Взгляд чародейки, устремленный к звездам, угасал. Глаза стекленели. Архимаг стоял над ней, наблюдая за ее смертью, чувствуя, как ее магия перетекает в астрал, оставляя лишь слабый «отпечаток» в ее теле. Она довольно долго сопротивлялась, но это лишь потому, что он позволял ей. Ему нужны были ответы, его терпению за столько лет уже давно пришел конец. Слишком долго ему пришлось ее выслеживать, слишком долго преследовать, но выбора не было — только эта ведьма знала то, что ему так было нужно. Но она не сдалась, не выдала секрета и предпочла умереть, ведь кто по собственному желанию полезет в драку с наимогущественнейшим чародеем мира? Им не завладело огорчение или досада. Рано или поздно он добьется своего.

Так было всегда на протяжении семи тысяч лет.

Пламя на поле, где произошло сражение, потухло. Луну скрыла туча. В темноте светились только его глаза, вместо зрачков в которых были зеленоватые омуты. Он смотрел на юг, на огни близкого поселения амазонок.

— Я найду тебя.

Отчаяние душило как вода утопающего. Еще чуть-чуть — и захлебнешься. Как тут удержаться на плаву, когда вокруг все плачет о поражении…

«Людям, вместо того, чтобы спокойно жить своей жизнью, как им хочется, приходится искать способы выживания. Только не все умеют выживать, не каждому дается эта способность. Чем больше чувство тревоги, тем больше люди не доверяют друг другу, тем больше суеты и паники. Тем больше хаоса. У людей нет чувства безопасности даже в своем доме. Им нужны защитники, герои, которые будут их идеалом. Но с каждым днем надежда гаснет — герои погибают и мало найдется смельчаков встать на их место. И сегодня мир потерял еще одного героя, только понимают ли они это?..»

Звон раздавался медленными тяжелыми ударами, уносившимися во все стороны эхом и терявшимися во всех доступных уголках. В этот раз это был не набат и не зов на молитву. Солнце еще не проснулось, но все вокруг было озарено пляшущим светом от погребального костра, отбрасывающего на предметы оранжевые отблески. В тот же цвет был окрашен богатый шелк, каким была убрана покойница. Колокольный звон вызывал в душе отнюдь не скорбь — тревогу, а пламя все больше преображало ее в страх, почти в ужас от того, что смерть смогла подобраться так близко.

Женщины всех возрастов, окружавшие деревянное ложе, стояли безмолвно и неподвижно. В хаотичном танце и неугомонном треске огня едва ли можно было заметить, как некоторые из них тихо переговариваются, изредка одними глазами поглядывая на девушку, стоявшую поодаль и крепко сжимавшую левой рукой инкрустированную драгоценными камнями рукоять меча. Как завороженная, она смотрела в пламя на уходящий в потусторонний мир ее единственный шанс узнать ответы на свои вопросы. Очень тихо слева к ней подошла Ксия, новенький плащ авангарда которой пылал алым даже в этом оранжевом зареве.

— Джайра.

Она не ответила.

— Мне очень жаль…

Наемница слегка качнула головой, но непроницаемость чувств не исчезла. Она понимала: надо было ответить.

«Почему она не свернула с Рыцарского Тракта? Почему повела его за собой сюда?..»

Из часовни, догоняя колокольный звон, поплыло заунывное пение на мертвом языке. Джайре не нравилось это пение, даже для похорон оно было слишком повелительным — на таком языке надо править, а не петь. Собственно, так и было семь тысячелетий назад, когда первый Протектор прекратил бесконечную битву. Где же они, Протекторы, демоны их разорви? Уж они бы не дали умереть наставнице Джайры, не дали бы набрать такую огромную мощь ее убийце. Все в этом деле было не так, будто разгадка всех тайн была проста и знали ее все, кроме самой Джайры.

На пару мгновений завеса огня взвилась в небо пышным всполохом, взревев подобно дракону. Амазонки, словно вспугнутая сонная стая птиц, попятились назад, расширяя круг, и только двое не шелохнулись, вдруг оказавшись в центре этого круга. Когда огонь вновь утихомирился, обнимая безжизненное тело своей повелительницы, ведьмы огня, обе воззрились друг на друга. Верховная амазонка Акадия была старшей сестрой Эврикиды, и ее скорбь была вполне объяснима, но эта женщина железной воли также сохраняла каменную непроницаемость, как и Джайра. Было у кого учиться. Огонь странным образом преображал их взгляды, и казалось, будто они пытаются сжечь друг друга.

