Экзамены тянулись скучной чередой. Знаний, полученных благодаря Джин и Уиллу хватило, чтобы благополучно сдать их все, даже химию и физику, по которым я получила самые низкие оценки в классе. Оставался лишь экзамен по литературе, который по какой-то причине отложили на несколько дней.

Николь собиралась уехать сразу после последнего экзамена. Из чата, за которым я пристально следила после той встречи с Джейком, выяснилось, что все красные так или иначе уезжают до рождественского бала, из чего я сделала вывод, что их там не будет. Это меня порадовало. А из возмущенных реплик Камиллы, организующей прощальную вечеринку красных, я узнала, что Джейк уже уехал к отцу в Штаты. Перечитав это известие, я призадумалась, а потом с облегчением вздохнула. Джейк не стал жаловаться на то, что я сказала ему тогда. Я не знала, что послужило причиной его странного молчания, но списала все на уязвленное самолюбие, о котором он не хотел распространяться. Ведь мои слова его далеко не красили.

Всю ночь перед последним экзаменом бушевала вьюга, и когда утром я выглянула в окно, то увидела лишь высокие белые сугробы. За ночь снег завалил все — деревья, дом, дорогу. Во дворе я разглядела сгорбленную Марджи, которая огромной лопатой разгребала снег с дорожки.

В доме в это утро стояла необычная тишина. Моя кузина уже уехала, поэтому тетка, которая обычно увивалась возле нее с утра, то упрашивая съесть еще одну булочку, то пытаясь всунуть в ей сумку шоколадку «чтобы подкрепиться в школе», должно быть, спала. Майка тоже не было видно. Экзамены у красных закончились пару дней назад, и я не представляла, чем теперь занимается мой кузен. Проходя мимо закрытой двери его комнаты, я подумала, что он тоже, наверно, незаметно уехал куда-нибудь на каникулы.

Сам экзамен прошел спокойно и легко. Я закончила его раньше всех, и, избегая смотреть в сторону Уилла и Джин, вышла из класса. «Я все равно увижу их завтра на рождественском балу», — успокоила я себя, почувствовав угрызения совести за то, что не перемолвилась с ними ни словом за последнюю неделю.

Сегодня я шла по дороге в лесу в полном одиночестве: наши с Лин экзамены не совпадали по дням, поэтому мы больше не виделись. С утра эту дорогу уже очистили, хоть и не слишком тщательно. Вокруг высились сугробы, ветки деревьев прогибались под весом нависшего на них снега, а подмерзшая дорога похрустывала под ногами.

Я уже прошла половину пути, когда услышала сзади машину. Я инстинктивно напряглась, чувствуя, как внутри нарастает неприятное предчувствие. На этот раз это не мог быть Джейк, ведь его уже нет в городе. Тогда кто? Может, просто случайная машина, которая решила поехать в объезд из-за занесенных повсюду дорог?

Шум мотора нарастал. Он был чересчур мощным для обычных спортивных машин, на которых ездили красные. К тому же, ни одна из них не проехала бы с той же легкостью по неровной, наполовину заваленной снегом дороге. Значит, внедорожник. Неприятное ощущение сменилось молотом тревоги. Машина была уже совсем рядом и набирала скорость. Не выдержав, я обернулась и тут же шарахнулась в сторону — еще бы чуть-чуть, и огромный джип сбил меня с ног.

Обогнав и преградив мне дорогу, машина резко затормозила, и из окна пассажирского сиденья высунулся Дилан. За рулем сидел Эрик. Оба ехидно скалились, словно задумали что-то нехорошее. Совпадение? Вряд ли. Из головы не выходили слова Эрика в чате — он собирался отомстить мне, когда рядом никого не будет. Сейчас был самый подходящий для этого момент: до дома еще далеко, вокруг только молчаливый, хранящий свои тайны лес.

Внутри меня медленно начал нарастать страх.

— Привет, Леран, — злобная, звериная улыбка на лице Дилана лишь подтвердила мои опасения. Они здесь неслучайно.

Что делать? Я не сводила с них взгляд, пока мой мозг судорожно искал пути к спасению. Побежать в сторону дома? Они на джипе догонят меня в два счета. В лес? Там высокие сугробы.

— Разве вы не собирались в Европу? — облизнула я пересохшие губы. Надо потянуть время. Может, снегоочиститель еще вернется. Но я и сама понимала, что шансов на это почти нет: по этой дороге даже в обычный день никто не ездил.

Оба разразились дружным хохотом, словно я сказала что-то очень смешное.

— Вообще-то давно пора бы уже, — Дилан лениво потянулся и мечтательно закатил глаза, будто представляя себя на шезлонге у закрытого бассейна или в горячем джакузи.

— Так в чем проблема? — Их расслабленный, даже чуть добродушный вид только подогрел свернувшийся во мне змейкой страх.

— Мы подумали, что не можем уехать, не попрощавшись, — в хищном взгляде Эрика промелькнуло что-то нехорошее, и я сама не почувствовала, как попятилась прочь от машины. — Ведь мы стали почти друзьями, — он плотоядно улыбнулся. Мечтательное выражение в глазах Дилана пропало. Он смотрел на меня, и его глаза опасно сощурились. — С нашей стороны было бы некрасиво уехать без прощального подарка. Ведь завтра рождество.

— Не стоило так беспокоиться.

Почти инстинктивно я продолжала пятиться в сторону леса, хотя и понимала, что это не лучший выход. Но другого у меня не было.

— Знаешь, ты права. Возможно и не стоило, — Эрик оглянулся в оба конца дороги, словно проверяя, что там никого нет, Дилан в это время не сводил с меня цепкий взгляд. — Но тут возникла одна проблема.

— Какая?

Я сделала еще шаг в сторону леса и провалилась по колено в сугроб. По такому глубокому снегу я далеко не убегу. Просто не смогу.

— Видишь ли, там куда мы едем, нас ждут друзья. Настоящие друзья, — улыбка на лице Эрика не предвещала ничего хорошего. — И мы тоже обещали им подарки. Но вот незадача… Мы долго думали над тем, что бы им подарить и так ничего и не надумали, — оба одновременно с трагическим видом покачали головами. — Понимаешь, такие уж они капризные. В общем, было бы довольно грустно, если бы не смогли порадовать наших друзей к празднику. Но к счастью, — Эрик сделал паузу, его рука легла на ручку двери, — мы вовремя вспомнили о тебе.

В руках у Дилана мелькнула камера, и ужас холодной струйкой пота пробежал по моей спине.

Я оглянулась и без оглядки кинулась бежать.

— Эй, куда же ты? — Сзади послышались хлопающие двери машины и веселый окрики. Они что-то кричали мне, явно забавляясь предстоящей погоней.

Ноги проваливались в снег, голые руки, пытающиеся ухватиться за еловые ветки или шершавые стволы в качестве опоры, тут же покрывались царапинами. Сумка цеплялась за все подряд и била мне по ногам, затрудняя движение, и я ее скинула. Тетрадки и ручки высыпались и утонули в снегу, но мне было не до них.

Сзади доносилось тяжелое дыхание моих преследователей. Я вдруг поняла — они все спланировали. Они узнали дату моего последнего экзамена, выследили дорогу, по которой я хожу домой, и задержались, чтобы исполнить обещанную месть. Какая же я была глупая, когда думала, что все позади.

Их смех эхом разносился по лесу. Для них это была забава, развлечение, охота. Они знали, что я далеко не убегу.

Дыхание постепенно сбилось. Бежать, ступая в мягкий, проваливающийся под ногами снег, становилось все тяжелее. Каждый шаг требовал неимоверных физических усилий. Я вся вспотела, куртка стала обузой. Мне захотелось скинуть и ее, но я боялась, что, перестав цепляться за ветви или деревья, потеряю равновесие и упаду.

Я не знала, сколько времени бежала. Но в какой-то момент их крики стали тише, а потом и вовсе замолкли.

Неужели у меня получилось?

Но обернуться я не решилась. Вместо этого помчалась вперед с удвоенной силой, как будто внутри обнаружился новый источник энергии. Они отстали! Я спасена!

Но окрыленная своим успехом, я не заметила, как твердая опора под ногами вдруг исчезла. Моя нога нащупала пустоту, и я кубарем покатилась вниз по склону. Ухватиться было не за что. Стволы деревьев мелькали рядом с угрожающей быстротой, а снег, который хоть и смягчал мое падение, но набивался в рот, застилал глаза и вскоре все вокруг превратилось в нескончаемое мелькание белого и темного. Я инстинктивно прикрыла лицо, ожидая неминуемого удара.

А потом тишина. Когда все закончилось, я не поверила, что все еще жива. Приподнявшись на локте, я посмотрела в сторону склона, по которому только что скатилась, и окончательно осознала, как мне повезло. Черные стволы, покрывающие почти каждый квадратный метр, говорили о том, что любая секунда этого ужасного полета могла стать для меня последней.

Как раз в этот момент сверху донеслись голоса. Черт, неужели они никогда не отстанут!

Я с трудом поднялась, но тут же поняла, что опасное падение все-таки не прошло для меня даром. Кажется, я слегка подвернула лодыжку.

Бежать дальше не получится. Да и Эрик с Диланом уже спускались по склону. Опустившись на снег, я потерла горящую изнутри лодыжку. Как далеко я от дороги? Есть ли вероятность, что мои крики кто-нибудь услышит?

Оба моих преследователя были совсем рядом. Эрик увидел меня первый.

— А вот и она. Ну что, недалеко убежала?

Дилан достал камеру и направил ее на меня. Я с ненавистью посмотрела на них. Как ни странно, страх куда-то пропал, осталось лишь отвращение к ним обоим. Их лбы блестели от пота, лица стали багровыми, они тяжело дышали, крашеные белые волосы Эрика взмокли и торчали в разные стороны. Что ж, по крайней мере я заставила их попотеть.

Эрик присел рядом на корточках. На меня снова пахнуло резким парфюмом, на этот раз смешанным с запахом его пота.

— Учителя об этом узнают, — сказала я, слабо надеясь, что это сработает. — Тогда вам обоим не поздоровится.

Дилан издал громкий смешок, больше похожий на хрюканье.

— Ты слышал, приятель, — Эрик не сводил с меня взгляда, хоть и обращался сейчас к Дилану, кружившему надо мной с камерой, словно коршун. — Нам не поздоровится!

Дилан снова издал тот же хрюкающий звук.

— Помнишь, что я говорил, пока ты не припустилась бежать? — Эрик наклонился ближе, и, не выдержав, я отвернулась. — Так вот, я не шутил. Это действительно подарок. Для самых близких друзей. На этот раз мы не выложим нашу маленькую забаву в чат. Никто посторонний ничего не увидит и не услышит. Доказательств нет, — он театрально развел руками, однако через секунду его взгляд сделался жестким. — К тому же ты не в том положении, чтобы нам угрожать.

