Советское монументальное искусство в китайской степи

Мирное возвышение Китая, ставшее, пожалуй, главным изменением современного мироустройства, нагляднее всего проявляется в модернизации Пекина, Шанхая, Гуанчжоу, Даляня, Чунцина, Ханчжоу и многих других старых городов. Но не меньше впечатляет создание за два-три десятилетия «в чистом поле» городов новых – Шэньчжэня, Пудуна, Чжухая. Этот список можно продолжить и другими городами, среди которых нам ближе всего Маньчжоули. Он стоит прямо на стыке границ Китая, России и Монголии и своим «мирным возвышением» обязан в первую очередь железной дороге, по которой сейчас проходит около 70 % российско-китайской торговли.

 

На стратегическом пути

Маньчжоули, или по-русски Маньчжурия, был заложен русскими инженерами в 1901 году как первая на китайской территории станция только что открывшейся Маньчжурской железной дороги. То было романтическое и пассионарное время освоения «новых границ», строительства Харбина, Дальнего, Порт-Артура и других форпостов русской цивилизации, переселения миллионов русских и украинских крестьян на Дальний Восток. Цесаревич Николай, будущий император Николай II, совершивший за несколько лет до восхождения на престол путешествие в Индию, Китай и Японию в 1890–1891 годах, увлекся идеей «азийства», которую проповедовал его спутник и друг князь Э. Э. Ухтомский. Взойдя на престол, молодой монарх одобрял планы расширения России на восток, налаживал «стратегическое партнерство» с Поднебесной, подписывая направленные против Японии секретные соглашения, поощрял сооружение железных дорог, портов, новых городов на Русском Востоке.

Призванная «подтянуть» к России Сибирь и Дальний Восток Транссибирская магистраль была заложена цесаревичем Николаем в 1891 году. Причем строилась она впечатляющими и сегодня темпами: за десять лет – 7,5 тыс. километров. Строители шли навстречу друг другу с двух концов – от Владивостока и Челябинска. Однако преодолеть Амур в районе Хабаровска с первой попытки не удалось, и тогда проблемный участок решили обойти с юга, по китайской территории. Этим обходом и стала Маньчжурская дорога, ставшая затем широко известной как Китайско-Восточная (КВЖД). КВЖД была построена в 1897–1903 годах как южная ветка Транссиба. Ее участок на территории Китая начинается в городе Маньчжоули, идет через Харбин до города Суйфэньхэ, а ответвление, известное в истории как Южно-Маньчжурская железная дорога (ЮМЖД), ведет из Харбина через Чанчунь и Шэньян до порта Люйшунь (Порт-Артур). Дорога протяженностью около 2500 километров служила надежным и кратчайшим путем между Читой и Владивостоком, а вкупе со своей южной веткой до Порт-Артура сыграла важнейшую роль в годы несчастной Русско-японской войны 1904–1905 годов, позволив быстро перебрасывать из европейской части России войска, военную технику и боеприпасы, без которых исход кампании был бы еще печальнее. Председателем правления КВЖД стал Э. Э. Ухтомский, он же занял пост председателя правления государственного Русско-Китайского банка, специально созданного для финансирования строительства.

Первые десятилетия своей истории Маньчжоули оставался просто одной из многих станций на великом стратегическом пути. Дебютом в мировой истории стали события 1929 года, когда местные китайские генералы попытались присвоить унаследованную Советским Союзом КВЖД. Дело дошло до военных действий, победителем в которых стали части Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. В память тех событий сопредельная станция на нашей территории была названа Отпор. Нынешнее название Забайкальск она получила в первые годы советско-китайского военно-политического союза, одним из доказательств которого стала передача в 1952 году КВЖД КНР. Из СССР в Китай пошел колоссальный объем грузов: «под ключ» строились десятки заводов, создавались целые новые отрасли. По железной дороге направлялись и литерные военные составы, ведь с 1950 по 1953 год шла кровопролитная Корейская война, в которой на стороне Северной Кореи воевали свыше миллиона китайских «народных добровольцев», а Советский Союз обеспечивал их всем необходимым. Вот тогда-то станция Маньчжоули приобрела стратегическое значение. Там происходила перегрузка советских товаров в китайские вагоны: купившие в 1935 году КВЖД власти марионеточного прояпонского «государства Маньчжоу-го» перешили всю дорогу с русской колеи на японскую – 1435 миллиметров.

