдала за своим свернувшимся в калачик ежом, даже не пытаясь хоть немного попыхтеть, как остальные.

– Мистер Честертон, почему те, кто носит синюю форму, начинают тренироваться, только когда им стукнет пятнадцать лет? Вы сказали, что красные тренируются всю жизнь, поэтому к соревнованию уже умеют управлять большими животными и даже… людьми, – выдавила я, хотя это далось мне с трудом. – Было бы честно, если бы и синим позволяли начинать тренироваться раньше.

Учитель с сожалением покачал головой.

– Я с тобой полностью согласен. Но, к сожалению, есть одна загвоздка, перед которой мы бессильны. Иначе, поверь, я бы сделал все, чтобы они тоже могли развивать свои способности с самого детства.

– Какая?

– Природа. Увы, она распорядилась иначе, – он с удручённым видом сложил руки на груди и слегка наклонился в мою сторону. – В синих учениках способность управлять проявляется позже из-за того, что они намного слабее. Мы пытались развивать их силу с рождения, но это не дало никакого результата. – Прервавшись, он кинул взгляд в сторону истошно визжащего в своей клетке барсука, принадлежащего соседу Уилла по парте Адаму. Тот мгновенно успокоился, а у Адама, взирающего на него с несчастным видом, в прямом смысле отвисла челюсть. – У обоих цветов этот дар полностью раскрывается лишь к пятнадцати годам. Но у тех, кто носит красную форму, сила бурлит в крови, поэтому если к этому времени развивать их способности, они уже много чего умеют. А у тех, кто послабее, сила только начинает проявляться, поэтому их можно начинать учить.

Вот как. Даже если бы ребятам в моем классе позволили тренироваться раньше, это, по словам учителя, было бы пустой тратой времени. Они все равно не смогли бы развить свой дар, как более сильные красные. Как не сумели бы управлять теми же монстрами, которых «создают» для красных.

– Я знаю, что это кажется нечестным, но, к сожалению, ничего не могу с этим поделать, – вполголоса добавил он. Я понимающе кивнула. Действительно, от него тут ничего не зависело. – Но, Алекс, тебя не должно сейчас это заботить, – вдруг заверил он. Я хотела спросить, с чего он это взял, ведь из всех в этой комнате, у меня самый высокий шанс попасть на соревнование, но подошла Эмили Браун и попросила каких-то разъяснений. Она, подобно Уиллу, очень нервничала, что на тренировках у нее ничего не получается, и учитель любезно принялся что-то ей объяснять. Оставив их вдвоем, я отошла.

Ничего интересного не происходило, и вскоре мне сделалось скучно. Я попросилась в туалет и вышла.

Коридор был длинный и мрачный, от него то и дело ответвлялись другие, поуже, и я свернула в один из них. Дергая ручки располагавшихся по бокам небольших дверей (двери побольше я трогать не рискнула, не без основания полагая, что за ними могут скрываться тренировочные залы красных), я не заметила, как отошла довольно далеко от той комнаты, где проходили наши тренировки.

Туалет я так и не нашла, когда сзади послышались шаги и голоса. Бежать назад было поздно. В смятении я кидалась то к одной двери, то к другой, но все они как назло были заперты. Наконец одна все-таки поддалась. Юркнув внутрь, я поспешно захлопнула ее за собой, поклявшись себе немедленно вернуться в комнату, как только они пройдут.

Голоса все приближались, и вскоре я их узнала.

– Вы не оправдали оказанное вам доверие, мистер Чэндлер, поэтому я не могу вам ничего обещать, – раздался совсем рядом сухой голос миссис Джеймс.

– Но в этом не было нашей вины! – в голосе Эрика сквозила злость. – Если бы не этот волк…

– Довольно!

Я услышала, как каблуки миссис Джеймс яростно цокнули по каменному полу. Она остановилась.

– Хватит с меня этих выдумок! – зашипела она. – Вы должны были просто преподать ей урок. И сделать это так, чтобы никто и ничего не узнал. Вместо этого вы все испортили! Да еще взяли с собой эту чертову камеру и допустили появление ненужного свидетеля! Разве таков был мой приказ?

– Мы просто хотели…

– Меня не интересует, что вы хотели, мистер Чэндлер! – ее голос взвился. – Вы пренебрегли моими словами и поступили по-своему, что повлекло нежелательные последствия. Мне стоило большого труда замять это дело перед мистером Честертоном, и, поверьте мне, это было совсем нелегко, – она яростно причмокнула, – Мне даже пришлось пообещать ему… Впрочем, вас это не касается! Непонятно зачем я спасаю вашу шкуру, мистер Чэндлер. Мне стоило позволить им наказать вас.

– Но мы… Дайте нам шанс, и мы все исправим, – взмолился Эрик.

– Слишком поздно, – миссис Джеймс шумно втянула носом воздух. – Вы привлекли слишком много внимания, я больше не могу вам доверять. И уж тем более не могу обещать, что вы примете участие в соревновании. Всего хорошего, мистер Чэндлер.

Еще несколько секунд до меня доносился стук ее каблуков, затем он замолк где-то вдали. Проводив ее взглядом, униженный и расстроенный Эрик тоже поплелся прочь.

Когда они ушли, я позволила себе наконец-то выдохнуть. Затем осторожно выскользнула из комнатки, где пряталась и, оглядываясь по сторонам, бросилась в сторону нашего кабинета. Искать туалет расхотелось, и только очутившись среди своих одноклассников, которые целиком были заняты животными, я позволила себе отдышаться.

И как я не догадалась раньше! За всем этим стояла ненавистная миссис Джеймс! Решив преподать мне урок, Эрик и Дилан нарушили школьный запрет, который строго-настрого запрещал им трогать ребят в синей форме, но сделали это с тихой подачи миссис Джеймс! Только мой вполне реальный волк и непонятно откуда взявшийся Майк помешали ее планам разобраться со мной их руками, а Эрику и Дилану – вытянуть себе легкий билет на соревнование. Наверно, в этом с самого начала был их договор. Но он сорвался!

По дороге наверх Уилл рассуждал о том, что тренировки никуда не продвигаются (хотя это был всего лишь второй урок). Джин по большей части молчала. С наступлением второго семестра она все сильнее волновалась за сестру. Хотя Хлое могла не переживать пока о соревновании, ведь до пятнадцати ей было еще далеко, она вполне могла стать очередным «экспериментом» красных в столовой. Поэтому во время ланча я ее больше не видела, а утром она, как остальные желтые, приходила до того, как красные начинали стекаться в школу. Единственное время, когда она была совершенно не застрахована от красных – это их тренировки. Уилл как-то сказал мне, что желтых для тренировок отбирают рандомально, поэтому у каждого из них есть шанс там побывать. И даже не один раз, ведь красные тренировались намного чаще и дольше, чем мы.

Слушая вполуха рассуждения Уилла о тренировках, из которых он пытался выудить хоть какие-то практические советы, я решила не рассказывать ребятам о том, что услышала в коридоре. С одной стороны, меня так и подмывало это сделать, но в этом случае мне пришлось бы рассказать им о волке и о том происшествии в лесу. А вдруг кто-то из них проболтается, и тогда все узнают, что волк все-таки существует? Или хуже того, сделает это специально… И хотя я им доверяла, но все же мысль о том, что каждый из них может любой ценой стремиться избежать соревнования, заставляла меня проявлять осторожность. Поэтому, притворяясь, что внимательно раздумываю над словами Уилла, я решила пока сохранить все это в тайне.

Вскоре у меня появилась еще одна неожиданная собеседница. Несмотря на мои неоднократные попытки уберечь ее от неприятностей, Лин продолжала ходить за мной хвостиком после школы. С каждым разом она набиралась смелости, и расстояние между нами постепенно сокращалось. Вскоре мне достаточно было чуть-чуть повернуть голову, чтобы увидеть ее за своим плечом. И мне не оставалось ничего другого, как смириться с ее упрямством. К тому же она уже доказала, что исчезнуть она может так же быстро, как и незаметно возникнуть у меня за спиной, а Эрик с Диланом, напуганные угрозой наказания, больше не выказывали желания преследовать меня вне школы. Оставалась только возможность, что Джейк снова здесь появится. Вернувшись после каникул, он ходил такой угрюмый и мрачный, что даже красные понемногу оставили его в покое. Но я уверила себя, что это вряд ли связано с тем, что я ему тогда сказала, иначе он бы уже нашел путь мне отомстить. И отнесла его хмурый вид к какому-то неприятному происшествию на каникулах.

Впрочем, мы с Лин обе понимали, что лучше соблюдать осторожность. Несколько раз заслышав странные звуки, она ныряла в лес и пряталась, а потом вновь возвращалась на дорогу. Вскоре я сама пристроилась к ней, и мы ходили вместе плечом к плечу. Молчать было скучно, и, раз уж отставать она все равно не собиралась, я решила заговорить. Но сначала предприняла попытку снова ее предостеречь.

– Лин, ты помнишь, что я сказала тебе тогда на балу?

Она повернула ко мне голову. Последовал короткий кивок, но в ее глазах читалась смесь молчаливой решительности и покорности судьбе. Я вздохнула.

– Я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что с твоими одноклассниками, – в моем голосе проступила горечь. Даже после моего публичного извинения, которое я негласно посвятила им, я не знала, смогли ли они меня простить. Постоянные издевки и глумливые речи миссис Джеймс и мистера Броуди еще больше настроили против меня остальных. Отовсюду я чувствовала исходящую в мою сторону враждебность, и если бы не Уилл и Джин, то со мной вообще бы никто не разговаривал. – Я боюсь, что из-за меня ты тоже попадешь в беду.

Я снова вздохнула и посмотрела на дорогу перед собой. Думать о том, что случилось по моей вине, до сих пор было тяжело, и я не понимала, почему Лин готова рисковать, пытаясь со мной подружиться.

Лин подняла на меня свои раскосые глаза.

– Это не твоя вина, – тихо произнесла она.

Я вздрогнула.

– О чем ты говоришь? Конечно, моя! Если бы я тогда не промолчала…

Но она остановила меня прикосновением руки. Оно было таким легким и успокаивающим, словно дуновение теплого ветерка прохладным летним вечером. В это мгновение я даже позабыла, что к этому времени замерзла до чертиков.

– Это не ты сделала им больно. Тэйлор и Эми тоже это знают. Они тебя не винят, – так же тихо промолвила она. – И… они поняли твои слова тогда на построении и благодарны тебе за них.

Я стояла, пораженная громом. Лин улыбнулась мне одними уголками губ и пошла дальше.

Мне потребовалась секунда, чтобы до конца осознать ее слова. Получается, что все это время они не держали на меня зла! Это меня несказанно обрадовало.

Я еще постояла, чувствуя, как незаживающая рана внутри наконец-то затянулась, будто кто-то вдруг взял и зашил ее волшебными нитками. Потом догнала ее.

– Где ты живешь? – спросила я, чувствуя, как все преграды между нами в одно мгновение рухнули.

– В другой стороне, за лесом, – Лин неопределенно махнула рукой в сторону.

– Тебе, должно быть, далеко идти?

– Нет, не очень, – она улыбнулась и тряхнула головой, отчего смешной помпон на ее шапке закачался из стороны в сторону. – Я знаю короткую дорогу, так что мне почти по пути.

Я не сомневалась, что так оно и было. Лин прожила здесь всю свою жизнь, и окружающие леса не казались ей чем-то диким и неприступным, как мне. Да и я за все это время уже привыкла к ним.

– Твои родители не волнуются, что ты каждый раз задерживаешься после школы?

Она снова покачала головой.

– Они целыми днями на работе, а старшая сестра приглядывает за младшими братьями и сестрами, так что ей не до меня.

Чем больше мы разговаривали, тем смелее она становилась. И вскоре уже улыбалась мне как ни в чем не бывало.

– Сколько вас в семье?

– Шестеро.

– Ого! – Я округлила глаза. – Наверно, весело расти в такой большой семье.

Однако тут же пожалела о том, что сказала. В школе я видела старшую сестру Лин. Она тоже носила желтую форму, как, по-видимому, и вся их семья. А это ничего хорошего не сулило. Заметив, что я расстроилась, Лин улыбнулась краешком губ, показывая, что все нормально.

– Где работают твои родители? – спросила я, чтобы сменить тему.

Лин опустила глаза.

– Мама прислуживает в одном доме, а отец занимается починкой разных вещей, и его то и дело куда-то вызывают.

Только сейчас до меня дошло, кто занимает место прислуги в этом городе. Это место так отгородили от всего остального мира, что вряд ли можно было дать объявление в газету и привезти сюда чужих людей, ведь они могли разузнать хранившуюся здесь тайну. Всем, что касается уборки и остальных не самых приятных вещей, здесь занимались те, кто сами когда-то носили желтую форму. Это еще одна их «роль». Я смутилась еще больше, но Лин, надо отдать ей должное, понимала, что мои вопросы связаны с незнанием и что я вовсе не стремлюсь быть бестактной.

В отличие от меня, она ничего не спросила про моих родственников. Похоже, она хорошо знала тех, с кем я жила под одной крышей. И, естественно, ничего положительного в этом знании не было.

Лин выглядела моей ровесницей, и я решила удостовериться:

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

– Как и мне.

Она улыбнулась и кивнула, но я вновь погрузилась в мрачные мысли о соревновании. В этом году Лин, как и Джин с Уиллом, может туда попасть. Но, в отличие от них, у нее не будет своего животного, и ее могут выбрать непосредственно красные, которые уже вовсю принялись обсуждать не только свои шансы попасть на соревнование, но и непосредственную добычу. И последнее доставляло им не меньшее удовольствие. Как сказал мне Уилл, каждый «охотник» мог назвать свою «жертву» и при поимке получить за нее три очка вместо одного. Это означает, что из желтых старше пятнадцати лет сорок человек попадут на соревнование, а если учесть, что в каждой параллели всего два класса по двадцать четыре человека, то существует немалая вероятность, что среди них будет и Лин. При этой мысли я помрачнела. Лин не поняла, с чего вдруг у меня резко испортилось настроение, но тоже замолчала, и остаток дороги мы проделали в тишине.

Как он и обещал, оценки Карл фон Рихтер объявил в четверг, и с прошлым семестром официально было покончено. Ученики в классе вздохнули с облегчением, когда выяснилось, что все отлично преуспели в своих работах. Уилл показал нам вытянутый вверх большой палец, когда учитель назвал нашу оценку. Она и вправду была высокой. Выше тех, которые я когда-либо получала, но это было в основном заслугой моих напарников. Правда, я пообещала себе, что ради Джин буду уделять учебе намного больше внимания. Мне не хотелось стать причиной, по которой ее отправят на соревнование, и я попросила Уилла мне помочь. Он без промедления согласился. Даже с радостью, как мне показалось.

Чем больше проходило времени с начала семестра и чем меньше дней оставалось до соревнования, тем все наши с Уиллом разговоры вертелись вокруг тренировок. Уилла больше всего угнетало то, что тренировки с животными не давали никакого результата. Удивляясь, как можно видеть в росомахе спасение от тех монстров, о которых он мне рассказывал, я была настроена скептически, но вслух предпочитала ничего не говорить. Если Уилл хотел в это верить, пожалуйста, но я не была такой наивной. Я не сомневалась, что Камилла, Эрик и Дилан не упустят возможности как следует со мной поквитаться. А это значит – покалечить или даже убить. По тем взглядам, которые бросали на меня оба громилы после того случая в лесу, я понимала, что ожидать стоит самого худшего.

Я не рассказала Уиллу и Джин о том, что мы с Лин подружились, потому что понимала, что такое поведение они вряд ли одобрят. Это был наш маленький секрет. В пределах школы мы незаметно приветствовали друг друга: она как раньше – легким наклоном головы, а я – хорошо скрытой улыбкой, но тут же расходились в стороны, не перемолвясь ни словом. Зато вполне восполняли этот пробел по дороге домой. Вскоре я узнала много подробностей про жизнь Лин и ее семьи, а также сделала для себя немало неутешительных выводов о жизни тех, кто носят желтую форму. Оказывается, в отличие от красных и синих, они не покидали этот городок после учебы, выполняя ту работу, за которую больше никто не хотел браться, и помогая везде, где им приказывали. Старшая сестра Лин, для которой это был последний год в школе, тоже должна была сразу приступить к работе экономкой, как и ее мать. Эта же судьба ожидала после школы и саму Лин.

Она рассказала мне, что родители красных почти здесь не живут, а за маленькими детьми присматривают гувернантки, в роли которых выступают такие, как ее мать и сестра. «А их родители заняты тем, что прибирают к рукам весь мир», – мрачно добавила я к ее рассказу. Лин в ужасе распахнула глаза и приложила палец к губам, словно нас кто-то мог услышать. Но я точно знала, что такие способности красным не даны: Уилл утверждал, что для того, чтобы управлять людьми или животными, они должны присутствовать рядом физически, а никем из красных тут и близко не пахло. А уж услышать мои слова, находясь отсюда за несколько километров, они и подавно не могли.

– Почему вы на это соглашаетесь? – спросила я. – Вы тоже принадлежите к их роду и имеете полное право на уважение, а они относятся к вам, как к своим рабам. Это несправедливо!

Лин опустила голову. В ее раскосых глазах мелькнула грусть.

– Мы должны соблюдать традиции. Если мы откажемся исполнять свою роль, то этот дар пропадет навеки… по нашей вине.

– Глупости, – я фыркнула. Лин подняла голову и посмотрела мне в глаза. – Они могут тренироваться и соревноваться между собой, используя только животных, как раньше. И эта их дурацкая сила никуда не денется. Ваше участие там совершенно не нужно. Все этот чертов директор! – Не выдержав, я сердито топнула ногой.

Лин воззрилась на меня в ужасе.

– Пожалуйста, не говори это вслух, – зашептала она, хватая меня за руку и испуганно оглядываясь по сторонам, ожидая немедленной кары. Но я только распалялась.

– Да, Лин, это все из-за него. Из-за него и этой ведьмы миссис Джеймс, которая ненавидит всех, кроме своих любимчиков красных. Эта парочка виновата в том, что здесь происходит! Они просто получают удовольствие от чужих страданий! Конечно, устроились себе удобно за ваш и наш счет. Сама подумай! Им прислуживают и позволяют ценой собственной жизни тренировать свои хваленые способности. Кому они вообще нужны? Только им же самим! Остальным ничего хорошего от этого нет!

Лин вздохнула и отпустила мою руку.

– Это не совсем так, – негромко произнесла она.

– Ну, тогда скажи мне, какой вам от этого прок?! – не отступала я.

– Мы не должны думать только о себе, – она снова вздохнула. – Так поступали наши предки на протяжении веков, и так должны поступать мы. Таковы правила.

– К черту правила!

Лин взглянула на меня своими раскосыми глазами, но снова помотала головой.

– Вы их боитесь? – громко спросила я, подозревая, что здесь кроется настоящий ответ. – Если бы вы все просто встали и ушли, они ничего не смогли бы вам сделать. Мистер Честертон сказал мне, что они не могут управлять целой толпой, Лин. Вы просто должны сделать это вместе!

– Никто отсюда не уйдет, – в ее взгляде сквозила горечь, а сама она смотрела куда-то в сторону. – Ты не понимаешь… Принадлежность к нашему роду у нас в крови. Мы обязаны сделать все, чтобы его сохранить. К тому же, у всех есть свои недостатки, – она ковыряла сапогом снег.

– Ничего себе недостатки! Они же над вами издеваются, а ты мне рассказываешь, как важно сохранить эти их способности, чтобы они могли делать это и дальше!

Последовал еще один тяжелый вздох.

– У них тоже есть обязанности. Наш мир был бы намного хуже, если бы не они. Их сила позволяет им делать много добра для людей.

– Это как? – язвительно поинтересовалась я, не особо веря, что красные способны на что-то хорошее.

Лин покрутила бубончик, свешивающийся с ее шапки.

– В мире много плохих людей: обманщики, преступники, насильники, всякие негодяи, – она осуждающе сморщила носик. – С помощью данной им силы они управляют всем и делают так, чтобы наш мир окончательно не скатился во мрак, а люди могли жить более-менее спокойно. Могли просыпаться утром, целовать свои семьи, идти на работу и радоваться жизни. Если бы не они, то уже завтра все, что нас окружает, исчезло бы из-за какой-нибудь новой, куда более ужасной войны.

– Вот уж сомневаюсь, – с сарказмом отозвалась я. – В мире полно войн и несчастий. Если бы все было, как ты говоришь, то мы должны были бы жить в раю.

Но она упрямо покачала головой.

– Тех, кто обладает этой силой слишком мало, и с годами становится все меньше – они не могут успеть везде, где нужны. К тому же, их сила давно уже не та, что прежде. Поэтому не все так хорошо, как хотелось бы. Но без нас страдающих от голода, войн и преступлений в этом мире станет еще больше, – она подняла на меня печальные глаза и тут же отвела их. – Просыпаясь каждое утро, я вспоминаю об этом, и мне легче идти в школу.

Больше она ничего не сказала. Я тоже молчала, переваривая то, что услышала. Учитель оказался прав: все, кто носил желтую форму, действительно покорно соглашались на свою роль, помогая красным наращивать свое могущество. У них и в мыслях не было взбунтоваться против своей участи. «Но все же, должен быть и другой путь», – подумала я, украдкой оглядывая грустное личико Лин. Те, в ком сила по какой-то причине не проснулась, самозабвенно жертвуют собой ради того, чтобы их более сильные сородичи поддерживали в мире относительный порядок, управляя им в своих интересах. Это все значительно усложняло.

 

Глава 2. Секрет Джин

Однако даже то, что они, по словам Лин, с помощью своего необычного дара делают для мира немало добра, не повлияло на мое отношение к красным. Я продолжала их ненавидеть, как и прежде. Может, Лин и верила, что ее жертва свято необходима, чтобы людям, которые даже не подозревали об этом месте, лучше жилось, но я так не считала.

Из-за отсутствия учителя биологию снова несколько раз отменяли. Уилл был ужасно недоволен, ведь до соревнования осталось всего два месяца, и каждый пропущенный урок означал еще одну несостоявшуюся тренировку. А так как успехи моих одноклассников и так были еще очень далеки от того, что от них ожидал учитель (а тренироваться самостоятельно за пределами школы было строго запрещено), раздражение в нем накапливалось с каждым днем.

– Но времени еще предостаточно, – попробовала успокоить его я, когда мы снова сидели в столовой.

– Нет, – он упрямо потряс головой. – Осталось всего ничего, а мы еще вообще не сдвинулись с места. Это им хорошо, – он кивнул в сторону красных, – с ними занимаются и другие учителя, а мы целиком и полностью зависим от мистера Честертона. Если его нет, то нет и тренировок.

Внезапный шум помешал ему возмущаться дальше. Со стороны красных донеслись громкие приветствия – в столовую вошел Джейк. Не глядя по сторонам, он прошествовал на свое место в самом центре, но выглядел таким же хмурым, как на утренних построениях. Его появление вызвало у красных радостные оклики, а присутствующие здесь учителя приветливо поздоровались, но он лишь сдержанно кивнул в ответ. Я не видела его здесь с начала семестра и надеялась, что не увижу и дальше, потому что каждый раз при виде его у меня портился аппетит. Демонстративно отставив тарелку в сторону, я молча ожидала, пока Уилл закончит со едой, чтобы вернуться в класс.

С приходом Джейка красные возбужденно заерзали на месте. До этого они лениво обсуждали тренировки, каждый хвалился своими успехами, чтобы доказать остальным, что его шансы попасть на соревнование несравненно выше, чем у соперников. Те из них, кто из-за возраста еще не могли претендовать на участие, столпились вокруг и слушали с открытыми ртами, завистливо вздыхая. Теперь же красные постарше старались придвинуться к нему и о чем-то переговаривались, но небрежно раскинувшийся на стуле Джейк молча поглощал свой ланч.

– Эй, Джейк, ну скажи нам, а то мы все умираем от любопытства. Ты уже решил, кто будет четвертым в твоей группе? – хрипло поинтересовался худой, высокий парень с широкими плечами и чересчур большими ладонями. Я узнала сиплый голос, который слышала из своего окна во время разговора Николь и ее дружков.

– Как они могут знать, что он точно будет участвовать? – шепотом спросила я у Уилла.

– Он будет, – мрачно отозвался Уилл. – Он – звезда, самый подающий надежды среди них. Учителя точно его выберут, как и в предыдущие два года.

– Он уже участвовал два раза? Ему семнадцать?!

– Будет… или уже… Он один из самых старших в своем классе. Как только ему исполнилось пятнадцать, его записали. И, как оказалось, не зря: оба раза благодаря ему его группа заняла первое место.

Ну естественно. Раз среди красных выбирали учителя, то у Джейка были самые высокие шансы попасть в список участников. Так вот почему он так старался угодить мисс Белл: он хотел убедиться, что она тоже проголосует за него, когда придет время выбирать. За остальных он мог не переживать. Я сильно сомневалась, что голос мисс Белл может что-то изменить, но Джейк, видимо, так не считал. Он хотел получить всех.

– Еще рано об этом думать, – безразличным тоном отозвался Джейк.

Сиплый недоверчиво скривился.

– Да брось! Кому ты это рассказываешь? Я наверняка знаю, что ты уже решил, – он сложил руки на столе и наклонился к Джейку. Остальные замерли, на их лицах читалось смертельное любопытство. Даже Камилла, сидевшая, словно королева, в окружении Эрика, Дилана, близняшек и красных помладше, среди которых снова затесалась Николь, сгорала от желания узнать и бросила на него вопрошающий взгляд из-под длинных ресниц.

– Отстань, Кэйл, – встрял другой парень, которого я часто видела рядом с Джейком в столовой и на построении. – Когда Джейк решит, он сам всем скажет.

Красные недовольно загудели.

– Он спрашивает только про одного, но ведь их должно быть четверо… Уже известно, кто будут двое других в его группе? – спросила я, наблюдая, как сиплый снова что-то заговорил. Из-за шума, который подняли недовольные таким ответом красные, я его не расслышала.

– Почти наверняка Райн Стюарт и Крис Ланкастер, – Уилл указал в сторону парня, который только что сделал замечание сиплому, и второго парня в красной форме, который сидел по другую сторону от Джейка. – Его друзья. Они были с ним в группе в прошлом и позапрошлом году. Тоже очень сильные.

– Кто был четвертым?

– Стив Рассель, – он кивнул в сторону высокого, крепкого парня в красной форме, которому весь это разговор был явно неприятен. Он выглядел немного сконфуженным. – Он старшеклассник, это его последний год в школе.

– Почему они так уверены, что он не будет с ними в этом году?

Уилл пожал плечами.

– Несмотря на то, что он старше, он был самым слабым в их группе. Говорили, что он несколько раз терял контроль над своим хищником, и из-за него они чуть не проиграли первое место. Я думаю, что в этом году они его не возьмут.

Я снова посмотрела в сторону красных. Тот, кто был судя по всему Райном, опять спорил с сиплым. Постепенно в спор втянулись и остальные: всем хотелось знать, кто в этом году займет место Стива.

– Почему они вдруг так загорелись узнать?

– Тот, кого пригласит Джейк, может больше не волноваться о том, чтобы попасть в список, – сухо пояснил Уилл.

Теперь понятно. Любимчик учителей мог получить кого вздумается. Все без исключения красные просто помешаны на том, чтобы попасть на соревнование, и будут из кожи лезть, чтобы Джейк взял их к себе в группу, ведь это означает стопроцентный билет к участию. Я снова посмотрела, как красные облупили Джейка со всех сторон.

– У кого еще высокий шанс попасть на соревнование?

– Камилла Крайтон будет участвовать. Эвелин и Соланж Арундел тоже, – он показал головой на близняшек, которые подправляли свои очередные экстравагантные прически, пестрящие всеми цветами радуги и заливались смехом рядом с Камиллой. – Эрик Чэндлер и Дилан Брэдберри, – продолжал перечислять Уилл, краем глаза оглядывая красных и выбирая потенциальных, по его мнению, кандидатов.

– Вот уж вряд ли, – не удержавшись, хмыкнула я.

Уилл вопросительно посмотрел на меня. Вот черт, кто опять тянул меня за язык?

– Ну, мне просто показалось, что миссис Джеймс не особо довольна их успехами, – ляпнула я, надеясь, что моя торопливая импровизация успокоит Уилла.

– С чего ты это взяла? – Уилл выглядел искренне удивленным. – Они – одни из самых сильных в этой школе и в прошлом году уже участвовали в соревновании.

Я пожалела, что не могла рассказать ему о том, как они облажались с местью, задуманной для меня миссис Джеймс. Она была очень сердита за то, что их поймали практически за руку. Из того, что я подслушала в коридоре, следовало, что эта неудача могла стоить Эрику и Дилану их мест в списке.

– Какое место они заняли? – увела я разговор в другое русло, хотя уже знала ответ, благодаря подслушанному разговору Николь и ее дружков. Мне просто не хотелось, чтобы Уилл что-то подметил.

– Второе, – ничего не подозревая, отозвался он. – Четвертым у них был Морис Карлайл, – он кивнул на смазливого качка в красной форме, которого я часто видела в компании Эрика и Дилана и который принимал активное участие во всех издевательствах, которые эти двое затевали на большой перемене. То, что он был таким же идиотом, я уже не сомневалась. Подходящая компашка, ничего не скажешь.

– А Майк? – я принялась ковырять вилкой в тарелке и спрятала глаза от Уилла.

– Твой кузен?

Я кивнула, очень стараясь придать своему лицу безразличное выражение.

– Как и Джейк, он немного старше своих одноклассников. Ему исполнилось пятнадцать за несколько недель до его первого соревнования, поэтому он участвовал уже дважды. В позапрошлом году – с огромным успехом, тогда говорили, что он подает надежды не хуже самого Джейка. А на прошлом соревновании что-то случилось… – Уилл опустил глаза. – Его группа заняла предпоследнее место, хотя все пророчили им второе или максимум третье. Никто толком не знает, что там произошло, но я слышал, – он понизил голос, – что в этом году его снимут с участия в соревновании, так что его кандидатуру даже не буду рассматривать. Но это мало что меняет: у других шансов только прибавится. – Забывшись, Уилл с силой вонзил вилку в стэйк, что она зашаталась из стороны в сторону.

Вот как… Я кинула взгляд в сторону Майка, который был почти единственным, кто не принимал участия в обсуждении и не стремился попасть в окружение Джейка. Он сидел немного поодаль вместе с незадачливым Стивом Расселем и о чем-то с ним переговаривался. В какой-то момент он поднял голову и посмотрел в нашу сторону.

Я поспешно отвела глаза.

– Кстати твоя кузина… Николь Бэкингем тоже принимала участие в прошлом году. Это было ее первое соревнование, однако все удивились, что ее имя в списках. Она, – Уилл замялся, – как бы сказать… не из самых способных.

– Да ну! – фыркнула я, с презрением глядя, как Николь увивается рядом с Камиллой. – А что с нами? Как происходит у нас?

– Миссис Джеймс составляет окончательный список, – Уилл нахмурился. – Когда он составлен и заверен ее подписью, то пиши пропало.

– И не было такого, чтобы кто-то когда-то хотел в последний момент участвовать? Ну… подменить кого-то? Может, брата или сестру?

– Я не припомню… – Уилл слишком старательно разломал вилкой пирог. – Но миссис Джеймс все равно бы отказалась. Она терпеть не может что-то менять в своих списках. Тем более, когда дело касается нас. Мы для нее не больше, чем простая формальность. К тому же, для нас участие в соревновании означает наказание за какую-нибудь провинность или низкие оценки. Поэтому она никогда никого не меняет. Она говорит… что мы должны сами нести свое наказание, раз уж сами его заслужили.

Затем он принялся перечислять остальных красных, у кого, по его мнению, был высокий шанс попасть на соревнование. Но я слушала его вполуха. Меня занимало то, почему Майка хотят отстранить от участия. Но Уилл больше не знал подробностей на эту тему, и я решила расспросить Лин после уроков.

– Лин, ты уже участвовала в соревновании? – спросила я, когда мы встретились после школы.

– Нет, мне исполнилось пятнадцать только в сентябре, – ровным голосом ответила она. Если эта тема и была ей неприятна, то она ни разу мне этого не показала.

– Но ты что-нибудь о нем знаешь?

Лин вздохнула. В ее глазах мелькнула горечь, но она тут же снова улыбнулась.

– Нам не разрешают смотреть, смотрит соревнование только Совет, учителя и те, кто носят красную форму. Но моя сестра участвовала в прошлом году. Точнее, ее выбрали.

– Ой, Лин, мне очень жаль, – я сочувствующе положила руку ей на плечо. Лин вздохнула и улыбнулась, показывая, что все в порядке.

– Ей повезло, ее поймали относительно быстро, – с тенью печали в голосе произнесла она. – Но она рассказывала мне, что там происходит, – поежившись, она снова улыбнулась, словно не хотела меня этим огорчить.

– Ты можешь мне рассказать?

Она на секунду задумалась, а потом растерянно кивнула.

– Что ты хочешь знать?

– Все.

Мы прошли несколько шагов прежде, чем она заговорила. Я ее не торопила, понимая, как ей неприятно об этом говорить, но она делает это ради меня.

– Когда всех выпускают, – она махнула рукой в сторону возвышающихся на севере неприступных скал. Самой крепости отсюда не было видно, но я невольно почувствовала холодок, когда Лин это произнесла, – то дают час на то, чтобы спрятаться. Затем начинается охота. Она длится трое суток, пока с рассветом третьего дня не прозвучит рог. С помощью своих хищников охотники преследуют добычу. – Глаза Лин округлились от страха. Должно быть, она представила себе это зрелище. – Кого ловят усиленно сторожат, чтобы другие не напали и не забрали добычу себе. В это время лучше делать все, что говорит поймавший тебя охотник, потому как остальные будут пытаться отбить тебя себе, и пока животные будут драться между собой, ты можешь пострадать, – с самым серьезным видом произнесла она. – Так говорят старшие. Ни в коем случае не нужно пытаться снова убежать.

– Значит, красные дерутся между собой?

– Да, с помощью своих животных, – поправила она. – У кого животное сильнее, и кто лучше его контролирует, тот побеждает и забирает себе пойманных. Но и его группа должна быть начеку, потому что остальные будут искать способ захватить чужих пленников, чтобы получить очки и выиграть соревнование. Хуже всего приходится тем, кто прячется дольше всего, – продолжала она. – Поэтому старшие говорят, что лучше сдаться в первый же день, тогда охотник и его группа за тебя в ответе, и им придется охранять тебя от остальных.

– Почему хуже?

Лин посмотрела на снег перед собой.

– У тебя нет ни еды, ни воды, только если ты найдешь что-то сама. Сестра говорит, что там ничего нет, и тем, кто прячется, приходится туго. Даже несмотря на страх перед охотниками и их хищниками, мало кто выдерживает в развалинах дольше одного дня… У охотников всего навалом, и они обязаны делиться со своими пленниками, – произнесла Лин, смотря куда-то в сторону. – Но самое главное, пока ты на свободе, с тобой могут сделать что угодно. Никто не будет тебя жалеть, их главная цель – поймать тебя любой ценой. Несколько лет назад одна старшеклассница, – она понизила голос и задрожала от страха, – даже сошла с ума, потому что два охотника пытались одновременно завладеть ее разумом и заставить идти в свою сторону. В итоге она не соображала, что делает, и сбросилась с обрыва, прежде чем ее успели словить. В итоге, ее охотник упустил три своих очка и потом все соревнование был в таком бешенстве, что остальной его «добыче» пришлось о-о-очень несладко.

– Подожди. Ты хочешь сказать, что им за это ничего не было?! – с ужасом воскликнула я. Лишь сейчас до меня в полной мере начал доходить смысл «ужасных вещей», о которых твердил мне Уилл.

Лин печально покачала головой.

– Это был несчастный случай. Такое иногда случается. Но когда ты в их руках, они должны охранять тебя от остальных, чтобы получить очки, – снова повторила она. – Если другие охотники и нападут, то только на тех, кто тебя охраняет. Так все же безопаснее, поэтому почти все жертвы сами сдаются выбравшим их охотникам, – она сделала попытку улыбнуться, но вышло довольно криво. – Никому другому нельзя, потому что для них это вопрос чести: если жертву ловит другой охотник, тот, кто ее выбрал, должен ее отбить. И потом ей очень сильно за это не поздоровиться.

– Это то, что сделала твоя сестра? Она тоже сдалась своему охотнику? – спросила я, вспомнив, что Лин сказала, что ее сестру поймали практически сразу.

Она молча кивнула головой, избегая смотреть мне в глаза. Наверно, чувствовала себя неуютно от того, что желтые предпочитают сдаться без борьбы. Таким образом они избегали тяжелой участи, которая могла ожидать их, пока на них все еще охотились. Я снова подумала о девушке, у которой помутился рассудок и которая, не выдержав, сбросилась в пропасть. Что ж, их можно было понять.

– А что с теми, кто носит синюю форму? Нас ведь выбирают учителя, а не красные, поэтому по идее мы для них ничего особенного не значим и можем свободно прятаться?

Лин отвела глаза.

– За каждого из вас дают целых двадцать очков, а так как синих участников всего пять, то самые настоящие и порой… – она запнулась, – жестокие бои идут за вас, независимо от того, поймали вас или еще нет. Мы их не особо интересуем, так как даем всего лишь небольшой бонус, чтобы набрать очки.

Ее слова подтверждали то, что уже рассказал мне Уилл. Я сделала быстрый подсчет в уме. Если каждый охотник в группе ловит свою жертву, то группа набирает двенадцать очков. Остальные желтые давали всего лишь одно очко и их еще нужно уберечь от других охотников, поэтому каждый ученик в синей форме мог дать ощутимый перевес, и понятно, что за него будут бороться всеми силами. Зная красных, я предполагала, что ничего хорошего это не сулит. Они днем и ночью мечтали попасть на соревнование, и можно было представить с каким рвением они будут стремиться к тому, чтобы его выиграть.

– Отец говорит, что для вас лучше всего сдаться самым сильным охотникам, – вдруг зашептала Лин, хватая меня за руку и заставляя посмотреть на нее. Видимо, она, как и я, понимала, что из всех синих у меня самый высокий шанс там очутиться. – У них безопаснее всего. Группы слабее почти никогда не рискуют напасть на тех, кто претендует на первые места, а самые сильные редко нападают друг на друга. Хуже всего, если ты попадешь к кому-то посередине.

– Ну уж нет, – я упрямо вскинула голову. – Если я попаду на соревнование, то никому сдаваться не собираюсь. Им придется как следует попотеть, чтобы меня поймать. – Я с вызовом подняла голову в сторону заслоняющих горизонт серых скал.

В глазах Лин застыл немой ужас.

– Нет, так нельзя, – быстро зашептала она, словно вознамерилась во что бы то ни стало отговорить меня от этой идеи. – Это опасно! Ты можешь пострадать!

– Мной они не могут управлять, так что с пропасти я не сброшусь, – с черной иронией заметила я, но Лин это привело лишь в больший ужас.

– Чем дольше им придется тебя ловить, тем злее они станут, – попыталась вразумить меня она.

– Пусть позлятся, – я улыбнулась, но Лин волновалась все больше и больше. Она сглотнула, будто готовилась что-то сказать, но долгое время не решилась.

– В прошлом году… – наконец произнесла она, но тут же запнулась и замолчала.

– Что случилось в прошлом году?

Но Лин молчала и мне стоило большого труда снова заставить ее продолжить то, что она хотела сказать.

– Одна девушка из твоего класса погибла на соревновании, – очень тихим голосом произнесла она.

Я озадаченно сморщила лоб.

– Этого не может быть, Лин. Никому в нашем классе еще не было пятнадцати. К тому же, Уилл бы мне рассказал.

Она взглянула на меня своими черными, как оливки, глазами, и я вдруг поняла, что это правда.

– Так вот чье место за партой я заняла, – внезапно охнула я, вспоминая свой первый день в этой школе и единственное пустое место за партой рядом с Джин. – Но… как? Как это случилось?

– Никто толком не знает, – Лин потупилась. – Нам ничего не рассказывали.

– Но твоя сестра была там в прошлом году! Она-то должна знать, – настаивала я, попутно злясь на Уилла, что он мне ничего не рассказал. Да и Джин должна была знать, она ведь сидела за одной партой с погибшей на соревновании девушкой! Но за все это время не перемолвилась о ней ни словом!

– Она молчит. Когда кто-то погибает на соревновании, не принято о нем говорить, – тихим голосом сообщила она. – Нам сказали, что это был несчастный случай… и велели об этом забыть.

Забыть? Но как можно об этом забыть?

Всю оставшуюся дорогу Лин все еще пыталась убедить меня, что сдаться красным будет для меня безопаснее, но я думала о Майке. Он тоже был там в прошлом году, когда погибла соседка Джин по парте. Может, именно в этом кроется причина, по которой его хотят отстранить? А вдруг это он приложил к этому «несчастному случаю» руку, и девушка погибла по его вине? К тому же, я не могла прекратить думать о другой, помешавшейся по вине красных девушке, которая покончила собой – происшествие, которое в этой школе тоже огласили «несчастным случаем». А что если и Майк совершил нечто ужасное?

– Уилл, почему ты не рассказал мне о том, что девушка из нашего класса погибла на соревновании в прошлом году?

Мистер Честертон уже вернулся, поэтому уроки биологии возобновились. Воспользовавшись тем, что все ученики возились со своими животными, я подошла и встала рядом с Уиллом, который не отводил пристального взгляда от росомахи, решив во что бы то ни стало заставить ее проснуться. Однако животное, уставшее от тщетных попыток выбраться из клетки, тихо посапывало в углу, полностью игнорируя Уилла. Услышав мой вопрос, он вздрогнул, но не отвел взгляд.

– Кто тебе об этом рассказал?

– Это неважно, – резко ответила я, по его ответу окончательно понимая, что Лин сказала мне правду. – Почему ты мне об этом не сказал?

Мистер Честертон терпеливо объяснял что-то Эмили Браун и ее соседке, которые стояли рядом даже на тренировках. Они всецело завладели вниманием учителя, и я могла расспрашивать Уилла, не боясь, что нам помешают.

– Я предупреждал, что лучше туда не попадать.

– Это не одно и то же, Уилл!

Мы привлекли внимание, поэтому Уилл понизил голос.

– Теперь ты понимаешь, почему эти тренировки так важны, Алекс? Тебе тоже нужно выбрать себе животное и начать учиться, чтобы ты могла себя защитить, – завел он знакомую пластинку. С тех пор, как он узнал, что я не хочу тренироваться, он не оставлял попыток меня переубедить.

Но я проигнорировала его нравоучения, вернувшись к тому, что меня интересовало:

– Почему она единственная из класса, кто участвовал в прошлом году?

Взгляды в нашу сторону участились, и Уилл заметно занервничал.

– Ей исполнилось пятнадцать за несколько дней до соревнования. Поэтому ее внесли в список, – шепотом ответил он, надеясь, что теперь я успокоюсь.

Но как бы не так.

– Но она же еще даже не начала тренироваться! Первые тренировки начались сейчас. Это нечестно!

– Нечестно, – согласился он, вперив в меня многозначительный взгляд, – но таковы правила. Мы ничего не можем сделать.

И снова сосредоточенно уставился на спящую росомаху. Подобно ему, остальные ребята вернулись к своим животным, но те возились себе в углу клетки или мирно спали, не обращая на них никакого внимания.

Я придвинулась поближе.

– Как она погибла?

– Я не знаю, – сквозь зубы отозвался он. Росомаха перевернулась на другой бок и снова уткнулась мордой себе под лапу.

Я оторопела.

– И тебе даже неинтересно? Она ведь сидела через проход от тебя. Там, где теперь сижу я. Вы учились в одном классе, Уилл! И тебя не волнует, что с ней случилось?

Уилл вдруг размахнулся и со всей силы ударил по клетке. Напуганная шумом росомаха вскочила и угрожающе выпятила огромные когти, готовясь защищаться. Мне стало ее жалко, но лицо Уилла осталось жестким. С мрачным удовлетворением он смотрел на забившееся в угол животное, которое испуганно оглядывалось по сторонам и напрочь забыло о сне.

– Какой прок от этого знания, Алекс? – Уилл наклонил голову в мою сторону. Я чувствовала, как он напрягся. – Это поможет мне или тебе на соревновании? Я сильно сомневаюсь, что это защитит тебя от такой же участи, – со злостью закончил он, снова поворачиваясь к росомахе.

Напуганная росомаха переводила черные бусинки-глаза то на меня, то на Уилла – бедное животное не понимало, что от него требовали. Она не знала, что Уилл вознамерился во что бы то ни стало достичь своей цели. Будь его воля, он бы мучил ее, пока не достигнет результата, даже если на это уйдут целые месяцы напролет, без передышек и выходных.

Со своего места на нас смотрела Джин. Поймав мой взгляд, она опустила голову и отвернулась.

– Ты прав, это меня не защитит, но я не могу быть такой же безразличной к тому, что здесь происходит, как вы.

Я отошла и села в углу. До конца урока мы с Уиллом не разговаривали и вышли из комнаты по отдельности. Я хотела вернуться в класс с Джин, но она выскользнула раньше, чем я успела ее перехватить. В результате я снова почувствовала себя одинокой как в старые времена, но не поддалась искушению простить Уиллу его резкость и жестокое обращение с росомахой.

На следующем уроке мы не обменялись ни словом. Моя соседка так и не появилась, и я гадала, где она может быть. Вряд ли Джин по собственному желанию могла прогулять уроки. Может, что-то случилось дома, и ее вызвали? Я очень надеялась, что это не связано с Хлое. Утром я видела их обоих в раздевалке, и Хлое выглядела в полном порядке, но за день здесь много чего могло произойти. А спрашивать у Уилла не хотелось – я твердо вознамерилась с ним больше не разговаривать.

Наконец прозвенел звонок на большую перемену. В последнее время мы с Уиллом ходили вместе в столовую, но сейчас я быстро смахнула тетрадки и ручки в сумку и вышла, не дожидаясь его. После ссоры на ланч идти совершенно не хотелось, и я свернула в женский туалет. «Подожду здесь пока Уилл пообедает, а потом спущусь сама», – решила я. Заняться было нечем, и я решила доделать домашнюю работу по математике, но вдруг обнаружила, что забыла тетрадку в комнате тренировок (перед биологией Уилл объяснял мне решение задачи, которую задали на дом). Я собиралась ее дописать, но ссора с ним совершенно выбила меня из колеи.

Запихивая разбросанные на полу вещи назад в сумку, я чертыхнулась. Сама мысль о возвращении в школьный подвал в одиночестве ужасала меня, но выбора не было – учитель явно дал понять, что проверит домашнее задание. Я бы не стала возвращаться туда ради себя, но подставить Джин после того, что я узнала о соревновании, я не могла.

«Сейчас все в столовой, а значит я вряд ли встречу кого-нибудь внизу», – утешила себя я, направляясь ко входу на нижний этаж.

Темное подземелье и вправду было пустым, но от этого особенно мрачным и страшным. Безмолвие, царившее здесь, вызывало неприятные мурашки. Я постояла на нижней ступеньке, собираясь с духом, затем сделала шаг к тренировочной комнате. Пройти надо было совсем чуть-чуть, поэтому я ускорила шаг. Однако кое-что чуть было не испортило мне настроение – когда ладонь легла на железную ручку, мое сердце на секунду замерло. Но опасения оказались напрасными – комната была открыта. Наверно, учитель в спешке забыл ее запереть.

Я тихо проскользнула внутрь и огляделась. Тетрадка лежала на том же месте, где я до этого сидела. Я мгновенно сунула ее в сумку и направилась к двери, но вдруг услышала какой-то легкий шорох с одной из клеток. Все они были прикрыты темной, плотной тканью, и из-под них не доносилось ни звука – все животные мирно спали. Лишь одно покрывало слегка шевелилось, из-под него доносилось тихое фырканье. Я без труда узнала рабочее место Уилла – должно быть, перепуганная после резкого пробуждения росомаха не могла заснуть.

Я была уже одной ногой за дверью, но что-то заставило меня вернуться. Я подошла к клетке и приподняла прикрывающую ее ткань. Росомаха прекратила копаться в углу и испуганно уставилась на меня. Весь угол клетки покрывали толстые царапины: животное пыталось выбраться, но его когти не могли справиться с толстым железом, из которого была сделана клетка. Такая прочная, что ее вряд ли взяли бы даже стальные тиски.

– Не бойся, я тебя не обижу, – тихо произнесла я, выдавливая из себя улыбку. Видеть страдающих животных в неволе всегда было для меня тяжело, поэтому я с самого детства избегала зоопарков.

Но росомаха недоверчиво взирала на меня из глубины темной клетки. Ее морда напоминала барсука, а приземистое туловище было дугообразно изогнуто из-за того, что задние ноги были длиннее передних.

– Бедняга, ты, наверно, не понимаешь, почему тебя тут заперли, – вздохнула я, оглядываясь вокруг в поисках еды, которой можно было бы ее подкормить. Но ничего подходящего рядом не было, да я и не совсем представляла, чем питаются росомахи. – У тебя на воле, наверно, осталась семья? Кто-то, по кому ты скучаешь?

Росомаха повернула ко мне удлиненную морду, словно слушала, что я говорю. Несколько секунд она рассматривала меня, потом внезапно косолапо подковыляла ближе и улеглась рядом со мной, издавая звуки, похожие на тихое поскуливание.

– У тебя там остались детеныши, – тихо охнула я. Росомаха вздрогнула, будто поняла, что я сказала, и еще больше прижалась к железным прутьям. – Мне так жаль, – пробормотала я. Мне хотелось ее погладить, но вид громадных когтей меня останавливал.

Туловище животного продолжало подрагивать, словно от тихих всхлипов, и я не выдержала. Неуверенно протянув руку, я провела по ее боку. Шерсть была длинной, густой и очень грубой. Осмелев, я погладила вытянутую темно-коричневую морду. Огромные, крючковатые когти вытянулись и скрипнули об пол, и я чуть было не отдернула пальцы, но животное продолжало лежать смирно, будто мои поглаживания ему нравились. Через несколько секунд поскуливание прекратилось, а дыхание стало более ровным – она заснула. Я еще постояла возле клетки, а потом прикрыла ее темной тканью и выскользнула наружу.

Мне было безумно жаль бедное животное, поэтому я решила поговорить с мистером Честертоном, чтобы он выпустил эту и нашел Уиллу другую, еще не успевшую обзавестись детенышами росомаху. В конце концов Уилл еще не установил с ней нужную для контроля связь, о которой все время твердил учитель, поэтому поменять животное на этом этапе не представлялось мне проблемой.

Когда я была уже на лестнице, то услышала, как где-то внизу хлопнула дверь. Я ускорила шаг, чтобы успеть выскользнуть наружу, прежде чем этот кто-то меня настигнет. Но голос и имя, к кому он обращался, заставили меня застыть на месте.

– Очень хорошо, мисс Холливер, – раздалось снизу злобное хихиканье. – Сегодня вы проявили незаурядное упорство. Постарайтесь вы еще немного – и этой маленькой неприятности можно было бы избежать.

– Да, сэр, – донесся до меня тихий голос Джин.

– Тем не менее ваши успехи перестали меня радовать, – голос мистера Броуди зазвучал жеще. Он перестал хихикать. – Кажется, мы достигли предела ваших способностей, и меня начинает это расстраивать. Советую вам как следует стараться, если вы не хотите, чтобы малышка Хлое, – голос мистера Броуди сделался тошнотворно сладким, – заняла свое законное место.

– Нет, сэр, я умоляю вас… Я… в следующий раз я постараюсь больше, я вас не подведу! Пожалуйста…

– Хватит! Достаточно, мисс Холливер, – брезгливо отозвался тот. – Я думаю, мы друг друга поняли. Ваш пропуск, как обычно, будет не засчитан. Можете ступать домой, – учитель снова противно хихикнул и принялся подниматься по лестнице.

Нащупав за спиной нишу в стене, я молча шагнула в нее, наблюдая, как проходивший мимо мистер Броуди достал из внутреннего кармана железную фляжку и сделал из нее судорожный глоток. Он не мог меня видеть: темнота, скрывавшая стены и многочисленные углубления в них, давала мне значительное преимущество. Но в слабом свете фонарей он был весь на виду. На секунду его сутулое, худое тело конвульсивно изогнулось. Он прислонился к холодной стене прямо напротив меня и пару секунд судорожно набирал воздух в легкие, с его лба стекали струйки пота, а сальные волосы упали на полуприкрытые, закатившиеся глаза. Не имея возможности сбежать, я была вынуждена наблюдать и испытывала глубочайшее омерзение. Но, на мое счастье, его приступ прошел так же быстро, как и начался. Он пару раз передернул костлявыми плечами, откинул жирные прядки назад и, утирая выступившую на губах пену, вышел из подземелья.

Когда дверь за ним захлопнулась, еще пару минут царило молчание, а затем послышались сдавленные всхлипывания. Внизу плакала Джин.

Я вышла из своего укрытия и бесшумно спустилась по ступенькам.

Она стояла, прижав мокрое от слез лицо к стене и ухватившись за предплечье с внешней стороны. Между ее тоненькими пальчиками стекала и капала на пол кровь.

Услышав мои шаги, она тихо охнула и попыталась спрятать плечо.

– Что это, Джин? Почему у тебя идет кровь? – ахнула я, пытаясь рассмотреть, что она прятала.

– Алекс, что ты… Ты не должна быть здесь, – слабым голосом проговорила она, порываясь уйти.

– Джин, что происходит? – я решительно перегородила ей дорогу. – Я не уйду, пока ты мне не объяснишь!

– Ничего, – она попыталась меня обогнуть, но я оказалась проворнее.

– Ничего?! Мне так не кажется!

– Отпусти, Алекс…

Но я схватила ее за руку и заставила мне показать.

От того, что я увидела, меня затошнило. Мне стоило больших усилий сохранить непроницаемое лицо, чтобы еще больше не расстраивать рыдающую от боли Джин. От рукава в том месте почти ничего не осталось, а кровоточащая рана напоминала укус громадной змеи с двумя уходящими прямо в мясо глубокими отверстиями. Под развороченной от клыков мышцей виднелась белая кость, и я снова почувствовала приступ рвоты. Внизу на коже виднелись следы от похожих укусов: отодвинув порванную ткань, я с ужасом увидела, что вся ее рука покрыта безобразными шрамами от чьих-то громадных зубов.

– Что это, Джин? Кто с тобой это сделал? – я еле могла говорить. Джин перестала вырываться и безвольно всхлипывала.

– Тебе срочно нужно в больничное крыло, – сказала я, избегая снова смотреть на рану и благоразумно решив оставить расспросы на потом. – Где оно находится?

Но Джин слабо покачала головой.

– Там мне не помогут.

– Им придется, – заверила я, беря ее за вторую руку и вертя головой в поисках какого-нибудь указательного знака.

– Нет, Алекс, мне туда нельзя, – прошептала Джин, глотая слезы и морщась от боли.

– О чем ты говоришь, Джин? Ты же умрешь от потери крови или еще хуже – от заражения! – В том, что эти следы были оставлены клыками какого-то животного, я не сомневалась. – Не говори глупостей, просто скажи, куда идти! Быстрее, нужно остановить кровь.

Джин умоляюще сжала мою руку.

– Я пойду домой, все промою, и рука скоро заживет… Просто… просто надо хорошо перебинтовать. Я уже знаю. Мне не впервой.

Я молча смотрела, как она глотает слезы, и мне невольно вспомнилась моя рука, изуродованная розгами, вымоченными в неизвестном мне яде. Но мне помог Майк, который добыл то чудесное лекарство. А кто поможет Джин?

– Я знаю, что делать. Пошли, – я развернулась и поволокла ее за собой наверх. К моему облегчению, она перестала упираться и послушно поплелась следом. Я выглянула из-за двери, и, убедившись, что звонок на урок уже прозвенел, увлекла нас обоих в сторону лестницы.

Пока я тащила ее наверх, я жалела, что забросила пузырек с янтарной жидкостью куда-то в шкаф. Если того, на кого я надеялась, не окажется, придется идти домой и незаметно карабкаться по дереву в комнату, чтобы тетка меня не увидела. За пропущенный урок мне и так влетит. И я боялась, что она бросит меня в подвал, прежде чем успею помочь стонущей от боли Джин.

Чтобы пройти в нужную мне комнату, предстояло миновать кабинет директора, и я втайне скрестила пальцы, проходя мимо его двери. Но все обошлось. Я тихо постучала костяшками пальцев, и, не дожидаясь ответа, зашла внутрь, потянув за собой Джин.

Увидев нас, мисс Белл подняла голову – и сразу поняла, в чем дело. Мне даже не понадобилось ничего объяснять. Я позволила ей усадить Джин на диван и молча смотрела, как она достает из шкафа очередной пузырек и склоняется над ее плечом. Похожую сцену я уже наблюдала когда-то в кабинете истории, поэтому точно знала, куда нужно идти.

Когда первые янтарные капли коснулись кожи, Джин скорчилась и изо всех сил стиснула подлокотник, но продолжала мужественно терпеть. Я встала поближе и увидела, что рана мгновенно затянулась, хоть на ее месте все же остались два уродливых рубца от чьих-то острых клыков. Далеко от того, что сделало лекарство Майка, но все же ужасная рана заросла, спрятав развороченное мясо и кость. Джин шумно вздохнула, прежняя смертельная бледность отступила. Она перестала плакать и сидела на диване, крепко сцепив ладони.

– Я схожу к мистеру Харрису за новым свитером, – тихо сказала мисс Белл, закручивая пузырек с остатками лекарства. – А пока угощайтесь, девочки. Алекс, сделай вам чай, – она поставила перед нами корзинку со свежей выпечкой и вышла из кабинета.

Я подошла к шкафу, достала две чашки, и пока кипяток с машинки лился в чашки, в которые я предварительно бросила пакетики с заваркой, решала, как сформулировать вопрос. Джин тоже молчала, но краем глаза я видела, что она посматривает на меня. Видимо, она догадывалась, о чем я думала.

После того, что я услышала внизу, мне не составляло труда сообразить, что происходит. Желая защитить сестру, которая носила желтую форму, Джин заняла ее место на тренировках. Пожертвовала собой, чтобы хоть частично уберечь маленькую Хлое от предназначенной ей судьбы. И каждый раз, когда я думала, что она прогуливает уроки, на самом деле она была там внизу…

– Джин, что он с тобой делает? – спросила я, пока вторая чашка медленно наполнялась темнеющей жидкостью. – Я знаю, почему ты пропускаешь уроки… и кого пытаешься защитить… Но я хочу знать, что там происходит.

Джин смотрела на сцепленные на коленях руки. Я поставила перед ней чашку и села напротив. Мисс Белл еще не вернулась, и мы были в ее кабинете вдвоем. В камине приветливо потрескивали дрова; они отбрасывали пляшущие тени на лицо Джин, на которое уже вернулся легкий румянец. Тепло и уют кабинета подействовали. Она заговорила.

– Когда Хлое в этом году начала ходить в школу, я даже думать не могла о том, что ее будут забирать на тренировки, – она подняла на меня свои большие, серые, заплаканные глаза. – Она такая маленькая… и такая беззащитная… – она украдкой смахнула слезу, которая проделала мокрую дорожку на ее щеке. – Я не могла допустить, чтобы ей причинили боль. Поэтому я пошла к мистеру Честертону и попросила, чтобы вместо Хлое на тренировки забирали меня.

– Мистеру Честертону? – на секунду меня охватил ужас, что он может быть к этому причастен.

– Он отказался, – с печалью в голосе ответила она. – Сказал, что понимает причину и уговаривал меня передумать. А когда понял, что я твердо решила стоять на своем, то сказал, что ничем не сможет мне помочь. Ему было жаль меня и Хлое, и того, как жестоко с ней распорядилась судьба, но он не мог допустить, чтобы ученики, даже на какую-то долю обладающие даром, подвергали себя опасности на тренировках.

Я с облегчением вздохнула. Мысль о том, что к этому мог приложить руку мистер Честертон, была для меня невыносима.

– И тогда ты пошла к мистеру Броуди?

Она рассеянно кивнула.

– У меня не было выбора. Мистер Броуди обещал, что сделает так, чтобы Хлое не принимала участия в тренировках, если я буду ему помогать. И я согласилась.

– В чем помогать, Джин?

Ее голос дрогнул.

– Он занимается всем, что касается улучшения животных для красных. И хотел, чтобы я помогала их тренировать.

Я впала в небольшое замешательство. Уилл уже рассказывал мне, что животных красных каким-то образом улучшают, но я не представляла, как это делается.

– Им делают инъекции, – предугадала мой вопрос сообразительная Джин, – дают разные порошки, чтобы они стали еще больше и… опаснее. Их делает миссис Джеймс, а мистер Броуди следит за тем, чтобы они действовали как следует. Но в самом начале животные часто становятся бешеными… почти неуправляемыми, поэтому их нужно заново приучать к контролю. И этим он занимается в подземелье. А я помогаю, – тихо, почти неслышно закончила она.

– Что значит «приучать к контролю»?

– Мистер Броуди называет это «приручать заново». После всех этих порошков и ядов они почти утрачивают нормальный разум, поэтому ими очень тяжело управлять. Они как бы… становятся совершенно невменяемыми, – она поежилась, как будто видела что-то перед собой. – Чтобы снова заставить их слушаться, с ними нужно заниматься. И делать это должен кто-то взрослый и умелый. Такой, как учитель.

– Он их усмиряет, – хмуро заключила я, подобрав более понятное мне слово. – Как это случилось? – Я показала на ее порванный и взмокший от крови рукав.

Джин прижала к тому месту ладонь, словно хотела убедиться, что рука на самом деле зажила. Я постаралась не думать о том, сколько еще подобных шрамов под ее одеждой.

– Сегодня мы должны были заниматься огромной змеей Эвелин, которой вчера ввели новую, еще неиспробованную инъекцию, – воспоминание о том, что происходила утром в подвале, далось ее тяжело. Она снова побледнела. – Я должна была управлять ее добычей, а мистер Броуди в это время пытался снова взять под контроль ее расшатанный действием яда разум.

– Управлять добычей? Джин, ты уже умеешь пользоваться этой силой? – ошарашенно спросила я.

Джин кивнула. Со стыдом, как мне показалось.

– Мистер Броуди научил меня некоторым основам еще в начале года. Для того, чтобы я могла ему помогать.

Я не знала, как на это реагировать. Джин уже умела управлять животными!

– Но возникла проблема… – подрагивающим голосом продолжила она. – Вместо добычи змея набросилась на меня. Мне повезло, что для нее еще не разработали яд, поэтому ее зубы причинили лишь поверхностный вред. – Она снова потерла предплечье в том месте, где были свежие рубцы. Тот серьезный тон, которым она это сказала, не оставил у меня сомнений, что она действительно радовалась, что с ней не случилось чего-нибудь похуже.

Наступила пауза. Каждая из нас смотрела перед собой на остывающий потихоньку чай. Меня трясло. Каждый раз, когда я думала, что хуже уже быть не может, мне открывались новые подробности об этом месте. И я заново ужасалась тому, что здесь происходило.

– Джин, ты должна это прекратить, – я подняла на нее глаза. Джин сидела неподвижно, обнимая себя за плечи, словно мыслями она снова перенеслась в подвал. – Это слишком опасно для тебя! Мистер Броуди просто тиран и… садист, – я вспомнила, как возбужденно горели его глаза, когда он смотрел на мое наказание и когда сам хлестал Тэйлора и Эми кнутом. Я ни на секунду не сомневалась в его тайных наклонностях. – Ты должна прекратить, – повторила я, – пока не произошла катастрофа.

Но Джин повела худенькими плечиками. Отняв ладонь от плеча, она посмотрела на меня взглядом, полным молчаливого страдания и покорности своей судьбе.

– Я не могу, Алекс. Пока я ему помогаю, Хлое защищена, но стоит мне отказаться, как он тут же отыграется на ней… а она такая уязвимая и хрупкая… Она этого не выдержит.

Хлое… Мистер Броуди знал, как добиться своего. Он использовал сестринскую привязанность Джин, чтобы получить себе помощницу, о которой при других обстоятельствах не мог и мечтать. Ведь в тренировках участвуют только лишенные такой силы, как у Джин, желтые.

– Твои родители об этом знают?

Долю секунды она помедлила, потом мотнула головой.

– Нет, им не нужно об этом знать. Знают совсем немногие. Пообещай мне, что никому ничего не расскажешь, – она вдруг протянула руку над столом и сжала мою ладонь. В ее глазах читалась немая мольба.

Я засомневалась. Внутри я испытывала смесь невыносимой жалости к Джин и жгучей ненависти к мистеру Броуди. Но что я могла поделать? Это был ее выбор. Джин стремилась защитить сестренку, и я не имела права вмешиваться.

– Хорошо, – нехотя промолвила я. Мне не хотелось этого обещать, но это был не мой секрет. Впрочем, эта мысль все равно не принесла мне душевного спокойствия, и я сомневалась в том, что смогу спокойно сидеть на уроке, пока мистер Броуди будет использовать Джин в своих садистских тренировках.

Дверь тихо отворилась – в комнату вернулась мисс Белл. В руках она держала новый синий свитер.

– Можешь переодеться в туалете, – она наклонилась и с жалостью провела по щеке Джин, там, где все еще виднелся засохший след от скатившейся слезы, а потом поцеловала ее в макушку. У меня защемило сердце.

Джин тихо поблагодарила ее и скрылась за дверью, чтобы сменить порванную и покрытую кровью одежду и умыться.

