Однако даже то, что они, по словам Лин, с помощью своего необычного дара делают для мира немало добра, не повлияло на мое отношение к красным. Я продолжала их ненавидеть, как и прежде. Может, Лин и верила, что ее жертва свято необходима, чтобы людям, которые даже не подозревали об этом месте, лучше жилось, но я так не считала.

Из-за отсутствия учителя биологию снова несколько раз отменяли. Уилл был ужасно недоволен, ведь до соревнования осталось всего два месяца, и каждый пропущенный урок означал еще одну несостоявшуюся тренировку. А так как успехи моих одноклассников и так были еще очень далеки от того, что от них ожидал учитель (а тренироваться самостоятельно за пределами школы было строго запрещено), раздражение в нем накапливалось с каждым днем.

– Но времени еще предостаточно, – попробовала успокоить его я, когда мы снова сидели в столовой.

– Нет, – он упрямо потряс головой. – Осталось всего ничего, а мы еще вообще не сдвинулись с места. Это им хорошо, – он кивнул в сторону красных, – с ними занимаются и другие учителя, а мы целиком и полностью зависим от мистера Честертона. Если его нет, то нет и тренировок.

Внезапный шум помешал ему возмущаться дальше. Со стороны красных донеслись громкие приветствия – в столовую вошел Джейк. Не глядя по сторонам, он прошествовал на свое место в самом центре, но выглядел таким же хмурым, как на утренних построениях. Его появление вызвало у красных радостные оклики, а присутствующие здесь учителя приветливо поздоровались, но он лишь сдержанно кивнул в ответ. Я не видела его здесь с начала семестра и надеялась, что не увижу и дальше, потому что каждый раз при виде его у меня портился аппетит. Демонстративно отставив тарелку в сторону, я молча ожидала, пока Уилл закончит со едой, чтобы вернуться в класс.

С приходом Джейка красные возбужденно заерзали на месте. До этого они лениво обсуждали тренировки, каждый хвалился своими успехами, чтобы доказать остальным, что его шансы попасть на соревнование несравненно выше, чем у соперников. Те из них, кто из-за возраста еще не могли претендовать на участие, столпились вокруг и слушали с открытыми ртами, завистливо вздыхая. Теперь же красные постарше старались придвинуться к нему и о чем-то переговаривались, но небрежно раскинувшийся на стуле Джейк молча поглощал свой ланч.

– Эй, Джейк, ну скажи нам, а то мы все умираем от любопытства. Ты уже решил, кто будет четвертым в твоей группе? – хрипло поинтересовался худой, высокий парень с широкими плечами и чересчур большими ладонями. Я узнала сиплый голос, который слышала из своего окна во время разговора Николь и ее дружков.

– Как они могут знать, что он точно будет участвовать? – шепотом спросила я у Уилла.

– Он будет, – мрачно отозвался Уилл. – Он – звезда, самый подающий надежды среди них. Учителя точно его выберут, как и в предыдущие два года.

– Он уже участвовал два раза? Ему семнадцать?!

– Будет… или уже… Он один из самых старших в своем классе. Как только ему исполнилось пятнадцать, его записали. И, как оказалось, не зря: оба раза благодаря ему его группа заняла первое место.

Ну естественно. Раз среди красных выбирали учителя, то у Джейка были самые высокие шансы попасть в список участников. Так вот почему он так старался угодить мисс Белл: он хотел убедиться, что она тоже проголосует за него, когда придет время выбирать. За остальных он мог не переживать. Я сильно сомневалась, что голос мисс Белл может что-то изменить, но Джейк, видимо, так не считал. Он хотел получить всех.

– Еще рано об этом думать, – безразличным тоном отозвался Джейк.

Сиплый недоверчиво скривился.

– Да брось! Кому ты это рассказываешь? Я наверняка знаю, что ты уже решил, – он сложил руки на столе и наклонился к Джейку. Остальные замерли, на их лицах читалось смертельное любопытство. Даже Камилла, сидевшая, словно королева, в окружении Эрика, Дилана, близняшек и красных помладше, среди которых снова затесалась Николь, сгорала от желания узнать и бросила на него вопрошающий взгляд из-под длинных ресниц.

– Отстань, Кэйл, – встрял другой парень, которого я часто видела рядом с Джейком в столовой и на построении. – Когда Джейк решит, он сам всем скажет.

Красные недовольно загудели.

– Он спрашивает только про одного, но ведь их должно быть четверо… Уже известно, кто будут двое других в его группе? – спросила я, наблюдая, как сиплый снова что-то заговорил. Из-за шума, который подняли недовольные таким ответом красные, я его не расслышала.

– Почти наверняка Райн Стюарт и Крис Ланкастер, – Уилл указал в сторону парня, который только что сделал замечание сиплому, и второго парня в красной форме, который сидел по другую сторону от Джейка. – Его друзья. Они были с ним в группе в прошлом и позапрошлом году. Тоже очень сильные.

– Кто был четвертым?

– Стив Рассель, – он кивнул в сторону высокого, крепкого парня в красной форме, которому весь это разговор был явно неприятен. Он выглядел немного сконфуженным. – Он старшеклассник, это его последний год в школе.

– Почему они так уверены, что он не будет с ними в этом году?

Уилл пожал плечами.

– Несмотря на то, что он старше, он был самым слабым в их группе. Говорили, что он несколько раз терял контроль над своим хищником, и из-за него они чуть не проиграли первое место. Я думаю, что в этом году они его не возьмут.

Я снова посмотрела в сторону красных. Тот, кто был судя по всему Райном, опять спорил с сиплым. Постепенно в спор втянулись и остальные: всем хотелось знать, кто в этом году займет место Стива.

– Почему они вдруг так загорелись узнать?

– Тот, кого пригласит Джейк, может больше не волноваться о том, чтобы попасть в список, – сухо пояснил Уилл.

Теперь понятно. Любимчик учителей мог получить кого вздумается. Все без исключения красные просто помешаны на том, чтобы попасть на соревнование, и будут из кожи лезть, чтобы Джейк взял их к себе в группу, ведь это означает стопроцентный билет к участию. Я снова посмотрела, как красные облупили Джейка со всех сторон.

– У кого еще высокий шанс попасть на соревнование?

– Камилла Крайтон будет участвовать. Эвелин и Соланж Арундел тоже, – он показал головой на близняшек, которые подправляли свои очередные экстравагантные прически, пестрящие всеми цветами радуги и заливались смехом рядом с Камиллой. – Эрик Чэндлер и Дилан Брэдберри, – продолжал перечислять Уилл, краем глаза оглядывая красных и выбирая потенциальных, по его мнению, кандидатов.