Здесь граница соединяет, а не разъединяет

Станция переходит в город

В безводной степи возникли двухэтажные здания железнодорожного ведомства, пограничников, таможенников, небольшой гостиницы. Вместе с несколькими солидными бревенчатыми постройками в русском стиле они стали ядром поселения на 10–20 тыс. человек, большинство из них ютились в бараках и хибарках. Сохранившиеся русские бревенчатые избы отреставрированы и получили статус «охраняемого культурного наследия». В центре небольшого городского парка – памятник и ухоженные братские могилы наших воинов. Именно в здешних краях в августе 1945-го начиналось наступление Советской армии на северные китайские земли, которые входили в прояпонское марионеточное «государство Маньчжоу-го». Благодарная память об избавителях от японского гнета жива и поныне – недавно рядом с мемориальным комплексом на средства местных жителей установлена скульптурная группа советских воинов-освободителей. По соседству с главным пропускным пунктом на границе водружен также памятник «Красному секретному маршруту». В 1920–30-е годы по этому маршруту через контролируемую гоминьдановцами и японцами территорию под видом кочегаров, путевых рабочих или мелких торговцев в Советский Союз перебирались посланцы коммунистического руководства, связные Коминтерна, курсанты военных училищ, студенты Коммунистического университета трудящихся Востока и других учебных заведений.

В 1945-м здесь погибли первые советские солдаты – освободители Китая от японского ига

Деловой центр города Маньчжоули

Попав в сегодняшний Маньчжоули с его двумя 43-этажными башнями-близнецами и десятком небоскребов пониже, непросто представить себе старый город. Хибарки минувшего времени можно найти, если постараться как следует. Но стоит поторопиться – их безлюдные остовы быстро сносят строители. Город расширяется, возводится один микрорайон за другим. Население растет и уже превысило отметку 300 тыс. человек. Доходы людей и спрос на жилье увеличиваются. Его строят предприниматели, а городские власти занимаются крупными общественными зданиями, на щедрые субсидии Центра на границе построены здания железнодорожного и автомобильного переходов, стратегическое шоссе и другие дороги, административные постройки, новая пассажирская станция, аэровокзал.

 

Фантазия на русские темы

Именно с аэровокзала начинаются архитектурные сюрпризы Маньчжоули. Достойное международного аэропорта просторное здание особенно поражает своими интерьерами – чего стоят одни плафоны на потолке белоснежного главного зала, расписанные микеланджеловскими ангелами. Через несколько километров дороги по выжженной степи неожиданно появляется… главное здание Московского университета. Уменьшенное в три-четыре раза и лишенное шпиля, оно тем не менее узнается сразу и производит сильное впечатление. Открывшийся в 2007 году местный «МГУ» (на самом деле это Маньчжурский филиал Университета Внутренней Монголии в городе Хух-Хото) уже выпустил несколько партий специалистов в разных областях знаний, особенно востребованы выпускники-русисты. Фантазии на русские мотивы продолжаются и дальше. Уменьшенные копии «Рабочего и колхозницы», «Медного всадника», памятников Гагарину на Ленинском проспекте Москвы, воину-освободителю из берлинского Трептов-парка, монумента «Родина-мать» в Волгограде и пары десятков других классических произведений советских скульпторов расставлены в степи среди чахлой травы и засохших березок, которые, наверное, должны были стать тенистым парком.