«Куда бежит человек, когда ищет помощи? Домой. Всем, что осталось от ее дома, от ее семьи, была старшая сестра. Ждала ли она от нее защиты? Надеялась ли, что архимагу неинтересны амазонки? Этого уже никто не сможет выяснить, ведь ей никто не помог…»

Когда Акадия кивнула в сторону Джайре отойти для разговора, для нее этот жест был вполне ожидаем. Зло усмехнувшись, девушка решительным шагом направилась прочь от костра — по ее мнению, им не о чем было говорить. Нахмурившись, Акадия терпеливо вздохнула.

За спиной возникла одна из легатов, амазонка высшего звания, Амрена, всегда следовавшая тенью за своей повелительницей.

— Ей здесь не место, вы прекрасно это понимаете, госпожа.

Словно соглашаясь с высказанным недовольством, нестройным бряцаньем отозвались мечи других амазонок-легатов, подошедших к ним.

— Тебе ли это решать, Амрена? Прошло десять лет, даже больше, и невиновность Джайры давно доказана…

— Чем? — прошипела легат. — Тем, что она якобы добросовестно ушла из сената, так и не ответив за свою измену? Все поселение возмущено ее присутствием здесь.

— Она имеет на это право. Эврикида…

— Эврикида укрыла ее от нашего гнева, зная, что ты не позволишь сестру и пальцем тронуть. И Джайра воспользовалась этим.

Акадия резко обернулась к Амрене, окатив ее волной гнева.

— Да что ты можешь знать о Джайре, кроме своей ненависти и зависти к ней.

— Знаю, и достаточно для того, чтобы иметь причины изгнать ее отсюда навсегда, а может, и казнить. Ведь это из-за нее погибла Эврикида.

Лицо Акадии стало изменяться, принимая все более обеспокоенное выражение.

— Пока Джайра здесь, весь авангард и легаты находятся в постоянном бдении.

— Замолчи, — процедила Акадия сквозь зубы, но легат продолжала наступление.

— Я слышала ваш разговор с Эврикидой, как вы создали из этой бездомной совершенное оружие, только вот что-то это оружие больше не хочет, чтобы им управляли. Да и другим оно тоже оказалось нужно позарез.

Акадия молчала. Каким образом маленькая послушница подслушала разговор, давность которого переваливала за тридцать лет, уже не имело значение.

— И что же, — голос стал срываться, как ни пыталась контролировать его Акадия, — что ты собираешься делать? Пока я на троне, у тебя нет полной власти, да и Джайра тебя ненавидит не в меньшей мере, чем ты ее. Ты сама говоришь: она не хочет никому больше подчиняться, — значит, и тебя слушаться не станет…

— Как и тебя, верховная амазонка, — что-то в интонации и в самих словах, достаточно простых, но сказанных с таким огромным весом, привело Акадию в крайнее замешательство, и необъяснимый панический страх заставил искать пути спасения…

Будучи далеко от этого судьбоносного разговора, кипя от злости, Джайра шла, не разбирая дороги, лишь бы подальше от этого сборища. Ноги привели ее на главную площадь перед Дворцом Справедливости, верхушка хрустального купола которого уже набирала краски рассвета. Над всей площадью возвышалась статуя Имраны Заступницы, протягивающей навстречу левую ладонь в дружественном жесте. В туманном освещении гранитное изваяние было будто живым, и Джайре всегда казалось, что она улыбается ей. Сколько надежд было в душе, когда Джайра впервые увидела ее, облаченную в искусно вытесанный скульпторами застывший плащ, словно развевающийся на ветру, в этом великолепном крылатом шлеме без забрала; сколько восторга и безудержной радости просто потому, что она даст клятву этой легендарной воительнице, пускай и всего лишь памятнику. Правая рука женщины, положенная на сердце, все еще где-то в глубине вызывала, как и в прежние времена, сильные чувства, что-то вроде мужества, верности, целеустремленности, и улыбка Имраны не оставляла сомнений в том, что они послужат только благородным целям. На гранитном постаменте даже при слабом сиянии светочей было отчетливо видно надпись: «Не человек должен служить магии, а магия — человеку. Это и великий дар, и большая ответственность. Не искушенный — не злодей, но раскаявшийся достоин прощения». Когда началась Война за Северное Побережье, Ардонию больше некому было защищать, в городах остались только женщины, немощные и дети, тогда и началась Охота на женщин, способных очаровывать своей красотой. С тех самых пор и существуют амазонки. Из года в год, изо дня в день они искали способ вернуть миру все то благое, что он потерял в ходе многочисленных воин и что удалось сохранить им. Вытесанные слова были частью клятвы, которая являлась для амазонок святой истинной во всем. Эту клятву никто не нарушал, но и Джайра не делала этого никогда. Важно то, что тогда Акадия, та самая Акадия, легат, только что получившая звание легиоры и взошедшая на трон верховной амазонки, которая выбрала в свои опционы Джайру, не поверила ей и выдвинула обвинение. Она прекрасно помнила тогда торжество Амрены и ее сторонниц, растерянность Акадии и отчаяние Ксии, еще послушницы, ее ученицы. Страшно подумать, как давно это было — больше десяти лет назад! Хотя по самой Джайре это не скажешь — ее внешность не изменилась благодаря унаследованному эльфийскому долголетию, правда, неизвестно, каким образом оказавшемуся в ее крови, — чего не скажешь о внутреннем состоянии. В один момент все чувства, притупленные временем и долгим скитанием в поисках нового пристанища, вдруг стали острыми ножами, и их ничто не могло вытеснить, уже ничто.