Я побледнела. Вспоминая тот разговор в чате, я поняла, что эти двое громил решили воплотить в жизнь идею Камиллы и снять месть на видео. Не было сомнений, что «подарок» предназначался именно ей.

Чертова нога! Я с трудом сдерживала слезы. Если бы я ее не подвернула, то могла бы убежать, а теперь я в их власти. Мы посреди леса. Мне никто не придет на помощь, никто не услышит, если я закричу.

— Ну-ну, не надо так переживать, — Эрик вытянул руку и убрал выбившийся локон с моей щеки. Меня передернуло. — Мы всего лишь хотим, чтобы всем было весело. Верно я говорю, Дилан? — Его напарник довольно поддакнул. — Включая тебя. Будет лучше, если ты сама нам подыграешь, — его алчный взгляд скользнул по молнии на моей куртке. — Повеселимся, и никто не пострадает. Даже твоему дружку необязательно знать. Обещаю, мы ему ничего не скажем. Кстати вы с ним уже это… того?

Дилан судорожно захрюкал, а рука Эрика сползла вниз, к замочку и потеребила его. Опираясь на локти, я резко отодвинулась.

— Ну же, прояви свое знаменитое благоразумие, — произнес он строгим голосом миссис Джеймс. — Ты, наверно, недоумеваешь, почему мы все это затеяли, несмотря на то, что ты извинилась? Я тебе скажу, чтобы потом мы наконец-то смогли перейти к самому главному, — он плотоядно оскалился, а Дилан разразился противным смехом. — Тогда на построении твоя речь была очень трогательной, верно, Дил? Прям затронула меня до глубины души. Но вот что я тебе скажу — поздно, слишком поздно. Мы не умеем прощать.

— Она не предназначалась вам, придурки, — я скрипнула зубами. — Если бы у вас была бы хоть капля мозгов, то вы бы это поняли.

Камера в руках Дилана дрогнула. Лоб Эрика озадаченно сморщился — он пытался сообразить, что это означает. Было видно, что думать он не привык, и теперь прилагал к этому почти нечеловеческие усилия.

Я отползла еще дальше, чтобы быть вне его зоны досягаемости, когда до него наконец-то дойдет.

— Что она имеет ввиду, Эрик? — голос Дилана стал хныкающим. Он выглядел растерянным, его нижняя губа выпятилась как у обиженного ребенка. Столько силы, а мозгов ни на грош.

Эрик оказался более сообразительным. Он встал и с позеленевшим лицом приблизился ко мне.

— Ничего, Дил, не обращай внимания. Умной себя возомнила, Леран? — он пнул меня по горящей лодыжке, и я вскрикнула. — Сейчас мы это исправим. На всю жизнь умничать расхочется.

Я попробовала отползти дальше, но он в одно мгновение догнал меня и схватил за ворот куртки. Я упиралась, царапалась, била его по лицу, но он был сильнее. Молния с треском поползла вниз.

Он уже было потянул за низ моего свитера, как Дилан издал непонятный звук — то ли сдавленный хрип, то ли какое-то завывание. В эту же секунду сзади меня раздался громкий звериный рык — и этот звук сменился воплем ужаса. Бросив камеру, он начал медленно отступать в сторону склона, по которому они сюда спустились. Привлеченный внезапным шумом, Эрик вскинул голову — и тут же отшатнулся. Подняв руки, словно пытаясь защититься от кого-то, он медленно пятился назад. В его широко раскрытых глазах застыл неприкрытый, почти первобытный ужас.

Воспользовавшись моментом, я медленно повернулась в ту сторону, куда были прикованы взгляды Эрика и Дилана, шаг за шагом отступающих назад. И оцепенела. Всего в пяти метрах позади меня стоял огромный волк. Тот самый. Я его не придумала.

Волк угрожающе рычал, обнажив белоснежные, острые, покрытые пеной клыки. Они без сомнения могли растерзать человека за секунду. На снег с них капала слюна, а из пасти вырывался горячий пар. Заостренные кверху уши прижались назад, придавая его огромной морде еще более кровожадный вид, белая шерсть на загривке зверя вздыбилась. Припав на передние лапы, он не двигался, но угрожающе рычал, являя собой устрашающее зрелище. Огромный хвост хищника отбивал по задним лапам — то по одной, то по второй, — выдавая нетерпение. Словно зверь выбирал, на кого броситься первым.

Дилан тихо повизгивал от ужаса. Губы Эрика шевелились, но они были уже слишком далеко, чтобы разобрать, что он шептал. Кое-как добравшись до склона, по которому они спустились, оба развернулись и прытью рванули вверх. Через несколько секунд их красные куртки уже скрылись за покрывающими верхушку елями. Только следы на снегу да валяющаяся в одиночестве камера напоминали о том, что здесь только что произошло.

Проводив их взглядом, я с ужасом уставилась на волка. Все это время казалось, что он меня не замечал, но теперь-то, когда те двое уже далеко, я — легкая добыча. Тем более, что убежать я не смогу — мешала вывихнутая лодыжка. Я попробовала немного отползти, опираясь на снег здоровой ногой, но поняла, что зверь настигнет меня за секунду. Что ж, это лучше, чем стать жертвой в руках красных. Один прыжок и дело с концом. Ощущая внутри непонятное спокойствие, я смиренно ожидала, пока волк переключит внимание на меня.

Но гигантский хищник почему-то не торопился. Я с интересом наблюдала за происходящей в нем переменой. Он больше не выглядел таким же грозным и кровожадным, как минуту назад: шерсть на загривке улеглась и мягко светилась, огромные клыки спрятались, свирепый взгляд вдруг стал почти человеческим. Как завороженная, я смотрела в его синие умные глаза, в которых видела свое отражение. Сейчас он совсем не походил на того свирепого волка, который минуту назад собирался броситься на моих мучителей.

— Алекс?

Голос раздался где-то совсем рядом, и я вздрогнула.

Этого не может быть!

Он был мне хорошо знаком, только ни разу за это время не произнес мое имя. При других обстоятельствах это показалось бы мне странным. Но сейчас меня уже вряд ли можно было чем-то удивить.

— Алекс, где ты?

Он ищет меня? Может дать ему сигнал? Сказать, чтобы не приближался? Но прежде чем я успела крикнуть, Майк показался из-за деревьев. Увидев меня, он собирался броситься вперед. Но перевел взгляд на стоящего рядом зверя и застыл.

Волк снова ощетинился и зарычал, волшебной перемены в нем как не бывало. Он повернулся к Майку и пригнулся, готовясь к прыжку.

— Пожалуйста, не тронь его, — вырвалось у меня.

Несмотря на свое незавидное положение, Майк не выглядел испуганным. Он был скорее удивлен. Обескуражен и удивлен тем, что увидел на поляне. Оба, и человек, и зверь, не сводили друг с друга взгляд. Затем, словно увидев что-то известное только им двоим, зверь отступил и двумя огромными прыжками скрылся в глубине леса.

Я продолжала сидеть на снегу, не в силах сообразить, что здесь только что произошло, и уставившись в ту сторону, в которой скрылся волк. Он ушел, не тронув никого из нас. Почему? Разве так бывает?

Майк моментально оказался возле меня.

— Ты в порядке? Ты ранена? — его руки быстро ощупали меня, стряхнули снег с одежды и застегнули молнию.

Я лишь молча помотала головой, переводя внимание на него и пытаясь сообразить, как он здесь оказался.

Он оглянулся и заметил камеру. В ту же секунду его красивое, холодное лицо исказила гримаса ярости.

Одним рывком он оказался возле нее, вынул карту памяти, сунул ее себе в карман, а затем несколько раз ударил камерой по дереву. Да с такой злостью, что я с трудом могла узнать в этом взбешенном, перекошенном от гнева человеке своего хладнокровного, невозмутимого кузена. Видеокамера уже не напоминала таковую даже отдаленно, когда он наконец остановился. Закопав ногой в снег разлетевшиеся осколки линзы и пластика, он размахнулся и швырнул то, что от нее осталось, подальше в лес. Камера сделала дугу и исчезла где-то в чаще леса.

Я наблюдала за ним и не знала, что и думать.

Но через секунду Майк пришел в себя, ярость на его лице вновь сменилась привычной холодной маской. Он подошел и дотронулся до моей лодыжки, которую я продолжала неосознанно тереть через сапог.

— Сломала? — его пальцы расстегнули замок и быстро ощупали мою ногу. Я подивилась такой ловкости.

— Нет, всего лишь вывих.

Раньше я мечтала, чтобы он со мной заговорил. Но теперь рядом с ним я почему-то испытывала невероятное смущение.

Майк кивнул. Мне показалось, с облегчением.

— Держись за меня.

Прежде чем я успела что-то ответить, он поднял меня на руки, словно пушинку, и зашагал в сторону, где до этого скрылись Эрик с Диланом. Всю дорогу он молчал, я тоже соблюдала тишину. Не считая тех нескольких мгновений жгучей ярости, он снова стал собой. Одним из красных. Его высокомерные манеры, его холодное, отчужденное лицо, даже интонация, когда он ощупывал мою ногу — все выдавало в нем того, кто носил красную форму.

Тогда почему он вообще здесь оказался? И зачем искал меня? Ведь я не ослышалась — он звал меня по имени.

Когда мы вышли к дороге, Эрика и Дилана и след простыл. Лишь на снегу остались следы от широких покрышек джипа, который развернулся и умчался в ту сторону, откуда приехал. Чуть поодаль стояла машина Майка. Он усадил меня на переднее сидение, затем снова углубился в лес и вернулся с моей сумкой, которую я скинула, пока бежала.

Всю обратную дорогу мы молчали.

Когда мы подъехали к воротам, я открыла дверь, чтобы выйти, но Майк остановил меня.

— Не вставай.

Загнав машину в гараж, он снова с легкостью поднял меня на руки и понес в дом. У меня промелькнула мысль, что будет, если тетка увидит нас вместе, но, к моему счастью, дом казался совершенно пустым. Только Марджи возилась снаружи у парадного входа, украшая дом гирляндами к празднику. Утром, пребывая в скверном расположении духа, тетя вопила, что та «от старости быстрее коньки отбросит прямо на улице, чем нацепит эти дурацкие огни».

— Я могу сама идти, — пролепетала я тонким голосом, но Майк ничего не ответил. Толкнув дверь в мою комнату, он положил меня на кровать, снял сапог и снова ощупал ногу.