Что за город без озера и набережной

Бревенчатые дома стали памятниками архитектуры

Чуть дальше начинается другой фантастический комплекс под названием «Парк матрешки». В центре высится главная Матрена, вымахавшая метров на 20–25. На ее боках нарисованы сразу три красавицы. Китайская обращена в глубь Срединного государства. Русская вглядывается в начинающуюся за ближайшим холмом Россию. Монгольская вперилась в бескрайние монгольские степи. Вокруг матрешки-гиганта стоят ее младшие сестры росточком до десяти метров, а дальше совсем «крошки», в рост человека. Некоторые раскрашены портретами иностранных писателей, от Марка Твена до Николая Островского, но большинство расписано голубоглазыми красавицами в цветастых платочках. Неподалеку стоит здание, похожее на типичную русскую церковь о пяти главах. К счастью, луковки не увенчаны крестами, ибо внутри «Музея русской живописи» сосредоточены довольно аляповатые копии самых известных картин русских и европейских художников, воспевавших красоту женского тела… Весь этот архитектурный комплекс, возможно, когда-то разовьется в этакий русский Диснейленд. Поток туристов из внутренних провинций Китая нарастает с каждым годом, и среди основных достопримечательностей наряду с путешествием по диковинной для южан степи уже сейчас значатся Парк матрешки и прочие «русские» объекты.

Русская специфика Маньчжоули подчеркивается не только русскими миловидными «девушками для фотографирования», которые расхаживают среди матрешек в живописных сарафанах, и скудно одетыми красотками, которые отплясывают в ночных клубах. По начертанным еще в 1901 году пяти главным улицам энергично передвигаются гости из соседних российских регионов – Забайкальского края, Иркутской области, Бурятии. Им не до местных достопримечательностей, в руках объемные сумки с покупками. Они передвигаются из одного магазина в другой, не преодолевая никаких языковых барьеров. Во-первых, почти каждое китайское название дублируется русским. Во-вторых, многие китайские торговцы знают необходимые русские слова. Ключевые навыки китайской речи, особенно числительные, хорошо известны и гостям, многие из них посещают Маньчжоули регулярно. «Торговый туризм» из России стал одним из источников благосостояния жителей Маньчжоули, которые даже поставили памятник нашим «челнокам» на одной из торговых улиц.

Действующая модель Московского университета

Таких матрешек нет даже в России

Русских в Маньчжоули много. Несмотря на языковой барьер, они торгуются, ругаются, фотографируются на память в лавках, магазинах и супермаркетах. В многочисленных ресторанах и ночных клубах наши соотечественники едят китайские, русские и монгольские блюда, аплодируют китайским жонглерам и русским стриптизершам и поют под караоке народные песни. «Здесь одни и те же китайские вещи в два-три раза дешевле, чем в Чите, – рассказывала полная блондинка, приехавшая приодеть сына к новому учебному году. – На сэкономленные деньги можно еще и погулять – пожить в комфортабельной гостинице, посетить бары и ночные клубы. В Маньчжоули удобно и безопасно, я хочу здесь поселиться, выйдя на пенсию». Китаец, хозяин лавки фотопринадлежностей, тоже доволен. «Русские любят фотографировать и покупают самую современную технику, – рассказывает он. – Многие, особенно мужчины, поначалу выглядят страшновато, они очень большие и громко говорят. Но когда привыкнешь и научишься объясняться с ними, то проявляются хорошие качества: честность, щедрость, добродушие. Я мечтаю открыть магазин в Забайкальске. Еще лучше – в Чите или Иркутске».

 

Приграничье догоняет приморье

Обилие россиян, машин и автобусов с российскими номерами на улицах Маньчжоули объясняется просто. Для пересечения границы на этом погранпереходе не требуется индивидуальных виз, таможенные формальности сведены к минимуму, а покупки можно делать за рубли. Все это и многое другое стало возможно после того, как в 1992 году китайское руководство провозгласило стратегию «открытости приграничных районов». Она была призвана сократить разрыв в уровнях экономического и социального развития приграничья с приморскими районами, получившими приоритетные права с самого начала проведения политики «реформ и открытости» в 1978 году. В соответствии с новой стратегией Маньчжоули стал одним из 14 «открытых городов», или, как их называют в Китае, «сухопутных портов».