«Странно. И даже обидно. Я хороню свою нынешнюю семью на руинах старой. Говорят, когда человек теряет свой дом, в мире для него больше нет безопасного места. Где мне теперь искать свой дом, свой безопасный уголок?..»

— Ты помнишь день клятвы? — вопрос Ксии не был внезапным — ее шаги были слышны еще за пару метров от этого места. — В последнее время я часто ее вспоминаю.

Джайра обернулась к амазонке. По внешности ей дашь столько же, сколько и ей самой — лет двадцать, не больше. Волосы цвета опавшей осенней листвы гладко завернуты в ракушку, но, сколько помнила свою ученицу Джайра, одна прядь всегда выбивалась и ложилась ровной ленточкой на правый глаз. Родинка у внешнего уголка левого глаза все еще приковывала к ним внимание. Маленькая ученица выросла. Сколько порывов и сил было сокрыто в душе Ксии, знала только Джайра, и как жаль, что она никогда не откроет их миру.

Амазонка, различив в полумраке татуировку плюща на левой щеке наемницы, устремила взгляд, преисполненный отчаянной верности, на взиравшую на них Имрану.

— Я — амазонка, бесстрашная защитница чести. Я — воин на страже благоденствия мира. Я — странница в поисках счастья народа. Клянусь никогда не отступать от угрозы, какой бы она не была. Клянусь чтить и хранить наветы Протекторов, принимая их за законы. Клянусь вернуть в мир все то благое, что он потерял, в стремлении сделать его лучше. И магия мне в этом поможет, ибо не человек должен служить магии…

— … а магия — человеку, — закончила Джайра вместе с ней, только получилось как-то слишком мрачно. — Это ты прислала мне синего сокола?

— Да, я. Я послала его, как только смогла — ты же знаешь, в первую очередь нужно было обеспечить безопасность всего поселения…

— Да-да, знаю…

Звон наконец-то умолк, но пение продолжалось, и удары колокола сами собой отзывались в голове. Сглаживало гул только журчание воды из фонтана неподалеку.

— Получила повышение? — Джайра кивнула на плащ Ксии.

Пребывающая в заботливом беспокойстве и нерешительности, Ксия просияла:

— Да, месяц назад. Благодаря тебе, — наемница непонимающе взглянула на амазонку. — Ну, это ведь ты научила меня всему.

Джайра отмахнулась.

— Я дала тебе только основные навыки, до авангарда ты дослужилась сама. Не преувеличивай ценность моих уроков, они стоят столько же, сколько…

— Нет, — с энтузиазмом перебила ее Ксия, — нет, вовсе нет! Ты была лучшей центуорой, все это говорят. Никто лучше тебя не мог оценить баланс меча или предугадать следующий удар противника… Помнишь, как ты меня обучала? — она надула губы и весьма образно поддразнила: — «Перестань думать о моем мече! Думай о своем! И не бойся синяков от ударов — лучше синяки, чем кровавые раны!», — Джайра заулыбалась, узнавая свои слова строгого учителя. Увидев ее реакцию, Ксия продолжала: — «Не зевать! В бою у тебя не будет на это времени!», «Что значит — «попробую»? Либо делай, либо не делай! Врагу ты также будешь отвечать на удары?»…

— Но ведь обучение было не закончено, — уже почти смеясь, прервала ее Джайра. — Ты без меня стала разведчицей, лучницей, копейщицей, стражницей, а теперь вот и авангардом.