— Ничего не делай.

Еще один приказ, но я не стала спорить. Через минуту Майк вернулся с какой-то мазью, пакетом льда и повязкой. Послушно откинувшись на подушку, я наблюдала, как он склонился над моей ногой и прикладывал лед, чтобы предотвратить припухлость, которая уже начала распространяться по ноге. Мне ужасно хотелось спросить, что он делал в лесу, но я почему-то не решалась. Его отчужденное выражение давало понять, что он вовсе не расположен к разговорам.

Неужели он правда искал меня? Неужели все это — я у него на руках, я в его машине, он над моей ногой — мне не почудилось? Только порезы, покрывающие его ладонь, все еще напоминали о том, как он неистово колотил камерой о дерево, пока не разбил ее вдребезги.

Я вздрогнула, когда холодные пальцы дотронулись до обнаженной кожи и принялись массировать в нее мазь. Он даже не поинтересовался, больно ли мне. «Еще бы, он же красный. Разве его волнует, что чувствуют другие?» — про себя подумала я, наблюдая за ним.

Закончив с мазью, Майк наложил повязку и отпустил мою ногу. Я подтянула ее под себя и смотрела, как он закрывает тюбик с мазью и проверяет пакет со льдом. Все это время он даже не взглянул на меня.

— Пока сойдет, — сказал он, положив лед рядом с моей ногой. — Вечером Марджи принесет еще. А пока прикладывай постоянно, пока мазь не подействует.

Он встал и пошел к двери. Но потом, будто резко о чем-то вспомнив, повернулся и снова приблизился ко мне.

— Покажи руку. — Я не сразу сообразила, что ему надо. Но Майк, даже не спрашивая разрешения, одним молниеносным движением закатал рукав на моей правой руке.

— Отпусти! — Я попыталась вырваться, но он крепко держал меня. Его сощуренные глаза скользили по моей коже, рассматривая глубокие шрамы, которые оставили на ней розги, смоченные в неизвестной мне кислоте.

Сердце ухнуло куда-то вниз — я вдруг почувствовала себя абсолютно голой. Сорви с меня Эрик свитер сегодня на поляне, и то это не было бы так унизительно, как сейчас. Я пыталась вырваться и визжала, чтобы он отпустил, но Майк застыл над моей рукой, словно статуя. Его каменное лицо покрылось багровыми пятнами, и на секунду мне показалось, что он снова рассвирепеет и начнет крошить все вокруг. Я настолько испугалась, что даже перестала брыкаться и притихла, послушно дав ему рассматривать мою уродливую, испрещенную шрамами руку, на которую сама не могла смотреть.

Выйдя из оцепенения, он снова открыл крышку мази и его пальцы заскользили по выпуклым, багровым рубцам. Не в силах больше сдерживаться, я отвернулась и крепко зажмурилась. Каждый раз, когда он прикасался к новому рубцу, меня пробирала дрожь. Он не давал мне выдернуть руку, и я молилась о том, чтобы это побыстрее закончилось. Наконец я почувствовала, что никто меня больше не удерживает и быстро стянула рукав вниз.

— Это не уберет шрамы насовсем, но уменьшит рубцы, пока я не достану лекарство, — его ледяной голос донесся до меня уже с порога.

Я не ответила, и он захлопнул за собой дверь.

К вечеру лодыжка перестала болеть, сошла и опухоль. Даже лед, который хмурая и недовольная Марджи принесла вместе с дровами для камина, уже не понадобился. Продолжая ворчать что-то себе под нос, она развела огонь посильнее и принесла ужин, который на удивление оказался даже съедобнее, чем обычно.

Сидя перед горящим камином, я размышляла о сегодняшних событиях. Почти все мои мысли занимал тот огромный волк. Теперь я точно знала, что он мне не привиделся. Перед глазами до сих пор стояли напуганные до смерти, побледневшие физиономии Эрика и Дилана, на которых от страха выступила испарина. Вспомнив, с какой скоростью они улепетывали вверх по склону, я хмыкнула.

А удивленное, почти ошарашенное лицо Майка? Чем он был так удивлен? Разве удивление — это нормальная реакция на живого волка, стоящего в одном прыжке от тебя? Может, мой кузен вообще ненормальный? Сначала не разговаривает со мной целых три месяца и ведет себя так, как будто меня не существует. Потом мчится в лес, разбивает камеру своих одноклассников об дерево и несет на руках до самой машины. А дома заботится о лодыжке, которую я по несчастью успела подвернуть. И все это с таким лицом, что и заговорить с ним страшно.

Мне захотелось встать, ринуться в коридор, ворваться в его комнату и немедленно потребовать объяснений, но внутри сразу же поднялись несвойственные мне робость и смятение. Майк учился в одном классе с Джейком и Камиллой, значит, был на год старше, чем я. А такое чувство, что на все десять. Рядом с ним я почему-то ощущала себя совсем ребенком. Может, из-за того, что, подобно Джейку, он был почти на две головы выше меня? Но я понимала, что дело не в росте. Было что-то в том, как он говорил и как держался, ни разу не позволив мне возразить и сделав все, что считал нужным сделать, не спрашивая, нравится мне или нет. Будь это кто-то другой, такое поведение привело бы меня в бешенство. Но с ним все было по-другому.

Тишину вдруг нарушил топот ног на лестнице, а потом в коридоре. С грохотом распахнув дверь, разъяренная тетка ворвалась в мою комнату и одним рывком подняла меня с дивана.

— Что ты опять натворила, чертово отродье?

Я испуганно попыталась вырваться.

— Ничего, отпустите меня!

— Тогда почему тебя требуют в школу прямо сейчас? Да еще и с моим сыном? — она продолжала визжать, словно резаная. Жила на ее лбу вздулась. — Во что ты его втянула? Вот увидишь, завтра вместо бала ты у меня просидишь всю ночь в подвале. Вот я покажу тебе рождество.

Требуют в школу? Прямо сейчас? Значит, Эрик с Диланом уже рассказали о том, что случилось.

— Отпусти ее. Она ничего не сделала. — От неожиданности мы обе перестали бороться и застыли. В двери незаметно возник Майк.

— Майк, сынок, — запричитала тетка, разжав наконец руку и повернувшись к нему. — Только что позвонила Кимберли и велела вам обоим явиться в школу. Что случилось, дорогой? Если эта мерзавка во что-то тебя втянула, я сейчас же позвоню миссис Джеймс и все объясню…

— Ничего не случилось, — отрезал он ледяным тоном. — Не вмешивайся в это. А ты — одевайся.

Стараясь держаться подальше от разъяренной тетки, я послушно натянула куртку и сапоги и вышла за ним из комнаты. Хорошо, что лодыжка уже прошла. И что за чудесная мазь?

Всю дорогу до гаража она увивалась за ним, заломив руки и умоляя сказать ей, что произошло. Но Майк молчал.

Я села в его машину с тяжелым чувством. Это могло касаться только того, что случилось днем — в этом не было сомнения. Сначала я надеялась, что Эрик с Диланом промолчат, хотя бы по той причине, что они сами признались, что им нельзя было меня трогать. Но, похоже, страх перед волком все же погнал их к директору и миссис Джеймс и заставил во всем признаться. А может и наврали с три короба, с них станется.

Я вспомнила слова мистера Честертона о волках. Что теперь будет? Они объявят охоту? Убьют этого волка? При этой мысли мое сердце сжалось от ужаса. Он меня спас, и, несмотря ни на что, я меньше всего хотела, чтобы ему причинили боль.

Майк молча вел машину. Его точеный, будто вырезанный из мрамора профиль то выступал в свете редких фонарей, то снова пропадал во мраке на затемненных участках заледенелой дороги. Угадать, о чем он сейчас думает, было мне не по силам — его лицо оставалось непроницаемым. Как и его взгляд.

Завернув на пустующую в это время суток стоянку красных, Майк припарковал машину и вышел. Немного помедлив, я тоже открыла дверь.

Я еще никогда не была в школе после наступления темноты. Фонари освещали высокие кованые ворота, через которые утром текли ученики всех трех цветов. Сейчас вокруг не было ни души, и от этого школа выглядела еще более мрачной.

Путь наверх показался мне сущим мучением. Чем ближе мы подходили к нашей цели, тем отчетливее я понимала, что не хочу, чтобы с этим волком что-то случилось. При одной мысли об этом меня разбирала паника.

В дверях кабинета директора мы остановились. Я бросила последний взгляд на Майка, но он лишь распахнул передо мной дверь и кивком приказал зайти внутрь. Что ж, на поддержку рассчитывать не приходится. Сделав глубокий вдох, я послушно шагнула вперед.

Кабинет был мягко освещен, но ни теплый свет настенных светильников, ни огонь в камине не создавали здесь иллюзию уюта. Все казалось пронизанным холодом, исходящим от хозяина, восседающего в своем большом кожаном кресле.

При нашем появлении перекошенные, красные от возбуждения Эрик с Диланом, до этого что-то рьяно рассказывающие мистеру Честертону, умолкли и смерили меня свирепым взглядом. Миссис Джеймс и директор, время от времени переглядывающиеся и слушающие их с пристальным вниманием («Пожалуй, чересчур пристальным», — тоскливо подумала я), повернулись к нам. У обоих застыло в глазах престранное выражение, и я испугалась еще сильнее. В комнате повисла тяжелая пауза.

— Мистер Бэкингем, — поприветствовала Майка миссис Джеймс. Я вздрогнула, услышав девичью фамилию матери. Слышать ее в этом кабинете было странно и непривычно. Мне до сих пор не верилось, что мои родители тоже когда-то учились в этих стенах.

Майк холодно кивнул ей в ответ и встал рядом с Эриком и Диланом, которые бросали на меня убийственные взгляды.

— Простите, что потревожили вас. Но мы понадеялись, что вы поможете нам кое-что прояснить.

— Ничего страшного, миссис Джеймс. Я буду рад вам помочь, — холодный голос Майка резанул меня по сердцу. Я сцепила перед собой руки и постаралась не поддаться накатившей панике.

Миссис Джеймс поблагодарила его кивком головы. Мне показалось, что с некоторым благоговением. Было что-то в Майке, что заставляло всех так к нему относиться.

— Мистер Чэндлер и мистер Брэдберри, будьте добры повторить то, что вы только что нам рассказали.

Эрик выступил вперед. Его голос дрожал от злости, когда он заговорил.

— Мы ехали по объездной дороге, потому что главную занесло, и ее еще толком не расчистили, когда увидели ее, — он смерил меня уничтожающим взглядом. — Выглядела она так, будто что-то затеяла… Мы несколько раз окликнули ее, но она не ответила, и тогда мы решили проверить…

— Они врут, — вспылила я. — Они нарочно догнали меня на машине и решили поиздеваться. У них и камера была, чтобы все заснять для своих дружков. Они мне сами это сказали!

