Я жалась к стойке, не сводя глаз со сцепившихся чародеев и лихорадочно размышляя, что же делать. Вмешаться я не могла — не хватало ни знаний, ни сил. Бежать за помощью тоже смысла не имело — даже если кто-то и обратит внимание на меня и мою просьбу, что само по себе сомнительно, то как он справится с тем, кого в принципе нельзя убить? И когда я готова была попросту закрыть Ринна собой, понадеявшись на свою для Вердиша ценность, над ухом восторженно раздалось:

— Ого! Как интересно!

Я дернулась, обернулась, но так никого и не увидела — лишь свое неясное отражение в мутноватом зеркале.

— Я здесь, — хмыкнула пустота знакомым голосом и снисходительно добавила, когда я повернулась влево: — Не моргай!

Теперь я знала, куда и как нужно смотреть, и сумела разглядеть бледного, растрепанного, но чем-то весьма воодушевленного некроманта.

— Мэтр! — со смесью облегчения и непонимания прошептала я. — Помогите Ринну!

— Я помогаю, — невозмутимо отмахнулся он, с интересом разглядывая только что отбившего сложные чары Вердиша. — Хм, так, значит… Однако… — пробормотал некромант и тут же без перехода спросил: — Где Геллея?

— Наверху, Вердиш ее в куполе запер, — растерянно отозвалась я.

— Ага, — задумчиво протянул мэтр Вилгош и наконец-то перевел осмысленный взгляд на меня. — Стой здесь и не смей никуда влезать!

Дождавшись моего кивка, некромант метнулся к лестнице.

Еще один безумный чародей! Эпидемия какая-то…

А противники меж тем явно выдохлись. Они стояли, тяжело дыша, и не сводили друг с друга настороженных взглядов, в то время как боковым зрением я уловила движение. А обернувшись, увидела, что их двойники за мутной зеркальной поверхностью внезапно зажили своей жизнью.

Настоящее вновь разделилось, изменив восприятие, и время знакомо превратилось в тягучий мед — совсем как на практикуме, только сейчас на кону стояло нечто несоизмеримо более важное, чем стеклянная статуэтка. Между тем, как Вердиш метнул кинжал, и тем, как лезвие должно было вонзиться Ринну в грудь, на самом деле прошло всего лишь мгновение, но я успела броситься к своему чародею и толкнуть его, уводя из-под удара. На то, чтобы не подставиться самой, времени не хватило.

Щеку обожгло, пол качнулся, уплывая из-под ног.

— Сумасшедшая, — выдохнул Ринн, удерживая меня одной рукой, а ладонью другой легко проводя по щеке, стирая боль.

Я сумасшедшая? А как назвать того, кто тратит силы на ерунду?!

— Я же предупреждал, Сандера, — вмешался Вердиш, о котором я — на безумно короткое, но счастливое мгновение — забыла. — А я не привык бросать слова на ветер.

— Сейчас я тебе твои слова обратно в глотку забью, — мрачно пообещал Ринн, закрывая меня собой, и прежде, чем я успела предупредить, в тиронца полетел шар огня.

Уклоняться Вердиш не стал, мало того — поймал чары и сжал ладонь. Потянуло горелым; колдовское пламя охватило руку от пальцев до локтя, вспыхнуло и погасло. А обожженная до костей конечность принялась восстанавливаться прямо на глазах.

— Все свиллы Раноса… Да кто ты такой?! — прошептал Риннар, не забыв тем не менее задвинуть высунувшуюся было меня обратно за спину.

— Его нельзя убить, — пробормотала я, с ужасом понимая, что вряд ли удастся убедить Вердиша отпустить Ринна. Но попытаться-то ведь можно?! Если подчистить ему память… Он и не вспомнит ни о чем!

— Не старайся, Сандера, — вновь просчитал мои действия тиронец, разглядывая целую и невредимую руку и брезгливо отдирая остатки обгоревшего рукава. — У мальчишки мощный ментальный блок, я не намерен тратить на него время и силы. Риннар, если не хочешь, чтобы я случайно ее задел, — отпусти. Тебя я все равно убью, выбирай, должна ли пострадать при этом Санни.

Я поморщилась — специально ведь из себя выводит, какая я ему «Санни»?! — и накрепко вцепилась в Ринна, прижавшись к нему. И пусть Вердиш теперь попробует меня не задеть, да. Я нужна ему живой и, подозреваю, здоровой; мне же нужен живой и здоровый Ринн, и лишь на таких условиях я готова выполнить уже обещанное.