Пока она переодевалась, мисс Белл присела на подлокотник дивана. Сложив руки на коленях, она печально осмотрела нетронутый чай и пирожные, но не проронила ни слова. Мы сидели так, пока не вернулась Джин.

– Лучше будет, если ты пойдешь домой и отдохнешь. – Мисс Белл забрала у Джин из рук порванный свитер и отложила его так, чтобы мы больше не могли видеть покрытый бурыми пятнами рукав. Джин не стала возражать. Она стояла, прижав к себе сумку с вещами, и ждала, пока мисс Белл писала записку для ее родителей. Что в ней говорилось, я не знала.

– Пойдем, Алекс, мы тебя проводим.

Мисс Белл приобняла Джин за плечи и вывела нас обеих в коридор. Свернув к классу географии, мисс Белл попросила мою соседку подождать в стороне, а сама легонько постучалась и приоткрыла дверь.

– Простите, что помешала вам, мистер Скруп. – Я была уверена, что старик даже не заметил нашего с Джин отсутствия. Он прекратил нудное бормотание, которое называл лекцией, и непонимающе уставился на мисс Белл.

– Мне пришлось задержать Алекс, – продолжила учительница, подманивая меня пальцем и бросая в сторону мистера Скрупа очаровательную, извиняющуюся улыбку. Я отметила, что ее глаза при этом не улыбались. – Простите, это все по моей вине. – Она легонько подтолкнула меня в класс и приветливо улыбнулась ученикам. Я вспомнила, что не успела попрощаться с Джин, но она уже незаметно прикрыла за мной дверь.

Учитель все еще стоял с разинутым ртом, словно соображал, что от него требуется и почему его вдруг прервали. Затем дрожащими руками напялил очки и уставился на меня. У меня возникло чувство, что он меня не узнает. Ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы сообразить, что происходит.

– Ах, да, новенькая, – пробурчал он. И это после почти полного учебного года! – Садитесь, мисс… – приставив трясущийся палец к лежащему на его столе списку и медленно заскользил по нему, бормоча имена учеников, пока не уперся в самый конец. – Леран.

В другой день меня бы это позабавило, но сейчас мне было не до смеха. Я прошла за свою пустую парту и села. Лучше бы меня тоже отпустили домой, но просить мисс Белл об еще одной записке рядом с Джин было бы кощунством. Мистер Скруп снова завел свое монотонное бормотание, и поглядывающие в мою сторону ученики принялись записывать лекцию в тетрадки. Сбоку я уловила взгляд Уилла, но не повернулась. Он вздохнул и тоже уткнулся в свои записи.

На математике я сдала злополучную тетрадку вышколенному, одетому с иголочки мистеру Ротланду. Ее вид поверх остальных тетрадок напомнил мне о Джин, ведь если бы я за ней не вернулась, то, возможно, так и не узнала бы ее секрет. При мысли о ней я снова почувствовала себя отвратительно и горько пожалела о своем обещании.

– Все в порядке? – спросила меня Лин. Должно быть я снова задумалась, прокручивая в голове то, что высказала бы мистеру Броуди в его отвратительное, отталкивающее лицо.

– Нет, Лин, не совсем, – хмуро ответила я. – Расскажи мне, что ты знаешь о нашем учителе физики.

Казалось, она ни на шутку испугалась.

– Почти ничего, – пролепетала она в ответ.

– Совсем ничего, Лин? – я выжидательно посмотрела на нее.

Она захлопала ресницами.

– Нуу… он учитель и ведет физику уже очень давно. Он преподавал еще, когда моя сестра пошла в первый класс, – она наморщила лобик, стараясь сообразить, что еще она могла знать.

– А какие-нибудь его привычки? Что-нибудь необычное? Например, что за фляжку он вечно с собой таскает? – подсказала я.

Лин почувствовала себя неуютно, но я не отступала:

– Ты что-то об этом знаешь? Не бойся, – подбодрила я ее. – Клянусь, что никому ничего не скажу.

– Один раз я подслушала разговор моей сестры с ее подругой, – Лин ужасно смутилась, словно ее уличили в чем-то нехорошем. Но я заверила ее, что все в порядке, и она продолжила: – Они говорили про какое-то зелье, которое готовит для него миссис Джеймс. От его странных приступов, – она еще больше понизила голос. – Подруга моей сестры сказала, что без него он становится совсем страшным и… буйным. А однажды давно он даже пропал на целый месяц. В школе заявили, что он уехал по срочным делам, но ходили слухи, что его пришлось положить в больницу. Необычную больницу, – щеки Лин пылали, – для… особых случаев.

Я мрачно кивнула. То, что у мистера Броуди, было не все в порядке с головой, мне стало понятно уже давно. Вообще-то я считала, что в ту же больницу надо отправить и директора с миссис Джеймс.

– Но когда он пьет свое лекарство, то это его вроде как… успокаивает, и он снова приходит в себя. Только девочки в нашем классе все равно боятся оставаться с ним наедине, – робея произнесла она, вновь заливаясь румянцем. – А он так и норовит как-нибудь погладить или провести по волосам и злится, если его сторонятся. Он такой противный!

– Да уж, знаю. Он просто урод, – зло отозвалась я. – В нормальном мире его быстро определили бы за решетку.

Впрочем, с его способностью управлять людьми он не просидел бы там ни минуты. Но этого я вслух не сказала и еще-то мгновение с наслаждением представляла, как мерзкого учителя упекают в тюрьму или дурдом, откуда он никогда не выйдет.

По лицу Лин я видела, что она тоже воображает подобную картину. Сначала она пугалась, когда я говорила что-нибудь в сторону учителей, но постепенно начала относиться к этому с легкой опаской, а потом и вовсе привыкла и уже не ждала немедленной расправы, как прежде.

– Лин, ты можешь расспросить свою сестру? Может быть, она знает что-нибудь еще, что может мне помочь – попросила я.

– Помочь? – не поняла Лин.

– Да.

– Я не понимаю…

Я и сама пока не знала, как добытая Лин информация может быть мне полезной, но я твердо вознамерилась вытащить Джин из мерзких лап мистера Броуди.

– Я должна помочь… одному человеку, – я замялась, чувствуя себя неудобно оттого, что прошу ее о помощи, а сама даже не могу ничего рассказать.

Лин секунду помедлила, потом кивнула.

– Я не знаю, станет ли сестра со мной делиться, но я очень постараюсь что-нибудь выведать… Может, мне снова удастся что-нибудь услышать, – она улыбнулась. На этот раз с лукавым огоньком в глазах.

Она не стала ни о чем расспрашивать и сразу же бескорыстно согласилась посодействовать. Глядя в ее трогательно бесхитростные и честные глаза, я не удержалась и крепко ее обняла.

– Спасибо, Лин, – прошептала я.

 

Глава 3. Адриана Марлоу

– Снова на выходные, Виктор?

Я уже спустилась на одну ступеньку, когда услышала внизу умоляющий шепот тетки.

– Я уже не помню, когда ты проводил с нами время. Ты мог бы ненадолго забыть о работе… Всего ненадолго, – продолжала упрашивать она, пока снизу доносились тяжелые шаги. Дядя собирался в очередную поездку. – Я же не прошу так много, и дети давно тебя не видели. Останься, я приготовлю ужин, Марджи накроет на стол…

– Хватит, Беатрис. Довольно! – оборвал ее резкий дядин голос. – Ты прекрасно знаешь, как важно то, что я делаю. Я еду, и это не обсуждается.

Остановившись на самом верху лестницы, я мучительно размышляла, как поступить. Повернуть назад и переждать в комнате? Но тогда я рискую опоздать в школу. Спуститься вниз и попасть в самый эпицентр их семейного скандала? Ну уж нет. Двери Майка и Николь были еще плотно закрыты: они вставали позже меня, ведь им не приходилось пилить столько времени пешком до школы. Про то, что я встаю раньше, тетка наверняка просто забыла. Как и вообще про мое существование. Обычно меня это устраивало – меньше придирок и унижений, но сейчас мне бы хотелось, чтобы она об этом вспомнила. Стоя и слушая их ссору, я чувствовала себя крайне неудобно.

– Я не понимаю, почему в последнее время ты постоянно нужен им именно по выходным… Они могли бы подумать о нашей семье, – вновь начала жаловаться тетка. С рождества дядя и вправду редко бывал дома. Я уже не помнила, когда слышала последний раз звон посуды по воскресным вечерам. В его отсутствие Николь совершенно не слушалась матери и вечно сбегала к своим подружкам; Майк тоже отказывался спускаться вниз, чтобы составить ей компанию, и она уже давно оставила попытки собраться за ужином втроем.

– Не говори глупостей, – резко оборвал ее дядя. Его шаги ускорились – наверно, ему не терпелось покинуть этот дом. – Я и так провожу дома больше, чем кто-либо другой. Ты должна гордиться тем, что я делаю… Марджи, – вдруг рявкнул он, – где мой чертов костюм, который я велел тебе забрать из прачечной? Давай его сюда да пошевеливайся. Если из-за тебя я опоздаю на самолет…

– Я горжусь, – испуганно залепетала тетка, – очень тобой горжусь. Я всегда всем говорю, какой ты трудяга, но…

– Довольно, больше никаких «но»! – сердито рыкнул он.

Я подумала, что смогу проскользнуть за дверь, если голоса немного отдалятся, но не тут-то было. Продолжая кидать в чемодан вещи, поданные ему суетящейся по всему дому экономкой, дядя остановился в самом низу лестницы. Испугавшись, что он меня заметит, я сделала шаг назад в темный коридор.

Минуты неумолимо текли, но снизу все еще доносились лишь его короткие приказы. Марджи послушно сновала то туда, то сюда, складывая в чемодан свежую сегодняшнюю газету и другие мелочи, которые могли понадобиться ему в пути.

Вот незадача. Я сверила время по наручным часам. В школу я точно опоздала, разве что придется бежать – я не могла позволить, чтобы мое опоздание обернулось еще одним минусом для Джин. С тех пор, как Уилл рассказал мне, что ее могут отправить на соревнование из-за меня, я старалась вести себя примерно.

Наконец чемодан был уложен, и кряхтя Марджи принялась его закрывать. Я уже вздохнула с облегчением, но тетка вновь заломила руки.

– Пожалуйста, Виктор, хотя бы следующие выходные проведи с нами дома. Они… они ведь могут тебя ненадолго отпустить, пусть на пару деньков… всего лишь на пару деньков найдут тебе замену.

– Я посмотрю, что можно сделать, – коротко ответил он. Затем похлопал ладонями по карманам куртки и брюк, чтобы удостовериться, что ничего не забыл, и, даже не попрощавшись с женой, вышел на улицу. За ним с тяжелым чемоданом поплелась экономка.

Тетка осталась стоять внизу и смотрела им вслед, пока моего дядю не забрала машина. Он даже не повернул голову в ее сторону, и на секунду где-то глубоко (очень глубоко) шевельнулась к ней жалость, но потом я вновь вспомнила о школе. До построения оставалось двадцать минут. «Ни за что не успею», – подумала я, но выбора не было. К тому же из комнаты Николь донесся какой-то шум, а с ней мне хотелось встречаться еще меньше. Глубоко вздохнув, я начала спускаться.

Привлеченная скрипом старой лестницы, тетка обернулась, и в ту же секунду ее потухшее лицо перекосилось в хорошо знакомой мне гримасе ненависти.

– Ты! – По ее лицу я поняла, что она только сейчас вспомнила, что я встаю раньше. – Почему ты еще не… Опять крысятничаешь и лезешь в чужие дела???

Я сделала попытку прошмыгнуть мимо нее к выходу, но она схватила меня за свитер. Ее скривившееся лицо, которое еще несколько минут назад вызывало у меня жалость, теперь побагровело от злобы.

– Нет, я ничего не слышала. Пустите меня, я опаздываю в школу!

– Не ври мне, мерзкое отродье, – зашипела она. – Шатаешься тут и суешь свой нос не в свои дела, как твоя ничтожная мамаша, когда еще была жива, – ее лицо перекосилось еще больше, когда она упомянула мою мать. – Яблоко от яблони…

В ответ на мои попытки вырваться, свитер опасно затрещал.

– Пустите, я опоздаю! – Ушат грязи, который она продолжала выливать на меня, уже не был для меня чем-то новым, но она продолжала расходиться. Внутри медленно нарастало понимание, что мне уже ни за что не успеть на построение вовремя.

– Если бы не ты, все было бы как раньше! – продолжала шипеть она, склонившись надо мной. – До тебя в этом доме все было хорошо, но ты принесла сюда несчастье! Мерзкая девчонка, я тебя ненавижу!

Внезапно кто-то возник между мной и ей.

– Довольно, – резко произнес Майк.

Рука тетки безвольно опустилась, когда она увидела сына. В красной форме, с волосами, уложенными вверх в стильной укладке, мой кузен являл собой обычное ледяное спокойствие, которое подействовало на нее, словно ушат воды. Я вдруг подумала, что, кроме пепельного цвета волос, в нем совершенно нет сходства с кем-либо из этого дома.

– Майк, сынок, – она разжала пальцы, и я поспешила отстраниться. – Где Николь? Она уже встала? Я приготовлю вам обоим завтрак, – чересчур резво засуетилась она, подзывая вернувшуюся со двора Марджи и приказывая ей достать из холодильника продукты. – Вашему отцу понадобилось снова срочно уехать. Он так хотел с вами попрощаться, но вы еще спали… Он сказал, что обязательно позвонит…

– Мы опоздаем на построение, – каменным голосом ответил он, продолжая смотреть на мать. Я почувствовала, как она съежилась. – А ты, в машину, – вдруг велел он, не отрывая от нее взгляд.

Воспользовавшись его появлением, я была уже одной ногой за порогом, но вздрогнула и обернулась.

– Нет, я не позволю! – вдруг снова взвилась тетка.

– Что тут происходит? – зевая и потирая заспанные глаза по лестнице спускалась Николь. Она уже успела напялить форму. Но, как бы мне не хотелось этого признавать, Майку форма очень шла, а вот на толстой, нескладной, сутуловатой Николь форма совершенно не имела того же эффекта.

– Она не успеет, если пойдет пешком, – непреклонным тоном ответил матери Майк. – Ты же не хочешь снова жалоб из школы.

На сестру он не обратил никакого внимания.

– Это ниже вашего положения! Мои дети не будут водиться с отребьем! – Ее лицо презрительно сморщилось, когда она указала в мою сторону. – Нет, я не допущу, чтобы вас видели в школе рядом с ней!

– Это не тебе решать.

Николь переводила ничего не понимающие глаза с Майка на мать, потом снова на Майка. Потом она увидела меня.

– Что-о-о-о! – громко протянула она. – Ни за что в жизни! Я с ней не поеду! Мама, скажи ему, – громко захныкала она.

Больше всего мне хотелось отсюда сбежать. Мало того, что с утра я застала ссору их родителей, сейчас я оказалась в самом центре другой. К тому же, мне надоело выслушивать унижения, которыми осыпала меня тетка.

– Николь, ты можешь идти пешком, – вдруг сказал он, измеряя стоявшую на лестнице сестру холодным взглядом. Я чуть не подавилась, а тетка и Николь вытаращили на него глаза. – Алекс, пошли.

Но мне это тоже не показалось хорошей идеей. Хороша же я буду, вылезая из его машины перед Лин, Уиллом, Джин и ее сестрой. Лучше уж опоздать, чем такое. К тому же, разве я не сказала ему, что больше не хочу от него никакой помощи?

Но Майк был непреклонен.

– Пошли, – приказал он.

Но я сделала еще шаг за дверь, одной рукой напяливая куртку, другой удерживая сумку с учебниками.

– Не надо… я успею.

Я выскочила, прежде чем он успел еще что-нибудь сказать, и ринулась по дорожке к калитке. Из-за всего этого я потеряла еще десять драгоценных минут.

Но не прошло и минуты, как сзади послышался нарастающий шум мотора, и через секунду Майк остановился рядом со мной. Рядом с ним на переднем сиденье сидела надутая Николь. Она не глядела в мою сторону, на ее лице читалось глубокое презрение, но было похоже, что она восприняла угрозу брата всерьез.

– Если не хочешь опоздать, садись, – скомандовал он, открывая дверь.

Я помедлила, но выбора не было. Сама я ни за что не успею. Я залезла на заднее сиденье, и машина рванулась вперед.

Поездка прошла в полной тишине. Майк вел машину, я тоже смотрела в окно. Только Николь ерзала на переднем сидении. Было заметно, что она возмущена и крайне недовольна решением брата меня подвезти, но боялась сказать это вслух. Поэтому, капризно надув губы, наблюдала за мелькающими за окном деревьями.

Вскоре впереди показалась высокая ограда школы.

– Останови, я выйду здесь, – попросила я. Учеников перед воротами заметно прибавилось, но все же их не так много, как на школьной стоянке. Есть шанс выскочить незамеченной.

Но Майк меня проигнорировал. Он продолжал вести машину к школе.

– Она хочет выйти, – неожиданно поддержала меня Николь. Должно быть, обрадовалась, что ей не понадобится показываться со мной в одной машине на глазах у красных. – Майк! Останови ей! Пусть катится!

Но Майк продолжал молча давить на газ.

– Майк! – Николь взбеленилась. На ее лице проступило то же капризное выражение, которое появлялось каждый раз, когда она хотела добиться чего-то от матери. Только с ней оно всегда срабатывало. – Я не хочу ехать с ней! Я не хочу, чтобы мои друзья видели меня с этой оборванкой! С этой… Камилла меня убьет и никогда больше не пустит на свои вечеринки! Ты не понимаешь, какой это позор для нас? Мало того, что она живет в нашем доме, я не хочу, чтобы меня видели с ней в школе! – продолжала ныть она. – Ладно, останови, тогда выйду я!

Машина затормозила так резко, что я чуть не впечаталась носом в переднее сидение.

Николь еще секунду таращилась на брата, словно не ожидала, что он действительно это сделает

– Иди, – с холодностью сказал он.

– Я все расскажу маме! И папе, когда он вернется, – она хлюпнула носом, но Майк молча смотрел перед собой, ожидая, пока она выйдет. Помедлив еще мгновение, словно ожидая, что брат опомнится, Николь открыла дверь, затем изо всех сил захлопнула ее и поковыляла к воротам.

Машина двинулась дальше на стоянку красных, и я изо всех сил вжалась в сидение, надеясь, что меня не заметят. Когда-то меня возмущало, что я должна ходить пешком, но теперь все было иначе. Я тоже не хотела, чтобы мои друзья увидели меня здесь.

Майк припарковал машину, а мне тем временем хотелось провалиться сквозь землю. Красные нас уже заметили, кто-то начал перешептываться.

Я тихонько приоткрыла дверь, надеясь проскользнуть незамеченной ко входу в школу, но передо мной тут же выросла красная стена. Подняв голову, я увидела, что сверху на меня смотрит Эрик. Его взгляд не сулил ничего хорошего.

– Я смотрю, ты нам кое-кого сегодня привез, Майк? – прорычал он. Издали я заметила Камиллу. Она недоуменно приподняла искусно подкрашенные брови, а близняшки тут же зашептали ей что-то на ухо.

– Разве ты еще не усвоил свой урок, Эрик? – холодно отозвался Майк. – Лучше оставь ее в покое и найди себе другое развлечение. В этом ты спец.

Эрик вмиг потерял интерес ко мне. Побагровев, он сделал шаг в сторону Майка. Дилан позади него напрягся и кинул на него предостерегающий взгляд, однако Эрик уже завелся.

– Ты думаешь, что умнее всех, Майк?

Но мой кузен ответил ему только ледяным взглядом. Выпрямившись, он стоял перед Эриком, ничуть не уступая ему в росте. Я никак не могла решить, что мне делать. Назревающий конфликт был как нельзя кстати для того, чтобы потихоньку смыться. Но в то же время я поймала себя на мысли, что волнуюсь за Майка, и снова разозлилась на себя.

– Что ты вообще делал тогда в лесу? – Эрик понизил голос, чтобы постепенно заинтересовавшиеся происходящим красные, которые уже начали подходить поближе, не могли его услышать. – Уж не птичек туда пришел послушать, это точно.

– Эй, Эрик, пошли, а, – попытался было встрять взволнованный Дилан, но Эрик лишь отмахнулся от него.

– Наш пай-мальчик наконец-то решил высунуть нос из дома, – с ядовитым сарказмом прорычал он. – И надо же, какое совпадение, выбрал для этого самый неподходящий момент.

Оба уже стояли лицом к лицу, и я опасалась, что в любой момент может вспыхнуть драка. Несмотря на свой высокий рост и крепкую форму, Майк все же уступал громиле Эрику в физической силе.

– На что ты намекаешь? – спокойно поинтересовался Майк, хотя сам напрягся, в любую секунду готовый отразить удар.

– Ты знал! – Эрик взмахнул рукой и почти ткнул указательным пальцем ему в лицо. Он был в бешенстве. – Еще не знаю, как, но ты узнал. Это не было совпадением. Из-за тебя все расстроилось. Из-за тебя наш шанс попасть на соревнование под угрозой! Таков был твой план, верно? У меня давно было чувство, что ты не так просто притих. А ты, как я и думал, просто ждал подходящего случая. Я-то тебя сразу раскусил! Задумал нам отомстить за то, что там тогда произошло, свалили только на тебя, верно? И теперь не видать тебе соревнования, как своих ушей! Злит тебя небось, а?

Майк насмешливо хмыкнул.

– Я не тащил тебя в лес, Эрик, – проигнорировав обвинения, с иронией ответил он. – Ты с твоим приятелем сами туда пришли. К тому же, когда я, как ты утверждаешь, нарочно там появился, мне показалось, что ты очень прытко улепетывал от кое-кого другого, – он смотрел прямо на побагровевшего Эрика. Мне показалось, что тот сейчас ему врежет. Его стиснутые кулаки побелели, рот перекосился, кадык заходил туда-сюда. Напуганный Дилан начал тянуть его за куртку, но этим его было уже не остановить.

Привлеченные ссорой красные постепенно начали нас окружать. Всем хотелось узнать, что здесь происходит.

– Я знал, что ты тоже видел! Я знал! – зло прошипел Эрик, еще больше наступая на Майка. – Из-за тебя нас выставили врунами. Это тебе так просто с рук не сойдет, попомни мои слова! Я с тобой за это еще разберусь!

– Я имел ввиду твою знаменитую травку, Эрик, от которой у тебя крышу срывает. Неудивительно, что после нее тебе всякое мерещится, – с холодной насмешкой отозвался Майк. – А ты что подумал?

– Ты мне на уши не навешивай, я в тот день не курил, – еще больше взбесился Эрик. – Ты видел его точно так же, как я! – Он скрипнул зубами.

Оба, казалось, забыли, что вокруг них уже столпились люди. Всерьез взволнованный тем, что потерявший самоконтроль Эрик вот-вот проболтается, Дилан вмиг оказался перед напарником и принялся его оттаскивать, шепча что-то на ухо. Должно быть, напоминал о приказе миссис Джеймс помалкивать о волке.

– Эй, что здесь происходит?

Перед ними возник Джейк. Он хмуро переводил взгляд то на одного, то на другого; за его плечом выглядывала заинтригованная Камилла.

Поддавшись давлению Дилана, Эрик отступил, но продолжал сверлить Майка взглядом.

– Майк, – кинул Джейк в сторону моего кузена, затем скользнул каменным взглядом по мне. Я отвернулась, испытывая презрение, к которому примешался и страх, стоило мне вспомнить о нашей последней встрече.

– Джейк, – откликнулся тот, почти не поворачивая к нему головы. Я заметила, что оба поздоровались без особой симпатии. Не враги, но и не друзья. Наверно, сказывалось скрытое соперничество: оба были одинаково красивы, спортивны и в полной мере наделены даром управлять. Только Джейк был, без сомнения, всеобщим любимцем и всегда находился в центре компании. А Майк предпочитал держаться в стороне, что создавало вокруг него ореол недосягаемости.

– Ничего, – наконец выдавил Эрик. Его челюстные мышцы ходили вверх и вниз, словно он что-то жевал. – Просто поприветствовали друг друга, или это уже запрещено? – он сплюнул и, развернувшись, пошел ко входу в школу. За ним поплелся его напарник. Немного нехотя, под тяжелым взглядом Джейка, начали расходиться остальные.

– Что она здесь делает, Майк? – свысока спросила Камилла, указывая на меня. – Ей здесь не место, это наша стоянка. Убирайся отсюда, – прошипела она мне.

Стоявшие рядом с ней близняшки согласно закивали головой и покосились в мою сторону.

– Она приехала со мной, – прохладным тоном ответил Майк. Как тогда в кабинете директора, он больше ни разу не взглянул на меня, словно я превратилась в пустое место. И это мне не понравилось.

– Приехала с тобой? – потрясенно переспросила Камилла, словно проглатывая его слова. Было заметно, что такого ответа от Майка она ожидала меньше всего.

– Именно так, – он едва взглянул в ее сторону, и это заметно ее задело. Что ж, по крайней мере не только со мной Майк так обходится.

Я уже давно чувствовала себя не в своей тарелке. К тому же на другом конце двора в школу шли Уилл и Джин с сестрой. Нужно было сматываться, пока меня не увидели в этой компании.

Не прощаясь, я вскинула сумку на плечо и направилась в сторону текущей в школу сине-желтой толпы. К счастью, кроме красных на стоянке, остальные ученики не заметили, что случилось.

Ну и утро. Слившись с остальными учениками моего цвета формы, я повесила куртку в раздевалке, затем проследовала во внутренний холл на построение. Благодаря Майку я успела вовремя, но его поведение продолжало вводить меня в ступор. Впрочем, на этот раз слова Эрика о мести немного пролили свет на некоторые мотивы, которыми руководствовался мой кузен.

Значит, у Майка есть какой-то секрет, из-за которого он не ладит с Эриком и Диланом. А то происшествие в лесу лишь сыграло ему на руку. Возможно, он действительно оказался там не случайно и хотел, чтобы их поймали. А все эти странно великодушные поступки по отношению ко мне были частью его плана отомстить. И подвез он меня утром специально, чтобы лишний раз позлить Эрика на стоянке. Он использовал меня. Я для него не больше, чем средство им за что-то отомстить. Но чего я от него ожидала? Однако горькое разочарование в нем лишь усилилось.

– Привет, – тихо поздоровалась Джин.

Все еще занятая мыслями о своем кузене, я смогла лишь слабо улыбнуться в ответ. Но она не обиделась. С того времени, как я узнала ее секрет, мы с Джин значительно сблизились.

Стоящего по другую сторону от нее Уилла я проигнорировала. После той ссоры в комнате тренировок мы не разговаривали уже целую неделю. Подавшись вперед, он хотел что-то сказать, но я отвернулась и притворилась, что внимательно слушаю грациозно выплывшую в середину зала мисс Белл.

Однако этот день не ограничился только неприятными утренними происшествиями. По дороге в столовую я чуть не налетела на миссис Джеймс, но успела вовремя нырнуть назад за угол. Она о чем-то разговаривала с моей одноклассницей, которая сидела на парту впереди Уилла и вечно носила скучную, тонкую, с мышиный хвост косичку до лопаток и имела привычку вытягивать губы в трубочку. Надо заметить, что с самого начала она почему-то вызывала у меня неприязнь. Говорила почти все время только она, а миссис Джеймс слушала с суровым лицом. Наконец она замолчала и, по привычке вытянув губы в трубочку и выпучив большие глаза, воззрилась на миссис Джеймс.

– Хорошо, мисс Марлоу, ваши заслуги будут учтены. А что касается того, что вы рассказали, я приму меры. Можете идти, – сухо ответила ей миссис Джеймс и, постукивая каблуками, скрылась в конце коридора.

Повернувшись, с довольным лицом девушка направилась в мою сторону. Я еще больше вжалась в стену, чтобы она меня не заметила, и проводила ее полным презрения взглядом. Я уже догадывалась для чего ей понадобилась миссис Джеймс, но не слышала, что именно она ей рассказала. Одно можно было сказать с уверенностью: Адриана Марлоу вознамерилась избежать участия в соревновании и делала это, как сказал Уилл, ябедничая на кого-то миссис Джеймс. Но что она говорила? И самое интересное – кто был предметом ее доноса?

– Можно?

Я подняла глаза на Уилла и равнодушно пожала плечами.

– Я был не прав. Прости меня, – он вздохнул и поставил поднос на стол. – До тебя я не понимал, что действительно важно. Наверно, я и вправду думал только о себе. И это… это неправильно. Теперь я это понимаю.

Он выглядел искренне расстроенным. Но могла ли я его обвинять? От ребят в синей форме требовалось четко исполнять свою роль, и они это делали. А отсутствие эмоций и желание спрятаться в своем маленьком мирке были всего лишь защитной реакцией. Возможно, если бы я выросла здесь, то и сама вела бы себя подобным образом.

– У меня есть идея, как ты можешь исправиться, – подчеркнуто деловым тоном сказала я, разрезая пирожок с грибами и беря одну половинку в рот.

Лицо Уилла просветлело.

– Что я должен сделать? Только скажи…

Я медленно жевала, заставляя его сгорать от нетерпения. Уилл и вправду очень хотел помириться.

– Обещаешь, что это сделаешь?

– Все, что пожелаешь.

– Ладно.

Я скосила на него глаза. Уилл ждал.

– Освободи свою росомаху и попроси учителя, чтобы нашел тебе другую.

Уилл непонимающе моргнул.

– У нее есть детеныши, Уилл, – терпеливо пояснила я. – Тебе же все равно без разницы, если учитель даст тебе другую росомаху, а ее семья без нее погибнет.

– Как ты знаешь, что у нее есть детеныши? – недоверчиво спросил он.

– Не знаю… Просто чувствую, что это так.

– Откуда ты знаешь, что у новой росомахи тоже кого-нибудь не будет? – вдруг заупрямился Уилл.

Я задумалась и не нашла, что ответить. Я действительно не могла этого знать.

Его лицо менялось, словно он обдумывал мои слова. Ему явно не хотелось расставаться со своим животным.

– Сделай это ради меня, – попросила я, и, вздохнув, он все-таки согласился.

– Отлично, – я просияла. – Спасибо, Уилл.

Поддавшись внезапному порыву, я протянула ладонь над столом и накрыла его руку.

В глазах Уилла появилось престранное выражение. На секунду он замер, а потом вдруг нагнулся вперед и переплел пальцы с моими. Его рука была необычно теплая и нежно, очень бережно сжимала мою. Мой жест был чисто дружеским, но прикосновение Уилла… Оно было другим. Я почувствовала, как в животе что-то перевернулось. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, наши сплетённые на столе руки отзывались во мне волнующим трепетом.

Однако волшебное мгновение было нарушено внезапным оглушительным скрежетом – кто-то резко отодвинул стул. Выхватив свою руку, я увидела, что Джейк с еще более мрачным лицом, чем утром, а за ним двое его друзей направляются к выходу.

– Должно быть, устали от просьб взять к себе в группу, – прокомментировал Уилл, тоже повернув голову на шум. – Красные спят и видят, как бы к ним попасть.

– Да… наверное, – я опустила глаза, изо всех сил пытаясь скрыть обуревавшие меня чувства. В этот момент мне было абсолютно плевать на красных и на соревнование. Кожей я все еще ощущала теплое прикосновение Уилла, отчего мои щеки пылали, а в голове творилось нечто невообразимое.

– Я… я, пожалуй, наелась и мне надо… кое куда заскочить, – мне надо было срочно привести мысли в порядок, а рядом с Уиллом это не представлялось возможным. – Встретимся наверху, хорошо?

По-прежнему избегая смотреть на него, я поспешно подхватила сумку и поднос с почти нетронутой едой.

Выходя из столовой, я увидела, как, сидя за столом учителей, Карл фон Рихтер приподнял в мою сторону бокал с шампанским. Под его подрагивающими пышными усами затаилась озорная улыбка.

Выходные пролетели быстро, а я еще так и не придумала, как помочь Джин. В доме уже которые субботу и воскресенье царила необычная тишина: дядя уехал, а Николь, воспользовавшись его отсутствием, пропадала у своих подружек.

Дожидаясь, пока сгустятся сумерки, я посматривала в школьный чат. Посмеявшись над новым роликом, в котором полностью раздетого парня Эрик с Диланом изваляли в снегу и чуть не придушили, засунув головой в сугроб, красные перешли на обсуждение соревнования.

До него оставалось полтора месяца, и напряжение, связанное с ним, нарастало у всех. Но особенно у тех, для кого его собственно устраивали. Красные не особо церемонились в выражениях и не скрывали своих планов. Наверно, настолько привыкли к мысли, что чат принадлежит им, что даже забыли о том, что мы тоже можем его читать. Особенно, их занимало то, кого выберут в «охотники».

«Говорю тебе, Джейк наверняка возьмет к себе Паттерсона. Колись, Брайн, он тебе уже что-нибудь об этом говорил?» – В конце Кэйл Мерфи поставил несколько злорадных ухмылок.

Тот, кого звали Брайн, отреагировал отрицательно мотающим смайликом.

«Да ну, ты просто отмалчиваешься. Готов поставить что угодно на то, что там уже все давно решено», – снова вставил Кэйл.

«Ты, Кэйл, вечно только гадаешь, да без толку, – написала кто-то по имени Саманта Эддингтон. – Лучше наберись терпения, чем всех тут вечно будоражить своими догадками. Сегодня у тебя один, завтра – второй. Ты только зря даешь нам надежду или, наоборот, разочаровываешь. Сейчас все и так переживают, кто попадет в списки, а кто нет».

«Ему просто нравится чувствовать себя в центре всеобщего внимания, верно, Кэйл? Как еще ему добиться такой популярности? Уж не своим же умом», – появилась в чате Кьяра Бэнетт. Из всех красных она мне чем-то нравилась. Наверно, своим острым языком, которым она любила поддевать остальных. Особенно доставалось Кэйлу. А может и тем, что она была единственной, кто тогда не смеялся над роликом с моим наказанием.

«Заткнись, Кьяра, – разозлился Кэйл. Из всех остальных только у нее получалось вывести его из себя. – А ты, Саманта, забываешь, что в прошлом году это я предсказал, что Джейк возьмет в группу Стива Расселя. Хоть того и угораздило при этом облажаться», – он поставил презрительную рожицу, которая хохотала, схватившись за невидимый живот. При этом после каждого приступа смеха ее тошнило вполне видимой зеленой блевотиной.

Если Стив и читал это, то ничего не ответил. Будь я на его месте, мне бы стало очень неприятно.

«Естественно, после того, как перебрал с полдюжины остальных, – не отставала Кьяра. – И каждый раз предсказывал себе дикий успех. Просто смех. Предсказатель, тоже мне».

«Ты меня доведешь, Кьяра, клянусь, – окно чата запестрело бесившимися и взрывающимися от злости смайлами. – Сидела бы да помалкивала. Тебя это вообще не касается, ты-то не особо хороша на тренировках. Можешь только мечтать, чтобы тебя кто-нибудь да взял». Оно снова презрительно блеванул зеленой жидкостью на весь экран.

«Это мы еще посмотрим», – с вызовом ответила она, но больше не стала его задирать.

«Что-то ты нас совсем не берешь в расчет, Кэйл, – некто по имени Эштон Хэмпфри лениво зевнул. – У нас тоже есть хорошие игроки».

«Уж не на себя ли ты намекаешь, Эштон?» – снова оживился Кэйл, забыв о своей злости на Кьяру.

«А может и так».

«Ха-ха, забудь».

«Это еще почему?»

Смайл Кэйла пританцовывал. Все остальные затихли, ожидая услышать его мнение. Похоже, несмотря на то, что сказала Кьяра, его все-таки слушали. Он снова оказался в центре внимания, и вовсю наслаждался этим.

«Ну, начнем хотя бы с того, что все самые сильные на сегодняшний день (кроме Кьяры, она не в счет – он хихикнул) учатся у нас в классе. – Точка, расфуфыренный смайл. В чате тут же посыпались согласные и несогласные реакции. Одноклассники Джейка, среди которых я заметила Камиллу и близняшек, согласно кивали и поддерживали слова Кэйла, остальные громко возражали. На минуту чат превратился в невесть что, но Кайл снова завладел всеобщим вниманием. – К чему спорить, Эш, возьмем факты, – он (то есть его смайлик) важно закурил сигарету. – Во-первых, все первые места в последние два года занимали те группы, в которых было большинство наших, – снова согласные кивки. – Во-вторых, в прошлый и позапрошлый год из нас выбрали чуть ли не в три раза больше, чем из вас, а это, сам понимаешь, что-то да говорит… – на это раз ученики во главе с Эштоном, которые, как я догадалась, представляли параллельный класс Джейка, стыдливо промолчали. – К тому же мы тренируемся вместе, и Джейк сам лично может оценить таланты каждого из нас в то время, как о вас знает только понаслышке. Естественно, каждый из вас еще постарается наврать с три короба. Вывод: чтобы выиграть наверняка, Джейку надо выбирать кого-то из наших. Если он сделает ошибку и снова возьмет кого-то левого, то будет то же самое, что и с Расселем». Он снова принялся хохотать. К нему присоединись несколько его одноклассников, чрезвычайно довольных такими лестными для них выводами.

Да уж, что ни говори, а в словах Кэйла была логика, особенно для того, кто должен был принять решение. Если Джейк, конечно вообще это читал… Пока что он никак не дал о себе знать.

«Ладно, допустим, Джейк выберет кого-то из вас, – нехотя согласился Эштон. – Но почему ты уверен, что это будет Паттерсон?»

Все красные в чате поддержали его любопытными смайлами.

«Ну, он хорош на тренировках, – снова принялся рассуждать Кэйл, попыхивая в чате нарисованной сигаретой. – В прошлом году он неплохо себя показал. К тому же он отлично ладит с Джейком, Райаном и Крисом. А это немаловажно для команды. Уж кто-то, а Джейк это точно знает».

Сам Паттерсон подозрительно помалкивал, предоставляя все поле действия Кэйлу, которого уже слушали с открытыми ртами. Нарисованными, конечно.

«Тем более, что наша королева, как и в прошлом году, наверняка захочет снова быть в команде с Эриком и Диланом. И ставлю все, что у меня есть, на то, что они опять возьмут к себе Мориса. Верно я говорю, Камилла?

Камилла метнула в его сторону кокетливый взгляд.

«Ты слишком хорошо меня знаешь, Кэйл, – с напускной застенчивостью произнесла она, отбиваясь от сердечек, посыпавшихся на нее со всех сторон. – Я ни за что не откажусь от моих милых маленьких тигриков!»

Я вдруг заметила, что обычно активные в чате гориллы сейчас отмалчивались, и хмыкнула. Если Камилла еще не знает о том, что их могут отстранить, ее ожидает большой… нет, оглушительный сюрприз.

«Близняшки, если попадут, тоже будут в отдельной группе. Их не разделить, поэтому они тоже не в счет». Смайлы Эвелин и Соланж согласно закивали и взялись за руки, доказывая всем, что они ни за какие коврижки не расстанутся.

«Так что остается не так много кандидатов на это место. Паттерсон – самый подходящий из всех». Кто-то из проигнорированных ребят из их класса начал было возмущаться, но Кэйл с высоты своего нынешнего положения не обратил на них внимания, и им пришлось умолкнуть.

«А что с Майком? – спросил кто-то из старших. – Разве из ваших он – не самая подходящая кандидатура на место в команде Джейка?»

На этот раз Кэйл пыхтел дольше обычного, а я затаила дыхание.

«Поговаривают, что в этом году его отстранят. Это правда, Кэйл? – чуток насмешливо поинтересовался Эштон. Похоже, он нашел, чем отомстить за те нелестные слова, которые Кэйл отпустил в сторону его класса. – Получается, что не такие уж у вас все сильные и одаренные, как ты говоришь. Похоже, кто-то, на этот раз из вас, тоже облажался в прошлом году…»

«Заткнись, Эштон, – встрял Морис Карлайл. – Никто у нас не облажался!» Он гневно выставил боксерскую перчатку.

«Да ну! – Эштон продолжил потешаться. – Тогда почему никто не знает, что там произошло? И почему в этом году Майк так странно себя ведет? Недаром ходят слухи, что это он виноват в том, что там случилось, и поэтому отстранен от участия. Все это неспроста», – не унимался Эштон. Майка в чате, как обычно, не было, поэтому никто его особо не разубеждал. Мне показалось, что никто из его одноклассников не знал, что там на самом деле произошло, но не желал в этом признаваться. Обрадованные, что появилась возможность восстановить пострадавшую репутацию, одноклассники Эштона тоже начали вклиниваться в разговор, и в чате снова разгорелся жаркий спор о том, кто из двух классов лучше.

Про Майка они больше ничего не говорили, и читать дальше стало неинтересно. Пока я была занята чатом, за окном наконец-то расползлась темнота; на чернильном небе высыпали звезды. Я оделась и вылезла на карниз. В воздухе кружились легкие снежинки – последний вечер апреля выдался на редкость спокойным и морозным. Весна еще не пришла в эти края.

Когда я добралась до поляны, она была залита мягким лунным светом. Лежа на серебристом, подсвечиваемом голубоватым сиянием снегу, волк приподнял голову и повел ушами в мою сторону.

– Привет, – я обняла его и зарылась лицом ему в шею. Сейчас мне больше всего хотелось ощутить присутствие кого-то близкого, а ближе его у меня больше никого не было. Он наклонил могучую голову, позволяя мне обнять его.

С того самого дня, как я узнала ее тайну, я не прекращала думать о Джин и об ужасных тренировках, в которых мистер Броуди заставлял ее участвовать. К этому добавилась и приближающееся соревнование. Уилл не прекращал твердить, что уж меня-то красные точно не пощадят, и уговаривал начать тренироваться. Но даже без его попыток вправить мне мозги, я прекрасно понимала, что стану их главной целью. Это пообещала мне Камилла еще в первом семестре, а с тех пор их ненависть по отношению ко мне выросла в миллион.

В голову снова закралась мысль о том, чтобы сбежать с этого места и забыть о нем раз и навсегда. Я не раз прокручивала в голове технические подробности и пришла к выводу, что если волк пойдет со мной, то я смогу выжить в лесу. В цивилизацию я вернуться не могу. Уилл был прав – красные меня найдут, где бы я не спряталась. А тут, в окружении дикой природы и при защите моего волка, у них нет никакой власти.

Я посмотрела в противоположную от дома сторону. Словно прочитав мои мысли, волк поднял морду и тоже вгляделся вдаль. За черными деревьями скрывалась темнота, сулившая спасение от того кошмара, который я переживала тут день за днем. Уйти и забыть. Оставить их всех позади.

Но что будет с остальными? Я вздохнула. Кто может Джин и ее сестре? Если я сбегу, ей достанется в первую очередь. А Уилл? Нас уже видели вместе и не раз; вслед за Джин, он будет первым, кого вызовут на допрос. А преданная и невинная Лин, которая дорожит нашей дружбой настолько, что готова каждый день подвергать себя опасности? Как я могу их бросить? Я застонала и еще больше уткнулась в мягкую шерсть. Похоже, даже без сковывающих меня наручников и без запретов тетки, которая наивно полагала, что держит меня под замком, я была связана по рукам и ногам куда более крепкими узами. Теми, о которых она не имела понятия.

– Что это на нее нашло? – спросила я, когда мы вышли с класса философии. Стефани Аттвуд сегодня разбушевалась не на шутку: задание, которое она задала на дом, было сложным и невероятно длинным. И главное, списать было невозможно, так как каждый ученик должен был составить оценку образа жизни и идей определенного философа. Мне достался Кант, Уиллу – Сократ, а Джин – Платон. Обычно отсутствие интереса к предмету вызывало у нее полное равнодушие к домашнему заданию, но сегодня она словно сорвалась с цепи. Представив в уме неделю корпения над учебником, я с ненавистью посмотрела ей вслед. Дерзко покачивая стройными бедрами в шикарном темно-бордовом платье, она с гордо поднятой головой и выражением выполненного долга направлялась в сторону третьего этажа. На ее лице как всегда играло презрительное выражение, а стоило ей завидеть вблизи себя синюю форму, она едва заметно морщила свой изящный носик.

Уилл и Джин вздохнули. Их новое задание тоже не порадовало, но они переносили его с большей стойкостью, чем я.

– Могу поспорить, она сама понятия не имеет ни об одном из этих философов, – не успокаивалась я. – Можно написать, что угодно, она все равно не заметит разницы.

По экзамену по этому предмету в прошлом семестре я получила от Стефани Аттвуд слабенькое «удовлетворительно», почти такое же, как по химии и физике, хотя считала, что мой ответ заслуживал большего и она намеренно занизила оценку. Я никак не могла понять, за что она меня так невзлюбила. Неужели все дело в том одном прогулянном уроке, который она никак не могла мне простить?

Джин испуганно приложила палец к губам.

– Алекс, тебя могут услышать, – зашептала она, оглядываясь по сторонам. Я подняла глаза к потолку, но решила дальше не распаляться. По крайней мере, не в школе, когда вокруг столько потенциальных врагов. Я-то знала, что стараниями ненавистной мне миссис Джеймс точно попаду на соревнование, но не хотела подставлять еще и Уилла с Джин.

– Всем школьникам сейчас же явиться во внутренний холл, – из колонок на стене раздался тонкий голосок Кимберли.

– Что происходит? – спросила я, когда синяя толпа вокруг нас вдруг послушно потекла в сторону лестницы.

Джин вздрогнула, а Уилл заметно помрачнел.

– Скоро узнаем. Пошли.

Когда все собрались, миссис Джеймс вышла на середину и повернулась к нам. Она не торопилась что-то говорить, только окидывала всех суровым взглядом, от которого меня сердце ушло в пятки. Неужели это снова из-за меня? Вдруг Майк передумал и все-таки рассказал, что на самом деле случилось тогда в лесу? Я поискала его глазами. Стоя среди красных, он едва обращал внимание на миссис Джеймс; его безразличный взгляд скользил по белоснежному пейзажу за окном. Точно так же, как в тот день, когда дядя и тетя орали на меня в гостиной.

– Если и есть в этой школе что-то, что мы ценим больше всего, так это честность и преданность учеников по отношению к учителям и нашим лучшим ученикам, – после небольшой паузы произнесла она, продолжая сверлить наши ряды взглядом. У меня внутри заструился неприятный холодок. – В том случае, если вы сами нарушили правила или стали свидетелями подобных нарушений, вы должны немедленно заявить об этом учителям или старшеклассникам из красного факультета. Они передадут ваше сообщение куда полагается или сами решат, как с вами поступить. Одно совершенно точно – молчание повлечет за собой кару, куда строже той, на которую вы могли бы рассчитывать, если бы сами сообщили нам о своем, – она сделала паузу, – или чужом проступке.

Миссис Джеймс сжала губы и снова окинула наши ряды строгим, не знающим пощады взглядом. У меня в животе что-то ухнуло. Нет сомнений, дело во мне. Я не могла даже представить, что кто-то из нашего факультета хоть раз осмелится нарушить правила, поэтому перебирала в уме возможные варианты своих нарушений. По крайней мере тех, о которых миссис Джеймс могла как-то узнать.

Вряд ли она собирается прилюдно говорить о волке. Ведь она сама строго-настрого запретила кому-то об этом рассказывать. Может, Джейк после длинного молчания все-таки пожаловался на мою грубость… Я украдкой взглянула на него, но он, как и Майк, выглядел не особо заинтересованным словами миссис Джеймс. Значит, остается только одно – кто-то увидел нас с Лин вместе после школы… Мысль о том, что ее накажут, вдруг показалась мне еще более ужасной, чем если бы Майк рассказал о волке, или Джейк – о моей грубости по отношению к нему. Из остального я уж как-нибудь выкручусь, но Лин… Я поискала ее глазами. Стоя посреди желтых, она с покорностью опустила голову. Должно быть, ее занимали схожие догадки.

– Итак, я совершенно точно знаю, что среди вас, – она обращалась к нашим рядам, – есть кто-то, кто совершил грубое, недостойное его цвета формы нарушение.

Красные глумливо зафыркали, а ученики вокруг меня оглядывались, гадая, о ком она говорит. Большинство неприветливых взглядов устремилось, естественно и, надо сказать, не без оснований, в мою сторону. Сбоку я почувствовала вопрошающий взгляд Уилла, но спрятала глаза, боясь, что он что-нибудь прочитает по моему лицу.

– Надо заметить, что от кого-то из вас я меньше всего ожидаю такого подлого и неприемлемого поведения по отношению к школе и нашим законам, – продолжила миссис Джеймс, сжимая тонкую указку и прохаживаясь перед нами. – Вы все воспитаны в лучших традициях нашего рода. Вам надлежит помогать и поддерживать всех, кто обладает нашим великим даром. Поэтому от вас, – она обвела нас указкой, – более, чем от кого-либо в этом зале, мы требуем послушания и дисциплины.

Я боялась поднимать на нее глаза, но чувствовала, что в этот момент она смотрит на меня. Холодок внутри меня усилился. Это конец. Она точно знает про Лин. Я уже проклинала себя за то, что не послушала мистера Честертона и позволила себе подружиться с ней.

– Итак, я даю виновному последний шанс выйти и признаться в своем поступке. Увы, моего милосердия ему уже не видать, но он хотя бы продемонстрирует нам, что те ценности, которые мы стараемся привить в этой школе, ему не чужды.

Что делать? Если я добровольно признаюсь и возьму вину на себя, она пощадит Лин? Я подняла голову, но в сузившихся глазах миссис Джеймс увидела лишь холодную решимость разобраться с виновным. Она никого не пожалеет.

– Я жду, – не предвещающим ничего хорошего тоном повторила миссис Джеймс.

Ребята вокруг меня молчали, никто не сделал шаг вперед. Видимо, как я и предполагала, только у меня совесть была нечиста.

– Что ж, – сказала она, после того, как никто не откликнулся. – Я очень, очень в вас разочарована… Единственное, что меня утешает, это то, что среди вас еще есть те, кто помнит о преданности нашему делу…

Я заметила, как Адриана Марлоу, стоявшая впереди, приосанилась.

Миссис Джеймс подняла голову и оглядела наши ряды. Учителя, наблюдающие за происходящим с балкончика второго этажа, смотрели на нас с любопытством. Они явно были не в курсе того, что происходит, и теперь нетерпеливо ожидали развязки. Только губы мистера Честертона были плотно сжаты. Поймав мой взгляд, он вопросительно наклонил голову. Видимо, как и Уилл (да что там душой кривить, все присутствующие в зале, включая меня), он был уверен, что это я снова что-то натворила.

Пробежав длинными пальцами по указке, миссис Джеймс повернулась в мою сторону. Чувствуя, как от ее взгляда сердце мгновенно плюхается вниз, я зажмурилась и приготовилась к самому худшему. Что-то подсказывало мне, что в этот раз одной изувеченной рукой я не отделаюсь – на этот раз миссис Джеймс уж точно не упустит шанс поквитаться со мной за все.

«Плевать, что она сделает со мной», – тут же решила я. Лин ни в коем случае не должна пострадать. Я не могла позволить повторения того, что случилось с Тэйлором и Эми. На этот раз я этого не допущу. Я сжала кулаки и сделала малюсенький шаг вперед…

– Мистер Фишер – вдруг резко произнесла миссис Джеймс. Уже подавшись в ее сторону, я оторопело остановилась и оглянулась на низкорослого, веснушчатого парня из моего класса, который все это время стоял слева от меня. – Вы ничего не хотите нам сказать?

Он вздрогнул и побледнел, его нижняя губа заметно затряслась.

Я остолбенела. Неужели все это было не из-за меня? Я сделала глубокий вздох, чувствуя, как сердце все еще бьется, как бешеное. На лице стоящей напротив Лин тоже проступило внезапное облегчение: она волновалась не меньше меня.

Толпа впереди нас расступилась, и миссис Джеймс сделала ему знак подойди. Еле волоча подкашивающиеся ноги, парень медленно вышел вперед и с опущенной головой встал рядом с ней.

– П-п-простите меня, миссис Джеймс, – пробормотал он. В ту же секунду указка рассекла воздух и оставила багряный след на его бледной щеке. Несчастный виновник вскрикнул от боли и схватился за правую часть своего лица.

Близняшки тут же остервенело захохотали, показывая на него пальцем.

– Это за то, что я должна была тратить свое время, ожидая пока вы изволите признаться. Чего, надо заметить, я так и не дождалась, – еще один удар – и вторую щеку обезобразила такая же красная полоса. Парень закричал и схватился за нее.

Стоявшая рядом Джин вздрогнула. Мне тоже было не по себе: я прекрасно представляла, каково это сейчас быть на его месте. Словно почувствовав охватившую меня дрожь, Уилл скользнул ладонью в мою ладонь и некрепко ее сжал. На его лице, как и на лицах стоявших рядом учеников, не было никаких эмоций – им это давалось легче, чем мне.

– Разве ложь и трусость – это то, чему вы научились в этой школе? – еще один удар указкой опустился на его спину. По себе я знала, что это похоже на плеть. Парень выгнулся от боли, но не отнял обе руки от пылающих щек.

– Нет, мэм… Простите меня. Я… я не знаю, что на меня нашло… – всхлипывая и сжимая лицо, произнес он. – У меня ничего не получалось в школе, а я просто хотел преуспеть в тренировках. Я поступил недостойно и теперь очень об этом жалею.

– Преуспеть в тренировках… – желчно повторила миссис Джеймс, прохаживаясь вокруг него, словно коршун вокруг добычи. – Ваши личные успехи волнуют вас больше, чем запреты, которые веками существуют в нашей школе?

– Нет, мэм… Я…

Но он не договорил. Еще один удар указкой обрушился на его спину чуть выше пояса. Вскрикнув, он схватился за спину, но зря. Миссис Джеймс не преминула воспользоваться моментом. В ту же секунду указка снова рассекла воздух и во второй раз полоснула его покрасневшую щеку. Парень громко завопил; сквозь его ладони ручьем потекли слезы.

Неужели ей этого недостаточно? Дрожь внутри меня усилилась, но на лице миссис Джеймс не было ни капли сострадания. Как и на надменных лицах красных, которые лениво наблюдали за наказанием. Некоторые из них зевали.

– Решив тренироваться за пределами этих стен, вы презрели правила, вашего учителя и все, ради чего мы создали эту школу. – Взмахнув указкой, миссис Джеймс со свистом полоснула его сзади по ногам. Не прекращая рыдать от боли, парень рухнул на колени. – Правила существуют для всех вас! – она повернулась и обвела указкой синие и желтые ряды.

«Ее любимчиков это, конечно, не касается», – с отвращением подумала я, наблюдая, как красные с гнусными ухмылками на лицах согласно закивали. Особенно старалась, Камилла и ее гориллы. Стоящий неподалеку от них Джейк лишь нахмурил брови.

– А те, кто думают о собственной выгоде, недостойны обладать нашим даром.

Очередной сильный удар пришелся на тыльную сторону ладоней, которыми всхлипывающий парень прикрывал лицо от безжалостной миссис Джеймс. Он рассек кожу, и по дрожащим рукам медленно потекли алые капельки крови. Парень закричал от боли, но на этот раз не отнял их от лица.

– Пожалуйста, – заплакал он. – Я знаю, что совершил ошибку…

Не в силах смотреть дальше, я отвернулась и уткнулась в плечо стоящего рядом Уилла. Мне хотелось, чтобы это скорее прекратилось.

– Вы, мистер Фишер, не просто совершили ошибку, вы еще наивно полагали, что я ничего об этом не узнаю, – она окинула сухим взглядом рыдающего у ее ног парня. – Но мое влияние простирается дальше, чем вы можете себе это представить. Намного-намного дальше… Поэтому не советую никому из вас повторять подобную ошибку, – указка взметнулась в нашу сторону. – А что касается вас, мистер Фишер, то ваше имя, как вы уже догадались, будет занесено в список участников соревнования…

Она сделала паузу из-за возгласов обрадованных красных, которые не ожидали так рано узнать имя одной из будущих синих жертв.

– И это еще не все. Вам до конца семестра запрещено тренироваться, так что в отличие от остальных четырех учеников вашего факультета, которые попадут на соревнование, вы не сможете использовать животное. Вам придется полагаться исключительно на себя. Мне остается лишь пожелать вам удачи, мистер Фишер, – ядовито добавила она, наклонившись к нему. Всхлипывая и постанывая от полученных ударов, парень еще больше скрючился, но не осмелился что-либо возразить.

В класс мы возвращались молча – ни у кого из нас троих не было настроения что-либо говорить.

В коридоре нас обогнала Адриана Марлоу с поднятым кверху подбородком. Как она может быть довольна собой после того, что случилось?

– Это она настучала миссис Джеймс, – зло сказала я, смотря ей вслед.

– Откуда ты знаешь? – удивился Уилл.

– Видела ее по дороге в столовую, разговаривающей с миссис Джеймс. Теперь понятно, что она докладывала ей про Фишера.

– Может это просто совпадение, – тихо предположила Джин. – Они ведь с ним танцевали на рождественском балу. И, по-моему… дружили, – робко добавила она, краснея.

Но я покачала головой.

– Эта ведьма сказала, что ее «заслуги будут учтены». Она точно намекала на соревнование. К тому же, я видела их в пятницу, а сегодня Фишера наказали. Слишком уж подозрительно для совпадения, тебе не кажется?

Джин не ответила.

– Она наверняка как-то пронюхала… или, если они и правда встречались, он мог сам ей рассказать. А она побежала к миссис Джеймс, – предположила я, некстати вспоминая мои вылазки в лес. А что, если кто-то выследит и меня? Впрочем, если Фишер был настолько глуп, что сам ей рассказал, то ей даже не нужно было его выслеживать.

– Тогда мы знаем, кого стоит опасаться, – задумчиво промолвил Уилл. – Это наверняка не последний случай. В прошлом году с приближением соревнования многие старшеклассники из нашего факультета начали показывать свое истинное лицо. Никто не хочет туда попасть.

– Такой ценой, Уилл!? Тем более, если они встречались! – я презрительно скривила лицо. – Уж лучше пусть меня выберут, чем быть шестеркой. Это подло и низко!

– Но он нарушил школьные правила, – не совсем уверенно произнесла Джин. – Если каким-то образом она это узнала, то должна была об этом доложить. Все это знают.

У меня кольнуло внутри. Неужели и Джин поступит так, если узнает мою тайну?

– Эта карга пытается вбить вам в голову, что доносить на друзей – это нормально, – я понизила голос, чтобы никто не услышал. – Неужели ты не понимаешь, что тут происходит, Джин? Они заставляют вас шпионить друг за другом под страхом наказания и участия в этом дурацком соревновании, которое существует только для того, чтобы красные могли развивать свою силу. И вы поступаете именно так, как им нужно. Посмотрите на свой класс! – я обвела пальцем идущих спереди ребят из нашего класса. Большинство шли молча или обсуждали только учебу. – Все боятся говорить друг с другом. Раньше я думала, что вы – просто скучные ботаники, но теперь понимаю, из-за чего! Они делают так, чтобы вы боялись заводить друзей!

Уилл и Джин переглянулись.

– А эти правила? – продолжила я. – Почему они не распространяются на красных? Вы заметили, что когда она говорила, то указала только на нас и желтых?

– Я не думаю, что она сделала это намеренно, – отчаянно попыталась возразить Джин. Ну почему она так боялась поверить? – Правила распространяются на всех…

– Еще как намеренно, Джин. Потому что их это не касается. Им все позволено, они могут издеваться и унижать нас, могут охотиться на нас, могут использовать твою сестру для своих тренировок. А мы должны лишь послушно выполнять их дурацкие законы и доносить друг на друга, стоит нам услышать или увидеть что-то, что, по их мнению, является неправильным. Отличный способ держать нас в страхе и повиновении, пока красным можно все!

Мне показалось, что мои слова все-таки возымели действие – Уилл и Джин немного с опаской, но все же призадумались. Что ж, отлично, может это наконец-то хоть чуть-чуть раскроет им глаза на все эти правила, которым они так слепо повинуются.

Через минуту в класс с видом загнанного зверька вошел заплаканный, униженный и побитый Фишер. Урок начался, но я думала о том, что он сейчас испытывает. Я-то уже давно числилась в «темных лошадках» в классе (единственная, надо сказать), но мне-то было не привыкать. Однако каково это для моих запуганных и чересчур дисциплинированных одноклассников, для которых любое нарушение правил было хуже смерти? Потухший и раздавленный взгляд Фишера был мне ответом.

Чтобы забыть о неприятном дневном событии, я предпочла сосредоточиться на том, о чем думала уже давно. После уроков, дождавшись, пока все уйдут и сообщив Уиллу, что мне нужно встретиться с мистером Честертоном (на что он сразу клюнул, потому что решил, что я все-таки хочу начать тренироваться), я отправилась на третий этаж. Постоянно оглядываясь по сторонам и стараясь придерживаться более темных коридоров, я быстро и без приключений добралась до кабинета мистера Броуди.

Вход в его кабинет охраняла массивная толстая дверь, совершенно не такая простая, как у мистера Честертона или мисс Белл. «И уж точно подходящая для того, кто хочет спрятать за ней свои грязные секреты», – злорадно подумала я, оглядывая ее и изучая замок. В прошлых школах мы с моими компаниями не раз взламывали кабинеты учителей, поэтому опыт у меня был немалый.

Но тут меня ждало горькое разочарование – такой странный и сложный механизм я видела впервые.

Я выпрямилась и испустила огорченный стон: этот замок был мне явно не по зубам. Единственным утешением в данном положении было то, что за дверью с таким замком точно можно обнаружить секреты, которые я ищу. Оставалось только за нее проникнуть.

Раздумывая, как это сделать, я направилась к кабинету учителя биологии. Когда я приблизилась, то услышала его приглушенный голос. Что-то о соревновании и участии. Наверно, обсуждал это с кем-то по телефону.

– Входите, – услышала я приятный тембр мистера Честертона стоило мне постучать в его дверь.

Однако это был не телефон. Внутри я увидела Майка.

– О, Алекс, я рад тебя видеть, – увидев меня, сосредоточенное выражение на лице учителя рассеялось. Он приветливо улыбнулся и указал на стул рядом с тем, на котором сидел Майк. Но тот поспешно поднялся. – Майк, пожалуйста, не злись. Просто обдумай мои слова. Я надеюсь, что ты поймешь, – попрощался он с ним, как-то странно посмотрев на него напоследок.

Не сказав мне ни слова, Майк вышел. Выглядел он при этом подавленным.

– Выпьешь что-нибудь? – Я покачала головой и села. Внутри снова появилось чувство, что меня использовали и выкинули, словно ненужную вещь.

– Честно говоря, я боялся, что сегодняшнее наказание имеет какое-то отношение к тебе. И был очень рад, что оказался неправ. Надо заметить, в последнее время ты заметно изменилась.

Откинувшись в кресле, он скрестил пальцы и внимательно посмотрел на меня.

– У меня не было выбора, мистер Честертон, – ответила я, стараясь выкинуть Майка из головы. Не было сомнений, что его беседа с мистером Честертоном касалась его участия в соревновании. И по его лицу я поняла, что она не увенчалась успехом. – Я делаю это ради Джин. Я не хочу, чтобы из-за меня ее отправили на это ужасное соревнование.

– Твоей соседки… Естественно, я бы и не подумал иначе, – задумчиво произнес он. – Это то, о чем ты пришла поговорить? О соревновании? Я вижу, что теперь ты воспринимаешь его идею намного спокойнее, чем прежде, – произнес он, по-прежнему наблюдая за мной.

– Не идею, а только факт его существования, – немного резко ответила я. – Но я все так же считаю это несправедливым.

– Не только ты, – вздохнув, отозвался учитель и нахмурил брови. По его лицу было видно, что он и вправду придерживается такого мнения, но не желает при мне подвергать критике решения директора.

– К тому же, если мне суждено туда попасть, то лучше смириться и приготовиться, чем просто злиться и бездействовать. Верно? – я опустила голову. То, что мистер Честертон разделяет мое отношение к соревнованию, меня обрадовало, но особого облегчения не принесло.

– Кто тебе сказал, что тебе суждено туда попасть? – вдруг забеспокоился учитель.

Я пожала плечами, немного удивленная его вопросом.

– Мы с вами оба знаем, что это так. Именно поэтому вы не хотели говорить мне о соревновании, ведь так? Другие еще могут на что-то рассчитывать, но нам с Фишером места уже точно заказаны, – я мрачно покрутила в руках какую-то безделушку, которая украшала стол мистера Честертона.

– Насчет Фишера ты права. Но это его вина. Если бы он проявил терпение и выдержку, то ничего этого не случилось бы, но увы… Он сам навлек на себя неприятности. Что касается тебя, то я более чем уверен, что твое разумное поведение в последнее время добавит тебе немало плюсов, когда будут отбирать участников.

– Как будто это имеет значение, – фыркнула я. Неужели мистер Честертон правда верит, что у меня есть шанс? Как бы хорошо я не вела себя сейчас в школе, у миссис Джеймс уже достаточно накопилось, чтобы твердой рукой внести мое имя в список.

– Имеет, – глаза мистера Честертона вдруг странно сверкнули. – Ты себя недооцениваешь, Алекс. У тебя здесь намного больше покровителей, чем ты о них догадываешься.

У меня? Покровители? Он меня явно с кем-то путает. Я оторвалась от безделушки и недоуменно посмотрела на учителя.

– В любом случае я чрезвычайно рад, что ты пришла ко мне. Хотя не в моих силах изменить решение директора о самом «факте существования» этого соревнования, я имею немалый авторитет в школе и за ее пределами и вполне могу на кое-что повлиять…

Намек был понятен.