– Вот уж вряд ли, – не удержавшись, хмыкнула я.

Уилл вопросительно посмотрел на меня. Вот черт, кто опять тянул меня за язык?

– Ну, мне просто показалось, что миссис Джеймс не особо довольна их успехами, – ляпнула я, надеясь, что моя торопливая импровизация успокоит Уилла.

– С чего ты это взяла? – Уилл выглядел искренне удивленным. – Они – одни из самых сильных в этой школе и в прошлом году уже участвовали в соревновании.

Я пожалела, что не могла рассказать ему о том, как они облажались с местью, задуманной для меня миссис Джеймс. Она была очень сердита за то, что их поймали практически за руку. Из того, что я подслушала в коридоре, следовало, что эта неудача могла стоить Эрику и Дилану их мест в списке.

– Какое место они заняли? – увела я разговор в другое русло, хотя уже знала ответ, благодаря подслушанному разговору Николь и ее дружков. Мне просто не хотелось, чтобы Уилл что-то подметил.

– Второе, – ничего не подозревая, отозвался он. – Четвертым у них был Морис Карлайл, – он кивнул на смазливого качка в красной форме, которого я часто видела в компании Эрика и Дилана и который принимал активное участие во всех издевательствах, которые эти двое затевали на большой перемене. То, что он был таким же идиотом, я уже не сомневалась. Подходящая компашка, ничего не скажешь.

– А Майк? – я принялась ковырять вилкой в тарелке и спрятала глаза от Уилла.

– Твой кузен?

Я кивнула, очень стараясь придать своему лицу безразличное выражение.

– Как и Джейк, он немного старше своих одноклассников. Ему исполнилось пятнадцать за несколько недель до его первого соревнования, поэтому он участвовал уже дважды. В позапрошлом году – с огромным успехом, тогда говорили, что он подает надежды не хуже самого Джейка. А на прошлом соревновании что-то случилось… – Уилл опустил глаза. – Его группа заняла предпоследнее место, хотя все пророчили им второе или максимум третье. Никто толком не знает, что там произошло, но я слышал, – он понизил голос, – что в этом году его снимут с участия в соревновании, так что его кандидатуру даже не буду рассматривать. Но это мало что меняет: у других шансов только прибавится. – Забывшись, Уилл с силой вонзил вилку в стэйк, что она зашаталась из стороны в сторону.

Вот как… Я кинула взгляд в сторону Майка, который был почти единственным, кто не принимал участия в обсуждении и не стремился попасть в окружение Джейка. Он сидел немного поодаль вместе с незадачливым Стивом Расселем и о чем-то с ним переговаривался. В какой-то момент он поднял голову и посмотрел в нашу сторону.

Я поспешно отвела глаза.

– Кстати твоя кузина… Николь Бэкингем тоже принимала участие в прошлом году. Это было ее первое соревнование, однако все удивились, что ее имя в списках. Она, – Уилл замялся, – как бы сказать… не из самых способных.

– Да ну! – фыркнула я, с презрением глядя, как Николь увивается рядом с Камиллой. – А что с нами? Как происходит у нас?

– Миссис Джеймс составляет окончательный список, – Уилл нахмурился. – Когда он составлен и заверен ее подписью, то пиши пропало.

– И не было такого, чтобы кто-то когда-то хотел в последний момент участвовать? Ну… подменить кого-то? Может, брата или сестру?

– Я не припомню… – Уилл слишком старательно разломал вилкой пирог. – Но миссис Джеймс все равно бы отказалась. Она терпеть не может что-то менять в своих списках. Тем более, когда дело касается нас. Мы для нее не больше, чем простая формальность. К тому же, для нас участие в соревновании означает наказание за какую-нибудь провинность или низкие оценки. Поэтому она никогда никого не меняет. Она говорит… что мы должны сами нести свое наказание, раз уж сами его заслужили.

Затем он принялся перечислять остальных красных, у кого, по его мнению, был высокий шанс попасть на соревнование. Но я слушала его вполуха. Меня занимало то, почему Майка хотят отстранить от участия. Но Уилл больше не знал подробностей на эту тему, и я решила расспросить Лин после уроков.

– Лин, ты уже участвовала в соревновании? – спросила я, когда мы встретились после школы.

– Нет, мне исполнилось пятнадцать только в сентябре, – ровным голосом ответила она. Если эта тема и была ей неприятна, то она ни разу мне этого не показала.

– Но ты что-нибудь о нем знаешь?

Лин вздохнула. В ее глазах мелькнула горечь, но она тут же снова улыбнулась.

– Нам не разрешают смотреть, смотрит соревнование только Совет, учителя и те, кто носят красную форму. Но моя сестра участвовала в прошлом году. Точнее, ее выбрали.

– Ой, Лин, мне очень жаль, – я сочувствующе положила руку ей на плечо. Лин вздохнула и улыбнулась, показывая, что все в порядке.

– Ей повезло, ее поймали относительно быстро, – с тенью печали в голосе произнесла она. – Но она рассказывала мне, что там происходит, – поежившись, она снова улыбнулась, словно не хотела меня этим огорчить.

– Ты можешь мне рассказать?

Она на секунду задумалась, а потом растерянно кивнула.

– Что ты хочешь знать?

– Все.

Мы прошли несколько шагов прежде, чем она заговорила. Я ее не торопила, понимая, как ей неприятно об этом говорить, но она делает это ради меня.

– Когда всех выпускают, – она махнула рукой в сторону возвышающихся на севере неприступных скал. Самой крепости отсюда не было видно, но я невольно почувствовала холодок, когда Лин это произнесла, – то дают час на то, чтобы спрятаться. Затем начинается охота. Она длится трое суток, пока с рассветом третьего дня не прозвучит рог. С помощью своих хищников охотники преследуют добычу. – Глаза Лин округлились от страха. Должно быть, она представила себе это зрелище. – Кого ловят усиленно сторожат, чтобы другие не напали и не забрали добычу себе. В это время лучше делать все, что говорит поймавший тебя охотник, потому как остальные будут пытаться отбить тебя себе, и пока животные будут драться между собой, ты можешь пострадать, – с самым серьезным видом произнесла она. – Так говорят старшие. Ни в коем случае не нужно пытаться снова убежать.

– Значит, красные дерутся между собой?