Каково же было мое удивление, когда Ринн сам разжал мои руки и шагнул в сторону.

— Нет! — крикнула я, метнувшись за ним так, чтобы закрыть от Вердиша. — Ты не понимаешь!..

А в следующую секунду у тиронца лопнуло терпение, и стало ясно, что до сих пор он всего лишь играл. Меня отнесло к стойке и словно невидимыми цепями к ней приковало, Ринна приложило о стену с такой силой, что он не устоял на ногах. И, судя по всему, дожидаться, когда противник встанет, Вердиш не намеревался…

Сердце колотилось в горле, и я даже дышать не могла, не то что кричать. Я знала, что будет дальше. Вердишу не нужны проблемы, а у меня нет ментального блока. Я забуду обо всем, что здесь произошло. Возможно, что и о Ринне забуду, будто его и вовсе не было в моей жизни. Тиронец ничем не рисковал. Я же теряла все… Прямо сейчас теряла — и не могла это предотвратить!

Но прежде чем произошло непоправимое, в разгромленном обеденном зале постоялого двора вспыхнуло солнце. Ослепило до слез, заставило зажмуриться и отвлечься… И когда перед глазами прояснилось, я увидела, что с лестницы медленно спускается леди Геллея. Настоящая, не призрачная… и почему-то сияющая. Сияли золотисто-рыжие волосы, сияла алебастровая кожа, сияли синие глаза… и даже белое простое платье. Вся ее фигурка излучала свет, живой, теплый, притягательный. И невидимые оковы растворились, позволив мне двигаться, чем я и воспользовалась, осторожно перебравшись к Ринну, который едва пришел в себя. Больше ни на шаг от него не отойду, что бы сейчас ни случилось!

Вердиш моего маневра не заметил. Он вообще ничего не замечал, кроме Геллеи, идущей прямо к нему. И в ярком, но вместе с тем мягком свете фигура тиронца казалась смазанной, неправильной. Незаконченный, испорченный набросок с пятнами чернил и рваными, неровными линиями…

На это ли с таким вниманием смотрел мэтр Вилгош?

Геллее тем временем оставалось сделать лишь пару шагов… Вердиш сам преодолел их, протянул руки, и гордая леди не уклонилась, подалась навстречу, провела ладонью по его щеке… И поцеловала.

Время вновь стало неприятно густым и вязким, но на этот раз мой дар был ни при чем. Чуждая, но уже знакомая сила заполняла все вокруг, мешала дышать, подавляла… Когда она мирно плескалась в берегах источника старого кладбища, не казалась такой… всепоглощающей. Свет покидал Геллею, наполняя Вердиша, и я начинала понимать, что происходит. Я видела, как меняются изломанные линии «наброска», как растворяются явно ненужные «пятна», как линии складываются в нечто правильное, подчиненное законам природы и магии…

Привычно полупрозрачная леди Геллея отстранилась, грустно улыбнулась с недоверием прислушивающемуся к себе тиронцу и, прошептав:

— Я отпускаю тебя, — вновь прильнула к его губам.

Всего пять ударов сердца — и Береан Вердиш осел на пол, прижав руку к сердцу и улыбаясь так светло, словно счастливее его в мире никого и никогда не было.

Он уже не дышал.

По бледным щекам призрачной девушки бежали настоящие слезы. Она опустилась на колени, неуверенно провела прозрачной ладошкой по светлым волосам тиронца, словно не до конца осознала, что его больше нет.

Признаться, я тоже в это не верила. Неужели все действительно кончено? Неужели я свободна?

Так просто?..

Или же вовсе не просто?

— Я с вами раньше времени в могилу отправлюсь, — пожаловался мэтр Вилгош, спустившись с лестницы.

Он был бледен до синевы, и ноги его явно не держали, но вместо того, чтобы присесть, некромант подошел к застывшей возле Вердиша Геллее и осторожно коснулся ее плеча. Она обернулась, вскочила и уткнулась мэтру Вилгошу в плечо.

— Тише, тише, — пробормотал он, обнимая рыдающую девушку. — Он хотел покоя… Ты не виновата. Санни, Риннар в порядке? — не отпуская Геллею, спросил мэтр.

— В полном, — отозвался боевик, попытался встать и вновь привалился к стене.