Мистер Честертон, до этого не проронивший ни слова, кинул на обоих громил разгневанный взгляд.

— Замолчите, мисс Леран, — прошипела в мою сторону миссис Джеймс. — Будете говорить, когда вам дадут слово.

— Моя камера, — захныкал Дилан. — Она у меня в кармане лежала, чтобы в поездку не забыть, а тут она с ее волком…

Но Эрик его оборвал, снова взяв инициативу в свои руки.

— Камеру Дил всегда с собой носит. У нас и мысли не было ее специально снимать. Мы просто решили заснять себя в последний день перед отъездом, вот и все. — Я бросила на него полный ненависти взгляд. Они все продумали и теперь врут напропалую, чтобы представить все так, как им выгодно. — В общем, пошли мы за ней посмотреть, чем она там занимается. Вы-то знаете, что за ней глаз да глаз нужен, — он умоляюще посмотрел на миссис Джеймс в поиске поддержки. Она одобрительно хмыкнула. Воодушевленный, он продолжил: — Короче, когда мы наконец подошли поближе, то увидели там это… волка.

Стремясь поддержать своего напарника, Дилан крякнул. Видно было, что он еще не отошел от ужаса, пережитого сегодня в лесу. На его большом, выпирающем лбу заблестели бусинки пота.

— Да, такой громадный зверюга. А она им помыкает, — он указал пальцем прямо на меня. — Натравить на нас хотела, дрянь. Чуть ноги унесли.

— Не выражайтесь, мистер Чэндлер, — мягко проронил мистер Честертон, а затем повернулся в мою сторону. Мне показалось, что воздух в комнате вдруг как-то странно застыл. — Это правда мисс Леран?

Все внутри перевернулось. Но я решила стоять на своем до конца, избегая насколько возможно темы о волке.

— Они лгут. Они меня преследовали. Специально. Хотели поиздеваться и снять все на камеру для своих дружков! А теперь пытаются выставить все по-другому!

Физиономия Эрика расплылась в страдальческой гримасе.

— Хватит врать, Леран. Ты ведь знаешь, как все было на самом деле, — с наигранным возмущением произнес он, подмигнув мне, чтобы никто не видел. — Никто за тобой специально не гнался! Мы пошли проверить, что ты там задумала, и чуть не оказались в пасти твоего волка.

Я молча смотрела на него. Ненависть буквально переполняла меня изнутри.

— Значит, вы отрицаете, что в лесу был волк? — негромко переспросил мистер Честертон, бросая в мою сторону взгляд из-под приопущенных ресниц.

Я подняла голову и постаралась дышать ровно, чтобы не выглядеть взволнованной.

— Я понятия не имею, о чем они говорят. Это все — одна большая ложь, чтобы скрыть то, что они хотели со мной сделать.

Мы с Эриком сверлили друг друга взглядом. Каждый из нас знал, что другой в чем-то лгал, но мы ждали, что скажут учителя. И я не на шутку боялась, что проиграю.

Но они выглядели настороженными. Казалось, все трое не спешили сразу доверять рассказу обоих громил и стремились получить более веские доказательства.

— Вы сказали, что у вас была при себе камера, мистер Брэдберри, — директор поднял на Дилана тяжелый взгляд. — Где она?

К своему ужасу я вспомнила, что, прежде чем выкинуть камеру, Майк вытащил карточку со снятым роликом. Теперь она, должно быть, преспокойно лежит у него в кармане брюк.

— Упала, когда волк на нас бросился, — снова захныкал Дилан. Видно было, что ему тяжело далось расставание с камерой. Знал бы он, что сделал с ней Майк, его бы, наверно, удар хватил. Но на лице моего спокойного кузена не дрогнул ни один мускул. — Это все из-за нее! — протянул он, указывая на меня и утирая нос кулаком. — Эй, Майк, ты тоже там был! Мы твою машину видели, когда назад бежали. Скажи им! Ты его видел? Ты мою камеру нашел?

Мое сердце окончательно ушло в пятки. Только Майк способен окончательно подтвердить их слова. А также предоставить им доказательство, которое они все искали.

— Будьте так любезны, расскажите нам, что вы видели, мистер Бэкингем, — ледяным тоном попросила Майка миссис Джеймс.

Напряжение, царившее на лицах учителей с самого начала этого разговора, усилилось и теперь достигло неимоверных размеров.

— Я ехал в город, когда увидел на дороге пустой джип, — любезно ответил ей Майк. В отличие от своих возбужденных одноклассников, он отвечал спокойно и размеренно, демонстрируя непоколебимую уверенность в своих словах. Директор, миссис Джеймс и мистер Честертон слушали его, словно он, а не Эрик с Диланом был главным свидетелем сегодняшнего происшествия. — Естественно, я его узнал. Но так как водителей нигде не было видно, я решил проверить, что случилось. Пошел по следам на снегу и увидел Эрика и Дилана. И ее (его голова слегка склонилась в мою сторону) на снегу перед ними.

Как он мог это видеть? Ведь он появился намного позже!

Мистер Честертон неодобрительно покачал головой и снова бросил рассерженный взгляд в сторону обоих громил, которые, к моему удовольствию, немного съежились.

— Волк, — напомнил директор, будто это волновало всех троих больше всего. Миссис Джеймс затаила дыхание. — Вы видели в лесу волка?

С губ Майка слетел тихий смешок, словно ему самому этот рассказ Эрика и Дилана показался самой нелепой чепухой, которую он когда-либо слышал.

— Нет. Кроме них троих, на поляне никого не было.

Я даже приоткрыла рот от удивления.

— Что ты несешь, Майк? — снова взбесился Эрик. — Если ты там был, то должен был видеть этого чертового зверюгу! Там был чертов волк! — снова заорал он. Мне показалось, еще секунда — и он бросится на Майка с кулаками.

Но директор велел ему замолчать.

— Что было дальше, мистер Бэкингем?

Майк, невозмутимо наблюдающий за бурной реакцией Эрика, повернулся к мистеру Шелдону.

— Я собирался их окликнуть и спросить, что происходит, когда они вдруг попятились и ринулись назад в сторону холма. Скорей всего, услышали мои шаги и побоялись, что кто-то их увидел. — Учитель биологии снова покачал головой и плотно сжал губы. Похоже, он первым из всех поверил Майку, и картина в лесу уже была ему предельно ясна. — Затем я помог ей подняться (снова короткий, лишенный всякого выражения кивок в мою сторону) и отвез домой. Это все.

Учителя обдумывали его слова. Мистер Честертон нагнулся и шепнул что-то на ухо директору. Миссис Джеймс одарила Эрика и Дилана жестким, полным неудовлетворения взглядом.

— Вы видели там камеру? — поинтересовался мистер Честертон.

— Нет. Возможно она провалилась в снег, сэр.

— Да, это возможно, — подтвердил учитель. И вздохнул, глядя на директора так, словно продолжать этот нелепый разговор дальше не имело смысла.

— Что вы можете сказать по этому поводу, мисс Леран? — обратился ко мне директор. От его взгляда у меня по коже пробежал холодок. В глубине его серых бездушных глаз я разглядела, что он еще не забыл мне мое публичное извинение.

— Я вам все сказала. Мне нечего добавить, — ответила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. Я плохо понимала, что происходит, но похоже, что учителя были склонны поверить Майку. Мне показалось, что в какой-то степени они даже обрадовались тому, что волк оказался выдуманным.

— Мы можем отправиться туда прямо сейчас, — с пеной у рта взревел Эрик, который явно не ожидал, что его слова поставят под сомнение. — Найдем камеру — и все сразу прояснится. Вы увидите, что мы не врем!

— А вы уверены, что хотите, чтобы мы ее нашли? — в голосе мистера Честертона появились металлические нотки. — Ведь на ней могут оказаться свидетельства того, что вы нарушили один из самых древних и строгих запретов, которые существуют в этой школе, мистер Чэндлер.

Эрик побледнел и сглотнул.

— Мы не нарушали! Она сама нарвалась! Начала нас оскорблять и все такое, — завопил Дилан. Мне показалось, что его страх перед возможным наказанием был даже сильнее, чем потрясение, испытанное сегодня в лесу.

Я бросила на него полный презрения взгляд.

— Довольно! Вы оба, как мне кажется, уже опаздываете на самолет, — холодно прервала миссис Джеймс его жалкие попытки оправдаться. Ее тонкие губы сжались в одну линию. — Я категорически запрещаю всем вам (она обвела пальцем нас четверых) рассказывать кому-либо о том, что сегодня произошло. И уж тем более еще раз упоминать волка. Проболтавшийся будет сурово наказан. А что касается вас, мистер Чэндлер и мистер Брэдберри, когда вернетесь, я побеседую с вами обоими, — она кивнула на дверь, и оба тут же вылетели пулей из комнаты.

Беседа? Это все наказание, которое они заслужили? Впрочем, от миссис Джеймс вряд ли можно было рассчитывать на какую-то справедливость по отношению ко мне. Я скрипнула зубами, но ничего не сказала.

— Спасибо, мистер Бэкингем, за содействие, которые вы оказали. Мне жаль, что мы вытащили вас из дома в столь поздний час, — повернулась она к Майку. Мне, естественно, достался только ядовитый взгляд.

— Был рад помочь.

— Мисс Леран? — окликнул меня мистер Честертон, прежде чем мы вышли за дверь. — Вы в порядке? — мягко поинтересовался он.

Я невольно почувствовала к нему благодарность. Было заметно, что из всех в этой комнате только он действительно думал обо мне.

Как я могу быть в порядке? Меня разбирал гнев, что Эрику и Дилану ничего не сделали. Но в этой комнате лишь мистер Честертон был на моей стороне. Поэтому оставалось лишь неопределенно пожать плечами.

— Этого не должно было случиться, и я как следует прослежу, чтобы подобного больше не повторилось, — с прежней мягкой интонацией прибавил он. — Мне остается только поблагодарить вашего кузена, который волей случая появился вовремя, и все закончилось хорошо.

Он посмотрел в сторону Майка, но тот ничего не ответил.

— Что ж, увидимся завтра на рождественском балу, — улыбнулся мне учитель, и мы наконец-то покинули кабинет.