– Да, с помощью своих животных, – поправила она. – У кого животное сильнее, и кто лучше его контролирует, тот побеждает и забирает себе пойманных. Но и его группа должна быть начеку, потому что остальные будут искать способ захватить чужих пленников, чтобы получить очки и выиграть соревнование. Хуже всего приходится тем, кто прячется дольше всего, – продолжала она. – Поэтому старшие говорят, что лучше сдаться в первый же день, тогда охотник и его группа за тебя в ответе, и им придется охранять тебя от остальных.

– Почему хуже?

Лин посмотрела на снег перед собой.

– У тебя нет ни еды, ни воды, только если ты найдешь что-то сама. Сестра говорит, что там ничего нет, и тем, кто прячется, приходится туго. Даже несмотря на страх перед охотниками и их хищниками, мало кто выдерживает в развалинах дольше одного дня… У охотников всего навалом, и они обязаны делиться со своими пленниками, – произнесла Лин, смотря куда-то в сторону. – Но самое главное, пока ты на свободе, с тобой могут сделать что угодно. Никто не будет тебя жалеть, их главная цель – поймать тебя любой ценой. Несколько лет назад одна старшеклассница, – она понизила голос и задрожала от страха, – даже сошла с ума, потому что два охотника пытались одновременно завладеть ее разумом и заставить идти в свою сторону. В итоге она не соображала, что делает, и сбросилась с обрыва, прежде чем ее успели словить. В итоге, ее охотник упустил три своих очка и потом все соревнование был в таком бешенстве, что остальной его «добыче» пришлось о-о-очень несладко.

– Подожди. Ты хочешь сказать, что им за это ничего не было?! – с ужасом воскликнула я. Лишь сейчас до меня в полной мере начал доходить смысл «ужасных вещей», о которых твердил мне Уилл.

Лин печально покачала головой.

– Это был несчастный случай. Такое иногда случается. Но когда ты в их руках, они должны охранять тебя от остальных, чтобы получить очки, – снова повторила она. – Если другие охотники и нападут, то только на тех, кто тебя охраняет. Так все же безопаснее, поэтому почти все жертвы сами сдаются выбравшим их охотникам, – она сделала попытку улыбнуться, но вышло довольно криво. – Никому другому нельзя, потому что для них это вопрос чести: если жертву ловит другой охотник, тот, кто ее выбрал, должен ее отбить. И потом ей очень сильно за это не поздоровиться.

– Это то, что сделала твоя сестра? Она тоже сдалась своему охотнику? – спросила я, вспомнив, что Лин сказала, что ее сестру поймали практически сразу.

Она молча кивнула головой, избегая смотреть мне в глаза. Наверно, чувствовала себя неуютно от того, что желтые предпочитают сдаться без борьбы. Таким образом они избегали тяжелой участи, которая могла ожидать их, пока на них все еще охотились. Я снова подумала о девушке, у которой помутился рассудок и которая, не выдержав, сбросилась в пропасть. Что ж, их можно было понять.

– А что с теми, кто носит синюю форму? Нас ведь выбирают учителя, а не красные, поэтому по идее мы для них ничего особенного не значим и можем свободно прятаться?

Лин отвела глаза.

– За каждого из вас дают целых двадцать очков, а так как синих участников всего пять, то самые настоящие и порой… – она запнулась, – жестокие бои идут за вас, независимо от того, поймали вас или еще нет. Мы их не особо интересуем, так как даем всего лишь небольшой бонус, чтобы набрать очки.

Ее слова подтверждали то, что уже рассказал мне Уилл. Я сделала быстрый подсчет в уме. Если каждый охотник в группе ловит свою жертву, то группа набирает двенадцать очков. Остальные желтые давали всего лишь одно очко и их еще нужно уберечь от других охотников, поэтому каждый ученик в синей форме мог дать ощутимый перевес, и понятно, что за него будут бороться всеми силами. Зная красных, я предполагала, что ничего хорошего это не сулит. Они днем и ночью мечтали попасть на соревнование, и можно было представить с каким рвением они будут стремиться к тому, чтобы его выиграть.

– Отец говорит, что для вас лучше всего сдаться самым сильным охотникам, – вдруг зашептала Лин, хватая меня за руку и заставляя посмотреть на нее. Видимо, она, как и я, понимала, что из всех синих у меня самый высокий шанс там очутиться. – У них безопаснее всего. Группы слабее почти никогда не рискуют напасть на тех, кто претендует на первые места, а самые сильные редко нападают друг на друга. Хуже всего, если ты попадешь к кому-то посередине.

– Ну уж нет, – я упрямо вскинула голову. – Если я попаду на соревнование, то никому сдаваться не собираюсь. Им придется как следует попотеть, чтобы меня поймать. – Я с вызовом подняла голову в сторону заслоняющих горизонт серых скал.

В глазах Лин застыл немой ужас.

– Нет, так нельзя, – быстро зашептала она, словно вознамерилась во что бы то ни стало отговорить меня от этой идеи. – Это опасно! Ты можешь пострадать!

– Мной они не могут управлять, так что с пропасти я не сброшусь, – с черной иронией заметила я, но Лин это привело лишь в больший ужас.

– Чем дольше им придется тебя ловить, тем злее они станут, – попыталась вразумить меня она.

– Пусть позлятся, – я улыбнулась, но Лин волновалась все больше и больше. Она сглотнула, будто готовилась что-то сказать, но долгое время не решилась.

– В прошлом году… – наконец произнесла она, но тут же запнулась и замолчала.

– Что случилось в прошлом году?

Но Лин молчала и мне стоило большого труда снова заставить ее продолжить то, что она хотела сказать.

– Одна девушка из твоего класса погибла на соревновании, – очень тихим голосом произнесла она.

Я озадаченно сморщила лоб.

– Этого не может быть, Лин. Никому в нашем классе еще не было пятнадцати. К тому же, Уилл бы мне рассказал.

Она взглянула на меня своими черными, как оливки, глазами, и я вдруг поняла, что это правда.

– Так вот чье место за партой я заняла, – внезапно охнула я, вспоминая свой первый день в этой школе и единственное пустое место за партой рядом с Джин. – Но… как? Как это случилось?

– Никто толком не знает, – Лин потупилась. – Нам ничего не рассказывали.

– Но твоя сестра была там в прошлом году! Она-то должна знать, – настаивала я, попутно злясь на Уилла, что он мне ничего не рассказал. Да и Джин должна была знать, она ведь сидела за одной партой с погибшей на соревновании девушкой! Но за все это время не перемолвилась о ней ни словом!

– Она молчит. Когда кто-то погибает на соревновании, не принято о нем говорить, – тихим голосом сообщила она. – Нам сказали, что это был несчастный случай… и велели об этом забыть.