— Дело не в этом, — неожиданно Ксия прямо посмотрела в глаза Джайре. — Ты была всем для амазонок. Ты и сейчас многое для них значишь, иначе они бы так бурно не реагировали на твое появление. Ты была единственной, кто мог в одночасье поднять всех и построить в безупречно ровные ряды, могла поднять парой слов боевой дух на столько, что от своей храбрости начинала кружиться голова. Ты и сейчас нам всем нужна. Останься.

Джайра молча покачала головой, опустив глаза. Ученица все еще возлагала на учителя слишком большие надежды.

Не отвечая, наемница медленным тихим шагом двинулась по сиреневой аллее. Амазонка в ожидании шагала рядом с ней.

— Ты же знаешь, что я не могу.

— Почему? Твоя невиновность доказана, наказание ты уже отбыла сполна: десять лет изгнания — не шутка!

— Преступление не так-то просто выкинуть из памяти…

— Но ведь ты его не совершала, так? — Ксия остановилась, зайдя вперед Джайры и преградив ей дорогу, взяв за плечи. — Ты не могла пойти на такое предательство.

С тем же каменным лицом, что она смотрела на погребальный костер, Джайра смотрела на Ксию. Пение медленно замолкло, даже эхо утихомирилось.

— Я в это никогда не верила, — почти шепотом продолжила амазонка. — Акадия была твоей наставницей долгое время, не могла же ты вот так просто пойти против нее, пойти чуть ли не на убийство. Это не в твоем характере. Ты лучше бы предала себя, чем кого-либо еще.

Вокруг стояла живая тишина, которая бывает только перед самым часом рассвета.

— Вот только почему-то у Амрены нашлись доказательства, — без интонации произнесла наемница. — Спасибо тебе за твою веру в меня, но лучше не возвращаться в прошлое. Сколько бы мы ни говорили об этих ранах, они никогда не затянутся.

С площади кто-то позвал Ксию, но та все еще стояла перед Джайрой, стараясь подобрать слова для утешения. Оставался только последний вопрос:

— И что же ты теперь будешь делать?

Джайра благосклонно улыбнулась.

— А что обычно делают одинокие скитальцы? Что-то вроде «спасают мир от зла»? Не беспокойся, для меня найдется еще немало дел. Тебя зовут, не томи ожиданием.

Глубоко вздохнув, девушка долгим движением убрала руки с плеч подруги и неохотно пошла на зов, обернувшись проследить, куда та направится.

Территория амазонок располагалась на холмистой равнине, питавшейся от трех полноводных рек: Малеи, Эюны, протекающей голубой лентой с Ледяных гор через всю Ардонию на север к Серебряному морю, принадлежащему Бесконечному океану, и ее притока — Дочери Эюны. С любого достаточно высокого холма было хорошо видно не только небольшие долины этих рек, но и всю равнину до самого подножия гор, а южнее слабо мерцала тонкая светлая полоса — заслон от южных земель. На одном из таких холмов неподалеку от площади любила когда-то проводить время в раздумьях бывшая амазонка. Высокое изваяние лучницы в темноте озарялось лиловым светочем, создающим слабую иллюзию движения, впрочем, способную постоянно внушать страх троллям с западного холмистого Удела, куда был устремлен лук амазонки. В тени никто не мог тебя заметить, а предрассветные сумерки предоставляли в твое распоряжение полное одиночество, что сейчас было и нужно Джайре. Как и прежде, устроившись в самом темном углу и обхватив руками колени, она наблюдала за медленно расцветающим небом.

С самого начала все эти интриги среди амазонок казались Джайре бредом сумасшедшего. Ну, как можно было говорить о добродетели, когда за спиной была спрятана корысть? Что так изменило высоконравственных защитниц мира? Когда это произошло? Момент упущен, с этим ничего не поделаешь.