Поймав его настороженный взгляд, помочь я не рискнула. Хотя безумно хотелось — подойти, прикоснуться, обнять его… Но, судя по поведению Ринна, у меня не было на это никакого права. Видимо, я не ошиблась в своих рассуждениях: предательство есть предательство и ничто так и не смогло его оправдать. А потому пришлось сдержать порыв.

Ринн окинул меня еще одним непонятным взглядом и усмехнулся со смесью злости и горечи.

Не простит. Никогда не простит, что бы я ни сделала, как бы ни пыталась все исправить…

Мэтр Вилгош, все еще баюкающий всхлипывающую Геллею, закатил глаза и пробормотал нечто весьма нелестное в адрес каких-то слепцов — я не разобрала, да и не пыталась особо.

— Так, детишки, — уже громко сказал некромант, — подозреваю, что сейчас здесь будет весело, так что все расспросы отложим на потом. Убирайтесь-ка отсюда… Да хотя бы вещи Санни соберите пока. А я разберусь…

— Здесь мэтресса Рассен, — вспомнила о важном я. — Только я давно ее не видела и не знаю, где именно она находится… Но нельзя же ее оставлять!

— Соблазнительно, но неосуществимо, — печально вздохнул мэтр Вилгош, которому иногда доставалось от помешанной на порядке и ответственности коллеги. — Идите, только быстро. Ринн, предупреди своих о приезде. Санни, вещи. Геллея… проследи за ними, хорошо? Как только управитесь, тихо, не привлекая внимания, спускайтесь и выходите во двор. Если что, подождете меня там. Все ясно?

Мы одновременно кивнули и направились к лестнице. Молча, не глядя друг на друга. И если бы не прохладная, полуосязаемая ладошка, сжавшая мою ладонь, не поручусь, что мне удалось бы сдержать слезы.

С вещами я справилась быстро — да и было бы с чем справляться, я их и не распаковывала. Подхватила легкую благодаря амулету сумку и в сопровождении задумчиво-грустной Геллеи вышла в коридор, где ждал Ринн. Он как раз прятал в карман куртки крошечную шкатулку чаро-почты. Окинул меня быстрым взглядом, отнял сумку и зашагал вперед, не оглядываясь. Сжав кулаки и несколько раз глубоко вздохнув, я поспешила следом.

Потом поговорим. Если он, конечно, пожелает меня выслушать…

Внизу царила суета, перекрываемая спокойным голосом мэтра Вилгоша. Что именно он говорит хозяину и постояльцам, всполошенным наличием в обеденном зале трупа, прислушиваться не стали. Без проблем вышли во двор, остановились возле наспех привязанных к коновязи двух лошадей. В шелковистые гривы были вплетены ленточки — амулеты выносливости. Судя по тому, что ленты казались выцветшими, они более чем пригодились. Кони не выглядели загнанными, но я сомневалась, что им хватит сил добраться до Освэра.

Что, собственно, я и рискнула озвучить, упомянув о карете (наверняка не сломанной) и отдохнувших лошадях, на которых мы прибыли сюда.

— Нам не надо в город, — сухо отозвался Ринн. — Карета не понадобится — лишь затруднит путь, а брать что-то из вещей тиронцев не слишком разумно.

— Почему не надо в город? — нахмурилась я. — И почему здесь только вы? А как же Управление? То, что Вердиш сделал…

— Потому что я еще не решил, как вывернуться из создавшейся ситуации с наименьшими потерями, — шепотом пояснил вернувшийся мэтр Вилгош, бросив взгляд на стоящую чуть в стороне мэтрессу Рассен. Она болезненно морщилась и то и дело потирала виски — сказывалось постоянное воздействие тиронца. — Тело Вердиша я распорядился отправить милорду Вилорену, он пока придержит это дело…

— Убийство посла не скроешь, — мрачно буркнула я.

— А мы и не будем скрывать. Пусть попробуют объяснить, где они такого посла откопали. Подозреваю, в прямом смысле, — покосившись на безучастную Геллею, тихо добавил мэтр Вилгош.

— Тогда почему… — все еще не понимала я, но договорить мне не дали.

— Далларен, раз уж ты имела глупость во все это влезть, будь добра, слушайся и не перечь! — сказал Риннар под неодобрительное хмыканье некроманта.

— Хорошо, — кивнула я, проглотив множество вопросов и горькую обиду.

В конце концов, какого отношения я ждала? То, что он помог мне выпутаться, совершенно ничего не значит. Чудо еще, что вообще разговаривает…

— Мне нехорошо, — не согласилась с моими словами подошедшая ближе мэтресса Рассен. Она действительно выглядела неважно, будто вот-вот лишится чувств.