Забыть? Но как можно об этом забыть?

Всю оставшуюся дорогу Лин все еще пыталась убедить меня, что сдаться красным будет для меня безопаснее, но я думала о Майке. Он тоже был там в прошлом году, когда погибла соседка Джин по парте. Может, именно в этом кроется причина, по которой его хотят отстранить? А вдруг это он приложил к этому «несчастному случаю» руку, и девушка погибла по его вине? К тому же, я не могла прекратить думать о другой, помешавшейся по вине красных девушке, которая покончила собой – происшествие, которое в этой школе тоже огласили «несчастным случаем». А что если и Майк совершил нечто ужасное?

– Уилл, почему ты не рассказал мне о том, что девушка из нашего класса погибла на соревновании в прошлом году?

Мистер Честертон уже вернулся, поэтому уроки биологии возобновились. Воспользовавшись тем, что все ученики возились со своими животными, я подошла и встала рядом с Уиллом, который не отводил пристального взгляда от росомахи, решив во что бы то ни стало заставить ее проснуться. Однако животное, уставшее от тщетных попыток выбраться из клетки, тихо посапывало в углу, полностью игнорируя Уилла. Услышав мой вопрос, он вздрогнул, но не отвел взгляд.

– Кто тебе об этом рассказал?

– Это неважно, – резко ответила я, по его ответу окончательно понимая, что Лин сказала мне правду. – Почему ты мне об этом не сказал?

Мистер Честертон терпеливо объяснял что-то Эмили Браун и ее соседке, которые стояли рядом даже на тренировках. Они всецело завладели вниманием учителя, и я могла расспрашивать Уилла, не боясь, что нам помешают.

– Я предупреждал, что лучше туда не попадать.

– Это не одно и то же, Уилл!

Мы привлекли внимание, поэтому Уилл понизил голос.

– Теперь ты понимаешь, почему эти тренировки так важны, Алекс? Тебе тоже нужно выбрать себе животное и начать учиться, чтобы ты могла себя защитить, – завел он знакомую пластинку. С тех пор, как он узнал, что я не хочу тренироваться, он не оставлял попыток меня переубедить.

Но я проигнорировала его нравоучения, вернувшись к тому, что меня интересовало:

– Почему она единственная из класса, кто участвовал в прошлом году?

Взгляды в нашу сторону участились, и Уилл заметно занервничал.

– Ей исполнилось пятнадцать за несколько дней до соревнования. Поэтому ее внесли в список, – шепотом ответил он, надеясь, что теперь я успокоюсь.

Но как бы не так.

– Но она же еще даже не начала тренироваться! Первые тренировки начались сейчас. Это нечестно!

– Нечестно, – согласился он, вперив в меня многозначительный взгляд, – но таковы правила. Мы ничего не можем сделать.

И снова сосредоточенно уставился на спящую росомаху. Подобно ему, остальные ребята вернулись к своим животным, но те возились себе в углу клетки или мирно спали, не обращая на них никакого внимания.

Я придвинулась поближе.

– Как она погибла?

– Я не знаю, – сквозь зубы отозвался он. Росомаха перевернулась на другой бок и снова уткнулась мордой себе под лапу.

Я оторопела.

– И тебе даже неинтересно? Она ведь сидела через проход от тебя. Там, где теперь сижу я. Вы учились в одном классе, Уилл! И тебя не волнует, что с ней случилось?

Уилл вдруг размахнулся и со всей силы ударил по клетке. Напуганная шумом росомаха вскочила и угрожающе выпятила огромные когти, готовясь защищаться. Мне стало ее жалко, но лицо Уилла осталось жестким. С мрачным удовлетворением он смотрел на забившееся в угол животное, которое испуганно оглядывалось по сторонам и напрочь забыло о сне.

– Какой прок от этого знания, Алекс? – Уилл наклонил голову в мою сторону. Я чувствовала, как он напрягся. – Это поможет мне или тебе на соревновании? Я сильно сомневаюсь, что это защитит тебя от такой же участи, – со злостью закончил он, снова поворачиваясь к росомахе.

Напуганная росомаха переводила черные бусинки-глаза то на меня, то на Уилла – бедное животное не понимало, что от него требовали. Она не знала, что Уилл вознамерился во что бы то ни стало достичь своей цели. Будь его воля, он бы мучил ее, пока не достигнет результата, даже если на это уйдут целые месяцы напролет, без передышек и выходных.

Со своего места на нас смотрела Джин. Поймав мой взгляд, она опустила голову и отвернулась.

– Ты прав, это меня не защитит, но я не могу быть такой же безразличной к тому, что здесь происходит, как вы.

Я отошла и села в углу. До конца урока мы с Уиллом не разговаривали и вышли из комнаты по отдельности. Я хотела вернуться в класс с Джин, но она выскользнула раньше, чем я успела ее перехватить. В результате я снова почувствовала себя одинокой как в старые времена, но не поддалась искушению простить Уиллу его резкость и жестокое обращение с росомахой.

На следующем уроке мы не обменялись ни словом. Моя соседка так и не появилась, и я гадала, где она может быть. Вряд ли Джин по собственному желанию могла прогулять уроки. Может, что-то случилось дома, и ее вызвали? Я очень надеялась, что это не связано с Хлое. Утром я видела их обоих в раздевалке, и Хлое выглядела в полном порядке, но за день здесь много чего могло произойти. А спрашивать у Уилла не хотелось – я твердо вознамерилась с ним больше не разговаривать.

Наконец прозвенел звонок на большую перемену. В последнее время мы с Уиллом ходили вместе в столовую, но сейчас я быстро смахнула тетрадки и ручки в сумку и вышла, не дожидаясь его. После ссоры на ланч идти совершенно не хотелось, и я свернула в женский туалет. «Подожду здесь пока Уилл пообедает, а потом спущусь сама», – решила я. Заняться было нечем, и я решила доделать домашнюю работу по математике, но вдруг обнаружила, что забыла тетрадку в комнате тренировок (перед биологией Уилл объяснял мне решение задачи, которую задали на дом). Я собиралась ее дописать, но ссора с ним совершенно выбила меня из колеи.

Запихивая разбросанные на полу вещи назад в сумку, я чертыхнулась. Сама мысль о возвращении в школьный подвал в одиночестве ужасала меня, но выбора не было – учитель явно дал понять, что проверит домашнее задание. Я бы не стала возвращаться туда ради себя, но подставить Джин после того, что я узнала о соревновании, я не могла.

