Стал на шемину святого вора,
лазил по ширманам смолоду;
нема за спиною кола и двора,
за дело шастает он по городу.
Ходит он по музыке на банах,
где кругом одни лохи топают;
грабли его шарят в карманах,
тайком шмели гусей шопают…
Не знал уркан в жизни труда,
не марал нигде свои смычки;
выходит на працу сизе груда
и смело совершает он тычки.
Воровски добывал он филки,
не брал на плечи свои клажу;
черти долго не вязали вилки,
раз лаче мастырил он кражу.
Вся вита прошла в майданах,
и жертвами его стали пешки,
но раз его завели в кайданах,
в зоне дальней ждали решки.
На нарах долго воряга сидел,
молча пайку хавал он годами;
в карцерах много горя видел,
да на него шли менты рогами…
Вышел со звонком из качухи
со старым картузом на главе;
не имеет вагант даже лачуги,
а в кишенях своих нема лаве.
Вот оказался в родном граде,
где не шлындал с давних пор;
он остался на верной страде,
не сломан вовсе честный вор.
Мусора не раскололи вихера,
да не замазан душой и телом;
не изменил он в себе нихера
да не завязал со своим делом.
Он снова по вокзалу шканает,
за шпаком пасут его шнифта;
в ширме лоха тайно шмонает,
сармак ищет в скуле клифта…