— Не время падать в обморок, госпожа теоретик, потерпите еще немного, — подбодрил коллегу мэтр Вилгош. — Так, живо по коням. Геллея, солнце, мне будет гораздо спокойнее, если ты снова станешь кошкой.

Кажется, спокойствие некроманта для нашей леди не было пустым звуком, и через миг на его руках сидела очень печальная кошка. Я тоже решила побеспокоиться о всеобщем благе и шагнула было к некроманту, как Ринн накрепко ухватил меня за локоть.

— Со мной поедешь, — заявил он.

Я умоляюще посмотрела на мэтра, но он усмехнулся и едва заметно качнул головой. Кажется, наши с Ринном проблемы его откровенно забавляли.

Что ж, надеюсь, меня спасали не для того, чтобы выбросить из седла где-нибудь в абсолютно безлюдном месте…

Ехать действительно оказалось недалеко, причем по таким дорогам, где карета попросту не прошла бы. Лошади, по-прежнему бодрые и быстрые, остановились перед воротами небольшого двухэтажного дома, окруженного яблоневым садом. В отличие от городского особняка этот, принадлежавший леди Моленне, был не столь внушительным, зато, словно переняв часть черт своей хозяйки, производил впечатление места теплого, надежного и уютного. Я здесь точно никогда не бывала, но и дремлющий под присыпавшим крышу снегом дом, и старые разлапистые деревья отчего-то показались знакомыми.

У крыльца нас ждали — невысокий, плотно сбитый мужчина средних лет, тепло одетый и тем не менее приплясывающий в попытках согреться, и вертлявая чернокудрая девица лет двадцати, которой мороз был нипочем, — мало кто рискнул бы в столь неласковую погоду выйти на улицу в легкой юбке и открывающей плечи блузе. От взоров, бросаемых ею на Ринна, и от удушливо-сладкого аромата ванили и переспевших яблок, ощутимого даже на расстоянии, меня замутило.

— Вечера доброго, хозяин, — искренне улыбнулся мужчина Риннару, едва тот спешился и помог выползти из седла мне.

— И тебе, Арид, — отозвался Ринн, напрочь игнорируя томные взоры морозостойкой девицы. — Все готово?

— Как и приказывали, — кивнул Арид, косясь на достойную внимания сцену, — преподаватель университета, помогающий спешиться не слишком покладистой коллеге. Справедливости ради стоит признать, что мэтр Вилгош больше мешал — и прекрасно это осознавал.

— Тогда позаботься о лошадях и можешь отдыхать, — отдал новое распоряжение Ринн и наконец-то обратил внимание на уже начавшую синеть брюнетку: — Лэйси, Творца ради, быстро в дом. Проводи мэтра Вилгоша и мэтрессу Рассей в гостевые комнаты, сделай доброе дело! — И добавил чуть тише, так, что только я и услышала: — Хоть раз в жизни.

Девица капризно надула алые губки, но спорить не посмела и шустрой белкой взбежала на крыльцо, не забывая поглядывать, следуют ли за ней гости. Гости следовали, причем мэтресса Рассен явно была бы не против, иди мэтр Вилгош впереди, но столь вопиюще нарушить правила этикета было не в ее силах. Некромант же, видимо, исчерпал вдохновение и шел смирно, поглаживая прикорнувшую на его плече кошку.

А я… осталась. Рядом с Ринном, который тоже не спешил ступить под родной кров.

— Ты еще здесь?! — нахмурился он, заметив, что я и шага в сторону двери не сделала.

— Насчет меня ты распоряжений не давал, — не сдержавшись, сказала я.

— Иди внутрь. Поднимайся на самый верх, комната в конце коридора — твоя. Насчет еды я, так и быть, распоряжусь, — отрывисто, не глядя на меня, бросил Ринн.

Я кивнула, не заботясь о том, что он этого не увидит, и, больше не проронив ни слова, отправилась в дом.

Внутри, как я и ожидала, оказалось уютно. Никакой показной роскоши, вычурности — лишь простота и легкость. Сочетание светлого и темного дерева, теплый, янтарный свет сфер… Я шагнула было к лестнице, но тут сбоку из неприметной дверцы появилась немолодая полноватая женщина, которая всплеснула руками и, не слушая возражений, увлекла меня за собой. Так я очутилась в небольшой кухне, где за приткнувшимся у стены столом увидела Гереона Вилгоша. Мэтр медленно пил горячее, сдобренное травами красное вино; судя по подрагивающим пальцам, держался некромант из последних, чудом оставшихся после сегодняшних подвигов, сил. Избавившись от пальто и шляпки, я присела рядом со слабо улыбнувшимся преподавателем, а заботливая женщина, назвавшаяся Марой, поставила передо мной большую кружку, полную горячего настоя, плошку с ароматным медом и пышную булку.

