«Новые тибетцы» перед дворцом Потала
Во всем мире продолжаются разговоры о «китайском чуде». Чудо это, выраженное в сотнях миллиардов долларов экспорта и импорта, процентах ежегодного роста валового национального продукта и иных цифрах, можно представить и по-другому. Например, начать рассматривать «китайские чудеса» поменьше, из которых состоит чудо большое. Преобразившийся в связи с Олимпийскими играми 2008 года Пекин. Обновленный благодаря ЭКСПО-2010 Шанхай и выросший напротив него «город небоскребов» Пудун. Шэньчжэнь, собирающийся затмить соседний Гонконг. А еще Чжухай, Сямэнь и другие приморские экономические зоны. А еще стремительно растущая сеть скоростных железных и автомобильных дорог. А еще…
А еще – Тибет. Там тоже происходит чудо. Такое впечатление сложилось после десятидневной поездки по большим и малым городам Тибетского автономного района, как официально называется эта горная провинция Китая. Она известна на Западе Джомолунгмой и другими вершинами-«восьмитысячниками», Далай-ламой, низкорослыми яками и другими диковинами. Но лучше начать с начала.
Московитов на улице Баркор больше нет
Для большинства иностранцев Тибет начинается с Лхасы, самого высокогорного города мира (3490 метров над уровнем моря), где в каждом номере гостиниц установлены кислородные аппараты. Правда, бесплатные аппараты почти никогда не работают, а переносные баллончики с чистым воздухом надо покупать. В самой Лхасе дышать можно и без баллончиков, если не бегать и не делать резких движений. Выйдя из гостиницы, мы с коллегами-журналистами неспешно двинулись куда глаза глядят.
Обычная улица небольшого провинциального китайского города. Одноэтажные лавки, закусочные, парикмахерские. Стоп! Парикмахерских подозрительно много. Перед ними на скамеечках сидят девицы, очевидно освободившиеся от стрижки-бритья. Но вот к скамеечке подкатывает внедорожник, из него выходят двое в какой-то военизированной форме и, не заходя в заведение, начинают оживленную беседу с выстроившимися в ряд мастерицами. Недолгий диспут заканчивается, приезжие и несколько «парикмахерш» уезжают. Только тогда до наших пытливых журналистских умов доходит суть происходящего. Эксперты напоминают, что из-за тяжелого климата командированные из «материкового» Китая приезжают на два-три года и не берут с собой жен. Возникающие физиологические проблемы решаются естественным образом.
На довольно пустынной сначала улице становится больше людей, повышается этажность придорожных торговых заведений. Показались золотые крыши храма. Улица вливается в настоящий широкий проспект, правда не прямой, как полагается проспекту, а круглый! Это знаменитая улица Баркор, в прямом смысле слова окружающая величественный монастырь Джокханг. Баркору несколько веков, еще в 1716 году христианский миссионер Ипполито Дезидери докладывал своим иезуитским командирам, что в районе квартала Баркор сложилось международное торговое сообщество из монголов, китайцев, московитов, армян, кашмирцев, непальцев и выходцев из Северной Индии. Уже тогда из Лхасы вывозили не только золото, но также такие экзотические товары, как сушеные хвосты яков, мускус, разнообразные лекарства тибетской медицины, меха, а ввозили чай, сахар, шафран, кораллы, янтарь. Сегодня на Баркоре не видно московитов и индусов, зато много китайцев, уйгуров и хуэйцзу (китайских мусульман) из соседних Синьцзяна и Цинхая, которых выделяют традиционные для мусульман белые шапочки. Для одних Баркор – это длинная ярмарка с множеством лотков, лавочек и магазинов. Для других – заключительный этап паломничества к буддийской святыне, какой является один из самых больших и самых намоленных храмов Тибета.