«Сейчас все в столовой, а значит я вряд ли встречу кого-нибудь внизу», – утешила себя я, направляясь ко входу на нижний этаж.

Темное подземелье и вправду было пустым, но от этого особенно мрачным и страшным. Безмолвие, царившее здесь, вызывало неприятные мурашки. Я постояла на нижней ступеньке, собираясь с духом, затем сделала шаг к тренировочной комнате. Пройти надо было совсем чуть-чуть, поэтому я ускорила шаг. Однако кое-что чуть было не испортило мне настроение – когда ладонь легла на железную ручку, мое сердце на секунду замерло. Но опасения оказались напрасными – комната была открыта. Наверно, учитель в спешке забыл ее запереть.

Я тихо проскользнула внутрь и огляделась. Тетрадка лежала на том же месте, где я до этого сидела. Я мгновенно сунула ее в сумку и направилась к двери, но вдруг услышала какой-то легкий шорох с одной из клеток. Все они были прикрыты темной, плотной тканью, и из-под них не доносилось ни звука – все животные мирно спали. Лишь одно покрывало слегка шевелилось, из-под него доносилось тихое фырканье. Я без труда узнала рабочее место Уилла – должно быть, перепуганная после резкого пробуждения росомаха не могла заснуть.

Я была уже одной ногой за дверью, но что-то заставило меня вернуться. Я подошла к клетке и приподняла прикрывающую ее ткань. Росомаха прекратила копаться в углу и испуганно уставилась на меня. Весь угол клетки покрывали толстые царапины: животное пыталось выбраться, но его когти не могли справиться с толстым железом, из которого была сделана клетка. Такая прочная, что ее вряд ли взяли бы даже стальные тиски.

– Не бойся, я тебя не обижу, – тихо произнесла я, выдавливая из себя улыбку. Видеть страдающих животных в неволе всегда было для меня тяжело, поэтому я с самого детства избегала зоопарков.

Но росомаха недоверчиво взирала на меня из глубины темной клетки. Ее морда напоминала барсука, а приземистое туловище было дугообразно изогнуто из-за того, что задние ноги были длиннее передних.

– Бедняга, ты, наверно, не понимаешь, почему тебя тут заперли, – вздохнула я, оглядываясь вокруг в поисках еды, которой можно было бы ее подкормить. Но ничего подходящего рядом не было, да я и не совсем представляла, чем питаются росомахи. – У тебя на воле, наверно, осталась семья? Кто-то, по кому ты скучаешь?

Росомаха повернула ко мне удлиненную морду, словно слушала, что я говорю. Несколько секунд она рассматривала меня, потом внезапно косолапо подковыляла ближе и улеглась рядом со мной, издавая звуки, похожие на тихое поскуливание.

– У тебя там остались детеныши, – тихо охнула я. Росомаха вздрогнула, будто поняла, что я сказала, и еще больше прижалась к железным прутьям. – Мне так жаль, – пробормотала я. Мне хотелось ее погладить, но вид громадных когтей меня останавливал.

Туловище животного продолжало подрагивать, словно от тихих всхлипов, и я не выдержала. Неуверенно протянув руку, я провела по ее боку. Шерсть была длинной, густой и очень грубой. Осмелев, я погладила вытянутую темно-коричневую морду. Огромные, крючковатые когти вытянулись и скрипнули об пол, и я чуть было не отдернула пальцы, но животное продолжало лежать смирно, будто мои поглаживания ему нравились. Через несколько секунд поскуливание прекратилось, а дыхание стало более ровным – она заснула. Я еще постояла возле клетки, а потом прикрыла ее темной тканью и выскользнула наружу.

Мне было безумно жаль бедное животное, поэтому я решила поговорить с мистером Честертоном, чтобы он выпустил эту и нашел Уиллу другую, еще не успевшую обзавестись детенышами росомаху. В конце концов Уилл еще не установил с ней нужную для контроля связь, о которой все время твердил учитель, поэтому поменять животное на этом этапе не представлялось мне проблемой.

Когда я была уже на лестнице, то услышала, как где-то внизу хлопнула дверь. Я ускорила шаг, чтобы успеть выскользнуть наружу, прежде чем этот кто-то меня настигнет. Но голос и имя, к кому он обращался, заставили меня застыть на месте.

– Очень хорошо, мисс Холливер, – раздалось снизу злобное хихиканье. – Сегодня вы проявили незаурядное упорство. Постарайтесь вы еще немного – и этой маленькой неприятности можно было бы избежать.

– Да, сэр, – донесся до меня тихий голос Джин.

– Тем не менее ваши успехи перестали меня радовать, – голос мистера Броуди зазвучал жеще. Он перестал хихикать. – Кажется, мы достигли предела ваших способностей, и меня начинает это расстраивать. Советую вам как следует стараться, если вы не хотите, чтобы малышка Хлое, – голос мистера Броуди сделался тошнотворно сладким, – заняла свое законное место.

– Нет, сэр, я умоляю вас… Я… в следующий раз я постараюсь больше, я вас не подведу! Пожалуйста…

– Хватит! Достаточно, мисс Холливер, – брезгливо отозвался тот. – Я думаю, мы друг друга поняли. Ваш пропуск, как обычно, будет не засчитан. Можете ступать домой, – учитель снова противно хихикнул и принялся подниматься по лестнице.

Нащупав за спиной нишу в стене, я молча шагнула в нее, наблюдая, как проходивший мимо мистер Броуди достал из внутреннего кармана железную фляжку и сделал из нее судорожный глоток. Он не мог меня видеть: темнота, скрывавшая стены и многочисленные углубления в них, давала мне значительное преимущество. Но в слабом свете фонарей он был весь на виду. На секунду его сутулое, худое тело конвульсивно изогнулось. Он прислонился к холодной стене прямо напротив меня и пару секунд судорожно набирал воздух в легкие, с его лба стекали струйки пота, а сальные волосы упали на полуприкрытые, закатившиеся глаза. Не имея возможности сбежать, я была вынуждена наблюдать и испытывала глубочайшее омерзение. Но, на мое счастье, его приступ прошел так же быстро, как и начался. Он пару раз передернул костлявыми плечами, откинул жирные прядки назад и, утирая выступившую на губах пену, вышел из подземелья.

Когда дверь за ним захлопнулась, еще пару минут царило молчание, а затем послышались сдавленные всхлипывания. Внизу плакала Джин.

Я вышла из своего укрытия и бесшумно спустилась по ступенькам.

Она стояла, прижав мокрое от слез лицо к стене и ухватившись за предплечье с внешней стороны. Между ее тоненькими пальчиками стекала и капала на пол кровь.