В машине мы снова молчали. Я обдумывала ответ Майка и не могла найти ему логическое объяснение. Он мог сдать меня с потрохами. Если бы он рассказал, что видел волка, облава была бы неминуема. Но учителя с такой готовностью поверили Майку, что это меня даже удивило. Тогда в лесу мистер Честертон сказал, что, если верить древней легенде, волки каким-то образом ослабляют их способности, поэтому их безжалостно истребляют. Может, они просто боялись поверить в то, что где-то неподалеку действительно обитает волк? Но разве Майк этого не знал? Он ведь тоже носит красную форму, почему тогда он скрыл от них этот факт?

Я должна была услышать ответ, а дома такой возможности может не представиться.

— Майк, — нарушила я тишину, — ты был там. Ты видел. Почему ты тогда…

Но он не дал мне договорить.

— У тебя есть платье для завтрашнего бала?

Резкая смена темы сбила меня с толку.

— Я… эээ, нет. Я хотела спросить…

— У Николь полно барахла, но все ее платья будут болтаться на тебе, как мешок, — сказал он, не обращая внимания на мои попытки задать вопрос, а может и специально игнорируя их. «Как будто его мать позволила бы мне надеть что-то из гардероба моей кузины», — подумала я. Но глядя на Майка, почему-то была уверена — еще как позволила бы. Хоть и выместила бы на мне это позже.

— Все магазины уже закрылись, — он словно нарочно не давал мне вставить ни слова. — Впрочем, — он оторвался от дороги и смерил взглядом мою фигуру, словно прикидывая размеры, — мисс Белл наверняка сможет помочь. Я заеду к ней завтра днем, она что-нибудь тебе подберет.

Я хотела возразить, что мне не нужно платья, и попытаться вернуться к прежней теме, но машина резко затормозила перед воротами.

— Ты знаешь, где дверь, — резко произнес он. Разговор был окончен.

Ночью мне снова приснился волк. Сон был чем-то похож на тот, который я увидела на поляне, когда узнала про Роберта.

Проснувшись утром, я твёрдо знала, что собираюсь сегодня делать. Сон был таким явным и почему-то показался мне приглашением. Волк не тронул меня уже во второй раз. Наоборот, он даже спас меня от красных. Нутром я чувствовала, что он не причинит мне вреда.

Но как выбрать удобное время? Обычно по воскресеньям они собирались за столом, а теперь я понятия не имела, чем занимаются тетя и Майк. Да еще и старая Марджи снует то по дому, то по двору, делая последние приготовления к рождеству. Хоть никакой вечеринки здесь не планировалось, в доме постоянно раздавались возмущенные вопли моей тетки, которая была недовольна абсолютно всем. Даже тем, как стоит мебель, которую, по моим наблюдениям, ни разу в жизни не двигали.

Что касается вчерашних событий, то еще до того, как мы вернулись домой, мистер Честертон позвонил и объяснил ей, что произошло недоразумение. И все же она едко проронила, что, если бы не пожелание учителя увидеться со мной на рождественском балу, то она бы непременно заперла меня в подвале «для профилактики».

В итоге я прождала до самого вечера. Когда в доме наступила тишина (Майк уехал куда-то еще днем, а тетка, утомленная собственными криками, прилегла полежать), я подошла к шкафу и вытащила теплую одежду. Благодаря мази, которую принес Майк, лодыжка полностью прошла еще вчера и больше не болела. С трудом пересилив себя, я обнажила руку и посмотрела на красные полосы. Майк оказался прав: рубцы уменьшились, но уродливые шрамы все-таки остались. С отвращением закатав назад рукав, я оделась и вылезла в окно. До бала оставалось еще пару часов. У меня было время.

Старательно заметая за собой следы на снегу, я пробралась к отверстию в заборе, вылезла наружу и зашагала в сторону леса.

Вечер выдался на редкость спокойным. Редкие снежинки в воздухе искрились и блестели, словно маленькие падающие с небес звездочки, снег мерцал на деревьях и приятно хрустел под ногами, все вокруг было пронизано таинственной тишиной. Казалось, даже мрачный лес ненадолго проникся настроением рождества.

Выйдя на поляну, я оглянулась. Как же давно я тут не была! Сугробы на поляне стали больше, но в целом она не изменилась. Только звезды светили в небе, словно россыпь самоцветов, раскиданная по небосклону чьей-то небрежной рукой. Их яркого света хватало, чтобы озарить поляну и окружающий меня лес; все вокруг светилось мягким серебристым свечением. Я восхищенно залюбовалась окружающей меня красотой, а сердце замерло в ожидании. Сегодня он придет. Я это чувствовала.

Не зная, чем заняться, я нетерпеливо пританцовывала на снегу, когда впереди замаячила белая тень. Сердце вдруг екнуло. Вот и он.

Медленно ступая по снегу, волк показался между деревьями. У меня задрожали коленки, но я мужественно заставила себя стоять на месте, пока огромный зверь молча изучал меня издалека.

Снежинки вокруг нас кружились и мягко падали на землю. Словно чувствуя мою нервозность, волк не подходил ближе, давая мне время, чтобы привыкнуть к нему. Но прежний страх уже пропал, а внутри появилась уверенность. Вздохнув, я протянула к нему руку.

Сейчас, в мягком мерцании леса, я могла в полную силу оценить его могучую силу и красоту. Казалось, сама природа решила выступить скульптором-создателем. Было в его красоте что-то первозданное, что-то чарующее, почти неземное. Я вглядывалась в его синие глаза и видела в них отражение поблескивающих сверху звезд. Загипнотизированная этим великолепием, я протянула руку и дотронулась до его шеи. Волк не двигался. Словно во сне, я с восторгом запускала пальцы в его мягкую шерсть, гладила по голове и по поджарым бокам, ощущая под пальцами стальные мышцы.

В голове снова всплыли слова мистера Честертона о волках.

— Они не правы, ты мне не враг, — поддавшись внезапному порыву, прошептала я, и мне показалось, что золотистые звездочки в его глазах мягко вспыхнули в ответ.

Не знаю, сколько времени мы простояли там на поляне. Мне не хотелось возвращаться домой, но что-то внутри подсказало, что настало время прощаться.

— Ты еще придешь? — спросила я, не в силах отпустить его.

Но волк уже сделал шаг назад и повернул в сторону леса.

— Я буду ждать, — крикнула я ему вдогонку.

«Я буду ждать», — повторила я про себя.

Только я ввалилась в комнату, как в дверь постучали.

— Секунду, — крикнула я, поспешно стягивая куртку и сапоги и запихивая их назад в шкаф.

Майк зашел в комнату. Его глаза скользнули по мокрым следам под окном, но он ничего не сказал.

Черт, про них я совершенно забыла! Пока он доставал что-то из кармана, я незаметно протерла их носком.

Кинув длинный, непромокаемый пакет на кровать, он подошел и встал напротив меня.

— Дай руку, — приказал он.

Первой реакцией было возразить, но я вовремя подумала, что лучше с ним не спорить. Он все понял. Он знает, где я была. Расскажет ли он об этом тете? Я попыталась прочитать что-нибудь по его лицу, но это было бесполезно. Никто не смог бы соревноваться с моим кузеном в выдержке.

Стараясь не смотреть на багровые шрамы, которые все еще вызывали у меня дрожь, я послушно подтянула рукав свитера и протянула ему руку. Смерив меня взглядом, Майк взял ее холодными пальцами. Затем откупорил зажатый в другой руке пузырек, похожий на тот, который я видела в кабинете мисс Белл, и несколько раз капнул серебристую, почти прозрачную жидкость на каждый шрам, пока во флаконе ничего не осталось. Маленькие капельки тут же впитались в кожу, и я почувствовала приятный холодок.

— Что это? — спросила я, широко распахнутыми глазами наблюдая, как на моих глазах рубцы начинают уменьшаться.

— Через несколько минут ничего не останется, — Майк закрыл пустой пузырек и сунул его к себе в карман. — Осталось мало времени. Прими душ и переоденься, я буду ждать внизу.

Я еще больше округлила глаза.

— Зачем?

— Я отвезу тебя на бал.

Вот это новости. За последние сутки он только и делал, что удивлял меня.

Майк направился к двери. По дороге он задержался и бросил маленький черный квадратик в камин. Языки пламени приветливо лизнули пластик, он зашипел и начал плавиться, покрываясь уродливыми пузырями, похожими на те, которые совсем недавно покрывали мою руку. Какое-то время мы молча смотрели, как чип со вчерашней записью — единственным доказательством того, что волк все-таки существует, быстро тает в огне. Майк выглядел задумчивым. Заметив, что я все еще стою рядом с ним, он показал глазами на дверь ванны, и я послушно скрылась внутри. Ну и странный он человек.

Платье, которое отдала Майку мисс Белл, было просто великолепным. Я с нежностью провела ладонью по тончайшему шелку цвета лаванды. Невесомая ткань была легкой, словно воздух. Вполне в стиле мисс Белл — я могла с легкостью представить, как оно сидит на ее изящной, точеной фигуре. В коробке под платьем лежали очаровательные туфельки в тон платью, и я снова восхитилась ее безукоризненным вкусом.

Но напялить это на себя?! Даже моя мама, несмотря на угрозы и скандалы, не могла облачить меня во что-то подобное. А уж сделать это добровольно?

Держа его в пальцах, я задумалась, но искушение было слишком сильным. Решив хотя бы разок примерить, я аккуратно скользнула в него и подошла к зеркалу.

Платье сидело на мне, как влитое. Нежный цвет выгодно подчеркивал мои синие глаза — они казались ярче и больше, а серые тени под глазами словно улетучились. Короткие, лежащие воздушными складками рукава, открывали руки. Раньше это привело бы меня в ужас, но теперь не имело значения: благодаря моему странному кузену, от прежних уродливых рубцов не осталось и следа.

Я не удержалась и провела по руке, с трепетом ощущая под пальцами прежнюю бархатистую кожу. Краснота спала, а платье подчеркивало ее сияющую белизну. Что за лекарство способно творить такие чудеса?

Все еще ощущая внутри ликование, я вернулась к зеркалу и скользнула взглядом по своему отражению. Легкая ткань волшебным образом обволакивала мою фигуру, скрыв все угловатости, оставив только женственные, приятные глазу линии. Платье было в меру закрытое, но выгодно подчеркивало талию и выделяло мягкий овал груди, соблазнительно приоткрывая ложбинку. Я вдруг подумала об Уилле и покраснела. Предстать перед ним в таком виде? Нет, ни за что в жизни! Я скорее умру.

Я быстро стянула платье, стараясь не порвать нежную ткань, и кинула на кровать. Никакими угрозами они не заставят меня его надеть. Быстро подойдя к шкафу, я выбрала более-менее приличную майку, накинула поверх кофту и натянула джинсы.

Увидев меня в таком виде, Майк вопросительно поднял бровь.

— Не подошло по размеру, — скомкано отозвалась я.