Я этого не планировала, но мысль, что я могла бы использовать этот шанс и воспользоваться тем хорошим отношением, которое проявлял ко мне учитель, вдруг показалась необычайно заманчивой. Что может быть лучше, чем не переживать о том, что сделают со мной красные на соревновании? Я могу попросить его сделать так, чтобы мое имя не появилось в том списке – учитель сам предлагал мне это…

«Но как же Уилл и Джин?» – вдруг пронеслось у меня в голове. Они-то ни от чего не застрахованы. О них некому позаботиться. Разве воспользовавшись своими связями, которые появились-то у меня совершенно незаслуженно (только потому, что мистер Честертон когда-то учил моих родителей, носивших, как и он, красную форму), я смогу смотреть им в глаза? «Это сделал бы любой, окажись он на твоем месте, – некстати вмешался мой внутренний голос. – Тут нечего стыдиться». Борьба внутри меня усилилась, но через секунду я уже знала, что отвечу.

– Спасибо за вашу заботу, мистер Честертон, но… Вообще-то, я здесь не из-за соревнования, – наконец произнесла я, мысленно ругая себя за глупость. Я прекрасно представляла, от чего добровольно отказываюсь. Возможно, второго подобного шанса у меня не будет.

– Вот как? – учитель сделал удивленное лицо, но по его глазам было понятно, что он немного разочарован. И недоволен. Может, даже считает меня глупой и неразумной. Ну что ж, сейчас я бы и сама с ним согласилась.

– Да, – более уверенно повторила я. – Есть другая… более важная вещь, о которой я хотела с вами поговорить.

Учитель откинулся на спинку своего кресла и приготовился внимательно слушать. Я подумала, что он рассердится, что я отказалась от его помощи, ведь такими вещами, особенно в этой школе, не разбрасываются. Однако ничего подобного в его поведении не было.

– Я хотела поговорить с вами… о Джин, – я неуверенно убрала непослушную прядку за ухо. Она просила никому не говорить, но учитель-то был в курсе, поэтому я никоим образом не нарушала данного ей обещания. Учитель вопросительно приподнял брови, и я продолжила: – Она сказала, что приходила к вам в начале прошлого семестра…

– Я понимаю… Она рассказала тебе свой секрет? – мягко предположил мистер Честертон. Его голубые глаза смотрели на редкость проницательно.

Я кивнула.

– Точнее я сама увидела. Совершенно случайно… Она не хотела, чтобы так получилось. И это… это было ужасно.

– Что случилось?

Я рассказала ему об ужасной ране на плече Джин. Учитель нахмурился и некоторое время молчал, что-то обдумывая.

– Я поговорю с мистером Броуди, – наконец промолвил он, – но я не могу обещать, что он меня послушает. Мы с ним никогда особо не ладили… К тому же, он – учитель, и я не могу говорить ему, как выполнять его работу. Есть только один человек, который способен это остановить…

– Директор, – с горечью в голосе дополнила я.

– Увы.

Мы обменялись взглядами. Оба прекрасно понимали, что надежды нет. Директор не станет шевелить и пальцем, чтобы помочь кому-то. Тем более, что этот ужасный человек сам прекрасно знает обо всем, что тут происходит.

– Но я не могу так это оставить! Я должна что-то сделать…

Учитель бросил на меня долгий, проникновенный взгляд через стол.

– Алекс, я рад, что ты обзавелась друзьями… Это, бесспорно, важно в твоем возрасте. Но помнишь, что я говорил тебе насчет твоих чувств? Чем больше ты открываешь свое сердце, тем уязвимее ты для тех, кто захочет тебе навредить. Ты уже видела, что случилось, когда ты открыто пыталась защитить тех, кто, по твоему мнению, в этом нуждался… Я пытался предупредить тебя об этом раньше, но ты не послушала. Не делай снова того, о чем впоследствии можешь горько пожалеть.

Мистер Честертон был прав. Я и сама это знала, но…

– Я понимаю, – я вздохнула. – Я этого не планировала. Но должно же быть что-то, что можно сделать? Как-то заставить мистера Броуди это прекратить? Или запретить Джин участвовать в его тренировках? Да! Просто запретите ей! Для нее же самой!

Учитель вздохнул.

– Джин Холливер – замечательная, добрая и отзывчивая ученица, – после небольшой паузы произнес учитель, постукивая костяшками пальцев по столу. – Очень жаль, что так произошло с ее сестрой. Я как мог, старался отговорить ее от этой затеи, но напрасно. Я не знаю, говорила ли она тебе, но она необычно сильна для своего цвета формы. Мы могли бы тренировать и, рискну предположить, развить ее способности до уровня учеников в красной форме… Но, к сожалению, она винит себя в том, что произошло с ее сестрой. Она считает, что вся сила в ее семье каким-то образом перешла только ей, и поэтому решила пожертвовать собой ради сестры. Я ничего не могу с этим поделать, Алекс. Она сама выбрала мистера Броуди и теперь принадлежит ему. Тут я совершенно бессилен.

«Так вот почему Джин отказывается тренироваться», – огрела меня внезапная догадка. Она считает себя виноватой в том, что произошло с Хлое, и не хочет развивать свою силу, используя ее только для того, чтобы защитить сестру.

– Она знает, что ты говоришь об этом со мной? – поинтересовался он участливо.

– Нет, – отозвалась я со вздохом. – Она сказала мне то же, что и вы. Это было целиком и полностью ее решение, но я все равно…

– Хочешь ей помочь, – закончил за меня учитель с тенью жалости и понимания на лице. – Я понимаю. Но Джин – умная девочка. Если она так решила, то тебе стоит уважать ее решение. А заодно держаться подальше от неприятностей. Если она тебе действительно небезразлична, то это самое лучшее, что ты можешь для нее сделать.

Я понимала, что он прав. Но вдруг почувствовала себя загнанной в угол и совершенно растерянной, а желание вступить в немедленную войну с мистером Броуди постепенно сходило на нет. А что если я и впрямь сделаю только хуже? Ведь в прошлый раз вышло именно так.

Лежащий на столе телефон учителя пикнул. Он посмотрел на экран и едва заметно поморщился.

– Совещание, которое должно было состояться позже, перенесли, – он засобирался. – Извини, Алекс. Мне пора.

Мне не хотелось уходить. Мистер Честертон все больше и больше мне нравился. Я чувствовала, что хочу и могу ему доверять. К тому же, я очень надеялась, что он сможет сделать что-то для Джин. Но учитель встал, и мне не оставалось ничего другого, как тоже подняться.

– Хорошо. Спасибо за все, мистер Честертон.

Он улыбнулся.

– Пойдем, я тебя провожу.

В коридоре я отказалась от его компании. Учитель вызвался любезно проводить меня до самого выхода, но я не хотела, чтобы он опоздал из-за меня на совещание.

– Алекс, помни, что мы говорили о твоей соседке, – напоследок напомнил он. – Решившись на какую-нибудь глупость, ты только навредишь ей и себе, а не наоборот. Я уже предпринимал подобные попытки в прошлом и без особого успеха… Но я обещаю тебе, что еще раз поговорю с мистером Броуди. Может, мне все-таки удастся что-то сделать. Дай мне время, хорошо?

Он словно спрашивал у меня разрешения, и я благодарно кивнула.

– Спасибо, мистер Честертон… Я правда очень ценю ваше желание помочь Джин.

– Ну вот и прекрасно. А теперь иди домой и предоставь мне обо всем позаботиться, – он проводил меня взглядом, а сам отправился в школьный зал заседаний.

Разговор с учителем вселил в меня надежду. Мистер Честертон обещал снова попытаться уговорить мистера Броуди отказаться от Джин, и я очень хотела, чтобы у него получилось. «А если нет?» – всплыло внутри, но я откинула эту мысль прочь. Как он и просил, нужно дать ему время.

 

Глава 4. Темные тайны мистера Броуди

Неделя сменялась неделей, но никаких новостей насчет Джин и мистера Броуди я так и не получила. Я постоянно искала какого-то намека со стороны мистера Честертона, но он делал знак, что еще не нашел удобного времени и просил меня проявлять терпение.

– Если я просто заведу с ним разговор о Джин, то, уверяю тебя, ничего не выйдет. Нужно дождаться удобного момента, – терпеливо ответил он, когда я улучила момент и подкараулила его на уроке биологии.

– Но ждать можно целую вечность…

– Лучше подождать и увеличить шансы на успех, чем поторопиться и потерпеть очередной провал, – мудро заметил он, кивая в сторону Эмили Браун, которая возбужденно тянула вверх руку, добиваясь его внимания. Я ее почти возненавидела. Вечно ей что-то надо. И в самый неподходящий момент!

– Но чего мы ждем?

– Алекс, просто положись на меня. Я ведь обещал тебе и выполню свое обещание. Ты хочешь, чтобы у нас получилось?

– Я… конечно, но…

– Тогда доверяй мне.

Делая знак, что уже идет, он отошел к подпрыгивающей на месте и возбужденно махающей ему Эмили.

– Что там случилось? – спросил Уилл, стоя перед своей клеткой. Верный данному мне обещанию, он попросил учителя отпустить прежнюю росомаху на волю. После небольшого колебания, мистер Честертон все же согласился, и взамен Уилл получил поджарого самца росомахи, который был даже больше и злее прежней. Впрочем, Уилл выглядел довольным. По-моему, он был втайне рад, что согласился, и верил, что с этой росомахой наконец-то добьется успеха в тренировках.

Я пожала плечами, делая вид, что не знаю, и меня это не интересует. Но постепенно в их сторону начали поворачиваться все больше и больше голов, некоторые даже подошли поближе, чтобы послушать. Раскрасневшаяся и улыбающаяся во весь рот Эмили Браун продолжала тыкать в сторону своего горностая и что-то возбужденно пересказывать учителю. Ее соседка слушала рядом с открытым ртом и немного завистливым видом.

– Ну что ж, ученики, – учитель повернулся к классу, – я думаю, у нас есть первый успех. Будьте добры, мисс Браун, повторите для всех то, что вы сделали.

Теперь уже все ученики побросали свои клетки и столпились вокруг нее. Мы с Уиллом и Джин тоже шагнули поближе.

Сияющая, словно отполированная монета, девочка повернулась к горностаю и сосредоточенно уставилась на него, не моргая. Воцарилась напряженная тишина – ребята рядом боялись даже вздохнуть. Сначала ничего не происходило, и она уже отчаялась и занервничала, но через пару секунд ее глаза вдруг сверкнули коричневым светом – и горностай, чьи глаза так же полыхнули в ответ, послушно поднялся на задние лапки. Все это длилось один миг и тут же прервалось. Животное снова приняло свой обычный вид и улеглось рядом с решеткой.

Учитель громко похвалил ее, особенно выделив ее необычайную прилежность и упорство в достижении цели, а остальные ребята тут же ринулись назад к своим рабочим местам, но до конца урока никто так и не смог проделать что-то подобное со своим животным. У Фишера, который на всех уроках сидел там же, где и я – в углу (правда он делал это не по доброй воле), эта весть вызвала такое горе, что мне жалко было на него смотреть. Он стиснул руками свои тощие, угловатые коленки и просидел, не двигаясь до самого звонка.

– Как это у нее получилось? – произнес Уилл, когда мы вышли с урока. С ноткой разочарования и легкой зависти, как мне почудилось.

– Она столько донимала учителя, что меня это не удивляет, – хмыкнула я. – К тому же, если у кого-то и получится сделать это первым, то это должен быть главный ботаник в классе, верно?

Про то, что Джин уже умеет это делать, я промолчала. Я дала ей обещание, да и Уилл бы не обрадовался, если бы узнал, что уже двое наших одноклассников умеют использовать свой дар. Идущая рядом Джин хранила глубокое молчание. Она была единственной, кто никак не отреагировал на успех Эмили Браун, и всю дорогу до второго этажа смотрела лишь себе под ноги. Я вспомнила, что сказал мне мистер Честертон. Джин обладает силой, практически равной красным, но не желает ее использовать. Как бы не радовалась своему успеху идущая спереди Эмили, которую сейчас распирало от гордости и которая свысока рассказывала о своих ощущениях собравшемуся вокруг нее кружку таких же ботаников, ей ни за что и никогда не сравниться с Джин.

– Завтра объявят наши оценки по философии, – сдвоенный урок был последним, и мы трое надевали куртки в раздевалке. – Я уверена, что Аттвуд опять занизит мне оценку, как сделала это на экзамене.

– Но у тебя хорошая работа, – промолвила в ответ Джин. Казалось, что она втайне обрадовалась смене темы. Если дать Уиллу волю, он был готов рассуждать о тренировках каждую свободную минуту, в то время как она всячески избегала о них говорить. – Я ее просматривала и не вижу причины, чтобы ты получила низкую оценку.

– Вот увидишь. Она никак не может забыть, что я прогуляла ее урок, и поэтому ненавидит меня. Как бы я не старалась и как бы хорошо не выглядела моя работа, результат все равно будет один.

– Я думаю, что ты зря так себя настраиваешь, – Джин застегнула шарф и поискала глазами Хлое.

Я не ответила. Раньше мне было бы все равно, но теперь я переживала не за себя.

Мы вышли на улицу. Незаметно приближалась середина мая, но эти суровые края отказывались это признавать – земля только начала оттаивать. Я подтянула шарф повыше и одела перчатки. Рядом то же самое проделала Джин. Уилл казался полностью погруженным в свои мысли и даже не одел шапку, задумчиво вертя ее в руках. Через секунду к Джин подбежала сестра, и, махнув нам на прощание, обе отправились домой.

– Увидимся завтра? – скорее сказала, чем спросила я, замечая на парковке красных неказистую фигуру Николь. Она льстиво рассыпалась в воздушных поцелуйчиках в сторону уезжавших со стоянки красных и вертелась вокруг Камиллы, близняшек и Эрика с Диланом, которые еще не уехали и о чем-то переговаривались. Заметив меня, Эрик сплюнул.

– Да, хорошо. – На этот раз Уилл не стал задерживаться, как делал, стоило только нам остаться наедине. Подхватил сумку, он сбежал по ступенькам и свернул в сторону дома, оставив меня обескураженно смотреть ему вслед. Неужели его так задело то, что Эмили Браун смогла сегодня подчинить себе свое животное?

«Он слишком переживает из-за этих тренировок», – подумала я.

Через несколько минут из школы вышел Майк. И Николь, несколько минут безуспешно пытавшейся привлечь внимание Камиллы, пришлось отойти к машине.

– В эту субботу у меня вечеринка только для нашего класса, Майк, – протянула в его сторону Камилла. – Тебе стоит прийти. Будет весело. К тому же там будут все.

Майк даже не замедлил шаг.

– Желаю хорошо провести время, – кинул он, доставая из кармана ключи.

Челюсти Эрика скрипнули от злости.

– Я ж тебе говорил, бесполезно. Наш тихоня только и знает, что сидеть дома и книжки читать. А может ты вдруг понял, что тебя вообще не интересуют девушки, а, Майк? Может у тебя есть какой-нибудь секретик, который мы не знаем?

Эрик явно нарывался, но Майк никак не отреагировал на провокацию. Он продолжал хладнокровно шагать к машине, из которой уже высунулось лошадиное лицо обеспокоенной тоном Эрика Николь.

Я оглянулась. Все уже разошлись, вокруг не осталось ни души, а кусты, огораживающие стоянку красных, надежно скрывали меня от тех, кто там находился.

Эрика такое грубое невнимание только взбесило. Его лицо и шея угрожающе побагровели.

– Не надо, Эрик, – Камилла бросила на него многозначительный взгляд из-под длинных, пушистых ресниц. Близнецы, тоже запереживавшие из-за его внезапных нападок, неуверенно переводили взгляд то на Камиллу, то на налившегося кровью Эрика, то на Майка, который с невозмутимым видом сел за руль.

– Ладно, – Эрик был бы не прочь сказать что-нибудь еще, но только махнул рукой и отошел в сторону.

Кокетливой походкой Камилла приблизилась к уже заведенной машине и постучала в стекло. С небольшой паузой оно отворилось.

– Майк, у меня собираются все, и мне бы, – она стрельнула на него взглядом, – очень хотелось, чтобы ты тоже пришел.

– Кажется, не все с тобой согласны, – Майк кивнул на отвернувшегося от них Эрика. – Я не хочу испортить тебе вечеринку.

– Да брось, Майк, – бархатным голосом протянула Камилла, грациозно опираясь на открытое окно. – Не обращай внимания. Он просто в последние дни не в себе. Я знаю, что вы не особо ладите и очень хочу найти способ вас помирить, – промурлыкала она. – А пока обещаю, что на вечеринке он будет себя хорошо вести. Ну так как? Договорились? Я могу на тебя рассчитывать? – Она заигрывающе провела пальчиком по рулю, совсем близко от его руки. Похоже, одного Джейка и обоих громил ей было мало. Она заигрывала со всем, что движется.

Майк проводил взглядом ее руку.

– Как-нибудь в другой раз, – окно начало закрываться, несмотря на то, что ее длинные пальцы все еще лежали на руле. Ей пришлось быстро их выдернуть.

– Что на тебя нашло? – рассерженно зашипела Камилла на Эрика, провожая глазами удаляющуюся машину. – Не мог промолчать?!

– Да сдался он тебе. Повеселимся без него, – процедил в ответ Эрик. Стоявший рядом с ним Дилан угрюмо кивнул, поддерживая напарника.

– Я планировала, что у меня соберется весь класс! Весь, Эрик! Мне нужны все!

– Он бы все равно не пришел. Ходит теперь обиженный, ну и черт с ним.

– Потому что ты не должен был допускать, чтобы все свалили на него одного, – злостно набросилась она на него. – Это все из-за тебя.

– Я сделал так, как было лучше для нас! Плевать мне, что обвинили только его.

– Нет, ты спасал свою шкуру! Это не то, что я хотела!

– Какая теперь разница, Камилла, – попыталась успокоить ее одна из близняшек. По-моему, Соланж.

Испугавшийся такого поворота событий Дилан туповато взирал на разъярённую парочку, которая продолжала наступать друг на друга.

– Не то, что ты хотела! Да все, что я сделал, было ради тебя! – взревел Эрик.

– Ты идиот!

Повисла внезапная, звенящая тишина.

Шея Эрика вздулась. Остальные взирали на них испуганными телячьими глазами. Казалось, назревала катастрофа.

Но, отступив на шаг, Эрик только хмыкнул.

– Что ж, надеюсь, твои партнеры в этом годы порадуют тебя больше.

Физиономии Камиллы и близняшек застыли. Дилан сглотнул.

– Мои партнеры… Что… Что это значит?

– Ты не единственная, кого мы разочаровали, – с горькой усмешкой процедил Эрик, отвернувшись. – Можешь быть довольна – нас тоже отстранили от участия. Он с нами поквитался.

– Отстранили от участия? Я не понимаю… – Камилла выглядела, будто получила удар по голове. – Ты шутишь? Это какая-то шутка? Ты просто пытаешься меня задеть, верно?

Эрик угрюмо молчал.

– Нет, Камилла, он не шутит, – ответил за него посеревший и изрядно струхнувший Дилан. Непонятно чего он боялся больше: ссоры Эрика с Камиллой или ее будущей реакции. – Так получилось… В общем, нам нельзя рассказывать, но это… К сожалению, это правда.

– Что-о-о? – громко завизжала она.

Близняшки в один голос ахнули. По-моему, они были бы сейчас рады оказаться как можно дальше отсюда. Холеное лицо Камиллы меняло оттенки – с покрасневшего на посеревшее, и снова на пурпурно-красное.

– К черту, что вам запретили! Я немедленно хочу знать, что произошло! Эрик!

Дилан с надеждой посмотрел на приятеля, но тот продолжал упорно молчать.

– Дилан! – Камилла повернулась к нему. – Немедленно скажи мне, что произошло.

Маленькие поросячьи глазки Дилана испуганно забегали, но Камилла требовательно потянула его за куртку.

– Скажи мне!

– Миссис Джеймс нам кое-что поручила, – заикаясь, пролепетал он.

– Что именно?

– Не здесь, Камилла, – Дилан испуганно заозирался по сторонам. Я пригнулась пониже, чтобы он меня не увидел.

Но она вдруг подняла руку и залепила ему такую пощечину, от которой у него вмиг пропало желание отнекиваться.

– Проучить эту девчонку… Леран, – захныкал он, потирая покрасневшую щеку, но больше не выказывая желания ей перечить. – Помнишь тогда, когда мы обещали привезти тебе кое-что веселенькое на рождество? Это должно было быть ей уроком, но кое-что с-случилось… Все пошло не так… а потом там появился Майк и нас с-спалил. Миссис Джеймс разозлилась и сказала, что отстраняет нас. – Он замолк и утер сопли.

Камилла, слушавшая его с каменным лицом, очнулась.

– Как же я ненавижу эту дрянь! – завопила она, сжав кулаки. Близнецы тут же подскочили к ней, но она их оттолкнула и зашагала из стороны в сторону. – Кто она? Никто, жалкое отребье, голодранка! Как это могло произойти? Как вы позволили этому произойти? Вы, которые носите красную форму, которых все обожают, со всей вашей силой не справились с такой простой задачей! Миссис Джеймс была права, что отстранила вас! Я бы сделала то же самое! – она остановилась и обвела своих громил бешеным взглядом.

Дилан с виноватым видом потупился.

– Подумать только… И вы только сейчас мне об этом рассказываете? Когда до соревнования остался всего месяц! Я просто не могу в это поверить!

Она схватилась за голову и принялась расхаживать по стоянке. Ее пальцы с кольцом в виде пасти льва теребили модную укладку, пока та не превратилась в помело у нее на голове.

– Все еще хочешь позвать его на свою вечеринку? – язвительно поинтересовался Эрик.

Камила подняла на него сверкающие гневом глаза.

– Майк! Майк здесь не причем! Если бы ты не был таким дураком, то не дал бы всему этому зайти так далеко, и тогда ничего этого не случилось бы! Но разве ты видишь дальше своего носа? И ты еще удивляешься, что, когда настал момент, он не стал тебя выгораживать? Это твоя вина и только твоя!

Эрик виновато втянул голову в плечи, а Камилла продолжила в бешенстве расхаживать по стоянке.

– Это не должно сойти ей с рук! И не сойдет! – она с шумом втянула воздух. – Уж я-то как следует проучу ее на соревновании. И вы, – она повернулась к притихшим Эрику с Диланом, – вы тоже там будете и поможете мне. И мне плевать, как вы это сделаете! – Она одним взглядом остановила Дилана, который снова захныкал что-то про наказание. – Если вы разрушите мне группу и подпортите мне шанс выиграть, то будете жалеть об этом до конца дней своих. Уж я об этом позабочусь! По мне, хоть ползите к миссис Джеймс на коленях! Но исправьте то, что натворили!

С растрёпанными волосами и перекосившемся лицом она больше не походила на ту обольстительную королеву, перед которой преклонялись красные, но этот ее жутковатый вид только вселил в ее четверку священный ужас. Казалось, они впервые видели ее в таком состоянии и боязливо переминались с ноги на ногу. Никто не решался сказать ни слова, опасаясь, что ему достанется еще больше.

Смерив обоих громил бешеным взглядом, она развернулась и бросилась к своей машине. За ней на расстоянии, испуганно оглядываясь, засеменили близняшки.

– Что будем делать, Эрик? Времени уже в обрез, – растерянно спросил Дилан, когда они остались вдвоем на стоянке. Я уже давно заметила, что Дилан не был генератором идей в этой компашке и сейчас смотрел на Эрика в надежде, что тот что-нибудь придумает. Что-нибудь, что поможет им избежать гнева Камиллы, если их и вправду отстранят.

Эрик не ответил. Он мрачно взирал ей вслед. Затем оба сели в машину, и через секунду джип тронулся с места.

Подождав пока они уедут, я вышла из своего убежища и тоже зашагала в сторону дороги. Известие о том, что ее группа под угрозой, жутко разозлило Камиллу. Что ж поделом ей. После того, что я услышала, я уже не сомневалась, что она выполнит обещание и будет во что бы ни стало стремиться отомстить мне на соревновании. Я снова подумала о хромающем парне и обоих девушках, погибших в результате того, что в этой школе огласили «несчастными случаями». Что сделает она – покалечит меня… или хуже? Будет стремиться убить?

На следующий день мои самые худшие прогнозы оправдались – из всего класса моя оценка по философии была самой низкой.

– Я же тебе говорила, – процедила я, когда сидящая рядом Джин удивленно ахнула. – У нее явно со мной какая-то проблема.

Я сердито смотрела, как Стефани Аттвуд презрительно раздает оставшиеся листки. Точнее, она их просто кидала на парту перед каждым учеником, держа при этом двумя пальчиками, словно какую-то страшную гадость.

– Но я не собираюсь это больше терпеть.

Теперь дело было не только в Джин. Я не для того просидела столько над этой дурацкой, никому не нужной работой, чтобы мне совершенно незаслуженно занизили оценку.

Когда урок закончился, она, как обычно, первая направилась к двери, но я была начеку. Догнав ее, я проворно перегородила ей путь.

– Я не согласна со своей оценкой, – зло проговорила я. – И считаю, что моя работа заслуживает большего.

Стефани Аттвуд удостоила меня взглядом, которым обычно смотрят на таракана. Затем попыталась обогнуть, но я была к этому готова и тоже сделала шаг в сторону. К счастью, в это же самое время мои одноклассники потекли к выходу, и она оказалась зажатой между своим столом и доской, не имея возможности податься вперед или в сторону. Ей оставалось только отступить назад, и мы застыли, ожидая, кто не выдержит первым.

– Я хочу оспорить свою оценку, – повторила я, не имея никакого намерения отступать.

– Вон с глаз моих, – только и сказала она, с тоской ожидая, пока путь к двери наконец освободится.

– Это все из-за того, что я прогуляла ваш урок, верно? – я сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на нее. – Вы постоянно занижаете мне оценки, потому что я задела ваше самолюбие и вы не можете мне этого забыть. – Я понимала, что хожу по острию ножа, но уж слишком сильно я на нее злилась. К тому же меня раздражала ее манера обходиться с нами, как с отбросами.

– Ты что не слышала, что я сказала? Вон! – повторила она, теперь уже злее. Подправив вырез очередного шикарного платья, облегающего ее божественную фигуру, она не отрывала взгляд от занятого учениками прохода. Словно хотела, чтобы они превратились в пепел, и она смогла наконец-то покинуть ненавистный ей класс. Я буквально ощущала переполнявшую ее брезгливость.

– Я никуда не пойду. Нет. – Я покачала головой. – И вы тоже. По крайней мере, пока мы не обсудим мою оценку.

Мы уставились друг на друга, как заклятые враги. Изящные крылья носа Стефани Аттвуд задрожали от ярости.

– Ты… Да как ты смеешь вообще со мной заговаривать? – произнесла она, окидывая меня взглядом, полным откровенного отвращения.

– Удовольствия от этого я тоже не получаю, – спокойно возразила я. – Но раз уж так получилось, что именно вы влепили мне эту оценку, – я показала ей лист с обведенным красным баллом, – то у меня нет другого выбора. В другое время я бы точно к вам не обратилась.

Ее искусно подведенный ротик приоткрылся, глаза метали молнии. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы полностью проглотить мои слова.

– Ты… – Ее красивое личико исказила судорога.

– Так что с оценкой? – нагло спросила я. – Я много сидела над этой работой и считаю, что заслужила большего.

Глаза Стефани Аттвуд сузились. Она улыбнулась. Как улыбнулся бы крокодил, если бы мог.

– Ах, ну раз ты так считаешь! – Она вырвала у меня листок и что-то на нем черкнула, затем бросила на стоящий рядом стол, вместо того, чтобы вернуть мне. Ну и стерва.

– Это самое большее, что ты заслуживаешь. А теперь прочь! – резко оттолкнув меня, она направилась к двери и, прежде, чем скрыться, одарила испепеляющей улыбкой.

Я посмотрела на лежащий на ее столе листок. Балл, который она исправила, был намного ниже прежнего.

– Ну что там? – поинтересовался Уилл, когда я догнала их в коридоре. Я показала ему листок.

– Зря ты вообще на что-то надеялась, – заметил он. – Лучше не связывайся с ней. Из всех учителей она самая пакостная.

Джин наградила его неодобрительным взглядом. Ей все еще не нравилось, когда мы с Уиллом отзывались так об учителях. Да и у Уилла это было что-то новенькое – раньше он никогда себе такого не позволял. Видимо, сказывалось общение со мной.

– Да я и не надеялась, – я махнула рукой. – Зато мне удалось ее как следует позлить. А то обращается с нами, словно мы какие-то насекомые. Мне это надоело.

Уилл усмехнулся, а Джин снова осуждающе покачала головой.

– Эта оценка повлияет на общий балл, – сказала она, с сожалением глядя на мой испрещенный красными чернилами листок.

Я нахмурилась. Ведь я же обещала себе, что буду вести себя хорошо ради нее, но снова не сдержалась. Эта заносчивая Стефани Аттвуд просто выводила меня из себя.

– Кстати об экзаменах, – промолвил Уилл. – Нам нужно придумать, где мы будем заниматься. Я предлагаю в этот раз собираться у меня.

– Уже? – удивилась я. – Разве экзамены не в июне?

– Из-за соревнования их проводят раньше, чтобы в последние недели перед ним красные могли только тренироваться.

Точно, соревнование… Оно приближалось громадными прыжками, и у меня снова стало тяжело на душе.

– Ты уверен, что твоим родителям это будет удобно? Мы можем оставаться как раньше, после занятий, – кротко предложила Джин.

– Они будут только рады. Мама вечно что-то печет и жалуется, что дома это никто не ест, – ответил Уилл. – Так что все нормально.

Я заметила, как Адриана Марлоу о чем-то шепчется со своей подружкой, с которой я видела ее на переменах в последнее время. Обе украдкой поглядывали на нас.

– Наверно, лучше и вправду у Уилла, – поддержала я, пристально смотря в их сторону, пока они не отвернулись. – Чем ближе соревнование, тем больше ненужных глаз и ушей в этих стенах.

На том мы и порешили.

Свернув как обычно на ведущую через лес дорогу, на которой мы встречались с Лин, я заметила, что она уже неистово мне машет.

– У меня новости! – Она подскочила ко мне, даже не удостоверившись, что за мной никого нет.

– Тише, Лин, – я испуганно оглянулась по сторонам и увлекла ее в сторону, чтобы машины, сворачивающие на главную дорогу, нас не заметили. Случай с Фишером и внезапное, усилившееся внимание со стороны Адрианы Марлоу и ее подружки заставили меня быть еще более осторожной.

Но Лин была так возбуждена, что не обратила на мои предостерегающие знаки никакого внимания.

– Я кое-что узнала, – сбившимся от быстрого дыхания голосом заговорила она. – Я не знаю, насколько это тебе поможет, но это касается того, что ты хотела знать про мистера Броуди, – шепнула она, очень довольная собой.

Я засомневалась. Я же обещала мистеру Честертону, что подожду, пока он с ним не поговорит. Но Лин выглядела такой запыхавшейся и радостной от того, что для меня узнала. «Даже если я ее выслушаю, это не значит, что я соберусь действовать самостоятельно», – успокоила я свою развопившуюся совесть. А внутри уже нарастало знакомое волнение.

– Ладно, рассказывай, – промолвила я, замечая, как оживленно горят ее глаза. Похоже, ей самой это нравилось.

– Помнишь, я рассказывала, что когда-то давно мистера Броуди поместили в психбольницу? – радостно спросила она, и, не ожидая моей реакции, затараторила дальше: – Так вот, я знаю, как это произошло!

– Как?

Прежний сияющий взгляд Лин немного потух. Как и восторг, с которым она торопилась сообщить мне новость. Казалось, она вдруг сама испугалась того, что собиралась рассказать.

– Это связано… – Она набрала в легкие побольше воздуха и прошептала: – со смертью какой-то девушки.

Снова смерть? Сколько же смертей в этом месте? Я снова подумала о соревновании и о недавнем обещании Камиллы со мной разобраться.

– Как ты об этом узнала?

– Подслушала разговор миссис Джеймс и мистера Броуди, – с невинным видом ответила она.

– Лин! – я в ужасе уставилась на нее.

Я тоже не была примером целомудрия и добродетельности, но то, что Лин подвергла себя такому риску ради меня, повергло меня в ужас.

– Я знаю, прости, – вновь затараторила она. – Я обещала, что не буду лезть в неприятности. Но мне так хотелось разузнать для тебя то, что ты просила, а дома боятся даже упоминать учителей, и тем более мистера Броуди. С сестры тоже больше ничего не вытащишь. Она только и знает, что твердить мне, чтобы я не лезла не в свои дела и помогала ей по дому. Она вообще больше не говорит ни о чем, кроме своей будущей работы у Хертфордов.

– Родителей Джейка? – От неожиданности я на секунду забыла о мистере Броуди.

Лин печально вздохнула.

– Его отец здесь не живет. Только он, пока не закончит школу… Веики будет у них чем-то вроде экономки – присматривать за домой, готовить, убирать и все такое. У них огромный дом на другом конце города, и она только этим теперь и занята…

Мысль о том, что сестра Лин, будет работать уборщицей у Джейка, меня неприятно поразила, и я попыталась от нее избавиться, снова переключив внимание на то, что случилось.

– Лин, ты не можешь так рисковать! – Я заставила ее посмотреть на себя. – Подслушать разговор миссис Джеймс и мистера Броуди! Как тебе вообще могло прийти такое в голову? А если бы они тебя увидели?

– А я и не пряталась, – она лукаво улыбнулась, заставив меня оторопело открыть рот. – Все нормально, – успокоила она меня. – Просто на нас они вообще не обращают никакого внимания. Слишком уж привыкли видеть в нас прислугу, – кротко пояснила она, но в ее черных глазах мелькнуло что-то похожее на несогласие с такой судьбой. – В общем, не в этом дело. Вот что произошло. Сегодня после урока химии миссис Джеймс велела мне собрать со столов все пробирки с порошками, и в этот момент в класс вошел мистер Броуди. Чем-то очень недовольный. Он упрекнул ее, что она не поддержала его перед Советом, они начали ссориться, почти кричать друг на друга. Мистер Броуди обвинил ее в том, что ей совершенно наплевать на его интересы, и заявил, что тоже собирается вести себя так же. И тогда миссис Джеймс сказала, что, если бы не ее зелья и не ее вмешательство, гнить бы ему в больнице до конца дней своих. И что ему не стоит это забывать, потому что она снова может его туда упечь, – Лин поежилась. – Ты бы видела, как он побелел, Алекс. Стал белый, как привидение. Затрясся всем телом, почти заплакал. А потом забормотал что-то про девушку и про то, что она выбросилась из окна. Начал кричать, что это не его вина. А миссис Джеймс принялась его утешать. Сказала, что она – не Совет, перед ней ему не надо оправдываться. Еще сказала, что знает, что произошло на самом деле и что ему просто нужно продолжать лечение. Затем принесла ему какое-то зелье, он выпил и вроде успокоился. А потом они ушли, про меня вообще не вспомнили.

У меня внутри все перевернулось.

– Подожди… Ты сказала… выбросилась из окна?

Лин энергично и немного со страхом закивала.

Внутри меня заструился холодок. Что мог сделать мистер Броуди, чтобы та девушка покончила собой? В голове тут же возник образ Джин.

– Когда это произошло?

Лин задумалась.

– По тому, что они говорили, вроде очень давно. Мне кажется, еще задолго до нашего рождения. Когда мистер Броуди что-то бормотал, пытаясь оправдаться, мне кажется, он был не в себе… Словно вдруг и впрямь очутился перед Советом, а миссис Джеймс пыталась его успокоить, чтобы он пришел в себя, и говорила, что все это давным-давно позади, и ему надо это забыть. Мне кажется, что она даже пожалела, что напомнила ему об этом… Но она так разозлилась из-за того, что он ей сказал… А мистер Броуди продолжал трястись несколько минут и все бормотал и бормотал… Я за партой спряталась, чтобы они меня не заметили.

– Ты расслышала, что он еще говорил?

Лин сморщила лобик, пытаясь припомнить.

– Почти все время умолял кого-то не выгонять его со школы. Сначала все отрицал, но потом вроде как сломался и даже залепетал что-то о своей вине, лишь бы его пощадили, – она содрогнулась. Видимо, от мысли, что в конце концов мистер Броуди все же готов был признаться… В чем? Что он сделал, чтобы заставить ту девушку покончить с собой?

– Как ты думаешь, что он сделал? – вдруг произнесла Лин. Она тоже думала о том же.

Я посмотрела на нее. В ее черных глазах застыл страх и мольба развеять ужасные сомнения, которые, словно склизкий, противный туман, начали зловеще сгущаться в воздухе. Но я ничем не могла ей помочь – мне самой стало нехорошо.

– Что бы он не сделал, его все равно вернули в школу, – я подошла и села на пенек у края дороги. Все это было уже слишком. Я чувствовала себя совершенно беспомощной. Никогда раньше я не встречалась с тем, что творилось здесь, и, честно говоря, у меня опускались руки. Что я могу сделать против таких, как мистер Броуди и защищающая его миссис Джеймс? А еще и соревнование красных на носу.

– Что мы будем делать дальше? – храбро спросила Лин, хотя было видно, что она еле сдерживается, чтобы не запаниковать. Она ожидала, что я как-нибудь ее успокою, но я была не в состоянии успокоить даже себя.

– Не знаю, Лин. Я не знаю.

Я понуро опустила голову, минуту обдумывая, что делать дальше. Впереди маячило соревнование, и нас обеих могли выбрать. Пора было сосредоточиться на нем.

Приняв решение, я поднялась.

– В любом случае, тебе пора идти. Нам лучше встречаться пореже и не так открыто. По крайней мере, до соревнования, – промолвила я, зная, что этим самым расстрою ее еще больше. Так оно и вышло – Лин совсем сникла. – Поверь мне, для тебя же будет лучше, – я подумала об Адриане Марлоу и ее такой же неприятной подружке. – Помнишь, что случилось с Фишером?

– Честно говоря, я тогда подумала, что это из-за нас, – с огорченным видом ответила она.

– Я тоже.

– Но все обошлось…

– На этот раз, – твердо возразила я. – На Фишера нажаловалась наша одноклассница, – Лин испуганно охнула, но я продолжила: – и я подозреваю, что за мной тоже могут следить. Я не могу допустить, чтобы с тобой что-то случилось. Ты очень дорога мне, Лин. – Глаза Лин влажно заблестели. Мне тоже было нелегко. За последнее время я очень к ней привязалась, но что я могла поделать? Теперь я не могла думать только о себе.

– К тому же, если красные узнают о нашей дружбе, Камилла или кто-то из ее компашки точно тебя выберут. Этого не должно произойти. Я не могу позволить этому случиться.

Лин, собирающаяся снова что-то возразить, уступила такому доводу. Хоть и сделала это с плохо скрываемым сомнением.

– А что будет с мистером Броуди и тем, что я узнала?

Я вздохнула.

– Ничего. Забудь об этом, – ответила я. – Мне с самого начала не нужно было втягивать тебя в это.

У Лин и так была нелегкая жизнь, а я могла навлечь на нее еще больше проблем. Да и я сама тут вряд ли могла что-то сделать. Оставалось надеяться, что мистер Честертон убедит мистера Броуди отпустить Джин, пока не случилась какая-нибудь очередная ужасная беда…

– Мы еще увидимся? – с печалью в голосе спросила Лин.

– Обязательно, – я обняла ее на прощание. – Просто я хочу, чтобы сейчас ты подумала о себе и была осторожна. Обещаешь мне это?

Лин кивнула и с обреченным видом побрела в сторону дома. Я подождала, пока она не скроется из вида, и тоже повернула к дому. Нужно во что бы то ни стало поторопить мистера Честертона. После того, что она мне рассказала, с этим нельзя было больше медлить: несмотря на те порошки, которые мистер Броуди получал от миссис Джеймс и которые, по-видимому, помогали ему справляться с его психическими расстройствами, он все равно совершил что-то ужасное. И теперь я еще больше волновалась за Джин.

Настроение, которое и так серьезно омрачилось из-за того, что рассказала мне Лин, ухудшилось, стоило мне заметить перед домом машину Джейка. Что этому тут надо?

– Надеюсь, ты не забыл о том, что мне должен, – услышала я его голос, когда подошла к калитке.

– Если тебе все еще это нужно, – холодно ответил ему Майк.

Что у этих двоих может быть общего? Пока, кроме того короткого приветствия на стоянке, я ни разу не видела, чтобы они разговаривали.

В ответ Джейк только усмехнулся. Даже не видя его, я могла представить его наглую, самодовольную, сверкающую белоснежными зубами физиономию.

– Джейк, может ты все-таки передумаешь и зайдешь? Для тебя есть великолепная индейка с печеной картошкой и пирог с яблоками на десерт, – пропела моя тетя самым льстивым голосом, на который была способна.

– Нет, спасибо, миссис Бэкингем, я не голоден, – ответил ей Джейк.

– Ну, может выпьешь чего-нибудь горячего? Что вы, мальчики, стоите там на холоде. Еще простудитесь, – продолжала распевать она соловьем, – зайдите хотя бы в дом. Джейк, разве я смогу потом глядеть в глаза твоему отцу, если окажу тебе такой прием? Ну же, не заставляй меня потом краснеть.

Ух ты! Даже подруги Николь не удостаивались таких почестей. Я со злостью распахнула калитку и как ни в чем не бывало направилась по дорожке ко входу. Увидев меня, тетино лицо налилось кровью. На остальных двоих я даже не взглянула, хотя почувствовала, как оба провожают меня взглядом.

– Спасибо, все правда в порядке, миссис Бэкингем. Я уже ухожу, – промолвил Джейк. Его голос заметно похолодел.

– Скатертью дорожка, – процедила я тихо, чтобы не получить ненароком подзатыльник. Впрочем, тетка все равно больно пропихнула меня внутрь, видимо желая поскорее скрыть с глаз, будто стыдилась моего присутствия.

– Извини, не обращай внимания, – тут же заоправдывалась она. – Надо бы велеть ей заходить через черный ход, чтобы не мозолить глаза таким дорогим и редким гостям. Ну, Джейк, позволь же мне тебя чем-нибудь угостить! Марджи, поставь приборы на стол, у нас гости! – крикнула она экономке, которая, как обычно, возилась на кухне. – Да пошевеливайся.

Старая экономка тут же кинула чистить картошку и забегала, выполняя поручение тетки, которая продолжала суетиться, пытаясь заманить Джейка в дом.

– Мне правда пора. Увидимся в школе, – кинул он на прощание Майку, и, больше не обращая внимания на льстивые протесты тетки, зашагал прочь.

С его уходом улыбку с ее лошадиного лица как рукой сняло. Она недовольно шикнула на экономку и приказала ей убраться прочь. Словно та была виновата, что Джейк не остался, чтобы попробовать предложенный ему пирог.

– Эй ты, – я уже достигла верхних ступенек, когда ее злобный оклик заставил меня остановиться. – Не смей даже показываться, когда у нас гости. Слышишь меня? Жди за калиткой, пока они не уйдут или обходи с черного хода. Чтобы глаза мои больше тебя не видели, ясно?

Николь, выглянувшая из своей комнаты, чтобы поглазеть, что происходит, состроила мне ехидную гримасу, всем своим видом выказывая презрение. Когда вырастет, будет точь-в-точь как ее мать.

– Ждать за дверью, пока его Величество всеми любимый Джейк наконец-то отсюда свалит? Вот уж перебьется, – резко ответила я. – Надеюсь, его нежные, всеми опекаемые глазки выдержат такое потрясение.

Я знала, что это ее взбесит.

Тетка схватилась за сердце, словно ее вот-вот хватит инсульт. Перепуганная Марджи подскочила к ней и принялась хлопотать вокруг нее, обдувая ее веером, которые она носила в юбке специально для таких случаев. Но тетка тут же грубо оттолкнула ее.

– Марш в подвал, – завизжала она, покрываясь багровыми пятнами. – Ты… ты… – Она силилась сказать что-то еще, но снова бессильно захватала ртом воздух. Обеспокоенная и охающая Марджи принялась со всех сил махать на ее, предлагая вызвать врача и суетясь подле нее, словно та уже лежала на смертном одре. Майк, который входил в дом, едва взглянул на эту сцену.

– Ладно, плевать, – я развернулась и сбежала по ступенькам. – Мне уже все равно. Подвал так подвал.

Миновав их троих, я зашла в подвал и со всей силы захлопнула за собой дверь. Пусть не думает, что после всего, что я тут узнала и увидела, меня еще можно этим напугать. Теперь, когда впереди меня ожидают вещи намного хуже, чем снующие под ногами крысы, они показались мне чуть ли не лучшими соседями на земле.

К тому же это все равно того стоило.

– Ты уверена, что после этого она разрешит тебе собираться у меня после уроков? – спросил Уилл, когда мы пришли на биологию. Я рассказала им, что произошло в пятницу. Уилл выслушал меня с тенью улыбки на лице, а Джин, как обычно, не одобрила моего поведения.

– Честно говоря, не думаю, что к ней стоит обращаться в ближайший десяток лет, – ответила я. – Вы бы видели, как она перед ним увивалась. Слово червяк. Джейк, пирог? Джейк, индейка? Джейк, попить горяченькое? Джейк, не поцеловать ли тебя в твой напыщенный, красный зад? – передразнила я ее визгливый голос. Уилл рассмеялся. Джин не сдержалась и тоже улыбнулась, хотя тут же снова приняла свой обычный серьезный вид.

– Алекс, тебе стоит быть посдержаннее, – наставительно произнесла она. – Зачем ты ее злишь? Ведь тебе же от этого потом хуже. Может быть, если бы ты постаралась с ней помириться, то она переменила бы свое отношение к тебе…

Я уже рассказывала Джин, про то, как мне живется и как ко мне относятся в этом доме. После столького времени я уже с этим смирилась, а Джин продолжала считать, что мне поможет, если я изменю свое поведение.

– Бесполезно. Она с самого начала меня ненавидела, Джин. С первого дня. Для нее все, что ниже красной формы, хуже букашки, которую нужно растоптать. Это она и пытается со мной сделать.

Джин укоризненно покачала головой.

– Но ты даже не пыталась. И сама ее провоцируешь. Как с Джейком, например. Если бы ты промолчала, то все бы обошлось и ты провела бы выходные в своей комнате, а не в подвале, – тихо возразила она.

– Она хочет, чтобы я заходила в дом с черного хода, Джин! С черного! Не бывать этому, я лучше буду ночевать в лесу! К тому же, что подвал, что комната, без разницы. Весь этот дом для меня – тюрьма. Не более.

– Не говори так… Несмотря ни на что, они дали тебе кров над головой.

– Кров… Уж лучше любой самый захудалый приют, где никто не будет относиться ко мне, как к чему-то позорному и недостойному. И постоянно об этом напоминать.

На этот раз Джин только вздохнула.

– Добрый день, давайте начнем, – поздоровался со всеми учитель, и Уилл с Джин отошли к свои рабочим местам.

Я как обычно села в углу рядом с понурым Фишером и принялась наблюдать за учителем, подыскивая подходящий момент, чтобы снова остаться с ним наедине. Но, увы, сегодня он был нарасхват: успех этой ботанички Эмили Браун заставил всех ребят прилагать тройные усилия. Никто не хотел отставать в тренировках. Даже подозрительно поглядывающая в мою сторону на переменах Адриана Марлоу сейчас усиленно пыхтела над своей носухой, которая забавным образом выглядела, точно ее маленькая копия.

– Надеюсь, у нее ничего не получится, – проговорила я, наблюдая, как она, покраснев как помидор, что-то бормочет над своей клеткой.

Фишер скосил на меня глаза, но ничего не ответил.

Я оторвала от нее взгляд и принялась осматривать остальных, гадая у кого следующего в классе получится установить контроль над своим животным. Вызывая бурные, восхищенные вздохи, Эмили Браун вовсю забавлялась со своим горностаем, на несколько секунд заставляя его становиться на задние лапки. То внимание, которое она получала, явно ей льстило, и она проделывала это почти каждую минуту. А в остальное время подсказывала что-то тем, кто теперь обращался к ней за советом.

– Зазнайка, – фыркнула я и отвела взгляд

– Великолепно, мистер Клиффорд, – услышала я восклицание мистера Честертона. – Замечательно установленная связь!

Все, включая меня, мгновенно обернулись к Уиллу. Его росомаха послушно стояла перед ним, ее глаза светились точно так же, как у горностая Эмили Браун.

– Целая минута, впечатляюще! – заметил мистер Честертон, сверяя время по своим дорогущим часам. – Пожалуйста, продолжайте дальше.

Все, кроме Эмили Браун, приоткрыли рты и бросились с расспросами к Уиллу. Удивленная и расстроенная Эмили повернулась к своему горностаю, явно вознамерившись побить только что поставленный новый рекорд.

– Вау, Уилл! – Когда толпа вокруг него растаяла, я подошла и похлопала его по плечу. – Ты молодец. Я же говорила, что у тебя все получится!

Как только связь прервалась, его новая росомаха снова отошла в угол клетки и улеглась, посматривая на Уилла своими глазками-бусинками.

– Одна минута – это очень мало, – Уилл поморщился. Подумать только. Даже сейчас, когда у него наконец получилось, он все равно был недоволен!

– Ну, это только начало, – постаралась утешить я его. – Чем дальше, тем лучше у тебя будет получаться. Ты справишься, я знаю.

– Спасибо, Алекс, – Уилл повернулся и накрыл ладонью мою руку. Очень нежно. – Твоя поддержка для меня много значит.

– Да… пустяки, – я опять почувствовала, что заливаюсь краской. И когда вдруг я начала краснеть с парнями? Или это только Уилл так на меня действует?

Я перехватила взгляд Джин, которая смотрела на нас с легкой улыбкой, и поспешила закруглиться, пока остальные тоже не заметили, что мы держимся за руки. Однако было поздно. В сторону Уилла теперь и так постоянно завистливо поглядывали, а, завидев нас рядом, Адриана Марлоу и ее такая же неприятная подружка перекинулись многозначительными взглядами. Вторую звали Мишель Эндрюс, и она повсюду неотступно следовала за Адрианой.

Сейчас их переглядывания мне особо не понравились. Что они замышляют?

– Ладно, не хочу тебе мешать, – сказала я и отошла назад к удрученно вздыхающему Фишеру. После еще одного успеха его страдания умножились на двое: он сгорбился и безрадостно уставился на свои ладони, на которых с тыльной стороны еще остались следы от указки миссис Джеймс. Как и на его лице.

Когда урок закончился, я сказала Уиллу и Джин, что если не догоню их в раздевалке, то пусть расходятся без меня, на что оба не стали возражать. Уилл в последнее время постоянно торопился домой, а Джин хотела поскорее забрать сестру.

Выстояв бесконечно долгую очередь возле учителя, мы наконец-то остались в классе вдвоем.

– Могу предположить, что ты пришла не за советом, – проронил в мою сторону мистер Честертон. Он почему-то уже давно перестал настаивать, чтобы я начала тренироваться и больше не заводил разговоров на эту тему. Что в свою очередь значительно облегчало мне жизнь.

– Нет, – подтвердила я. – Я хотела спросить, поговорили ли вы с мистером Броуди о Джин?

Мистер Честертон вздохнул, словно предвидел, что я заведу разговор на эту тему.

– Алекс, ты должна дать мне немного времени.

– Но, мистер Честертон, времени уже нет! Чем ближе соревнование, тем чаще он заставляет Джин принимать участие в этих ужасных тренировках! – Джин и вправду в последнее время очень часто отсутствовала на уроках. И каждый раз, когда ее не было, у меня сжималось сердце. – Мы должны что-то сделать. Хотя бы попытаться. Пожалуйста!

Я могла бы сослаться на то, что рассказала мне Лин, но благоразумно решила этого не делать. Мистер Честертон захочет услышать, от кого я об этом узнала, и вряд ли обрадуется, узнав, кто источник этой информации. Ведь он сам предупреждал меня о том, чтобы я держалась от желтых подальше.

– Хорошо, – уступил он моим мольбам. Хоть и сделал это не особо охотно. – Я хотел подождать, пока появится что-нибудь, что позволит мне заиметь преимущество в этих переговорах… Но раз ты так настаиваешь, то я отправлюсь к нему прямо сейчас. Но не могу ничего обещать.

– Спасибо, мистер Честертон, – я просияла. – Можно я вас подожду?

– Это может занять время.

– Я все равно хотела бы подождать… Если вы, конечно, не возражаете.

Учитель усмехнулся и развел руками.

– Я уже давно понял, что это бесполезно! – Я скромно хлопнула ресницами. Сейчас я была готова его расцеловать. – Жди меня здесь. Мне кажется, я видел мистера Броуди в его тренировочной комнате. Надеюсь, он все еще там.

Учитель вышел, а я осталась ожидать его в классе.

Некоторое время я просидела в полной тишине, потом до меня донеслись голоса. Те, кому они принадлежали, говорили на повышенных тонах. Нетрудно было догадаться, что один из них, который из последних сил сохранял спокойствие, принадлежал мистеру Честертону, другой, хрипловатый и противный – мистеру Броуди. Последний то и дело срывался на сдавленный, каркающий крик, эхом расходящийся по опустевшим после занятий коридорам и долетающий до меня сквозь неплотно прикрытую дверь.

Я не выдержала и подошла к двери, чтобы получше различать слова.

– У меня есть на это разрешение самого директора, и не вам указывать мне, как выполнять мою работу, – прокаркал мистер Броуди.

– Я не пытаюсь вам указывать. Я лишь хочу, чтобы вы поняли, что ваши действия представляют опасность для здоровья и благополучия Джин Холливер.

– То, что мы делаем, намного важнее здоровья какой-то там ученицы, – резко отозвался мистер Броуди.

Внутри меня снова вспыхнула ненависть к нему. Для него Джин – никто. Ей можно пожертвовать ради того, чтобы у красных были их ужасные монстры для тренировок.

– Мы?

– Патриция Джеймс и я, – напыщенно ответил мистер Броуди. – Мы создаем то, чего никогда не создавали до нас. Благодаря нам, соревнования стали намного интереснее и…

– Смертельнее? – в голосе мистера Честертона было что– то леденящее.

– Да, даже так. Смертельнее, если вам угодно, – хихикнул мистер Броуди и снова заговорил обычным скользким тоном: – Совет доволен нашей работой! За эти годы способности наших лучших учеников заметно усилились и будут продолжать расти. Одна ученица не имеет значения, когда на карту поставлены куда более важные вещи. Даже если вы не разделяете нашего великого видения будущего, мне все равно. Когда-нибудь, вы поймете, как глубоко заблуждались на мой счет!

– Ваше… видение, как вы его назвали, уже имело в прошлом печальные последствия. И ими Совет, как мне помнится, был крайне недоволен.

– Что ж, у всего есть свои недостатки, – хрипло произнес мистер Броуди. Его интонация вдруг стала злобной, словно ему не понравилось, что мистер Честертон упомянул прошлое. – Вы можете сколько угодно кричать об этом, вас все равно никто не будет слушать. Мы! – Мистер Броуди сорвался на крик. – Мы показываем Совету результаты, а вам с вашими, убогими, скучными, никому не нужными тренировками остается только нас критиковать! Вы просто завидуете, что после всех этих лет не снискали себе той же славы. Я не удивлюсь, если скоро вас вообще отстранят от тренировок с нашими лучшими учениками. От вас никакого толка. По крайней мере, уж я-то точно буду просить об этом. О да, я думаю, пришло ваше время, – зловеще прошипел он.

– Я пришел сюда не для того, чтобы снова давать вам повод отыграться на мне за старые обиды, – по его голосу можно было понять, что мистер Честертон с трудом сохраняет спокойствие: его проникновенный, приятный баритон приобрел отрывистые и резкие оттенки. – Вам давно бы стоило оставить все это позади. Вам дали еще один шанс, так используйте его. Оставьте Джин Холливер и ее сестру в покое.

– О нет, я ничего не собираюсь оставлять позади, – захрипел мистер Броуди. Вы еще ответите… Ответите за то, что сделали. За то, что упекли меня… Меня! Всеми уважаемого учителя! В эту… – мистер Броуди начал плеваться. Я буквально видела перед собой его желтое, искаженное от злости и тиков лицо. – В эту чертову больницу, где меня держали за решетками, словно какое-то животное! А когда я вышел… Когда я вышел, то все относились ко мне, как к какой-то всем презираемой, ничтожной твари. Из-за вас я потерял все! О нет, я ничего не собираюсь оставлять позади! Вы за все мне ответите! Вы ответите!

– Что ж, я думаю, мы ни к чему не придем, – с холодцом ответил мистер Честертон. Он никак не отреагировал на брошенные в его сторону угрозы.

– Вы совершенно правы! – взвизгнул мистер Броуди, который все еще находился в плену неприятных воспоминаний. – Нам с вами больше не о чем говорить!

Голоса замолкли. Я отпрянула от двери и встала там, где стояла, когда учитель покинул комнату.

Когда он вошел, то было заметно, что он с трудом сдерживает раздражение, накопившееся в нем за время неприятного разговора.

– Извини, Алекс, боюсь, что я оказался бессилен что-либо изменить.

Я уже знала, чем закончился их разговор, поэтому у меня было несколько секунд, чтобы проглотить неудачу.

– Спасибо, что хотя бы попытались, – произнесла я. – Никто другой не сделал бы для Джин даже этого.

Подобно мне, учитель выглядел расстроенным.

– Мне очень жаль. Я правда хотел помочь.

– Я знаю. Спасибо вам, мистер Честертон.

Испытывая смесь благодарности к учителю и усилившейся ненависти к мистеру Броуди, я одела куртку и вышла на улицу. Горечь поражения жгла меня изнутри. Даже теплый майский ветерок, который наконец возвестил о том, что пришла запоздалая весна, не принес мне никакой радости. Он предвещал близость конца семестра, а с ним и ужасного соревнования, ради которого мистер Броуди мучает Джин и в котором я, и, возможно, мои друзья станем беспомощными жертвами тех, кто наращивает свою силу таким ужасным способом.

 

Глава 5. Список

– Где твои родители? – спросила я, когда мы расположились в небольшой, уютно обставленной гостиной. На столе стояли чудесные шоколадные кексы и целый термос горячего шоколада, из которого я сразу же налила себе немного в чашку.

– Отец уехал. Он помогает… Ну, сама понимаешь. А мама в кафе. Когда отца нет, ей приходится справляться там одной. По выходным я стараюсь помогать, в остальное время она работает с утра до вечера.

Я вспомнила, что Джейк обозвал это место «забегаловкой Клиффордов». Уж ему, как и его дружкам, не приходится тяжело работать, чтобы содержать себя и семью, а заодно и помогать красным в их делах, о которых я пока имела весьма смутное представление. Словно в отместку ему, я взяла кекс и с огромным удовольствием его надкусила.

Вкус оказался потрясающим! Не изысканным и утонченным, как в тех модных кафе, куда брали меня родители в детстве, а домашним, навевающим атмосферу тепла и чего-то любящего и ласкового. Того, кто всегда рядом. Я бы все отдала, чтобы поменять все те воспоминания на одно ощущение, которое возникло у меня сейчас.

– Ммм, очень вкусно, Уилл! – воскликнула я, с недоверием смотря на кекс. Неужели один маленький кусочек способен вызвать такие волнующие чувства?

– Мама будет рада это услышать, – усмехнулся он. – Я сказал, что сегодня приведу друзей, и она так обрадовалась, что утром первым делом принялась за выпечку. Даже в кафе сегодня, по-моему, опоздала.

Эти кексы были испечены с любовью – это чувствовалось сразу, и я подумала, что Уиллу несказанно повезло.

– Если бы мне пекли такие каждый день, то через месяц надо было бы менять размер формы, потому эта треснула бы, – сказала я, откусывая кусочек от нового кекса и облизывая пальцы, по которым растекся теплый шоколад. – Кажется, я могу съесть весь поднос вместе с крошками.

– На здоровье, – ответил Уилл, подвигая поднос ко мне. – Мы с папой к сладкому равнодушны, но мама никак не может нам этого простить.

– Ты сумасшедший! Как можно оставаться к ЭТОМУ равнодушным!! Бери, Джин, это просто нужно попробовать! – я взяла третий и подлила себе еще горячего шоколада. Но Джин вежливо отказалась и принялась вынимать из сумки все, что могло пригодиться для занятий.

– Очень вкусно, – произнесла я с набитым ртом. – Передай своей маме, что это самые потрясающие кексы на земле. И что вы просто не понимаете, от чего отказываетесь.

Уилл как-то странно наблюдал за мной своими темными, проникновенными глазами, и я вдруг подумала, что веду себя неприлично. Не стоило мне так уплетать за обе щеки, да еще и при нем. Я взяла салфетку и тут же смущенно принялась оттирать измазанный в шоколаде рот.

На помощь как нельзя кстати пришла Джин.

– Самые легкие экзамены будут по истории и политологии, – произнесла она, осматривая список, который составила заранее специально к нашей первой встрече у Уилла. В этом была вся Джин – у нее всегда все готово. – С историей, кажется, все понятно… Весь материал, который нам нужно выучить, у меня есть. Я принесу его в следующий раз, и мы начнем готовиться. А что касается политологии, – она достала четыре скрепленных листка с темой и вопросами. – Карл фон Рихтер снова задал нам проект, точно такой же, как в прошлом семестре, только по новому материалу. Я предлагаю сделать, как в прошлом семестре – разделить на четыре части, и каждый сделает свою… И если кому-то нужна помощь…

Она не договорила, но оба недвусмысленно посмотрели на меня.

– Я справлюсь. Наверное. В крайнем случае можете потом перепроверить, – ответила я, борясь с искушением взять еще один кекс. Мне почему-то вспомнились наставления мамы в то время, когда она еще не оставила надежды сделать из меня настоящую английскую аристократку. «Никогда не ешь много в обществе, особенно там, где есть мужчины, – повторяла она, грациозно обходя стороной все самые вкусные буфеты на приемах, от которых меня уже тогда тошнило. – Всегда следи, что лишь маленькая часть твое тарелки заполнена едой». Я никогда не следовала ее совету, тайно от нее таская вкусности или посылая за ними своих кавалеров, которых почему-то не отпугивал мой аппетит.

– Ладно, тогда спросим Адама? – Уилл согласился, и мы отложили политологию в сторону.

С географией и математикой тоже было просто. Уилл вызвался подготовить материал, который нам нужно выучить, и мы обе охотно согласились.

Литературу пообещала подготовить я, а английский язык взялась делать Джин.

– Химия и физика, – дошла она в своем списке. Мы втроем одновременно помрачнели. – Особо делать нечего, придется учить все. – В отличие от остальных, миссис Джеймс и мистер Броуди не считали нужным заранее объявить темы, которые будут на экзамене, поэтому приходилось только гадать, что попадется. Естественно, это только усложняло нам жизнь, но их это мало заботило.

– По философии то же самое, – заметила она, оглядывая записи, касающиеся тем на экзаменах.

– Я особо стараться не буду. Все равно хорошей оценки мне у Аттвуд не видать, – сказала я, протягивая руку за еще одним кексом и предусмотрительно беря заранее салфетку. На этот раз Джин не стала возражать: наверно, она и сама уже в этом убедилась.

– Осталась только биология, – подытожил Уилл. – Устного материала не так много, поэтому с ним довольно легко. Основная оценка будет за практику…

Мы с Джин как по команде уставились в стол. К этому времени в нашем классе уже все могли установить маломальский контроль над своим животным. Однако из нас троих только Уилл тренировался, как следует, и уже добился немалых успехов. Он даже превзошел ботаничку Эмили, которая очень тяжело это переживала. Джин целыми уроками безучастно смотрела на своего ежа, не делая никакой попытки им управлять. Но она-то сможет сделать это в любой момент, а вот со мной дело обстояло намного хуже.

– Джин, как обстоят твои тренировки? – спросил Уилл. – Я ни разу не видел… Тебе хоть раз удалось… – неуверенно начал он. Уилл понятия не имел о том, о чем знали мы обе.

– Все нормально, я справлюсь, – коротко ответила Джин.

– Ладно, – Уилл не особо поверил, но, если Джин сама не хотела рассказывать, из нее ничего было не вытянуть. – А ты, Алекс? Как ты собираешься сдавать экзамен?

– Не знаю, что-нибудь придумаю, – тоже попыталась отделаться я, откусывая побольше от кекса.

– Например?

Я показала на занятый рот, но Уилл терпеливо ожидал, пока я проглочу. Пока кекс таял во рту, я обдумывала в голове разные варианты. Действительно, как поступит мистер Честертон со мной?

– Попрошу сдать только письменный, – выбрала я самый логичный вариант. – Может, учитель просто согласится задать мне больше вопросов.

– Но есть правила. Все должны сдавать практику.

Вот черт, опять эти вездесущие правила.

– Он сам разрешил мне понаблюдать, потому что для меня это все в новинку, – ответила я, немного раздражаясь из-за его настойчивости, – и вряд ли будет ожидать, что я смогу сдать практику. Как думаешь?

– Но в следующем семестре ты же начнешь тренироваться? – не отставал Уилл.

Я хотела сказать, что нужно сначала пережить соревнование, в чем я вообще не уверена. Но вовремя прикусила язык. Все и так очень нервничали: после экзаменов должны были объявить имена участников, и у всех нервы были на пределе. У всех, кроме меня – я со своей участью уже смирилась. Настолько, насколько это, конечно, было возможно.

– Да, Уилл, начну, – ответила я больше, чтобы оставить эту тему позади. Да и мистер Честертон вряд ли разрешит мне и дальше отлынивать. Хотя, признаться, меня совсем не тянуло даже попробовать.

