По жизни волком слыву сроду, ныне в угол загнанный зверь; не испоганил я волчью породу, но заперта предо мною дверь. В лабет меня поставили черти, из рамени я хортами зарачен; два года сице витаю взаперти, в узкой хате наглухо заначен… Сице вечно суки волка травят и на гамине расставляют сети, но мною николиже не правят, нравы свои сохраню и в клети. И в неволе я душою свободен, надо мной нету совсем власти; стаду людей ничем я не годен, и хвостом махать не по масти. С людьми не стану я дружить: ласки не нужно дикому волку; за жратву не стану я служить: в целях егерей не вижу толку! Пускай гады мне порвут пасть, но псицей по жизни не стану, да если ко мне прикатит масть, из тюряги я на лыжи встану! Надо мне пойти в край родной, в натуре там дичью питаться; хочется синего неба надо мной, по лесам таёжным скитаться… Там на воле влезал на рожон, никогда не нажал на тормоза; и везде я держал свой фасон, не пугали меня ветра и гроза. Не принимал королей и богов, никто на лассо меня не водил; был один пред стаями врагов и среди зверей в оноре ходил. Повидал много облав из засад, в шрамах я от всяких замесов, но никогда не откатил я назад и на вечный покой гнал бесов… Проканал все напряги на пути и давно я старым волком стал; ничем и не изменился по сути, но от живота в кичмане устал. Не выгоняют суки на свободу, отсюда нет и шансов удирать: лучше на вилы посадят сходу, чем в вольере модом умирать…