Он недоверчиво сощурил глаза, но я была уже на улице. Какая ему вообще разница? Пусть не думает, что заставит меня это надеть. От одной мысли, что мне придется показаться в этом кому-либо, особенно Уиллу, у меня внутри все переворачивалось.

Я думала, он настоит на своем, как делал это со вчерашнего дня. Но на этот раз мой кузен позволил мне поступить по-своему. Он завел машину, и через пятнадцать минут мы въехали на широкую подъездную дорожку и остановились перед зданием школы.

Со вчерашнего вечера школа преобразилась. Повсюду висели гирлянды с подсветкой, к главному входу вели красивые маленькие фонарики, которые установили специально, чтобы указать дорожку гостям. Однако даже обилие красивых огней не могло придать школе веселое праздничное настроение — мрачные, каменные стены по-прежнему подавляли своим размером и угрюмым видом.

На стоянке красных было пусто, не считая нескольких машин, которые принадлежали учителям, в то время, как стоянка для учеников, которые носили синюю и желтую форму, была полностью заполнена.

— Все уже внутри, — донесся до меня голос Майка. — Удачи.

Он нагнулся через меня и открыл дверь.

— Разве ты не идешь?

— Нет, мы не участвуем, — холод в его голосе и тот тон, которым он это сказал, снова напомнили мне, кто он такой. Между нами снова была холодная стена отчужденности.

Ощущая злость на себя, я вышла и пошла по освещенной дорожке к входной двери. Какая же я дура. Мне так хотелось ненадолго увидеть в нем своего кузена, что я совершенно забыла, что он, как Джейк, Камилла, Эрик и Дилан и остальные в его классе, носит красную форму. Я услышала, как машина позади меня тронулась с места, и почувствовала грусть. Черт, да что со мной такое? Это нужно немедленно прекратить. Пока не случилось то же, что и с Робертом.

Стараясь больше о нем не думать, я повесила куртку в раздевалке и направилась в сторону, откуда лилась музыка. В этот раз двери школьного зала, которые в другое время были наглухо заперты, распахнулись, гостеприимно приглашая внутрь.

Я еще ни разу здесь не была и сейчас подивилась его размеру. Зал был громадным, даже превосходил по размерам столовую. Самый центр занимала большая пушистая елка, украшенная позолоченными игрушками и искусственным снегом. Сверху свисали красивые золотые гирлянды; мерцающие серебряные звезды на потолке вздрагивали, подобно настоящим, и наполняли зал красивым ночным свечением. Это великолепие можно было рассматривать бесконечно, пока в какой-то момент взгляд не упирался в грозно разинутую пасть льва в самом центре. Мне стало не по себе, и я поспешила отвернуться.

Столы в этот раз были поделены поровну. Я поискала глазами свободное место и заметила Уилла. Приветливо махнув мне рукой, он встал и подвинул свободный рядом с ним стул.

— С рождеством! — улыбнулся он. Его темные глаза заискрились, стоило ему увидеть меня.

Я думала, что после нашего последнего разговора он будет злиться на меня, но это было не так.

— С рождеством, — робко ответила я, отмечая про себя, как идет ему белоснежная рубашка с бабочкой.

Рядом с ним мне стало хорошо на душе. Никого из красных тут не было, поэтому я позволила себе расслабиться. Даже из учителей присутствовали только мисс Белл, миссис Прингс, Карл фон Рихтер (увидев меня, он приветственно поднял бокал), мистер Честертон, мистер Скруп и пара учителей с младших классов. Никого из тех, кого я особенно недолюбливала.

Когда все расселись, мисс Белл произнесла теплую речь и поздравила всех с рождеством. В этот раз она даже улыбнулась, и я подумала, что до этого ни разу не видела ее улыбающейся. Наверно, отсутствие красных действовало так на всех. Даже на учителей. «Хоть они и сами носили когда-то красную форму», — напомнила я себе.

— Почему тут нет никого из… них? — тихо спросила я Уилла, пока остальные ребята помогали мисс Белл расставлять тарелки с угощениями.

— Красные разъезжаются на каникулы. Как правило, рождественский бал устраивают только для нас.

— Что ж, тем лучше, — хмыкнула я, стараясь вновь отогнать от себя мысли о Майке. — Надеюсь, они переломают ноги на своих Альпах.

Уилл усмехнулся, но не стал просить, чтобы я говорила потише. Зато сидевшая напротив Джин подняла на нас осуждающий взгляд. Она терпеть не могла, когда я говорила что-то подобное при ней. Я сделала извиняющееся лицо и снова повернулась к Уиллу.

— А где остальные учителя?

— Они тоже уезжают. Обычно остается только мисс Белл, но в этот раз остались и другие, — он кивнул в сторону стола, который накрыли для учителей. Поймав мой взгляд, мисс Белл улыбнулась. Но я не могла забыть тот разговор в ее кабинете и не ответила. Надо будет все же поблагодарить ее за платье. — Это она каждый год организовывает для нас рождественский бал.

Я вдруг пожалела, что не послала в ответ улыбку.

За столом напротив я увидела Лин в чудесном лимонном платье, которое было ей очень к лицу, и незаметно махнула ей кончиками пальцев. Она радостно улыбнулась, и я решила, что обязательно уловлю за вечер минутку, чтобы наконец-то с ней поговорить.

Когда с едой было покончено, заиграла музыка. Стало жарко. Я сняла кофту и осталась в светло-розовой майке со стразами, которую мама привезла мне с одной из своих последних поездок. И тут же почувствовала на себе взгляд Уилла.

— Прекрасно выглядишь, — он не отрывал от меня взгляд.

Хорошо еще, что он не видит меня в том дурацком платье! Я смутилась и попыталась отмахнуться.

— Просто накинула первое попавшееся под руку. Вот Джин чудесно выглядит. — Нужно было срочно перевести его внимание от себя. От того, какими глазами он на меня смотрел, у меня по коже пробегали мурашки. — Правда, Джин! Тебе очень идет этот цвет.

На Джин было скромное светлое платье с длинными рукавами, но цвет выгодно оттенял ее большие серые глаза.

— Спасибо, — пробормотала она, явно смущенная мои комплиментом.

Музыка постепенно становилась громче, и зал наполнялся танцующими парами. Сначала все ужасно стеснялись, но постепенно непринужденная атмосфера взяла верх, и вокруг то и дело смущенно приглашали кого-то на танец. Несмотря на то, что разделение по столам соблюдалось и сейчас (но на этот раз у желтых не было недостатка в стульях и месте за столом), на танцполе уже нельзя было различить, кто носит желтую форму, а кто — синюю. Все условности, строго соблюдаемые во время занятий, постепенно испарялись, стирались, а с ними и присущая обоим факультетам неловкость. И вот уже все улыбались друг другу и поздравляли кружащиеся рядом пары с рождеством. И только я не могла отделаться от присутствия льва, чья свирепо разинутая сверху пасть неумолимо напоминала мне о тех, о ком я больше всего хотела забыть.

— Не обращай внимания, — проследил за моим взглядом Уилл. Теперь он тоже смотрел вверх.

— Если никого из красных здесь все равно нет, то зачем было совать сюда их символ? — раздраженно спросила я. — Неужели мисс Белл на один вечер не могла обойтись без него?

Уилл помрачнел и покачал головой.

— Мисс Белл не такая… Она бы не стала, но есть вещи, на которые она не может повлиять. Странно, что ей вообще позволяют проводить для нас праздник. Никто никогда … — Он не договорил и умолк.

«Никто никогда для них ничего не делал», — мысленно закончила я, наблюдая, как малышка Хлое в хорошеньком розовом платье с пышным подолом кружится в танце со своим одноклассником. Она так искренне смеялась и махала в нашу сторону, что даже молчаливая Джин не выдержала и улыбнулась в ответ. Я сидела и смотрела, как радуются эти дети, стараясь не думать о том, что в следующем семестре все снова станет как прежде. Снова разделение по цвету формы, насмешки и издевательства красных, которые вернутся со своих шикарных курортов, отчужденные лица моих одноклассников и страдание в глазах тех, кто в эту секунду радостно кружит по танцполу. Все это вернется снова, и я понимала, что каждый из присутствующих, несмотря на веселье, ни на секунду об этом не забывал.

— Хочешь потанцевать? — Уилл протянул мне руку

— Я… эээ… нет, спасибо, — я резко вскочила. — Мне надо поговорить с мисс Белл. Это срочно. Может Джин захочет, — добавила я. Дурацкая попытка смягчить отказ. Но танцевать с ним? Чувствовать его руки, прижимающие меня к себе за талию? Да еще и у всех на виду?

Я вскочила и, не глядя больше на него, принялась протискиваться через весь зал к тому месту, где стояла мисс Белл в великолепном длинном платье с открытой спиной.

Она поправляла фигурку ангела на стене, и я остановилась рядом, избегая смотреть в ту сторону, где остался Уилл. Сейчас, в сиянии искусственных звезд мисс Белл сама выглядела спустившимся с небес рождественским ангелом. Мягкие длинные локоны рассыпались по ее плечам, а тонкая драгоценная диадема в ее волосах светилась, напоминая нимб. Не в силах отвести от нее взгляд, я восхищенно залюбовалась ее красотой.

— О, здравствуй, Алекс, — она заметила меня и улыбнулась. Похоже, она совсем не обиделась на меня за то, что я не ответила на ее улыбку. Наоборот, она радовалась, что я подошла. — Ты не надела платье? Мне казалось, оно будет тебе в самый раз.

— Очень красивое платье, мисс Белл. Спасибо большое, что вы мне его одолжили, — я замялась. — Но оно… Как бы это сказать… В общем, я предпочитаю джинсы.

Мисс Белл понимающе улыбнулась и снова принялась расправлять ангелу крылья.

— Давайте я вам помогу, — предложила я и, не дожидаясь ответа, принялась за второе крыло. Рядом с ней я почему-то чувствовала себя умиротворенно. К тому же, мне хотелось чем-то заняться, чтобы не смотреть, пошел ли Уилл танцевать с Джин. Я вдруг пожалела, что не согласилась.

Я настолько увлеклась, что не заметила, как ее руки застыли в воздухе, так и не подправив до конца крыло.

В недоумении я подняла голову. Широко распахнув глаза, мисс Белл смотрела на мою обнаженную, без единого шрама руку.

— Алекс, это не то лекарство, которое я тебе давала, — тихо проговорила она. Значит, я была права — это она сунула мне пузырек в сумку у себя в кабинете. От охватившего ее изумления мисс Белл едва находила слова. — Оно… оно смягчило бы воспаление и частично убрало бы рубцы, но это… Кто тебе его дал?