Сувениры бывают разные…
Лавка на улице Баркор
Вереницы бедно одетых и явно усталых мужчин, женщин и детей медленно движутся друг за другом, то падая ниц и простираясь на земле, то снова вставая, воздевая к небу руки с закрепленными на ладонях деревянными плоскими дощечками, которые играют роль «обуви» при вставании с земли. Снова упасть ниц, снова растянуться на земле, вытянув руки вперед, снова встать… Обычно паломники трижды проходят-проползают вокруг Джокханга. За спиной у некоторых из них деревянная «койка» и матерчатая подушка, с которыми они проделали многодневный путь до Лхасы. Выехав из столицы Тибета через пару дней, мы видели на горных дорогах настоящие караваны паломников. Кто-то совершал уже известные нам движения «лечь-встать-лечь», кто-то вез на себе тележку со скарбом и запасом продуктов. Требующий немалой физической силы молитвенный обряд довелось видеть затем и в других местах Тибета, богатых почитаемыми монастырями и храмами. Есть и другие формы общения с богами. В руках у некоторых верующих молитвенные барабаны, которые они постоянно крутят, каждый оборот барабана приравнивается к прочтению священной сутры, свернутый в рулон текст которой спрятан внутри барабана. Немало людей ходит вокруг храмов, вращая установленные обычно вдоль одной из внешних стен большие бронзовые барабаны с начертанными священными знаками-символами буддизма.
Паломники идут в Лхасу издали, дав обет либо искупить свои грехи, либо попросить Будду о даровании милости. Заодно они везут с собой что-нибудь на продажу, чтобы оправдать путешествие. Нехитрые товары – топленое масло и сушеный творог из молока яка, меха, полудрагоценные камни и предметы национальной одежды. Их либо продают посредникам с центрального рынка, либо пытаются продать на торговой улице Баркор. Туристки из западных стран впадают в неистовство при виде всевозможных украшений из серебра, бус и браслетов из голубых, желтых, коричневых, белых, зеленых камней. Мужчинам интереснее бронзовые статуэтки Будды, молитвенные барабаны, традиционные ножи, кожаные шляпы. Встречаются и страшноватые сувениры. Вот чаша для вина, сделанная из затылочной части человеческого черепа и обрамленная по краям серебром. Вот свирель из кости. «Самые звонкие инструменты получаются из костей девственниц, но они уже все проданы», – объясняет продавец. Хочется купить все – расшитые традиционными орнаментами мужские матерчатые сапоги, женские передники и халаты, коврики, замечательные сундуки для путешествий с нарисованными яркими красками львами или благопожелательными орнаментами. Несколько лавок торгуют танка, типичными для Тибета, Цинхая и других горных районов Китая буддийскими иконами, которые нарисованы клеевыми красками на шелке. На танка чаще всего изображен Будда, встречаются лики его учеников, сцены из буддийских преданий и тибетской истории.
В специализирующейся на продаже танка лавке, которую содержит молодой художник, на глазах у посетителей рисующий все новые произведения, мы познакомились с буддийским монахом – ламой. Он сам обратился к нам на сносном английском языке и, узнав, что мы из России и интересуемся буддизмом, пригласил посетить свой монастырь Джокханг. Наш новый знакомый был лет 30, рослый, атлетически сложенный, со спокойным и приветливым лицом. На нем ладно сидело монашеское одеяние пурпурного цвета, на ногах простые сандалии, на голове очень короткая стрижка. Лама по пути объяснил причину почитания монастыря Джокханг. Оказывается, великий учитель Гуру Римпоче (Падмасамбхава) сражался на месте нынешней Лхасы со злой женщиной-демоном, победил ее и на месте сердца поверженной фурии основал монастырь. Сильно приукрашенные нашим знакомым события реально происходили в VIII веке, когда объединивший весь Тибет царь решил сменить местную религию бон на буддизм и пригласил из Индии миссионеров, включая знаменитого монаха Падмасамбхаву. Под его руководством началась титаническая работа по переводу буддийских книг на тибетский язык, и тем самым в горной стране был заложен фундамент новой веры.