Услышав мои шаги, она тихо охнула и попыталась спрятать плечо.

– Что это, Джин? Почему у тебя идет кровь? – ахнула я, пытаясь рассмотреть, что она прятала.

– Алекс, что ты… Ты не должна быть здесь, – слабым голосом проговорила она, порываясь уйти.

– Джин, что происходит? – я решительно перегородила ей дорогу. – Я не уйду, пока ты мне не объяснишь!

– Ничего, – она попыталась меня обогнуть, но я оказалась проворнее.

– Ничего?! Мне так не кажется!

– Отпусти, Алекс…

Но я схватила ее за руку и заставила мне показать.

От того, что я увидела, меня затошнило. Мне стоило больших усилий сохранить непроницаемое лицо, чтобы еще больше не расстраивать рыдающую от боли Джин. От рукава в том месте почти ничего не осталось, а кровоточащая рана напоминала укус громадной змеи с двумя уходящими прямо в мясо глубокими отверстиями. Под развороченной от клыков мышцей виднелась белая кость, и я снова почувствовала приступ рвоты. Внизу на коже виднелись следы от похожих укусов: отодвинув порванную ткань, я с ужасом увидела, что вся ее рука покрыта безобразными шрамами от чьих-то громадных зубов.

– Что это, Джин? Кто с тобой это сделал? – я еле могла говорить. Джин перестала вырываться и безвольно всхлипывала.

– Тебе срочно нужно в больничное крыло, – сказала я, избегая снова смотреть на рану и благоразумно решив оставить расспросы на потом. – Где оно находится?

Но Джин слабо покачала головой.

– Там мне не помогут.

– Им придется, – заверила я, беря ее за вторую руку и вертя головой в поисках какого-нибудь указательного знака.

– Нет, Алекс, мне туда нельзя, – прошептала Джин, глотая слезы и морщась от боли.

– О чем ты говоришь, Джин? Ты же умрешь от потери крови или еще хуже – от заражения! – В том, что эти следы были оставлены клыками какого-то животного, я не сомневалась. – Не говори глупостей, просто скажи, куда идти! Быстрее, нужно остановить кровь.

Джин умоляюще сжала мою руку.

– Я пойду домой, все промою, и рука скоро заживет… Просто… просто надо хорошо перебинтовать. Я уже знаю. Мне не впервой.

Я молча смотрела, как она глотает слезы, и мне невольно вспомнилась моя рука, изуродованная розгами, вымоченными в неизвестном мне яде. Но мне помог Майк, который добыл то чудесное лекарство. А кто поможет Джин?

– Я знаю, что делать. Пошли, – я развернулась и поволокла ее за собой наверх. К моему облегчению, она перестала упираться и послушно поплелась следом. Я выглянула из-за двери, и, убедившись, что звонок на урок уже прозвенел, увлекла нас обоих в сторону лестницы.

Пока я тащила ее наверх, я жалела, что забросила пузырек с янтарной жидкостью куда-то в шкаф. Если того, на кого я надеялась, не окажется, придется идти домой и незаметно карабкаться по дереву в комнату, чтобы тетка меня не увидела. За пропущенный урок мне и так влетит. И я боялась, что она бросит меня в подвал, прежде чем успею помочь стонущей от боли Джин.

Чтобы пройти в нужную мне комнату, предстояло миновать кабинет директора, и я втайне скрестила пальцы, проходя мимо его двери. Но все обошлось. Я тихо постучала костяшками пальцев, и, не дожидаясь ответа, зашла внутрь, потянув за собой Джин.

Увидев нас, мисс Белл подняла голову – и сразу поняла, в чем дело. Мне даже не понадобилось ничего объяснять. Я позволила ей усадить Джин на диван и молча смотрела, как она достает из шкафа очередной пузырек и склоняется над ее плечом. Похожую сцену я уже наблюдала когда-то в кабинете истории, поэтому точно знала, куда нужно идти.

Когда первые янтарные капли коснулись кожи, Джин скорчилась и изо всех сил стиснула подлокотник, но продолжала мужественно терпеть. Я встала поближе и увидела, что рана мгновенно затянулась, хоть на ее месте все же остались два уродливых рубца от чьих-то острых клыков. Далеко от того, что сделало лекарство Майка, но все же ужасная рана заросла, спрятав развороченное мясо и кость. Джин шумно вздохнула, прежняя смертельная бледность отступила. Она перестала плакать и сидела на диване, крепко сцепив ладони.

– Я схожу к мистеру Харрису за новым свитером, – тихо сказала мисс Белл, закручивая пузырек с остатками лекарства. – А пока угощайтесь, девочки. Алекс, сделай вам чай, – она поставила перед нами корзинку со свежей выпечкой и вышла из кабинета.

Я подошла к шкафу, достала две чашки, и пока кипяток с машинки лился в чашки, в которые я предварительно бросила пакетики с заваркой, решала, как сформулировать вопрос. Джин тоже молчала, но краем глаза я видела, что она посматривает на меня. Видимо, она догадывалась, о чем я думала.

После того, что я услышала внизу, мне не составляло труда сообразить, что происходит. Желая защитить сестру, которая носила желтую форму, Джин заняла ее место на тренировках. Пожертвовала собой, чтобы хоть частично уберечь маленькую Хлое от предназначенной ей судьбы. И каждый раз, когда я думала, что она прогуливает уроки, на самом деле она была там внизу…

– Джин, что он с тобой делает? – спросила я, пока вторая чашка медленно наполнялась темнеющей жидкостью. – Я знаю, почему ты пропускаешь уроки… и кого пытаешься защитить… Но я хочу знать, что там происходит.

Джин смотрела на сцепленные на коленях руки. Я поставила перед ней чашку и села напротив. Мисс Белл еще не вернулась, и мы были в ее кабинете вдвоем. В камине приветливо потрескивали дрова; они отбрасывали пляшущие тени на лицо Джин, на которое уже вернулся легкий румянец. Тепло и уют кабинета подействовали. Она заговорила.

– Когда Хлое в этом году начала ходить в школу, я даже думать не могла о том, что ее будут забирать на тренировки, – она подняла на меня свои большие, серые, заплаканные глаза. – Она такая маленькая… и такая беззащитная… – она украдкой смахнула слезу, которая проделала мокрую дорожку на ее щеке. – Я не могла допустить, чтобы ей причинили боль. Поэтому я пошла к мистеру Честертону и попросила, чтобы вместо Хлое на тренировки забирали меня.