Она была так ошеломлена, что я засомневалась, стоит ли говорить ей про Майка. В конце концов, я понятия не имею, где он его взял.

— Не знаю, просто нашла у себя в сумке, как и ваше, — врать ей было ужасно неудобно, и мне захотелось поскорее закруглить эту тему. — Я верну вам платье, не беспокойтесь.

Мисс Белл все еще выглядела немного потрясенной, но не стала настаивать.

— Не надо, можешь оставить его себе. Это мой подарок на рождество, — сказала она, слегка коснувшись моей щеки. В ее глазах опять появилась грусть, и мне стало не по себе. Почему рядом со мной мисс Белл всегда становится такой печальной?

— Мне все равно некуда его одевать, — возразила я. — Я пойду. С рождеством, мисс Белл.

Я повернулась и зашагала прочь, чувствуя на спине взгляд ее медовых глаз.

Учителя о чем-то переговаривались за своим столом. Заметив меня, мистер Честертон поприветствовал меня кивком и сделал знак, что нам надо поговорить. Я мгновенно насторожилась. Он не поверил мне и Майку? Вчера мистер Честертон выглядел спокойнее и невозмутимее всех. Было ясно, что слух о волке возбудил в нем почти осязаемый интерес, в то время как директор и миссис Джеймс воспринимали все происходящее с видимым напряжением. Я кивнула с видом, что обязательно подойду к нему позже, и отправилась в туалет, так как мне ужасно не хотелось говорить с ним сейчас. А также возвращаться к столу, за которым все еще сидел Уилл.

В женском туалете никого не было, и я оперлась на умывальник, то открывая кран, то закрывая его. Это помогало мне сосредоточиться. Зачем Уилла дернуло пригласить меня танцевать? Я правда ему нравлюсь, или он сделал это из жалости? Ведь после всего, что я натворила, никто другой из присутствующих здесь никогда бы не решился пригласить меня на танец. И Уилл это прекрасно осознавал. Может, он просто меня пожалел? Как тогда с сэндвичем и домашним заданием по химии? В конце концов он ни разу не сделал никакого намека на нечто большее, а я была постоянно и откровенно груба с ним. Разве после этого я могу ему нравится? Отрицательный ответ напрашивался сам собой, и я почувствовала неприятный укол внутри.

Дверь туалета отворилась, и я поспешно отпрянула от крана, делая вид, что подправляю растрепавшуюся как обычно косу.

Мелькнуло лимонное платье, и Лин приветливо заулыбалась. Она знала, что застанет меня здесь.

— Привет, с рождеством — ответила я улыбкой на улыбку, радуясь, что Лин догадалась последовать за мной сюда. Несмотря на довольно расслабленную атмосферу в зале, мне не хотелось, чтобы ее видели со мной при всех. К тому же, мне казалось, что мистер Честертон постоянно украдкой за мной наблюдает.

— С рождеством, — произнесла она в ответ. Было заметно ей пришлось набраться смелости, чтобы все-таки заговорить со мной.

— Красивое платье, — сказала я. Она слегка покраснела и поблагодарила меня кивком.

Она выглядела такой милой, что мне стало неприятно от того, что я собиралась ей сказать.

— Лин, я не знаю, зачем ты ходишь за мной после школы, — казалось, при моих словах она покраснела еще больше, — но, понимаешь, если тебя кто-то увидит… Тогда тебе повезло, и Джейк тебя не заметил. Но в следующий раз может пройти не так гладко. Вчера, например… — Я нахмурилась и замолчала. Мне даже думать не хотелось, что было бы, если бы Эрик и Дилан увидели еще и Лин. Если тех, кто носит синюю форму, красным было запрещено трогать, то с желтыми они не церемонились. И не скрывали этого.

— Понимаешь, не то, чтобы я не хочу с тобой дружить, — рассуждала я, больше сама с собой, чем со стоящей рядом Лин. — Я бы очень хотела, правда.

Я не обманывала — Лин вызывала у меня симпатию. Она снова покраснела, а в ее глазах промелькнул радостный лучик.

— Но у меня здесь слишком много врагов. Я не хочу, чтобы из-за меня еще кто-нибудь пострадал, — хмуро добавила я. — Поэтому тебе лучше держаться от меня подальше. Я от всего сердца желаю тебе хороших каникул, и еще раз с рождеством.

Стараясь не глядеть на ее потухшее лицо, я вышла из туалета и вернулась в зал. Я сделала то, что должна была, но на сердце почему-то было тяжело. Улыбка Лин была такой искренней, что мне стало ужасно неприятно. Но мы все равно не могли бы стать подругами. Не здесь. Для нее же будет лучше держаться от меня подальше.

Я прислонилась к стене и наблюдала за неловко кружащимися на танцполе парами. Странно было видеть, как мои неразговорчивые и нелюдимые одноклассники вдруг начали вести себя как нормальные дети: Эмили Браун танцевала с очкастым парнем с параллельного класса, который сейчас то и дело наступал ей на ногу. Ее соседку вел в танце сосед Уилла по парте Адам, который должен был скоро уехать к бабушке в Ирландию. Джин кружила заливающуюся от смеха Хлое, и я с удовольствием наблюдала за ними. Хлое была такой хорошенькой, и я подумала, что, если бы у меня была сестра, я бы очень хотела, чтобы она была похожа на нее.

Среди желтых тоже мало кто остался сидеть. Однако, кроме Джин с ее сестрой, смешанных пар на танцполе больше не было. Недалеко от них покачивались в ритм музыке Тэйлор и его хрупкая, облаченная в воздушное, небесно-голубое платье возлюбленная. На секунду наши с ней глаза пересеклись, и она вдруг, совершенно неожиданно послала мне застенчивую, как у маленького ангела, улыбку. Меня пробрала дрожь, а перед глазами возникло ее заплаканное, исказившееся от криков и боли лицо на школьном дворе.

— Вижу, твоя рука уже в полном порядке.

Рядом незаметно возник мистер Честертон. Он сменил привычный серый костюм на элегантный черный; в нем он казался еще выше и представительнее. И как обычно излучал неповторимое обаяние и обходительность, которые мгновенно действовали на всех вокруг.

— Я очень этому рад, хоть ты и отказалась от моей помощи, — тепло промолвил он. И, склонившись в мою сторону, негромко заметил: — Я бы тоже мог помочь, если бы ты мне позволила.

— Спасибо. Я это ценю, — я посмотрела на свою преобразившуюся руку. На душе снова стало хорошо. — Но… теперь это, пожалуй, уже не нужно.

— Да, я вижу.

Мистер Честертон улыбнулся. По его глазам я видела, что исчезновение шрамов заинтересовало его не меньше, чем мисс Белл. Но, в отличие от нее, он не стал больше ни о чем спрашивать.

И все же вряд ли он подошел, чтобы поговорить о моей руке. Нет, это могло касаться только того, что произошло вчера.

Я с тревогой ожидала, когда он поднимет тему о волке. Со дня моего появления в этой школе он был единственным, кто всячески стремился проявить ко мне заботу, но после его слов о волках я все же опасалась посвящать его в то, что действительно случилось на поляне. И уж тем более рассказывать ему про сегодняшнюю встречу в лесу, которая до сих пор казалась мне каким-то волшебным сном.

Но мистер Честертон не торопился. Он с полуулыбкой наблюдал за танцующими парами, словно ничто в этот момент не занимало его больше этого рождественского веселья.

— Приятно видеть их счастливыми, — вдруг проронил он. — Пусть это и ненадолго.

Я взглянула на него. Тень печали омрачила его бесстрастные, аристократические черты. Как и во всех, кто носит или носил когда-то красную форму, в нем сразу чувствовалась порода.

— Да, — только и ответила я, вспоминая его слова, что он ничего не может изменить в одиночку. Может быть, мне все же следует ему доверять?

Какое-то время мы молча смотрели, как остальные веселятся.

— Ты решила, какое животное выберешь для тренировок в следующем семестре? — учитель повернулся и посмотрел на меня. Похоже, я ошиблась и он подошел не для того, чтобы снова расспрашивать про вчерашнее происшествие. Это меня успокоило.

— Нет еще, — я замялась. — Я не знаю, кого выбрать.

Учитель кивнул и снова замолчал.

— Мистер Честертон, — я вдруг почувствовала непреодолимое желание задать мучивший меня вопрос. — Эти способности, о которых вы мне рассказали… Я так и не поняла одну вещь. Вы сказали, что очень мало, кто верит в древние легенды. Но если это так, то должно быть другое объяснение, почему именно волки так негативно на них влияют?

Учитель призадумался.

— Увы, у меня нет для тебя однозначного ответа. Ведь большинство из нас, к сожалению, об этом не раздумывают… Когда владеешь таким могуществом, разве станешь беспокоиться о неприятных мелочах? — Он иронично поджал губы. — Долгие годы я посвятил тому, чтобы изучить этот вопрос, и почти отчаялся. Одно дело — забытые древние легенды и необоснованные никакими научными фактами астрономические наблюдения (он небрежно кивнул в сторону дряхлого мистера Скрупа, который что-то рьяно доказывал молоденькой учительнице, брызгая на нее слюной), которые отвергает подавляющее большинство из нас… Другое — наше необыкновенная сила, которая ни разу не подводила нас ни с кем другим вот уже много веков. В том учебнике, который я тебе дал, остались некоторые мои заметки. Если тебе интересно, то просмотри их и, может быть, у тебя появятся какие-нибудь интересные мысли. Я, в свою очередь, буду несказанно рад, если ты поделишься ими со мной.

Тронутая его доверием, я все же сомневалась, что смогу догадаться до того, до чего не додумался сам учитель.

— Но… если вы так скептически настроены к связи между звездами и этой силой… — Мистер Честертон внимательно меня слушал, и я осмелела. — Тогда почему вы придаете такое значение созвездию Льва?

Учитель перевел взгляд на раскинувшуюся над нами звездную декорацию. Уголки его губ приподнялись.

— О, Алекс, несмотря на нашу могучую силу, мы тоже не лишены страсти к романтике. Разве не приятно думать, что сами звезды потакают нам, благословляя наше рождение? Да еще и знаком такого могучего и царственного животного, как лев? — Я ничего не ответила, и он продолжил. — Всем нужны символы, даже нам, — он покачал головой и вздохнул. — Правда это или необычное совпадение, своеобразная прихоть природы если угодно — думаю, мы никогда не узнаем.

Мы молча смотрели вверх, думая каждый о своем.