Но что-то отравляло их разум, заставляло думать о власти. Зачем? Почему? Джайра была уверена, что они бы сами не смогли ответить на эти вопросы, задай их им. Никогда никто и не помышлял раньше о том, как бы самой занять трон, всегда выбирали лучших — тех, кто следовал своей клятве без каких-либо сомнений и ни при каких обстоятельствах не отступился бы от нее. Держать столько ненависти не то чтобы к миру, к кому-то вообще было просто ужасно с точки зрения амазонок, их главным средством достижения благополучия были мирные переговоры, реже — дебаты у барьера. Любое злодеяние вызывало отвращение… Вот почему нарушение клятвы, даже ложное, тогда так сильно повлияло на решение суда амазонок. Такая ненависть никогда не забывается, не поможет даже время. Даже если кто-то простил Джайру, например, Акадия, выказывающая столько внимания на церемонии погребения, отношение уже не станет прежним. А сколько было планов на будущее! Сколько открытых горизонтов! И восстановление разрушенного временем амфитеатра с высокой трибуной в виде дракона, чтобы вернуть ораторские выступления легатов; и приглашение дварфов для обучения амазонок кузнечному делу; и покупка самых лучших лошадей — из самой Таурии. И много раз в обсуждении участвовала и сама Эврикида, искренне желавшая помочь возрождению былого величия амазонок при Протекторах. Все обратилось в прах, когда Джайру изгнали. Спасибо Эврикиде — она взяла ее под свою опеку, несмотря на все свои проблемы. Когда синий сокол принес Джайре известие о смерти ведьмы, она была в Шерии, ожидая наставницу уже второй день, чтобы отправиться зачем-то в эльфийские княжества, будто бы их там кто-то ждал. Увидев поутру птицу на подоконнике снятой на время комнаты, она даже не подумала, что в письме может быть что-то плохое. Эврикида часто посылала синих соколов, так как ей не хватало терпения сидеть на месте в ожидании и в письмах она называла только конечное место прибытия. Открывая аккуратно свернутый маленький свиток, который уже сказал ей о том, что это не письмо наставницы, Джайра ожидала увидеть там одно короткое слово — название эльфийского княжества или города, где они должны встретиться, но странное чувство тревоги не ошиблось. Мортос. Самый могущественный темный архимаг. Но зачем ему понадобилась ведьма огня? Что ему от нее было нужно?..

— Откуда ты знаешь, что это был Мортос?

— О, мой друг, ответ настолько прост, что я даже не знаю, как тебе его преподнести.

— А, ну да. У вас чем проще, тем сложнее.

— Твой сарказм иногда сбивает меня с толку…

Чтобы сообразить не шевелиться, было всего пара мгновений, но даже их не потребовалось — у наемницы ее уровня это было в порядке вещей, даже в спокойствии она могла сохранять полную неподвижность. Но эти двое могли привлечь внимание своим шумом даже статуи, не говоря о троллях, с чьих территорий они пришли.

— Почему ты вообще меня сюда привел? Как это может мне помочь?

— Ты единственный человек, которого я знаю. Твоя предшественница этого звания сейчас превращается в пепел на том погребальном ложе, как должно любому чародею.

— Почему бы не прийти к амазонкам как подобает твоему сану? В конце концов, можно было пойти с тем пограничным стражем, а я тем временем уже давно бы слушал вести в Октаве.

— Ответ на этот вопрос ты знаешь: эльфов люди не слишком-то любят, что не заслужено. В отличие от вас мы умеем прощать и развеивать ложные подозрения, в то время как вы кормите свое недоверие беспричинными обидами…

— Вот не надо сваливать на меня тысячелетнее молчание.

— Я ничего про это не сказал…

Эльф присел у правой ноги каменной амазонки, глядя на церемонию похорон. Глаза его удивительным образом даже при лиловом свечении сияли яркой голубизной, какая бывает только у вод Озерного Края. Одеяние лучника с витым орнаментом узоров не оставляло сомнений в том, что эльф действительно из Западных Лесов, а не веллиец — у того обязательно была бы татуировка какого-нибудь растения на лице и были бы открыты руки. Светлые, почти белые волосы гладко заплетены в косу — явный признак того, что он принадлежит какой-нибудь княжеской личной гвардии; обычные лучники носили волосы полураспущенными, а пограничники и вовсе их обрезали до плеч. Темную фигуру, появившуюся рядом с эльфом, было трудно разглядеть, но, тем не менее, одно понятно сразу: наемник. Ни гербов, ни нашивок, ни насечек; не разобрать, откуда он, только если не присмотреться к внешности, к лицу. Прямой нос с заостренным кончиком, миндалевидная форма глаз, острый подбородок и волосы цвета горячего шоколада, как и плодородная земля его родины, — южанин.

— Ты уверен, что нас не заметят? — судя по голосу, звучному и даже при шепоте казавшемуся кричащим, он не совсем простой наемник; был когда-то солдатом. Но что-то было в нем еще…

— Уверен, как и то, что скоро рассветет, — голос плавно меняет мелодичность — певец. — Смотри. Они все на погребении. Вон там, у желтого светоча, должны быть разложены вещи ведьмы.