Лама провел нас прямо в монастырь где, впрочем, свободно ходили сотни верующих. Сначала мы побывали в его келье, очень маленьком и очень скромно обставленном помещении с кроватью, тумбочкой и несколькими танка на стенах. Я подарил ламе небольшую икону, купленную перед поездкой в Троице-Сергиевой лавре. Подарок был с удовольствием принят и тут же установлен на тумбочке. Затем нас повели в зал для молитв, украшенный резными деревянными колоннами, какими-то знаменами и расшитыми занавесками. Мы остались стоять при входе, где лежали сандалии и прочая обувь монахов. Около 30 сверстников нашего знакомого сидели в несколько рядов на подушках и хором нараспев читали сутру. Время от времени один из лам звонил в колокольчик, раздавались также удары в бронзовый барабан или пронзительные звуки труб. По завершении молитвы началась церемония распределения подношений верующих. Старший лама внес большой бронзовый таз с разноцветными полудрагоценными камнями, и каждый монах зачерпывал по несколько горстей, складывая свою долю в пластиковый пакет. Отойдя от зала для молитв, мы увидели деревянные полки, уставленные бронзовыми статуэтками Будды разных размеров. В них не было бы ничего необычного, если бы лицо божества не было прикрыто белым куском ткани. Оказывается, эти изваяния ждут покупателей или, скорее, жертвователей. Купленные статуэтки будут установлены в главном зале монастыря рядом с главной статуей Будды, и, таким образом, просьба благотворителя будет скорее услышана Богом. Экскурсия по храму Джокханг закончилась на его плоской крыше. Глянув вниз, можно было рассмотреть внутреннее пространство монастыря с несколькими этажами келий и молитвенных залов. Посмотрев вдаль – насладиться величественным видом города и дворца Потала.
Два цвета дворца Потала
Этот хрестоматийный вид известен каждому, кто читал статьи и книги о Тибете, смотрел документальные или художественные фильмы про «крышу мира». Потала – это и дворец, и крепость, и монастырь. Она таит в себе объяснение многих особенностей Тибета. Как будто бы вырубленный в скале дворец раскрашен в два цвета. Низ – белый, верх – пурпурный, совпадающий с цветом одежд лам секты «желтошапочников» (гелугпа). В белых помещениях вершились дела государственные, а в пурпурных – духовные. Пурпурные постройки были зимней резиденцией нынешнего Далай-ламы XIV до его бегства в Индию после неудачного антикитайского восстания в 1959 году. Сейчас в Потале живут «живые Будды» и другие ламы разных рангов, молятся паломники со всего Тибета, бродят туристы из «материкового» Китая и разных стран мира.
Дворец Потала
Золотые крыши Лхасы
Потала – это настоящий небоскреб в сравнении с другими зданиями Лхасы. Я насчитал примерно 15 этажей как в белой, так и в пурпурной части дворца. В Джокханге, по моим подсчетам, всего пять этажей. «Небоскребы» как бы лежат на склонах горы, опираясь на ее мощь. По каменным ступеням и утоптанным земляным дорожкам бредут по крутому склону бедняки в обносках и богачи в новеньких, отороченных мехом халатах. Вращая свои молитвенные барабаны, они проходят мимо прилепленных к склону горы домов с монашескими кельями, мимо нарисованных прямо на скалах изображений Будды, мимо массивных деревянных ворот с бронзовыми украшениями. По пути паломники успевают повязать на святые места хадак, белый ритуальный шарф, символизирующий уважение и чистоту помыслов. Внутри просторных залов «духовной» части дворца в полутьме возвышаются огромные статуи сидящего Будды. Вокруг них нескончаем поток паломников. Горят плошки с маслом, весь воздух пропитан его не слишком приятным запахом. Стены украшены танка и цитатами из сутр. На крыше дворца позолоченные (а может быть, золотые) украшения в форме то ли молитвенных барабанов, то ли колоколов. На ослепительном горном солнце горит золотой символ тибетского буддизма – Колесо жизни с двумя сидящими оленями по сторонам. Точно такое же Колесо жизни установлено и в пекинском храме Юнхэгун, крупнейшем тибетском храме за пределами собственно Тибета.
У далай-лам, одновременно светских и духовных правителей Тибета, на протяжении многих веков сложились особые отношения с Китаем. Уже первый объединитель всех тибетских уделов Сонцзан Гамбо стремился наладить с правившей тогда Китаем династией Тан (618–907) официальные связи и после нескольких попыток добился этого, взяв в жены Вэньчэн, одну из дочерей китайского императора. За два года до этого он женился на принцессе из Непала, которая в приданое принесла две статуи Будды. Дочь Сына Неба с многочисленной свитой прибыла в Лхасу из Сиани в 641 году и тоже привезла в приданое статую Будды, которая и по сей день стоит в храме Джокханг. Принцессу по традиции сопровождала большая свита, в которой были ученые, инженеры и художники, давшие ускорение местной экономике и культуре. Их приезд способствовал завершению заложенного в 637 году дворца Потала.