«Все началось в 92-м, когда Маньчжоули стал самым первым “сухопутным портом” на границе, – рассказывал вице-мэр Лян Баоюань. – Тогда жителей было меньше 30 тысяч, современных зданий не было вообще. Но потом с каждым новым пятилетним планом нам выделяли все больше средств на развитие. Сейчас бюджет города составляет 1600 млн юаней, из них государство дает 600 млн, а миллиард зарабатываем сами. Каким образом? Получаем отчисления от внешней торговли и туризма, от местной промышленности, от продажи земли. Государство позволяет нам оставлять на развитие 25 % поступлений от перегрузки товаров на железной дороге. Это хорошие деньги, ведь через нас проходит 70 % всей торговли с Россией, это около 30 млн тонн леса, сыпучих грузов, нефти в год. Нам очень повезло с соседями. Я имею в виду и всю Россию, и сопредельный город Забайкальск.

Памятник русским «челнокам»

Рубли принимаются наряду с юанями и долларами

Мы давно дружим с тамошним мэром, ездим в гости друг к другу. К сожалению, в Забайкальске я вижу мало перемен к лучшему. В чем причины? На мой взгляд, в первую очередь у вас отсутствует государственная политика развития приграничных районов, нет льгот для местных жителей, недостаточно капиталовложений в развитие инфраструктуры. Но, главное, у вас вдоль границы живет очень мало людей. Вам надо как-то привлекать туда больше народа, строить на границе предприятия, чтобы на них работали и русские, и китайцы. Наши люди не любят уезжать в глубь России надолго. Мы хотим видеть Забайкалье, Сибирь и Дальний Восток развитыми и богатыми, тогда у нас тоже будет больше возможностей для торговли, туризма. Сильно надеемся, что президент Путин поможет нашим соседям разбогатеть».

Решение 1992 года об «открытости приграничных районов» стало первым, но далеко не единственным способствовавшим «мирному возвышению» Маньчжоули. Дополнительные права и бюджетные вливания местные власти получили после решений Политбюро ЦК КПК и Госсовета КНР о «масштабном освоении западной части страны» от 1999 года и о «модернизации старой промышленной базы Северо-Востока» от 2007 года. В 2011 году Маньчжоули получил от правительства еще и статус «экспериментальной зоны приоритетного развития и открытости», а это означает дополнительные льготы и субсидии. И без того крупнейший «сухопутный порт» на границе с Россией должен превратиться в международную торговую базу, ориентированную на всю Северо-Восточную Азию, в базу перерабатывающей промышленности, освоения энергоресурсов, трансграничного туризма, в международный логистический центр и платформу-инкубатор инновационного сотрудничества. Уже осуществляется 69 строительных проектов инвестиционной стоимостью более чем в 100 млн юаней каждый (1 юань приблизительно стоит 5 рублей), включая международный оптовый центр торговли древесиной и торгово-развлекательный комплекс «Ванда плаза».

Китайско-российско-монгольские торговые выставки приносят Маньчжоули все больше новых доходов

Приграничная торговля важна для деловых людей по обе стороны границы

 

Богатые соседи – мирная граница

Эту установку Пекина стараются претворить в жизнь партийные и городские власти Маньчжоули. В условиях начатого США «сдерживания Китая» спокойствие на тысячах километрах рубежей с Россией и Монголией имеет поистине стратегическое значение. Не менее важны поступающее из сопредельных государств сырье и возможность беспрепятственной доставки через них ресурсов из дальних стран. Растущая роль Маньчжоули в геостратегических раскладах Пекина проявляется в международной деятельности, возложенной на местные власти. Вот уже восемь лет подряд в этом городе одновременно проводятся Китайско-российско-монгольская выставка научно-технического сотрудничества и Китайско-российско-монгольский форум регионального торгово-экономического сотрудничества.