Джайра встрепенулась. «Что за наглые воры!»

Наемник издал смешок, отдающий легкой паникой.

— Что? Над чем ты смеешься?

— Ты серьезно думаешь, что нас не заметят? Точно так же ты мне это говорил, когда мы пытались пройти мимо троллей. Помнишь, чем это обернулось? — он потрепал свой плащ с огромной дырой внизу. — Думаю, здесь одними дубинами и когтями не обойдется.

— Что ж, я мог с этим делом справиться лучше, — эльф скромно пожал плечами и уже подался вперед, как наемник его остановил, зацепив рукой за капюшон.

— Поэтому в этот раз я поведу.

— Но ты же не знаешь местность.

— Для этого не обязательно знать каждый куст.

Боковым зрением Джайра увидела, как наемник осмотрелся. Мало кто знал, что боковое зрение может показать намного больше, чем прямой зрительный контакт. Эта старая хитрость известна в основном Искателям и некоторым Стражам, среди наемников мало кто понимал смысл этой уловки. И… вот оно! В волшебном свете его глаза показали тайну наемника, которая ускользнула от Джайры вначале. Всего одно мгновение и слабый красный отблеск в глазах.

«Некромант».

Так и не заметив ее, оба странных вора начали спуск с холма, издавая только тихий шорох, как если бы это рыскали охотничьи ищейки. Только вот кто же их подослал?

Озерный эльф и некромант. Не кажется ли не вполне естественным такой союз? Да наплевать, если бы они сейчас сообща не подбирались к вещам ведьмы с какими-то своими целями. Они явно знали убитую, иначе зачем им все это? Знакомство этого эльфа с Эврикидой еще можно объяснить, но вот наемнику, да еще и некроманту здесь не место. Его убили бы и в деревенском захолустье, травили бы собаками, а потом позвали бы Искателя или Стража завершить дело; амазонки не исключение. В обычной ситуации навряд ли бы кто-то стал так рисковать ради каких-то безделушек… Возможно, они даже знают разгадку тайны.

В голове отдавался гулом торопящийся стук сердца. Встав во весь рост, Джайра, почти не дыша, наблюдала за их передвижением. Всего пару метров до желтого светоча! Тоже видевшая крадущихся по холму посторонних, им наперерез бежала Ксия, выпутываясь из перевязи маленького амазоничьего рога.

— Не успеешь.

Некромант оставил эльфа в тени бука, самостоятельно перебравшись за спинами амазонок к светочу.

— Ловко.

Еще немного. Даже если бы Ксия успела протрубить тревогу, эльф мог за пару мгновений забраться на дерево, а некромант — спрятаться за светочем, пока бы амазонки соображали, что происходит. Даже если бы некроманта схватили, он бы успел взять то, что хотел.

— Ну же!

Некромант делает шаг назад, оборачивается к эльфу. Ксия мешкает, видя напряженно стоящую на холме Джайру. Но что делает эльф! Какого демона он вышел на свет! Кажется, он подает какие-то знаки некроманту, и тот устремляется призрачной тенью снова к холму, но останавливается в немой растерянности, видя на своем пути не замеченную ранее ими наемницу. Ксия исполняет свой долг — по долине разносится тревожное гудение рога. Моментальная реакция стражниц не оставила ворам даже шанса скрыться, не то чтобы сбежать. Ксия стояла на том же месте, где наконец-то смогла снять рог с пояса, и в недоумении поглядывала то на схваченных воров, то на Джайру, раздосадованную и ослепленную проснувшимся солнцем. Убирая руку от глаз, она вспомнила старую поговорку, часто слышимую ею от наставницы:

— Бесполезно ловить удачу за хвост, если капканы ставила не ты.

Чего они этим добивались? Просто лазутчика-эльфа Акадия бы еще пощадила в силу союза амазонок с эльфами, но не вора, вора драгоценного имущества ее сестры. На благополучный конец нечего и надеяться. Но что им было нужно в вещах ведьмы огня? Сколько помнила Джайра скудный, но уникальный запас Эврикиды, он был всегда неизменен, и ничего особо ценного там не было. Во всяком случае, ответ на этот вопрос уже не узнать.