– Значит, мы договорились, – заключила Джин, складывая вещи обратно в сумку. – До первого экзамена по истории еще две недели, но лучше подготовить все заранее. Перед соревнованием всегда такое волнение… Какой-нибудь экзамен могут неожиданно перенести на день раньше, и тогда мы не успеем подготовиться… Будем встречаться, как договорились, но я не всегда смогу присутствовать. Поэтому если что, просто готовьтесь без меня. – Она не пояснила, но я поняла, что она имеет ввиду. Тренировки мистера Броуди, в которых он все больше и больше заставлял ее участвовать.

Уилл вышел нас проводить. Джин попрощалась и тут же исчезла из вида, а мы остались стоять под сенью толстых дубов, которые окружали коттедж Уилла. С каждым днем становилось все теплее, и аккуратная лужайка перед его домом уже покрылась зеленой травой, а под окнами расцветали кусты розовой и голубой гортензии. Во всем чувствовалась опрятность и заботливая рука. Стоя здесь, я явственно ощутила, насколько мне не хочется домой.

– Ты уверена, что не хочешь предупредить свою тетю о наших занятиях? Может все-таки стоит? – Я сказала Уиллу, что буду незаметно выбираться из окна, чтобы приходить на занятия.

– Нет. Она еще не простила мне тот случай с Джейком и точно не разрешит. Я не хочу унижаться и просить, если заранее знаю, что получу отказ.

– Ладно, но хотя бы будь осторожна, – серьезно попросил Уилл.

– Окей. – Я улыбнулась. Если бы он знал, сколько раз я проделывала этот трюк с окном, то не переживал бы. Я поймала себя на мысли, что мне нравится, что он за меня волнуется. Как и то, как он на меня сейчас смотрит.

– У тебя шоколад тут… – вдруг промолвил он.

– Где? – Я вспыхнула и почувствовала ужасную неловкость. Так вот почему он на меня так странно пялился… Черт, нужно было есть поменьше этих кексов. Или хотя бы быть аккуратнее.

– Здесь. – Я думала, он просто мне покажет, но Уилл протянул руку и дотронулся до уголка моих губ.

– Твоя мама печет потрясающие кексы, – смущенно пробормотала я, пока он нежно стирал шоколад с моей щеки. – Я никогда не ела ничего подобного. Пожалуйста передай ей большое спасибо.

– Она будет рада. Кажется, все, – я инстинктивно провела там, где только что были пальцы Уилла. Шоколад действительно исчез, остался только теплый след от его прикосновения… И моя горящая щека.

– Мне, пожалуй, пора. Еще надо подумать, как объяснить тете свое опоздание. Увидимся в понедельник в школе.

– Я буду этого ждать, – промолвил Уилл.

– Ладно, – я быстро отвернулась, чтобы он не заметил покрывающий мое лицо румянец, и зашагала в сторону дороги.

– И где же ты шляешься так долго? – Стоило мне переступить порог, как передо мной откуда ни возьмись возникла моя тетя. Настроения у нее явно не было, и она поджидала меня, чтобы выместить свое раздражение. Наверно, дядя снова собирался уехать на выходные или Николь довела ее какой-нибудь новой прихотью.

– Задержалась в школе, – ответила я, направляясь к лестнице, чтобы она не успела разойтись как следует.

– Стой, когда я с тобой разговариваю, – приказала она. Видимо, сегодня у нее действительно выдался крайне плохой день.

– Мне нужно сделать уроки, – я не остановилась и не замедлила шаг, но она меня опередила и перегородила путь к лестнице.

– Я не потерплю никаких задержек, – зашипела она, сверля меня ненавидящим взглядом. – И уж тем более твоего вранья. Отвечай сейчас же, где тебя носило.

Обычно если я задерживалась, это ее не интересовало, лишь бы я не попадалась ей на глаза. Но сегодня был другой случай. Она явно искала, как бы ко мне придраться.

– Я сказала, что задержалась в школе, – спокойно повторила я. Если начать сейчас грубить, но дело закончится подвалом на все выходные и отсутствием ужина. Второе меня не пугало: я вдоволь наелась кексами, которые приготовила для нас мама Уилла. Но вот пропустить встречу с волком мне не хотелось. Перед соревнованием лишь в его компании я ненадолго забывала о том, что мне предстоит.

– Бессовестная лгунья, – зашипела она, наступая на меня. – Как бы я не старалась, тебя все равно не исправить. Но почему меня это все еще удивляет? Это в твоей испорченной, гадкой, отвратительной крови. Поделом тебе, если тебя выберут! Там-то тебя наконец как следует проучат!

Я не питала иллюзий относительно ее отношения ко мне, но эти слова заставили меня вздрогнуть. Что она за человек?

Поднявшись в свою комнату, я переоделась и приоткрыла окно, чтобы впустить в комнату свежий воздух, и немного так постояла. Солнце, выглянувшее с утра, уже спряталось за низкими, начавшими сгущаться облаками. «Не иначе, как собирается дождь», – подумала я, пытаясь отвлечься от горестных мыслей, которые накатили на меня после пропитанных ядом слов моей тети. Уилл, Джин и Лин тоже волновались перед соревнованием, но у них хотя бы были любящие семьи, которые их поддерживали и которым никогда в жизни не пришло бы в голову пожелать им такого. Вздохнув, я прикрыла окно, на котором уже начали собираться мокрые капли. Начинался ливень.

Открыв компьютер, я по привычке пробежалась глазами по чату. Активность красных за неделю до объявления имен достигла апогея: ролики, выложенные близняшками с еженедельных вечеринок, уже никого не интересовали. Всех занимал только вожделенный список. Старшие осаживали более младших и хвастались своими успехами на заметно участившихся тренировках, фавориты наслаждались всеобщим вниманием, уже предвкушая свое участие, аутсайдеры использовали последний шанс, пытаясь примазаться к тем, кто, по оценке большинства, точно примет участие, тем самым надеясь в последний момент поднять свои шансы. Среди последних была и Николь, которая, сидя в соседней комнате, что-то льстиво напевала в чате Камилле. Она тоже мечтала снова попасть на соревнование, но ее шансы, как я поняла из чата, попадали в этом году в разряд очень низких. Ее раздраженные крики, которые разносились по дому по любому поводу, скорей всего и были причиной усилившихся теткиных нападок на меня.

В отличие от нее, Майк вел себя тише воды. Но по тому, что писали в чате и по аккуратно, можно сказать, на цыпочках обходящим его домочадцам, которые избегали при нем даже упоминать соревнование, можно было догадаться, что его шансы участвовать в этом году тоже приравнивались к нулю.

Камилла, однако, была не в духе. Эрик с Диланом в чате в основном отмалчивались. Или вообще не появлялись. В школе они с виноватым видом крутились возле нее, но она с насупленным видом продолжала их не замечать. Наверно, им так и не удалось помириться с миссис Джеймс, и вездесущий Кэйл Мерфи, у которого был нюх на такие вещи, уже начал поддевать Камиллу насчет ее группы в этом году. Это приводило ее в еще большее бешенство.

Каждое воскресенье, как и во все предыдущие месяцы, волк терпеливо ожидал меня на поляне, заметно позеленевшей с наступлением тепла. Я присаживалась рядом, и он ложил мне голову на колени, жмурясь от удовольствия, когда я начинала чесать ему за ухом. Каждую неделю я делилась с ним событиями, а он слушал, изредка шевеля огромной мордой. Но большую часть времени просто дремал, прикрыв глаза. Наша дружба, поначалу удивлявшая меня, превратилась уже в нечто само собой разумеющееся, хотя иногда все еще казалась мне неестественной. Разум подсказывал мне, что так не должно быть, но сердце радовалось, стоило мне уже издалека заметить его белый мех.

Начались экзамены, и охватившее всех напряжение росло с каждым днем. Красные все больше нервничали, желтые жались по углам и обходили их стороной. Особенно сторонились Эрика с Диланом, которые словно с цепи сорвались, отыгрываясь на слабых за свой позор, который скоро должны были объявить во всеуслышание. Я молча предвкушала этот момент, хотя знала, что он будет омрачен другим – моим именем в списке.

Мы с Уиллом и Джин исправно встречались и готовились перед каждым экзаменом, стараясь не говорить о соревновании. Если и были какие-то упоминания, то делалось это просто, чтобы подчеркнуть какой-то факт. Пару раз мне хотелось завести об этом разговор, чтобы получить более дельную информацию, но я решила подождать, пока не объявят имена. Уилл и Джин нервничали куда больше меня, хотя у них было меньше всего поводов: оба были отличниками и примерно соблюдали правила. Но мне не хотелось их расстраивать.

Можно было бы расспросить у Лин, но я дала себе слово, что не буду подвергать ее такому риску. Она послушно держалась на расстоянии, приветствуя меня прежним легким кивком головы и едва заметно приподнятыми уголками губ. Я аккуратно спросила Уилла, и он ответил, что желтых должны были объявить самыми последними, буквально за неделю до соревнования, когда каждый «охотник» выберет и сообщит миссис Джеймс имя своей «жертвы». Той самой, которая, по словам Лин, даст ему три очка и скорее всего сдастся ему уже в самом начале. Останемся только мы, которые и решим (не по своей воле, конечно), кто займет первые места.

– Волнуешься? – перед химией Джин немного нервничала, хотя из нас троих знала материал лучше всего.

– Немного, – призналась она, снимая плащ и подправляя аккуратно собранный хвост. По сравнению с ней я со своей взлохмаченной косой выглядела сплошным вопиющим беспорядком.

– Тебе совершенно не о чем беспокоится. Уж кто-кто, а ты сдашь лучше всех в классе, я уверена.

– Спасибо, Алекс, – она смущенно улыбнулась мне уголками губ. Джин почему-то всегда очень смущалась, когда я говорила ей что-нибудь хорошее.

– Это тебе спасибо, Джин. Если бы не твоя помощь, я бы вообще не смогла ее сдать.

– Ты себя недооцениваешь, – слабо попыталась возразить Джин, но мы обе знали, что это правда.

Я только сейчас заметила, что рядом все это время крутилась Мишель Эндрюс, делая вид, что копается в кармане своего плаща. Заметив, что привлекла мое внимание, она вздернула нос и быстро ретировалась.

И что ей и ее подруге от меня надо? Если они рассчитывают, что слежка за мной принесет им какие-то плоды, то здесь они просчитались – на меня у миссис Джеймс уже накопилось столько жалоб, что еще парочка будет ей просто бесполезна. Лучше пусть поищут себе другую жертву, типо Фишера, который по мере приближения соревнования ходил, как в воду опущенный.

Развернув листки с заданиями, я внутренне застонала: экзамен был длинный и невероятно сложный. Джин как обычно закончила раньше всех. Уилл тоже справился намного быстрее меня. Остальные с унылыми лицами сдавали свои экзамены и расходились. Когда последние минуты истекли, я положила листок на стол миссис Джеймс, собрала вещи и вышла за дверь. Она даже не взглянула в мою сторону и вообще в последнее время почему-то оставила меня в покое, что было довольно необычно. Впрочем, она могла себе это позволить – преимущество было целиком и полностью на ее стороне, и ей не нужно было никуда торопиться. Скоро ее месть свершится.

Экзамены закончились, все ученики уже разбрелись по домам. Джин хотела, чтобы мы сразу начали готовиться к следующей физике, но я еще вчера возразила, что это перебор. И правильно сделала: после химии голова у меня жутко болела. Хотелось только дойти до дома и поскорее завалиться спать.

– Ты ничего не узнала, тупая корова! Что я по-твоему должен с этим делать! – услышала я, когда спускалась по лестнице. Голос принадлежал Эрику.

Вот черт, только его мне сейчас не хватало.

Я остановилась и перегнулась через перила, чтобы посмотреть, с кем он разговаривает. Перед ним нервно мялась с ноги на ногу Мишель Эндрюс. Ее подруга Марлоу опасливо и, надо заметить, благоразумно поглядывала на Эрика с расстояния нескольких шагов. Так вот для кого они шпионили! Однако меня это не удивило. Похоже, Эрик с его дубиной-напарником надеялись таким образом вернуть расположение миссис Джеймс и все-таки попасть на соревнование.

– Я постараюсь разузнать что-нибудь еще, – пропищала перепуганная Эндрюс, пятясь назад от нависающего над ней Эрика.

– Ну еще бы! Ты главное не торопись, я подожду, – он недобро сверкнул глазами. – Времени-то у меня навалом. Особенно, для того, чтобы решить, как я разделаюсь с той курицей, которая не добудет то, что мне нужно.

– Для куриц у нас особое меню, – поддержал его Дилан, вставая с ним плечом к плечу. – Лично я предпочитаю сначала медленно насаживать ее на шампур, а потом так же медленно поджаривать, пока она как следует не подрумянится.

Эндрюс попыталась хихикнуть, чтобы превратить его угрозу в шутку, но оскал Эрика явно свидетельствовал, что этого ей делать не стоит.

– Я… я что-нибудь придумаю.

– Я не посылал тебя думать, идиотка! Я дал тебе конкретное задание, но ты только испытываешь мое терпение. Поиграть со мной решила? Тебе очень хочется поучаствовать в соревновании, а? Ты ведь знаешь, что я могу это устроить. Одно слово миссис Джеймс – и ты внутри. А мы будем тебя там поджидать, будь уверена.

У Эндрюс трусливо затряслись коленки.

– Нет, мне ничего подобного и в голову бы не пришло, – трусливо захныкала она, обнимая сумку, словно та могла защитить ее от гнева Эрика.

Адриана Марлоу, все это время посматривающая на них со стороны, начала пятиться в сторону двери, бросив подругу на растерзание громилам.

– Знай я раньше, что ты такая дура, поручил бы это кому-нибудь поумнее! Что мне теперь делать, а? – он стукнул кулаком по мраморным перилам с такой силой, что будь они деревянные, то разлетелись бы в щепки.

Эндрюс побелела, но мудро промолчала, понимая, что Эрик совсем не спрашивал у нее совета

– Может, Николь? – предложил Дилан, бросая на притихшую Эндрюс злобные взгляды.

– Да что Николь! – Эрик чуть ли не рвал на себе волосы от злости. – Толку от нее тоже нет. Говорит, что та под замком целый день после школы. Сидит, как мышь, в своей комнате, и все на этом. Нам от этого никакой пользы. Чтобы миссис Джеймс нас… – он запнулся, вспомнив о чужом присутствии, – короче, нам нужно что-то стоящее. Что-то, что ей понравится.

До этого момента я молча слушала сверху, пока Эрик выплескивал свою злость на неудавшуюся шпионку Эндрюс. Но тут не выдержала.

– Может, лучше меня напрямую и спросишь? – Я распрямилась и начала спускаться вниз. – А тебе, Марлоу, Фишера было мало? Решила и свою подружку вовремя отмазать от участия в соревновании?

В том, что это была идея более проходимистой Адрианы, я не сомневалась. Эндрюс по сравнению с ней была обычной глуповатой простушкой.

У обоих моих одноклассниц аж челюсть отвисла, и я ощутила мрачное наслаждение. Мое появление дало нужный эффект – Эндрюс стала пурпурно-красной. Ее стоявшая одной ногой за дверью подруга вылупила свои жабьи глаза и, не осмелившись мне ответить, тихонько подтянула вторую, окончательно оставив незадачливую Эндрюс в одиночестве.

Ну а как смотрели на меня обе гориллы – говорить излишне.

– А ты вовремя, Леран, – Эрик первым нарушил тишину. Он сплюнул прямо на толстый ковер и повернулся ко мне. – Мы как раз о тебе говорили.

– Я заметила.

Эндрюс вжала голову в плечи, словно хотела (или собиралась) провалиться сквозь землю. Но сам того не зная, Эрик оказал ей услугу. Не желая продолжать разговор при свидетелях, он цыкнул – и его бестолковую разведчицу как ветром сдуло вслед за ее подругой.

Он подошел и, широко расставив ноги и скрестив руки, поджидал меня внизу. Дилан, который, видимо, тяжело пережил инцидент с волком, предпочел остаться в сторонке.

Оценив ситуацию, я не дошла до конца лестницы, дабы сохранить за собой возможность быстрого отступления. Хоть я и была уверена, что они не рискнут меня снова тронуть, особенно в пределах школы, но недвусмысленно налившиеся кровью глаза Эрика заставили меня все же проявить осмотрительность.

Так мы стояли, испепеляя друг друга взглядом на расстоянии.

– Надеешься обеспечить себе последний шанс, а, Эрик? – философски изрекла я. Терять мне все равно было уже нечего, так хоть расплачусь с ним за все унижения.

Эрик взглянул на меня так, что я быстро засомневалась, что дразнить его было хорошей идеей.

– Даже если мы с Дилом пролетим из-за тебя, – сквозь зубы начал он, – то на соревновании тебе все равно не жить, Леран. Запомни это.

Угроза была вполне реальной. Их дружки во главе с Камиллой уж точно постараются мне отомстить за своих одноклассников, когда узнают, что это произошло из-за меня.

– А когда с тобой как следует разберутся, – продолжил он, снова сплевывая на ковер, – то мы с Дилом займемся твоим волком. Ведь он еще где-то здесь поблизости, верно?

У меня мороз пробежал по коже.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – холодно ответила я.

Он нагло ухмыльнулся.

– Эти сказочки вместе с твоим кузеном можете и дальше рассказывать учителям. Но я знаю, что он еще тут, и докажу, что был прав. Я его поймаю и оторву его поганую башку, а потом вывешу ее прямо на воротах. И тогда все увидят, что я не врал.

– Тебя не из-за этого отстранили, – у меня рвалось добавить «козел», так я его в этот момент ненавидела.

– А мне плевать. Я разберусь и с тобой, и с ним. И получу от этого процесса уйму удовольствия. Буду наслаждаться каждой секундой, пока эта мерзкая зверюга подыхает, – процедил он.

– Да уж, мы его как следует потрепаем, – подхватил Дилан. Он уже понял, что волка я на них напускать не собираюсь, по крайней мере не здесь. Это заметно прибавило ему смелости.

– Живого места не останется. Кстати, твоя подружка рассказывала тебе, какими зверями мы управляем? Она-то их видела и даже, – он лениво разомнул шею из стороны в сторону, так что она хрустнула, – на себе не раз узнала, на что они способны. – Стоявший рядом с ним Дилан противно хихикнул. Те шрамы, которые покрывали тело Джин из-за того, что ей приходилось участвовать в тренировках зверей, которых готовили для них, не вызывали у них ни капли жалости. Наоборот, все это казалось обоим кретинам забавным. – Они твоего волка в секунду на части разорвут.

– Ты уже точно никем управлять не будешь, – огрызнулась я в ответ. – Можешь забыть об этом, идиот.

На секунду показалось, что Эрик взорвется.

– Осмелела ты, Леран, – клацнул он челюстями. – Но это зря. И главное – не вовремя. Совсем не вовремя… Ведь с тобой поквитаются и без нас. Хотя я бы все отдал, чтобы сделать это своими руками.

Он свернул кулак и красноречиво вдавил его в другую ладонь.

– Мечтай дальше. Главное, не сильно шмыгай носом, когда через несколько дней объявят список, а тебя и твоего тупого дружка там не будет. Вот уж ваши будут обсасывать, верно? Камилла, небось, вся от злости изойдет. Я на это полюбуюсь, будь уверен, – не осталась я в долгу. Его угрозы в сторону волка и пренебрежение Джин окончательно вывели меня из себя.

Эрик резко поставил ногу на лестницу, и я инстинктивно подпрыгнула на ступеньку выше. На этот раз самообладание ему отказывало. Он побагровел, руки сжались в кулаки, а громадные вены на широкой шее вздулись.

– Эй, полегче, братан. Нам не нужны снова неприятности, – тихо попытался удержать его Дилан. Хотя по его виду было ясно, что он и сам не против разделаться со мной.

– Вот-вот, послушай этого чурбана, хоть что-то дельное от него в кое веки, – съязвила я, наслаждаясь их бессилием по отношению ко мне. Хоть и понимала, как это опасно.

– Любоваться ты недолго будешь, – прорычал-проревел Эрик, который в этом момент призвал на помощь всю свою выдержку, чтобы не броситься на меня и не свернуть мне шею прямо здесь, на ступеньках школы. – После соревнования тебе нечем будет, я об этом лично позабочусь.

– Нет, только на расстоянии, – снова не удержалась я.

Эрик стиснул зубы так, что они громко скрипнули, и, повернувшись ко мне спиной, быстро зашагал в сторону двери.

– Мы с тобой разберемся, рано или поздно, – заверил меня напоследок его напарник и потрусил за ним, на ходу бросая на меня ненавидящие взгляды.

Я осталась стоять, еще секунду смакуя свою победу. Пусть даже недолгую и весьма спорную, но от этого не менее сладкую.

– Самая интересная и… содержательная беседа, которую я слышал за последние ме… кхм… годы. Да, пожалуй, именно годы, – послышался голос за спиной. – Ах, как быстро и неумолимо бежит время. Стоит задуматься на секунду – и хоп, полжизни со всеми ее хорошими и не слишком моментами уже позади. Да, даже самые ужасные моменты в своей истории начинаешь вдруг необъяснимо ценить, когда понимаешь, что они дали начало чему-то новому… чему-то невыразимо прекрасному…

Я обернулась. С третьего этажа спускался Карл фон Рихтер, придерживая под мышкой свою старомодный и довольно потертый портфель, который уже давно пора было бы сменить на более новый. Вряд ли, являясь одним из красных, учитель испытывал недостаток в средствах, но почему-то продолжал таскаться с этим старьем.

Я сглотнула. Он все слышал?

– Вы побледнели, мисс Леран. Надеюсь, я не напугал вас своими философскими изречениями? – поинтересовался он, останавливаясь и с легкой тревогой вглядываясь мне в лицо. – Не слушайте глупые домыслы старика! Меня на склоне лет часто одолевают подобные грустные и… кхм… местами поэтические умозаключения. Вам, конечно, еще рано об этом задумываться. У вас вся жизнь впереди.

Он прищурил глаза, ожидая ответа, и я торопливо помотала головой.

– Отлично! – учитель даже слегка подпрыгнул на месте, будто это его несказанно обрадовало. – Не хотелось бы забивать молодежи голову подобной ерундой.

Он приготовился спускаться дальше, но вдруг снова резко остановился.

– Кстати… – он поднял вверх указательный палец и приложил его ко лбу, словно что-то внезапно вспомнил, – мне показалось… Не будете ли вы так добры, развеять мои сомнения… Это конечно же ерунда, но все-таки… Верно ли предположить, что я только что слышал что-то о… – проницательные, все подмечающие глаза фон Рихтера пристально следили за моим лицом, – волке?

Меня словно током ударило. Я была занята тем, влетит ли мне за мое хамство по отношению к красным, и совершенно забыла, что Эрик упоминал тот случай в лесу.

Карл фон Рихтер терпеливо ждал, и я снова помотала головой. Вышло неубедительно, но, казалось, учителю этого хватило.

– Показалось! Как я и думал! – воскликнул он, сокрушенно стуча себя по лбу. – Ох, старость – не радость. Цените свои молодые годы, мадемуазель Леран, цените их. Они так быстро пролетают… Ох, простите, я вас, наверное, уже утомил?

– Нет, – немного настороженно произнесла я, потому что Карл фон Рихтер явно снова вознамерился услышать ответ на заданный вопрос. Он с задумчивым видом поглаживал усы, как делал на уроке каждый раз, когда обращался за ответом к очередному ученику.

– Ну вот и чудесно. А то я уже начал переживать, что ненароком запугаю вас своими глупыми размышлениями. Да еще и послышится всякое! – Он облегченно всплеснул руками. – Что ж, остается пожелать вам хорошего дня, мадемуазель, – он галантно откланялся и продолжил свой путь вниз по лестнице.

– Вы собираетесь сообщить об этом моей тете? Как тогда, когда я не посещала столовую? – Сама не знаю, зачем это спросила. Что даст мне его положительный ответ? Но хотя бы пусть прекратит паясничать и перестанет строить из себя заботу и добродетель, когда сам тут же обещает Эрику наказать меня, когда тот спустил Лин с лестницы. Или бежит жаловаться тете, если я пропускаю столовую.

Карл фон Рихтер, который уже спустился на несколько ступенек, резко остановился. Его полусогнутая спина выпрямилась, как натянутая тетива, портфель переместился в крепко сжимающую его ладонь. Он высоко поднял голову, но не обернулся. А я вдруг подумала, что учитель был вовсе не таким старым, каким хотел казаться всего минуту назад.

– Я думаю, что в ближайшее время у вас и без того хватит проблем, – произнес он стальным голосом, не имеющим ничего общего с прежним шутливым тоном. – Не считаю необходимым в данных обстоятельствах добавлять вам еще. – Что-то непонятное проскользнуло в его голосе, почти холодное, мгновенно подчеркнувшее мне мое место. Он продолжил спускаться и через несколько секунд пересек холл, и исчез за высокой дверью.

Я с некоторым раздражением посмотрела ему вслед. Мои проблемы тут никого не интересовали, кроме разве что мистера Честертона, который всегда был готов прийти мне на помощь. Как я предполагала, он просто не хотел тратить время и заниматься тем, что и так скоро должно случиться: участие в соревновании воспринималось здесь как самое большое наказание для всех, кто носит синюю и желтую форму.

Последним экзаменом, которые выпал на пятницу, были теория и практический экзамен по биологии, которые проводились в один день. Сначала мистер Честертон раздал листки с вопросами, а потом сообщил, что будет ждать всех внизу. Присматривать за нами осталась молоденькая учительница, которая преподавала биологию у младших классов и сегодня помогала мистеру Честертону проводить экзамен.

С письменной частью я справилась без проблем, но все же подождала, пока все закончат, чтобы быть последней в очереди, которая выстроилась внизу. Тот же маневр по своим причинам выполнила Джин, которая сдала свой листок на секунду раньше меня. Мы были единственными, кто не торопился. Остальные так нервничали перед практическим экзаменом, что стремились побыстрее оказаться в комнате тренировок.

Мои одноклассники входили и выходили через несколько минут. Стоявшая в начале очереди Марлоу поспешно отвернулась, стоило нам с Джин появиться внизу. После того, что случилось, она уже не так охотно пялилась в мою сторону. Но ходила с самодовольным лицом, всем своим видом показывая, что ей можно не опасаться соревнования, в то время как мне туда прямая дорога. Ее подруга, однако, выглядела куда более удрученной.

– Удачи, – пожелал нам только что закончивший свой экзамен Уилл. На прощанье он легонько коснулся моих пальцев.

– Спасибо, – произнесла я, слегка зардевшись.

– Ты ему очень нравишься, – произнесла Джин, когда мы остались только вдвоем в коридоре. Стоявший перед нами Колин Флемминг только что зашел внутрь. За прошедший семестр он все-таки добился кое-какого прогресса со своей лисой, но это далось ему тяжелее, чем остальным: обычно он терял контроль уже после первой секунды.

– Сейчас не самое подходящее время для романтики, – заметила я, чувствуя себя неудобно. До этого я предпочитала не задумываться об этом или уверять себя, что мне просто кажется, отговариваясь тем, что у меня и без того хватает проблем. Но слова Джин вдруг окончательно прояснили для меня то, что я так упорно отрицала.

Джин улыбнулась. Немного печально.

– Вряд ли для любви можно выбрать подходящий момент, Алекс. Она просто приходит… хочешь ты того, или нет.

– Я не знаю, Джин… Все, что случилось за последний год, было так неожиданно и… совершенно выбило меня из колеи. Я не могу сейчас об этом думать. К тому же ты сама знаешь, как относятся ко мне красные. Если мы открыто будем встречаться, это может обернуться для него неприятностями. – Я снова вспомнила разговор с Джейком. Несмотря на затишье, меня почему-то не покидало ощущение, что ничего еще не позади. Наверное, за все это время я уже слишком хорошо узнала красных.

– Это не укор, – торопливо добавила я, когда Джин виновато потупилась в пол и попыталась что-то сказать. Она не раз пыталась извиниться за то, что садится отдельно в столовой, но я каждый раз пресекала ее попытки, заверяя ее, что она поступает правильно.

Из распахнувшейся двери вышел покрасневший, но радостный Колин. Похоже, его способности на этот раз его не подвели.

Настала очередь Джин. Она вздохнула и со смесью горечи и обречения протянула руку к дверной ручке. Это был самый легкий и самый ненавистный для нее экзамен. Весь семестр она избегала проявлять свои способности, которые служили ей только для одного – чтобы спасти сестру от жестоких тренировок красных. Но теперь обязана была сделать это, чтобы сдать экзамен.

– Удачи, – пожелала я, хоть и знала, что ей она совершенно не понадобится.

Вздохнув, она повернула ручку и проскользнула внутрь.

Я прислонилась к стене, но ожидание оказалось недолгим. Джин понадобились всего пара минут. До двери ее провожал сам мистер Честертон.

– Спасибо, мисс Холливер. Вы, как обычно на высоте. Жаль, что вы не желаете показывать то же самое на уроках.

– До свидания, мистер Честертон, – Джин никак не прокомментировала его слова, предпочитая просто попрощаться. Мне она кивнула и тут же быстро зашагала в сторону ведущей из подземелья лестницы.

Несколько секунд мистер Честертон задумчиво смотрел ей вслед.

– Ну что ж, Алекс. Я вижу, ты последняя. Пожалуйста, проходи.

Я зашла, не совсем представляя, что буду тут делать.

– Вы пытались снова поговорить с Джин? – спросила я, пока учитель убирал клетку с ежом, который принадлежал моей соседке и на котором она только что демонстрировала свои силу. Интересно, что она с ним делала? И чем так поразила учителя?

– Каждый раз, когда мне выпадает такая возможность. Но, как видишь, если Джин Холливер что-то задумает, то ее невозможно переубедить.

Мне оставалось только согласиться. Я тоже пыталась снова с ней поговорить, но каждый раз натыкалась на стену – Джин оставалась непреклонна в своем решении.

Я подошла к пустому столу, ожидая каких-либо указаний, но мистер Честертон не торопился. Что-то насвистывая себе под нос, он накрывал клетки со спящими животными. «Слишком уж послушно они свернулись клубочками в своих клетках», – подумала я и тут же вспомнила, что учителю ничего не стоит заставить их это сделать. Он продолжал напевать, словно забыл о моем присутствии.

– Наверно, мне тут нечего делать, – наконец подала я голос.

Учитель не повернулся, продолжая свою работу.

– Разве что ты не хочешь разок попробовать.

Я на секунду помедлила. Но мысль о том, что покажусь полной дурой (ведь мои одноклассники тренировались целый семестр, чтобы хоть чуть-чуть научиться), заставила меня отказаться.

– Нет, спасибо, мистер Честертон.

– Что ж… жаль, – он улыбнулся и отряхнул руки.

И все? Он даже не станет меня переубеждать? Я не стала спрашивать, означает ли это, что я завалила экзамен. В конце концов, я это заслужила. Остальные исправно тренировались и сдали. Даже Джин переступила через себя, поэтому винить мне некого.

Но уходить мне почему-то не хотелось. Да и мистер Честертон, судя по виду, с которым он прохаживался по комнате, проверяя порядок, никуда не торопился.

Легко подтянувшись на руках, я присела на краешек стола, с которого учитель только что убрал клетку.

– Уже есть списки, если тебя это интересует, – вдруг произнес он, по-прежнему повернувшись ко мне спиной. Наверно, из-за некоторой обреченности, которая в этот момент проступила в его голосе.

Действительно, списки… В понедельник должны объявить имена, поэтому вполне логично, что участников – красных и нас – уже выбрали.

– Алекс, я хочу, чтобы ты знала, – мистер Честертон наконец-то прекратил возиться с клетками и повернулся. – Я старался сделать все, что в моих силах… Но, увы, оказалось, что мне подвластно далеко не все. Влияние других учителей иногда превосходит мое…

– Все нормально, мистер Честертон, – прервала его я. – Я ведь и сама вас ни о чем не просила, так что все по-честному.

Но сердце у меня почему-то сжалось. Взгляд мистера Честертона явно говорил о том, о чем я знала, но старалась не думать до последнего момента. Теперь он настал. И менять что-то было уже слишком поздно.

– К сожалению, честным это назвать нельзя. Но боюсь, что ты будешь злиться на меня.

– Ну что вы, мистер Честертон, как я могу на вас злиться, – вздохнула я, смиряясь с судьбой. – Это ведь не ваша вина. Я уверена, что вы бы не хотели, чтобы так произошло.

– Меньше всего на свете, – произнес он каким-то странным голосом.

– Тогда мне не за что на вас злиться, – заключила я, стремясь как можно скорее оставить эту тему позади. Еще вдоволь надумаюсь о ней за выходные. – Я тут хотела спросить… Уже давно в общем-то, потому что никто из моих дру… одноклассников не горит желанием об этом говорить. – Я чертила пальцем на столе какие-то узоры, не поднимая головы. – Это правда, что на прошлых соревнованиях погибла девочка, место которой я теперь заняла?

– Наверно, это не самое подходящее время об этом говорить, – осторожно заметил учитель. – Кто тебе об этом рассказал?

– Видела какие-то упоминания в школьном чате, – храбро солгала я. О том, что мне рассказала Лин, я, естественно, промолчала.

– Ведешь разведку? – удивился учитель. – Молодец.

– Иногда там проскальзывает полезная информация, – задумчиво согласилась я. «Как, например, о Майке и о его роли в том, что случилось», – мысленно дополнила я, но вслух ничего не сказала. – Красные, мне кажется, и не думают, что их может кто-то читать.

– Они слишком привыкли к своему превосходству, – произнес учитель. – В этом их главная и самая большая слабость.

– А есть и другие?

– О, предостаточно!

– Вы странно говорите для того, кто сам когда-то носил красную форму, – поддела его я.

– Я учитель, Алекс, – с некоторой печалью ответил он. – Я должен думать о благе всех моих учеников… и учить их в равной мере и в пределах данных мне возможностей. Если я вижу недостатки, моя работа – на них указать. И неважно, у кого я их замечаю.

Я прожевала то, что он сказал. Возразить мне было нечего.

– Значит, смерть той девочки – это правда?

– Похоже, ты сама уже знаешь.

– Как это случилось?

– Весьма трагическая и глупая случайность, – учитель снова принялся с чем-то возиться.

– Насколько я поняла… В этом винят моего ку… Майка. – Я вспомнила разговор между Майком и мистером Честертоном в его кабинете. Видимо, Майк, как и Эрик с Диланом, до последнего момента не терял надежду, что его наказание отменят, и пытался убедить учителя не отстранять его от соревнования.

Мистер Честертон нахмурился. Я могла ощущать это, даже не видя его лицо.

– Увы, я не имею права разглашать эту информацию, – произнес он. – Все, что тогда произошло, касается только тех, кто там присутствовал… и учителей.

– Значит, это и в самом деле так, – постановила я, принявшись снова водить пальцем по поверхности стола.

– Не советую тебе судить слишком поспешно, – произнес мистер Честертон, наблюдая за мной. – Мы все совершаем ошибки, слишком сильно поддавшись какому-нибудь искушению.

– Например, искушению выиграть? – не выдержала я. – Ведь им плевать на нас и уж тем более на тех, кто носит желтую форму. Им все равно, что с нами случится. Все, что их волнует – это выиграть это дурацкое соревнование! Они же только об этом и говорят! – Мистер Честертон попытался что-то сказать, но я уже разошлась. – Вы можете мне не рассказывать, но я и сама могу догадаться, что там произошло. Майк, как и остальные, так хотел выиграть, что цена победы его не волновала. Зачем ему было думать о ком-то еще, когда на кону их дурацкая победа. Зачем думать, что кто-то, – я вспомнила хромающего парня с класса Лин и издевательское хихиканье Николь на эту тему, – может остаться инвалидом на всю жизнь? А кто-то, – печальные глаза Лин, рассказывающее мне о свихнувшейся девушке, – может сойти с ума и предпочесть покончить собой. И остальные, – рваная, истекающая кровью рана на плече Джин, – которые жертвуют собой, чтобы спасти своих родных от уготованной им судьбы. Уготованной такими, как директор, миссис Джеймс, мистер Броуди, Стефани Аттвуд… а, – я обреченно махнула рукой, – может и всеми, кто здесь работает, – перед глазами промелькнула выпрямившаяся спина Карла фон Рихтера, круглое, краснощекое лицо миссис Прингс и отстраненные, смотревшие на мир через пелену глаза мисс Белл.

– Это не так. Алекс. Раньше все было по-другому. Я бы никогда…

Я спрыгнула со стола.

– Я верю вам, мистер Честертон. Я знаю, что вы не такой… Жаль, что вы ничего не можете изменить.

Не оборачиваясь и стараясь сдержать душившие меня слезы, я вышла и тихонько прикрыла за собой дверь.

В ночь перед понедельником спала я плохо. Если не сказать, ужасно, то и дело просыпаясь от порывов усиливающегося ветра или внезапно забарабанившего дождя по крыше. Вместе они то затихали, то вдруг хлестко проходились по стеклу, оставляя на нем мокрые следы и мешая мне уснуть. Только к утру немного распогодилось; о ночном дожде напоминали только мокрая, примятая трава и глубокие лужи на обочинах дороги.

– Нервничаешь? – спросил меня Уилл. Я помотала головой. Чему быть, того не миновать. То же самое я сказала волку вчера в лесу, в ответ он тихо заскулил и положил мне голову на колени. Ему не надо было быть человеком, чтобы все понимать.

– А ты?

Мы договорились встретиться у ворот, чтобы зайти в школу вместе. Уилл сказал, что все проходит как обычное построение, за исключением того, что занятия уже закончились и после объявления имен все просто разойдутся по домам. Кроме «охотников» и их синих «жертв». Они останутся тренироваться: первые – для «охоты», вторые – по мнению Уилла, для того, чтобы иметь возможность защищаться. Но я считала, что это просто делает игру красных интереснее.

Уилл сорвал на ходу травинку и покрутил ее между пальцами, предпочитая не отвечать.

В отличие от рутинных школьных будней, в это время стоянка красных уже была целиком заполнена. Обычно они приезжали перед самым построением, но сегодня был особенный день. Все они, даже те, кому еще не исполнилось пятнадцать, находились в небывалом возбуждении. Старшие переговаривались с напряженными лицами, младшие, которые еще не доросли до соревнования, завистливо взирали на них со стороны, не рискуя в такой день крутиться под ногами. Даже Николь, которая в это утро закатила очередную нервную истерику (которую мне пришлось выслушать во всей красе, потому что этим утром все от волнения встали раньше меня), из-за своего прошлогоднего участия чувствовала себя настоящей звездой и с надменным лицом прошествовала мимо них. Однако стоило ей попробовать затесаться в круг Камиллы, как ее тут же оттеснили в сторону, и ее «звездная популярность» в глазах красных помладше мгновенно угасла. Стараясь не разреветься от обиды, она сердито грызла ногти в кругу своих подружек, которые покорно сносили сыпавшиеся на них унижения.

– Твоя кузина – настоящий подарок, – шутливо заметил Уилл. Неужели в это утро у него еще есть силы на иронию?

– Ты бы видел, что она устраивала дома все эти дни, – отозвалась я. – Если ее сегодня не выберут, то там вообще лучше не появляться.

– Если хочешь, то можем потом пойти ко мне, – предложил он. – Мама вчера так волновалась, что испекла целых три пирога. Она не признавалась, но я знаю, что она просто пыталась себя чем-то занять. Она всегда так делает, когда переживает.

Я подумала о своем захудалом сэндвиче на завтрак и вспомнила взгляд, которым меня проводила тетя, когда я выходила за дверь. В нем ясно читалось то же пожелание, которое она озвучила несколько дней назад.

– Звучит заманчиво, – мне оставалось только вздохнуть, – но давай сначала переживем это утро.

Издалека я заметила светлые, как обычно, аккуратно уложенные кверху волосы Майка. В отличие от остальных, он ни с кем не разговаривал и на его лице царило отчужденное безразличие. Напускное или нет – понять было невозможно. Но после разговора с мистером Честертоном я только больше убедилась, что была права относительно его.

– Эй, Майк, – обратился к нему Эштон Хэмпфри. Тот самый, который учился в параллельном классе и поддевал соперников насчет прошлого соревнования. – Поди жалеешь, что в этом году ты не в счет, а?

Его одноклассники разразились глумливыми смешками.

Майк не счел нужным ответить, скрывшись в школе. Только его класс одарил посмеивающуюся компашку недовольными взглядами.

– Привет, – подошла к нам Джин. Приветливо махнувшая нам на расстоянии Хлое примкнула к своим. Ученики в желтой форме были сегодня здесь скорее для декорации, ведь их выберут позже. Я поискала глазами Лин и чуть заметно ей улыбнулась. Лин тоже постаралась улыбнуться, но вышло довольно грустно и совсем не ободряюще. Она тоже понимала, что сегодня должно произойти.

Мы молча смотрели, как на стоянку подъехала машина Джейка. Он был единственный, кто позволил себе приехать позже всех. В отличие от остальных, на его надменном лице не было ни капли обеспокоенности и волнения. Привычно припарковавшись на своем месте, которое никто никогда не осмеливался занимать, он вышел и неспешной, почти ленивой походкой направился в сторону школы. Райн и Крис тут же пристроились к нему. Остальные красные как по команде ринулись в их сторону; из чата я поняла, что личность того, кто займет четвертое место в группе Джейка, до сих пор оставалась неизвестной. Каждый надеялся, что в решающий момент это окажется именно он.

– Что будет, когда объявят имена? – спросила я, наблюдая за поднявшимся вокруг него шумом, на который Джейк взирал свысока со своей неизменной нахальной улыбкой. С приближением соревнования мрачное настроение, в котором он прибывал с каникул, заметно улучшилось. «Наверно, помогло внимание, которое он вызвал своей таинственностью», – язвительно подумала я.

– Ничего особенного. Нас просто объявят и скажут участникам, когда будут проходить тренировки, – ответил Уилл. – Потом можно идти домой.

В парадном холле тем временем ученики начали выстраиваться по цвету форму. Нервозность, охватившая всех, достигла самого пика.

– Пошли, нам тоже пора, – спохватилась Джин, глянув на свои скромные наручные часики.

Смешавшись с синей толпой, мы зашли и встали на свое обычное место. Никого из учителей еще не было видно, и красные нетерпеливо топтались на месте. Только физиономии Эрика и Дилана выражали смесь стыда и страха перед тем, что должно вот-вот произойти. Даже их обожаемая Камилла демонстративно отвернулась, кокетливо переговариваясь с Брайном Паттерсоном, которого Кэйл Мерфи прочил на место Стива Расселя в группе Джейка в этом году. Рядом она держала еще парочку одноклассников из тех, кто значились в явных фаворитах. Наверно, уже планировала новый состав своей группы.

– Вот радости-то будет.

– Да уж, – отозвался Уилл. Нервная атмосфера, которую нагоняли красные, передалась всем присутствующим, включая его. И хотя он очень старался это скрыть, его глаза выдавали все большее напряжение. Стоявшая по другую сторону от меня Джин была немного бледной, но сохраняла завидную выдержку. Она смотрела на сестру, которая нервно крутила на пальчике свои светлые кудряшки и тоже посматривала на Джин, едва сдерживая слезы. Она волновалась за сестру не меньше, чем та за нее.

Джейка и Камиллу поздравляли заранее. Да и вообще больше всего внимания получали именно их одноклассники. Похоже, Кэйл Мерфи не врал – у них и правда был самый сильный и способный класс, в котором насчитывалось больше всего фаворитов.

– Джейк, что бы сегодня не случилось, давай просто получим от этого удовольствие, – подошел к нему Хэмпфри. – Даже если меня не выберут, я буду болеть за тебя. Надеюсь, ты как обычно покажешь класс. Удачи!

– Удачу желают тому, кому она нужна, – высокомерно отозвался Джейк, едва взглянув в его сторону. – Таким, как ты, например. – Крис и Райн рядом с ним криво усмехнулись, а Хэмпфри заметно скис.

Боже, ну и урод.

Наконец с третьего этажа торжественной вереницей начали спускаться учителя. Первой шла миссис Джеймс, которая держала в руках красивую бордово-красную папку, с титульной стороны которой был вырезан значок красных – огненный лев. Мисс Белл в красивом платье с ниспадающем на пол шлейфом, следовала за ней, как тень, держа в руках ничем не примечательный синий листок. И хотя я внутренне к этому готовилась, внутри мгновенно похолодело.

Остальные учителя выстроились вдоль перил, о чем-то довольно переговариваясь и взмахивая руками. Среди них только мистер Честертон, заложив руки за спину, глядел на все с явным неодобрением. На его лице было написано раздражение, как после неприятного спора или неудавшихся переговоров.

Миссис Джеймс, на лице которой проступало схожее выражение, красноречиво намекая на то, с кем только что спорил мистер Честертон, вышла на середину. Красные замерли в благоговейной тишине. Глаза каждого и каждого из них устремились на красную папку, которую она держала в руках. По их рядам прокатился немой, почти священный трепет.

Гордая улыбка тронула ее тонкие губы. Стоило ей увидеть своих любимцев, как недовольство, завладевшее ей после разговора с учителем, отступило, оставив место откровенному обожанию.

Эрик с Диланом угрюмо потупились, когда, гордо вскинув подбородок, миссис Джеймс осмотрела всех, кроме них. Если они и надеялись на то, что в последний момент она их пожалеет, то сейчас для них все стало окончательно ясно.

– Мистер Шелдон, – она вскинула голову и посмотрела куда-то вверх. – Хотите начать?

Завороженно наблюдая наравне с красными за папкой в ее руках, я не заметила директора. Остановившись на балкончике третьего этажа, он наблюдал за всем с высоты, подчеркивающей его силу и превосходство над всеми, кто здесь присутствует.

Директор подался вперед. Я еще ни разу не видела, чтобы он участвовал в построениях, но сейчас был особый случай. Ведь все, что здесь происходило, было введено именно им и с его благословения. И он не собирался упускать момент своей славы.

– Вы делаете это лучше меня, миссис Джеймс. Поэтому я только скажу несколько слов, прежде, чем передать эту работу вам, – с холодной усмешкой заметил он. Несмотря на его слова, ни у кого из присутствующих ни на секунду не возникло иллюзий, кто здесь главный.

– С того самого дня, когда я впервые понял, какой силой обладаю, я знал, что должен сделать все, чтобы сохранить и возвысить наш род, как он того заслуживает.

Красные шумно вздохнули, выражая свое согласие, но тут же присмирели. Сейчас они не осмеливались более бурно выражать свои чувства, как делали это, когда речь произносила миссис Джеймс.

– Я поклялся себе, что наша сила не будет больше страдать из-за того, что прежде, – он обвел тяжелым взглядом притихшие ряды красных, – нам приходилось самостоятельно доучиваться за пределами этой школы. Достаточно мы потеряли талантливых сородичей, которые так и не смогли развить свою силу, и их великий дар управлять был безвозвратно и безнадежно утрачен. Теперь ваши способности будут развиваться и расти здесь, в этих стенах, под присмотром самых лучших наставников, которых я могу вам дать. Каждый из вас выйдет отсюда, получив возможность в полной мере развить свою силу.

Теперь уже красные не могли сдерживать эмоций. Послышались бурные аплодисменты. Их поддержали учителя, которые, кроме мистера Честертона, восторженно захлопали.

Холодные глаза директора блеснули. Он поднял руку – и шум тут же утих.

– Я поклялся, что дам вам эту возможность. Но остальное будет зависеть от вас. Только лучшие смогут продемонстрировать нам свою силу в конце года, только лучшие заслужат звание победителя. Только лучшие, – он сделал паузу, красные застыли, – примут участие в соревновании.

Овации, которыми разразились их ряды, меня оглушили. Это было похоже на взрыв бомбы где-то рядом.

Директор позволил им несколько секунд побесноваться, затем сжал губы и сложил руки на груди.

Воцарилась немая тишина. Миссис Джеймс открыла папку. Внутри я заметила два столбика аккуратно отпечатанных и тисненых золотом имен. В самом низу, на заверяющей их печати с символом льва значилась размашистая подпись директора.

Красные застыли. Настал момент, которого они ждали целый год. Желтые заметно пригорюнились, стоявшие рядом со мной ученики, включая Уилла и Джин, слушали с застывшими лицами. Я вдруг заметила, что наши с Уиллом пальцы переплетены. И когда он успел? Или это я от волнения взяла его за руку?

Миссис Джеймс приподняла папку, чтобы ей было удобнее читать. Каждый раз, произнося новое имя, она одаривала счастливого участника полным гордости взглядом.

– Джейк Хертфорд, Камилла Крайтон, Крис Ланкастер, Райн Стюарт, – ее голос разнесся и зазвенел под сводами высокого холла, пока она перечисляла имена. После каждого названного имени красные оглушительно свистели и хлопали участника по спине. Имя Джейка, которое было произнесено первым, вызвало самый сильный восторг. – Эвелин и Соланж Арундел, Морис Карлайл, Брайн Паттерсон, Саманта Эддингтон, Кьяра Бэннетт…

Последняя самодовольно улыбнулась и показала Кэйлу Мерфи средний палец. Впрочем, через несколько секунд назвали и его. Миссис Джеймс все перечисляла и перечисляла, новые имена каждую секунду разрезали воздух. Были там много старшеклассников, трое или четверо с класса Эштона Хэмпфри (за исключением его самого), и даже несколько тех, кому едва исполнилось пятнадцать, но кто, как видно, уже начал проявлять на тренировках свой талант.

Когда миссис Джеймс закончила, я прикинула, что класс Джейка действительно получил больше всего мест в списке. За исключением девяти человек, среди которых были и окончательно раздавленные и растерянные Эрик с Диланом, пятнадцать остальных будут участвовать – а это почти добрая половина всех «охотников». У Майка, которого тоже не назвали, не дрогнул ни один мускул. Хотя Хэмпфри и остальные из его класса, кому тоже не выпала сегодня удача, уже вовсю насмешливо косились и отпускали едкие комментарии в его сторону, пытаясь таким образом загладить собственное разочарование.

Несмотря ни на что, я ощутила облегчение. Уж лучше пусть Майка там не будет. Сама мысль, что он будет стоять среди них, пока они будут надо мной издеваться (а может и сам будет одним из них), вызывала у меня неприятную, леденящую дрожь.

Миссис Джеймс прикрыла папку и приподняла голову. Ее глаза сверкали.

– Лучшие из лучших, вы – гордость нашей школы. Наше будущее и наша надежда. В этом году честь участвовать в соревновании принадлежит вам, – ее слова были встречены звучными, раскатистыми криками и свистом. Теперь красные могли дать напряжению выйти наружу. Участники были определены и могли наслаждаться всеобщим вниманием, остальным оставалось лишь предвкушать скорое зрелище. – Но прежде, чем я закончу… – Шум немного поутих. – Мистер Хертфорд, – Джейк, со снисходительным видом принимавший поздравления со всех сторон, вскинул голову, – вы хотите назвать последнего участника?

У красных вытянулись лица.

– Тридцать девять имен, – тихо произнес Уилл.

– Что? – не сразу поняла я.

– Тридцать девять имен, – повторил он. – Должно быть сорок.

Кэйл Мерфи почесал макушку, переводя недоуменный взгляд с Джейка на Брайна Паттерсона и обратно. Я понимала его замешательство: Брайна уже назвали, поэтому это не мог быть он… Кэйл прогадал. Тогда кто? Оставшиеся красные, кроме подавленно взирающего в окно Майка, нетерпеливо заерзали. Многие из тех, кто уже смирился со своей участью, снова воспрянули духом… Джейк должен был назвать еще одного участника. У каждого из них еще был шанс. Это мог быть любой из них…

Но кто?

А если это Эрик каким-то образом умудрился его уговорить? Может быть, даже с помощью Камиллы! Если бы Джейк захотел, то обожающая его миссис Джеймс могла пойти у него на поводу… Я перевела взгляд на Эрика, который в этот момент, как и все, смотрел на Джейка.

– Мистер Хертфорд, – мягко, почти любовно повторила миссис Джеймс, пытаясь привлечь его внимание, так как Джейка снова начали дергать со всех сторон. – Назовёте нам вашего участника?

– Пожалуй, я предоставлю это вам, – равнодушно отозвался Джейк, вызывая у красных еще более протяжные вздохи.

– А он умеет привлекать к себе внимание, – язвительно прошептала я, с удовольствием отмечая, что нервничаю уже куда меньше. Эта тягомотина с представлением, которое он, несомненно, спланировал заранее, вызвала у меня жуткое раздражение.

– Вы уверены? Это честь принадлежит вам.

– Абсолютно, – Джейк вызывающе усмехнулся, обводя взглядом направленные к нему лица, в которые он снова вдохнул надежду. Сейчас они отдали бы все, чтобы оказаться тем, чье последнее имя вот-вот огласится в этих стенах.

– Ну что ж… – Миссис Джеймс заложила руки, вместе с папкой за спину. – Тогда у меня не остается выбора. Придется сделать это самой.

Джейк уже не обращал на нее внимания. Остальные участники, которых уже назвали, затеяли обсуждения будущего соревнования и своих групп, и он присоединился к ним. Остальные во главе с Эштоном Хэмпфри снова напряженно ждали. Каждый молча прикидывал свой шанс.

Миссис Джеймс тянула время. Я переводила глаза с одного лица на другое, пытаясь сама предугадать, кого выбрал ее самодовольный, напыщенный, самовлюбленный любимчик. Он мог попросить любого, она бы ему не отказала. Любого…

Эрик вызывающе размял шею. Неужели все-таки он? В этот момент он сощурил глаза и тоже посмотрел на меня, словно подтверждая мою догадку. Ненависть в его глазах говорила о том, что мне скоро не поздоровится.

Миссис Джеймс приоткрыла рот. Эрик еще больше оскалился. «Это точно он», – вспыхнуло у меня в голове. Миссис Джеймс уступила просьбе Джейка…

– Майк Бэкингем, – вдруг произнесла она.

Красные, как по команде, охнули. Никто из них этого не ожидал.

Я тоже.

В груди вдруг возник огромный ком, мешающий мне дышать.

На лице Майка, до сих пор делавшего вид, что ему на все наплевать, заиграла холодная надменная улыбка.

Вот именно. Он только делал вид. «Надеюсь, ты не забыл о том, что мне должен», – всплыли у меня в голове слова Джейка, сказанные им тогда во дворе. Оказалось, что Майк договорился с Джейком, позволяя всем до последнего момента думать, что он не участвует! А сам в это время тихо и незаметно, сойдясь с тем, у кого было достаточно влияния это устроить, проложил себе дорогу на соревнование…

– Ты в порядке? – Уилл с тревогой и пониманием наблюдал за моим изменившимся лицом.

Участники, особенно его одноклассники, обрадованно и немного растерянно принялись похлопывать его по спине, приветствуя его в свои ряды. Эштон Хэмпфри и остальные, которые до недавнего времени вовсю потешались на его счет, заметно пригорюнились, когда Майк, бросив в их сторону насмешливый, полный громкого превосходства взгляд, подошел к сплотившейся вокруг Джейка группе.

Ну и хорош же он. Именно, хорош. Преподал всем урок, включая меня. Даже преждевременно обрадовавшийся Эрик с ошарашенным видом почесывал затылок.

– Место в группе Джейка как раз для него. – Я выдавила измученную улыбку, не желая показывать истинных чувств. Впрочем, Уилл понял и так. Он сжал мои пальцы, но ничего не сказал.

Миссис Джеймс показала, что закончила, пригласив на свое место мисс Белл, которая держала в руках синий листок. Ребята вокруг меня мгновенно напряглись. Настала наша очередь.

Никаких дифирамбов нам, естественно, никто не распевал. Мисс Белл с отсутствующим взглядом приподняла перед собой листок, на котором значился лишь маленький столбик неприметных серых имен, отпечатанных самыми обычными чернилами и заверенных подписью миссис Джеймс. И начала зачитывать. Никто из красных толком не слушал, у них хватало тем для обсуждения. Мы были для них неинтересны, поэтому мисс Белл пришлось немного поднять голос, чтобы мы могли слышать ее через царивший здесь шум.

Первым шел печально известный Эдвард Фишер, который, услышав свое имя, все равно вздрогнул и истерически всхлипнул. Второй и третьим шли девушка и парень из старших классов. Уж не знаю, в чем они провинились. Оба опустили голову с обреченным видом. Перед четвертым именем мисс Белл сделала легкую, чуть заметную паузу, которую ощутили только те, кто слушали ее с пристальным вниманием.

– Уилл Клиффорд, – произнесла она.

Уилл?!

Нет, этого не может быть, он ничем это не заслужил. Он же прекрасно учится! И вообще… Пальцы Уилла, сжимающие мою руку резко похолодели. Он смотрел прямо перед собой, предпочитая не отвечать на мой непонимающий взгляд.

Осталось одно имя. Мое.

Адриана Марлоу поглядывала вокруг себя с видом человека, знающего, что ему не о чем волноваться. Это уж точно: для себя она вовремя подсуетилась. Вон сгорбившийся, пытающийся не заплакать при всех Фишер – наглядное тому подтверждение. На кротко жавшуюся к ней Эндрюс она не обращала внимания, брезгливо отталкивая ее рукой. Словно не хотела оказаться рядом, если ее вдруг назовут.

«Не волнуйся, Эндрюс», – мысленно произнесла я, наблюдая, как та продолжала свои робкие попытки. Словно надеялась, что Марлоу все еще сможет ей помочь, как сделала это для себя. Хотя надо отдать ей должное – она старалась. Попытки Эндрюс пошпионить за мной наверняка были именно ее идеей. Это будешь не ты, и коню понятно. Это…

– Джин Холливер, – произнесла вдруг мисс Белл. На этот раз она не выдержала. Ее голос предательски дрогнул, вызвав у миссис Джеймс недовольную гримасу. Она вырвала из ее рук листок и скомкала его. Затем брезгливо заслонила ее своей спиной и начала говорить что-то про выбор, который еще должны сделать красные и про тренировки перед соревнованием. Но я ее не слышала.

В голове все смешалось. Уилл и Джин? Но как же я? Почему не я, которая с первого же дня нарушала все их дурацкие правила?

По лицу стоявшая напротив Хлое покатились крупные слезы, и кто-то взял ее за руку, пытаясь успокоить, прежде чем миссис Джеймс обратит на нее внимание. Побледневшая, но сохраняющая непроницаемое выражение Джин тоже приложила палец к губам, чтобы та перестала плакать, но безрезультатно. К счастью, кто-то, вроде бы Эми, вовремя оттеснила ее в задние ряды – как раз в этот момент миссис Джеймс кинула на ее место цепкий взгляд, стремясь выяснить причину резавших ее слух детских всхлипываний.

Наконец все закончилось.

– Алекс, – кто-то тронул меня за руку. – Алекс!

Я повернула голову, не в силах скинуть захватившее меня оцепенение. На меня смотрел Уилл. Он не отнял свою руку, просто накрыл наши переплетенные пальцы второй ладонью.

– Тебе пора домой.

– А вы?

Застывшая, словно камень, Джин все еще смотрела в сторону желтой толпы, которая покорно потекла к выходу. Эми вела за руку Хлое, покрасневшую, вытирающую маленьким кулачком глаза, но упорно не сводящую взгляда с сестры.

– Мы пойдем тренироваться. Тренировки с животными теперь каждый день, до самого соревнования.

– Джин, – я повернулась, в ее сторону.

Но вдруг поняла, что не знаю, что сказать. Что я могла сказать…

– Все нормально, Алекс, – Джин глянула на меня своими большими серыми глазами. Казалось, она все еще видела перед собой сестру. – Я сама виновата.

Она повернулась ко мне спиной и зашагала в сторону лестницы, ведущей в подвал.

– Иди, Алекс, – повторил Уилл, неохотно выпуская мою руку, но я вдруг вцепилась в нее, словно утопающий.

– Нет, Уилл…

– Все нормально. У тебя начались каникулы, ты можешь обо всем этом забыть. Я очень рад за тебя, правда.

Он с силой разжал мои онемевшие пальцы и пошел вслед за Джин, оставив меня растерянно смотреть им вслед.

– Теперь посмотрим, как там ему помогут его «драгоценные» качества, – внезапно возникший рядом Джейк насмешливо скривил губы и тоже посмотрел вслед Уиллу. – Для этого даже стоило специально его выбрать…

У меня все заледенело внутри.

– Вы не решаете, кто из нас будет участвовать, – попыталась отрезать я, но внезапно охрипший голос меня подвел. Я вдруг осознала, что если ему позволили выбрать Майка, которого по идее должны были отстранить в этом году, то что тогда говорить о нас?

Джейк ухмыльнулся. Нагло, самоуверенно, так, что заставил меня съежиться.

Крис махнул Джейку, показывая, что его ждут. Тот кивнул.

– Кстати, поздравляю, – он повернулся и окинул меня взглядом на прощание. – Все ставили на то, что там будешь ты. Похоже, кто-то очень для тебя постарался.

Оставив меня в полном оцепенении, он отошел к поджидающим его участникам, которым уже не терпелось начать тренировки. Про «всех» он точно не лгал. Камилла и близняшки буравили меня таким ненавидящим взглядом, что мне впору было испепелиться на месте. Она не простила мне, что потеряла своих горилл и надеялась отомстить, но теперь у нее отняли и эту возможность. И это окончательно выводило ее из себя. Впрочем, через секунду она совладала с собой и отвернулась, принявшись о чем-то ворковать с Майком, ставшим как по волшебству куда более разговорчивым. На своих «тигрят» она даже не взглянула. И им ничего не оставалось, как с униженным видом поплестись в сторону выхода.

Я осталась стоять. В голове все еще звенели его слова. «Кто-то очень сильно для тебя постарался…». «Мне даже пришлось пообещать ему…» – Слова миссис Джеймс тогда в подвале. «Боюсь, что ты будешь злиться на меня». Я думала, что он имеет ввиду меня, а он уже знал. И говорил он вовсе не обо мне.

Я догнала мистера Честертона в коридоре.

– Зачем вы это сделали? Я ни о чем вас не просила! Вместо Джин там должна была быть я!

Учитель замедлил шаг, но не остановился.

– Я предупреждал, что тебе это не понравится, – вздохнул он на ходу. – Как мне помнится, ты обещала не злиться.

– Это неправильно! Я думала, что вы говорите обо мне!

– Нет, ты сделала вывод. Хотя я ни разу не упомянул, что ты есть в списках. Вспомни, и ты поймешь, что я прав.

Я не хотела с этим мириться, но он говорил правду. Учитель действительно ни разу не сделал даже намека на то, что я буду участвовать. Наоборот, он постоянно замечал, что мне не стоит быть так в этом уверенной.

– Это все равно нечестно!

– Алекс, – учитель наконец остановился и развернулся ко мне, – я понимаю, что ты не хотела, чтобы твои друзья попали на соревнование. Поверь мне, я тоже. – Учитель помолчал, а я вспомнила его лицо сегодня утром. Так вот значит о чем он яростно спорил с миссис Джеймс. – Но, к моему огромному сожалению, участников должно быть пять. Я смог сделать так, что это будешь не ты. Но я не могу сделать то же самое для них. Хотя, поверь мне, что очень хотел бы…

– Миссис Джеймс… – произнесла я. – Но как вы…

– Помнишь тот случай в лесу? – Еще бы, как я могла его забыть. – Мы пришли к… кхм… определенному согласию.

В голове возник разговор, нечаянно подслушанный мною в подвале.

– Вы не будете настаивать, чтобы Эрика с Диланом наказали, а она не внесет меня в список участников.

– Верно.

Заложив руки в карманы брюк, мистер Честертон смотрел на меня сверху вниз.

– Но ведь из-за этого она выбрала Джин!

– К сожалению.

– Так не должно было быть… – Я изо всех сил помотала головой, словно надеясь, что это вдруг что-то изменит. – Нет, это неправильно. Исправьте это! Я должна участвовать вместо Джин!

– Алекс…

– Нет! – Теперь я точно знала, что так и должно быть. Прежний страх, что меня выберут, куда-то ушел. – Я не могу этого допустить. Я должна быть там вместо Джин. Я не просила вас что-то менять!

Сжав губы, учитель посмотрел куда-то через мое плечо, словно что-то обдумывал. Но когда он заговорил, в его глазах появилась молчаливая решимость.

– Ты права, ты не просила, – мягким тоном начал он. – И это несомненно заслуживает восхищения. Ты не захотела воспользоваться тем шансом, который я предлагал, чтобы не чувствовать себя неудобно перед друзьями. Хотя любой на твоем месте без колебаний принял бы предложение, тем более, что никто, кроме меня и миссис Джеймс, не знает о нашем договоре. И никто не посмел бы предъявить тебе претензии. Но тем не менее, ты все равно отказалась, Алекс. Я это оценил… но…

– Но?

– Я не готов рисковать тобой ради этого дурацкого, бессмысленного соревнования, – жестко закончил мистер Честертон. – Там я не смогу тебя защитить.

– Но вы готовы рисковать Джин? И… Уиллом? И остальными…

Учитель поджал губы.

– Нет, но для них я ничего не могу сделать. Они получили возможность тренироваться и знали, что этот день когда-нибудь может наступить. С тобой все иначе. Я позволил тебе просто понаблюдать на тренировках, чтобы ты могла привыкнуть к тому, что ты – одна из нас. Но я не могу позволить тебе участвовать в соревновании. Тем более, когда ты уже нажила себе столько врагов, которые тебя не пощадят, а я не смогу быть рядом в нужный момент, чтобы их остановить… Я никогда не прощу себе того, что мог тебя защитить и не сделал этого… А теперь извини, мне нужно сделать кое-что до того, как начнутся тренировки.

– Исправьте это, – требовательным тоном произнесла я, отказываясь его отпускать. – Я хочу участвовать. Вместо Джин.