Выставка размещается в характерном для Маньчжоули помпезном здании, напоминающем какой-то из павильонов ВДНХ. Парад главных участников – мэров приграничных городов и крупных предпринимателей – начинается с настоящего представления с барабанами в исполнении солдат местной пограничной заставы. Само собой, перерезается красная ленточка, произносятся речи на трех языках. У стендов всегда многолюдно: производятся мелкие покупки «на пробу», подписываются миллионные контракты.

Несколько сотен участников собирает трехсторонний торгово-экономический форум. На него съезжаются руководители сопредельных российских и монгольских регионов, городов и поселков, соседних китайских провинций и, конечно, важные чиновники Маньчжоули. Приглашаются также ученые из Москвы, Хабаровска, Читы, Улан-Батора, Пекина, Харбина, Шанхая и даже Гонконга. Лейтмотивом выступлений последних лет стала мысль о важности стратегии «разворота на Восток», которая разработана вернувшимся в Кремль президентом Путиным. Правда, звучит и сдержанная критика принятой в 2009 году российско-китайской «Программы сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири России с провинциями Северо-Востока Китая до 2018 года». С большим энтузиазмом обсуждаются перспективы освоения нашего сибирского рынка после вступления России в ВТО.

Пассионарии из Маньчжоули гордятся своими успехами

В Маньчжоули даже вчерашние бедные крестьяне из глубинки могут стать хозяевами мусульманского ресторанчика

 

Китайские пассионарии в действии

Со своим планом «завоевания рынка» на недавнем форуме выступила моложавая, но очень уверенная в себе женщина по имени Мэн Линь. Необычным было то, что она была не чиновницей или ученой, а предпринимательницей, президентом торговой компании «Чэнлинь» из города Маньчжоули. Еще более необычной была откровенность, с которой она говорила о намерении использовать открытие внутреннего рынка России для наращивания экспорта китайских овощей и фруктов, расширять уже действующий распределительный центр в Иркутске, создать систему сетевого маркетинга, заняться слиянием и поглощением каналов сбыта на Дальнем Востоке. На банкете в большой монгольской юрте по завершении форума состоялось знакомство с Мэн Линь и ее мужем по имени Гэн Фучэн. Каждый из них вложил в семейный бизнес не только по одному иероглифу собственного имени, но и по мощному заряду пассионарности.

Уже на следующее утро мы втроем обходили владения предприимчивой пары. На просторной площадке в конце Второй улицы имелось все, что полагается иметь на овощебазе: во дворе разгружались грузовики с номерами разных провинций Китая и загружались фуры с иркутскими и читинскими номерами, на складе работницы перебирали картошку, а грузчики укладывали на поддоны ящики с надписью «Яблока». Не было только запахов подпорченных овощей.

«Наш девиз – “честность в торговле, взаимная выгода партнеров” относится как к китайцам, так и к русским, – приговаривала Мэн Линь, вскрывая наугад то ящик свежих яблок из провинции Цзилинь, то ящик персиков из Чжэцзяна. – Мы закупаем овощи и фрукты в 18 из 23 провинций Китая и тщательно выбираем поставщиков. Подпорченные продукты – подмоченная репутация. Это для нас неприемлемо. Мы хотя и самый крупный в Маньчжоули, но не единственный экспортер овощей и фруктов. То же самое и с российскими партнерами. В нашем распределительном пункте в Иркутске работают двадцать человек, там хорошие маркетологи, и они поддерживают отношения только с надежными закупщиками в самом Иркутске, а также в Чите, Красноярске, Омске, Новосибирске. Со времени основания компании десять лет назад поставки в Россию растут на 20 % в год и в 2011 году составили 50 тыс. тонн».