— Ешь-ешь, — поддержал ее мэтр Вилгош. — На тебя смотреть больно — бледная до синевы, дрожишь…

— А кое-кому вполне нормально, — едва слышно пробормотала я, пригубив настой, и обхватила кружку обеими ладонями.

Есть не хотелось, но исходящее от настоя тепло было тем, что нужно, — я действительно замерзла. Еще бы горячую ванну принять… Очень-очень горячую!

— Рычит? — усмехнулся некромант, бросив выразительный взгляд на дверь.

Я кивнула, не поднимая головы.

— Ничего, порычит и перестанет, — уверенно постановил мэтр, на что я лишь вздохнула.

Перестанет. Непременно перестанет. Когда сумеет окончательно вычеркнуть меня из сердца и памяти. Я крепче сжала задрожавшие пальцы на кружке и зажмурилась, сдерживая непрошеные слезы. Нечего себя жалеть. Никто, кроме меня, во всех этих несчастьях не виноват. А уж Риннар — тем более…

— Санни, призраки — не слишком разговорчивые создания. Все, что мы поняли из его рассказа, — тебе нужна помощь. Без подробностей, которые могли бы кое-кого успокоить, понимаешь? И вот что… Он недалеко уехал. Хотел окончательно остыть и выяснить, что произошло.

Сердце сжалось и застучало быстрее. Признаться, слова Вердиша о том, что Ринн слишком легко отступился, тяжело легли на душу. А он вовсе не сдался. Даже после моего отвратительного поступка…

Но радость была недолгой.

— Какого свилла! — раздался злой голос за моей спиной. — Я непонятно выразился?!

Я вздрогнула так, что выронила кружку. Она покатилась по полу, расплескивая чай, и слезы все-таки обожгли щеки. Вскочив со скамьи, я бросилась к двери, успев услышать полные укоризны слова некроманта:

— Хватит зверствовать. Девочка переволновалась и замерзла, а ты сам потом пожалеешь о своем поведении.

Что ответил на это Ринн и ответил ли вообще, для меня так и осталось загадкой.

Комнату нашла без проблем. Поспешно закрыла за собой дверь, даже обнаружившийся в замочной скважине ключ провернула, и лишь тогда огляделась.

Почему-то здесь не было светильников, зато были свечи. Очень много свечей, наполнявших не очень большую комнату теплым золотым сиянием. Крохотные трепещущие язычки пламени отражались в незанавешенном окне, отчего покрывавшие стекло морозные узоры таинственно мерцали.

Сняв сапоги, я ступила на мягкий темно-бежевый ковер. У светлой стены заметила свою сумку и продолжила осмотр. Слева стоял крепкий шкаф с узорчатыми дверцами; у окна — стол на причудливых ножках со стопками книг по боевой магии и аккуратно сложенными листами бумаги, исписанными знакомым почерком, кресло и стул с высокой спинкой, на которой висела старая куртка знакомого же кроя, будто впопыхах забытая хозяином. Справа располагалась кровать, застеленная клетчатым мягким покрывалом, под которым обнаружилась пахнущая свежестью постель.

Судя по всему, меня поселили вовсе не в гостевую комнату…

За неприметной дверцей возле шкафа обнаружилась умывальная комната, чему я несказанно обрадовалась. Туда-то и отправилась, прихватив с собой найденное в сумке чистое белье и платье. Горячая вода, к счастью, была, а небогатый ассортимент мыла, представленный в одном-единственном, зато вместительном флаконе, не огорчил. Тем более что мыло приятно пахло нагретым солнцем ромашковым лугом и бесследно смывало дорожную пыль и усталость. Волосы я мылила дважды, чтобы наверняка избавиться от запаха гари… и прикосновений Вердиша, да не обделят его свиллы своим гостеприимством.

При мысли о тиронце меня затрясло, даже не сразу вдохнуть получилось, но я взяла себя в руки. Что бы ему ни было нужно, больше он меня не побеспокоит. Я свободна от обещания и могу вернуться домой. И то, что ценой моей свободы стала жизнь Вердиша, не моя вина. Он сам выбрал свой путь. Сам.