– Джин Холливер сможет за себя постоять, а ты – нет. Список участников нельзя изменить, после того, как его одобрили, Алекс. Никто не в состоянии это сделать, кроме миссис Джеймс. Она не станет этого делать, а я не собираюсь ее об этом просить. На этом мы закончили. Ступай домой.

Я смотрела в его удаляющуюся спину, отчаянно пытаясь не расплакаться. Оба, и Уилл и Джин, оказались на соревновании из-за меня. Вместо меня. Они ничем этого не заслужили, а я так их подвела. А Уилл и мистер Честертон просто отправляли меня домой, словно так и должно быть.

Слезы жгли меня изнутри, но я чувствовала себя совершенно беспомощной. Я ничего не могла сделать. Все уже решили за меня.

– О, мисс Леран, какой неприятный сюрприз, – сзади раздалось противное хихиканье, от которого меня вмиг передернуло.

Я с надеждой посмотрела туда, где всего минуту назад исчез мистер Честертон. Но он то ли задерживался, то ли решил спуститься с другого конца здания. Видимо, подозревал, что я могу так просто от него не отстать.

Едва сдерживая отвращение, я развернулась и посмотрела на мистера Броуди, который, сунув руки в карманы своего сшитого не по размеру пиджака, продолжал противно хихикать.

– Надо заметить, я был предельно огорчен, когда вас не назвали, – он снова истерически хихикнул и воззрился на меня с видимым любопытством. Я невольно сделала шаг назад, чтобы быть от него как можно дальше. – И надо заметить, вот уже в течение нескольких неимоверно долгих минут я сгораю от болезненного, – его рот противно дрогнул, – желания узнать, как вы это устроили…

– Вы ошибаетесь, я ничего не устраивала, – я еле сдержалась, чтобы не попятиться дальше, когда мистер Броуди, вытаращив один глаз, отчего он сделался еще больше похож на ворону, плавно, как привидение, подплыл поближе. Как будто не заметил, что я специально старалась держаться от него на расстоянии.

– Не устраивали? – глаз с красным белком и неестественно расширившимся зрачком навис надо мной, и я невольно присела. – Можете рассказывать это кому-то другому. Но я-то слишком умен, чтобы поверить в то, что вас так просто не выбрали. Это после ваших отвратительных выходок и низких оценок?! О, нет! Должна быть какая-то причина… Дайте-ка мне подумать…

К счастью, эта мысль так его увлекла, что он выпрямился. А я с трудом разогнула трясущиеся, полусогнутые коленки, вернув себе прежний рост.

– Очень интересно, очень… – он с задумчивым видом постукивал по своим обескровленным, синим губам тонким, как карандаш, пальцем. – Что же вы такое рассказали миссис Джеймс о вашем синем, – он поморщился, – дружке и моей верной помощнице мисс Холливер?

Меня словно ударили чем-то тяжелым.

– Я бы никогда так не поступила! – вскричала я, забыв с кем и где нахожусь. Мой крик эхом разнесся по полузатемненным пустым коридорам.

– Не лгите, мисс Леран! Не лгите мне, – он захихикал, довольный собственной догадкой, в которую тут же сам охотно поверил. – Только это могло вас спасти, иначе вы давно были бы самой первой в списке. Можете больше не притворяться, по крайней мере, не при мне. Я уже давно вас раскусил, хотя, надо заметить, что не ожидал… совсем не ожидал… учитывая, какой была ваша…

– Вы ошибаетесь, – повторила я уже куда более ослабевшим голосом. Мне внезапно стало нехорошо. Ведь если он так решил, то и другие могут так подумать! Я вспомнила Марлоу и то, с каким видом она стояла сегодня на построении. А если Уилл и Джин думают, что я тоже… Ведь они ни о чем не знают! Я сама скрыла от них то, что тогда произошло, думая, что поступаю правильно.

– Нет ничего плохого, чтобы в такой момент подумать только о себе, – мистер Броуди медленно сделал вокруг меня круг. – В конце концов, всем нам присущ здоровый эгоизм. Честно говоря, мне даже хочется вам поаплодировать. Вы оказались куда проворнее, чем я мог предполагать.

– Можете думать, что хотите, но я этого не делала, – прошептала я, отчаянно стараясь разорвать страшную паутину мыслей, которую он навевал на меня своими словами. Но внутри знала: Джин и Уилл попали туда из-за меня. Это моя вина.

– Нет? – теперь он нагло посмеивался, словно усматривал в моем лице что-то, что подтверждало его отвратительные догадки. – Я не понимаю, почему вы продолжаете это отрицать, мисс Леран. Почему бы просто не признаться? Почему бы просто не признаться, что вы ничем не лучше других? – он смотрел на меня, но словно обращался к кому-то другому. – Почему вы продолжаете настаивать, что это не так?

У меня и мысли не было отрицать, но мистер Броуди словно вознамерился убедить меня в том, какое я ничтожество. И у него это получалось: каждое его слово действовало куда хуже розги или кнута.

– Джин вам нужна, – тихо произнесла я, заставляя его прервать свои ядовитые речи. – Вы правы, я ничем не лучше других. Теперь я это понимаю. – Я подняла на него затуманенные глаза. – Помогите мне занять ее место.

Не ожидая такого, мистер Броуди поперхнулся. Похоже, он и сам не верил, что его слова возымеют такое действие. Секунды две он пялился на меня, как будто я свалилась с другой планеты.

– Вы мне поможете?

– С чего вы взяли, что я должен вам помогать? – пискнул он неожиданно тонким голосом.

– Джин вам нужна, – повторила я, старательно подбирая слова, как делала когда-то, стоя перед красными. В голове неожиданно зародился план. – Вы же не хотите, чтобы она пострадала на соревновании. А такое вполне может случиться… – Я хотела добавить «кому как не вам знать», но вовремя сдержалась. – Тогда вы останетесь без такой ценной помощницы. Ведь никто из желтых не сможет занять ее место, потому что у них нет ее силы.

Я замолчала. Мистер Броуди, тоже помалкивал, шевеля челюстями, словно прожевывал мои слова. Было заметно, что такая перспектива ему совсем не нравится.

– Никто не может и не станет менять синий список, – наконец прохрипел он, подтверждая то, что совсем недавно сказал мне мистер Честертон. – Чтобы заменить участника, ему нужно умереть.

Я постаралась не вздрогнуть, когда он это сказал. У меня уже зрел план действий, и мне нужно было все мое мужество, чтобы довести его до конца.

– Если вы убедите миссис Джеймс поменять список…

– Вы что, оглохли? – хрипло огрызнулся он. Лишь перспектива лишиться своей помощницы удерживала его от того, чтобы не развернуться и не уйти. – Я знаю Патрицию. За все время она ни разу не поменяла список. Почему она должна сделать это сейчас?

Я оглянулась, чтобы убедиться, что в коридоре никого нет и нас никто не подслушивает.

– Возможно, я помогу вам ее убедить, но вы тоже должны постараться. Ради Джин.

– Вот еще, – презрительно фыркнул он, сразу вознамерившись закончить этот разговор.

– Ради себя, – мгновенно поправилась я.

Мистер Броуди мерял меня недоверчивым взглядом, пытаясь раскусить, что я задумала. Но в конце концов собственная выгода пересилила.

– Ладно, – нехотя согласился он. – В конце концов, вам отнюдь не помешает вправить мозги на соревновании, а мисс Холливер действительно ценная помощница… Еще одну такую будет тяжело достать… кхм… найти. Но я не собираюсь просто так обращаться к Патриции. Если вы на это надеялись…

– Нет, вам просто надо будет поддержать кое-кого в нужный момент. Вы ничем не рискуете. Просто скажите ей, что вам нужна Джин и вы считаете, что лучше отправить меня вместо нее.

– И как я узнаю, что этот момент настал? – сощурился мистер Броуди.

– Узнаете, – ответила я, поворачиваясь к нему спиной. – Я об этом позабочусь.

– Не вздумайте играть со мной, мисс Леран, иначе вашей соседке несдобровать, – прохрипел он мне в спину. Но возражать не стал.

Теперь нужно было сделать кое-что еще.

Еще со двора я услышала истерические завывания Николь, прерывающиеся только громкими криками на мать и как обычно носившуюся возле нее Марджи. Майк остался тренироваться в школе, дядя уехал по работе, поэтому ничто не мешало ей вымещать на них свою злость. В этом году на соревнование она не попала.

Я тихонько прикрыла за собой дверь, намереваясь незаметно проскочить в свою комнату. Но не тут-то было.

Николь увидала меня из гостиной. Ее распухшее, покрасневшее, и из-за этого еще более неприглядное лицо налилось яростью.

– Ненавижу ее! Ненавижу! – завопила она, словно это я была виновата в том, что ее не взяли.

– Тоже мне новость, – буркнула я. Сейчас мне меньше всего хотелось слушать ее истерики.

– А ну иди сюда, – тетя схватила меня под локоть и втащила в гостиную. Лучше бы она этого не делала – при виде меня рев в гостиной стал еще громче.

– Доченька, ну не беда, что так получилось. Я уверена, это какое-то недоразумение… Зато подумай, какое удовольствие мы получим, наблюдая, как эту негодницу хорошенько проучат твои однокурсники, – принялась уговаривать она Николь.

При этих словах Николь так завопила и забарабанила кулаками по дивану, что Марджи, до этого пытавшаяся сунуть ей в ее рот пирожок с вареньем, испуганно отскочила и выронила его на пол.

– Что? Что я такого сказала? – Тетя попыталась обнять разбушевавшуюся дочь, но та резко ее оттолкнула.

– Ее, – она ткнула в меня толстый, как сосиска, палец, ревя и икая поочередно, – ее не назвали-и-и, – завыла она, снова принявшись колотить по дивану.

Тетя переменилась в лице. На нем проступило бешенство.

– Как это возможно? – Резко повернувшись, она принялась наступать на меня. – Как это возможно, я тебя спрашиваю?

Словно я в этом виновата. Выражение ее лица говорило о том, что именно так она и думала. И притащила меня сюда, надеясь, что таким образом сможет успокоить заходившуюся в истерике Николь. Однако просчиталась: рев ее дочери из-за этого только усилился.

– Спросите у вашей драгоценный миссис Джеймс, – огрызнулась я, радуясь, что хоть кому-то сорвала планы.

– Не хочу ее видеть, убери ее отсюда-а-а, – продолжала заходиться Николь. – Пусть убирается. Не хочу никого видеть.

Она улеглась пластом на диван и продолжала рыдать. Мне стало противно на нее смотреть.

– В подвал ее, – тетка вытолкнула меня из гостиной и всунула горничной.

– Но я ничего не сделала, – возмущенно запротестовала я, но Марджи с удивительной резвостью поволокла меня за собой.

– Посидишь, пока я не узнаю, как ты это устроила. Что-то ты сделала, это точно. – Тетка проводила меня ненавидящим взглядом и вернулась в гостиную, откуда продолжали доноситься истошные вопли.

Марджи впихнула меня в подвал и заперла дверь.

Оказавшись в темноте, я достала телефон, чтобы посветить себе под ноги, пока спускалась вниз. Как же я ненавидела эту семейку!

Подвалом и голодом меня было уже давно не запугать, но мне до смерти надо было увидеться с Уиллом и Джин. Больше всего на свете меня страшило, что они могут думать то же, что и мистер Броуди. Мне нужно было увидеть их и сказать, что это не так.

Но время шло. Старая горничная носила мне свои несъедобные пайки, а тетка не торопилась меня выпускать. Должно быть, то, что меня не внесли в список «добычи», на которую будут охотиться красные, разозлило ее даже больше, чем то, что на соревнование не взяли Николь.

Только к концу третьего дня, когда вернулся дядя, она наконец-то разрешила мне подняться в свою комнату.

Первым делом я приняла душ, чтобы избавиться от затхлого запаха подвала, который мгновенно впитывался в одежду и волосы. Сбросив ненавистную форму, я подумала, что теперь долго ее не увижу: Уилл говорил, что участникам соревнования выдают костюмы по цвету формы.

Уилл… Я должна его увидеть… Прямо сейчас, пока тетя снова не придумала какую-нибудь причину засадить меня в подвал.

Я натянула леггинсы и длинную легкую кофту, распустила чуть влажные волосы, одела балетки и вылезла в окно. Все семейство, включая Марджи, будет занято тем, чтобы угодить только что вернувшемуся и пребывавшему не в духе дяде. Майк куда-то уехал. Я подозревала, что теперь, когда никто больше не смел кидать в его сторону ехидные шуточки благодаря тому, что его выбрал сам Джейк, он мог вернуться в свой круг. Что он, видимо, сразу же и сделал. «Долго же ему пришлось ждать», – горько подумала я, представляя его среди той компании. Надо заметить, это было совсем не тяжело. Во время построения смотрелся он там идеально.

Вместо того, чтобы направиться в лес, как я уже привыкла, я пошла вдоль дороги в сторону дома Уилла. Вокруг было пусто, но я все же постоянно оглядывалась и держалась обочины, чтобы меня ненароком не заметила какая-нибудь машина.

Вскоре я была на месте. В коттедже, утопающем в изумрудной зелени, приветливо горели окна. Наверно, мама Уилла уже вернулась с работы. Об этом свидетельствовали и запах свежей выпечки, от которого у меня моментально забурчало в животе.

Я вспомнила, что Уилл сказал, что его мама всегда готовит, когда волнуется. Мысль постучаться в дверь отпала сама собой. Как я смогу посмотреть его родителям в глаза, когда я виновата в том, что Уилл в этом году станет «добычей», которую любой ценой будут стремиться поймать?

Я обошла дом, стараясь определить, где спальня Уилла, ведь мы собирались в гостиной и на втором этаже я ни разу не была. С обратной стороны как раз надо мной горел свет. Может здесь? Спрятавшись за кустом, я нащупала на земле маленький камешек и запустила им в стекло. Он ударился и отскочил, а я спряталась: если это будет не Уилл, то я незаметно слиняю.

Но мне повезло – это был он. Уилл недоуменно приподнял стекло, настороженно пытаясь определить причину шума. Выражение его лица в тот момент было таким забавным, что я сразу поняла, что никто и никогда не стучался к нему в окно.

Я высунулась из-за куста и помахала ему.

– Алекс?

Тревога в голосе Уилла сменилась облегчением. Столь явным, что это было даже странно. Кого он опасался тут увидеть?

– Что ты тут делаешь так поздно?

– Может для начала спустишься?

– Подожди, – спохватился Уилл. – Я сейчас.

Я послушно ожидала его, подпрыгивая с ноги на ногу. Несмотря на начало июня, вечером было холодно, и я пожалела, что не одела что-то потеплее этой тонкой кофты.

– Вот, – Уилл мгновенно снял с себя теплый свитер и накинул мне на плечи. – Подожди, я захвачу тебе куртку. – Он на секунду скрылся за дверью. Я услышала приятный голос его мамы, должно быть, она спрашивала куда он собрался. Уилл ответил, что будет в сарае.

– Мне и так нормально, спасибо, – ответила я, отказываясь от куртки. – Надень сам, а то замерзнешь.

– Точно?

– Ага, – ответила я, кутаясь в свитер, который еще сохранял тепло Уилла. Он согревал меня лучше всего. – Нам надо поговорить, Уилл. Точнее, я должна кое в чем признаться…

– Ладно. – Уилл выглядел удивленным, но тем не менее увлек меня в сторону маленького сарайчика в углу сада.

Прикрыв за нами дверь, он включил свет. Я огляделась. В помещении хранились в основном садовые инструменты. Был и стол, заваленный разными коробками, по углам громоздились неиспользуемые садовые горшки и другая садовая утварь.

– Мама всегда мечтала о красивом саде, но работа в кафе отнимает у нее слишком много времени, – пояснил Уилл, когда увидел, что я рассматриваю.

– Ваш сад все равно выглядит чудесно. Столько зелени… Как она вообще находит на все это время?

Уилл пожал плечами.

– Сам не знаю, как она умудряется. Ей нужно быть в кафе уже в шесть, чтобы успеть подготовить все заказы вовремя, и возвращается она домой поздно, после восьми. И так без выходных. Сил на сад у нее уже практически не остается. Он зарастает сам.

– Ого, – удивилась я. – Неужели здесь столько клиентов? Этот городок не производит впечатления… ну, ты понимаешь…

– Такого, в котором кипит жизнь? – усмехнулся Уилл. Немного горько. – Да, наверно, ты права. Но те, которые есть, часто требуют специальные заказы, и маме приходится сбиваться с ног, чтобы их выполнить. Только когда они разъезжаются, как, например, на зимние каникулы или летом, то она может позволить себе немного расслабиться.

Ну вот, опять я сплоховала. Мама Уилла работала в основном на красных, которым трудно было чем-то угодить и которые требовали только лучшего. Включая самых свежих круасанов на завтрак.

– Извини, я не подумала.

– Все нормально.

Сарайчик был маленький, наполовину заполненный всяким старым барахлом, поэтому мы стояли довольно близко. А Уилл снова смотрел на меня так, как часто смотрел в школе. В голове начал твориться бардак, и это заставило меня вспомнить, зачем я сюда пришла.

– Уилл, мне надо тебе кое-что сказать… И боюсь, это тебе не понравится. Мне самой это не нравится, но я должна… Точнее, хочу…

Он не прерывал меня, продолжая доверчиво смотреть в глаза. От этого мне почему-то стало еще тоскливее.

Но с чего начать? Рядом с ним слова почему-то отказывались соединяться во что-нибудь связное.

– Помнишь, в конце прошлого семестра я сказала тебе, что нам лучше не дружить?

– Такое непросто забыть, – тихо ответил он.

Ну почему он только усложняет мне работу? Не в силах дальше смотреть в его бездонные, темные глаза, я отошла и принялась ковырять пальцем узор на одном из горшков.

– Я не хотела тебя тогда обидеть. Совсем не хотела. Я сделала это, потому что… потому что из-за меня у тебя могут быть проблемы, понимаешь? Потому что я – ходячий сгусток неприятностей… Тебе не нужно было все это время дружить со мной. Я так перед тобой виновата… – Я сделала глубокий вдох. – Это из-за меня вы с Джин попали на соревнование.

Признание далось мне тяжело. Тяжелее, чем я предполагала, но больше всего я страшилась его реакции. Теперь он возненавидит меня? Пожалеет, что все это время был рядом?

– Алекс, – он подошел и накрыл мою ладонь. Его темные глаза смотрели так нежно, что меня невольно пробрала дрожь. – Тебе не нужно оправдываться. Прекрати себя винить. Ты не имеешь к этому никакого отношения.

О, если бы это было так. Я бы все отдала, чтобы это было так.

– Уилл, ты не понимаешь…

Но договорить я не успела. В дверь постучали. Первым моим порывом было сразу же спрятаться, но Уилл меня удержал.

– Дорогой, я принесла тебе горячий шоколад. На улице сегодня холодно, и я подумала, что, пока ты тут, что-нибудь горячее тебе не помешает…

Несмотря на мои немые протесты, Уилл подошел и открыл дверь.

– Спасибо, мам.

– Ну вот, возьми. Я знаю, что ты отказался от ужина. Но может, все-таки что-нибудь съешь? Я только что приготовила лимонный пирог. Ох…

Глаза мамы Уилла остановились на мне. Она была красивой миниатюрной женщиной с удивительно приятным голосом и стройной, несмотря на род занятий, фигурой. «Так вот от кого Уилл унаследовал эти способные проникнуть в самую душу темно-карие глаза», – подумала я, разглядывая ее точно так, как она разглядывала меня. С любопытством и сразу же проснувшейся симпатией. Выглядела она очень молодо, и если бы я не знала, что Уилл – единственный ребенок в семье, то подумала бы, что это его старшая сестра.

– Ох, – повторила она. Я смущенно спрятала руки за спину. Мне хотелось провалиться сквозь землю.

– Мам, – позвал Уилл.

Она тут же пришла в себя и протянула мне руку.

– Здравствуй. Ты, наверно, Алекс? Я столько о тебе наслышана! – расплылась она в широкой, лучезарной улыбке. – Ой, ну что это я… – Она вытерла испачканную в муку руку о передник и снова протянула ее мне. Я протянула в ответ – и в тот же момент оказалась в ее теплых объятиях.

– Мам, – в этот раз в голосе Уилла было недовольство. Мне показалось, что он немного ее стыдится.

Миссис Клиффорд немного отстранилась, но не выпустила моих рук. Несмотря на хрупкость и миниатюрность, ладони у нее были крепкие и очень теплые. Такие, которые ни за что не хочется выпускать. Такие, которые всегда готовы прижать к груди и защитить от любых невзгод и неприятностей.

Первичное любопытство было удовлетворено. Теперь она рассматривала меня с нескрываемым восхищением. Вспомнив, что на мне свитер ее сына, я снова почувствовала, что краснею.

– Ты красавица! Вся в нее, – чуть благоговейным шепотом вдруг произнесла она. Я подумала, что она имеет ввиду мою мать и немного удивилась: я всегда считала, что, если не присматриваться, внешне мы были мало чем похожи. Общим были разве что безупречная фарфоровая кожа, которой она очень гордилась и которая, к моему счастью, передалась мне по наследству, точеный овал лица и немного раскосый разрез глаз, который отличал нас троих: меня, ее и даже моего дядю. Он-то и напоминал мне, что я все-таки имею с ним какую-то родственную связь.

Хотя может я зря все время зацикливалась только на цвете глаз и волос? Сейчас, невольно перечисляя про себя, я поняла, что у нас действительно много общего.

– Спасибо, миссис Клиффорд, – я уже не знала, куда себя деть от смущения.

– Ой, ну что ты! Зови меня просто Мэгги, – встрепенулась она. – Уилл не предупредил, что у нас будут гости, – она укоризненно покачала в его сторону пальцем, но материнской любви от этого в ее взгляде не убавилось. Она буквально лучилась ею изнутри. – Я немедленно принесу еще одну чашку. И ты обязательно должна попробовать мой пирог.

Я попыталась вежливо отказаться, но весь ее вид показывал, что никаких отказов она не приемлет.

– Никуда не уходи. Я сейчас, – пообещала она, поправляя собранные кверху локоны и проворно выскакивая наружу.

– Наверно, она подумала, что ты сбежишь прежде, чем она всунет тебе хоть кусочек, – усмехнулся Уилл. Однако при этом выглядел явно смущенным.

– У тебя замечательная мама, – ответила я. Мне почему-то стало очень грустно.

– Да, не спорю. Но она слишком меня опекает.

Появление миссис Клиффорд и ее радушный прием упали еще одним камнем на мою страдающую совесть. Теперь она еще больше развопилась.

– Уилл, я не договорила…

– Сначала я хочу тебе кое-что показать, – вдруг промолвил он. – У нас есть несколько минут, пока она вернется, – Уилл увлек меня к маленькому, неприметному столику в углу, который я поначалу даже не заметила. Он убрал старые картонки и тряпки, под ними оказался какой-то деревянный ящик, прикрытый старым одеялом. Уилл стянул его, и я охнула.

Из ящика на меня смотрел маленький белый кролик.

– Какая прелесть, – выдохнула я. – Он ручной? Можно его подержать?

– Конечно, если хочешь.

Я протянула руки и вынула его из клетки. Шерстка у него была мягкая и гладкая, проводить по ней было истинное удовольствие.

Несколько секунд я завороженно гладила его, пока он, свернувшись теплым комочком, доверчиво жался ко мне.

– Совсем не вырывается, – удивленно произнесла я. – Почему ты не держишь его в доме? Тут ему, бедняжке, наверно, холодно.

Его ящик был прикрыт сверху, но все равно в неотапливаемом сарайчике было довольно прохладно.

– В доме нельзя, – каким-то странным голосом отозвался сзади Уилл.

– Почему нельзя? Твоя мама не разрешает? – Я любовно поглаживала его между ушек, чувствуя, как он еще больше прижимается ко мне.

– Нет, не поэтому.

– Тогда почему?

– Нельзя, чтобы кто-то о нем знал.

Я приоткрыла рот.

– Уилл, – я медленно повернулась к нему. – Только не говори, что ты…

Но говорить ему было и не нужно. Его глаза неестественно светились, и я сразу поняла, почему кролик так спокойно сидел у меня на руках.

– Уилл, ты тренируешься? – воскликнула я. И тут же прикрыла рот рукой, боясь, что меня вдруг услышат. Я вдруг поняла, чем объяснялся его быстрый, почти молниеносный прогресс на школьных тренировках. Вот, значит, куда он так торопился после уроков… Все это время он самостоятельно и вопреки школьному запрету тренировался дома!

– Ты сошел с ума? – набросилась я на него. – Ты забыл, что случилось с Фишером?

– Не забыл.

– Тогда зачем??? Ради чего ты так рискуешь? Боже мой, Уилл! Неужели ты не понимаешь, что твоя росомаха – ничто по сравнению с красными! Она тебя ни от кого не защитит! – Неужели он правда настолько верил в эти тренировки? Мне следовало бы догадаться, что случится что-то подобное, но я была уверена, что такой, как Уилл, никогда не нарушит правила. Оказывается, я недооценила, как он хотел в них преуспеть…

Свечение в его глазах потухло, он отвернулся. Кролик, до сих пор послушно сидевший у меня на руках, начал выказывать признаки беспокойства.

– Я делал это не ради себя, – тихо произнес он. – Я хотел убедиться, что смогу защитить тебя. Когда понадобится.

Меня?! Я почувствовала, как холодею. Он так рисковал собой ради того, чтобы защитить меня от красных?!

– Но теперь это уже неважно. Я рад, что все так получилось, Алекс, – он смотрел на меня своими темными глазами, и мне показалось, что я медленно, но верно тону в их глубине. Он даже ни разу не спросил, почему меня не записали. Задавал ли он себе этот вопрос? В его чистых, словно бездонное озеро, глазах я видела ответ – нет, не задавал. И не хотел задавать. Совсем. Он просто был рад за меня. А я-то глупая думала, что он будет считать, что я такая же, как Марлоу. А он даже мысли такой не допускал. И зря…

На дорожке послышались шаги. Должно быть, возвращалась мама Уилла.

Я поспешно опустила кролика в ящик, а Уилл накрыл его сверху одеялом. В ту же секунду дверь распахнулась.

– О, простите, что помешала, – смутилась миссис Клиффорд. Наверно, прикрывая собой ящик, со стороны мы казались зажимающейся в углу влюбленной парочкой.

У меня вспыхнули щеки. К счастью, Уилл тут же пришел на помощь.

– Ничего такого, мам, – он отошел и помог ей водрузить на стол целый пирог. Насчет одного кусочка она явно слукавила. – Просто показывал Алекс твои инструменты. Она как раз спрашивала про сад.

– Это правда, – поспешила подтвердить я, бросая на Уилла благодарный взгляд.

Миссис Клиффорд не стала дальше нас смущать, сделав вид, что поверила. Хоть и не слишком правдоподобно.

– Ну, хвастаться тут особо нечем, – она тем не менее с готовностью поддержала предложенную им тему, не забыв всунуть мне огромную чашку горячего шоколада и отрезая огромный кусок пирога. Такого, которого с лишком хватило бы на троих. – Сад в ужасном состоянии. Просто в катастрофическом, – сокрушалась она. – А все из-за недостатка времени и ухода.

– Мне так не показалось, – честно призналась я. – У вас столько зелени… И все выглядит очень гармонично. Честно говоря, мне даже нравится такой легкий беспорядок – такое ощущение, что в вашем саду жизнь бьет ключом.

Может, не стоило говорить «беспорядок»? Вдруг она рассердиться? Но миссис Клиффорд это как будто вдруг очень понравилось.

– Точно! Жизнь! Это то, что я всегда хотела! – воскликнула она с воодушевлением. – Спасибо, Алекс! – Она улыбнулась и задержала на мне теплый взгляд, словно я только что сделала ей неимоверно драгоценный подарок.

А я подумала, что уже видела этот взгляд. У Уилла. До чего же они похожи.

– А теперь попробуй. – Оказывается, она ни на секунду не забыла, зачем пришла. Я послушно (потому что все возражения с моей стороны были бы просто бесполезны. Миссис Клиффорд, несмотря на миниатюрность, выглядела очень упрямой женщиной) отломила кусочек пирога и положила в рот. Вкус был изумительный. Пирог был не просто лимонным, он словно открывал этот вкус заново.

– М-м-м, – промычала я. Издать что-нибудь членораздельное в тот момент было просто невозможно. Как и опробованные мной кексы и другие ее десерты, которые она готовила в те дни, когда мы собирались у Уилла, пирог просто таял во рту.

Миссис Клиффорд смотрела на меня с явным обожанием. Кажется, в тот момент она была готова если не удочерить, то точно меня расцеловать.

– Потрясающе, – произнесла я, когда снова обрела способность говорить. – Никогда не пробовала ничего подобного! Все ваши сладости – это настоящие кулинарные чудеса.

– Ну хоть кто-то в кое-то веки оценил, – радостно всплеснула она руками. – Что не съедите, я заверну тебе с собой. Что-то ты слишком худая, детка, – она неодобрительно покосилась на мою фигуру, хотя сама вряд ли весила больше. Мне показалось, что она хотела что-то спросить, наверно, про дом, но в последний момент передумала.

Я попыталась возразить, что это слишком много, но миссис Клиффорд упрямо тряхнула кудрями.

– Ну ладно, не буду больше мешать. Была очень… очень рада с тобой познакомиться, – на прощанье она снова сжала меня в объятиях. Уилл за моей спиной уже начал делать ей недовольные знаки. – Ухожу-ухожу.

Она в последний раз одарила меня лучезарной улыбкой и прикрыла за собой дверь.

– Извини, иногда она бывает такой назойливой.

– Уилл, прекрати извиняться за свою мать! Она у тебя классная.

Какое-то время мы пребывали в тишине. Я предпочла сосредоточиться на пироге, Уилл молча наблюдал за мной.

После знакомства с мамой Уилла на душе у меня стало невыносимо. Обнимала бы она меня так же, если бы знала?

Я со вздохом отставила тарелку в сторону. Я не смогу дальше смотреть ему в глаза, если не признаюсь. Это будет нечестно по отношению к ним обоим.

– Уилл, это я виновата, что тебя записали.

Уилл, погрузившийся в какие-то собственные мысли, непонимающе моргнул.

– Те слова… Насчет нашей дружбы… Я это сказала, потому что перед этим кое-что произошло… – Я старалась не смотреть на него, чтобы вдруг не потерять смелость. – И я боялась, что это может тебе навредить… В итоге все-таки навредило. – Я убрала выбившуюся из косы прядку за ухо и спрятала руки в рукава, словно тут вдруг стало неимоверно холодно. – Понимаешь, перед этим я наткнулась на Джейка по пути домой. Точнее, он просто проезжал мимо… Ну, это неважно. У нас вышла неприятная беседа, и я не выдержала и сказала ему, что тебе не нужна эта дурацкая сила, чтобы быть намного лучше его. – Я смотрела в пол, боясь поднять глаза. – Это… это его задело. Тогда я не знала, насколько сильно. Я думала, что он забудет, но он не забыл. И попросил миссис Джеймс, чтобы она внесла твое имя в список. Это все из-за меня. Прости меня, Уилл, мне так жаль. Сейчас я бы все отдала, чтобы это исправить.

Я наконец нашла в себе смелость поднять на него глаза. По его лицу было трудно прочесть, какие эмоции он испытывал в тот момент.

– Но это еще не все, – я поежилась, но раз уж я решилась, то нужно было идти до конца. – Джин тоже записали из-за меня. Точнее, вместо меня… – Карие глаза Уилла вдруг стали черными. Теперь он точно меня возненавидит. Мне захотелось расплакаться, но вонзив ногти в ладони, я заставила себя продолжать. – Примерно в то же время произошло кое-что еще… Я не могу тебе всего рассказать, – я подумала, что сейчас не лучшее время вдаваться в рассказ о волке, – но, пожалуйста, просто поверь мне. Я никогда ничего такого не просила, но мистер Честертон сам так решил. Он использовал то, что произошло, чтобы заставить миссис Джеймс пообещать, что я не буду участвовать. У нее не оставалось выбора. Наверно, это так ее разозлило, что она решила выместить все на Джин. – Я вспомнила, с какой ненавистью смотрела на меня миссис Джеймс, когда мисс Белл произносила имя моей соседки. – Она заняла место, которое было уготовано мне. Я ничего об этом не знала до самого построения. Клянусь. Иначе я бы никогда не позволила такому случиться.

До сих пор Уилл не произнес ни слова. Но его молчание действовало на меня хуже любых упреков.

Я сняла его свитер и положила на стол, рядом с любовно испеченным и поставленным специально для меня пирогом миссис Клиффорд

– Прости меня. Я ничего этого не планировала. И все бы отдала, чтобы это исправить.

Я вышла и зашагала к дороге. Кажется, с кухни меня окликнула его мать, но я только прибавила шаг. Мне хотелось поскорее отсюда сбежать. Думать о том, что я подвела этих хороших людей было невыносимо больно. Похоже, мистер Броуди был прав, когда говорил, что я ужасный человек.

Признание и взгляд Уилла только добавили мне решимости завершить то, что я задумала. Сначала я еще рассматривала вариант напрямую пойти к миссис Джеймс и попросить ее, надеясь, что ее ненависти ко мне хватит, чтобы поменять имя Джин на мое. Но меня сдерживал ее договор с мистером Честертоном: если она дала свое согласие, даже несмотря на ее отношение ко мне, то переубедить ее будет не так просто. Времени оставалось мало, поэтому действовать нужно было наверняка. Мне нужна была помощь.

На следующее утро я открыла компьютер и принялась быстро печатать. Сообщение было коротким, но лаконичным. Оставалось только надеяться, что у этих придурков еще осталась капля мозгов, которую мне позарез нужно было использовать.

Закончив, я помедлила, собираясь с духом, и нажала «ввод».

Ответ пришел быстро. Эрик, который не осмеливался теперь появляться в школьном чате, стыдливо отсиживаясь в невидимке, был онлайн.

«Жить надоело, Леран?»

Я нетерпеливо вздохнула. Разговаривать нормально он не умел, это было давно понятно, но сейчас у нас был общий интерес. И я не собиралась позволить ему все испортить.

«Если все еще хочешь попасть на соревнование, то тебе стоит услышать то, что я собираюсь сказать», – написала я, втайне приговаривая, чтобы у меня получилось.

Несколько очень долгих секунд он молчал.

«Почему я должен тебя слушать? Тебе-то что с этого? Если решила позлорадствовать, то подумай дважды. Я тебе пальцы переломаю за такое, и сделаю это так, что учителя ни о чем не узнают».

По крайней мере не отключился. И то хорошо. Я знала, что наживка с соревнованием будет для него очень заманчивой, поэтому терпеливо проглотила грубость. Действовать нужно было осторожно, пока Эрик не исчерпал весь свой серый запас на идиотские угрозы.

«Я тоже хочу участвовать. Вы можете мне помочь и обеспечить себе участие, выполнив два моих условия. Или не помогать, но тогда вы оба об этом пожалеете. Решай».

Я напечатала и отставила компьютер в сторону. Молчание на этот раз длилось целую минуту. Я нервно грызла ногти.

«В десять вечера там, где мы встретились в прошлый раз, – наконец пришел ответ. – И чтобы без глупостей, если хочешь вернуться домой целой и невредимой».

«Договорились», – быстро напечатала я, пока он не передумал.

В это время выбраться из дома будет не проблема: дядя обычно смотрит в гостиной телевизор, да так громко, что слышно даже в моей комнате. Тетя увивается возле него, приказывая старой горничной то принести еще льда для виски, то подушку помягче. «Чтобы у Виктора не болела спина», – поясняла она потом по телефону таким же подругам-домохозяйкам. Вместе они целыми днями обсуждали достоинства какой-нибудь очередной покупки специально для этой цели. Слушать противно.

Николь понемногу отходила от истерики и снова принялась обхаживать обожаемую ею Камиллу, расспрашивая про то, как проходят тренировки и ежесекундно заверяя ее, что она непременно выиграет соревнование. Впрочем, она была не единственной в этой секте Камиллиных обожателей. А Майк… Похоже, допуск к соревнованию вернул его в круг красных, и он теперь редко бывал дома по вечерам. Тетя с дядей так преисполнились гордости по этому поводу, что упоминали этот факт теперь при каждом удобном случае. По теме и без. Я старалась не слушать.

Нужно было как-то протянуть время до вечера, поэтому я включила плеер и залезла на кровать, намереваясь подремать. Музыка уже давно устарела, потому что обновить ее у меня не было возможности, но любимые композиции не надоедали мне никогда. Я как раз прокручивала в голове предстоящий разговор, когда в комнату, словно ураган, ворвалась тетя.

– Это что такое? – прошипела она, тыкая в меня какой-то коричневой коробкой. По узорам в виде аппетитных пирожных и по запаху, мгновенно наполнившему мою комнату, я сразу же догадалась. Мама Уилла выполнила вчерашнее обещание, прислав мне пирог домой. И по лицу моей тети я поняла, что ничего хорошего мне это не сулило.

– Не знаю.

– Ах не знаешь? – тетя скривила губы. – Тогда почему тут написано, – она ткнула мне под нос карточку в виде торта, – «для Алекс»?

Мое имя, аккуратно выведенное красивым подчерком с затейливыми завитушками. Я словно видела перед глазами маму Уилла, заботливо склонившуюся над ним с ручкой.

– Наверно, подарок, – ответила я. Меня вдруг прошиб холодный пот. Если миссис Клиффорд приложила какую-нибудь записку о вчерашнем вечере, мне конец. Стоит тете пронюхать, что я выбиралась из комнаты, и она запрет меня в подвале на неделю. Весь мой план сорвется.

– И почему, объясни мне, кому-то делать тебе подарки? Ты что, королева? Мне никто не присылает бесплатные печенья или пироги, так почему ты возомнила, что кто-то будет присылать тебе?

Я предпочла промолчать, пока она продолжала визгливо вопить.

Тетя брезгливо осмотрела коробку и даже сунула нос внутрь. На этом этапе у меня замерло сердце – если там записка, то я пропала.

– Гадость! – Она презрительно сморщилась несмотря на то, что запах лимонного пирога из пакета был восхитительным, словно его только что вынули из духовки. Но хотя бы ничего про вчерашний вечер внутри не было.

Презрительно поддерживая пакет двумя пальцами, словно в ее руке вместо коробки из кондитерской был грязный мусорный пакет, она развернулась ко мне.

– Чтобы я больше ничего подобного здесь не видела. Ты меня поняла? – Последнее прозвучало как приказ.

Не дожидаясь моего ответа, она набросила на плечи свою старомодную шаль, собираясь уйти.

– Это прислали мне, – напомнила я ей в спину.

– Вот еще, – она надменно хмыкнула. – Запомни, что тебе в моем доме не присылают ничего. А это я отправлю туда, где ему самое место. В мусорку!

Дверь за ней захлопнулась. Я опустилась на кровать и со злостью сжала кулаки. Она просто бесилась из-за того, что пирог прислали мне, а не ей. И та брезгливость на ее лице была показной – я видела, что она просто исходила желчью. Мысль о том, что кто-то может прислать мне подарок, была для нее откровенной мукой. И теперь лимонный пирог миссис Клиффорд, который она с такой заботой пекла, отправится в мусорку, потому что эта ведьма не могла пережить, что кто-то обо позаботился. Ей-то и невдомек, что это такое.

Это происшествие так меня расстроило, что я выбралась из дома пораньше и отправилась прямиком на свою поляну. Ждать пришлось недолго: словно почувствовав мое приближение, волк появился из темной лесной чащи как раз в тот момент, когда я устроилась на покрывале.

Казалось, он знал, почему я здесь. Мне даже не надо было ничего объяснять. Я лежала и смотрела на миллиарды сверкающих сверху звезд, изгоняя из головы мысли о предстоящей встрече. Чем больше приближалась к десяти стрелка на моих наручных часах, тем тяжелее становилось на душе. Но выбор был сделан: я не могу позволить Джин занять мое место. Она и так жертвует собой ради сестры, и что бы там не говорил мистер Честертон, я не могу позволить ей платить еще и за мои ошибки. Как бы мне не было страшно, я должна сделать это сама.

– Пора, – пробормотала я, когда до десяти осталось двадцать минут. Скатала одеяло и сунула его под куст.

– Нет, тебе со мной нельзя. – Впервые за все время волк пристроился рядом, словно собирался проводить меня. Он упрямо повел ушами.

– Нет, – повторила я, гладя его по белому меху. – Если они увидят тебя, то убьют. Я не могу этого допустить.

Но стоило мне немного отойти, как волк тенью направился за мной, как будто не хотел отпускать меня одну.

Я опустилась на корточки рядом с ним.

– Они меня не тронут. Не сегодня, по крайней мере. Так что я в безопасности. – Я не особо верила в то, что говорю. Но волку со мной было нельзя: Эрик очень красноречиво дал понять, что с ним сделает, если поймает. – Пожалуйста, пообещай мне, что останешься здесь, хорошо?

Он отвернулся, но я обошла его и заставила посмотреть себе в глаза.

– Я должна это сделать, понимаешь? Ради Джин.

Волк посмотрел на меня. В его глазах я словно видела отражение звезд. Наконец он нехотя уступил.

– Спасибо, – пробормотала я, последний раз прижимаясь к нему. Затем, встала и быстро зашагала к месту назначенной встречи.

Еще издали я увидела джип Эрика. Включенные на полную мощь фары били прямо мне в лицо, пришлось прикрыть глаза ладонью. После того как они привыкли к лесной темноте, этот ослепляющий искусственный свет вызывал острую боль.

– Может, выключишь? – Я прищурилась, стараясь что-то рассмотреть. Но видела только белое пятно.

– Зачем? – донеслось до меня откуда-то из этого яркого, льющегося из фар светового потока. – Мне тебя отлично видно. Кстати, советую не делать резких движений.

– Выключи, если хочешь о чем-то разговаривать, – огрызнулась я, по-прежнему прикрывая глаза. Любая попытка взглянуть в его сторону вызывала новый приступ рези, заставляя жмуриться.

Эрик сплюнул.

– Ты еще должна убедить меня, что нам есть о чем разговаривать. Честно говоря, я не понимаю, зачем притащился сюда и трачу на тебя время, поэтому очень советую тебе быть очень-очень убедительной. Иначе мое терпение может иссякнуть раньше времени, – последнее прозвучало, как угроза. Но другого я от него и не ожидала. Наоборот, было бы странно, если бы он вдруг повел себя как нормальный, адекватный собеседник.

Корячиться перед ним, словно слепая – не самый лучший способ вести переговоры, но именно так он и заставлял меня сейчас выглядеть.

– Я уже сказала тебе, что если ты до сих пор хочешь попасть на соревнование, то я – твоя последняя надежда. Так что или ты уберешь этот дурацкий свет, или нам не о чем разговаривать. – Я не собиралась терять свое преимущество, а мое нынешнее состояние не позволяло мне нормально смотреть ему в глаза.

Однако ничего не изменилось.

– Ладно, как хочешь, – я демонстративно повернулась и сделала шаг в сторону дома.

В ту же секунду сзади донеслось недвусмысленное рычание, заставившее меня мгновенно заледенеть на месте.

– Я ведь предупредил тебя не делать резких движений, – лениво отозвался Эрик.

Моя нога, занесенная вперед, медленно опустилась. Сердце отплясывало бешеный ритм, а в области шеи появилось нехорошее ощущение. Как будто на это место уже нацелились. Я замерла, боясь пошевелиться.

– Вот так-то лучше, – хмыкнул Эрик.

Поняв, что я не собираюсь больше двигаться, рычание стало тише.

– Ладно, мне уже надоело тут стоять. Убавь, Дил. Вперед, Леран, у тебя мало времени.

Свет сзади сделался приглушенным и больше не резал глаза. Очень медленно я повернулась.

Эрик стоял, прислонившись к капоту. Рядом с ним сидели два здоровенных бульдога и сверлили меня кровожадным взглядом.

У меня пересохло во рту. Наверно, все это не было такой уж хорошей затеей.

– Убери их, – пробормотала я.

– Убери их, убери свет… Может, еще что-нибудь? Мы тут не на твоих условиях, – прорычал Эрик, заметно теряя терпение. Бульдоги рядом с ним нервно зашевелились, не сводя с меня немигающего взгляда. Я сглотнула. – К тому же, они здесь, чтобы убедиться, что ты не собираешься сделать какую-нибудь глупость, – он нагнулся и потрепал их по холке, цепким взглядом осматривая окружающий лес.

Так вот зачем он их притащил. Вряд ли ему нужны были бульдоги, чтобы разделаться со мной. Он опасался волка.

Дилан, выглядывающий на меня через лобовое стекло, видимо, не разделял идеи напарника и на этот раз благоразумно остался в машине, отказываясь покидать надежный салон.

– Итак, к делу.

Мысль о том, что они тоже меня боятся, вернула мне часть моей смелости. Я отвела взгляд от громадных псин и посмотрела на Эрика.

– Мне нужна твоя помощь.

На его лице появилась ироническая гримаса.

– Поможешь мне – поможешь себе. Точнее, вам обоим, – добавила я прежде, чем он успел отпустить какую-нибудь грубость по этому поводу.

Эрик оторвался от капота. Здоровенные поджарые псины, источающие тонны слюны, тронулись за ним, но, к моему облегчению, он приказал им сидеть. Издав нетерпеливое поскуливание и облизываясь, они уселись, всем своим видом показывая, что готовы растерзать меня в любую секунду.

– Я тебя не понимаю, Леран. У нас-то интерес понятный. Мы, кстати, из-за тебя пролетели, свернуть бы тебе шею за это, а не разговаривать тут с тобой.

Ну вот, опять он включил свою пластинку. Но лучше не спорить, чтобы не злить этого идиота. По крайней мере, пока он мне нужен.

– Считай, что я хочу исправиться, – отозвалась я.

Эрик громко усмехнулся.

– Так я тебе и поверил.

Мы сверлили друг друга взглядом.

– Нет, тут что-то другое… – протянул он, почесывая подбородок. – Признавайся, дело в твоем дружке?

Я не ответила. Эрик воспринял это как подтверждение своей «блестящей» догадке и воспрянул духом, смакуя новое унижение.

– Что так боишься за своего любимого синего неудачника? Жить без него не можешь, Леран? – поинтересовался он противным слащавым тоном. – Готова занять его место, только бы он остался целым и невредимым?

Я из последних сил удерживалась, чтобы не взорваться. Как же он меня раздражал. Просто бесил.

– Я хочу занять место Джин. Без этого договора нет. А вы сделаете так, чтобы вместо Уилла вписали Эндрюс.

Эта мысль пришла ко мне позже. Но она это заслужила. Нечего было шпионить за мной, пытаясь таким способом выгородить себя.

Эрик сощурился. В его глазах проскользнул огонек.

– Может, эта тупая обезьяна Эндрюс и не так безнадежна, а, Дил?

Его напарник, боязливо оглядывающийся по сторонам, открыл дверь и выпрыгнул наружу. Вместо ответа, он что-то промычал и почесал макушку, не поняв, куда клонит Эрик. Зато я прекрасно поняла: Эндрюс докладывала ему о том, что часто видела, как мы с Джин разговариваем.

– Значит, я немного ошибся… Бывает. Значит, благородная Леран решила встать на место подружки? – он едко оскалился и наклонил голову, наблюдая за мной.

Надо отдать ему должное, он не был таким уж тупым. По крайней мере, настолько тупым.

– Это не твое дело. – Я постаралась придать лицу бесстрастное выражение. – Я хочу попасть на соревнование так же, как и ты. Зачем и почему, тебя на касается.

– Что ж, мне плевать, делай, что хочешь. – Эрик сложил руки на груди. – В конце концов тебе же хуже: будет возможность тебя собственными руками на кусочки порвать, а это меня только радует. Так что тебе от нас надо, чтобы претворить эту чудесную мечту в жизнь? – с ядовитым сарказмом поинтересовался он.

Ну вот он, решающий момент.

– Чтобы вы убедили миссис Джеймс изменить решение.

Эрик, до сих пор случавший меня исключительно из-за собственной безысходности, скривился, словно услышал самую большую глупость в своей жизни.

– Если бы я мог это сделать, какого черта я бы разговаривал тут с тобой? – рассвирепел он. – Так и знал, что ты только тратишь мое время! – Он сплюнул и развернулся, чтобы уйти. Впервые я испугалась, что он действительно это сделает.

Это заставило меня мгновенно выступить вперед, забыв о его предостережении. Здоровенные псины среагировали тихим рычанием, но я только бросила на них осторожный взгляд. Мне нужно было удержать его, чтобы план сработал.

– Я готова подтвердить перед всеми, включая директора, что вы ничего мне не делали. – Уже шагающий к машине Эрик остановился. Его напряженно застывшая спина говорила о том, что он внимательно слушает. – Тогда свидетельство Майка не будет иметь силу, и договор между миссис Джеймс и мистером Честертоном будет не в счет, – продолжила я, стараясь не думать, как рассердится учитель. – Все, что мне нужно от вас, это ваше согласие это сделать.

– Скажем, ты это сделаешь… – Эрик медленно повернулся. – Но с чего ты взяла, что она захочет дать нам шанс? Список участников уже составлен. Его не так просто поменять, как ты думаешь.

– Вы сдадите ей меня, взамен на свое участие. Учитывая, как она меня ненавидит, сильно сомневаюсь, что она откажется от такого подарка. К тому же это ваша единственная возможность вернуть ее расположение. А что касается списка… Мистер Броуди поможет вам ее убедить насчет Джин… А Эндрюс вместо Уилла – уже на вашей совести.

Если Джейк смог сделать так, чтобы его вписали, то эти двое, которые до своей неудачи в лесу ходили в любимчиках у миссис Джеймс, тоже смогут попросить ее об одолжении.

– Допустим, с Эндрюс и твоим дружком мы все уладим. Но с какой стати мистеру Броуди в это лезть? – нетерпеливо фыркнул Эрик. Но в его глазах уже зажегся огонь, который я очень надеялась сегодня там увидеть.

– Представь себе, у него тоже есть интерес, – ответила я, не имея никакого намерения посвящать его во все тонкости этого дела.

– Звучит ничего, Эрик, – в первый раз подал голос Дилан. – Если она не врет, это действительно может нам помочь.

– Если она не врет…

Эрик осматривал меня задумчивым взглядом. Закусив губу, я немного с тревогой ожидала его реакции, надеясь, что желание участвовать в этом году пересилит все остальное.

– Ладно, попробовать можно, – наконец решил он. У меня невольно вырвался вздох облегчения. – Но если я только узнаю, – он угрожающе подался вперед, и я отшатнулась, – если я хоть на секунду почувствую, что ты водишь нас за нос, то тебе не жить, Леран. И если хоть кому-то об этом проболтаешься, тоже.

Вот она благодарность за то, что я даю ему шанс все исправить. Да еще и во вред себе.

– Когда мы будем разговаривать с миссис Джеймс? – спросила я, пропуская мимо ушей очередную угрозу. – Времени не так много.

– Это я и без тебя знаю, – цыкнул он, приказывая мне замолчать и что-то обдумывая. – Сегодня пятница. Значит, в понедельник, когда она закончит тренировки с нашими. Но ты там присутствовать не будешь, – ткнул он пальцем в мою сторону.

– Вот еще! – Я не собиралась дать этому придурку все испортить. – Тебе без меня не справиться!

– Я сказал, нет, – зыркнул он на меня. – Если она захочет, ты просто подтвердишь. Остальное тебе слышать не нужно. Не забывай свое место, ты нам не напарница, – бросил он напоследок. – Ты всего лишь то, что может вернуть нас на соревнование. И все.

Я хотела поспорить, но боялась, что это его только разозлит и он, чего доброго, передумает. Пришлось, скрепя сердце, согласиться.

– Ладно, как скажешь. Когда мне быть на месте?

– В пять возле кабинета миссис Джеймс. Не подходи к нам и не делай никаких знаков. Я не хочу, чтобы кто-то подумал, что у нас есть что-то общее.

Да уж, что у нас может быть общего?

– Не забудь позвать мистера Броуди, – кинула я, стараясь, чтобы презрение в моем голосе звучало не так явно. – И скажи ему, что это насчет того, что мы говорили. Он поймет.

– Мы поговорим с ним до этого, чтобы убедиться наверняка, что ты не собираешься нас подставить, – вмешался Дилан.

Я презрительно хмыкнула. После всего, что я для них делаю, эти идиоты еще сомневаются, можно ли мне доверять.

Эрик поднял голову.

– И еще… Не ожидай, что из-за этого там мы тебя пощадим. Для нас это все ровным счетом ничего не значит, и никакого договора между нами нет.

– Я и не ожидала, – ответила я, поворачиваясь к нему спиной. – Каждый из нас получит то, что хочет. И все.

Дилан запустил псин в салон и сам забрался в машину.

– И, Леран, – снова позвал Эрик. Я повернулась. – Смотри, чтобы никто, особенно твой вездесущий двоюродный братец, об этом не пронюхал и опять что-нибудь нам не подпортил.

Я равнодушно пожала плечами. Майк уже добился своего. Теперь он, как и остальные участники, занят только тренировками и предстоящим соревнованием. Вряд ли ему снова будет дело до Эрика с Диланом. И уж тем более – до меня.

– Кстати, ты что-нибудь знаешь о том, как он уговорил Джейка взять его к себе? – В голосе Эрика проступила плохо скрываемая зависть. Наверно, это действительно его интересовало, раз он спрашивал у такой, как я.

– Нет, – ответила я, пряча глаза. – Сам у него спроси. Он же один из вас – тебе он охотнее расскажет.

Эрик хмыкнул. Потом махнул рукой.

– Просто подумал, что он тебе что-то рассказал. Уж слишком трогательную заботу он проявлял о тебе в последнее время. В отличие от нас, он явно не прочь поводиться с синими формами. – Оба во весь голос загоготали, и дверь за Эриком захлопнулась.

Заботу, как же.

Джип развернулся и умчался. Я тоже пошла домой.

В понедельник в назначенный час я уже была возле кабинета миссис Джеймс. Как и у директора, ее дверь была украшена мордой огненного льва, только намного меньше.

Эрик с Диланом появились позже. Наверно, задержались, переговариваясь с мистером Броуди. Последний с хитрым видом, словно вся эта затея принадлежала ему, чуть ли не подпрыгивал от нетерпения позади них. Было заметно, что оба громилы нервничают не хуже меня, но старались скрыть это за маской безразличия. Миновав меня, при этом даже не удостоив взглядом, троица постучалась и зашла внутрь. Я осталась стоять снаружи, скрестив пальцы и надеясь, что у этих идиотов все получится. Конечно, я бы предпочла тоже быть внутри, чтобы убедиться наверняка. Но Эрик явно дал мне понять, что он этого не допустит.

Время текло ужасно медленно. Массивная дверь надежно скрывала все, что происходило внутри, и сколько бы я не прикладывала к ней ухо, все равно не смогла услышать, что они там говорили. Приходилось только гадать, насколько они смогут быть убедительными.

Наконец дверь распахнулась. Дилан высунулся и оглядел коридор, убеждаясь, что, кроме меня, там никого нет.

– Давай сюда, – тихо велел он, подталкивая меня внутрь.

Я зашла и почувствовала себя в клетке со змеями – общество было далеко не из приятных. Миссис Джеймс сидела за своим столом, прямая и худая, как палка. Рядом, склонившись ей что-то нашептывал мистер Броуди. Его сутулая фигура с маленькой головкой над великоватым ему пиджаком напоминала черного ворона, усевшегося ей на плечо. Что ни говори, вместе они были славной парочкой.

Я посмотрела на Эрика, стараясь угадать по его лицу, чем закончился разговор, но он выглядел напряженным.

На вытянутом лице миссис Джеймс читалось раздражение. Стоило ей увидеть меня, как ее глаза сузились.

Она подняла руку – и мистер Броуди послушно прекратил свои нашептывания и немигающе уставился на меня.

– Я правильно поняла, мисс Леран, что вы хотите занять место Джин Холливер на соревновании? – едко поинтересовалась она, сверля меня холодным, надменным взглядом.

Стоять здесь, в ее кабинете, который был точным отражением ее – жестким, суровым, без какого-либо намека на предметы роскоши или уют – было словно попасть в тюрьму. Но пути назад не было. Я подняла голову.

– Да, это так.

Она приподняла бровь и презрительно скривила губы, как будто только сейчас окончательно поверила в то, что говорили ей в этой комнате несколькими минутами раньше.

– Вы оказались еще глупее, чем я предполагала, – произнесла она, оглядывая меня жестким взглядом. Она сделала паузу, в течение которой мы смотрели только друг на друга, забыв об остальных в этой комнате. В ее глазах я видела такую безжалостную, холодную ненависть, что мне невольно стало страшно. К моему несчастью, она прекрасно это видела и наблюдала за мной, как паук наблюдает за трепыхавшейся в паутине бабочкой. Бабочкой, которую ей подкинули совершенно бесплатно, осталось только вонзить в нее свое ядовитое жало.

Однако она снова приняла бесстрастный вид и продолжила:

– Если бы дело касалось только меня, то вы уже, должно быть, прекрасно осознаете, что ваше имя шло бы первым в синем списке участников. Но и это не было бы достаточным наказанием за вашу непростительную дерзость и непослушание, которые мы все наблюдали с первого вашего дня в стенах этой великой школы.

Она замолчала и смерила меня долгим взглядом, в котором читалось немое подтверждение ее словам. Если бы все зависело только от нее, мне бы точно не пришлось стоять здесь, перед ней, да еще и упрашивать ее о том, чтобы попасть на соревнование в качестве добычи, на которую будут охотиться красные.

– Но как вам, может быть, уже известно, я связана договором, который исключает ваше участие в этом году. Договором, за который вам следует благодарить, если не целовать руки мистеру Честертону, который ходатайствовал за вас. И вы, в вашей самой дерзкой манере, имеете наглость идти против него?

При упоминании об учителе, мистер Броуди состроил самую отвратительную гримасу, на которую был способен.

«Простите меня, мистер Честертон», – мысленно произнесла я прежде, чем ответить.

– Я знаю о договоре. И я знаю, что вы пошли на него не по своей воле. – Губы миссис Джеймс сжались. Я могла ей не напоминать – она не забывала об этом ни на секунду. – Поэтому прошу вас вернуть меня в список участников. А перед учителем я отвечу сама.

– Она сказала, что подтвердит, что мы ничего ей не делали, – встрял Эрик. – Поэтому никто, включая учителя биологии… и Майка – он чуть было не сплюнул, но сдержался, – уже ничего не сможет нам сделать. Вы больше не должны нас покрывать! Никто не может сказать, что мы в чем-то виноваты! Они могут сколько угодно орать об этом директору или еще кому-то, но без ее свидетельства, – он указал на меня, – это бесполезно. Пусть понадрывают глотки, я с удовольствием на это посмотрю!

– Вы уже сказали мне об этом, – холодный голос миссис Джеймс осадил его пыл. – И к слову, вы оба, – она смерила их суровым взглядом, – уже принесли мне достаточно хлопот. Совершенно лишних и напрасных хлопот. Так что сейчас я ожидаю от вас смиренного молчания. Я еще ничего не решила.

Эрик и Дилан покорно заткнулись, но на их лицах читалось раздражение. Видимо, миссис Джеймс нечасто, если вообще когда-то, разговаривала с ними в таком тоне.

Убедившись, что ее слова подействовали, она снова повернулась ко мне. Но говорить не торопилась, что-то обдумывая. Мистер Броуди с самого начала молчал, видимо, осознавая, что в такие моменты его дражайшей Патриции лучше не мешать. Все четверо, включая меня, затаили дыхание.

– Вы знаете, мисс Леран, обычно я не меняю списки, – сообщила она, откинувшись на спинку своего жесткого стула. Разительно отличавшегося от удобных кресел, которые стояли в учительских кабинетах, где мне уже довелось побывать. Мое сердце тревожно замерло. – Такие, как вы, я имею в виду ваш цвет формы, и те, кто носит еще более недостойную желтую форму, не выбирают, могут ли они участвовать или нет, – ее тонкие ноздри презрительно дрогнули. – О тех, кто носит красную форму, я, конечно, не говорю. Любой из нас с самого детства мечтает попасть на соревнование, ведь это, – она надменно приподняла тонкие брови, – удел лучших из лучших.

Эрик с Диланом беспокойно переступили с ноги на ногу. Они отчаянно желали, чтобы это определение распространялось и на них. Раньше я бы скривилась. Но теперь мне приходилось лишь слушать, ничем не выдавая своих истинных чувств, которые вызывали у меня все эти громкие эпитеты, которыми она без устали награждала красных.

– Каждый из тех, кто носит синюю форму, попадает в список за свои провинности и должен самостоятельно нести за них ответственность, – продолжила она с каменным лицом. – Хочет он того или нет. И меня абсолютно не интересует, что кто-то желает занять его место. Все уже решено, и, хоть мне это не нравится, я не буду ничего менять. Ваша соседка несет за вас негласную ответственность. И, к сожалению, она не справилась.

Я почувствовала, как меня заполняют отчаяние и гнев. Надежда что-то изменить стремительно ускользала у меня из рук.

– Джин ни в чем не провинилась! – воскликнула я, стиснув кулаки. – Вы внесли ее в список только, чтобы насолить мистеру Честертону. Вы сами прекрасно это знаете, так что не рассказывайте мне о якобы провинностях! Вам пришлось уступить ему меня, но вы-то знали, как он дорожит Джин из-за ее силы! Несмотря на то, что она не хочет использовать ее на уроках! – Я кинула гневный взгляд на мистера Броуди. В ответ он лишь фыркнул. Ему было совершенно наплевать на Джин. Его интересовало только то, что она для него делала. – Вы знали, что если заставите ее участвовать, то тем самым отомстите учителю за то, что он вырвал меня из ваших рук! Можете сколько угодно рассказывать всем про наказание, но вы просто не смогли ему этого простить. Вот и все!

Троица в комнате перестала дышать, переводя глаза то на нее, то на меня.

Миссис Джеймс не двинулась, но глаза выдавали ее. Она пылала яростью, но сдерживалась, чтобы ненароком не подтвердить мою правоту. Это стоило ей неимоверных трудов.

– Будь на вашем месте кто-то другой, я бы не стала тратить ни одной своей драгоценной секунды на то, чтобы выслушивать подобную дерзость, мисс Леран, – прошипела она. – Но вы каждый раз не перестаете меня удивлять, и ваша немыслимая наглость только что окончательно перешла все границы. Вы за это ответите, – одним махом она достала уже знакомый мне синий листок, размашисто зачеркнула имя Джин и медленно, смакуя каждую букву, вывела мое.

Затем с таким же пылом раскрыла красную папку и занесла над ней ручку.

– Вы, – обратилась она к Эрику с Диланом, у которых загорелись глаза, стоило им увидеть вожделенный список, – будете лично отвечать за то, чтобы на этот раз она усвоила урок. И если снова подведете меня, то можете забыть о соревновании до конца дней своих.

– Есть, мэм, – довольно прорычал Эрик, бросая на меня злобный взгляд. Миссис Джеймс, пройдя глазами по списку, выбрала два имени, зачеркнула их и внесла его и Дилана. Оба аж подпрыгнули от радости. Их мерзкие рожи светились от счастья, словно они только что выиграли самый большой приз в своей жизни. Для них так и было.

– Можете рассказать об этом только мисс Крайтон, – сказала она, закрывая папку. – Я полагаю, вы снова будете в одной группе?

– Само собой, – ответили оба в один голос.

– Прекрасно. Что касается выбывших, их я уведомлю сама. – Она подняла голову и посмотрела на меня испепеляющим взглядом. – А насчет вас, мисс Леран. Вам я строго-настрого запрещаю ставить кого-либо в известность. До самой последней секунды держите рот на замке.

«Наверно, боится, что я расскажу мистеру Честертону», – подумала я, ощущая, как внутри меня заполняет пустота. Все, что учитель сделал, чтобы защитить меня, было мной только что уничтожено.

– В отличие от участников вашего цвета формы, которые тренируются к соревнованию, вы, естественно, этого делать не сможете, – ядовито добавила она, стремясь ударить меня побольнее. Но просчиталась: она, по-видимому, даже не подозревала, что до сих пор я не участвовала в наших тренировках.

– По понятным причинам, вы двое тоже, – обратилась она к Эрику с Диланом. Но по сравнению с тем подарком, который они только что получили, все остальное было для них мелочью. Они наплевательски пожали плечами.

– Тренировок за год нам вполне хватит, – добавил Эрик, разминая кулаки и со звериной ухмылкой поглядывая на меня.

– А как же моя помощница? – беспокойно заерзал мистер Броуди.

– Ах да, мисс Холливер, – миссис Джеймс поморщилась. – Можете сказать ей об этом, но убедитесь, что она тоже будет помалкивать. До начала соревнования никто не должен ни о чем узнать, – она бросила на меня уничтожающий взгляд, явно говоривший о том, что она не хочет, чтобы мне снова помешали туда попасть.

Мистер Броуди довольно хихикнул, потирая ладони. И, посчитав свою часть выполненной, попятился к двери, рассыпаясь в благодарностях к «прекрасной и милостивой Патриции». И то, и другое было грубой, беззастенчивой лестью.

– Эндрюс на Уилла, – напомнила я Эрику.

Его глаза недовольно сузились, и на секунду я испугалась, что он предпочтет забыть об этой части нашего договора. Обоим-то уже можно было не волноваться – они внесены в список.

Но через мгновение он все-таки повернулся к миссис Джеймс.

– Мишель Эндрюс. Вы окажите нам большое… последнее одолжение, если внесете ее вместо Клиффорда.