С холма можно сразу спуститься к коновязи, где ожидал ее не расседланный Ворон, жеребец из Таара, верный спутник многих путешествий наемницы. Если бы не недовольное фырканье и раздраженное дрожание, в еще не отступившей темноте его было бы не разглядеть — редкая в восточных породах лошадей вороная масть имела интересную особенность не давать отблесков во мраке. Еще будучи безымянным, конь предназначался в конюшни султана, но пришелся по вкусу ассасину-«око» по прозвищу Безымянный и был украден в первую же ночь на новом месте. Надо отдать должное мастерству ассасина — пропажу обнаружили только ближе к обеду. Еще бы, ведь это была Джайра.

Подойдя к коню, наемница проверила подпругу.

— Что за ребячество…

Послушницы, любящие заплетать и украшать ленточками гривы и хвосты местных лошадей, уже успели поработать и над Вороном, из-за чего он и ворчал, не давая спать соседям. Успокаивающе похлопав любимца по мощной шее, Джайра беспощадно оборвала ленты и распустила косы. Конь благодарно встряхнулся, снова все разлохматив и вызвав кривую улыбку хозяйки. Рядом с коновязью лежала расшитая походная сумка из кожи таурийских варанов, отлично сохраняющая прохладу для еды, которая тоже тут имелась. Заботливая припасливость Ксии.

— Благодарю, но у меня есть все, что нужно, — заранее услышав шаги амазонки, Джайра похлопала по своей седельной торбе из кожи серых дахавских кобр. Ксия вздохнула, опустив руки.

— Да уж, твое снаряжение гораздо лучше, чем могут предложить амазонки.

— В этом-то и вся прелесть свободного наемника, — лукаво улыбнулась Джайра. — Твоя сумка, впрочем, может пригодиться… если бы ты согласилась поехать со мной.

Ксия изумленно уставилась на Джайру, даже не предполагая такого предложения от нее. Наемница решила не упускать шанса вытащить способную ученицу на свет.

— Подумай хорошенько, прежде чем отказываться. Ты даже не представляешь, сколько возможностей ждет тебя за воротами заставы. Понимаю, я тоже раньше наивно думала, что внешний мир не пригоден для жизни, поэтому и ненавидела Эврикиду поначалу за то, что она заделалась моим тюремщиком. Но именно она и стала моей путеводной звездой и помогла мне стать такой, какая я есть. Вот и ты не упускай свой шанс стать кем-то большим, стать лучше…

— Ты, думаешь, стала лучше? — неожиданная резкость подруги одновременно и ошарашила Джайру, и подтвердила ее предположения. Наемница, отвернувшись, ухмыльнулась. — Ты стала жестокосердной, недоверчивой, упрямой до предела — и это ты называешь улучшением? У меня другое мнение на этот счет.

— Что ж, ты вольна сама выбрать свою жизнь, — игриво ответила Джайра. — Смотри, только не ошибись… Кстати. Странно, что ты не присматриваешь за теми ворами.

Снова вздох. Это уже начинало раздражать.

— Ну, что там опять? Говори живее — я хочу сейчас же уехать.

— У тебя не получится, — наемница уже затаила дыхание, ожидая наихудшего. — Акадия отдала приказ не выпускать тебя из поселения без ее разрешения.

Вот это и было наихудшим — последние попытки верховной амазонки удержать бывшую подручную не убеждениями, так силой.

— Неужели она думает, что я так легко подчинюсь? — Ксия, в отличие от Ворона, не привыкшая к таким внезапным взрывам гнева, вздрогнула и только через пару морганий сообразила догнать Джайру, порывисто направившуюся во Дворец Справедливости.

По дороге им нужно было пройти мимо толпы стражниц и авангарда, обезоруживающих и связывающих пленников, впрочем, совсем не сопротивлявшихся, особенно некроманта, который всем своим видом показывал полное смирение с участью, будто он был отнюдь не против смертной казни. Если по внешности эльфов всегда было сложно определить их истинный возраст, то у некроманта можно было хотя бы назвать тот возраст, во время которого его настигло проклятье. Лет двадцать, может на пару лет больше. Обоих можно назвать ровесниками Джайры и Ксии. Тогда как эльф пытался в чем-то вразумить амазонок, наемник безмятежно осматривался по сторонам, по всей видимости, считая эти пейзажи последними, что видит в своей жизни. Поэтому не было странным то, что он обратил внимание на двух воительниц, почему-то не участвующих в аресте.

— Что ты собираешься делать? Разнести до руин Дворец Справедливости?

— Нет, ей это будет только на руку, если я покажу свою силу. Я поступлю так, как того от меня ждут они.