Одевалась я долго. Расправляла кружево белья и нижней сорочки, ладонями разглаживала незаметные складки на простом светлом платье, оттягивая возвращение в комнату. Отчего-то не хотелось покидать умывальную, маленькую и уютную, сейчас казавшуюся крепостью. Но и сидеть здесь вечно тоже не получится. Я вздохнула, разглядывая свое отражение в слегка запотевшем настенном зеркале. От царапины, оставленной кинжалом, на слишком бледной сейчас коже не осталось и следа, но я зачем-то провела пальцами по щеке, словно стремясь найти ее на ощупь. Тронула было мокрые волосы, но тут же опустила руку. Бытовые чары и в спокойном-то состоянии не особо мне давались, а уж в растрепанных чувствах я и вовсе рисковала остаться без волос. Решив, что и так сойдет, я перешагнула порожек умывальной — и еле справилась с желанием нырнуть обратно.

— Дверь была закрыта, — пробормотала я растерянно, прижавшись к стене.

— Замок сломан, ключ проворачивается впустую, — хмуро заявил Риннар, стоящий посреди комнаты. А так как она не отличалась размерами, то стоял он слишком близко ко мне.

Зачем он пришел?! Не все еще высказал? Что бы между нами ни произошло, его поведение было слишком… жестоким. Я не заслужила этого! Но не знала, как объяснить, с чего начать… и станет ли меня слушать Ринн.

Он же устало усмехнулся, шагнул ближе, протянул руку и слегка коснулся моих волос. Миг — и они стали совершенно сухими.

— Спасибо, — пробормотала я настороженно.

Кажется, я окончательно перестала его понимать. То кричит, то заботится…

— Почему? — выдохнул Риннар.

Стоит весь такой серьезный, глаз не сводит… А взгляд-то злющий какой…

— Что? — растерянно переспросила я.

— Почему ты тогда не сказала мне? Про то, какой ценой вытащила меня?

— Риннар, а если подумать? — не сдержавшись, в тон ему сказала я. — Я поклялась!

— Ты влипла из-за меня!

— Нет, — упрямо мотнула я головой. — Это ты влип из-за меня!

— Мой выбор, Далларен! — рыкнул Риннар.

— Не ори на меня, Шариден! — потеряла терпение я.

— Я еще не начинал! — заверил он тоном, слишком часто слышанным мной ранее.

Видимо, это и стало последней каплей…

— Ненавижу тебя! — помимо воли выпалила я, о чем немедленно пожалела. Только было уже слишком поздно что-то менять.

Риннар саданул кулаком по стене, дернул щекой, выдохнул:

— Я помню! — и ушел, хлопнув дверью.

Я опустилась на пол и закусила ладонь, чтобы не расплакаться. Да, с его точки зрения я заслужила подобное обращение… Но от этого было не менее больно!

Он ведь до сих пор не знает об условии Береана Вердиша, из-за которого мне пришлось солгать. А я… вместо того чтобы все спокойно рассказать, начала огрызаться… Дура!

Я вскочила на ноги, быстро вытерла выступившие на глазах слезы и, собрав всю решимость, вышла за дверь.

В столь поздний час в доме царила тишина. Я остановилась возле лестницы, размышляя, а куда, собственно, идти? Ошибиться дверью желания не было. Как и возвращаться… Что ж, посмотрю, нет ли его внизу.

Ринна я нашла на кухне. И в моем обществе он не нуждался совершенно.

Чародей сидел на скамье, расслабленно откинувшись на стену, а на его коленях вольготно устроилась темноволосая девица. Она кокетливо хихикала, запрокидывая голову и открывая длинную белую шею, запускала пальцы Ринну в волосы, в то время как он кончиками пальцев задумчиво вычерчивал на запястье ее свободной от шалостей руки неведомые узоры. И то, что его лицо больше напоминало каменную маску, утешало мало.

Я попятилась, чувствуя, как пылают щеки.

Звон посуды, упавшей с задетой полки, оглушил. Я обреченно зажмурилась, но жгучий взгляд мгновенно отвлекшегося Риннара заметить успела.

— Стой! — рыкнул он, и я послушно замерла на месте. Даже глаза рискнула приоткрыть…

Ринн по-прежнему сидел, и не попытавшись согнать девицу. Та, капризно надув яркие губы, пялилась на меня с откровенной неприязнью.

— Присядь, Санни, — предложил боевик, свободной от девицы рукой указывая на место возле себя, и, не дождавшись реакции, поторопил: — Ну же, я жду.