Начатый Сонгцзан Гамбо двухсотлетний период процветания и стабильности сменился четырьмя веками междоусобиц и ослабления связей с Китаем, также переживавшим не лучшие времена в своей истории. Только в 1270 году тибетско-китайские отношения достигли своей новой вершины и император правившей тогда Китаем монгольской династии Юань (1271–1368) Хубилай присвоил Пагба-ламе, главе одной из буддийских сект под названием «Сакья», титул «императорский наставник». Он же построил в своей столице Даду (Пекине) дворец и ламаистский храм Юнхэгун. Высший придворный титул позволял Пагба-ламе не только вершить дела буддизма во всем Китае, но и наделял его высшими административными полномочиями в Тибете. Провозгласившие династию Юань монголы еще до установления контроля над Китаем хорошо знали хитросплетения борьбы за власть между разными сектами и региональными группировками Тибета. Ставка на секту «Сакья» оказалась верной, мир и спокойствие были восстановлены, а Тибет стал считаться одним из административных районов Китая. Была оказана помощь в реставрации Поталы.
Пережив несколько бурных периодов тибетской и китайской истории, дворец-монастырь вновь утратил свою величественность и к середине XVII века имел жалкий вид. Но тут «колесо жизни» сделало очередной оборот, и власть в Китае установила маньчжурская династия Цин (1644–1911). Как и другой чужеземной династии, Юань, новой власти были понятны проблемы окраин империи, заселенных некитайскими народами. Тогдашний хозяин Поталы Далай-лама VII добрался до Пекина, где встретился с Сыном Неба и получил из его рук документ, который подтверждал право на титул и связанные с ним религиозные и административные полномочия. И опять правителю Тибета была оказана всевозможная поддержка, включая очередное восстановление Поталы.
С тех пор каждое перерождение в очередного Далай-ламу и в равнозначного по святости и власти Панчен-ламу утверждается правительством Китая. Мальчик по имени Лхамо Тхондуп стал нынешним Далай-ламой XIV в феврале 1940 года, когда «живые будды» более низких рангов решили, что именно он – новое перерождение Далай-ламы XIII, а правительство Китайской Республики утвердило этот выбор. В 1995 году шестилетний мальчик Гялцань Норбу был выбран среди трех тщательно отобранных кандидатов традиционным методом жеребьевки из золотой вазы в монастыре Джокханг и стал Панчен-ламой XI, в которого переродилась душа «ушедшего в нирвану» шестью годами раньше Панчен-ламы Х. Итог жеребьевки был вскоре утвержден правительством КНР.
Трудная дорога к храму
Потала – главный, но не единственный великий храм Лхасы. Ведь это название в переводе с тибетского означает «место богов». Много святых, много сект, много храмов и монастырей. В центре города в IX веке был построен храм Джокханг, который по числу паломников опережает Поталу. В XV веке великий лама Цонгкапа со своими многочисленными последователями добавил Лхасе три крупных монастыря – Ганден, Сера и Дрепунг. Не успев не то что осмотреть, но даже посетить эти святилища, мы отправились во второй по размерам и важности тибетский город Шигадзе, где действует монастырь Ташилунпо, резиденция Панчен-ламы, который наравне с Далай-ламой является верховным религиозным авторитетом Тибета.
Наш путь был долог и труден, как и полагается дороге к настоящему храму. На выезде из Лхасы трасса вполне «цивилизованная» – двухрядная, асфальтированная, со столбиками ограждения на опасных участках. Постоянно открываются замечательные виды серпантинов горных дорог, пасущихся яков, редких полей со снопами скошенной соломы, за ближними горами появляются заснеженные вершины. На перевалах стоят цветастые арки с названиями на китайском и тибетском языках, а чуть поодаль – обо, горки из камней, которые складывают путники в качестве подношения богам, ответственным за безопасность путешествия. Помолиться о безопасности совсем не лишне – вскоре дорога становится однорядной, прижимается к склону гор так, что из окна видна только пропасть и раскиданные на дне остовы упавших машин. Настоящий страх приходит при виде движущегося по нашему же склону навстречу тяжелого грузовика. Разъехаться негде. Но опытные водители знают расположение буферных зон, и грузовик остается позади. Впереди видим группу велосипедистов, натужно крутящих педали спортивных машин со множеством передач. Их сопровождает машина-лидер с надписью на борту о том, что это искатели приключений из далекой Канады. Поражаешься их выносливости и здоровью, ведь даже в удобном кресле автобуса становится трудно дышать.
