Там, где доминают лютые холода, где вечно бушуют ветра и метели; там, где гаморы нескают и города, и где незримы таёжные пределы, там же будет вашего духа ломота, а там года мои вояжные улетели! Там, куда по шпалам ведут дороги, майданами зеков по этапам несут; там, где нас падлы ждут и остроги, и где сроками под караулом пасут, там у вас под откос сорвутся ноги, а подо мной раскорячки не трясут! Там, где стелется каторжный край, где встречают на просторе лагеря; там, где покой ломает собачий лай, и где легко можно врезать дубаря, вы сходу догоните, что там не рай, а я живу там, и воля же до фонаря! Там, где вохры на вышках маячат, где винтом орла шометом кокнут; там, где попкари в кандетах начат, где зечню в голяке нагло замкнут, ваши не пляшут, вас там и порчат, а меня — шпанца николи не согнут! Там, где стоят с колючкой заборы, где кичманцы срока свои мотают; там, где кандалы гремят и запоры, и где на юрцах долго вату катают, вы поганите себя во гнеси лаворы, а мораль мою паскуды не шатают! Там, где сидят люди разной масти, бродяги чалятся, козлы да фраера; там, где вечно идёт потаска чести, и где дубиналом давят нас мусора, вам едва ли без косяка себя вести, а я велице там ношу звание вора! Там, где жульмане держат власть, и где босоту не раскололи менты; там, где за базар гнилой — шмасть, где не канают выпендра и понты, выкупят урки и порвут вам пасть, а меня примут, как всегда, кенты! Там, где не дают выхода из камер, и где для псов засраных не места; там, где наглухо живот мой замер, где прожил я сенца бога и креста, в глушине той и залягу под номер, гордым же волком заведу хвоста!