– А вам не кажется, что я и так уже сделала вам слишком много одолжений для одного дня? – резко ответила миссис Джеймс. – К тому же, кое-кто из ваших одноклассников лично просил меня об этом.

У меня по спине пробежал холодок. Она несомненно подразумевала Джейка.

– Эндрюс провалила задание, которое мы ей дали и которое, кстати, касалось ее, – он указал на меня пальцем. – Я думаю, она заслужила того, чтобы ее наказали. В следующий раз нужно заставить ее стараться, разве нет? Это послужит ей хорошим уроком, а то они совсем отбились от рук. А что касается этого Клиффорда, зачем он кому-то из наших? Поверьте мне на слово, они забудут об этом, когда увидят ее. – Он криво оскалился в мою сторону.

Миссис Джеймс все еще сомневалась. Видно ей не хотелось нарушать обещание, данное своему любимчику. Но Эрик был не просто еще одним красным – ему она могла поручить любое дело. То, о котором никто больше не должен был узнать.

– Хорошо, – нехотя произнесла она, вновь подтягивая к себе синий листок. – Но это последнее, что я для вас делаю. И вам еще придется это отработать.

– Спасибо, миссис Джеймс, мы это ценим. – Она и громилы многозначительно переглянулись. Новый договор вступил в силу.

– Когда и где мне быть? – спросила я, когда Эрик с Диланом уже направились к двери. Они-то уже все прекрасно знали, но мне было совершенно не у кого спросить. Единственным, что я знала, было то, что соревнование начнется в понедельник. Еще шесть дней. Эрик и Дилан притормозили, видно, подумали, что из-за всей этой таинственности подробности могут коснуться и их.

– Все участники соберутся в школе в восемь утра, – ледяным тоном произнесла миссис Джеймс. – Отсюда в горы их доставит вертолет. Но с вами троими и Эндрюс я, пожалуй, сделаю иначе… – Она на секунду призадумалась. – Вас доставят отдельно, когда все уже улетят. Отправляйтесь сейчас к мистеру Харрису и скажите ему своих животных. Пусть незаметно сделает приготовления – скажите ему, что я так велела. Особенно подчеркните слово «незаметно». Также возьмите свои комплекты формы.

– А как же наши желтые? – спросил Эрик. – Нам сейчас выбрать или…

– Мистер Чэндлер и мистер Брэдберри, вы выбирать никого не будете, – холодно произнесла миссис Джеймс. – Возьмете тех, кого выбрали выбывшие из списка участники.

Оба недовольно поморщились, но лучше так, чем совсем ничего. А я вспомнила о Лин. Я так увлеклась своим планом, что совершенно забыла о ней. Меня вдруг пробрала дрожь – а вдруг кто-то из красных ее выбрал? Надо как можно скорее это выяснить.

– Но что Камилле говорить остальным? Ее ведь будут спрашивать про ее группу? А в последний день увидят, что двоих не хватает? – С тупым видом поинтересовался Дилан, проявив несвойственную для него сообразительность. Видимо все, что касалось их драгоценной Камиллы, каким-то образом ненадолго включало их мозги.

– Четверых, – резко вставила я. Получив свое, они-то и думать забыли о моем существовании, но синих участников было гораздо меньше. Отсутствие Джин и Уилла точно не пройдет незамеченным.

– Я уверена, что мисс Крайтон вполне способна что-нибудь придумать, если она хочет в этом году получить вас в свою группу, – бесстрастно заметила миссис Джеймс. – На последнее построение явятся те, кого я вычеркнула, включая мисс Холливер и мистера Клиффорда, которого оповестят в последнюю секунду, чтобы ничего не просочилось наружу. Но в вертолетах их не будет. Что касается вас, мисс Леран, – взгляд ее мгновенно изменился, когда она глянула на меня, – в отличие от вас, ваши однокурсники прекрасно воспитаны. И в отличие от вас, никто из них не посмеет открыть рот, чтобы чем-то интересоваться. Эндрюс будет поставлена в известность лично мной. А те, кого уже назвали, продолжат тренироваться, чтобы не вызывать ненужных подозрений. Об изменениях объявят непосредственно на месте перед самым началом. Там каждый из вас и займет свое место.

По-моему, она больше опасалась, что вмешается мистер Честертон, чем волновалась, что кто-то что-то заметит. Поэтому собиралась сообщить о том, что списки изменены, тогда, когда ничего уже нельзя будет отменить. Но ее план совпадал с моим, и это все, что мне было от нее нужно.

– Что ж, поздравляю и удачи, мистер Чэндлер и мистер Брэдберри, – сказала она. Затем перевела колючий взгляд на меня. – Вам, мисс Леран, я удачи не желаю. Наконец-то пришло время расплатиться за все ваши несносные выходки. И, поверьте, все, что вы видели до сих пор, покажется вам цветочками по сравнению с тем, что вас ждет.

– Мы вам это гарантируем, – довольно рыкнул Эрик. – На этот раз никто и ничто нам не помешает.

Миссис Джеймс одарила меня ядовитым взглядом и сделала знак, что все свободны.

– Ну что, Леран, небось, уже пожалела, что вызвалась? – Мы втроем вышли из ее кабинета. Дело сделано. Теперь ничего уже нельзя было изменить, поэтому они снова могли надо мной издеваться.

– Если бы я жалела, то не стала бы этого затевать, – ничего не выражающим тоном отрезала я, хотя на душе у меня было далеко не спокойно. Горькое чувство неизбежности медленно заполняло меня изнутри. Впервые с того самого момента, когда в голове возникла эта идея, я на самом деле осознала, что наделала.

Эрик ухмыльнулся и подошел ближе. Его лицо нависло над моим, а в глазах зажегся опасный огонь. Тихо, чтобы миссис Джеймс не услышала нас в кабинете, он произнес:

– Надо было хвататься за подаренный тебе шанс обеими руками и носу не показывать из дома, пока была такая возможность. – Он будто озвучивал мой внутренний голос, который сейчас вопил о том же. – Ты могла преспокойно забыть обо всем этом еще на год. Целый год, Леран. Твои однокурсники, которые попали на соревнование, отдали бы все, чтобы поменяться с тобой местами. А ты добровольно отдала себя на растерзание. Ведь пощады тебе там не видать.

– Тебе-то какая разница? Ты свое получил, – ответила я, стараясь смотреть ему прямо в глаза. Мы ни на секунду не переставали быть врагами, поэтому я не собиралась давать ему себя запугать. Особенно перед соревнованием.

– Никакой, – Эрик широко развел руками. Дилан рядом с ним хищно ухмыльнулся. – Абсолютно никакой. Ты оказала нам огромное одолжение. Сама по глупости своей исправила за нас нашу ошибку, – он выпрямился и отстранился. – Вы и вправду полные кретины. Что ни говори, природа поступила правильно: поэтому вы получаете только часть нашей силы и вам никогда не стать такими, как мы.

Развернувшись, оба развязной походкой победителей направились в сторону комнаты школьного завхоза и вскоре скрылись из вида.

Мне оставалось только смотреть им вслед.

 

Глава 6. Соревнование

Мистер Харрис оказался на редкость приятным человеком. Даже странно было ожидать от того, кто заведует всем школьным хозяйством и уж тем более в этой школе, такого небывалого добродушия и сердечности, с которыми он меня принял. Впрочем, причина крылась, как я скоро догадалась, в том, что сам мистер Харрис не принадлежал к местной «красной элите», а сам когда-то носил синюю форму. И должность досталась ему, потому что никто больше на нее не позарился.

Он ни о чем не спрашивал, что было довольно странно. Ведь выходило, что такие изменения тут – дело очень редкое. Но я решила, что ему уже все сказали Эрик с Диланом, которые побывали у него до меня. Единственным, что вызвало у него неприкрытое изумление, было то, что у меня нет своего животного. Но он, наверно, вспомнил о Фишере и решил, что у меня похожая ситуация, поэтому молча выдал большую коробку с костюмом. Когда он мне ее подавал, то в его глазах промелькнуло такое неподдельное сострадание, что у меня невольно захватило горло. Пришлось скомкано попрощаться и быстро выскочить, что было не очень-то вежливо по отношению к нему.

Теперь оставалось только ждать. Большей частью я думала о Уилле. Но теперь это были мысли облегчения. Как он отреагирует на то, что не должен лететь? Я представляла радость, с которой воспримет эту новость его мама. От нервов и переживаний она, должно быть, не находит себе места. Но это хотя бы ненадолго.

В коробке оказались синие, плотно облегающие ногу сапоги и такого же цвета комбинезон из плотного, непромокаемого материала, с высоким широким горлом и длинными рукавами. Что ж, подходящий наряд, чтобы бегать по горам. По крайней мере, не очередная ужасная юбка.

В лес теперь я выбиралась каждый вечер. Но даже присутствие волка не могло вернуть мне покой. И тревога, а с ней и страх, медленно нарастали внутри, заставляя все чаще всматриваться в виднеющиеся на горизонте скалы. Волк все чувствовал, но ничем не мог мне помочь. Иногда сидеть на месте было невыносимо, и мы выбирались на прогулки. С ним я осмеливалась заходить так далеко в лес, куда в жизни не пошла бы одна. Мы бежали наперегонки между деревьев, любовались природой с обрывов, таких крутых, что захватывало дух; затем садились на самый край, рискуя сорваться вниз, и смотрели как бежит под нами змейкой бурлящая река. Лишь эти безумные выходки помогали мне хоть ненадолго отвлечься от мыслей, которые в другое время не оставляли меня ни на секунду.

Несмотря на то, что глас разума говорил об обратном, теперь я избегала заглядывать в чат красных. Их разговоры вертелись целиком и полностью вокруг победы на соревновании и участников, а это только напоминало мне о том, что меня скоро ждет. И мне меньше всего хотелось знать подробности заранее.

Лишь пару раз я зашла, чтобы поискать, была ли Лин среди выбранных красными «жертв». К моему облегчению, ее никто не выбрал. Зато я отметила, что Эрик с Диланом заметно оживились. А с ними и Камилла, которая с хитрым видом оставляла все вопросы насчет ее планов без ответа. Все остальные уже давно разбились на группы по четыре человека, остались только Кьяра и еще один незнакомый мне парень, которых и приписывали Камилле. Но я предполагала, что это были те, кого миссис Джеймс просто вычеркнула из списка. В понедельник их места займут ее громилы вместе с Морисом Карлайлом, и все встанет на свои места. К тому же, она наверняка уже в курсе того, что там буду и я, поэтому может позволить себе немного потерпеть недоумение со стороны остальных, которые не ожидали такого странного для нее выбора.

В пятницу после обеда в доме раздался звонок. Я не обратила на него внимания, потому что подумала, что это подружки Николь, но потом вспомнила, что та умчалась к ним уже с утра. Майк тоже еще не вернулся с тренировок, а к тете очень редко заходили гости.

Но через несколько минут в коридоре послышались быстрые шаги. Уже по походке я поняла, что тетка чем-то сильно раздражена.

– Разве я говорила, что ты можешь приводить сюда гостей? – зашипела она сразу с порога.

– Каких гостей? – не поняла я.

Она зло оглядела меня с ног до головы, но по моему виду поняла, что я и вправду не имею понятия, о чем она говорит.

– Одевайся и спускайся, – приказала она. – Твое счастье, что это касается школы, иначе…

Дальше я уже не слушала. У меня ёкнуло сердце. Неужели кто-то узнал? Но я послушно накинула балетки и длинный свитер и последовала за ней.

На пороге, не получив разрешения войти, стояла Джин. Ветер раздувал ее привычно заплетенные в хвостик светлые волосы; она куталась в кофту – день выдался довольно прохладный, но тетя все равно даже не подумала пригласить ее внутрь.

– Так повтори, по какому это делу? – язвительно поинтересовалась она, не выпуская моего предплечья. Словно хотела убедиться, что я не собираюсь куда-нибудь сбежать. Идея, конечно, была заманчивой, особенно в эти дни.

– Нам нужно кое-что сделать в школе, – тихо ответила Джин. – Я буду вам очень признательна, если вы отпустите Алекс ненадолго.

Тетя поджала губы. Было видно, что она колеблется. Но тут со стороны кабинета послышался громкий окрик дяди, заставивший ее мгновенно принять решение.

– Вон отсюда, – она одним махом выставила меня за дверь к Джин, которую оглядывала, презрительно сморщив нос. – И чтобы долго не задерживалась, а то узнаешь у меня.

Окрики из кабинета стали громче, и дверь за нами тут же захлопнулась.

– Пойдем, – сказала я, желая как можно дальше отойти от этого дома.

Мы вышли за калитку и прошли еще несколько шагов, пока Джин не потянула меня за рукав.

– Зачем ты это сделала, Алекс? Мистер Броуди сказал мне только сегодня, иначе я пришла бы раньше…

Я вздохнула и присела на поваленное возле дороги дерево.

– Тебе вообще не стоило приходить, Джин, – ответила я. – Я поступила так, как должна была поступить. Мы обе знаем, что ты этого не заслуживаешь. Ты не должна была быть там. Ты была неправа: это моя вина, а не твоя.

Джин присела рядом и непонимающе посмотрела на меня. Но в отличие от Уилла, мне почему-то не хотелось рассказывать ей, что мистер Честертон пожертвовал ей ради меня. Пусть лучше это останется между ним и мной.

– Это все из-за моих плохих оценок, – ответила я на ее взгляд. – Миссис Джеймс утверждает, что ты не справилась. Но так не должно быть, ты ведь всегда помогала мне. Поэтому я попросила внести меня в список. Никто ни о чем не знает, и ты должна хранить это в тайне до самой последней минуты. Все уже решено. Окончательно.

В глазах Джин я видела смятение. Она о чем-то думала, затем резко спохватилась:

– Уилл знает?

Сейчас это именно то, что ее заботит?

– Нет, – ответила я. – Только миссис Джеймс, мистер Броуди, ты и… несколько красных.

– Так нельзя, Алекс… Ты должна была ему рассказать. Как я смогу… Он будет злиться, если узнает, что я позволила тебе занять свое место! Наверняка мы еще можем вернуть все, как было! Давай просто пойдем к миссис Джеймс и…

Я остановила ее.

– Это мое место, а не твое, Джин. И мне не нужно разрешение Уилла, чтобы участвовать в соревновании, – спокойно произнесла я. – К тому же, он тоже не будет участвовать, но пока об этом не знает.

Ошеломленная и ничего не понимающая Джин слушала меня с растерянным видом.

– Поверь, что я все сделала правильно. Ты тут не при чем. Уилл тоже. И никуда мы не пойдем. Что сделано, то сделано.

– Тогда я пойду сама, – упрямо возразила Джин, вставая. Казалось, после моих слов об Уилле она еще больше преисполнилась решимости. – Миссис Джеймс еще может поменять нас назад.

Я покачала головой и горько усмехнулась.

– Если бы ты знала, на что мне пришлось пойти, чтобы ее убедить, ты бы так не говорила. Это бесполезно, поверь мне, Джин. Ты уже точно ничего не сделаешь.

Джин разрывалась между моими словами и какими-то своими мыслями. На ее лице было написано отчаяние и растерянность.

– Послушай, Джин, – я встала и подошла к ней. – Все нормально. Все именно так, как должно было быть. И ты… ты нужна своей сестре. Она не переживет, если с тобой что-то случится, а я не хочу потом смотреть Хлое в глаза. Это место в списке – мое и только мое. Просто дай мне это сделать, хорошо? Ради Хлое.

– Уиллу это не понравится, – произнесла она. Но прежнее желание спорить у нее немного испарилось после того, как я упомянула ее сестру.

– Это никому из нас не нравится, но вы с ним попали в список из-за меня. Поэтому я должна была… Это было целиком мое решение. Ты все равно бы ничего не изменила, даже если бы захотела. Ты ведь уже знаешь, какой упрямой я могу быть, если чего-то захочу.

Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Наконец она сдалась.

– Хорошо. Я никому не скажу, – тихо отозвалась она. – Я ведь тебе должна, правда?

Я только грустно улыбнулась и слегка сжала ее руку.

– Ты ничего мне не должна, Джин.

Начало смеркаться. Вот-вот мог вернуться Майк.

– Алекс, – ее дрожащий голос догнал меня, когда я уже приоткрыла калитку. – Подожди.

Она неуверенно сделала шаг вперед и закусила губу. Было заметно, что ей требовалось немало усилий, чтобы переступить через себя. Но она все же произнесла:

– Я хочу тебе кое-что показать. Это может тебе помочь. На соревновании.

– О чем ты говоришь, Джин? – обескураженно спросила я.

– Просто пойдем со мной, – попросила она. Уже с большей решимостью в голосе.

Я оглянулась на дом, но Джин уже подхватила меня за руку.

– Пойдем.

Она увлекла меня за собой, и через несколько минут я уже безошибочно определила, что мы направляемся к школе.

Нам пришлось подождать, пока участники, которые только что закончили тренировки, разъедутся.

– А где Уилл? – спросила я шепотом, отмечая, что никого из наших среди них не было.

– Мы заканчиваем раньше, – отозвалась Джин. – Уилл уже давно дома. Сегодня был последний день тренировок.

Я почувствовала укол разочарования. Мне почему-то очень хотелось его увидеть до того, как я попаду на соревнование. Хотя бы издалека, потому что прийти к нему домой снова я бы не решилась.

Последняя машина скрылась со стоянки, но Джин еще не торопилась.

– Чего мы ждем?

– Нужно, чтобы учителя тоже разошлись по домам, – нервно шепнула она. Было заметно, что для всего этого ей приходилось проявлять недюжинную решимость.

Прошел целый долгий томительный час, прежде чем двери школы снова отворились. Первым вышел мистер Честертон. Я пониже пригнула голову, чтобы он меня не заметил. Мне еще предстояло объясняться с ним, когда все это закончится. Щелкнув пультом в руке, он издалека завел свою машину и кинул свой кейс на сидение. Затем сел за руль и выехал со стоянки. Через несколько минут показались и миссис Джеймс с мистером Броуди. Они о чем-то тихо переговаривались, затем каждый сел в свою машину и тоже уехал.

Я посмотрела на Джин. Она медлила, словно хотела убедиться, что они не вернутся. Затем оглядела опустевший двор и, подхватив меня под руку, потянула к двери.

Мы неслышно прошли на цыпочках по ковру и спустились в школьное подземелье. Все это время мне приходилось только гадать, зачем мы тут. Джин не проронила ни слова.

Наконец перед высокой величественной дверью мы остановились.

Прежде чем я успела что-то сказать или озвучить свою догадку, Джин сделала глубокий вдох и толкнула дверь.

– Пойдем.

Мы вошли внутрь, и я невольно охнула. Зал был громадным и не имел ничего общего с той небольшой невзрачной комнатушкой, где тренировались мы. Повсюду были расставлены приспособления для работы с животными, вроде огромных обручей и строений для прыжков. Была здесь и огромная арена.

– Здесь управляемые животные дерутся между собой, – произнесла Джин, заметив, что я ее рассматриваю.

– Зрелище, должно быть, не из приятных, – отозвалась я. На покрытии виднелись свежие следы крови. Судя по всему, остались после сегодняшней тренировки.

– Нет. – На ее лице проскользнула тень. – Не из приятных. Пойдем.

Она провела меня к дальней стене. Там была еще одна дверь.

– Сюда.

Следующее помещение, в которое мы вошли, было таким же большим, но служило совершенно для другого.

Я судорожно набрала воздух в легкие и застыла, не в силах поверить своим глазам. Впереди аккуратными ровными рядами располагались огромные стальные клетки. Но это был даже не их размер, а то, что я увидела внутри. Гигантские, не имеющие почти ничего общего со своими биологическими сородичами, животные были ужасны. И столь же неописуемо, вопиюще красивы. Они не имели ничего общего с теми уродливыми монстрами, которых я себе представляла. Почти у всех окрас существенно отличался от того, который существует в природе, пестря самыми невероятными цветами, которые только можно вообразить; все острые углы и линии были скрашены, словно кто-то невидимой рукой дополнил их, превратив в само совершенство. Каждый из них взял лучшее от природы и получил искусственную добавку от человека. Опасные, идеальные, невыразимо прекрасные игрушки красных.

Некоторые приподняли головы, но, увидев Джин, снова прикрыли свои неестественно яркие, с цветными ободками глаза. Я так и осталась истуканом стоять у двери, не смея вздохнуть.

– Все в порядке, они спят, – тихо позвала меня Джин. – Специальное освещение их усыпляет.

Только сейчас я заметила, что лампы под потолком слегка мерцали, озаряя все вокруг мягким, матовым светом. Все еще робея, я заставила себя подойти к Джин, которая стояла посреди прохода и с отсутствующим взглядом оглядывала клетки.

– Джин, они… они… – Я хотела сказать «великолепны», но вовремя остановилась. В ее случае, это слово вряд ли будет уместным.

– Я знаю, – без какого-либо выражения отозвалась она, все еще витая где-то в своих мыслях.

Оставив ее стоять, я медленно пошла по проходу, оглядывая взглядом спящих зверей, которые при близком осмотре все больше напоминали творение человека, нежели природы. Могучие рельефные туши мерно вздымались и опускались при дыхании, стальные мускулы чуть напрягались, словно чувствуя приближение чужака, но никто не поднял морду. Они продолжали спать, позволяя мне рассматривать их вблизи. И я рассматривала. Ужас и невольное восхищение владели мной в равной мере.

Пантеры, тигры, леопарды, огромные, значительно превышающие свои естественные размеры змеи, даже несколько медведей. Перед клеткой с гигантским белым медведем я остановилась.

– Это Эрика. – Джин незаметно возникла сзади.

Я не ответила. Надо же, из всех я остановилась именно перед его животным. Почуяв меня, медведь глухо зарычал, обнажая огромные клыки. Его шерсть была на порядок короче, чем в природе, и выглядел он куда более гибким и подвижным, чем его сородичи на воле.

– Он очень быстрый, – подтвердила мои мысли Джин, осматривая его так же, как и я. – И у него титановые, неломающиеся когти. Изобретение мистера Броуди, – добавила она. В ту же секунду вышеупомянутые длинные когти зверя высунулись и с противным скрипом провели по полу, оставляя на стальном покрытии глубокие толстые борозды.

Мне невольно стало не по себе.

В клетке рядом лежал такой же медведь, только бурый.

– Дилана, – догадалась я.

Джин кивнула.

Оторвав от них глаза, мы двинулись дальше. Перед каждой клеткой Джин поясняла, чье это животное и перечисляла его отличительные черты. Не знаю, серьезно ли она думала, что это мне поможет, но пока я чувствовала лишь смятение. Все оказалось еще страшнее, чем я думала.

– У них специально сильно ослаблены нюх и слух, – вдруг сказала она. Словно почувствовала, что мне не по себе. – Чтобы они не могли сразу тебя выследить.

– Звучит так себе утешительно, – призналась я, осматривая огромного пятнистого ягуара, на боку которого виднелась рваная рана. По ее виду было понятно, что получена она совсем недавно. Должно быть, это его кровь все еще высыхала на арене.

– Ему не больно? – спросила я. Животное слегка хрипело, но спало.

– Повышенный порог боли, – отозвалась Джин. – Еще одно изобретение мистера Броуди. Они ничего не чувствуют, пока нет непосредственной угрозы для жизни. У них также усилена регенерация, так что к утру все пройдет, – пояснила она, словно это было чем-то самим собой разумеющимся.

Я уже жалела, что согласилась пойти с Джин. От этих знаний мне становилось только хуже.

Мы перешли к следующей клетке. Внутри беспокойно от стены к стене ходил лев, но такого я видела впервые. Вместо привычного рыжего окраса, его шерсть была полностью черной и слегка мерцала, а покрывающая плечи, часть спины и грудь роскошная грива отливала золотым огнем. Словно живое пламя полыхало вокруг него, когда он двигался. Ни один из увиденных тут зверей не излучал такое величие и силу, как этот грозный хищник. И весом, и размерами, и красотой он превосходил всех остальных.

Я подошла поближе, чтобы как следует рассмотреть его необычный окрас. Но сделала ошибку – увидев нас, лев с громким рычанием метнулся вперед. Напасть ему помешали лишь толстые с кулак стальные прутья.

– Отойди, – вскрикнула Джин, потянув меня сзади за кофту. Мы обе отшатнулись назад в ту же секунду, когда громадные, словно заостренные кинжалы, когти со свистом полоснули воздух прямо у нас перед лицом.

– Почему он не спит? – Сердце у меня ухнуло вниз, стоило мне представить, что бы случилось, если бы я немного запоздала.

Не сводя с меня изумрудно-зеленых, искрящихся хищным огнем глаз, лев принялся беспокойно прохаживаться перед прутьями, нервно ударяя по ним мощным хвостом с золотой кисточкой на самом кончике.

– Наверно, еще слишком возбужден. – Джин указала на его острые, выпирающие вперед когти, на которых виднелись бурые пятна.

Так вот чьи когти распороли бок отлеживающегося у себя в клетке ягуара.

– Это животное…

– Джейка, – опередила я ее. Догадаться было несложно. Кому мог принадлежать единственный здесь живой лев, если не ему. «Ему всегда достается все самое лучшее», – вспомнились мне слова Николь во дворе.

Разъяренный лев продолжал протирать боком стальные прутья, буравя меня алчным взглядом. Страшно было даже подумать, что бы было, не разделяй нас сейчас клетка.

– А это Камиллы, – произнесла Джин. Рядом в клетке поменьше лежала утонченная золотистая львица. Настоящая царственная красавица с гибким крепким телом и длинными стройными лапами. Услышав метания льва, она лениво приоткрыла янтарные глаза, обрамленные длинными ресницами, но не сочла нас достойными ее внимания и вернулась дремать.

– Ей подходит, – ответила я, отходя оттуда.

В клетке напротив, положив морду на лапы, лежал большой белый барс. Меня захватили его глаза – неестественно голубые, спокойные, они напоминали гладь бездонного океана. Он не спал, но и не бодрствовал, находясь где-то на гране между этими двумя состояниями.

– А это чей? – спросила я, подходя и присаживаясь рядом с ним на корточки. Затуманенные зрачки повернулись в мою сторону, но могучий зверь не шевельнулся, рассматривая меня точно так же, как я рассматривала его. Вблизи его белая шерсть отдавала голубоватым оттенком, создавая вокруг него едва различимую для глаз светящуюся дымку. «Словно холодный призрак», – прошептала я, любуясь его бесподобной, совершенной красотой.

Джин подошла и тоже встала рядом, сложив руки на груди.

– Твоего кузена.

Майка! Какая же я глупая. Могла бы и сама догадаться! Эти слова заставили меня мгновенно отпрянуть.

– Я думаю, что мистер Броуди не обрадуется, что ты мне это показываешь, – быстро произнесла я, стремясь немного сгладить ту резкость, с которой отошла от клетки.

– Нет, не обрадуется, – тихо подтвердила Джин. Если она что-то и заметила, то ничего не сказала. А я подумала, что ей было очень непросто решиться привести меня сюда, ведь тем самым она первый раз в жизни нарушила правила.

Мы вернулись в большой зал, и она прикрыла за собой дверь.

– Алекс, – она медлила, словно хотела что-то сказать, но не решалась. – Соревнование не предназначено для нас. Оно для красных. Мы только приманка, за которую они дерутся. Лучше всего будет если в течение первого дня… если ты…

– Сдамся и не буду сопротивляться, – помогла я. В ее глазах я видела то же, что и в глазах Лин, когда она говорила мне, что лучше не убегать. Джин потупилась.

Я окинула взглядом зал, где тренировали свои необычные способности красные. Все здесь вопило о их силе и мощи, все было сделано для того, чтобы помочь им развить их дар управлять. Все предназначалось им. Никто не мог встать у них на пути.

– Ты права, так будет лучше. – Я рассматривала огромного грозного льва на потолке. Джин с видимым облегчением кивнула. Она не была уверена, что я пойму. И приму.

– Но я этого не сделаю, Джин.

На ее лице появилась растерянность.

– Но так принято. Так поступают все, Алекс. Ты только что видела, с чем тебе придется столкнуться, – с отчаянием воскликнула она.

– Все, но не я. Я этого не сделаю, Джин, – упрямо повторила я. – Что бы ты не говорила, это не поможет. Они, особенно Камилла и ее дружки, с первого дня мечтали, чтобы я попала на соревнование. Я исполнила их мечту, но я не собираюсь им сдаваться.

– Но у тебя даже нет животного, – впервые со времени нашего знакомства я видела Джин такой взволнованной. Она не бросала попытки меня переубедить. – Ты только что видела их зверей, – она указала на дверь, ведущую в помещение, из которого мы вышли. – Одной тебе ни за что не справиться! Это просто невозможно. А ты будешь для них – самая желанная цель. Это ни для кого не секрет, – словно оправдываясь, робко добавила она. Но тут же продолжила: – Не делай им такого подарка, Алекс. Они просто растерзают тебя и представят все, как несчастный случай! Никто даже не успеет вмешаться!

– Это то, что случилось с твоей прежней соседкой? – спросила я вместо того, чтобы прислушаться.

Джин побледнела. Ее широко распахнутые серые глаза заволокла пелена. Обняв себя за плечи, она отвернулась.

– Извини, – промолвила я. – Ты права, я ничего не смогу сделать против них. Но я никогда себе не прощу, если хотя бы не попытаюсь, Джин. Извини еще раз. Я знаю, что вас не поощряют об этом говорить. Я не хотела тебя задеть. – Я потопталась на месте, но Джин так и не повернулась.

– Спасибо, что показала мне. Теперь я, по крайней мере, знаю, чего ожидать.

Оставив ее стоять, я подошла и приоткрыла дверь в коридор. Слабый, подрагивающий голос Джин застал меня уже на пороге.

– Алекс… Все дело в хозяине. Почти все будет зависеть от того, как хорошо он управляет своим животным, – она еще больше обняла себя за плечи, будто заставляя себя продолжать. – Никто из участников еще не владеет идеальным контролем, поэтому животным вводят специальное снотворное, которое приглушает их сознание, чтобы оно вдруг не набросилось на того, кто им управляет… Если ты отвлечешь хозяина, то его связь с животным нарушится. Пока оба будут приходить в себя, у тебя будет несколько секунд, чтобы сбежать. Если ты все еще этого захочешь.

Я поблагодарила ее и вышла в коридор. Теперь все зависело только от меня. Буду ли я такой же смелой, когда окажусь там? Совершенно безоружная перед мечтающими поквитаться со мной красными. Или поступлю так, как советовали мне Джин и Лин? Мне очень хотелось надеяться, что у меня хватит сил, чтобы в конце не сломаться.

В воскресенье я в последний раз перед соревнованием пришла в лес. Волк ждал меня на поляне, и мы отправились к облюбованному нами недавно обрыву.

Тетя снова набросилась на меня, когда я вернулась домой в пятницу. По ее словам, я «слишком долго шлялась». Но стоило мне сказать ей, что ее мечта о моем участии исполнилась, как она тут же расцвела и позабыла о такой мелочи, как мое длительное отсутствие.

– До самого начала соревнования ни Николь, ни Майк не должны ни о чем знать. Таков приказ миссис Джеймс, – добавила я, зная, как действует на нее это имя.

– Как они ни о чем не узнают, если вам нужно явиться вместе на построение, – язвительно поинтересовалась она. – Николь встанет рано, чтобы проводить брата, как и вся семья. Оба увидят тебя.

По ее словам, было понятно, что утром Майка ожидают пышные проводы. И это после праздника, который устраивали в честь участников где-то в городе накануне соревнования и о котором наперебой трещали тетка с Николь вот уже целую неделю. Последняя, похоже, уже смирилась с тем, что участвовать ей не светит, и вовсю предвкушала праздник, планируя и примеряя кучу нарядов.

– Я пойду позже, после того, как Майк уедет. А Николь… Что ж, отправьте ее куда-нибудь. Миссис Джеймс будет очень недовольна, если что-нибудь пойдет не так, – наглея ответила я. Использовать ее авторитет против тетки оказалось приятнее, чем я предполагала. А отказать себе в маленькой радости перед тем, что меня ждет на соревновании, было бы глупо.

Тетя сначала скривила недовольную гримасу, но потом, взвесив за и против, заявила, что что-нибудь придумает. Но добавила, чтобы я не обольщалась – делает она это исключительно в интересах одной, нам обоим понятной цели.

Я погладила волка, стараясь не думать о том, что это может быть нашей последней встречей. Сумерки плавно перешли в черноту ночи, и на небе выступили звезды. Мы оба закинули голову, любуясь тем, как темное покрывало неба медленно заполняется звездным бисером. Праздник красных сейчас в самом разгаре. Все домочадцы ушли еще до обеда и из нескончаемых телефонных разговоров тетки следовало, что они не собирались возвращаться до полуночи. Майк – и того позже из-за роскошной закрытой вечеринки только для виновников торжества. Красные веселятся, ведь они ждали этого целый год. Интересно, что делает сейчас Уилл? И другие, которые подобно мне, завтра займут места добычи. Им вряд ли сейчас так же весело.

Хоть я и противилась, мой взгляд постоянно и против моей воли уносился в сторону возвышающихся на горизонте черных скал. Неужели завтра я буду смотреть оттуда на те же звезды? Какими они будут? Такими же безмятежно спокойными или какими-то другими? Враждебными и опасными, безжалостно наблюдающими за нами сверху? Что ж, я узнаю завтра. А сейчас…

Мне хотелось запомнить их такими, поэтому я прикрыла глаза, стараясь сохранить в памяти эту картину. Что бы не случилось завтра, я хочу видеть в памяти именно это усыпанное звездами, красивое, ночное небо. И ничего другого.

Утро было серым и прохладным. Полным тягостного ожидания. Под шум, царивший внизу из-за Майка, я приняла душ и почистила зубы. Затем расчесала запутанные с ночи волосы и заплела их в привычную косу. Этот ритуал, который я проделывала каждое утро перед школой, сегодня приобрел какое-то зловещее значение. Комбинезон я решила надеть перед школой, чтобы никто не увидел меня в нем раньше времени. Под него я одела тонкие леггинсы и майку с короткими рукавами. А до школы я собиралась дойти в обычных джинсах и свитере, чтобы не вызвать подозрение. В последний момент я нечаянно вспомнила о пузырьке, который дала мне мисс Белл и который до сих пор валялся где-то в шкафу. «Ты мне можешь пригодиться», – прошептала я, пряча его в карман.

Собравшись, я присела на кровать, ожидая пока громкие пожелания победы и восторженные выражения гордости сыном внизу утихнут. Майк реагировал в своем духе – сухо и холодно, но дядя, тетя и Николь не переставали говорить о нем с того самого дня, когда миссис Джеймс назвала его имя. Их восторг и гордость тем, что его выбрали, не знали границ, а мне не хотелось думать, что я встречусь с ним уже сегодня. И главное – как будет выглядеть эта встреча.

На стоянке перед домом дядя завел машину – он отвозил Майка в школу, где пройдет финальное построение. Через какое-то время за Николь тоже заехали подружки – они собирались смотреть прямую трансляцию у одной из них дома, как если бы это было какое-то веселое шоу. Я представила лицо Николь, когда она увидит там меня через час или два – столько, сколько займет доставить меня, Эрика и Дилана в горы. Надеюсь, они запаслись попкорном. Вот радости-то будет, такого сюрприза она и не ждет. Никто не ждет.

Когда они уехали, дверь в мою комнату распахнулась.

Все обуревавшие ее до этого эмоции сменились желчным удовольствием, с которым она оглядела меня и лежащий рядом сверток с костюмом.

– Ну что ж, все разъехались, никто больше не помешает. Теперь твой выход, – едва сдерживая мстительную радость, произнесла моя тетя.

Я подхватила вещи и прошла мимо нее, не прощаясь и ничего не говоря. Она тоже не промолвила больше ни слова, но если бы я умела читать мысли, то наверняка узнала бы, что она желает мне не возвращаться. Спустившись по лестнице, я прошла мимо Марджи, которая под стать хозяйке проводила меня недружелюбным взглядом, и захлопнула за собой входную дверь.

До школы я дошла обычной дорогой. Еще издали до меня донесся шум вертолетов, которые поднимались в воздух и уносились в сторону скал. К ним были привязаны большие железные клетки со спящими внутри животными. Построение уже закончилось, и теперь они уносили участников непосредственно к месту, где все будет происходить.

Немного не дойдя до школы, я переоделась, положила вещи в непромокаемый мешок и сунула их в дупло, которое заприметила уже давно. Комбинезон облегал тело, но сидел свободно и не сковывал движений. Благодаря особой легкой ткани он не пропускал воду и ветер, сохраняя тепло внутри. Как ни странно, мне понравился широкий высокий до подбородка воротник, который я застегнула лишь на половину.

– Какие люди, – сквозь зубы процедил Дилан, когда я подошла к воротам. Он и Эрик были уже здесь. Должно быть, им не терпелось попасть на соревнование, ведь все остальное, связанное с ним – закрытую вечеринку и построение – им пришлось пропустить из-за таинственности, которые мы обязаны были сохранять. Оба были в таких же комбинезонах, только их костюмы были красные и более плотные. И, конечно, со значком льва на груди.

– А тебе идет, Леран, – ухмыльнулся Эрик. В его глазах уже зажегся тот же опасный хищный огонь, как тогда, когда он гнался за мной в лесу. – Только жаль, что скоро придется подпортить тебе наряд. Мало кто из вас умудряется сохранить его целым до самого конца. А тебе это уж и подавно не светит.

В нескольких шагах от них стояла сгорбившаяся Эндрюс в таком же синем, как у меня, комбинезоне. Ее покрасневшие глаза свидетельствовали о том, что она всю ночь прорыдала, но на меня она посмотрела с ненавистью. Наверно, ей уже сообщили, кто попросил ее поменять. У меня жалости ее вид, впрочем, не вызвал: она была готова подставить меня или кого-то из моих друзей, лишь бы отмазать себя, как сделала ее подружка Марлоу.

К нам вышла миссис Джеймс. При виде своих красных любимчиков, которые уже полностью вернули ее расположение, ее сухое лицо на мгновение преобразилось, а глаза озарились торжеством. Но стоило ей скользнуть взглядом по мне, как она сурово поджала губы и вздернула подбородок. На квадратики травы прямо перед нами приземлился еще один вертолет, и мистер Харрис принялся помогать пилоту прицеплять к нему две большие и одну маленькую клетки, которые он незаметно выкатил из школы.

– Живее, – промолвила миссис Джеймс. Из окон уже высунулись несколько любопытных лиц: учителя, решив, что все участники улетели, высматривали, что происходит. – Немедленно садитесь внутрь. Сейчас же.

Прикрывая головы и уши от шума работающих лопастей вертолета, мы добежали до кабины и забрались внутрь. Через минуту клетки прицепили, и помощник пилота тоже занял свое место. Еще секунда – и мы оторвались от земли. Как раз в этот момент я заметила в окне нахмуренное лицо мистера Честертона, но он меня не увидел: вертолет быстро набирал высоту и вскоре уже летел в ту сторону, где скрылись остальные. Совсем скоро он сам, как и окно его кабинета, превратились в маленькую черную точку. Я отвернулась.

С другого окна расстилался вид на простирающееся под нами озеро. Я множество раз смотрела на него во время утренних построений, но ни разу не представляла, какую огромную площадь оно занимает. Сверху оно казалось поистине бескрайным. Вертолет спустился пониже; его отражение заскользило по черной зеркальной глади воды, отражавшей его корпус и холодное, серое небо над нами с такой ужасающей точностью, словно мир перевернулся с ног на голову. Он и вправду перевернулся. Для меня. С того самого дня, когда я сюда попала.

– Впечатляюще, правда? – прокричал Эрик, перекрикивая шум и кивая на выплывшие из утреннего тумана скалы. При этом виде они с Диланом уже еле могли сдерживать захватившее их возбуждение. Эндрюс, сидевшая на другом конце сиденья, скрючилась и с обреченным видом уткнулась в свое окно. – Не хотелось бы мне сейчас быть тобой, Леран. Сидеть и смотреть вниз, зная, что тебя там ждет… – Он присвистнул, буравя меня взглядом. – Эта охота обещает быть в тысячу… нет, в миллион раз лучше прошлогодней.

Дилан рядом издевательски ухмыльнулся.

– Наконец-то нас ничто не будет сдерживать, и она свое получит, – прорычал он.

– Это точно, – подтвердил Эрик. – К тому же, там еще кое-кто ждет встречи с тобой. И ей не терпится вонзить в тебя свои острые коготки. В буквальном смысле. – От этой реплики оба громко загоготали.

– И поверь, ощущение будет не из приятных, – громко добавил Дилан. – Коготки у нее очень острые и смертельно опасные.

– Сначала поймайте меня, придурки. – огрызнулась я.

Глаза Эрика вспыхнули. Оба резко перестали смеяться, их желваки заходили вверх и вниз.

– Кто-то здесь явно себя переоценивает, – процедил он. – Спроси-ка вот эту, как тебе нужно себя там вести. Она-то хорошо знает, что ей лучше не выпендриваться, верно, Эндрюс? – Та еще больше скорчилась и пробормотала что-то невразумительное. – Но ты-то, конечно, совсем другое. Если хочешь, чтобы с тобой повозились, то поверь мне, – он хрустнул пальцами, – я буду только рад. Сделай одолжение, Леран, не сдавайся слишком быстро. Я хочу подольше растянуть удовольствие.

– По рукам, – зло ответила я, смотря ему прямо в глаза.

В это время вертолет сделал широкий круг. Оба, как по команде забыв обо мне, примкнули к окну. Я сделала то же самое.

Внизу прямо под нами, посреди возвышающихся вокруг скал, верхушки которых еще покрывал снег, простиралась огромная древняя крепость. Такая старинная и величественная, что невольно захватывало дух. Теперь мне стало понятно, почему нас везли сюда на вертолетах – крепость построили на большой, отдельно стоящей горе, и попасть в нее можно было исключительно по воздуху. Никакого другого пути не существовало. Как, впрочем, и выхода: два ряда мощных высоких стен заканчивались у отвесных обрывов, под которыми зияла смертельно опасная черная пропасть. «Чтобы никто не сбежал», – подумала я, разглядывая с высоты крутые неприступные склоны. Попробовать спуститься по ним – означало неминуемо сорваться вниз. Сторожевые башни, располагающиеся на стене, давали хороший обзор на стены и все, что происходит на поверхности. Внутри крепость выглядела как огромный, холмистый, каменный лабиринт с многочисленными маленькими башнями, разделенными квадратными открытыми площадками, арками и другими сооружениями из каменных блоков. Зелень произрастала повсюду, беря верх над многовековыми каменными валунами. Она медленно, но настойчиво завоевывала то, что не удалось бы покорить никому другому.

Пролетев над крепостью и оставив ее в стороне, вертолет резко наклонился и начал спускаться вниз. Я успела заметить несколько высоких шатров и снующих под нами людей. Зависнув в воздухе, вертолет позволил рабочим отцепить клетки, затем приземлился на площадку, и мотор затих. Мы прибыли.

С хозяйским видом Эрик и Дилан распахнули дверь и выскочили наружу. За ними, двигаясь словно робот, с побелевшим лицом вылезла Эндрюс. Я выпрыгнула последняя.

Воздух здесь был таким свежим и холодным, что, несмотря на теплый костюм, я невольно поежилась. Дышать было непривычно тяжело, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть. Я еще никогда не была так высоко в горах.

Перед ближайшим шатром стояли ящики с оборудованием. Вокруг них суетились люди с какими-то бумагами и телефонами. При виде нас от них оторвался какой-то человек в толстой спортивной куртке и таких же штанах и направился в нашу сторону.

– А вы, должно быть, та замена, о которой говорила миссис Джеймс? – он прищурился и оглядел меня с ног до головы.

– Так и есть, – прорычал Эрик. – Наших животных доставят к месту, как положено? Я не хочу, чтобы из-за всего этого случилась какая-то задержка. Мы должны начать тогда же, когда и остальные. Ни секундой позже, понятно? Нас уже ждут.

– Не волнуйтесь. Все участники уже на месте и готовы начать, но им было сказано, что из-за технических неполадок мы задерживаемся. Без вас ничего не начнется. А теперь прошу за мной, нам нужно поторопиться.

Эрик с Диланом тут же примкнули к нему, стремясь до последнего удостовериться, что соревнование без них не начнут. Эндрюс поплелась за ними. Я пошла в самом конце, попутно оглядываясь вокруг. Повсюду стояли какие-то ящики и мониторы, люди в таких же, как у нашего сопровождающего куртках переходили от одного оборудования к другому, что-то отмечая в листках и делая последние проверки. Атмосфера здесь царила еще более напряженная, чем в школе. Соревнования ждали давно и теперь хотели удостовериться, что все пройдет как надо. Ведь смотреть будут не только учителя, но и сам пресловутый Совет.

Перед высоким шатром мы остановились, и Эрик с Диланом прошли внутрь.

– Вам обоим сюда, – позвал меня и Эндрюс наш проводник и указал на палатку поменьше, которая располагалась, напротив. – Заходите по очереди. Когда закончите, я проведу вас на ваше место.

– Эй ты, – Дилан придержал брезент и обратился ко мне, кривя зловещую гримасу. – Не переживай, совсем скоро увидимся.

– Я уже буду скучать, – процедил Эрик.

Посмеиваясь, они зашли внутрь.

Из нас Эндрюс пошла первая. Прошло десять минут, прежде чем она вышла, потирая тыльную сторону руки немного выше запястья. За это время ее ненависть ко мне, похоже, только окрепла.

– Твоя очередь, – бросил мне наш проводник, и я послушно зашла в палатку.

Внутри, благодаря большому радиатору, было довольно тепло. Спиной ко мне у небольшого стола возился какой-то человек.

– Садись, – приказал он, даже не оборачиваясь.

Посреди палатки стояло одно единственное кресло. Я села.

Он подкатил ко мне стул и маленький передвижной столик с каким-то оборудованием.

– Что будем рисовать? – грубо спросил он, набирая в шприц какую-то жидкость.

– Рисовать? – переспросила я, с тревогой наблюдая за покачивающейся иголкой в его руках.

Он издал раздраженный вздох, и, прежде чем я успела хоть пикнуть, схватил мою правую руку и одним махом закатал рукав. Его движения были механическими, словно я – какой-то бездушный предмет.

– Живее, у меня без тебя дел хватает. Эти задержки мне ни к чему. – Шприц мелькнул в опасной близости от моего запястья.

У меня помутнело в глазах.

– Не надо! – я одним резким движением выхватила свою руку и прижала к себе. – Я не понимаю, о чем вы говорите! Что значит «рисовать»? Что вы должны нарисовать?

Его склоненная голова с безумно взъерошенными черными волосами застыла. Затем мужчина медленно выпрямился на своем стуле и впервые за время этого странного разговора посмотрел на меня. У него были грубые черты лица и шрам на левой щеке, который рассекал ее от глаза до подбородка. Но не это напугало меня.

Я сжалась в кресле, не отводя глаз от длинной иголки. Всегда ненавидела уколы!

– Твое животное, – произнес он каким-то странным голосом.

– У меня нет животного, – я бросила на него полный враждебности взгляд. – Могу я теперь идти?

Его рука со шприцом опустилась. Я расценила это как то, что мы закончили, и быстро встала. Этот грубый, неприятный человек со шприцом мне не понравился.

Проводник с Эндрюс ждали меня снаружи.

– Что-то ты быстро, – он приподнял бровь.

– У меня нет животного, поэтому «рисовать» ничего не понадобилось, – ответила я.

– Странно, почему меня не предупредили. – Он с недовольным видом взглянул в список, который держал в руке. Хлопоты, связанные с нами, ему явно не нравились. – Нужно внести поправки, чтобы не было еще одной задержки. Мы и так уже сильно отстаем по графику, – проворчал он, показав нам быстро следовать за ним.

Его не предупредили, так как миссис Джеймс об этом не подозревала, а мистер Честертон не стал ставить ее в известность, что я не тренируюсь. Он ведь думал, что благодаря ему я вне опасности. Но вслух я ничего не сказала.

Всю дорогу проводник говорил с кем-то по телефону, а я разглядывала поднимающиеся со всех сторон заснеженные вершины. Как и в случае с озером, их я видела только издалека, и оказаться здесь было странно. Тем более при таких обстоятельствах.

Когда я снова подняла голову, то увидела, что мы подошли вплотную к самой стене. Ворота были распахнуты. Я подумала, что мы зайдем внутрь, но мой спутник резко затормозил и повел нас вдоль нее.

– Сюда, – показал он на еще одни небольшие ворота в стене. Внутри было холодно и сыро. И темно.

Впереди располагались небольшие открытые углубления. Они походили на клетки, отделенные от внешнего мира решеткой, через которую просматривалась внутренняя часть крепости. Единственным отличием было то, что с нашей стороны они не запирались. Внутри добровольно ожидали своей участи ребята, которые выполняли роль добычи. Некоторые недоуменно покосились на нас, но в этот момент все были заняты исключительно собственной судьбой, поэтому наше появление не вызвало какой-то особенной реакции.

Мы прошли еще немного, и наш спутник указал на два свободных углубления, которые нам предстояло занять.

– Итак, когда решетки откроются, выйдете вперед на помеченную область. Ждите, пока прозвучит сигнал – рог затрубит три раза с разницей в несколько секунд. Не пытайтесь побежать до этого – всякого, кто это сделает, будет ждать наказание. Все понятно?

Эндрюс была уже не в состоянии делать каких-то знаков. Она вспотела и широко распахнутыми глазами смотрела туда, где через решётки виднелась крепость. Я кивнула за нас обеих.

Он на мгновение сощурился, и, удостоверившись, что мы заняли свои места, отошел. Вскоре его шаги смолкли в том конце коридора, откуда мы только что пришли. Когда глаза чуть-чуть привыкли к темноте, я заметила камеры, направленные на каждую «клетку». За нами наблюдали.

Я подумала о стоящей по другую сторону каменной стены Эндрюс. Меня охватили сомнения. Правильно ли я поступила? Тогда я думала только о Уилле и злилась на нее, что она пыталась следить за мной для Эрика. Но теперь я чувствовала себя неудобно и надеялась, что с ней все будет в порядке. В конце концов, никто из них двоих, как и остальных ребят, не заслуживал здесь оказаться.

Чтобы немного отвлечься от неприятных мыслей, я обратила глаза к свету. За решеткой на высокой, состоящей из больших каменных блоков, полуразрушенной стене висел большой экран и играла торжественная музыка. С него к красным участникам, стоявшим где-то над нами, обращался пожилой темнокожий мужчина. Он сидел в высоком кресле во главе длинного стола. «Наверно, член Совета», – подумала я, всматриваясь в его жесткое, прорезанное морщинами, бесстрастное лицо.

Сложив руки на столе, он несколько минут произносил торжественную речь о важности соревнования, вспоминал прошлых победителей, которые сегодня «занимают важные посты и работают на благо всего рода». Затем пожелал лучшим одержать победу – и экран потух. Наши решетки тут же автоматически отворились.

Пора.

Бледные и нервные участники справа и слева от меня начали выходить на помеченные спереди белые кружки. Многих из них в буквальном смысле трясло от страха; они постоянно таращились куда-то вверх. Я тоже вышла на свой кружок, стараясь не смотреть на бледную Эндрюс, которая выглядела так, словно ее вот-вот вырвет. Угрызения совести стали еще сильнее. Рядом с ней на поводке, как и у остальных двух ребят в синих костюмах, шла ее перепуганная и жавшаяся к ней енотовидная собака, с которой она тренировалась на уроках. Из нас пятерых только у меня и Фишера, который вовсю хлюпал носом и казался еще более неказистым в своем синем комбинезоне, не было своего животного.

На украшенное со всем размахом, полукруглое возвышение над нами из позолоченных арок в стене выходили красные участники. Они уже разделились по командам, рядом с ними шли их животные, которые выглядели немного сонными и, похоже, совершенно не понимали, что здесь происходит. Наверно, это и есть та мера безопасности, о которой говорила Джин. В руках участники держали флаги, разделенные на четыре части. В каждом квадрате было нарисовано животное, принадлежащее каждому из группы.

Многие из них оглядывали соседей и отпускали замечания, чтобы подорвать дух конкурентов. Им отвечали тем же. Дух соперничества витал в воздухе; на высоком, примыкающем к стене помосте, где стояли красные участники, атмосфера царила торжественная. Их со всех сторон снимали камеры. Но вскоре все смешалось в один громкий возглас удивления – глаза всех устремились на группу Камиллы. Одну руку она положила на плечо Эрику, другой ласково провела по щеке Дилана. Оба самодовольно поглядывали на своих удивленных соперников. Их грозные медведи сонно переминались за их спинами.

– Какого… – раздался надо мной резкий голос Майка. Стоя рядом с Джейком и своим барсом-призраком, он тоже смотрел на них.

– Не ожидал? – оскалился Эрик. – Думал, скинешь нас, а сам влезешь? Не тут-то было. Открою тебе секрет – не один ты такой умный.

Камилла, которая была накрашена и уложена, словно собралась на гламурную вечеринку, а не лазить три дня по горам, примирительно провела по его плечу. Похоже, она не хотела ссор у всех на виду, да еще и перед самым соревнованием.

– Изменения в последнюю минуту? – Джейк вопросительно приподнял бровь. Черный лев, спокойно сидящий рядом с ним, тоже повернул голову в их сторону. Мне невольно вспомнились его острые, окрашенные в кровь поверженного соперника когти, полоснувшие по воздуху прямо перед моим лицом.

Эрик хитро улыбнулся.

– Как видишь, мы тоже умеем делать сюрпризы, – промурлыкала Камилла. Похоже, она уже простила своим громилам их оплошность, которая чуть было не стоила им участия. И теперь светилась от счастья, что ее группа выглядит именно так, как она планировала. Эрик, Дилан и Морис Карлайл возвышались рядом с ней, готовые в любой момент защитить ее от любой опасности и драться до победы. Чего бы это ни стоило.

– Да уж, сюрприз так сюрприз, – гнусаво ухмыльнулся со своего места Кэйл Мерфи. Он управлял огромной зубастой гиеной какого-то странного болотного цвета. Похоже, ему было все равно, что на фоне остальных хищников красных она была самой уродливой. Силу и клыки, коими обладало его животное, он ценил куда больше, чем внешний вид. – В этот раз соревнование обещает быть веселым.

Кьяру миссис Джеймс вычеркнула из списка, ее место занял Эрик, поэтому некому было прокомментировать то, что он ошибся в своих прогнозах насчет группы Джейка. Это бы мгновенно подпортило ему ту эйфорию, в которой он, как и остальные красные, сейчас пребывал. Брайн Паттерсон, которого он прочил в напарники Джейку и который в итоге был в группе с близняшками, управляющими одинаковыми огромными клыкастыми питонами, только переступил с ноги на ногу и погладил своего бордово-красного тигра. Угольно-черные, идеально ровные, словно аккуратные мазки художника, полоски, причудливо переплетаясь, украшали его морду и спину.

Эрик снова повернулся к Майку. Его глаза засветились; белый медведь за его спиной угрожающе поднялся.

– Похоже, несмотря на твои старания, мы снова встретимся, – насмешливо бросил он. – На этот раз точно решим, кто из нас лучший. Кстати, я тут подумал… Раз уж мы снова тут вместе, почему бы нам не повторить? Ну, ты понимаешь, о чем я. Заключим пари. – Он ехидно улыбнулся и указал вниз. Красные, увлеченные изменениями в их составе и ничего не заметившие, теперь по его команде посмотрели вниз.

На лице Майка, до сих пор обращенном к Эрику, отразилось непонимание, к которому примешивалась холодная неприязнь.

– Кто поймает ее, тот выиграл. Независимо от победы команды. Это только между нами, – Эрик ткнул себя и Майка в грудь.

Несколько секунд Майк продолжал смотреть на него, затем резко повернулся туда, куда указывал Эрик.

Кто-то присвистнул. Послышались удивленные восклицания, которые мало-помалу перерастали в злобные ухмылки. Красные предвкушали долгожданную месть.

– Еще один сюрприз, – хихикнул Дилан. На лице Камиллы отчетливо читалась ненависть, которая сменилась хладнокровным блеском в глазах. Ее надменный вид говорил о том, что пари было ее идеей.

– Да уж. Было бы неблагодарным с нашей стороны не уделить ей внимания после того подарка, который она нам сделала. – Эрик криво ухмыльнулся и злобно покосился на меня. – Так что скажешь? Впрочем, я обойдусь и без твоего согласия. Пари в силе, принимаешь ты его или нет.

Не ответив, Майк подался вперед. Ледяное спокойствие как ветром сдуло; в его холодных глазах вспыхнуло бешенство, а прекрасное лицо исказилось от ярости.

– Что ты наделала, идиотка?! – прорычал он, заставив меня мгновенно сжаться.

Второй раз за все это время я видела, что он вышел из себя. Из-за меня его план свести с Эриком какие-то свои счеты потерпел крах. И теперь он не спустит мне это с рук, в этом можно было не сомневаться.

– Мы принимаем пари, – с непроницаемым выражением ответил за него Джейк. Стоило ему увидеть меня вместо Уилла, как его глаза недобро полыхнули и сузились. Оба его друга, которые были с ними в команде, окинули меня заинтересованными взглядами, в которых тут же загорелся охотничий азарт.

– Вот и отлично. А то я уже подумал, что твой горе-напарник собирается струсить. Значит, командное пари, – довольно провозгласил Эрик, поворачиваясь к своим и потирая руки.

В ту же секунду прозвучал условный первый сигнал рога. Висевшие на стенах маленькие камеры, которые до этого были направлены на красных участников, начали поворачиваться, их черные объективы теперь снимали, что происходит внизу. То есть – нас. Красные мгновенно напряглись; разговоры, вызванные нашим появлением, прекратились. Послышался второй сигнал, и их огромные, внушающие ужас звери начали проявлять признаки раздражения и нетерпеливо заерзали на своих местах; их сознание, притупленное снотворным, начало постепенно проясняться. Наверно, из-за адреналина, вызванного скорой, уже знакомой для некоторых из них охотой. Напуганная до смерти «добыча», которая, как и я, стояла внизу под возвышением, запаниковала и задергалась еще больше. Кое-кого из новичков, которые были здесь впервые и представляли большинство, все-таки стошнило от страха.

Третий, более продолжительный сигнал заставил ребят вокруг меня сорваться с места и ринуться врассыпную.

Я не знала, что делать и куда идти. Остальных с площадки моментально сдуло; я осталась одна, не в силах оторвать глаз от взбешенного Майка. Джейк рядом с ним приподнял голову, в его прищуренных глазах зажглись сердитые огни. Похоже, он был крайне недоволен тем, что его просьбу об Уилле осмелились не выполнить, и это занимало его даже больше, чем начавшееся состязание. Остальные стоявшие полукругом красные сверлили меня взглядом, в котором явственно проступала их ненависть ко мне.

Словно почуяв настроение своих хозяев, у которых уже засветились глаза (свидетельство того, что они постепенно брали хищников под свой контроль) огромные звери зарычали и зашипели, подходя и подползая к краю высокого помоста. Зрелище было ужасное. Не в силах больше смотреть в их пылающие, переливающиеся всеми цветами радуги, неестественно яркие зрачки, я попятилась, и, повернувшись к ним спиной, побежала туда, где уже скрылись остальные.

Раздававшееся позади грозное рычание постепенно нарастало. Вскоре к нему присоединились визг и шипение, и все слилось в один сплошной хаос и жуткую какофонию. Звери окончательно проснулись. Охота началась.

Спотыкаясь о камни, которые валялись тут повсюду, я бежала, не разбирая дороги. Кое-где изредка мелькали желтые и синие комбинезоны: остальные тоже стремились побыстрее скрыться подальше от охотников и их наводящих ужас зверей.

Очень скоро меня замучила одышка. Разряженный воздух в горах не способствовал нормальной работе легких, и я быстро выдохлась. Перейдя с бега на быстрый шаг, я продолжала быстро идти по неровным дорожкам, петляющим между старинными каменными постройками, соединяющимися между собой длинными арками или ступенчатыми переходами. В большинство из них можно было зайти – узкие, выточенные в камне лесенки вели куда-то вниз, но я предпочла пока оставаться на поверхности: каждое такое здание могло оказаться ловушкой без выхода.

Тяжело дыша, я постоянно оглядывалась, но красные почему-то не спешили нас догонять. Наверно, нам давали фору. Или они не торопились, чтобы, как сказал Эрик, «растянуть удовольствие». Впереди у них целых три дня, чтобы поймать нас и сразиться между собой за звание победителя.

С воздуха крепость показалась мне огромной, но оказалось, что на земле она была даже больше, чем я представляла. Я плутала в течение часа, но не прошла и десятой ее части и вскоре потеряла ориентир. Древние постройки из каменных глыб, на которых то тут, то там мелькали высеченные значки льва, и многочисленные площадки казались абсолютно одинаковыми; небольшие рощицы с невысокими раскидистыми деревьями – тоже. Высокие крепостные стены, которые четко очерчивали ее границы, вились вдали одинаковой серой лентой, и я вдруг испугалась, что заблудилась и теперь хожу по кругу, взбираясь и спускаясь по одним и тем же холмам.

Стараясь не поддаться панике, я резко повернулась и направилась к возвышающейся от меня справа стене. Лучше идти под ней, чем петлять между этими камнями, рискуя потерять направление.

Вскоре впереди почти под самой стеной показался небольшой холм, покрытый высокими кустами и раскидистыми деревцами, которые росли тут повсюду. Сойдет, чтобы перевести дух и подумать, что делать дальше.

Поднявшись по древним, полуразрушенным лестницам, я пробежала у самого основания стены и нырнула под нависающую до земли листву. Тут я позволила себе наконец-то отдышаться, усевшись на старые камни, когда-то давно осыпавшиеся со стены. Сверху над собой я заметила камеру, точно такую же, как те, которые следили за началом соревнования. Другие я замечала на зданиях, пока петляла между ними. Похоже, они были тут повсюду.

Временное убежище вполне годилось, чтобы провести здесь несколько часов. Устроившись поудобнее и гадая, что сейчас делают красные, я принялась заправлять штаны комбинезона в сапог, хотя это и не требовалось: легкая ткань сидела на теле, словно влитая, не стесняя движений во время бега и не выбиваясь из плотно обхватывающих ногу сапог. Нужно было продумать стратегию. У меня нет ни еды, ни питья, а мне предстояло продержаться тут целых три дня, пока меня будут пытаться поймать сытые охотники. Сестра Лин знала, о чем говорит: пока я бежала, то не заметила по пути ничего съедобного или хотя бы ручейка. А меня уже мучала жажда.

Вскоре ответ на вопрос, чем заняты красные, пришел сам собой. Сверху раздались постоянно приближающиеся голоса охотников. Двигаясь по стене, они стремились занять высокие смотровые башни, чтобы контролировать территорию сверху. Их сопровождали постоянный рык и шипение; кое-откуда со стены уже летели куски шерсти и доносился визг – каждая группа стремилась занять место получше. Самые высокие, судя по грозному рыку, доставались сильнейшим. На них тут же вывешивали флаг. Более слабым приходилось довольствоваться местом на зубчатой стене, которая была намного ниже.

Меня надежно скрывала густая листва, но, выглядывая на происходящую на стене бойню, которая казалась мне чем-то поистине сюрреалистическим, я поняла, что бежать днем будет тяжело: со смотровых башен меня сразу заметят. Придется передвигаться ночью.

Время текло ужасно медленно. Я пожалела, что не надела часы – сейчас они бы мне очень пригодились. Жажда нарастала, а с ней и чувство голода. День выдался серым, и я надеялась, что после обеда начнется дождь, чтобы собрать немного воды. Красные не торопились начинать свою охоту. Все их внимание сосредоточилось на битве за стену; оттуда каждый час доносился новый рев – подбадриваемые своими хозяевами, животные дрались за стратегически выгодное место, на которое то и дело претендовала какая-нибудь группа. Красные буйствовали – для них это была игра, которую они с таким нетерпением ждали и которую любой ценой будут стремится выиграть. Особенно, группа Джейка и Майка, Камиллы и Эрика и их одноклассников, которые сразу же заняли самые выгодные позиции. Не было сомнений, что они были самыми сильными среди всех участников и будут стремиться это доказать.

После обеда дождь не начался. Первые капли упали только тогда, когда вокруг начали сгущаться сумерки и на окружающие многовековые строения легли длинные серые тени.

Сначала редкие, потом более частые. И вскоре дождь уже вовсю колотил по твердой, каменистой земле. Продвигаясь на коленях, я выставила ладони из-под веток, которые служили мне надежной крышей, и через минуту уже сделала первый долгожданный глоток. Я повторяла то же самое, пока вдоволь не напилась. Затем отползла назад. Голоса на стене сделались тише и ленивее, драк больше не было слышно. Отсюда мне было не видно, чем они занимаются, но ноздри уловили запах костров и жаренного мяса. Красные ужинали.

Рот наполнился слюной – я бы тоже не отказалась. После того, как я утолила жажду, голод стал более явным, а доносившиеся сюда запахи только раздражали.

Словно в ответ, кто-то из них начал подразнивать прячущуюся в развалинах голодную добычу. Соревнуясь между собой, насмешливые крики, в которых я узнала большинство знакомых голосов, призывали сдаться за какую-нибудь подачку или обглоданную кость, которую они в своей обычной, высокомерной манере обещали скинуть со стены тем, кто согласится. Несколько ребят так и сделали. Это были первые, не вытерпевшие голод и боявшиеся наступающих сумерек. А может и те, кто предпочитал, как сказала Лин, сдаться самым сильным. Но взяли не всех. Половину, несмотря на мольбы, отправили назад, видимо, для того, чтобы было на кого охотиться. Остальных пинками и тычками увели на стены.