Яки – вечное богатство тибетцев
Священные горы, священные озера…
На высоте около пяти тысяч метров автобус делает остановку. Гид торжественно сообщает, что это – священное для ламаистов место и мы первые иностранцы, которых сюда допустили. На небольшом горном озере после кончины далай-ламы проводится начальная церемония поиска человека, в которого переродился покойный. Именно здесь ламы высших рангов должны определить сторону света, главное направление поиска. Покатые берега озера украшены длинными разноцветными гирляндами. Но это вовсе не украшения, а обереги, защита от злых духов. На каждом из разноцветных флажков гирлянды написано заклятие против демонов. Из автобуса я вышел, хотя и с трудом. Потом невольно встал на колени, а дальше попросту пополз. Воздуха в легких не хватало, его там просто не было. Из последних сил сделал несколько снимков и пополз обратно. Проявив съемку, увидел над озером странное продолговатое свечение, которого не было во время фотографирования…
Нехватка кислорода и вызванная ею усталость мешают адекватному восприятию действительности. Постепенно понимаешь, что перед тобой еще одно чудо Тибета – священное озеро Манасаровар («Живая вода»). Оно находится рядом с горой Кайлас и озером Ракшас. Сохранившие веру в богов древней религии бон тибетцы считают Кайлас жилищем бога Демчога, а Манасаровар – местом обитания его подруги богини Дордже Пхагмо. Вместе они символизируют мудрость и сострадание, гармонию мужского и женского начал. Буддисты считают, что именно Манасаровар является легендарным озером Анаватапта, где королева Майя зачала Будду. Ну а некоторые географы утверждают, что озеро Манасаровар является самым высокогорным на планете водоемом с пресной водой.
Дорога идет вниз, дышать становится легче, жизнь окрашивается в яркие краски. Делаем остановку на склоне горы, где пасутся яки. Довольно миролюбивые низкорослые черные коровы позволяют себя погладить, но мощный коричневый бык посматривает на пришельцев неодобрительно. Хозяева стада из примерно 30 голов настроены очень дружелюбно. Хозяйка демонстрирует таинство дойки, хозяин предлагает попить чаю из кипящего на костерке алюминиевого чайника. Их лица и руки почти черные от яркого горного солнца. Это настоящие пастухи настоящих яков в отличие от тех, которые подстерегают туристов на перевалах и смотровых площадках и за умеренную плату позволяют фотографировать себя и украшенных попонами животных.
Новая жизнь тибетского буддизма
Главная цель поездки в Шигадзе – это монастырь Ташилунпо. Он не такой величественный, как дворец Потала или монастырь Джокханг. Построен на невысоком холме и окружен довольно ровным пространством, поэтому над многочисленными одноэтажными или двухэтажными домами с кельями монахов возвышаются всего четыре многоэтажных здания, главное из которых выделяется золотистой крышей.
По каменным плитам монастырского двора ходят паломники, беспрерывно вращая молитвенные барабаны. Иногда они беседуют с монахами в пурпурных одеяниях. Нас проводят по главным святым местам – показывают ступу (традиционное буддийское надгробие) с останками Далай-ламы I, ступы нескольких панчен-лам. Самая великолепная ступа Панчен-ламы IV достигает высоты в 11 метров и сделана из чистого золота. Монастырь гордится также самой большой в Тибете статуей будды Майтреи (Будда будущего). Высота статуи – 26 метров, на нее пошло около 300 килограммов золота, 116 тонн бронзы, тысяча жемчужин и 40 алмазов.