Мы вышли во двор, откуда как раз собиралась выехать пара огромных фур. «Длуга, ластаможка быстла-быстла!» – пожелала Мэн Линь русскому водителю передовой машины. Тот приветливо помахал ей и тронулся в путь. «Товар вывозят более 200 машин, все принадлежат российским компаниям. Работаем круглые сутки, семь дней в неделю, – пояснил на хорошем русском языке Гэн Фучэн, отвечающий в семейном бизнесе за транспорт, контакты с властями, финансовые операции через собственную кредитную фирму, а также за начатую недавно торговлю русским лесом. – С конца мая у нас затишье, ведь летом наши соседи сами выращивают овощи и фрукты. Но с ноября начнется запарка: в Россию пойдут груши, апельсины, мандарины, яблоки… В “меню” более 50 названий сезонных овощей и фруктов. Нам посчастливилось найти выгодный и полезный бизнес, мы ведь никого не обижаем, не вытесняем, а только помогаем северным соседям питаться полезной и вкусной пищей, создаем в России новые рабочие места. Проблемы? По нашу сторону границы их нет. Как резиденты “открытого порта” мы даже освобождены от экспортных пошлин. Бывает, теряем много времени на границе, ваши таможенники – строгие люди. Главное ограничение для нас и наших конкурентов – это малочисленность населения на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири, невысокие доходы большинства потребителей».

В довольно скромном кабинете «королевы фруктов» на стенах вывешены почетные грамоты и дипломы, а на столе – фотографии двух улыбающихся мальчишек. Иметь двух детей – это не только большое родительское счастье, но и лишнее доказательство делового успеха. Ведь в условиях все еще строгой демографической политики получить разрешение властей на «сверхпланового» ребенка обходится недешево, надо внести немало средств на разные городские программы…

«Все началось ровно двадцать лет назад, – рассказывает Мэн Линь. – Восемнадцатилетней девушкой я узнала из телепередачи о создании в Маньчжоули “открытого порта” и о всевозможных льготах. Уехала из родной провинции Цзилинь, не раздумывая. Хотелось самостоятельности, романтики. Первые годы были очень суровые. Пришлось недоедать, заниматься мелкой торговлей, раскладывая товар прямо на земле… Дела пошли на лад, когда встретила Гэна».

«Ко времени нашей встречи я уже кое-что знал о торговле с Россией, – улыбается Гэн Фучэн. – В Маньчжоули я попал после окончания университета в городе Цицикар, это тоже во Внутренней Монголии. Работал переводчиком с русскими “челноками”, потом с китайскими “фирмачами”. С 1996 года мы с Мэн Линь сами занялись торговлей фруктами и овощами, но работали через посредников. Только в 2002 году создали компанию “Чэнлинь”, начали торговать с Улан-Удэ, с тех пор, как видите, развернулись шире».

На прощание основатели «Чэнлинь» подарили мне небольшой арбуз, выращенный в Маньчжоули. В здешних условиях это равносильно осуществлению фантазии автора одной из советских песен 1970-х: «Утверждают космонавты и мечтатели, что на Марсе будут яблони цвести». Похоже, энергия и предприимчивость пассионариев, помноженная на продуманную стратегию государства, способна творить чудеса. Именно таким чудом видится мне Маньчжоули, китайский город с русской спецификой.

 

Не Западом единым

Существует еще одна серьезная причина процветания «чудо-города» – геополитическая. Она заключается в стремлении китайского руководства диверсифицировать внешнеэкономические связи. Провозгласив в 1978 году курс «реформ и открытости», Дэн Сяопин создал на восточном побережье Китая условия для возникновения «чудо-городов», нацеленных на сотрудничество с Западом. Массированное государственное финансирование и специальные «тепличные» условия позволили Шэньчжэню, Чжухаю, Сямэню стать «стыковочными узлами» с экономиками сначала Гонконга, Макао, Тайваня и стран Юго-Восточной Азии, а затем и развитых стран Запада. Эти витрины нового Китая помогли резко улучшить восприятие страны в мировом общественном мнении.

Северное направление для политики открытости тогда было закрыто. В 1989 году Горбачев съездил в Пекин, отношения между двумя правящими коммунистическими партиями нормализовались, и открылись перспективы развития межгосударственных, торговых, культурных и прочих связей. Но вскоре последовал распад Советского Союза, и в России наступило «смутное время». Пора для реализации «северной стратегии» Пекина пришла только на рубеже ХХ и XXI веков. Двумя монументальными достижениями этой стратегии являются заключение Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Россией и Китаем и создание Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Оба этих события произошли в 2001 году.