– Мистеру Честертону? – на секунду меня охватил ужас, что он может быть к этому причастен.

– Он отказался, – с печалью в голосе ответила она. – Сказал, что понимает причину и уговаривал меня передумать. А когда понял, что я твердо решила стоять на своем, то сказал, что ничем не сможет мне помочь. Ему было жаль меня и Хлое, и того, как жестоко с ней распорядилась судьба, но он не мог допустить, чтобы ученики, даже на какую-то долю обладающие даром, подвергали себя опасности на тренировках.

Я с облегчением вздохнула. Мысль о том, что к этому мог приложить руку мистер Честертон, была для меня невыносима.

– И тогда ты пошла к мистеру Броуди?

Она рассеянно кивнула.

– У меня не было выбора. Мистер Броуди обещал, что сделает так, чтобы Хлое не принимала участия в тренировках, если я буду ему помогать. И я согласилась.

– В чем помогать, Джин?

Ее голос дрогнул.

– Он занимается всем, что касается улучшения животных для красных. И хотел, чтобы я помогала их тренировать.

Я впала в небольшое замешательство. Уилл уже рассказывал мне, что животных красных каким-то образом улучшают, но я не представляла, как это делается.

– Им делают инъекции, – предугадала мой вопрос сообразительная Джин, – дают разные порошки, чтобы они стали еще больше и… опаснее. Их делает миссис Джеймс, а мистер Броуди следит за тем, чтобы они действовали как следует. Но в самом начале животные часто становятся бешеными… почти неуправляемыми, поэтому их нужно заново приучать к контролю. И этим он занимается в подземелье. А я помогаю, – тихо, почти неслышно закончила она.

– Что значит «приучать к контролю»?

– Мистер Броуди называет это «приручать заново». После всех этих порошков и ядов они почти утрачивают нормальный разум, поэтому ими очень тяжело управлять. Они как бы… становятся совершенно невменяемыми, – она поежилась, как будто видела что-то перед собой. – Чтобы снова заставить их слушаться, с ними нужно заниматься. И делать это должен кто-то взрослый и умелый. Такой, как учитель.

– Он их усмиряет, – хмуро заключила я, подобрав более понятное мне слово. – Как это случилось? – Я показала на ее порванный и взмокший от крови рукав.

Джин прижала к тому месту ладонь, словно хотела убедиться, что рука на самом деле зажила. Я постаралась не думать о том, сколько еще подобных шрамов под ее одеждой.

– Сегодня мы должны были заниматься огромной змеей Эвелин, которой вчера ввели новую, еще неиспробованную инъекцию, – воспоминание о том, что происходила утром в подвале, далось ее тяжело. Она снова побледнела. – Я должна была управлять ее добычей, а мистер Броуди в это время пытался снова взять под контроль ее расшатанный действием яда разум.

– Управлять добычей? Джин, ты уже умеешь пользоваться этой силой? – ошарашенно спросила я.

Джин кивнула. Со стыдом, как мне показалось.

– Мистер Броуди научил меня некоторым основам еще в начале года. Для того, чтобы я могла ему помогать.

Я не знала, как на это реагировать. Джин уже умела управлять животными!

– Но возникла проблема… – подрагивающим голосом продолжила она. – Вместо добычи змея набросилась на меня. Мне повезло, что для нее еще не разработали яд, поэтому ее зубы причинили лишь поверхностный вред. – Она снова потерла предплечье в том месте, где были свежие рубцы. Тот серьезный тон, которым она это сказала, не оставил у меня сомнений, что она действительно радовалась, что с ней не случилось чего-нибудь похуже.

Наступила пауза. Каждая из нас смотрела перед собой на остывающий потихоньку чай. Меня трясло. Каждый раз, когда я думала, что хуже уже быть не может, мне открывались новые подробности об этом месте. И я заново ужасалась тому, что здесь происходило.

– Джин, ты должна это прекратить, – я подняла на нее глаза. Джин сидела неподвижно, обнимая себя за плечи, словно мыслями она снова перенеслась в подвал. – Это слишком опасно для тебя! Мистер Броуди просто тиран и… садист, – я вспомнила, как возбужденно горели его глаза, когда он смотрел на мое наказание и когда сам хлестал Тэйлора и Эми кнутом. Я ни на секунду не сомневалась в его тайных наклонностях. – Ты должна прекратить, – повторила я, – пока не произошла катастрофа.

Но Джин повела худенькими плечиками. Отняв ладонь от плеча, она посмотрела на меня взглядом, полным молчаливого страдания и покорности своей судьбе.

– Я не могу, Алекс. Пока я ему помогаю, Хлое защищена, но стоит мне отказаться, как он тут же отыграется на ней… а она такая уязвимая и хрупкая… Она этого не выдержит.

Хлое… Мистер Броуди знал, как добиться своего. Он использовал сестринскую привязанность Джин, чтобы получить себе помощницу, о которой при других обстоятельствах не мог и мечтать. Ведь в тренировках участвуют только лишенные такой силы, как у Джин, желтые.

– Твои родители об этом знают?

Долю секунды она помедлила, потом мотнула головой.

– Нет, им не нужно об этом знать. Знают совсем немногие. Пообещай мне, что никому ничего не расскажешь, – она вдруг протянула руку над столом и сжала мою ладонь. В ее глазах читалась немая мольба.

Я засомневалась. Внутри я испытывала смесь невыносимой жалости к Джин и жгучей ненависти к мистеру Броуди. Но что я могла поделать? Это был ее выбор. Джин стремилась защитить сестренку, и я не имела права вмешиваться.

– Хорошо, – нехотя промолвила я. Мне не хотелось этого обещать, но это был не мой секрет. Впрочем, эта мысль все равно не принесла мне душевного спокойствия, и я сомневалась в том, что смогу спокойно сидеть на уроке, пока мистер Броуди будет использовать Джин в своих садистских тренировках.

Дверь тихо отворилась – в комнату вернулась мисс Белл. В руках она держала новый синий свитер.

– Можешь переодеться в туалете, – она наклонилась и с жалостью провела по щеке Джин, там, где все еще виднелся засохший след от скатившейся слезы, а потом поцеловала ее в макушку. У меня защемило сердце.

Джин тихо поблагодарила ее и скрылась за дверью, чтобы сменить порванную и покрытую кровью одежду и умыться.

Пока она переодевалась, мисс Белл присела на подлокотник дивана. Сложив руки на коленях, она печально осмотрела нетронутый чай и пирожные, но не проронила ни слова. Мы сидели так, пока не вернулась Джин.