Журналистов из России согласился принять заместитель настоятеля монастыря. Сидя на низком диванчике под портретами усопших панчен-лам и их нынешнего молодого преемника-перерожденца, он угощал нас чаем, засушенным творогом из молока яка, рассказывая об истории монастыря, основанного после смерти Далай-ламы I в 1447 году. В отсутствие хозяина монастыря Панчен-ламы XI, который в то время находился в Пекине, монах повязал нам на шеи пурпурные ленточки с благословением Святейшего. Не обошел наш собеседник и острых углов. Он вспомнил о гонениях на буддистов в годы «культурной революции», прокатившейся над всем Китаем и в конце концов достигшей Тибета. Многие здания и реликвии Ташилунпо сильно пострадали, число монахов в его обители за то же время сократилось с 5000 до 800. Сам он был послан на «перевоспитание трудом» и вернулся к монашеской жизни только 20 лет спустя. Прибывшие из центральных районов Китая хунвэйбины («красные охранники») делали то же, что и в своих родных местах, – «выкорчевывали феодальные предрассудки». В Тибете было полностью или частично разрушено 90 % храмов, резко сократилось число монахов.
Пекин признал ошибки и сделал много, чтобы искупить грехи. Широким потоком в Тибет пошли щедрые субсидии на реставрацию монастырей. В местах погребения знаменитых лам строят новые пагоды – ступы. Только одна украшенная драгоценными камнями золотая ступа над прахом Панчен-ламы X в монастыре Ташилунпо обошлась в 55 млн юаней (один доллар США примерно равен шести юаням). В Потале между 1989 и 1994 годами прошла масштабная реконструкция, которая обошлась в 55 млн юаней. По завершении работ ЮНЕСКО включила дворец в список объектов Всемирного наследия. Все это, конечно, очень важно для улучшения отношений с живущими в Тибете примерно тремя миллионами тибетцев, подавляющее большинство которых остаются приверженцами ламаизма. Но для тех же тибетцев, для 1300 млн других граждан КНР и для всех обитателей Земли еще важнее реализуемая с 2001 года уникальная программа развития Тибета.
Самый лучший период в истории Тибета
Пекин начал оказывать помощь Тибету вскоре после того, как в 1949 году континентальный Китай перешел под власть коммунистической партии, провозгласившей создание КНР. Еще несколько лет ушло на установление контроля над отдаленными районами. В Тибете это произошло в 1951 году. По понятным причинам помощь была поначалу ограниченной, хотя прокладка уже первой автомобильной дороги, обошедшейся в огромные суммы и стоившей жизни тысячам китайских военных строителей, дала мощный толчок развитию местной экономики, торговых и прочих контактов с внутренними районами Китая. В последующие десятилетия по мере развития китайской экономики росла и помощь Тибету, принимались специальные программы его развития. Через год после волнений молодежи, которые в 1989 году прокатились по всему Китаю и затронули Тибет, в Лхасе побывал тогдашний руководитель Китая Цзян Цзэминь. Он обсуждал проблемы вывода Тибета из отсталости и бедности с партийным руководителем Тибетского автономного района Ху Цзиньтао. Началась работа над программой помощи, которая была утверждена в 1994 году на третьем совещании по работе в Тибете и предусматривала реализацию 62 крупных инфраструктурных, промышленных и сельскохозяйственных проектов.
Подарок от панчен-ламы
Школа в новом городе Линьчжи
Но стартом ускоренного развития Тибета называют все же следующее, четвертое совещание. Оно прошло в июне 2001 года и было приурочено к полувековой годовщине «мирного освобождения», как в Китае именуют восстановление контроля над Тибетом. Утвержденный совещанием список крупных проектов централизованной помощи на 2001–2005 годы насчитывал уже 117 наименований и оценивался в 31,2 млрд юаней. В эту сумму не включались текущие бюджетные субсидии (около 38 млрд юаней), программы шефской помощи от передовых регионов Китая (более миллиарда юаней). Об этих проектах и о стратегии развития «крыши мира» мне и шести другим журналистам из Москвы удалось побеседовать с председателем правительства Тибетского автономного округа Джампа Пхурнтсогом.
«Следует учитывать, что нынешняя программа – это составная часть стратегии развития всех западных районов Китая, нацеленной на преодоление диспропорции в развитии восточных, особенно приморских провинций и отстающих западных районов. Центральное правительство помогает ускоренно развивать транспорт, энергетику, связь, гидроэнергетику. Важную роль должно сыграть реформированное сельское хозяйство, вырастут доходы крестьян.