— Обойдешься, — пробормотала я и, выбежав из кухни, бросилась вверх по лестнице.

Боги, стыд-то какой!

Ринн… Да как он мог!

Убежала я недалеко. В локоть крепко вцепились жесткие пальцы, меня резко развернули и пропитанным ядом голосом любезно осведомились:

— И как это понимать?

— Как тебе будет угодно, — процедила я, отворачиваясь.

От Риннара пахло переспевшими яблоками и ванилью. Слишком сладко. До тошноты.

Я сглотнула, отгоняя дурноту.

— Ты обещала слушаться меня, — отчеканил Ринн.

— Да, — вскинула я голову, встречаясь с его взглядом, — но только не в ситуациях, когда ты обжимаешься со своими девками!

— Какое тебе дело до моих девок, золотко? — заломил бровь он. — Неужели ревнуешь?

— Было бы кого и к кому! — Я дернулась, но Ринн не отпустил. Синяки же останутся!

— Лэйси весьма аппетитна, — проурчал чародей, как никогда похожий на объевшегося кота. — И хороша, необыкновенно хороша… А еще — я ей не противен.

Я вспыхнула и еще выше задрала подбородок.

— Лорд Шариден, — холодно произнесла я, — прошу вас избавить меня от интимных подробностей вашей жизни и впредь мне оными не докучать!

Ринн разжал пальцы, и я прошла мимо него — с гордо поднятой головой, идеально прямой спиной и застывшей на лице маской брезгливости.

Мама права. Иногда быть леди весьма выгодно…

Казалось бы надежно запертая дверь — на этот раз, могу поклясться, ключ сработал как надо — бесшумно отворилась в тот момент, когда я дрожащими руками пыталась вытереть все еще бегущие по щекам слезы.

Риннар нерешительно замер на пороге. Я выронила смоченное водой полотенце и враждебно уставилась на незваного гостя, из-за которого прорыдала добрый час. Хотя какой он добрый? Пожалуй, хуже мне было только после того, как я оттолкнула Ринна… Воспоминание наложилось на реальность, и глаза снова защипало. Я закусила губу, сдерживая судорожный всхлип, а Риннар все-таки шагнул через порог. Прикрыл дверь, окинул меня задумчиво-рассеянным взглядом, под которым я помимо воли попятилась. Ринн, заметив мое замешательство, усмехнулся и в несколько шагов пересек комнату, остановившись непозволительно близко.

Душный аромат сдобренных ванилью яблок исчез, сменившись привычной свежестью послегрозового леса. И это почему-то успокоило… Я расцепила сжатые в замок ладони и, подняв глаза, наткнулась на внимательный и виноватый взгляд.

— Прости, — тихо сказал Ринн. — Я действительно позволил себе лишнего. Клянусь, с ней у меня никогда ничего не было и быть не может. Я не пошел бы дальше… не до такой степени разум утратил. И мне жаль, что я дал тебе повод думать иначе. Прости. Золотко…

— Не смей меня так называть! — вспылила я и в попытке увеличить расстояние между нами уперлась спиной в стену, сразу же почувствовав себя в ловушке.

Судя по едва заметной улыбке, скользнувшей по губам чародея, эта мысль пришла не мне одной…

— Почему? — приподнял брови Риннар. Он оперся одной рукой на стену, став еще ближе, другой же подцепил прядь моих волос и пропустил их меж пальцев, словно любуясь отблесками свечного пламени. — Золотко и есть. До золота, уж прости, пока не доросла.

— Так это из-за цвета волос? — пробормотала я себе под нос, но чародей услышал.

— Да уж точно не из-за папиного характера! — широко улыбнулся он.

— Не трогай папу! — по привычке огрызнулась я, сильнее вжимаясь в теплые доски.

— И в мыслях не было, — поднял руки Ринн, отстраняясь, и горько усмехнулся. — Не хочу, чтобы ты ненавидела меня еще больше.

Я вздрогнула от этих слов. Несправедливых, больно ранящих, моих собственных слов, которые я сказала тогда, спокойно глядя в его глаза…

— Я опять довел тебя до слез, — грустно улыбнулся Ринн и шагнул к двери. — Мне лучше уйти. Мне вообще не следовало…

Он осекся, тряхнул волосами, будто избавляясь от непрошеных мыслей, и взялся за ручку.

Сейчас он уйдет. Опять. С уверенностью в том, что я ненавижу его…

Как тогда.