— Эти способности, — первая нарушила я паузу. — Мистер Честертон, честно говоря, я боюсь, что вы ошибаетесь на мой счет. Я понятия не имею, что это за сила, о которой вы все время говорите. Я никогда не чувствовала в себе ничего необычного, и я боюсь, что у меня ничего не получится, — я наконец-то озвучила свой самый большой страх перед следующим семестром.

— Для этого и существуют тренировки. Тебе не о чем беспокоиться.

Но его слова меня не убедили. Я мрачно думала о том, каким посмешищем предстану перед своими одноклассниками на уроках. Они здесь выросли и воспринимали эту необычную силу управлять другими, как само собой разумеющееся. Если в начале семестра мои одноклассники в основном молчали на переменах, то в последнее время они все чаще и чаще обсуждали предстоящие тренировки, словно это стало связующим их звеном. Мне оставалось лишь прислушиваться к их словам, пытаясь уловить что-нибудь полезное для себя. Однако это не помогало. Один раз я предприняла попытку расспросить об этом Уилла и Джин во время наших внеклассных занятий, но они не высказывали никакого желания об этом говорить, заявив, что знают об этом не больше меня. Но это была неправда.

— Кстати, твой друг Уильям…

— Уилл, — подправила я, пряча глаза. Неужели и мистер Честертон уже в курсе, что мы общаемся?

— Он уже говорил с тобой о соревновании?

Я помотала головой.

— Он не особо любит говорить обо всем, что с этим связано.

Мистер Честертон с пониманием кивнул. По его лицу я не поняла, плохо это или хорошо.

— Не вини его. Он поступает так не по собственной прихоти. Директор запретил твоим одноклассникам обсуждать это с тобой.

— Почему? — Я подняла на него недоуменный взгляд. — Что уже такого может быть в этом соревновании? Я уже все равно все знаю… Вы сами мне рассказали. Так почему нам нельзя об этом говорить?

Лицо учителя помрачнело.

— Не все, Алекс. Боюсь, я рассказал тебе не все.

Его слова и тон, которыми они были сказаны, отозвались внутри неприятным холодком. Я вспомнила наш разговор в его кабинете. Мистер Честертон действительно не упомянул тогда соревнование, а я была слишком подавлена, слишком ошарашена услышанным, чтобы вспомнить о нем.

Учитель вздохнул.

— Это самая древняя из традиций, соблюдаемых в этой школе. Хоть она и была немного изменена при нынешнем директоре, — он поморщился. По его виду я поняла, что изменений он не одобрял, но вынужден был смириться. — И она тебе не понравится.

Нехорошее чувство закралось мне в сердце, когда мистер Честертон устремил взгляд туда, где веселились Джин и Хлое. В первый раз я видела свою соседку по парте такой беззаботной. Ее сестренка заразительно смеялась, а Джин корчила ей милые рожицы, подражая ее смешной манере танцевать.

— Что вы имеете ввиду?

Мистер Честертон не отрывал взгляд от веселящихся сестер, и мне почему-то захотелось, чтобы он немедленно прекратил на них смотреть.

— Что это значит, мистер Честертон? — громче повторила я, пытаясь переключить его внимание на себя.

— Возможно, сейчас не лучшее время это обсуждать, Алекс, — мягко промолвил он, словно хотел меня от чего-то оградить.

Но было поздно. Я не собиралась отступать.

— Я хочу знать. Сейчас же! Пожалуйста, мистер Честертон!

Учитель тяжело вздохнул. Он уже жалел, что завел этот разговор.

— Помнишь, тогда в кабинете я сказал тебе, что для развития нашей силы нам нужно постоянно заниматься? Давным-давно наши предки поняли, как важно развивать и сохранять наши способности. Это сродни езде на велосипеде или плаванью: чтобы им научиться, нужно приложить старания, так ведь? — Несмотря на вопросительную интонацию, он не ждал ответа. — Чтобы управлять нашей силой, нам нужно учиться, Алекс. Постоянно совершенствоваться. Это то, чему вы будете учиться в следующем семестре. И это то, что те, кто носит красную форму, делают всю свою жизнь. Большую часть времени, которое они проводят в стенах этой школы, они посвящают вовсе не учебе по учебникам, как твои одноклассники, а развитию своей способности управлять.

Я вспомнила, что тогда мистер Честертон ничего не рассказал мне о тренировках и вкладе желтых в развитие этих способностей, пообещав сделать это позже. Сейчас я осознала, что тогда он просто не хотел об этом говорить.

— Как они это делают? — хриплым голосом спросила я. Тревожное чувство внутри меня усилилось.

Мистер Честертон сжал губы, будто не хотел, чтобы я услышала это от него.

— Как? — почти вскричала я. Мне нужно было это знать. Еще немного — и я бы бросилась на него и начала его трясти.

— Упражняясь, — наконец ответил он, — иногда с животными, иногда с людьми. На нижнем этаже есть специальные залы. Там тренируются они (он возвел глаза к грозно взирающему на нас сверху льву). Там будете тренироваться и вы.

Я вспомнила кучки запуганных до ужаса учеников, которых несколько раз на моих глазах уводили вниз.

— С людьми, — машинально повторила я. Меня тошнило. — Вы имеете ввиду учеников, которые носят желтую форму?

У меня заледенела кровь, когда я это произнесла. Мелодичный смех Хлое вдруг затих, музыка тоже стала тише. Вокруг все продолжали веселиться, но теперь я едва могла это осознавать.

— К сожалению, — ответил он, — я именно это имею ввиду. Это то, что ввел директор, когда занял этот пост. Мне очень жаль, что тебе приходится услышать это от меня, — в его голосе сквозила печаль. Учитель смотрел на меня с сожалением. Он словно извинялся, что ему пришлось испортить мне рождественское настроение.

Я вспомнила подслушанные слова Николь. Кричащая девушка, змеи, хромающий парень, который сейчас сидел за своим столом, уставившись отсутствующим взглядом куда-то вдаль. «Пусть скажет спасибо, что он вообще может ходить», — сказала она тогда.

— Соревнование, — требовательным голосом произнесла я. Мне нужно было услышать всю правду, какой бы страшной она не была. — Как оно происходит?

Учитель снова вздохнул и помрачнел еще больше. Но я не отступала, поэтому ему пришлось ответить.

— Его устраивают, чтобы лучшие ученики, носящие красную форму и достигшие пятнадцати лет, могли показать, чему они научились до сих пор. А также, чтобы отточить свои навыки в естественных условиях, прежде чем отправятся туда, куда их распределят. Ученики твоего цвета, — он сочувствующе поджал губы, — тоже участвуют, когда им исполняется пятнадцать. Но так как это соревнование устроено для тех, кто в полной мере обладает способностью управлять, лишь немногие из вас будут допущены к участию. Впрочем, это конечно же к лучшему, — негромко добавил он.

У меня кружилась голова.

— Что они делают? — я вцепилась в его руку. — Что они делают? Пожалуйста, скажите мне!

— Применяют на практике то, чему научились.

Мне показалось, что еще немного и я закричу. Заору на весь зал, чтобы все наконец-то прекратили это нелепое веселье. Почему он не скажет все, как есть? Почему до сих пор цепляется за эти стандартные фразы? От чего хочет меня защитить?

— Как?!

Мой громкий вопль привлек внимание некоторых танцующих пар, и они недовольно покосились в мою сторону.

— Они охотятся. С помощью зверей, которые куда больше и опаснее, чем те, которых дозволено выбрать вам.

Все вмиг стало на свои места. В голове загремели слова миссис Джеймс о том, что у каждого здесь своя роль. Хромающий парень, которого я увидела тогда в коридоре, бросил на меня быстрый взгляд и замер, понимая, что я только что узнала его тайну. Лин, вернувшаяся в зал и застывшая в проеме двери. Испуганная Хлое, отпустившая руку Джин и широко раскрытыми глазами смотревшая на мое посеревшее лицо. Я единственная в этом месте, кто до сих пор ничего не понимала. Вот значит какая у нас роль. Мы — их жертвы. Мы, носившие синюю форму, и они, волей судьбы обделенные этой силой, здесь только для того, чтобы красные могли тренировать свои способности и соревноваться между собой.

Я отпустила руку мистера Честертона и отшатнулась.

— Мне жаль, Алекс, — повторил он, его глаза смотрели на меня с участием. — Мне очень жаль. Знай, что я сделаю все, чтобы тебя защитить… — Он продолжал что-то говорить, но я его уже не слушала.

С другого конца зала на меня смотрели Карл фон Рихтер и мисс Белл. Казалось, они знали, о чем рассказывал мне мистер Честертон. У учителя политологии сочувствующе вытянулось лицо, а мисс Белл побледнела. Ее веселый, следивший за танцующими парами взгляд вмиг потерял свой радостный блеск и снова стал отрешенным как прежде. Словно ей напомнили о том, о чем она на время пыталась забыть.

Я плохо помню, как очутилась в раздевалке. Кажется, я потеряла шапку, но я этого даже не заметила. Как не заметила и порывистого, ледяного ветра, хлеставшего меня по лицу всю дорогу домой.

— Что-то ты рано. — Майк в одиночестве сидел с книгой в гостиной. Ни тетки, ни Марджи в доме не было.

— Это правда? — Мой голос осип после того, как я брела домой без шарфа и с расстёгнутой курткой.

Его спина напряглась.

— Что?

— Соревнование! — заорала я, но из горла вырвался лишь слабый, почти неслышный хрип. — И школьное подземелье. То, что вы тренируетесь на тех, кто носит желтую форму… Это правда?

Майк не ответил. Он отвернулся к камину и склонился над какой-то книгой.

— Иди спать, Алекс, — его голос стал жестким, подчеркнув, что он больше не намерен со мной говорить.

Мне показалось, что внутри что-то резко лопнуло, словно одну из моих внутренностей вдруг со всей силы пырнули ножом. Боль была практически настоящей.

— Я жалею, что ненадолго позволила себе забыть, кто ты такой, — мой голос дрожал, но я заставила себя выпрямиться в проеме двери и посмотреть на него. Отблеск пылающего в камине огня играл на его белокурых, аккуратно уложенных кверху волосах; склонившись над открытой книгой, он являл собой прекрасную, застывшую статую. Такую же ледяную и безучастную, как и его сердце. — Я очень об этом жалею. Спасибо за лекарства… и за то, что не рассказал вчера о волке. Но я больше ничего от тебя не хочу. Никогда!

Повернувшись, я со слезами на глазах добрела до комнаты и повалилась на кровать, смяв платье мисс Белл. Еще никогда и ни о чем я так не плакала.

 

***

Уважаемый читатель,

Спасибо за чтение моей книги. Если она Вам понравилась, оставьте, пожалуйста, отзыв о ней в магазине, где Вы ее приобрели.

Искренне ваша,