Нынешняя программа развития Тибета в корне отличается от традиционных. На передний план выведена экологическая составляющая. В наших горах, где зарождается великая Ярлунг Цзанпо (Брахмапутра), где формируется погода всего земного шара, нет места дымящим трубам и ядовитым отходам. В Пекине и Лхасе понимают свою ответственность перед человечеством и поэтому роль основных “моторов” развития отводят ускоренному развитию международного туризма, созданию индустрии тибетской медицины. Тибет – это земной рай, и мы хотим дать шанс миллионам граждан Китая и иностранцев побывать там. Тибетская медицина – это кладезь сокровенных знаний и чудодейственных лекарств, и мы готовы делиться этими богатствами с медиками и фармацевтами других стран, готовы лечить больных в самом Тибете. Развивая систему заповедников и экологически чистых производств, мы заинтересованы в привлечении передовых зарубежных технологий охраны окружающей среды. Мы также приветствуем иностранные, в том числе российские инвестиции, гарантируем налоговые и другие льготы. Нас ждет успех, и мы призываем друзей разделить его».
Танка на темы астрономии
Сбивать масло тибетских женщин учат с детства
Тибетцы очень любят танцевать свои танцы
Сохранить чистоту и уникальность
Все, о чем говорил тибетский руководитель, подтверждалось увиденным своими глазами. В Лхасе мы побывали на недавно объявленном заповедником болоте, ради сохранения которого перенесли соседнее предприятие и закрыли каменоломню. На всем 100-километровом протяжении дороги от аэропорта до Лхасы мы видели тысячи недавно посаженных деревьев, стволы которых специальными каменными заборчиками защищены от прожорливых баранов и яков. В живописнейшем округе Линьчжи на юго-востоке Тибета, где в долине Брахмапутры растут бананы, виноград и цитрусовые, нас возили на завод по производству лекарств тибетской медицины. Его построили по соседству с заброшенной площадкой предприятия, которое наносило ущерб окружающей среде и поэтому было закрыто. Там же, в Линьчжи, из объявленного национальным заповедником района произрастания целебных трав и кореньев было переселено несколько деревень вместе со всеми жителями. В Тибете уже действуют семь национальных и восемь провинциальных заповедников, занимающих в общей сложности 33 % территории автономного района.
Охрана уникальной природы идет параллельно с мерами по сохранению духовного своеобразия Тибета. К ним можно отнести поощрение властями традиционных буддийских сект, возрождение религиозных праздников, самобытных промыслов. С начала 1980-х годов на реставрацию храмов правительство выделило свыше 400 млн юаней. За последние десятилетия возрождено свыше 40 традиционных религиозных праздников. Число монахов и монахинь хотя и сократилось по сравнению с серединой прошлого века, но все равно составляет внушительную цифру в 46 тыс. человек. Растут доходы храмов, возобновились дискуссии знатоков буддийских канонов, в дома верующих и на церемонии освящения новостроек приглашаются монахи и «живые Будды» – высокопоставленные ламы.
Весьма продуманно выглядит и национальная политика властей. По данным переписи 2010 года тибетцы составляют 90 % трехмиллионного населения, хотя при этом не учитываются десятки тысяч китайцев – военнослужащих и командированных на три года из внутренних провинций административных и технических специалистов. Несмотря на выплату командированным компенсаций за трудные условия (большинство приезжих страдают от нехватки кислорода и по этой же причине не привозят с собой семьи), Пекин не стимулирует переселение китайцев, не создает для них инфраструктуру в виде особых жилых районов, школ, больниц. Среди хозяев частных ресторанов, ателье, парикмахерских и магазинов в городах преобладают китайцы, но много также мусульман-хуэйцзу из соседних провинций и уйгуров. Быстрому росту тибетского народа помогает отсутствие запрета на рождение второго и последующих детей. В городах нормальным для тибетцев считается иметь двух-трех детей, а в деревне – трех-четырех и более.