Зафиксированные в договоре 2001 года отношения стратегического партнерства весьма ценны для Пекина сегодня, но станут еще более важными, жизненно важными в обозримом будущем. Недовольство «мирным возвышением» Китая в США, Японии, странах Европы, Южной и Юго-Восточной Азии нарастает с каждым годом и начинает принимать контуры военно-политического сдерживания КНР по периметру границ. В этих условиях мир и взаимодействие на северной границе с Россией и Монголией приобретают особое значение, позволяют не отвлекать колоссальные ресурсы на модернизацию военной инфраструктуры границ и приграничных зон. Налаживание торговли и сотрудничества с сопредельными странами расширит ресурсную базу китайской экономики и обеспечит гарантированный транзит стратегического сырья из удаленных регионов. В идеале Пекину на всем протяжении границ с Россией и Монголией нужен пояс мира и взаимодействия на межгосударственном и межрегиональном уровнях, зона свободных повседневных контактов жителей приграничных районов. Не случайно одним из самых крупных мероприятий внешнеполитической жизни Китая при Си Цзиньпине, ставшем новым председателем КНР в 2013 году, стало совещание по всестороннему развитию связей с сопредельными странами.

 

В одну сторону

Выполненная каллиграфическим почерком надпись «Первые ворота в северную страну» украшает традиционную китайскую арку киноварного цвета с золотой черепицей на крыше. На арке табличка с такой надписью: «После открытия российской стороной своей части зоны торговых обменов купцы и туристы обеих стран смогут посещать друг друга через эти ворота. Это станет воплощением дружбы народов Китая и России». Но перед центральным проходом арки воткнута другая табличка с выцветшей надписью – «Проход закрыт». Согласованная двусторонними соглашениями зона безвизовой и беспошлинной торговли по обе стороны границы готова ровно наполовину. На китайскую половину. Кроме арки построены и работают здания универмагов, пассажей, гостиница с рестораном. Не обошлось без двухметровых матрешек и вызолоченного фонтана, похожего на «Дружбу народов» с московской ВДНХ.

Российская территория начинается за проволочными заграждениями метрах в сорока от «Первых ворот». В голой степи виднеются лишь одно трехэтажное здание и какой-то бетонный недострой, а на горизонте – невысокие постройки поселка Забайкальск. Контраст разителен.

Невольно возникают простые вопросы. Почему не открыть на нашей стороне хотя бы простенькие торговые ряды, ведь китайские лавки бойко продают туристам не только китайские товары, но и российские сувениры? Почему не угощать блюдами русской кухни и столь желанными в суровой степи прохладительными напитками летом и горячительными зимой? Почему не предлагать модные в Китае картины маслом, изделия из забайкальских полудрагоценных камней и иные российские товары? Почему не построить хотя бы скромный парк развлечений в русском стиле? Думается, что дело не только в нерасторопности местных чиновников и предпринимателей. Без массированной институциональной и финансовой поддержки центральных властей Забайкальск никогда не станет вровень с Маньчжоули. Поселку до сих пор не сильно помогли многочисленные целевые программы развития Забайкалья и Дальнего Востока, принимавшиеся и в СССР, и в новой России. Правда, благодаря подписанной в 2009 году программе приграничного сотрудничества в Забайкальске недавно началось строительство нового лесоперерабатывающего комбината, на китайские капиталы строится его двойник в поселке Даурия и промышленная зона в поселке Моготуй. Но к самому Забайкальску это имеет мало отношения. В обращенной к России витрине «китайского экономического чуда», каковой на глазах становится Маньчжоули, по-прежнему отражается печальная судьба российской глубинки. Между тем в условиях продолжающегося мирового кризиса экономические связи с Китаем могли бы стать для России не только своеобразной страховкой, но и мощным подспорьем для развития. Пока же «Первые ворота в северную страну» ведут в никуда.

Ворота на Север