Я сама не поняла, как оказалась рядом с ним так быстро. Обняла, крепко прижавшись щекой к его мгновенно напрягшейся спине, зажмурилась и выпалила на одном дыхании, глотая слезы:

— Я никогда не ненавидела тебя. Никогда! Ринн… Прости меня, прости!..

От моих объятий Риннар освободился без труда. И пару мгновений я думала, что умираю, — пока он не привлек меня к себе, отгораживая от всего мира с грузом нерешенных проблем. Оказавшись в кольце надежных рук, я растеряла остатки самообладания. Они, подобно льду, растаяли от тепла доверия и нежности…

— Санни, не плачь! — встревоженно шептал Ринн; его ладони неловко, бережно скользили по моим волосам и спине, успокаивая, утешая, обещая защиту. — Перестань, золотко, ну же…

Но я не могла остановиться. Уткнувшись мокрым от слез лицом в его грудь, я судорожно вздохнула и заговорила, боясь одного, — что он не пожелает дослушать, прервет, уйдет… не простит.

— Я очень испугалась. Испугалась до такой степени, что не соображала, что делаю! Но даже если бы и соображала, все равно сделала бы то же самое… Он бы тебя убил, замучил бы до смерти, понимаешь? Он сам мне расписывал, что с тобой сотворит… В подробностях, а я должна была слушать, слушать и слушать… Ринн!

Горячие губы скользнули по виску, забирая колотивший меня холод.

— Санни, все, не нужно…

— Нужно! Это из-за меня… Из-за меня все случилось! Я лишь хотела, чтобы Вердиш отпустил тебя… Ему ведь я нужна была, я, не ты! Я бы все объяснила, но проклятая клятва… Я не могла сказать… Не могла! Но Вердишу и этого показалось мало — он потребовал избавиться от тебя. Чтобы ты… ты даже не приближался ко мне… Это было основным условием. Если бы я нарушила его… Я не могла его нарушить, Ринн!

— Ты поэтому сказала, что ненавидишь? — чуть отстранившись и поймав мое лицо в ладони, серьезно спросил Риннар. — Только поэтому, золотко?

— Да… — прошептала я. — До сих пор не знаю, как у меня получилось… сказать…

— Я такой дурак… — простонал он, прислонившись своим лбом к моему. — Простишь меня?

— Мне не за что прощать, — чуть слышно выдохнула я, пряча глаза. — Я во всем виновата, я сделала тебе больно, я…

Договорить не получилось. Это вообще невозможно — говорить, когда тебя целуют. Осторожно, но настойчиво, не отпуская ни на миг, не позволяя усомниться в собственной важности и нужности.

Я всхлипнула, подалась Ринну навстречу, каждым движением губ и рук пытаясь сказать, как же мне было плохо и больно без него, как же я скучала. И в каждом ответном жесте чувствовала те же эмоции, что переполняли и меня. Кружилась голова, и отчаянно не хватало воздуха, но отстраниться хотя бы на долю мгновения было выше моих сил. Сейчас Ринн был для меня куда важнее возможности дышать. И когда я почувствовала, как под его горячими ладонями с плеч сползает ткань платья, протестовать не стала.

Меня учили видеть будущее. Учили менять его. Но никто никогда не говорил, что будущего может попросту не быть. Что всегда есть только настоящее. Один миг, одно биение сердца. И сегодня я остро ощутила это, поняла, насколько глупо жить будущим, которое может даже не наступить, и как глупо терять драгоценные мгновения настоящего, каждое из которых может стать последним.

Каждый взгляд. Каждый вздох. Каждый поцелуй.

Сейчас же этот миг превратился в вечность, в котором нет ни прошлого, ни будущего.

Лишь настоящее. Одно на двоих.

Настоящее, наполненное янтарным мерцанием свечей, запахом воска, солнечной ромашки и леса, шорохом снега по стеклу, шелестом сброшенного на пол покрывала и нашим прерывистым дыханием, прохладой простыней и жаром кожи…

— Санни… Золото мое… — шепчет Ринн, покрывая мое лицо поцелуями, и я таю в его руках, забывая обо всем.

Есть только он — мое солнце, мой огонь… И я, словно мотылек, летящая на его свет, совершенно не боясь опалить крылья.

Мой огонь греет, но не сжигает. Я пылаю, танцуя в пламени, но не сгораю.

И я знаю, что он никогда не причинит мне боли. Никогда.

Мой чародей. Мой Ринн.

Мой…