Практически все ученики школ, которые мы посещали, – тибетцы, хотя многие предметы преподаются по-китайски. Китайский язык – билет в лучшую жизнь, он дает шанс на дальнейшую учебу, карьеру. Впрочем, популярен и английский, во всех монастырях пояснения на языке Шекспира нам давали самоучки-ламы. Лучшие выпускники поступают в университет в Лхасе или в вузы Пекина и других китайских городов. В поездке нас сопровождала переводчица-тибетка, учившаяся в германском Геттингене. На тибетском языке издаются газеты, работает телеканал, властями дотируется издание нескольких литературных журналов на тибетском и китайском языках. На улицах даже крупных городов много людей в национальных костюмах. Местные жители очень любят праздники. Народные танцы мы наблюдали перед храмами, на городских площадях, в парках. Тибетцы танцуют столь же энергично, как и молятся.
«Будда вам в помощь!»
Похоже, что природе и национальному своеобразию Тибета сегодня ничего не угрожает. Но будет ли так завтра, всегда? Ведь экономическое развитие набирает темпы. В 2007 году было объявлено о находке на Тибетском нагорье огромного месторождения цинка, меди и свинца. Не нарушит ли разработка природных богатств хрупкий баланс экологической системы Тибета? В начале 2010 года прошло серьезное совещание по развитию не только Тибета, но и соседних провинций, где также есть тибетцы: Сычуани, Юньнани, Ганьсу и Цинхая. В нем участвовали все высшие руководители Китая во главе с генеральным секретарем ЦК КПК Ху Цзиньтао (помните, в 2001 году он был партийным руководителем Тибета). На совещании не только отметили рекордный объем капиталовложений в Тибет за истекшее после совещания 2001 года десятилетие (310 млрд юаней, или 45,6 млрд долларов, что позволило увеличить ВНП района на 170 % и обеспечить ежегодные темпы прироста в 12,3 %). Были также намечены планы на следующую декаду, до 2020 года. Они предусматривают выравнивание жизненного уровня жителей самой бедной из 31 провинций Китая до среднего по стране, распространение бесплатного образования и другие программы.
В Тибете непрерывно строятся новые и расширяются старые шоссейные дороги, создаются новые аэропорты. Символом прогресса Тибета, но в то же время и возможных негативных последствий является железная дорога Цинхай – Тибет, самая высокогорная железная дорога в мире. В самой высокой точке она поднимается на высоту 5072 метра над уровнем моря. Дорога открылась 1 июля 2006 года, ее протяженность составляет 1956 километров. С учетом высокогорья используются специальные кондиционированные вагоны с подкачкой кислорода. Все отбросы и отходы человеческой деятельности попадают в особые контейнеры и вывозятся обратно на «материк». Все новые пути сообщения облегчат доступ к «крыше мира» миллионам туристов (в 2013 году их было 13 млн, включая 220 тыс. иностранцев). Облегчится и контролируемый пока приток китайских предпринимателей и просто искателей приключений – для некоторых районов Лхасы, Шигадзе и городов поменьше уже сейчас характерна атмосфера времен покорения американского Запада с сорящими деньгами холостяками, с заменившими мустангов «лендкрузерами», с лихими девицами.
Колесо жизни – символ тибетского буддизма. Нынешняя жизнь Тибета – счастливая
Еще один источник потенциальной напряженности – та самая тибетская интеллигенция, которую так старательно пестуют китайские власти. Молодых тибетцев бесплатно учат не только на малой родине, но и в лучших китайских университетах, обеспечивают стипендиями для учебы за границей. Как бы ни повторилась в Китае та же история, что приключилась в последние годы существования Советского Союза, когда именно национальные элиты советских республик возглавили движения за суверенитет, за развал вскормившей их сверхдержавы. Каждый год на «крыше мира» происходят демонстрации сторонников укрывшегося в Индии далай-ламы и даже самосожжения буддийских монахов. «Мы видим реальные угрозы стратегии открытости в западных районах и в Тибете. Мы хорошо изучили негативный опыт Советского Союза. Мы принимаем все необходимые меры» – так говорили в Лхасе наши собеседники в откровенных разговорах за стаканом местного пива из единственного растущего в Тибете злака – горного ячменя цинкэ. Ну что же, как говорится, «Помогай, Господи!», а точнее – «Будда вам в помощь!». Очень хочется, чтобы эксперимент с ускоренным и гармоничным обустройством «крыши мира» увенчался успехом.