Стал на шемину святого вора, лазил по ширманам смолоду; нема за спиною кола и двора, за дело шастает он по городу. Ходит он по музыке на банах, где кругом одни лохи топают; грабли его шарят в карманах, тайком шмели гусей шопают… Не знал уркан в жизни труда, не марал нигде свои смычки; выходит на працу сизе груда и смело совершает он тычки. Воровски добывал он филки, не брал на плечи свои клажу; черти долго не вязали вилки, раз лаче мастырил он кражу. Вся вита прошла в майданах, и жертвами его стали пешки, но раз его завели в кайданах, в зоне дальней ждали решки. На нарах долго воряга сидел, молча пайку хавал он годами; в карцерах много горя видел, да на него шли менты рогами… Вышел со звонком из качухи со старым картузом на главе; не имеет вагант даже лачуги, а в кишенях своих нема лаве. Вот оказался в родном граде, где не шлындал с давних пор; он остался на верной страде, не сломан вовсе честный вор. Мусора не раскололи вихера, да не замазан душой и телом; не изменил он в себе нихера да не завязал со своим делом. Он снова по вокзалу шканает, за шпаком пасут его шнифта; в ширме лоха тайно шмонает, сармак ищет в скуле клифта…