– Лучше будет, если ты пойдешь домой и отдохнешь. – Мисс Белл забрала у Джин из рук порванный свитер и отложила его так, чтобы мы больше не могли видеть покрытый бурыми пятнами рукав. Джин не стала возражать. Она стояла, прижав к себе сумку с вещами, и ждала, пока мисс Белл писала записку для ее родителей. Что в ней говорилось, я не знала.

– Пойдем, Алекс, мы тебя проводим.

Мисс Белл приобняла Джин за плечи и вывела нас обеих в коридор. Свернув к классу географии, мисс Белл попросила мою соседку подождать в стороне, а сама легонько постучалась и приоткрыла дверь.

– Простите, что помешала вам, мистер Скруп. – Я была уверена, что старик даже не заметил нашего с Джин отсутствия. Он прекратил нудное бормотание, которое называл лекцией, и непонимающе уставился на мисс Белл.

– Мне пришлось задержать Алекс, – продолжила учительница, подманивая меня пальцем и бросая в сторону мистера Скрупа очаровательную, извиняющуюся улыбку. Я отметила, что ее глаза при этом не улыбались. – Простите, это все по моей вине. – Она легонько подтолкнула меня в класс и приветливо улыбнулась ученикам. Я вспомнила, что не успела попрощаться с Джин, но она уже незаметно прикрыла за мной дверь.

Учитель все еще стоял с разинутым ртом, словно соображал, что от него требуется и почему его вдруг прервали. Затем дрожащими руками напялил очки и уставился на меня. У меня возникло чувство, что он меня не узнает. Ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы сообразить, что происходит.

– Ах, да, новенькая, – пробурчал он. И это после почти полного учебного года! – Садитесь, мисс… – приставив трясущийся палец к лежащему на его столе списку и медленно заскользил по нему, бормоча имена учеников, пока не уперся в самый конец. – Леран.

В другой день меня бы это позабавило, но сейчас мне было не до смеха. Я прошла за свою пустую парту и села. Лучше бы меня тоже отпустили домой, но просить мисс Белл об еще одной записке рядом с Джин было бы кощунством. Мистер Скруп снова завел свое монотонное бормотание, и поглядывающие в мою сторону ученики принялись записывать лекцию в тетрадки. Сбоку я уловила взгляд Уилла, но не повернулась. Он вздохнул и тоже уткнулся в свои записи.

На математике я сдала злополучную тетрадку вышколенному, одетому с иголочки мистеру Ротланду. Ее вид поверх остальных тетрадок напомнил мне о Джин, ведь если бы я за ней не вернулась, то, возможно, так и не узнала бы ее секрет. При мысли о ней я снова почувствовала себя отвратительно и горько пожалела о своем обещании.

– Все в порядке? – спросила меня Лин. Должно быть я снова задумалась, прокручивая в голове то, что высказала бы мистеру Броуди в его отвратительное, отталкивающее лицо.

– Нет, Лин, не совсем, – хмуро ответила я. – Расскажи мне, что ты знаешь о нашем учителе физики.

Казалось, она ни на шутку испугалась.

– Почти ничего, – пролепетала она в ответ.

– Совсем ничего, Лин? – я выжидательно посмотрела на нее.

Она захлопала ресницами.

– Нуу… он учитель и ведет физику уже очень давно. Он преподавал еще, когда моя сестра пошла в первый класс, – она наморщила лобик, стараясь сообразить, что еще она могла знать.

– А какие-нибудь его привычки? Что-нибудь необычное? Например, что за фляжку он вечно с собой таскает? – подсказала я.

Лин почувствовала себя неуютно, но я не отступала:

– Ты что-то об этом знаешь? Не бойся, – подбодрила я ее. – Клянусь, что никому ничего не скажу.

– Один раз я подслушала разговор моей сестры с ее подругой, – Лин ужасно смутилась, словно ее уличили в чем-то нехорошем. Но я заверила ее, что все в порядке, и она продолжила: – Они говорили про какое-то зелье, которое готовит для него миссис Джеймс. От его странных приступов, – она еще больше понизила голос. – Подруга моей сестры сказала, что без него он становится совсем страшным и… буйным. А однажды давно он даже пропал на целый месяц. В школе заявили, что он уехал по срочным делам, но ходили слухи, что его пришлось положить в больницу. Необычную больницу, – щеки Лин пылали, – для… особых случаев.

Я мрачно кивнула. То, что у мистера Броуди, было не все в порядке с головой, мне стало понятно уже давно. Вообще-то я считала, что в ту же больницу надо отправить и директора с миссис Джеймс.

– Но когда он пьет свое лекарство, то это его вроде как… успокаивает, и он снова приходит в себя. Только девочки в нашем классе все равно боятся оставаться с ним наедине, – робея произнесла она, вновь заливаясь румянцем. – А он так и норовит как-нибудь погладить или провести по волосам и злится, если его сторонятся. Он такой противный!

– Да уж, знаю. Он просто урод, – зло отозвалась я. – В нормальном мире его быстро определили бы за решетку.

Впрочем, с его способностью управлять людьми он не просидел бы там ни минуты. Но этого я вслух не сказала и еще-то мгновение с наслаждением представляла, как мерзкого учителя упекают в тюрьму или дурдом, откуда он никогда не выйдет.

По лицу Лин я видела, что она тоже воображает подобную картину. Сначала она пугалась, когда я говорила что-нибудь в сторону учителей, но постепенно начала относиться к этому с легкой опаской, а потом и вовсе привыкла и уже не ждала немедленной расправы, как прежде.

– Лин, ты можешь расспросить свою сестру? Может быть, она знает что-нибудь еще, что может мне помочь – попросила я.

– Помочь? – не поняла Лин.

– Да.

– Я не понимаю…

Я и сама пока не знала, как добытая Лин информация может быть мне полезной, но я твердо вознамерилась вытащить Джин из мерзких лап мистера Броуди.

– Я должна помочь… одному человеку, – я замялась, чувствуя себя неудобно оттого, что прошу ее о помощи, а сама даже не могу ничего рассказать.

Лин секунду помедлила, потом кивнула.

– Я не знаю, станет ли сестра со мной делиться, но я очень постараюсь что-нибудь выведать… Может, мне снова удастся что-нибудь услышать, – она улыбнулась. На этот раз с лукавым огоньком в глазах.

Она не стала ни о чем расспрашивать и сразу же бескорыстно согласилась посодействовать. Глядя в ее трогательно бесхитростные и честные глаза, я не удержалась и крепко ее обняла.

– Спасибо, Лин, – прошептала я.