Темнота сгустилась быстро, словно кто-то невидимой рукой вдруг задернул над нами занавески. Голоса смолкли, и на стенах тут и там начали вспыхивать огоньки, отбрасывая вниз пляшущие тени.

Дождь почти прекратился, и я выглянула наружу. Небо было непроницаемо черным. Кроме стен, остальная крепость утопала в кромешной темноте. Такой, что хоть глаз выколи.

Сейчас я горько пожалела, что утром понадеялась на темноту. Красные знали, что делают: днем они заняли стены, откуда у них был хороший обзор на все, что происходит на поверхности, а ночью мы и так не могли далеко убежать. В такой темноте идти можно только на ощупь.

Но оставаться здесь дальше было нельзя. Охотники начали активизироваться, о чем свидетельствовали нарастающие голоса и движение по периметру стены. В некоторых местах огоньки уже спускались по стене – они выходили на охоту. Выбора не было: здесь, в такой непосредственной близости от стены, меня легко схватят. Придется двигаться.

Не без сожаления выбравшись из своего временного убежища, я быстро зашагала подальше от стены. Когда огни остались позади, пришлось замедлиться и вытянуть вперед руки. Постепенно глаза привыкли к темноте, но этого было недостаточно. Я не видела ровным счетом ничего. Поэтому то и дело спотыкалась о камни побольше, попадавшиеся на пути, и падала, ударяя колени и царапая ладони. Куда ступать тоже приходилось выбирать осторожно – многочисленные лестницы, которые я без труда преодолевала днем, теперь несли в себе смертельную опасность: потеряв равновесие или ступив на недостаточно ровный или целый камень, я могла запросто сломать шею. Тогда охотникам останется только подобрать мой окоченевший труп.

Вскоре мои пальцы нащупали какую-то арку и поросшую мхом стену – наверно, одно из тех строений, которые я проходила днем. Продолжая продвигаться на ощупь, я нашла вход, но идти без фонаря вниз не рискнула. Поэтому вернулась к тому месту, где полуразрушенный арочный проход соединялся со стеной, образуя небольшой угол. Здесь можно ненадолго спрятаться. Все равно блуждать в потемках между такими же зданиями пользы не принесет. Только ногу на этих чертовых камнях подверну.

Только я прислонилась к холодной стене, как услышала голоса. Красные вышли на долгожданную охоту и подначивали своих соперников, которые тоже блуждали в темноте, освещая себе путь факелами. Их громкие, довольные голоса эхом разлетались по ночной крепости. Им вторили их звери, которые разбредались по округе, отбрасывая скользящие гигантские тени и наводя леденящий ужас на притаившуюся меж развалин «добычу».

В то же время площадка рядом с местом, где я пряталась, слабо осветилась, и послышались глухие приближающиеся голоса. Они нарастали, и мое сердце учащенно забилось. Если они осмотрят арку, то мне конец. Бежать во тьму, где сейчас блуждают другие такие же факелы, не имело смысла. Я или расшибу себе голову, или сразу попадусь.

Голосов было двое. По тому, как они двигались, я поняла, что они осматривают прилежащие площадки. Я отчаянно закрутила головой, но все вокруг поглощала непроглядная тьма. Единственной моей надеждой оставался темный угол. Однако по тому, как методично они проверяли все вокруг, я поняла, что здесь меня обнаружат. К тому же, у них были звери, у которых хоть и был ослаблен нюх, как сказала Джин, но все равно они видели и слышали лучше людей.

Они приблизились к зданию, за которым я пряталась, но остановились возле входа. Двое были с класса Майка и Джейка.

– Кто пойдет? – спросил один. Я не помнила его имя. Они обсуждали, кто спустится вниз, чтобы осмотреть постройку.

– Черт, лестница слишком крутая. – Свет почти потух: оба осматривали ведущий вниз проход. Ни один из них, похоже, не горел желанием туда лезть.

В эту секунду где-то в стороне раздался грозный рев, а за ним оглушительный, пронзительный крик. Я вздрогнула.

Факелы мгновенно вынырнули из прохода; отбрасываемые ими тени повернули головы и прислушались. Вытянутые, стройные силуэты их животных сделали то же самое.

– Кто-то попался, – проговорил второй.

– Это лев Джейка, – с уверенностью отозвался первый. – Он быстро набирает себе перевес. После тех троих, которые сами пришли, это четвертый.

– Дьявол, ему вечно везет. Я уверен, что в этот раз он тоже выиграет. Мы не успеем и глазом моргнуть, а он уже соберет большую часть синих за эту ночь. Нам останется только подбирать чертовы объедки.

Под «объедками» он, видимо, подразумевал желтых, которые, как рассказывала Лин, давали им одно очко (три, если охотник ловил выбранную им жертву).

– Нет, это кто-то из желтых, – снова ответил второй. – Если синий, то мы услышим визг приконченного животного. Кто-кто, а Джейк с ними быстро расправляется.

Второй согласно хмыкнул.

– Это уж точно. Но это только начало.

Словно в ответ, с другого конца крепости раздался еще один громкий крик, сопровождаемый ревом и рычанием.

– Камилла, – безошибочно определил второй.

– Я же говорил. Черт, надо нам пошевеливаться. – Первые успехи соперников заставили этих двух наконец-то решиться. – Я пойду. Осмотрись тут, пока я буду лазить там внизу. Не хочу возвращаться сегодня с пустыми руками, пока эти двое уже собирают очки. Камилла нам не простит если мы уступим места в первой четверке кому-то не из наших.

Преследуемый своим животным, по вытянутой тени напоминающим гепарда, он начал спускаться по ступенькам. Когда один факел скрылся внизу, второй пошел вдоль здания.

Я запаниковала. Еще немного – и он упрется прямо в меня! Нужно было отсюда убираться.

Отступая на носочках по проходу к другому зданию и боясь, что его зверь меня почует, я старалась не дышать. И успела нырнуть за внешнюю часть арки, прежде чем свет огня осветил угол, в котором я стояла.

Сердце заколотилось как бешеное. Прислонившись затылком к холодному камню, я молилась, чтобы Джин оказалась права насчет этих ужасных тварей.

Свет сзади меня подрагивал – охотник осматривал проход. Стоящая рядом с ним пятнистая пантера с красными, сияющими в темноте, словно два рубина, глазами водила головой из стороны в сторону, втягивая воздух.

Не заметив ничего подозрительного, он развернулся.

– Пошли, – позвал он ее. Но зверюга не торопилась – инстинкты говорили, что что-то не так, но притупленное инъекциями чутье ее озадачивало.

Я беззвучно шевелила губами, умоляя ее уйти.

Помедлив еще секунду, огромная пантера тряхнула мордой, словно скидывая наваждение, и послушно развернулась за хозяином.

Я испустила вздох облегчения, но оставаться здесь было нельзя. Спереди уже освещали соседние площадки – другие охотники прочесывали местность. Их охваченные азартом после первых побед Джейка и Камиллы голоса звучали все ближе и ближе.

Отступая и оглядываясь через плечо, я ринулась в пока неосвещенную часть крепости, но огни постепенно вспыхивали повсюду. Бежать было некуда – ко мне приближались со всех сторон.

Недолго думая, я схватилась за каменную стену и принялась карабкаться по блокам наверх. Нога то и дело соскальзывала, ухватиться было практически не за что, но я не сдавалась. «Они меня не поймают. Не здесь и не сейчас», – твердила я себе, упрямо нащупывая ногой какое-нибудь подходящее углубление. С трудом добравшись до верха, я ухватилась пальцами за уступ и последним усилием подтянулась вверх.

Перекатившись на спину, я отдышалась. Повезло, что небо по-прежнему закрывали тучи. При свете луны меня бы наверняка увидели те, кто остались в дозорных башнях, где сейчас горели огни и виднелись маленькие, словно спички, силуэты.

В стороне раздался какой-то шум. Осторожно ощупывая рукой неровную крышу, я подползла к ее краю и выглянула вниз. Постройка, на которую я забралась, стояла на самом краю холма, и одна ее часть выходила на более низкую часть крепости. В такой непроглядной тьме я бы там ничего не увидела, но теперь место было освещено – там рыскали с факелами двое других охотников.

– Я тебя видел, лучше сам выходи, гаденыш, – прошипел один из них, обыскивая руины. Его ягуар с бешеным видом и хлестко мечущим себя по бокам хвостом метался вокруг, огромными лапами раскапывая наваленные камни. Его поскуливание выдавало отчаяние. Но хозяин не сдавался – его глаза сузились и сверкнули еще ярче. В ответ фиолетовые с оранжевыми дужками глаза ягуара раздраженно вспыхнули. Он снова бросился на камни, пытаясь кого-то выцепить лапой из маленького отверстия, которое было слишком узким для него самого.

– Не надо! – взмолился прерывающийся, тонкий, до смерти перепуганный голосок. – Пожалуйста, уберите его! Я… я выхожу.

Следуя приказу своего хозяина, ягуар отошел, продолжая бить себя хвостом по бокам. Второй охотник со своим дымчатым леопардом-переростком подошел поближе.

Из-под камней выбралась девочка в желтом комбинезоне. Я ее помнила – она училась в одном классе с Лин. Она подняла трясущиеся руки, не отрывая взгляда от гигантского ягуара, который грозно расхаживал вокруг нее.

– Чья ты? – грубо спросил ее охотник. Похоже, он даже не знал ее имя.

Ее губы дрогнули, словно она силилась что-то сказать, но сковывающий ее ужас перед их огромными хищниками был слишком сильным.

– Я к тебе обращаюсь!

Одним молниеносным движением ягуар сбил ее с ног и прижал к земле.

– Она моя, – послышался насмешливый голос с другой стороны площадки. Я его узнала.

Из-за угла грациозной походкой вышли близняшки в красных комбинезонах с огненным львом на груди. Рядом с ними извивались два гигантских питона. В свете факелов их перламутровая чешуя переливалась разноцветными оттенками, в тон крашенных волос их хозяек, из огромной пасти торчали острые, смертоносные клыки. Свернувшись кольцами, они не отрывали искрящихся красных глаз от ягуара и леопарда, которые предостерегающе зарычали и приготовились к битве.

– Да ну? – Парень осклабился. – А выглядит так, что теперь она принадлежит нам.

Он и его напарник, сложив руки на груди, встали за своими громадными хищниками.

– Будь умницей, Кевин, отдай добровольно. Вашему классу все равно нечего надеяться на победу, – насмешливо произнесла одна из близняшек, едва бросая равнодушный взгляд на перепуганную девочку, которая при виде гигантских удавов чуть было не потеряла сознание.

– Иди сюда, – приказала вторая. Ее глаза загорелись. И девочка, словно робот, поднялась с земли и направилась к ним, несмотря на покачивающихся вокруг змей.

– Это мы еще посмотрим. А что касается этой, она моя! Хочешь ее – попробуй забери! – Ягуар вскочил и одним ударом лапы отбросил девушку назад, прямо на каменные валуны, где она до этого пряталась. С ее виска потекла алая струйка крови, но никто не обратил на нее внимания. Леопард его напарника угрожающе зарычал, обе громадные кошки приготовились к атаке.

Охотники сверлили друг друга взглядом. Первым бросился ягуар, но был отброшен в сторону. Затем сверкнувшей в воздухе искрой – леопард. Близняшка, не ожидая такой молниеносной скорости, растерялась и на мгновение замешкалась. Это дало ему преимущество. Еще секунда – и он уже запрыгнул на шею змее, вонзив в нее острые клыки. Питон угрожающе зашипел и попытался его сбросить, но огромная кошка была слишком ловкой и гибкой. Вторая змея выгнулась, чтобы прийти на помощь, но была сбита вернувшимся на поле боя ягуаром.

Рычание и шипение огромных тварей попеременно сменялось душераздирающим визгом, когда одна из них получала рану от острых когтей и смертельно опасных клыков. Повсюду летели куски шерсти с кровью, но никто из охотников не желал сдаваться. Они стояли вокруг, контролируя своих хищников, словно играли в игру, напрочь позабыв о несчастной жертве. Но та и не думала убегать. Прикрыла голову руками, она съежилась в комок. Через ее прижатые к голове пальцы продолжала течь кровь из разбитого виска.

Я закрыла глаза и отвернулась – смотреть как гигантские твари раздирают плоть друг друга было выше моих сил, но их хозяев это только распыляло. Каждый стремился победить. Наконец истекающий кровью леопард отполз в сторону, признавая поражение. Ягуар еще продолжал бороться, но в одиночку с двумя гигантскими удавами ему было не справиться. Одна змея впилась ему в бок, вырвав с него целый кусок мяса, вторая, вцепившись в шею, отшвырнула его прочь. Ягуар обмяк и больше не двигался.

Глаза его хозяина потухли. Стиснув зубы, он раздраженно смотрел, как близняшки забирают его добычу прочь.

– Приятно было повидаться, Кевин, – обе послали ему воздушный поцелуй и, преследуемые изрядно потрепанными, но все еще наводящими ужас змеями, отправились восвояси.

Я смотрела, как оставшиеся на площадке охотники проверяют своих зверей. Тот, которого Эвелин назвала Кевином, злостно пнул лежащего на земле ягуара. Он отозвался тихим, жалобным поскуливанием. Несмотря на полученные ужасные раны, от которых любое другое животное давно бы скончалось, он каким-то образом был еще жив.

Когда они наконец-то убрались, я перевернулась на спину и прикрыла глаза. Но жуткое зрелище все еще стояло перед глазами. Особенно истекающая кровью, съежившаяся в маленький комок девочка, которая ни в чем не провинилась. Ее просто выбрали для развлечения. Как и остальных.

Похожие звуки звериных битв разносились по крепости всю ночь. Стоило мне ненадолго сомкнуть глаза, как меня будил новый рев, сопровождаемый пронзительным визгом, от которого мороз пробегал по коже, и криками. Иногда это были голоса хозяев, которые подбадривали своих хищников, но большей частью это были крики боли и страдания их несчастных жертв. В отличие от меня, они не особо старались прятаться, стремясь выйти с поднятыми руками при первой же возможности. Но красные не знали сострадания и не давали пощады. Со своего высокого укрытия я видела, что если соперников, желающих отбить жертву, рядом не оказывалось, то они просто развлекались с ней, натравливая на запуганную и умоляющую жертву своих зверей под равнодушно наблюдающими за этим камерами. Словно стремились произвести на кого-то впечатление. И лишь потом уводили (или уносили, если он или она теряли сознание от страха или боли) добычу в башни, которые заняли до этого.

Наблюдать за ними с моего высокого укрытия было жутко, и я отползла на середину крыши, чтобы больше этого не видеть. Но мои уши все еще слышали.

Пару раз я уловила визг животных, который ничем не походил на грозный рык хищников, с которыми охотились красные. Вспомнив слова первого охотника, я поняла, что поймали кого-то из синих.

Казалось, этому кошмару не будет конца. Но перед самым рассветом все стихло.

Небо начало понемногу светлеть. Над крепостью все так же висели тяжелые тучи, поэтому темнота отступала медленно, словно нехотя покидая многовековые развалины, которые этой ночью который год подряд стали свидетелями жесткой охоты красных. Когда мрак ночи сменился сероватой предрассветной мглой, я поняла, что пора убираться. Синий комбинезон на фоне светлых камней вряд ли останется незамеченным.

Спустившись вниз и стараясь держаться меж полуразрушенных временем и ветрами зданий, чтобы с башен меня не заметили, я направилась вперед.

Но куда идти? Выхода отсюда нет. Какой бы большой не была эта крепость, в итоге это замкнутое пространство, по которому будут вовсю рыскать красные. Один день прошел, но впереди еще два. Чем меньше останется непойманных, тем тщательнее станут поиски. На эту ночь крыша послужила мне укрытием, но в следующий раз она может меня не спасти. Нужно найти-что-то другое. Что-то понадежнее.

Губы снова стали сухими от жажды, и я сосредоточилась на том, чтобы отыскать воду. Но среди камней и развалин не было ни одного ручейка. Местами передвигаться приходилось пригнувшись или даже ползком, чтобы не высовываться. На земле после ночных кровавых сражений между хищниками осталась свежая кровь, клочки шерсти и громадные куски мяса с застрявшими в них огромными зубами или когтями, то и дело вызывающими у меня приступы тошноты. Повезло, что желудок второй день был пустым, иначе от этого вида точно вывернуло бы наизнанку.

Пока я безуспешно искала источник воды, со стен вновь начали доноситься голоса. Выглянув из-за большого валуна, с моих губ сорвался тихий стон отчаяния – с башен спускалась вторая смена. Оказывается, красные с каждой группы ходили парами: те, кто охотился ночью, теперь отдыхали, а те, кто выспался, теперь приступили к охоте. Но у меня такой привилегии не было. После бессонной ночи мне снова предстояло бежать и прятаться.

Стараясь держаться подальше от голосов, я вновь двинулась вперед. Конкретного плана у меня не было, но я твердо знала, что должна продержаться до конца.

Выспавшиеся за ночь красные с новым энтузиазмом ринулись на поиски оставшихся. Видимо, не хотели ударить в грязь лицом перед напарниками, которые за ночь уже принесли им первые очки. Но пока рыскали они в той же части крепости, откуда я только что ушла. Или ленились уходить подальше от пригретых башен, или попусту считали, что их жертвы сами не рискнут уходить далеко, боясь еще больше разозлить своих охотников.

Что ж, тем лучше для меня.

Пока они обыскивали старые места, я снова принялась искать воду. Небо было серым, но дождь как назло больше не шел. Я осматривала близлежащие рощицы более нескольких часов в надежде найти ручеек. Отчаяние, вызванное нестерпимой жаждой и усталостью, заставило меня впервые потерять осторожность.

И тогда меня заметили.

Одна из башен озарилась сигнальным огнем, высунувшийся из нее охотник указывал своим на меня. Поняв, какую оплошность допустила, и в мгновение ока позабыв о жажде, я ринулась бежать подальше от того места. Сигнал уже заметили и подхватили другие – в мою сторону со всех сторон быстро приближались красные. Их хищники рычали и огромными прыжками перемещались впереди своих хозяев, вертя мордами в стороны и стремясь первыми схватить свою жертву. Впереди них на возвышение взмыл огромный черный лев; его нетерпеливый, грозный рев сотряс округу.

Чуть не плача от собственной глупости, я продолжала бежать дальше, чувствуя, как кольцо вокруг меня быстро сжимается.

Впереди показалась небольшая рощица. Несколько деревьев у подножия поросшего кустами холма образовывали густое сплетение ветвей. Я пригнулась и принялась пробираться под ними, понимая, что мне конец. Рычание хищников слышалось уже совсем рядом.

Земля под ногами была покрыта сухими листьями и мелкими камнями. Старые, узловатые, поднимающиеся над землей корни цеплялись за ноги, затрудняя мой бег. Поставив неправильно ногу, я в них запуталась. В отчаянии пытаясь освободиться, я вдруг потеряла опору под ногами и вместе с сухими листьями полетела куда-то вниз.

Весь удар пришелся на бедро и руку, которой я пыталась прикрыть лицо. Открыв глаза и плохо соображая, что произошло, я посмотрела вверх. Оказывается, я провалилась сквозь какую-то дыру, а то, что я приняла за холм, оказалось древним строением, которое со временем ушло под землю.

Сверху уже доносились голоса – охотники и их хищники были на месте и теперь осматривали маленькую рощицу. Я уловила голос Джейка и Майка, которые были самыми доминантными из всех. Они прибыли на место за несколько секунд до остальных, и если бы не мое падение, то я бы уже была у них в руках.

Пропустив меня, корни вновь затянулись, а воронка, созданная моим падением, потянула за собой сухую листву, которая в изобилии покрывала землю. Она тут же насыпалась сверху – будто бы и не было этого отверстия в земле. Нужно было ступить сюда снова, чтобы понять, что оно существует.

Не дожидаясь, пока кто-то из них нечаянно это обнаружит, я приподнялась с земли. Нужно было побыстрее убираться. Бедро болело – я упала прямо на высокий валун и, отлетев от него, скатилась на землю.

Прихрамывая, я принялась искать выход, пока сверху доносились разозленные голоса. Красные ссорились, кому из них обыскивать это место. Голоса Джейка и Майка, как и рев их зверей, были самыми громкими. Похоже, прямо надо мной назревала новая драка.

Но уже через несколько секунд рык, сопровождаемый рычанием и визгом, постепенно утих. Остальные охотники уступили сильнейшим и отступили, оставив этих двоих обыскивать холм.

– Осмотри эту часть, я осмотрю у подножия, – донесся до меня суровый голос Джейка. После двух соревнований, в которых он и его напарники неизменно занимали первое место, он знал свое дело и действовал с холодным, расчётливым профессионализмом. Через сплетенные надо мной корни я видела его волевой, точеный профиль – как и на построении, он выглядел рассерженным. Наверно, все еще бесился из-за того, что его прихоть об участии Уилла посмели не выполнить.

Майка я не видела, но в какой-то момент его барс-призрак подошел слишком близко к яме, сквозь которую я провалилась. И я поспешила прочь.

Редкие просветы в земле пропускали сюда немного света, но большая часть полуразрушенных, местами заваленных коридоров тонула в темноте. Я кружила, пока не обнаружила, что развалины, в которые я провалилась, полностью находятся под землей, и выход отсюда уже давно завалило камнями. Они в свою очередь поросли зеленью, скрыв от чужих глаз то, что тут когда-то находилось. Это было и хорошо, и плохо одновременно: пока Джейк и Майк не догадались, что это – не просто холм. Но если это случится – тут я как в ловушке.

Других способов выбраться отсюда не было. Нужно было ждать и надеяться, что они уйдут. Но судя по приглушенным голосам, оба не торопились, досконально прочесывая каждое деревце и куст.

– Джейк, – донёсся до меня чей-то оклик. Я узнала голос Райна. Его друга и напарника.

Вернувшись в первоначальную комнату, я снова могла их видеть через просветы между корнями.

– Нашли что-нибудь?

– Пока нет.

Райн повел головой из стороны в сторону, осматривая холм. Его крупный, поджарый тигр красивого мраморного окраса в точности повторил его движение.

– Ночью Эрик и Камилла поймали одного синего и много желтых. Включая своих.

– Охота только началась, – ответил Джейк. Немного резко, как мне показалось. – Трое синих еще на свободе. Мы поймаем их и обеспечим себе победу. Все просто, Райн.

– Знаю, но, по-моему, в этот раз они серьезно настроены на первое место, – Райн поморщился. – По дороге сюда я видел Дилана и Мориса, они переворачивают каждый камень. Ночью Камилла с Эриком тоже не сидели на месте. Пока у них отличные результаты, Джейк. Лучше, чем в прошлом году. Этой ночью они как следует себя показали.

Я даже боялась подумать, что это означает. Судя по тому, что я увидела ночью, красные действительно старались перед камерами. А зная Эрика, можно было догадаться, что его жертвам особенно не повезло.

Джейк выпрямился. На этот раз выглядел он сильно раздраженным.

– Они могут быть настроены на какое угодно, но получат только второе, – перебил он. – Где Крис?

– Охраняет пленников в башне.

– Возвращайся к нему, – Джейк кивнул с видом, что разговор окончен.

Но Райн продолжал смотреть на него.

– Ты не хочешь, чтобы мы вас сменили?

Майк до сих пор не участвовал в разговоре, но при этих словах его лицо стало каменным. Почти таким же, как у Джейка.

– Еще рано. Охраняйте добычу.

– Мы делали это всю ночь. Сейчас уже полдень. Все пары давно поменялись.

Джейк выпрямился.

– Я никогда не делаю, как все. Ты лучше других знаешь, это Райн. И именно поэтому я занимаю первые места. И вы вместе со мной.

В его голосе сквозило откровенное раздражение. Будь на месте Райна кто-то другой, ему несомненно пришлось бы сейчас худо.

– Я не об этом. – Райн понял и слегка сбавил обороты. – Вы славно поработали ночью. Ты как всегда на высоте, никто не спорит, Джейк. Я просто подумал, что вы могли бы отдохнуть, а мы приступим с новыми силами. – Его тигр тут же выпрямился, демонстрируя готовность к охоте.

Джейк и Майк смерили друг друга взглядами. Несмотря на то, что они были напарниками, меня не покидало ощущение, что друзьями они так и не стали. Скорее преследовали общую цель – во что бы то ни стало выиграть соревнование. И похоже, что каждый из них обоих считал, что только он сможет принести победу своей команде.

– Майк, хочешь отдохнуть? – небрежно поинтересовался Джейк.

– Нет, я не устал. – До сих пор Майк не принимал участия в разговоре, но по его лицу сразу стало понятно, что сейчас он никуда не уйдет. – Иди, если хочешь.

– Нет, – Джейк повернулся и хлопнул Райана по плечу. – Смените нас позже. Если будут какие-то новости, дай мне знать.

– Я надеюсь, нам еще кто-нибудь останется, – по разочарованному голосу Райна я поняла, что он не против занять место Майка. Но тот стоял с непреклонным видом. Видимо, после всех разговоров красных о его якобы отстранении, он стремился заново доказать всем, на что способен, и не собирался уступать никому, даже своему напарнику по команде. И хотя я не раз старалась забыть о том, что он мой кузен, и провести между нами четкую границу, эта мысль все равно меня уколола. Он не только родился красным, он им был. От мозга до костей.

– Позже, Райн. Возвращайся на стену.

Райн нехотя уступил.

– Тут ничего? – спросил он, прежде чем уйти. – Мне показалось, что был сигнал.

Джейк сжал губы и снова окинул взглядом холм.

– Был. С команды Кэйла кого-то заметили. Должно быть, он… или она… успел как-то скрыться. В любом случае, кто бы это ни был, он где-то здесь недалеко. Мы его найдем.

Все трое окинули окружающие разрушенные постройки цепким взглядом. Я снова поразилась, насколько стоявшие рядом с ними грозные, красивые хищники выглядели под стать своим хозяевам.

– Райн, – позвал Джейк, когда тот уже направился к башне. – Есть новости насчет нашего пари? – Майк наполовину повернул голову в его сторону, показывая, что он тоже слушает.

– Нет. Насколько мне известно, ее еще никто не поймал.

Джейк кивнул.

– Эрик так старается именно из-за этого. И у нас отдыхать не будет никто, пока мы ее не поймаем. Она должна оказаться только у нас, чего бы это не стоило. Поэтому если увидишь или услышишь что-то насчет нее, сразу дай мне знать.

Майк отвернулся.

Внутри меня все похолодело. Они пойдут на все, чтобы словить меня ради своего дурацкого пари. Любой ценой.

Майк молча следил за соседними постройками, не прерывая Джейка и не возражая ему. Это лишь окончательно подтвердило, насколько я ему безразлична. Вся его забота оказалась фальшью, которая преследовала его теперь вполне понятные интересы. Его, как и Джейка, интересовала только победа. И в соревновании, и в пари, предложенным им Эриком.

– Ладно, как скажешь, Джейк. Ты знаешь, что мы с тобой во всем. – Райн потрепал своего тигра по холке. Вдвоем они направились к своей башне.

– Нужно все здесь обыскать, – произнес Джейк, кивая на прилежащие строения, когда Райн скрылся.

– Пойдем вдвоем или поодиночке? – безразлично отозвался Майк.

– Разделимся. Так успеем больше, пока сюда еще кто-нибудь не заявился.

Казалось, такая ситуация идеально устроила обоих. Прежде чем окончательно уйти, Майк скользнул взглядом по склону, и на секунду мое сердце замерло. Но корни и сухая листва в который раз сослужили мне верную службу. Так и не обнаружив отверстия в земле, оба ушли.

Когда опасность миновала, я почувствовал жуткую усталость. Как и мои преследователи, я уже больше суток не спала. Но в отличие от меня, они были сыты и их не мучала жажда – их припасов в башне хватало на то, чтобы три дня кормить целый взвод. Эти двое могли искать меня до самого вечера, не говоря уже об остальных, которые ночью спали. Но я сильно сомневалась, что у меня хватит сил убегать.

«Буду бороться, пока смогу», – пробормотала я, поджав колени и положив голову на руки, чтобы немного отдохнуть. Я и в школе хорошо поняла, как красные относятся ко всем, кто к ним не принадлежит. Но их ночные зверства заставили меня только сильнее их ненавидеть, и я не хотела сдаваться никому из них. К этому примешивался и страх того, что они сделают со мной, если я попадусь.

Вскоре в голове все смешалось, и я сама не заметила, как уснула.

Проснулась я, когда начало смеркаться. Пить хотелось нестерпимо, и оставаться здесь далее было невозможно.

Голосов сверху больше не было слышно. Судя по сгущающимся сумеркам снаружи, я поняла, что проспала часов пять. Неплохо, но недостаточно, чтобы набраться сил. Тем более, когда без еды организм все больше и больше слабел.

Привстав, я ощутила острую боль в бедре. Вопреки моим надеждам, она не прошла, а только усилилась. Еще одна неприятность, из-за которой бежать будет тяжело. Но я ни на секунду не подумала о том, чтобы прекратить прятаться.

Кое-как вскарабкавшись на большой валун, тот самый, о который я ударилась, я подергала свисающие в дыру корни. Они выглядели прочными. По крайней мере, чтобы выдержать мой вес.

Взбираться наверх оказалось намного тяжелее, чем запросто рухнуть вниз, но мои воскресные «тренировки» карабканья по вязу меня не подвели. Через полчаса мучений я вылезла наружу и, стряхнув листья и набившуюся в волосы землю, огляделась.

Вокруг было пусто, но по крепости уже бродили горящие факелы. Я не знала, что случилось за то время, пока я спала, и скольких еще поймали. Оставалось только гадать.

Осторожно оглядываясь вокруг себя, я побрела вперед, стараясь придерживаться стен, деревьев и камней. Нужно было найти воду, и сумерки были самым подходящим для этого временем: темнота еще не сгустилась в полной мере, но охотники, бродившие по стенам, уже плохо видели, что творится внутри крепости.

Жажда мучала меня сильнее, чем голод, но и он уже давал себя знать – передвигалась я намного медленнее, чем вчера. Каждый подъем, которых здесь почему-то было намного больше, чем спусков (или мне просто так казалось?) давался неимоверно тяжело.

Взобравшись по очередной каменной лестнице, я присела у основания раскидистого дерева, чтобы немного отдышаться. Вдруг снизу послышался какой-то шум: кто-то шел, спотыкаясь о камни. Судя по тому, что там царила полная тьма, это были не красные. Значит, кто-то из ребят, кого еще не поймали. Я легла на живот и подползла к краю, чтобы посмотреть, что происходит.

По площадке с поднятыми руками брел парень в синем комбинезоне. Тот самый старшеклассник с моего факультета. Он пошатывался и выглядел измученным, рядом с ним тащился его енот с необычным хвостом. Я вспомнила, что есть такая разновидность, которая умеет цепляться за деревья и водится где-то в Южной или Центральной Америке.

Шаркая ногами, он вышел на середину и остановился, высоко подняв руки.

– Кто здесь? Я сдаюсь! – Громко проговорил он, оглядываясь вокруг себя мутным взглядом.

Вот оно что. Должно быть, он услышал мои шаги и принял меня за охотников. Он облизывал пересохшие губы и продолжал вертеть головой из стороны в сторону.

– Есть здесь кто? – повторил он. – Я не собираюсь сопротивляться. Я хочу сдаться.

Что делать? Его громкий голос привлечет сюда красных! Может, подать знак, чтобы замолчал. Но по его виду, я понимала, что это может быть опасно. Парень явно устал и не хотел больше прятаться. Если его уже кто-то услышал, то, узнав о моем присутствии, он может выдать и меня.

Пока я судорожно размышляла, как поступать, из-за полуразрушенной башни показался факел.

Слишком поздно.

На площадку грациозным прыжком выпрыгнула золотистая львица и приземлилась прямо перед ним. С другого бока молниеносным броском выскочил белый медведь и одним могучим ударом размножил еноту голову. При виде того, что от нее осталось, меня чуть не вырвало.

Выпачканный в крови и разлетевшихся мозгах парень затрясся и упал на колени перед возвышающимся над ним медведем.

– Так-так, что у нас здесь? – прорычал Эрик, выходя вперед. – Еще двадцать очков!

Камилла созерцала эту сцену с равнодушным презрением.

– Я с-с-сдаюсь, – икая от страха и не рискуя посмотреть на лежащую рядом тушку своего мертвого животного, проговорил парень. – Я хочу есть… Я сделаю все, что вы скажете.

– Еще бы.

Глаза Эрика полыхнули коричневым светом. Медведь размахнулся – и парень, проехав лицом по пыли, распластался на земле. Из его носа потекла кровь – наверно, не успел вовремя подставить руки.

– Двое синих, вот это улов! – проревел Эрик, довольно сплевывая прямо на него. – Теперь по очкам мы опережаем всех.

Камилла сморщила свой маленький носик.

– Не расслабляйся, двое еще на свободе. Джейк на пару с Майком без устали обыскивают крепость. Они еще даже не спали. Встань, – приказала она лежащему на земле парню.

Это удалось ему не сразу, за что он тут же получил. Тяжелая лапа медведя опустилась на его спину, отшвырнув на пару метров прямо к ногам Камиллы. Я подумала, что такой удар вполне мог сломать ему лопатку.

– Ты что не слышал, что тебе сказали? – прорычал Эрик, приподнимая дрожащего, вымазанного в пыли и собственной крови парня за шкирки.

– Пожалуйста, я ведь сдался, – взмолился тот. Кровь из разбитого носа и губы ручьем текла по его лицу, капая вниз.

Лицо Камиллы брезгливо сморщилось, когда несколько капель упали на ее сапожки.

– Поосторожнее, Эрик. У меня всего одна пара на три дня, – недовольно процедила она, отходя к растущей вдоль площадки траве и с отвращением вытирая о нее ногу.

– Синий-синий… Ну как тебе, когда эти идиотские запреты на вас больше не действуют? – издевательски поинтересовался Эрик. – Не очень приятно, верно?

Парень силился что-то сказать, но кровь заливала ему рот. Должно быть, в придачу ко всему у него были сломаны зубы.

– Вот незадача, – Эрик схватил его за подбородок и открыл ему рот. Нескольких передних зубов правда не хватало. – Если я правильно тебя расслышал, ты говорил что-то про еду. Мы-то, конечно, теперь должны тебя накормить, раз ты наша добыча…. Но, – он покрутил его голову, осматривая окровавленный рот, – я вижу, что жевать-то тебе теперь будет совсем нелегко. Чтобы ни у кого не было дилеммы, я предлагаю все упростить.

В глазах парня отразился неописуемый ужас. Он с мольбой перевел их на Камиллу, но та была занята своими сапогами. Ее не интересовало, что делает Эрик.

В следующий момент кулак Эрика впечатался в лицо парня и отбросил его на несколько метров. Затем снова и снова, пока тот не начал захлебываться собственной кровью и выбитыми зубами. Он выставил руки вперед, но это не помогло – Эрик продолжал колотить его, пока тот совсем не обмяк. Последним ударом его белый медведь, громко рыча, отбросил избитого парня к краю площадки, и тот больше не двинулся.

Эрик подошел и разжал его безвольно обвисшие челюсти.

– Так-то лучше, – довольно отметил он, осматривая окровавленный, беззубый рот.

Меня била дрожь. На стене у края площадки за этим наблюдала камера, которая поворачивалась так, чтобы следить за всем, что там происходит.

– Почему от тебя всегда столько грязи, Эрик? – недовольно промолвила Камилла. Она закончила оттирать кончики сапог о траву и теперь возмущенно их осматривала.

– Извини, хотел поразвлечься. Это единственный шанс как следует показать этим придуркам, чего они на самом деле стоят.

– Ты его не убил? Мне нужны эти очки! – Камилла подошла и брезгливо осмотрела валяющегося на спине парня. Его лицо опухло, глаза заплыли, но ужаснее всего выглядели сломанные челюсти.

– Живой, – ответил Эрик, пиная его, чтобы тот отозвался. Послышалось сдавленное мычание. – Но вот о еде он больше не заикнется. Хватит этой обезьяны Эндрюс, которую нужно теперь кормить.

Ах, так вот кто у них в руках.

– Твоя синяя подружка не слишком-то сопротивлялась, – хмыкнула Камилла.

– Она мне не подружка. К тому же, она знает, что со мной лучше не связываться. Эта тупица Леран, сама того не понимая, сделала мне еще один подарок – гарантированные двадцать очков, которые не уйдут ни к кому другому.

Я поморщилась. Так вот почему он с такой легкостью согласился на замену, которую я ему предложила. С одной стороны – я, с которой он давно мечтает разобраться, с другой – Эндрюс, которая не посмела бы снова связаться с Эриком и предпочла сразу ему сдаться. Возможно, они договорились об этом до того, как нас забрали вертолеты.

Камилла погладила свою львицу, которая изгибалась вокруг нее, словно громадный котенок.

– Значит, пока мы на первом месте, – ее глаза светились золотистым блеском, как и у ее красивой хищницы. – Единственный, кто может нас теперь обогнать, это Джейк, – его имя она промурлыкала. – Но я, в общем-то, не против проиграть ему…

– Со своим будущим женишком сама разбирайся, но я настроен на победу, – проворчал Эрик. – И не собираюсь специально уступать. Никому. Даже Джейку.

– Близняшки идут третьими, – продолжила Камилла как ни в чем не бывало, игнорируя замечание Эрика. – Но они бы и не посмели претендовать на место выше меня. Четвертое место займет Кэйл и его группа: они тоже набрали к этому времени достаточно очков. Наш класс опять на высоте. Осталось только одно дело. – Она повернулась и выразительно посмотрела на Эрика.

– Я знаю. Я собираюсь поймать ее, – процедил он. – К тому же, помимо пари, насчет нее у меня личные обязательства перед кое-кем.

Наверно, перед камерой он не хотел называть имя миссис Джеймс.

– Чудесно, – произнесла Камилла. Молчаливое взаимопонимание между ними было громче всяких слов. – Нужно поторопиться.

Медведь зубами подхватил валяющегося в луже собственной крови парня и перекинул к себе на спину. Эрик зорко оглянулся.

– Сколько бы она не пряталась, без еды и воды она не сможет долго убегать. В конце концов она ослабеет, и тогда я буду рядом.

Я вжалась в землю и опустила голову, чувствуя, как сердце отбивает бешеный ритм.

Когда они ушли, я отползла назад к стене. Картина парня с выбитыми зубами и окровавленным, распухшим, покрытым синяками лицом не выходила у меня из головы. Как и обещание Эрика быть рядом, когда сил у меня совсем не останется.

Вопреки всему, это только придало мне энергии. Нужно было найти воду, пока ночь окончательно не опустилась на крепость.

Обогнув стену, я побрела дальше, но везде попадались лишь камни и сухие кустарники. Вчерашние, упавшие с неба капли слегка смыли пыль с каменистой земли, но не пропитали почву. Я в надежде подняла голову вверх, но в этот раз рваные, сероватые облака вряд ли предвещали скорый дождь. Скорее снова – темную, безлунную ночь.

Изнурение нарастало. Язык пересох, голова стала тяжелой. В какой-то момент я в отчаянии поняла, что теряю надежду. Уставшие ноги заплетались, и мне стоило большой силы воли, чтобы заставлять себя искать дальше.

В одной рощице рядом с большим, квадратным, хорошо сохранившимся зданием я заметила то, что по виду напоминало остатки фонтана. Полукруглые мраморные бортики со временем обвалились, но внешний вид меня не заботил. Мне нужно было то, что могло скрываться под ним. Это мой единственный шанс продолжать борьбу против ненавистных мне красных.

Присев на колени, я принялась с ожесточением копать прямо посредине, но камни поддавались плохо. Под рукой подвернулась какая-то палка. Я схватила ее и продолжила работу, отбрасывая в сторону затвердевшую землю. Сначала казалось, я стараюсь зря – только трачу последние силы на адские усилия, которые мне приходилось прикладывать, чтобы копать. Но вскоре я заметила, что земля стала более рыхлой, потом чуть влажной. И наконец-то это свершилось – из-под земли в самом центре забил маленький фонтанчик. Далеко от того, что тут когда-то было, но для меня – более, чем достаточно.

Я чуть не закричала от радости. Звук бьющей из-под земли воды был для моих ушей слаще музыки. Я пила и пила, пока не почувствовала, что лопну. Затем расстегнула комбинезон и умыла лицо, шею и руки. Вода была холодной, и немного освежиться после двух дней без душа было как нельзя кстати.

Сразу после того, как я утолила жажду, замучил голод, но с этим уже было намного хуже. Растительность здесь была несъедобная, а в темноте, которая расползлась вокруг, пока я копала, так и подавно нечего было думать о том, чтобы что-то найти. Предстояла еще одна голодная ночь, но я ни на секунду не подумала последовать примеру того парня. Платить унижением и кровью за кость, которую кинут мне красные – ни за что на свете.

Уходить отсюда теперь не хотелось, но место было ненадежное. Хорошо бы вернуться в ту покрытую землей постройку и переночевать там, но в темноте я точно не найду дорогу. Вместо этого угожу прямо в лапы к красным, которые, судя по движению на стене, снова сменили караул: отдыхавшие и сторожившие добычу днем снова вышли на ночную охоту.

По крепости то и дело разносился громкий вой и рев животных: самые сильные охотники позволяли себе забавляться, пугая оставшихся на свободе. Интересно, сколько еще прячутся? Я предполагала, что немного. Из слов Камиллы я поняла, что из синих остались только я и еще один. Или одна. Я не знала, кого поймали Джейк и Майк в первую ночь. Судя по тому, что у Эрика – Эндрюс и парень-старшеклассник, у тех мог быть или Фишер, или девушка-старшеклассница. Значит, один из них, как и я, все еще на свободе.

В этот момент где-то совсем недалеко послышались голоса и шаги. Затем на стену рядом упала вытянутая уродливая тень. К своем немому ужасу, я узнала зубастую гиену Кэйла Мерфи.

В ту же секунду послышался его сиплый голос:

– Я видел, как они тащат его днем. Они пытались прокрасться незаметно в башню, но я заметил. По моим подсчетам, у них уже четверо желтых. Немало для этих идиотов.

– Все, кого они выбрали? – спросил его напарник.

– Не знаю, не уверен, – Кэйл остановился и поводил факелом из стороны в сторону, осматриваясь вокруг. Его гиена щелкнула вытянутыми уродливыми клыками. – Я слышал, что несколько старшеклассников еще ищут своих. Но если ты спросишь меня, то никого из желтых здесь уже не осталось. Зуб даю, что все пойманы. Остается только гадать, сколько у кого. Сам понимаешь, сейчас никто не будет об этом кричать, иначе Джейк или Камилла сразу нападут. Насколько я понял, они идут почти одинаково по очкам. Даже вроде бы Камилла сейчас опережает.

– Если так, то завтра начнется самое интересное, – довольно присвистнул второй. Это был тот, который как-то курил с Кэйлом и Николь во дворе, когда я подслушала их разговор. Как же его звали? Рядом с ним грациозно покачивалась большая серая пума со светящимися в темноте бирюзовыми глазами. Грудь, живот и кончики мощных, стройных лап у нее были чуть светлее, чем серая спина. Такие же светлые полоски украшали ее морду. Рядом с этим прекрасным созданием саблезубая гиена Кэйла выглядела еще более жуткой и нескладной.

– Начнется, я тебе точно говорю. Видел, какой Джейк хмурый? Он уже вторые сутки не спит, и своим не дает. Словно с цепи сорвался из-за этого пари. А то, что Камилла с Эриком поймали еще одного синего, ставит его не в лучшую позицию, поэтому он любой ценой будет стараться завтра набрать очки. Не завидую я тем, кто позарится на оставшихся двух.

– Ха-х, я слышал, что Райн и Крис недовольны, – отозвался напарник.

Я пыталась сообразить, куда мне бежать, но, похоже, что эти двое были увлечены своей беседой куда больше, чем поисками. Поэтому я сочла за лучшее пока затаиться: любой шум сразу привлечет их внимание.

– Еще бы. Джейк ни разу не дал им спуститься со стены. Он пойдет на все, чтобы победить. Даже если дело касается пари Эрика на эту девчонку, двоюродную сестру Николь и Майка… – Кэйл хмыкнул и потер подбородок. – Вот куда бы я точно не стал лезть.

– Почему? Насколько я понял, после моего сигнала вчера ее так и не поймали. Она еще где-то здесь. – Он поднял факел и указал им аккурат в ту сторону, где я пряталась. Я испуганно вжала голову в плечи, но на этот раз оказалось просто совпадением. Этого парня, похоже, стоило опасаться: это он заметил меня сегодня утром со стены и сейчас сам не подозревал, насколько он угадал. – Двадцать очков, Кэйл. Если найдем ее, обгоним близняшек, Саманту и Паттерсона.

– Ха-ха, ты оптимист, Трент, – Кэйл вытащил сигарету и закурил.

«Точно, Трент Дуглас», – вспомнила я. Его имя я часто видела в чате красных.

– Почему? Подумаешь, дурацкое пари! Нас Джейк с Эриком не тронут. Камилла не позволит. Ты сам знаешь, что она всегда предотвращает все ссоры и держит нас вместе. А если они хотят с ней поразвлечься, особенно Камилла, то разве я против? Той давно пора язык укоротить.

Оба рассмеялись жутким, противным смехом, от которого моя кожа покрылась мурашками. Похоже, картина расправы надо мной доставляла им немалое удовольствие.

– Я бы на твоем месте не был так уверен, – снова почесал подбородок Кэйл. – Похоже, между Майком и Эриком личные счеты с прошлого соревнования. Я давно это унюхал, еще до того, как об этом начали шептаться… Черт, я бы все отдал, чтобы узнать, что там произошло! – Возбужденно произнес он, но тут же понизил голос. – И как Майк сумел уговорить Джейка, чтобы тот взял его к себе, несмотря на все слухи об отстранении… До сих пор поверить не могу, что он у Джейка в команде. Да эти двое всегда на дух друг друга не выносили. А тут на тебе…

– Может, Джейк прислушался к твоему совету и побоялся брать кого-то ненадежного, вроде Расселя, который один раз уже его подвел? – предположил Трент, тоже доставая сигарету.

– Похоже на то. – Мне показалось, что Кэйл сильно сомневается в том, что такой, как Джейк, мог к нему прислушаться, но вслух этого говорить не стал, чтобы не портить свою репутацию. – Но, черт, почему он не взял Брайна?

– Тебе-то что?

– Не знаю, не люблю я этого Майка, хоть он и из наших. Вечно он нос задирает и сам себе на уме. Даю голову на отсеченье, что он как-то замешан в том, что Эрика и Дилана чуть было не отстранили. Неспроста это все, запомни мои слова.

Оба молча закурили.

– Знаешь, а может ты и прав насчет девчонки, – просипел Кэйл и поддел носком камень, который откатился чуть ли ни к моим ногам.

Его напарник встрепенулся.

Кэйл осветил стены, проверяя, есть ли на них камеры. Заметив одну, он сделал знак своему напарнику зайти за угол, чтобы быть вне ее поля зрения. Теперь они стояли еще ближе ко мне.

– Это пари может сыграть нам на руку. Если мы ее поймаем, то можем совершить выгодный обмен. Нам-то все равно, получить за нее двадцать очков или за кого-то другого, – принялся выкладывать он свой план с хитрым видом. – У Камиллы, Эрика, Дилана и Мориса уже двое синих. Они наверняка не откажутся дать нам взамен одного и в придачу какой-нибудь хороший бонус в виде двух-трех желтых. Тогда нам не о чем будет больше волноваться. Обеспечим себе третье место и будем тихо покуривать в сторонке, пока остальные дерутся, – он хихикнул, довольный собственной смекалкой.

Глаза его напарника зажглись. Он понял, что Кэйл предлагает отличную идею.

– А может, лучше Джейку? – немного засомневался он, прокручивая ее в голове.

Кэйл погладил свою уродливую гиену, которая сидела, высунув язык.

– Если честно, я не хочу, чтобы Майк выиграл. Если уж выбирать между ними двумя, то пусть будет Эрик. Да и благосклонность Камиллы никогда не помешает. – Кэйл затянулся сигаретой. – В отличие от нее, Джейк знает только себя. Поверь мне, он даже не вспомнит потом о нашей помощи.

Его напарник согласно покачал головой. Но, похоже, все еще сомневался, что идею Кэйла можно притворить в жизнь.

– Допустим так. Но, думаешь, Камилла позволит нам обойти близняшек? – подошел он к делу с другой стороны.

Кэйл задумчиво пустил в воздух колечко дыма.

– Если мы поймаем для нее девчонку, то думаю, что она будет целиком на нашей стороне. Не думаю – уверен. К тому же, завтра с утра, пока никто другой не пронюхал, нападем на группу Кевина Уилтшира («Того самого, чьего ягуара изрядно потрепали громадные змеи близняшек», – вспомнила я. Он и еще трое в его группе учились в классе Эштона Хэмпфри) и отберем желтых. Еще четыре очка будут нам как нельзя кстати.

Казалось, его напарника это убедило. Оба уже довольно потирали руки, предвкушая легкое третье место.

– Осталось только поймать ее до того, как это сделает кто-нибудь другой. – Кэйл откинул окурок в сторону. – Лучше поторопиться, пока еще кто-нибудь не догадался. – Он поднял факел и осветил здание и двор. В какой-то момент свет упал на камни в сантиметре от моего сапога. Вслед за хозяином его уродливая гиена поднялась на лапы и со злобным видом осмотрела двор и окружающие его полуразрушенные арки и лестницы.

Мой пульс мгновенно участился. Оба даже не подозревали, в какой близости от предмета их разговора находились. Оставалось только надеяться, что они решат продолжить поиски в другом месте.

– Смотри-ка. Что это? – его напарник указал куда-то в центр дворика.

Я вспомнила о фонтане. Черт, почему я не догадалась его закопать! Оба подошли и присели на корточки рядом с бьющей из-под земли струей, там же, где несколько минут назад сидела я.

Кэйл пригляделся и потрогал мокрые камни вокруг.

– Кто-то раскапывал это совсем недавно, – сипло заключил он. – Иначе вся земля вокруг уже бы давно промокла.

Оба резко встали и приподняли факелы. Прежнего самодовольства, с которым они рассуждали про соревнование, как не бывало. Теперь они выглядели опасными. И настороженными. Их животные вытянулись, готовые немедленно броситься в атаку по первому же приказу.

Кэйл двинулся первым. Сопровождаемый своей уродливой гиеной, которая передвигалась отрывистыми скачками, он пошел вдоль стены, заглядывая за каждый камень и освещая каждый угол. Пока он обыскивал постройку, его напарник приблизился к маленькой каменной ограде, за которой я пряталась. Его факел остановился прямо надо мной – сузив глаза, он осматривал склон, который начинался у ограды. Все внутри свело от страха. Через секунду он посмотрит вниз – и мне конец.

Послышалось чертыханье: осматривая какой-то угол, Кэйл оперся на остатки непрочной арки – и она мгновенно рассыпалась под его рукой.

Трент и его хищник обернулись.

– Чертово старье, – Кэйл поднялся и вытирал руки. – Ненавижу его. Тут давно пора привести все в порядок. Того и гляди подвернешь ногу, или какой-нибудь камень свалится прямо на голову, – раздраженно пробубнил он.

Воспользовавшись тем, что склон снова погрузился во тьму, я попятилась вниз, молясь, чтобы он не обернулся. Но Трент казался увлеченным смешным падением напарника. Он посмеивался, пока Кэйл отряхивал пыль и грязь и поднимал факел.

– Ты в порядке, дружище?

Кэйл вытянул вверх большой палец, затем со злости пнул устоявшую основу злополучной арки. Стертые временем камни разлетелись и с гулким звуком раскатились в разные стороны. Его гиена, задетая одним из них, недовольно лязгнула зубами.

Еще чуть-чуть. В свете его факела я рассмотрела прямо под собой ступенчатый проход, уводящий куда-то вниз. Если я до него доберусь, то незаметно спущусь вниз и затеряюсь там, пока эти двое будут дальше обыскивать двор.

Я доползла уже до самого низа, когда Трент все-таки обернулся.

Слишком рано. Я не успела.

В одно единственное мгновение его глаза встретились с моими. Он застыл, словно сам не верил в то, что видит. Это дало мне еще пару секунд. Ощутив ногами камень вместо земли, по которой ползла вниз, я вскочила на ноги.

Трент опомнился.

– Кэйл сюда! Вон она! – закричал он, указывая на меня. – Я ее вижу!

Глаза его пумы вспыхнули. Она тут же рванулась вниз, одним прыжком перемахнув через ограду.

Я бросилась бежать. Свет подрагивающих сверху факелов осветил каменную лестницу прямо передо мной. Без него нечего было и думать спуститься по крутым ступенькам в полной темноте. Но я все же поскользнулась на предпоследней и сразу же ощутила резкую боль в бедре, которое пострадало от утреннего падения. Застонав, я схватилась за него, но пума, а с ней и гиена, издавающая какую-то леденящую смесь визга и человеческого смеха, уже вылетели на ступеньки и, толкаясь между собой, мчались вниз.

Я снова бросилась бежать, натыкаясь на валяющиеся повсюду валуны. Боль в бедре разгоралась, но преследующие меня пума с уродливой саблезубой гиеной не отставали, быстро сокращая разделяющее нас расстояние. Откуда ни возьмись передо мной возникли наваленные друг на друга колонны, и я не задумываясь рванулась вверх, перепрыгивая с одной на другую. Кэйл с Трентом уже подбежали вслед за своими животными и что-то кричали друг другу, освещая колонны факелами и пытаясь рассмотреть меня наверху.

Я бежала, превозмогая боль. Животные не отставали, им эти прыжки давались куда легче, чем мне. Расстояние между нами неумолимо уменьшалось. В какую-то секунду клыки гиены сомкнулись совсем рядом с моей ногой, но мне все же удалось подтянуться и взобраться на следующую колонну. Однако силы уже покидали меня. Следующий прыжок удался намного хуже, и, сбитая пумой, которая собиралась схватить меня за шиворот, я покатилась куда-то вниз, безуспешно пытаясь ухватиться за лианы, обвивающие колонны, по которым я только что бежала.

Падение пришлось на копчик. Несмотря на окружающий меня мрак, перед глазами пустились в пляс звезды, и я не на шутку испугалась, что я уже не смогу подняться.

Сбитые с толку животные метались на самом верху, пытаясь найти спуск, но он был слишком крутым. Голоса и подрагивающие тени скользили где-то совсем недалеко – Трент и Кэйл пытались понять, что произошло.

Я попыталась встать, но, застонав, лишь перевернулась на бок, не сводя взгляда с мечущихся и воющих от бессилия громадных животных.

Пума выглядела вконец растерянной – она колотила хвостом по каменным колоннам и не сводила с меня пары горящих, неестественно бирюзовых глаз. Но гиена Кэйла проявляла куда большее упорство: она то и дело кидалась к самому краю и истошно визжала.

«Прыгнет», – с ужасом поняла я, глядя, как она выискивает, какой-нибудь выступ пониже.

Тучи расползлись, на небе прямо надо мной выглянули звезды. Их света вполне хватало, чтобы оглядеть то место, куда я упала. Вокруг меня валялись обломки крыши, которую когда-то поддерживали каменные колонны. Должно быть, из-за какого-то постигшего крепость землетрясения древнее здание покачнулось, крыша рухнула, а колонны уцелели, но навалились друг на друга. Куда ни глянь, валялись разбитые узорчатые плиты с потрескавшимися изображениями льва и еще сохранившейся на них золотой краской. Без сомнения, когда-то тут возвышалось нечто красивое и внушительное.

Голоса Кэйла и Трента были уже совсем рядом. Я видела, как они освещают колонны, пытаясь найти проход внутрь, пока их животные сторожат меня сверху, нервно поскуливая.

Опершись на колени, я привстала и поползла в противоположную сторону, туда, где возвышалась груда оставшихся после обвала обломков. Пума наверху вскочила на ноги.

И в ту же секунду гиена все-таки прыгнула.

Приземлившись на плиту рядом с той, где я только что лежала, она дикими скачками рванулась за мной. Помогая себе руками, я заползла в образовавшийся между плитами полуразрушенный проход. Клыки гиены клацнули, на этот раз проскользнув по сапогу, но, изогнувшись, я уже нырнула в узкое отверстие. Гиена бесновалась рядом, но проход, в котором я спряталась, был слишком узким для нее.

Не дожидаясь, пока сюда доберутся красные, и забыв о боли в бедре и копчике, я ползла вперед, стараясь не попасться в зубы гиене, которая скакала сверху по плитам и лежащим сверху обломкам колонн, стараясь выцепить меня там, где они неплотно прилегали друг к другу.

В какой-то момент стало намного просторнее и впереди показалась стена соседнего здания. Мое сердце упало вниз, а гиена ринулась туда, стремясь встретить меня там, где заканчивались рухнувшие плиты. Я остановилась. Где-то недалеко, в обход колонн, уже бежали охотники. Их догоняла пума, которой пришлось спуститься так же, как она забралась, преследуя меня. Возле выхода меня сразу схватят – нужно было разворачиваться.

Перевернувшись, я поползла назад, в развалины. Обезумевшая гиена рыла лапами проход, пытаясь протиснуться за мной. Вскоре ее догнали задыхающиеся от бега охотники. Поняв в чем дело, они освещали туннель, образовавшийся под сломанными плитами. Затем полезли в него, оставив своих животных сторожить снаружи. Но это меня даже обрадовало: в отличие от меня, они не знали, что проход расширялся только к концу, так что дальше середины они не пролезут и застрянут. А я выиграю время.

Помогая себе локтями, я вылезла с того самого проема, в который нырнула, спасаясь от гиены Кэйла. Теперь куда? Хорошо хоть тучи еще не наползли обратно на небо – звезды давали достаточно света, чтобы осмотреться. Но пространство казалось замкнутым в объятиях рухнувших на землю колонн. Недаром даже охотники с факелами не нашли вход.

Мое сердце стучало. Кэйл с Трентом уже наверняка осознали свою ошибку и скоро вернутся сюда, но даже самое маломальское отверстие в возвышающихся вокруг руинах было слишком узким для меня. Я была тут заперта.

Внезапно сбоку, рядом с одной из упавших плит, мой глаз что-то уловил. Решетка! Она прикрывала маленькое отверстие, уходящее куда-то под небольшое возвышение. Должно быть, что-то вроде древней канализации для стока воды во время дождей.

Я подергала ее, но решетка поддавалась плохо. Железные опоры, на которых она держалась, были вставлены прямо в камень и местами сидели намертво. Я бы не вырвала их, даже будь у меня тиски.

Она уже почти отошла с одного края, когда сверху раздался знакомый, леденящий кровь звук – смесь хохота и раздирающего визга. Подняв глаза, я увидела гиену Кэйла. Она вернулась и стояла надо мной, обнажив острые желтые клыки и щуря черные, словно горячие угли, глаза, полные ненависти и кровожадной алчности. Мы были один на один. Пока ее хозяин вернется, никто не помешает ей разорвать меня на куски. По ее глазам я понимала, что во второй раз она не будет сомневаться и сразу прыгнет.

В отчаянии я задергала решетку. Еще чуть-чуть – и мне хватит, чтобы протиснуться внутрь. Ну же!

Гиена сиганула вниз, перевернулась на каменной плите и вскочила. Бок, на который она упала, был примят, одна лапа вывернута, но, как сказала Джин, эти чертовы твари не чувствуют боли. Медленно, припадая на вывихнутую лапу и раскрыв уродливую пасть, из которой за ней текла слюна, она двинулась ко мне.

Тут, словно услышав мои молитвы, решетка поддалась. Я напрягла все мышцы и налегла на нее, чтобы отодвинуть ровно настолько, насколько мне было нужно, чтобы залезть внутрь. Гиена поняла, что добыча вот-вот ускользнет – она издала жуткий, истеричный визг и на трех лапах ринулась ко мне. Она была уже совсем рядом, когда созданное мной отверстие между решеткой и стеной приняло нужный размер. Ее покрытая пеной пасть сверкнула прямо надо мной, но уродливой морде достался только мой сапог. От удара, в который я вложила все оставшиеся силы, гиена взвизгнула и отскочила. Затем повернулась, чтобы снова схватить меня сзади, но я уже проскользнула внутрь и подтянула за собой решетку, которая снова встала на свое место. Острые зубы только лязгнули по железу.

Я смотрела, как гиена со злости грызет решетку, но, к моему счастью, она была достаточно толстой, чтобы выдержать ее страшные клыки, издающие жуткий скрипучий звук всякий раз, когда соприкасались с железом. Она носилась вокруг и истошно вопила, но не оставляла попыток ее прогрызть. После каждой неудачи она только впадала в большее бешенство; ее стертые в кровь о железо десна снова и снова сверкали перед моим лицом, заставляя меня отворачиваться.

В этот момент сверху блеснула серебряная вспышка – огромный белый барс снес гиену в сторону. Взвыв и перекувыркнувшись в воздухе, она отлетела и ударилась о поваленную плиту. Где-то совсем рядом послышались быстрые шаги – похоже, кто-то из красных все-таки нашел вход, отодвинув один из тяжелых обломков колонны.

Гиена встала и грозно ощетинилась, обходя барса на трех лапах и выбирая позицию для атаки. Четвертая лапа, которую она подвернула еще при падении, теперь странно выгнулась, из разодранной кожи торчала кость.

Пока барс с гиеной исполняли какой-то странный, смертельный танец, стараясь увернуться от зубов друг друга и целясь друг другу в глотку, перед решеткой возник Майк. Его пальцы вцепились в нее, но он смог отодвинуть ее ровно настолько, насколько до этого отодвинула я. Для такого, как он, отверстие было слишком маленьким.

– Дай руку, – резко приказал он.

Я не ответила, отодвинувшись, чтобы он не смог до меня дотянуться. Перед глазами возник его взбешенный взгляд, когда он узнал, что это я сделала так, что его блестящий план провалился и Эрика с Диланом все-таки допустили к участию. И его холодное, лишенное всяких эмоций лицо, когда Джейк говорил Райну, что они должны поймать меня любой ценой. Майку плевать на меня. Он, как и его напарники по команде, думает только о том, чтобы победить.

В этот момент к гиене присоединилась серая пума Трента. Теперь они стояли вдвоем против голубоватого барса-призрака, который приготовился до последнего прикрывать спину хозяина.

Майк сделал резкое движение – и его пальцы скользнули по моим сплетенным в косу волосам, лежащим на плече рядом с широким воротником. За который он, похоже, и намеревался меня схватить.

Я инстинктивно отшатнулась. Резинка, удерживающая косу, осталась у него в руках, и наши глаза встретились.

– Дай мне руку, Алекс, – нетерпеливо процедил он. По его лицу я видела, что он хочет скорее с этим покончить. – Другого выхода отсюда нет. Со мной ты в безопасности, получишь еду, и никто тебя больше не тронет. Только протяни руку! Быстрее!

Да, Майк умеет разыгрывать заботу. Его тон был почти искренним. Но, к сожалению (а, может, и к счастью), я уже успела узнать его, как следует. Все, что его интересует, это двадцать очков, которые я олицетворяю.

– Ну же! – Он понял, что его слова не подействовали. На его лице проступил еле сдерживаемый гнев, и он снова сделал попытку протиснуться за мной. – Ты не представляешь, что натворила. Они сделают тебе больно, если догонят! Я – твой единственный шанс!

– На прошлом соревновании ты говорил той девушке то же самое? – еле слышно спросила я.

Его глаза угрожающе сузились.

– Черт, ты не имеешь понятия, о чем говоришь!

Гиена и пума заходили с двух сторон, рыча и обнажая покрытые пеной острые клыки. Барс, отступая и мотая головой, старался следить за тем, что делает каждый из них, но это было нелегко.

Майку пришлось обернуться. Чтобы помочь своему барсу, ему нужно было им управлять, и это дало мне возможность соображать, что делать дальше. Руками я нащупала сзади проход. Если это все-таки отверстие для стока воды, то у меня есть шанс, ведь оно должно куда-то вести. Слишком узкое для красных и их хищников, оно как раз подходило для такой маленькой и худой, как я.

Недолго думая, я нырнула туда, оставив Майка и схвативших в жуткой схватке зверей позади. До меня донесся его крик, призывающий меня вернуться, но я уже ползла вперед на коленях. Как можно дальше от него и ему подобных.

Воздух здесь был затхлый. Ползти приходилось по воде, которая стекла сюда после прошедшего в первый день дождя. Я оказалась права: данный проход представлял собой нечто вроде древней канализации, проведенной под крепостью, чтобы внутри не застаивалась вода. Вскоре стены вокруг меня пропали. Руками я нащупала пустоту и поняла, что это какое-то разветвление. Решив, что лучше не сбиваться с пути, я поползла дальше. Местами попадались решетки, подобные той, через которую я сюда попала. Но я опасалась, что на поверхности может быть опасно – красные наверняка будут прочесывать всю округу. Лучше оставаться под землей столько, сколько смогу.

Вскоре я почувствовала, что стало просторнее – коридор стал выше, и это позволило мне выпрямиться в полный рост. Бедро тут же отозвалось острой болью, но ползти дальше, чувствуя руками воду и сколький, грязный пол, было невмоготу. Прихрамывая, я продвигалась вперед, чувствуя себя, как слепой крот. В окружающей меня тишине было слышно лишь мое дыхание, решетки с их редкими просветами давно пропали. И в какой-то момент я почувствовала, как меня охватывает дикая, всепоглощающая паника.

А что если я не найду отсюда выход? Страх и ненависть к красным показались мне вдруг несущественными. Окружающий меня могильный мрак и холод каменных стен – вот все, что имело смысл. Мне показалось, что я замурована заживо в склепе.

Сердце билось так быстро, что, казалось, оно не выдержит и разорвется, лоб покрылся холодной испариной. Ощущение, что я умираю. Стены словно смыкаются на меня. Мне никогда отсюда не выбраться! Я навсегда замурована здесь под землей, в полной темноте! До ужаса захотелось закричать, позвать на помощь. Все равно, кого, только вытащите меня!

Я обхватила голову руками. Нет, это только мне кажется. «Только в моей голове», – повторяла я, словно мантру. Я сюда пришла, значит, где-то должен быть выход. И я его найду.

Неимоверным усилием воли я заставила себя успокоиться. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Если поддамся панике, то мне конец. Сосредоточиться на задаче – вот что сейчас важно.

Выставив вперед руки, я побрела дальше. Мои сапоги хлюпали по воде, но вскоре она куда-то исчезла. Я почувствовала, что коридор медленно уходит вверх.

Там наверняка будет выход!

Я ускорила шаги и вскоре вышла в нечто, напоминающее большую подземную пещеру с выдолбленными в самом верху узкими окошками. Проглядывающее сквозь них небо все еще было звездным. Я приподнялась на камень и выглянула наружу. Пещера большей частью находилась под землей; спереди маячили холмы той части крепости, где я еще не была. Значит, сейчас я где-то посредине между тем местом, где располагались красные в своих башнях и где до сих пор сосредоточилось большинство их поисков, и той, которая еще с вертолета показалась мне менее застроенной. Наверно, из-за чересчур холмистой местности. Я вспомнила, что даже стена в той части наполовину обвалилась, от нее остались лишь голые серые камни. Ее сторожевые башни давно рухнули куда-то вниз, из-за чего та половина крепости приняла заброшенный вид и пустовала от охотников. Избалованные и изнеженные красные даже во время важного для них соревнования предпочитали иметь такие удобства, как крышу над головой, и разбивали свои лагеря на уцелевшей части стены.

Внезапно одна сторона пещеры озарилась подрагивающим светом. Только не снова! Я еле успела отпрянуть назад, как прямо перед отверстием, в которое я только что выглядывала, возникла пара сапог. Другая пара спрыгнула с противоположной стороны. Я едва метнулась за камень, как оба охотника наклонились, осматривая пещеру. Все вокруг осветилось их факелами.

– Она не могла далеко убежать, – я узнала жесткий голос Джейка. Кто бы сомневался, что Майк уже дал ему знать.

– Насколько я помню, тут начинаются пещеры, и мы можем искать до рассвета, но так ничего и не найти. Мы ни разу не заходили так далеко, и я сомневаюсь, что кто-то из них мог сюда добраться, – с сомнением отозвался Райн. Похоже, Джейк все-таки позволил ему принять участие в охоте. – Может, стоит вернуться и снова обыскать остатки храма?

Храм. Так вот что это было. Наверно, когда-то давно те, кто строили эту крепость, воздвигли его здесь, как знак величия красных. Недаром там повсюду валялись разбитые статуи львов, а их морды были вырезаны на обрушившихся плитах.

– Майк остался там на случай, если она вернется, – холодный тон Джейка прорезал ночной воздух. – Нам троим там нечего делать. Просто потеряем время.

– Как Майк мог ее упустить? – В голосе Райна послышалось презрение. По всему выходило, что он не разделял решения Джейка взять его в команду. – Я бы не допустил такой ошибки, если бы ты с самого начала позволил мне, а не ему, присоединиться к поискам.

– И тем не менее, он ее нашел, – ответил Джейк без какой-либо интонации. – Кэйл и Трент были там вдвоем.

– Ну и что? Ты поверил, что Кэйл посмел бы напасть на кого-то из твоей команды? – Я вспомнила, как кружили вокруг серебристого барса гиена и пума. Кажется, закончилось все благополучно, но тогда выглядело совсем не так, как говорит Райн. – Признай, что Майк просто не справился. Если ты не готов это признать, то тогда я уверен, что он просто дал ей уйти. Как по-другому можно это объяснить? Что она ускользнула прямо у него из рук? После двух дней без еды и нормального сна? Да брось!

Похоже, красные недооценивали мое желание им противостоять. Несмотря на слабость и голод, во мне закипела злость.

– Майку важно то же, что и тебе. Поэтому я его и выбрал, – ответил Джейк своим обычным, не терпящим возражений тоном.

– Да, и даже ничего не сказал нам с Крисом. Я думаю, мы заслужили хотя бы знать, чем ты при этом руководствовался.

Похоже, Майка недолюбливал не только Кэйл.

– Он меня не подведет, потому что мне должен. И до сих пор показал себя достойным напарником, – отрезал Джейк, выпрямляясь. Этот разговор его явно раздражал. Он вообще выглядел чересчур нервным – похоже, Кэйл был прав, и Джейка бесил перевес Камиллы и Эрика по очкам. – К тому же, на этот раз ты неправ. Я видел его барса. Ему правда досталось. А с Кэйлом и Трентом я разберусь позже. Сейчас важно закончить соревнование первыми. Двое синих еще на свободе, и в первую очередь мне нужна она. Ей и так удалось слишком долго от нас прятаться, и я не собираюсь позволить никому другому ее поймать. Это с самого начала наша главная задача. Ты со мной или нет?

Райн промолчал. Его попытка настроить Джейка против Майка потерпела крах. На этот раз. Мне показалось, что он все еще считал, что Майк нарочно дал мне уйти. И ему не нравилось, что Джейк принял сторону Майка.

Что ж, он ошибается. По тому, что видела я, Майк и вправду целиком и полностью предан Джейку за то, что тот подарил ему этот шанс.

Сбоку от меня мелькнула какая-то тень. Их хищники! Я уже напряглась, чтобы рвануться назад в подземный туннель, как краем глаза увидела что-то синее. Фишер?

Парень выглядел измученным. Не обращая на меня внимания, он глядел вверх, туда, где все еще стояли охотники. Оказывается, он с самого начала зашел дальше всех, нашел эту пещеру и спокойно прятался тут все это время, пока остальные думали, что смогут скрыться среди развалин, на которых как раз и сосредоточились поиски. Что ж, умно.

Стоя в противоположном проходе, который скрывал его от света факелов, он закусывал губы. Затем подался вперед.

– Ты не должен этого делать, – одними губами прошептала я. Фишер вздрогнул и остановился. – Здесь достаточно мест, чтобы спрятаться. Мы можем скрываться вместе.

Его бледное лицо, на котором даже в полумраке пещеры виднелись красные следы от указки миссис Джеймс, вытянулось. На нем отразилось смесь недоверия и замешательства.

– Ты слышал их. Они сами сказали, что тут будет тяжело нас найти, – шепотом продолжила я. Мне почему-то очень захотелось, чтобы он этого не делал. В его усталом, осунувшемся лице с впавшими, потускневшими от голода глазами я видела отражение себя. – Мы сможем прятаться здесь, пока не прозвучит рог. Еще всего день. Нужно продержаться еще немного.

Фишер не ответил, но я видела, что он сомневается. И это дало мне надежду. Охотники были увлечены обсуждением плана поисков и не обращали на пещеру внимания. Их животные беспокойно ходили рядом, но, подобно своим хозяевам, не видели нас, прятавшихся за камнями.

В какой-то момент мне показалось, что мои слова все-таки его убедили. Фишер сделал нерешительный шаг назад, в темноту спасительного туннеля, и я с облегчением выдохнула. Вдвоем нам будет легче! Мы сможем спать поочередно, и, может быть, вдвоем нам даже удастся отыскать что-нибудь съедобное. Все будет хорошо!

Но, прежде чем я успела подумать о всех преимуществах нашего сотрудничества, Фишер все-таки метнулся вперед, прямо в центр пещеры, залитый светом факелов. Лев Джейка мгновенно зарычал и бросился к отверстию. Мраморный тигр Райна сделал то же самое с другой стороны, но оба были слишком громадными, чтобы протиснуться внутрь. Они метались и рычали, стараясь выцепить побледневшего и дрожащего Фишера лапами. Охотники резко обернулись.

– Назад, – приказал Джейк. Послушно скуля, словно щенок, его лев отполз, не сводя с Фишера горящего взгляда. Джейк наклонился и осветил его. В его глазах загорелся огонь – еще один синий у него в руках. Теперь, как и должно было быть, перевес на его стороне.

– Подойди и подтянись. Я тебя вытащу.

Но Фишер не сдвинулся с места. Казалось, он оцепенел от страха перед огромным львом.

– Он тебя не тронет. Ну же. Не испытывай мое терпение, иначе будет хуже!

Угроза подействовала. Фишер двинулся вперед, но за два шага до отверстия он вдруг остановился. Его глаза скользнули в ту сторону, где по-прежнему пряталась я.

Мое сердце замерло. Вот идиотка, зачем я вообще с ним разговаривала? Он наверняка теперь меня выдаст.

– Чего ты медлишь? – прорычал Джейк. Ему не терпелось поскорее его схватить. – Я же сказал, лев тебя не тронет. Но это может измениться, если выкинешь какую-нибудь штуку.

Но Фишер продолжал стоять. Его губы шевельнулись, словно он хотел что-то сказать. А я уже ругала себя на чем свет стоит. Зачем я выдала ему свое присутствие? Мы ведь и в школе никогда не разговаривали. С чего я взяла, что он захочет прятаться с той, которую ненавидят все без исключения красные? И за которой они больше всего охотятся.

– Ты слышал, что тебе сказали! Пошевеливайся, если хочешь остаться цел, – резко добавил подоспевший Райн. Он оглядывал пещеру на случай, если их жертва все-таки решит в последний момент сбежать.

Но Фишер не решил. Послушно вскарабкавшись на камень, с которого до этого выглядывала я, он протянул руки вверх. Подтянуть его сквозь отверстие не составляло проблемы: маленький Фишер был едва ли не меньше меня. Через секунду громадный лев уже прижал его к земле, грозно разинув над ним огромную пасть.

Джейк присел рядом, довольно оглядывая новоявленную добычу. Теперь по количеству очков он обогнал всех остальных, но и этого было для него мало.

Он подтянул его рукав вверх и осмотрел тыльную сторону запястья. Она была пуста.

– Где твое животное?

Прижатый к земле Фишер не сводил полного ужаса взгляда с грозно нависшего над ним льва и ничего не ответил.

– Я его помню, – Райн показал на уродливые полосы на его щеках. – Этому запретили тренироваться.

Джейк отпустил его руку.

– Ты кого-нибудь еще там видел? – спросил он, кивая на пещеру. – Мы ищем девушку с твоего класса. Темные, длинные волосы, необычные синие глаза…

– Думаешь, этот знает, как они выглядят? – Райн самодовольно ухмыльнулся. – По его виду, я бы не сказал. Эй, козявка, видел еще один синий комбинезон?

Я сжалась и приготовилась бежать. Даже если Фишер сейчас меня выдаст, то красным еще придется подумать о том, как сюда попасть. Для них это будет нелегко.

Фишер силился что-то сказать, но страх окончательно сковал его язык. Он лишь издал какое-то невнятное мычание.

Джейк разочарованно поднялся.

– Без толку. Слишком напуган.

– Эй, смотри не наделай в штаны, – предупредил его Райн. – От одного желтого уже несло в первую ночь, спать было невозможно. Пришлось выставить его за дверь.

Джейк громко рассмеялся. А я подумала о несчастном парне, который после этого случая непременно станет предметом шуток и издевательств в школе.

– Ладно, забери его в лагерь. Сделай это максимально тихо, пусть все думают, что еще двое на свободе. Я вернусь за Майком и проверю, выследил ли он ее. И еще кое-что… – Джейк уже направился в сторону разрушенного храма. – Нам нужен будет кофе, чтобы продолжить поиски. Пришли Криса, времени подниматься в лагерь нет, пока она еще на свободе.

Райн недовольно скривился: опять Джейк посылает его сторожить добычу в башне. Но на этот раз возражать не стал.

– Окей, сделаю.

Они ушли, а я осталась в пещере, которая снова погрузилась во мрак. Теперь я была здесь одна. Решение Фишера сдаться разочаровало и опечалило, но не удивило меня. Чего я ожидала? Прятаться вдвоем? Помогать друг другу, чтобы протянуть еще один день? Мои одноклассники, кроме Уилла и Джин, в лучшем случае сторонились меня, а в худшем – пытались шпионить для красных, как Эндрюс. Но почему-то я все равно почувствовала себя ужасно одинокой.

Однако времени размышлять об этом не было. Он в любой момент мог прийти в себя и сообщить Райну, что видел меня в пещере. Нужно было уйти как можно дальше отсюда.

Поднявшись, я побрела в проход, в котором еще недавно прятался Фишер. Если он пришел в пещеру с противоположного края, значит, где-то есть еще один вход. И еще такие же пещеры.

Через какое-то время я действительно выбралась на поверхность. Большая часть застроенной крепости осталась позади, как и дозорные башни. Здесь никто из тех, кто следит за крепостью, меня уже не увидит.

Позади меня блуждали огни. Большая часть сосредоточилась в районе храма. Наверно, новость, что меня там видели, уже распространилась и привлекла туда красных, которые надеялись на последние двадцать очков.

Что ж, пусть поищут. А я пока углублюсь в ту часть крепости, в которую они почти не заходят из-за большого расстояния от пригретых лагерей. Недаром Фишер смог прятаться здесь так долго, никем ни разу не замеченный.

Пещер тут и вправду было много, но все они располагались на поверхности и были довольно маленькими и недостаточно глубокими, чтобы спрятаться. Через два часа блужданий я наткнулась на более-менее подходящую, чтобы провести ночь и немного поспать. Пещера была темной и, в отличие от остальных, уходила глубоко в гору. Держась за стену, чтобы не потерять ориентир, я прошла, сколько смогла. Ушибленное бедро снова дало себя знать, и я уже не могла сопротивляться усталости.

Но постоянные мысли о еде и холодный пол пещеры совсем не способствовали нормальному сну. Я ворочалась, пытаясь унять голод, но это было бесполезно. То и дело меня будила какая-нибудь пролетающая над головой летучая мышь, которую я с испуга принимала за приближающихся хищников красных. После таких пробуждений сон долго не шел, и я крутилась, снова мечтая о еде.

Наконец невыносимо долгая, мучительная ночь закончилась. Снаружи, радуясь новому дню, запели птицы, которые гнездились в заброшенной части крепости, и забрезжил яркий свет – впервые с начала соревнования выглянуло солнце. Его утренние лучи проникали в пещеру, и я смогла рассмотреть свое ночное убежище. Пещера оказалась самой обычной, но, в отличие от прошлой, не имела других выходов кроме того, через который я зашла.

Выглянув наружу, я первым делом постаралась определить, где сейчас рыскают охотники. Вчера Трент оказался прав: сегодня большинство охотников забросили поиски – наверно, из-за того, что, кроме меня, вся добыча была переловлена. Теперь на стене, которая отсюда была едва видна, то и дело происходили бои: сильные старались отбить у более слабых противников их пленников и тем самым заработать себе еще очки. С той стороны, почти не смолкая, доносился рев дерущихся между собой огромных зверей. Теперь решалось самое главное – места. Драки вспыхивали почти по всей стене, только возле башен Джейка, Камиллы и их одноклассников царило затишье. Эти, как говорила Лин, не нападали друг на друга, и никто из остальных не смел посягнуть на их добычу. Первые места займут именно они.

Солнце светило недолго. Пока я бродила недалеко от пещеры в поисках воды и чего-нибудь съестного, оно снова спряталось за набежавшие на небо серые тучи. Похоже, к вечеру польет дождь.

Голод уже стал почти невыносимым, и я старалась думать о том, что осталась всего одна ночь. Нужно продержаться совсем немного! До того, как снова прозвучит рог. Только эта мысль удерживала меня от того, чтобы совсем не упасть духом.

На этот раз с поисками воды мне повезло больше, чем вчера. Ближе к полудню я набрела на древний бассейн, устроенный в громадной подземной пещере с открытым небом вместо потолка. Сверху зрелище было великолепное: чистая вода, поступающая в бассейн прямо из-под земли, издавала тихое журчание, края украшали маленькие статуэтки стройных, изгибающихся в немыслимых позах нимф. Плитка местами потускнела и потрескалась, но сохранила остатки лазурной краски. В отличие от других построек в более застроенной части крепости, это было, пожалуй, единственным местом, где не было ни одного изображения символа красных – огненного льва.

К бассейну вели ступеньки, выдолбленные прямо в скале. Первым делом я зачерпнула ладонями чистую воду и с наслаждением глотнула. Мой комбинезон, руки и лицо были все в грязи от ползаний по подземному туннелю и ночевки в пещере, а чистая вода так и манила искупаться. Ее тихое журчание заставляло забыть обо всех пережитых ужасах, приглашая меня в свои прохладные объятия.

Пришлось живо напомнить себе, что ужасная охота еще не окончена, и удовольствоваться малым. Я расстегнула комбинезон, все время поглядывая вверх. В углу я заметила еще одну камеру.

«Что ж, смотрите», – сквозь зубы пробормотала я, раздеваясь. Сейчас не до стеснительности.

Ополоснув, я положила его рядом. Легкая ткань высохнет мгновенно, это ее свойство я уже заметила за прошедшие два дня. Затем стянула лосины. Я предполагала, что будет синяк, но не до такой степени. Почти всю внешнюю сторону бедра покрывал громадный, сливово-черный кровоподтек. Дотрагиваться до этого места было ужасно больно, не говоря уже о том, что хромота после ночного побега только усилилась.

Присев на край бассейна, я умылась и ополоснула волосы. Затем снова оделась, оставив их распущенными. Резинка осталась у Майка, а запасной у меня не было.

К этому времени все, о чем я могла думать, было раздобыть поесть. Но вместе с этим нужно было продолжать двигаться в дальнюю часть крепости. Пока красные меня не поймали, но теперь на свободе осталась я одна. И все поиски сосредоточатся на мне. Тем более, что на кону предложенное Эриком пари, которое ни одна из команд не собирается проиграть. А впереди еще целая ночь.

Но ковыляла я медленно. Из-за боли в бедре и слабости, вызванной тем, что третьи сутки у меня во рту не было ни крошки, я часто останавливалась, чтобы передохнуть. К тому же приходилось постоянно взбираться и спускаться по здешним холмам и обходить многочисленные пещеры. Все это не способствовало быстрому продвижению. От той резвости, да и что там говорить, и решимости, с которыми я начала соревнование, не осталось и следа. Я была измотана, подавлена, опустошена и думала только о том, чтобы не свалиться.

Прошло несколько часов, невероятно тяжелых для меня, но расстояние, которое я преодолела, было ничтожным. Усевшись на камень, я потерла ногу и попыталась в который раз окончательно не поддаться отчаянию. Однако то, что я увидела, заставило меня забыть обо всем на свете.

Похоже, кто-то наверху все-таки пожалел меня! Маленькое дерево с ягодами!

Вскочив и позабыв обо всем на свете, я бросилась к нему и принялась срывать красные ягоды, торопливо засовывая их в рот. Мякоть таяла во рту, и я торопливо глотала ягоду, тут же срывая новую. Где-то на задворках сознания возникла мысль, что они могут быть ядовитыми, но я тут же ее отбросила. Плевать. Я уже была готова на все, лишь бы утолить донимавший меня голод.

Я успела съесть совсем мало, когда почувствовала что-то не то. Пение птиц резко смолкло. Наступившая тишина была какой-то застывшей… и пугающей. Затылком я почувствовала молниеносное движение – и в следующую секунду чья-то огромная лапа отбросила меня в сторону.

От удара у меня отбило дыхание.

– Попалась! – прорычал Дилан.

– Я же говорил, что она будет где-то здесь. У этой мозгов побольше, чем у остальных, – Эрик склонился надо мной, его медведь продолжал прижимать меня тяжелой лапой к земле. – Но недостаточно, чтобы убежать от нас.

– Посмотрим, как теперь она будет умничать, – Камилла подошла и посмотрела на меня. – Здесь за тебя больше никто не заступится. Ну что, теперь мы поиграем? Надеюсь, ты готова, потому что я долго этого ждала. – Ее накрашенные губы скривились в коварной, не предвещающей ничего хорошего улыбке.

Мне невольно вспомнились ее обещание красным со мной поквитаться. Вот и ее шанс.

– Долго же вам заняло, – процедила я. В голову некстати пришла картина парня с выбитыми зубами, но я постаралась отогнать нарастающий страх. Что бы они не сделали, я не собираюсь их умолять. – Я уже начала скучать.

Глаза Эрика вспыхнули – и медведь надавил на мое плечо, так что оно хрустнуло. Я вскрикнула. В глазах помимо воли появились слезы.

– Я же сказал тебе в вертолете, что люблю растягивать удовольствие, – криво улыбаясь, отозвался он. – Главное, что теперь ты в наших руках. И у нас много времени, чтобы наконец-то преподать тебе настоящий урок о том, как тебе стоит себя вести. Такой, который ты навсегда запомнишь.

– Пока у тебя это не особо получалось, – сквозь зубы пробормотала я.

Глаза Эрика недобро засветились.

– Пока тебе невероятно везло, Леран. – Он потер подбородок, на котором уже появилась трехдневная щетина. – В первый раз Джейк решил, что наказать желтых за твое вмешательство будет эффективнее, чтобы преподать всем пример… Я не спорю, зрелище было что надо, но… – Он покачал головой. Камилла и Дилан недовольно скрестили руки на груди. – Во второй… – Заметив на скале неподалеку камеру, он наклонился еще ближе ко мне и понизил голос: – Ко второму мы еще вернемся, как я тебе и обещал. Но на этом твое везение закончилось. Теперь мы тут и собираемся наверстать упущенное.

– Гыыы, – протянул Дилан, потирая руки. Его бурый медведь нетерпеливо нарезал круги вокруг меня, грозно рыча.

– Не здесь, – резко отозвалась Камилла.

Эрик непонимающе приподнял бровь. Он, как и его напарник, уже предвкушал расправу.

– Другие охотники могут появиться. Мы же не хотим, чтобы нам кто-то помешал, верно? – улыбнулась она своим телохранителям. Что-то в ее улыбке заставило меня похолодеть. Уж слишком часто за это время она поглядывала в сторону висящей неподалеку камеры.

Спохватившись, Эрик и Дилан принялись оглядываться по сторонам. А я впервые пожалела, что никого из красных рядом не было. Впрочем, разве они стали бы что-то делать для меня? Или, как Трент, просто наблюдали бы со стороны, пока их королева творит свою месть?

– Хватайте ее и идите за мной.

Она продолжила углубляться в ту часть, в которую планировала продвигаться я. Эрик и Дилан под руки вели меня за ней. Пройдя так некоторое время, она остановилась и огляделась. По ее лицу я поняла, что место ее удовлетворило: оно было закрыто скалами со всех сторон. И как я и предполагала, здесь не было ни одной камеры. Видно в эту часть крепости не заглядывали не только охотники, но и сами распорядители соревнования.

– Подойдет. – Она удовлетворенно прищурилась и развернулась.

– Эээ, Камилла, тут нет камер, – Дилан недоуменно заозирался по сторонам. – Ведь никто не увидит.

– Ну и пусть, – она пожала изящными плечиками. – Разве для нас это главное, тигренок? Мы уже показали на что способны. Оставим это маленькое развлечение для нас. – Она подошла и провела по его щеке. Дилан тут же забыл про возражения. – Вот так-то лучше, я всегда знала, что ты умница. Отпустите ее.

Они послушно выполнили ее приказ и отошли в сторону. С их противных рож не сходила мерзкая мстительная ухмылка.

Львица Камиллы выступила вперед. Грациозно покачиваясь и качая хвостом, она медленно шла ко мне. Ее глаза горели уже знакомым мне, неестественным огнем, золотая шерсть вздыбилась, из пасти вырывалось тихое рычание… Я невольно попятилась, но убегать мне было некуда: за спиной скала, а с боку – ее громилы с их ужасными, еще более кровожадными медведями, которые одним махом способны разорвать меня на части.

Длинные когти высунулись, затем резко полоснули по воздуху. Не знаю, каким образом я успела отшатнуться.

Львица недовольно зарычала и начала заходить сбоку. Она не торопилась – Камилла играла со мной.

Еще одно резкое движение. На этот раз мне повезло меньше. Послышался звук рвущейся ткани, затем я ощутила резкую боль чуть выше колена. В последний момент я все-таки успела увернуться, поэтому она только оцарапала мне кожу, не причинив сильный вред.

Еще раз. На этот раз досталось руке, которой я инстинктивно прикрыла лицо. Рукав быстро покрылся кровью. Львица издала громкий рык и принялась заходить с другого бока.

Не сводя с нее глаз, я схватилась за пострадавшее от когтей место, пытаясь остановить кровь. На этот раз было намного больнее. Руку словно обожгло огнем. От самого предплечья до локтя под пальцами я ощутила глубокие порезы, оставленные ее когтями.

Новый рывок. Я рванулась в сторону. На камнях там, где секунду назад было мое лицо, остались следы когтей. Вот, значит, куда она целится.

Глаза львицы, как и ее хозяйки, зло сощурились. Оба громилы наблюдали за ее игрой с омерзительными гримасами, их рты злобно кривились, а глаза горели. Все трое давно ждали этого и не имели намерения прекращать, пока… Пока что? Как далеко они намерены зайти?

Я чувствовала себя, как загнанный зверь. Продолжая следить за недовольно постукивающей себя хвостом по бокам львицей, я понимала, что это конец. В конце концов она достигнет свою цель. Из-за резких движений разболелось бедро, теперь я еле могла стоять на ногах. Не то что быстро уворачиваться.

– Что-то ты плохо выглядишь, – довольная ухмылка Эрика стала еще шире. – Уже устала? Может, проголодалась? Мы могли бы тебе помочь, – его тон вызвал у меня внутреннюю дрожь, куда хуже той физической боли, которую я испытывала сейчас. – Или нет… а ну погоди. Мне кажется, что-то с ногой.

Он подошел и, прищурившись, посмотрел туда, где под одеждой у меня был синяк. Отшатнувшись, я прижалась спиной к камню. Слишком живо было воспоминание о том беззубом парне в синем комбинезоне.

– Эй, мы только начали, – злобно хихикнул Дилан.

Схватив меня одной рукой за шею, чтобы я не могла двигаться, Эрик с силой сжал мое бедро. От острой боли, вызванной его пальцами, я закричала.

– Значит, все-таки нога. Где повредила, Леран?

– Пошел ты, – прошептала я, еле сдерживая слезы. Его вторая рука сжала мою шею так, что я начала задыхаться. Камилла и его напарник наблюдали за этим с явным одобрением.

Я пыталась разжать его пальцы, но у меня не хватало сил. Перед глазами все поплыло. «Может, и к лучшему», – мелькнуло у меня в голове.

Но перед тем, как я готова была отключиться, он вдруг отпустил меня. Упав на колени, я схватилась за горло, хватая ртом воздух.

Нет, он не даст мне так просто потерять сознание. Они будут издеваться надо мной до последнего.

– Она все еще хамит, – сердито процедил Дилан.

– Что ж, – Камилла бросила многозначительный взгляд в сторону Эрика. – Придется все же заставить ее замолчать.

– Но, Камилла, – Дилан выглядел неуверенным. – Это же двадцать очков. Если мы доставим ее живой, то можем выиграть соревнование.

Камилла повернулась к нему.

– Выигрыш в этот раз – не главное. Ты помнишь, о чем мы говорили накануне?

Дилан виновато потупился.

– Вот и хорошо. Мы не можем позволить ей и дальше вести себя подобным образом. На нас лежит ответственность.

Она смерила меня безжалостным взглядом.

– Эрик.

Тот изобразил понимание и наклонился надо мной.

– Даже жаль расставаться с тобой, Леран. Но ты сама виновата, – обыденным тоном произнес тот. – Выкрутасы закончились. Надо было слушать, что тебе говорили, пока была такая возможность.

Глаза его медведя мгновенно вспыхнули.

Одним махом он поднял меня с земли. С лапы высунулись острые, словно лезвия, титановые когти. Он размахнулся и одним молниеносным движением вонзил их мне в бок.

Мой крик взвился и эхом отозвался в окружающем нас ущелье. В глазах все стало красным, во рту возник соленый привкус крови, которая тут же выплеснулась наружу, запачкав подбородок и воротник.

Серебристый смех Камиллы, рычание их хищников, голоса – все смешалось в один бесконечный круговорот. В голове одна за другой проносились картины с моего детства. Я видела их, словно переживала заново. Так вот как выглядит смерть.

Затем что-то случилось. Медведь отпустил меня. Упав на землю, я прижала руку к тому месту, из которого вовсю хлестала кровь.

Где-то недалеко я услышала голоса и громкий рев приближающихся хищников. Джейк и Майк. Они тоже были здесь.

– Черт, – все трое как по команде подняли головы в ту сторону, с которой слышались крики.

Камилла напряглась.

– Мы с Диланом отвлечем их. Останься и закончи дело, Эрик. Быстро, – приказала ему Камилла.

– Вряд ли это уже понадобится, – Эрик смотрел на меня, корчившуюся в позе зародыша у его ног.

– Убедись.

Когда они ушли, Эрик перевернул меня на спину кончиком сапога. Боль пронзила всю левую сторону тела, кровь не переставала хлестать из меня, словно вода из пробитого кувшина. Не помогала даже придерживающая ее дрожащая рука. Перед глазами по-прежнему стояла красная пелена.

– Ты думала, что сможешь убежать от нас? – он склонился надо мной. – После всего, что ты позволяла себе в школе? Мы наказывали и за куда меньшее. Наверно, мы оба согласимся, что никто не будет по тебе скучать. – Его ладонь накрыла мой рот. Но этого и не требовалось. Даже при всем усилии я бы не смогла снова закричать.

Медведь выпрямился. Титановые, покрытые моей кровью когти-лезвия снова опасно высунулись из огромных лап.

Мысли путались и улетали. Серое небо надо мной почернело. «К дождю», – успела подумать я, рассматривая алые свинцовые тучи, медленно текущие над головой.

Медведь издал грозное рычание и сделал шаг. Сделав последний вздох, я прикрыла глаза.

«Все дело в хозяине. Почти все будет зависеть от того, как хорошо он управляет своим животным. Если ты отвлечешь хозяина, то его связь с животным нарушится».

Голос Джин сам собой возник у меня в голове. Рука, движимая только последним инстинктом организма выжить, нащупала покрывающий землю песок и сжала его. Еще стоящий мне невероятных усилий взмах – и я ткнула его прямо в глаза удерживающего меня Эрика.

Не ожидая такого, он закричал и отшатнулся. Медведь остановился и принялся трясти головой, словно приходя в сознание. Его зрачки помутнели и больше не светились – он мгновенно обмяк и теперь выглядел сонным.

Прикрывая бок рукой, я перевернулась и поползла прочь, в сторону замеченной раннее расщелины в горе. Позади меня чертыхался Эрик, пытаясь вернуть себе зрение, но я продолжала ползти, извиваясь и помогая себе всем телом, словно червяк. По земле за мной тянулся кровавый след.

Эрик протер глаза и оглянулся. Взревев, его медведь ринулся за мной, но на этот раз его когти только скользнули по сапогу, разрезав его на несколько сантиметров. Собрав все последние силы, я протиснулась сквозь узкий коридор и оказалась по другую сторону скалы.

Оперевшись о нее спиной, я помогла себе сесть, продолжая придерживать кровоточащую рану. Кровь, словно ручей, лилась сквозь мои пальцы, орошая холодную, каменистую землю. Рев застрявшего в расщелине медведя доносился до меня, словно издалека. Сознание медленно затуманивалось. Все вокруг плыло.

Я облокотилась на камни, тяжело дыша. Из груди постепенно начали вырываться хрипы, каждый замедляющийся стук сердца болезненно отзывался в груди. Небо разверзлось; первые тяжелые капли упали вниз, и я подняла лицо, подставляя его дождю. Его косые струи смыли кровь и слезы с лица и алым потоком стекали вниз, по изодранной когтями одежде.

Открыв глаза, я увидела наверху еще одну камеру. Они повсюду. За тонким стеклом – безжалостные лица их покровителей, смотрящие на меня в этот момент. Видящие во мне не больше, чем забаву, развлечение, игрушку для тренировок красных. Их одноклассники, не получившие в этом году пропускной билет, Николь и ее подруги, моя тетка, радостно предвкушающая избавление от свалившегося на нее бремени, мистер Броуди и миссис Джеймс…

Как же я всех вас ненавижу!

Сунув трясущуюся руку в карман, я вытащила пузырек. Несмотря на все мои падения и удары, тонкий хрусталь остался невредимым. Внутри плескалась спасительная янтарная жидкость.

Пальцы уже почти не слушались, и я торопливо поднесла его ко рту, выдернув зубами пробку. Скорее! Помутненное сознание мешало мне сосредоточиться, но мною двигало только желание выжить. Назло им всем.

Руки дрожали и не слушались. Половину целебной жидкости я расплескала, пытаясь поднести ее поближе к тому месту, где в мою плоть впились медвежьи титановые когти. Расстегнув наполовину комбинезон, я приподняла майку и, удерживая ее зубами, плеснула на рану содержимое склянки.

В боку мгновенно вспыхнуло болезненное, обжигающее жжение. Оно было резким и невыносимым, будто ко мне вдруг прислонили раскаленную кочергу. Как же больно! Отбросив пустую склянку в сторону, я схватилась за рану и повалилась на бок, притянув к лицу колени. Кажется, я кричала и перекатывалась со стороны в сторону, по измазанному в земле лицу не переставая текли соленые слезы, которые тут же смешивались с усиливающимся дождем. Слезы боли и изнеможения.

Не знаю, сколько это продолжалось. Может, несколько секунд, а, может, и часов. В то время, когда мне казалось, что терпеть больше невозможно, все прекратилось. Острое жжение ушло так же резко, как появилось, не оставив за собой ровным счетом ничего. Ни боли, ни покалывания, ни зуда.

Кое-как присев, я снова задрала майку и увидела, что рана в боку затянулась, оставив после себя несколько шрамов. Следы, от которых лекарство, подаренное мне мисс Белл, не в силах меня избавить.

Сознание постепенно возвращалось ко мне, но оставалось затуманенным. Слабость возросла. Слишком много крови я потеряла.

С трудом поднявшись на ноги, я побрела оттуда. Неизвестно, сколько времени Эрику и другим красным займет, чтобы обойти скалу или найти другой проход. Впереди высилась пологая, поросшая деревьями и высокими кустами гора. На ней – та самая разрушенная стена. Противоположная той, откуда мы начали. Это конец крепости. Дальше – только смертельная пропасть.

Я шла и шла, не разбирая дороги, но вскоре почувствовала, что больше не могу. Голод и потеря крови вконец истощили меня. Рука, израненная львицей Камиллы, продолжала кровоточить, и я пожалела, что не оставила для нее немного целебных капель. Но тогда мне было не до этого. Ушибленное бедро из-за последней схватки совсем закостенело, и я с трудом переставляла ногу. Оступившись на очередном камне, я рухнула на землю.

Я попыталась подняться, но рухнула снова. Нога отозвалась тупой болью. Даже мысли о ненависти к красным больше не подогревали мое желание двигаться дальше. Оно испарилось, оставив место безразличию и апатии. Перевернувшись на спину, я снова подставила лицо дождю. Все, я сделала, что могла. Больше нет сил. В этот момент пальцы нащупали прямо подо мной вытесанную в скале морду льва, которая медленно наполнялась кровью, стекающей с моего плеча. «Красный лев, – подумала я. – Им надо было сделать его красным».

Капли смыли пот и смочили пересохшие губы. Мокрые, распущенные волосы разметались по земле, словно черная паутина вокруг моей головы, руки безвольно опустились на землю. Широко открытые глаза смотрели вверх. Где-то в отдалении я слышала голоса. Крики. Звериный рык. Кажется, я узнала полузавывание-полусмех гиены Кэйла. Пусть приходят. Мне уже все равно.

Серые, промозглые сумерки в одно мгновение уступили место ночи, которая черным саваном окутала крепость. Дождь прекратился. Тучи разошлись, и на бархате небосвода высыпали мерцающие звезды. «Словно алмазы», – подумала я, вспоминая тот первый вечер в лесу. Сейчас они выглядели так же. И поблескивали словно только для меня. Напрасно я думала, что они меня забудут. Они были здесь со мной. Даже сейчас.

Вот и хорошо. Не так одиноко.

Силы окончательно оставили меня. Я прикрыла глаза, но все еще видела перед собой звезды. Унестись бы сейчас к ним. Туда, где так хорошо. Где нет больше боли… Где есть только свет. Может быть, я смогу стать одной из них? Может, они станут для меня долгожданной семьей, которой у меня никогда не было?

Сознание тонуло и меркло. Сил сопротивляться больше нет.

«Алекс».

Я уже почти провалилась в черную, зыбкую воронку подсознания, когда услышала этот голос. Он звал меня, он мешал мне. Мне безумно хотелось, чтобы он замолчал.

«Алекс».

Все во мне противилось, но голос отказывался уходить.

«Проснись».

Оставь меня, я больше не могу. Забыться, улететь ввысь к сияющим звездам – вот все, чего я сейчас хочу.

Но голос не отставал. Он настойчиво звал меня, выдергивая из мрака, в который я погружалась с каждым постепенно слабеющим вздохом.

Что-то ткнулось мне в раскрытую ладонь, потом в лицо.

Охотники. Они догнали меня. Все кончено.

Но что-то было не так. Слишком близкое. Слишком знакомое. Я попыталась разлепить глаза, но тяжелые веки словно налились свинцом и не слушались. Сквозь едва приподнятые ресницы мелькнуло что-то белое… Точнее, оно когда-то было таким. А теперь стало серым от налипшей к нему грязи. Когда-то шелковистая шерсть спуталась и сбилась в грязные комки, из пасти капала пена. Подушечки лап сбились в кровь от долгой дороги.

Как же ты сюда попал? Ведь это невозможно.

Но волк не слушал мои бессвязные бормотания. Поддев под меня голову, он взвалил меня себе на спину и повернул в сторону вздымающейся над нами горы.

Голоса охотников слышались уже совсем рядом. Громкие, задыхающиеся от бега, они доносились до меня, словно сквозь густой, непроглядный туман, сжимая нас с обеих сторон, но огромный волк, хрипя, мчался вперед. Перед глазами мелькали деревья и кусты, покрывающие склон; камни, вылетающие из-под его лап, катились вниз, туда, где за нами, не отставая ни на секунду, мчались хищники красных.

Травля продолжалась несколько часов, но волк ни разу не замедлился. Оставляя кровавые следы на камнях, он мчался вперед. Но и они не отставали. То тут, то там до меня долетали урывки голосов Эрика и Дилана, которые перекрикивались о чем-то с Трентом и Кэйлом, следующим где-то справа от них. По их отрывистым окрикам, разносящимся эхом в ночи, я догадалась, что они поднимаются следом, методично прочесывая весь склон. Тишину ночи до и дело нарушали омерзительное, пробирающее до костей ржание, издаваемые гиеной Кэйла, которая мчалась впереди всех. Среди деревьев уже мелькали ее горящие ненавистью глаза-угли. Чертова тварь. Несмотря на его силу, волк выглядел измотанным, хрипы участились; он пытался не сбавлять скорость, но сбитые в кровь лапы его не слушались. «В конце концов эта гадина нас все равно догонит», – обожгла меня мысль.

Но я ничем не могла ему помочь. Последним усилием я вцепилась в его шею чтобы не упасть. Постоянные скачки подрывали мои усилия, а ветки били по лицу, грозя каждую секунду скинуть меня вниз. Затуманенное сознание каждый миг могло отключиться; все вокруг головокружительно мелькало, сливаясь в одно большое пятно, как если бы я села на бешеную карусель. В ушах появился похожий на легкое шуршание шум, который медленно усиливался, но я боролась, чтобы остаться в сознании.

Волк все-таки сбавил скорость, и в это время гиена выскочила из-за деревьев и помчалась наравне с нами, целясь ему в бок. Я попыталась пнуть ее ногой, но вышло очень слабо, недостаточно, чтобы сбить ее с преследования. Гиена оскалилась и рванулась вперед. Волк увернулся и вильнул в сторону, в ее зубах остался только клок его белого меха. Отфыркиваясь, она снова рванулась за нами, громко и пронзительно хохоча.

Из последних сил волк поднимался вверх, петляя среди деревьев и кустов, чтобы увернуться от преследующих нас клыков, которые каждый раз лязгали в каком-то сантиметре от нас.

Впереди показалась большой, давно рухнувший ствол полтора метра в диаметре. Последний окаменевший великан, который остался еще с тех времен, когда гору покрывали гигантские деревья, и который теперь преграждал нам путь. Сердце ёкнуло – если не хватит сил, то нам конец. Я почувствовала, как мышцы подо мной напряглись, собираясь для одного мощного скачка. Гиена радостно взвыла – она ощущала слабость противника и уже предвкушала наше падение. Собрав все силы для последнего рывка, волк взмыл в воздух. Гиена – следом. «Недостаточно высоко», – успела подумать я.

Но тут она совершила ошибку. Потеряв терпение, она попыталась схватить нас уже в воздухе, но волчья лапа лягнула ее в морду, отбросив прямо на поваленный ствол. Упав на него спиной, она издала дикий визг боли. Но и нам повезло не больше. Передние лапы несущего меня на себе волка все-таки задели препятствие, и я почувствовала, как мои пальцы хватают воздух. Скатившись с него, я отлетела в сторону и перекатилась по холму. Я успела услышать где-то сбоку громкий рык, перешедший в рев и драку. Затем отключилась.

Когда я пришла в себя, то снова была на спине у волка. Он продолжал рывками подниматься вверх, пока сзади доносились отголоски вспыхнувшей драки. Кто дрался? На волке, кроме выдранного сбоку клочка шерсти и моей крови, не было ни царапины. Неужели гнавшиеся за нами красные и их хищники? Очевидно, Джейк и Эрик до конца не собираются уступить друг другу пари.

Темнота вокруг нас постепенно начала рассеиваться. Светало. Остались последние пара часов, подумала я, рассматривая плывущую подо мной землю. Одни камни сменяли другие, мелкие и большие, местами нам попадалась обычная земля, промокшая от дождя и превратившаяся в жижу. Кое-где с древних валунов на меня смотрел вырезанный в них лев, но теперь его вид не вызывал у меня никаких эмоций. Он был всего лишь еще одним пятном, которое проплывало мимо, не затрагивая остатков моего сознания. Я балансировала где-то на гране забытья.

Завязавшаяся драка между красными дала нам возможность оторваться, но волк двигался уже куда медленнее, чем прежде. Хрипение, вырывавшееся из его легких, усилилось, смешиваясь с невыразимо громким шумом, все еще стоящим у меня в ушах и занимающим все пространство у меня в голове. Может, во время падения я сильно ударилась головой, и это следствие?

– Тебе нужно передохнуть, – прошептала я ему в ухо.

Но волк упрямо продолжал двигаться вперед, пока не достиг каких-то камней. При близком рассмотрении они оказались остатком какой-то древней постройки. Но меня привлекло не это. Под ними, прикрытая переплетенными ветвями, зияла черная дыра. Волк бережно опустил меня на землю и, подойдя к ней, обернулся.

– Оттуда ты пришел, – с трудом произнесла я. Вот чем объясняется грязь и сбитые в кровь подушечки на лапах. – Сколько же времени тебе понадобилось, чтобы обогнуть озеро и забраться сюда?

Так значит отсюда все-таки есть выход! И о нем, похоже, никто не знает!

Я оглянулась, но камер здесь не было.

Волк продолжал смотреть на меня. Но я покачала головой.

– Я не смогу. Может, если бы я добралась сюда раньше… Но теперь…

После трех суток без еды, а также из-за большой потери крови, сил у меня совершенно не осталось. Я не могла даже двинуться, не то что снова ползти по этому узкому проходу неизвестно сколько времени.

Волк подошел и сел рядом со мной, положив мне голову на колени. Я погладила его, и он устало прикрыл глаза, словно собрался разделить со мной свою судьбу.

– Нет, ты должен идти, – сказала я, приглаживая его вздыбленную от погони шерсть. – Если они найдут тебя здесь, то… – Мне даже не хотелось произносить это вслух, но я хорошо помнила обещание Эрика. Здесь его ужасный медведь легко расправится с измученным волком.

Волк упрямо повел ушами. Я откинулась на маленькое дерево, пытаясь хоть немного собраться с силами. Порванный комбинезон больше не сохранял тепло, и предрассветный холод уже проникал внутрь. Оставленные львицей раны на руке и ноге жгли, словно с меня заживо содрали кожу в тех местах. Но хуже всего был ужасный шум в ушах. Он не прекращался, словно решил окончательно свести меня с ума.

Не в силах больше его выносить, я прикрыла ладонями уши. К моему удивлению, он умолк. Но стоило мне отнять руки, как он вернулся. Я повторила это еще несколько раз. Пока не догадалась.

Это же водопад! Где-то рядом водопад! А, может быть, и река.

Эта мысль меня почему-то невероятно обрадовала. Хотя я знала, что плыть уже не смогу. Максимум – пойду ко дну, словно один из этих камней, которые валялись тут повсюду. Как же за эти три дня я возненавидела эти дурацкие камни!

Но теперь я знала, что мне делать.

– Ты должен идти, – более твердо повторила я, обращаясь к волку. – Они не должны увидеть тебя здесь. Ты уже спас меня. И ты нужен мне. Ты – все, что у меня есть, и я не могу позволить им отнять тебя, – волк поднял голову и посмотрел на меня своими умными синими глазами. – Мы скоро увидимся. Со мной все будет хорошо, я обещаю. Пожалуйста, иди.

Я подтолкнула его, и волк нехотя встал. Он все еще колебался и, по-моему, не особо мне верил. Я и сама не верила в то, что говорю, но должна была заставить его уйти.

– Иди. Теперь я знаю, что делать. Дальше я сама.

Обеспокоенно оглядываясь, он подошел к дыре в скале.

– Иди.

Последний раз бросив на меня жалобный взгляд и издав тихое, прощальное поскуливание, волк послушно исчез внутри. Я наскоро забросала это место ветвями и для надежности заставила камнями, насколько позволяли силы. Затем посмотрела вверх. Судя по громкому, отдающему в голове шуму, я совсем рядом.

Опираясь на дерево и превозмогая боль, я поднялась. Правую ногу я уже не чувствовала: наверно, при падении зажала важную артерию или что-то в этом духе. Хромая и опираясь всем весом на левую ногу, я пробиралась от дерева к дереву. Отталкивалась от одного и хваталось за следующее. Внизу на склоне снова замелькало движение, но я старалась не смотреть назад, чтобы не отчаяться и не потерять последнюю надежду, которая был единственным, что толкало меня туда. Только вперед! На самую вершину!

Он открылся передо мной неожиданно. Во всей своей красоте. Бурлящие каскады воды с шумом ниспадали вниз, и, ударяясь, разбивались на миллионы алмазных брызг. В самом низу, словно контраст этой величественной природной мощи, колыхался спокойный водоем, собирая и неслышно поглощая в себя бушующие потоки, словно стремясь укротить их своей первозданной, царственной тишиной.

Всего в нескольких сот метрах над ним лежала разрушенная стена. Несмотря ни на что, я все-таки сюда добралась. Чистое, прозрачное, без единого облачка небо над стеной порозовело, неся с собой спасительный рассвет. В любую секунду должен прозвучать рог, означающий конец соревнования. Первые лучи коснулись обрушивающихся вниз потоков, и они засверкали, словно множество хрустальных самоцветов, обдавая меня холодными брызгами.

Сзади хрустнули камни.

– Отойди от обрыва, Алекс, – раздался за мной голос Майка. Он заметно изменился. Его глаза покраснели от бессонных ночей охоты, под ними пролегли черные тени, он выглядел измученным не меньше меня. Но, в отличие от меня, он отдавал все силы, чтобы выиграть это жестокое соревнование. В то время как я только пыталась пережить этот кошмар.

– Это конец. Бежать дальше некуда. Сдайся мне – и все на этом закончится.

Я оглянулась. Майк говорил правду: бежать действительно было некуда. Он загораживал мне единственный спуск назад, его помятый после драк и еле державшийся на ногах леопард-призрак стоял позади него на случай, если я все-таки попробую сбежать. Но даже если бы я захотела, то разве смогла бы? К тому же там наверняка до сих пор рыскают Эрик и его компашка.

– Не приближайся, Майк.

Мы смотрели друг на друга. Каждый пытался предугадать, насколько серьезен окажется противник в своем желании достичь того, к чему стремится. К сожалению, то, что я о нем узнала, говорило, что Майк пойдет на все, чтобы победить. Но и ему не следует меня недооценивать. После всего, что я пережила за эти три дня, мне было нечего терять.

– Хватит, ты уже наделала достаточно глупостей, – резко произнес он, с каменным лицом определяя, сколько шагов ему понадобится, чтобы схватить меня. – На этот раз поступи благоразумно. В этот раз ты не сможешь сбежать.

– Называй это как хочешь, мне все равно. Но я не сдамся. Никому из вас. Единственное, что ты можешь сейчас сделать, это словить меня. Если, конечно, сможешь.

Он хмыкнул, и, вскинув голову, сделал шаг вперед. Чтобы показать, что я не блефую, я отступила на самый край. Непослушная правая нога соскользнула, задев несколько камней, которые полетели вниз и тихо поглотились черной гладью воды. Мелкие круги, вызванные их падением, тут же исчезли, словно ничего не произошло. Мое сердце невольно дрогнуло. Не отрываясь, я смотрела туда, где они только что исчезли.

– Не будь дурой, тут слишком высоко, – Майк все-таки остановился, ледяной надменности в его голосе поубавилось. Появилось волнение. Наверно, моя решительность все же возымела действие. Он понял, что если будет действовать неосторожно, то может потерять победные двадцать очков. Не говоря уже о пари, которое предложил ему и Джейку Эрик. – Ты разобьешься, если прыгнешь с такой высоты.

Я молилась, чтобы прозвучал рог. Ну, где же он? Солнце уже озарило своими лучами вершину горы, на которой мы стояли, и полкрепости. Где-то в отдалении еще слышались голоса и рев хищников: красные использовали последние оставшиеся минуты, чтобы напасть на другие команды и заработать очки, которые вознесут их в ряды победителей.

Глаза Майка едва заметно вспыхнули, и его уставший леопард послушно начал красться сбоку. Но я заметила это вовремя.

Теперь и вторая нога стояла на самом краю. Спиной я чувствовала холодные брызги, а камни, составляющие ненадежный обрыв, опасно зашатались, грозясь в любой момент осыпаться вниз, вслед за теми, которые уже поглотила вода. Если это случится, они унесут меня вместе с ними.

– Хватит! – в отчаянии Майк хотел податься вперед, но вовремя сдержался. Он наконец-то осознал, что я собираюсь сдержать слово. – Достаточно!

По его команде барс отпрянул назад.

– Как ты не понимаешь, что все это серьезно! Ты должна сдаться, Алекс! Это не твоя игра! Если ты перейдешь эту черту, это не закончится здесь и сейчас. Есть вещи, о которых ты даже не имеешь понятия! Посмотри на себя! – Его глаза скользнули по моему окровавленному и изорванному комбинезону. В них появилось странное выражение. – Этого всего можно было избежать, если бы ты не была такой упрямой!

Вверху на стене я заметила еще одну камеру. Последнюю.

– Избежать? – я выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза. Он по-прежнему заставлял меня сжиматься под своим ледяным взглядом, и в другой раз я бы, наверно, не была такой смелой. Но в этот момент я была слишком раздавлена и измучена тремя сутками жестокой погони, бессонницы и постоянного голода. – Я видела, что вы делаете с теми, кого вы ловите. Ведь самого факта вам мало, так ведь? Вам нужно представление перед камерами, – он не ответил, и я продолжила, уже более резко: – Но даже если ты прав, и этого можно было бы избежать… Как сделали остальные. Я – не они. Даже всей этой трехдневной травлей, которую вы называете «соревнованием», вы не смогли заставить меня сдаться… Надеюсь, к этому времени ты набрал достаточно очков, Майк, потому что эти двадцать тебе не видать.

Из-за деревьев с грозным ревом одним прыжком выскочил черный лев. Его огненная грива развивалась вокруг него, словно живое, бушующее пламя. Будто вездесущий, преследующий меня символ красных вдруг соскочил с этих древних камней и ожил.

– Чего ты медлишь? – прорычал возникший следом Джейк. При виде бездействия Майка в его голосе проступила злость. – Хватай ее!

Приземлившись, лев тут же с молниеносной скоростью оторвался от земли и снова взмыл в воздух.

– Нет, Джейк! – Майк, бросился, чтобы его остановить, но было слишком поздно.

Я отшатнулась и потеряла опору. Огромные челюсти сомкнулись всего в миллиметре от моего комбинезона, но я уже летела вниз. Следом, кувыркаясь в воздухе, летели сорвавшиеся вместе со мной камни.

Еще в воздухе я услышала, как громко протрубил рог, означая конец соревнования. Чувствуя спиной неумолимое приближение ровной зеркальной поверхности, я успела подумать, что у меня все получилось. Они меня не поймали.

Затем меня поглотила темнота.

 

Глава 7. Бал продолжается

 

Что случилось потом, я помню смутно. Чьи-то крепкие руки, вытаскивающие меня из воды и делающие искусственное дыхание. Шум вертолетных лопастей, заглушивший даже грохот водопада. Кто-то несет меня в кабину на руках. Кажется, это тот неприятный человек с растрепанными черными волосами из палатки. Затем чьи-то крики, врезающиеся в мое сознание, три десятка быстрых пальцев, ловко снимающих с меня изорванный комбинезон и осматривающих прямо в вертолете, куча капельниц с покачивающимися прозрачными мешками. И острые иглы, моментально вонзающиеся в мои вены. На этот раз у меня даже не возникает желания возразить. Я молча провожаю их взглядом и отключаюсь. На этот раз надолго.

– После того, как вы окончательно придете в себя, мисс Леран, чего мы все, конечно же, вам искренне желаем, – по количеству яда в ее голосе было понятно, что желает она мне как раз обратного, – вам предстоит дать учительскому совету объяснение, каким образом у вас оказалось это, – тонкие пальцы миссис Джеймс со стуком опустили на стол гостиной пустую склянку. Ту самую. Воспоминания о том болезненном моменте были так свежи, что я невольно тронула кончиками пальцев левый бок. Заметив это движение, глаза миссис Джеймс превратились в узкие щелки.

– К тому же, еще до того, как вы предоставите его нам и независимо от, того что мы услышим, – она едва заметно хмыкнула, – вам будет полезно узнать, что в воспитательских целях большинством из нас было установлено, что летние каникулы вместо отдыха вы проведете за работой, которую мы для вас выберем.

В воспитательских целях. Миссис Джеймс продолжала смотреть на меня, и по ее глазам я видела, что это было их местью. Местью красных за то, что я от них ускользнула. И теперь она заставит меня перед ними поплатиться. Не было сомнений, что работа, которую она заставит меня выполнять, будет как-то связана с ними.

– Прекрасная идея! Великолепная! Для нее это будет чрезвычайно полезно! – радостно заверещала тетка, довольная тем, что ей не придется терпеть мое круглосуточное присутствие два месяца подряд. С тех пор, как я вернулась, она стала еще злее и еще больше меня возненавидела. Как и Николь. Несмотря на мое состояние, количество гадостей в мой адрес достигло фантастических масштабов. – Надеюсь, в этом месте, которое вы для нее выберете… Я уверена, это будет самое подходящее для такой, как она… Хотелось бы надеяться, что там ее будут кормить, а то терпеть дома целый год эту нахлебницу…

– Что ж, – миссис Джеймс выпрямилась и взяла со стула свой бесформенный плащ. Последние дни выдались прохладными и дождливыми, словно и не было лета. – Это будет справедливо. Мы также позаботимся о том, что все заработанное ей за это время будет передано вам. Благодарность к тем, кто ее кормит – еще одно качество, которое нам с вами предстоит развить, – она снова смерила меня колючим взглядом.

Тетка просияла, словно ей только что сделали самый большой подарок, и кинулась благодарить и льстиво убеждать миссис Джеймс остаться на чай, но та была непреклонна.

Мое сознание все еще было притуплено многочисленными капельницами и пилюлями, которыми меня пичкал приходящий каждые два дня доктор, поэтому в этот момент я не могла даже их ненавидеть. Спустившись сюда по приказу тетку, я мечтала только о том, чтобы вернуться в теплую постель и снова уснуть. Несмотря на все старания докторов в местной больнице, где я провела целую неделю и которую почти не помнила, силы возвращались ко мне медленно и почти все время я проводила во сне. Меня будили только грубые толчки старой экономки, без особого желания заставляющей меня съедать то, что она носила мне по приказу навещающего меня врача.

Миссис Джеймс уже направилась к двери, но тетя заломив руки кинулась за ней. Она переминалась с ноги на ногу, словно очень хотела, но боялась спросить. Наконец она решилась:

– А Майк… – она кашлянула, чтобы прочистить горло. – Вы считаете, что Совет доволен тем, как он показал себя на соревновании?

Миссис Джеймс слегка замедлила шаг. Ее прямая, как линейка, спина чуть заметно напряглась.

– Команда вашего сына заняла первое место. Разве Совет может быть этим недоволен? – Высоко подняв голову, она вышла мимо распластавшейся в неуклюжем поклоне экономки и направилась к поджидающей ее на улице машине.

После ее ухода я вернулась в долгожданную постель, но выспаться в этот день мне так и не дали. Стоило мне снова забыться сном, как меня разбудила незнакомая красивая женщина. Сначала мне показалось, что у меня галлюцинации. Незнакомка в моей комнате? Не иначе, как новое действие таблеток. Но скоро оказалось, что эта особа вполне ориентируется в пространстве – все место в комнате заняли вещи, которые она проворно выкладывала из большой сумки на плече. И так же реально умеет командовать.

– Я помощница Ванессы, – коротко представилась она таким тоном, словно прибыла сюда с королевского дворца. – Вставай и бегом душ. Контрастный, – добавила она, скептически рассматривая мое опухшее от таблеток и постоянного сна лицо и сбившиеся в ком волосы. – Живее! Бал уже почти начался, а тут работы невпроворот.

– Что вы здесь делаете? – голос вышел каким-то глухим, словно я говорила из подземелья.

– Хороший вопрос. Но у тебя на него нет времени. – Она откинула одеяло и заставила меня встать, попутно профессионально оценивая фигуру.

– Тощая. Придется кое-где приколоть платье и добавить подкладки. В нужные места, – она хмыкнула.

– Вы медсестра? – решила проявить чудеса умозаключения я. Тогда, в тумане после таблеток, это показалось мне единственным разумным объяснением ее присутствию в моей комнате.

Женщина посмотрела на меня, словно на полоумную.

– Я здесь, – она говорила медленно, разжевывая каждый слог, – потому что меня лично попросила Миранда Белл. Она, между прочим, отказалась от моих услуг для тебя, дурочка. Чтобы я могла собрать тебя на бал по случаю конца года. Или ты на соревновании все мозги растеряла?

Шутка была неудачной, но я ничего не сказала.

– Я не совсем хорошо себя чувствую. Я не думаю, что…

Женщина выпрямилась, рассматривая платье, которое вытащила из моего шкафа. То самое платье, которое мисс Белл передала Майку для рождественского бала. И как только она умудрилась его там раскопать…

– Доктор приходил, пока ты спала. Он сказал учителям, что ты уже в норме. Или хочешь я позову твою тетю, и мы вместе обсудим твое состояние? – она повернулась ко мне и саркастически приподняла идеально изогнутую бровь.

Видеть тетю мне хотелось меньше всего. К тому же, я знала, что она все равно отправит меня на этот чертов бал, раз так сказали доктора. Хотя бы просто из надежды, что, несмотря на их прогнозы, я загнусь где-нибудь по дороге.

– Я так и думала.

Душ я приняла, но не контрастный. Прежде чем начать меня одевать, Клэр, так ее звали, приблизилась ко мне со знакомым серебристым, полупрозрачным пузырьком. Первый и единственный раз я видела такой когда-то давно. В руках Майка.

– Не надо.

– Не будь идиоткой. Это часть твоего лечения. На это, между прочим, потребовалось специальное разрешение. Уж поверь мне, просто так его никому не дают. К тому же, я не могу так работать, – она брезгливо кивнула на мою испрещенную шрамами-бороздами от плеча до локтя руку. После лечения в больнице они затянулись, но не исчезли полностью.

– Мне не привыкать, – мое теперешнее равнодушие казалось странным по сравнению с тем, что я испытывала в прошлый раз. – К тому же, это их работа. Пусть любуются результатом. Мне нечего скрывать.

Клэр одарила меня странным взглядом и, немного поколебавшись, пожала плечами.

– Как знаешь.

Позднее, сидя в присланной за мной школьной машине, я вспоминала, как складно она управлялась с целой вереницей кисточек, которые проносились перед моим лицом, словно стая пернатых птичек.

– В одном Миранда Белл была права, – вдруг произнесла она, откидываясь назад и откровенно любуясь результатом. – В твоем случае, действительно не нужно много краски. Единственное, что пришлось как следует замазать, так это синяки под глазами. Какие у тебя красивые и необычные глаза… Тебе уже говорили?

Выходя, я даже не взглянула на себя в зеркало.

В этот раз школа преобразилась куда сильнее, чем на рождество. Причиной тому послужило, конечно же, присутствие красных, чьи шикарные машины занимали всю ближайшую к школе стоянку. Все здесь сверкало сказочным великолепием – от канделябров до статуэток, которыми украсили парадный холл. В отличие от скромного рождественского торжества, все здесь свидетельствовало о том, что этот бал был устроен в честь них.

Оставив плащ в раздевалке, я выкинула толстые подкладки, которые подложила мне Клэр в лиф платья. К моему несказанному облегчению, она хотя бы не заставила меня надеть каблуки. Но не по собственной инициативе, конечно, а из-за строгого запрета врача – ушибленное бедро прооперировали, но оно все еще плохо меня слушалось. В больнице сказали, что займет время, пока оно окончательно придет в форму. Вместо этого Клэр, не забыв закатить глаза, облачила меня в мягкие, удобные балетки в тон платью.

Из большого, освещенного самым современным оборудованием зала лилась громкая музыка и доносился смех. Вышколенные официанты с напитками порхали, словно бабочки, между столами учителей и красных, для которых как обычно выделили самые лучшие места перед танцполом и небольшой, неизвестно откуда взявшейся сценой с живой музыкой. Их шутки и красивые, сверкающие наряды существенно выделялись на фоне моих неприметных одноклассников, которых снова посадили сбоку, и желтых, которые с привычным забитым видом сидели рядом с ними.

Все было как обычно. Ничего не изменилось. Кроме меня.

– Алекс! – Уилл в два счета оказался рядом со мной и, прежде чем я успела пикнуть, заключил меня в объятия. – Мне не давали с тобой увидеться… Моя мама пыталась разузнать в больнице … Я не думал, что ты сегодня придешь. Как ты? Ты в порядке? Зачем, Алекс? Зачем ты это сделала? Когда мне сказали, то я чуть с ума не сошел…

Уткнувшись в его плечо, я его не слушала. Мне просто хотелось, чтобы он меня не отпускал.

Веселый смех в зале затих. Даже музыка, казалось, сделалась тише.

Не отстраняясь, Уилл провел пальцами по шрамам на моей руке. Я почувствовала, как по его теплому, прижимающему меня к себе телу пробежала дрожь.

– Мы обязаны быть здесь? – едва слышно прошептала я.

– К сожалению, – странным голосом ответил он, не убирая пальцы с моей руки. Будто надеялся, что от его прикосновения следы, оставленные ужасными когтями, волшебным образом исчезнут.

Словно желая развеять повисшую неловкость, причину которой она не поняла, красивая певица на сцене громко затянула медленную песню. Ее чудесный голос проникал в самое сердце.

– Тогда просто потанцуй со мной, – прошептала я, не отрываясь от его плеча. – Пожалуйста.

– Конечно.

Уилл нежно прижал меня к себе, и я закрыла глаза, не допуская в свое сознание ничего, кроме льющегося на нас чарующего голоса.

Я ни разу не посмотрела в их сторону, но они все смотрели на меня. Мистер Честертон – нахмурено, но с видимым облегчением. Стефани Аттвуд – с нескрываемым ледяным презрением. Мистер Броуди – исподлобья. Миссис Джеймс отвернулась, но продумывала что-то в голове. Мисс Белл просто любовалась нами, а усы Карла фон Рихтера скрыли едва заметную лукавую улыбку, смысл которой был понятен только ему. А директор… Сколько бы он ни боролся с собой, картина с его прошлого взяла верх и закружилась в его голове. Его жесткие серые глаза резко сузились и недобро блеснули.

Я не видела, как двое, такие разные, но оба одаренные природой всем самым лучшим, что могли пожелать, по разным причинам встали из-за своих столов и вышли прочь, ни разу не оглянувшись.

Бал продолжался, но воздух в роскошном зале заметно похолодел, словно кто-то вдруг обдал его морозным дыханием. По грозно взирающему сверху льву пробежала невидимая изморозь, покрывая его ледяными сосульками, которые каждую секунду грозились сорваться вниз. «Хорошо, – подумала я, – что хотя бы сейчас меня обнимают теплые руки Уилла».

 

***

Уважаемый читатель!

Спасибо за чтение моей книги. Если она Вам понравилась, оставьте, пожалуйста, отзыв о ней в магазине, где Вы ее приобрели.

Искренне ваша,