Ксия помолчала пару секунд, но ничего не смогла придумать.

— А они ожидают предательства?

— Нет, но почти.

— Но подожди! Так же нельзя!..

Проходя мимо связанных воров, Джайра глянула на некроманта, вдруг сосредоточившего все свое внимание на наемнице и слегка щурившегося, будто что-то припоминая. Может быть, и она бы что-то вспомнила, но отмахнулась от этих ненужных сейчас мыслей. На первом плане была цель успеть к Акадии до того, как к ней приведут воров, иначе та придумает еще миллион и один повод задержать Джайру. Даже если она использует суд как средство своих намерений, Джайра сумеет извлечь из этого и свою выгоду. Но все же интерес к оружию, изъятому у лазутчиков, оказался на короткий миг сильнее интереса поскорее покинуть поселение раз и навсегда.

Странно и даже немного страшно видеть оружие в руках того, против кого оно создавалось. Это как если бы медведь ставил капканы в лесу для других медведей. Как бы это абсурдно ни казалось, но именно такие сюррикены, один из которых был у некроманта, предназначались для истребления нечисти. Заколдованные некогда волхвами и благословленные триумвиратом Сакротума, большей частью они принадлежали экзорцистам. Но даже этот сюррикен был слишком большой для метания подобно дротикам или ножам. Скорее он был похож на бумеранг с шестью зазубренными лопастями. «Хорошее прикрытие». Джайра снова взглянула на некроманта. Тот, видимо, задев у кого-то из амазонок позолоту на доспехах, — один из «благородных» металлов, почитаемыми за совершенный материал для оружия против зла, — отдернулся как от ожога, привлекши этим внимание. «Не повезло». Теперь это оружие борцов со злом только ухудшит его положение.

— Джайра, это просто глупо! — пыталась остановить ее Ксия. — Ты сама идешь на приманку! Идешь в ловушку! Беги, пока не поздно…

— Я не хочу снова убегать отсюда, как тогда, хоть бы раз уйти спокойно и без спешки.

Тяжелые витражные двери, словно внезапным порывом штормового ветра, распахнутые Джайрой, впустили в затаившуюся синеву Дворца Справедливости бурю сверкающих пылинок рассветного солнца. Неразборчивое эхо оборванного разговора улетало под своды пламенеющего купола и сгорало в неподвижной тишине. Так же неподвижно стояли легаты, чьи недоверчивые взгляды были обращены на нарушительницу всеобщего спокойствия. Тогда как Ксия осталась стоять в проеме, оглядываясь на лестницу и наблюдая за приближающимся шествием, Джайра медленно пошла навстречу ледяным глазам, казавшимся одинаковыми синими звездами. Верховная амазонка восседала на троне подобно величественной статуе, только не как Имрана, а как застывший правитель древности, с абсолютно ничего не выражающим лицом, но глаза горели ярче, чем у стоящих ниже, у пьедестала. Амрена все же стояла выше остальных — на первой ступени. Реакция на появление Джайры была слишком острой, чтобы ее не заметить и не понять сразу же, о чем могло бы рассказать утихшее эхо. Напряжение, однако, выдавали только сжимавшие подлокотники руки Акадии.

— Как интересно, — произнесла Амрена, — ходячее преступление само явилось на свою казнь.

Остановившись у подножия пьедестала, Джайра молча перевела взгляд с Акадии на Амрену. Свет рассвета падал только на наемницу, раскрашивая ее в настоящие цвета, а не синь.

Легат продолжала:

— Обычно чужаки приходят во Дворец Справедливости по одной из двух причин: либо у них есть какое-то послание к легиоре, либо их здесь ожидает смерть…

— Она здесь не чужая, — отозвалась Акадия. — На твоем месте должна стоять она.

С шумом вдохнув, Амрена резко обернулась к трону. Джайра все так же молча созерцала всю эту ссору — пусть лаются между собой, ей это не нужно.

— Мы все равны перед Небом, — примирительно произнесла одна из легатов, — и не время сейчас выяснять, кто на своем месте, а кто нет.

— Но изменникам здесь не место!..

— Невиновность давно доказана…

— И что с того? Хотите сказать, после десяти лет изгнания павшая амазонка может свободно передвигаться по поселению?..

— Дело даже не в преступлении…

— Вот именно! Вся ее сущность и есть преступление…

— Довольно! — воскликнула Акадия. — Прекратите этот балаган!

— Но ведь начала его ты, — прошипела Амрена, — исправляй сама свою ошибку, или тебе уже не достаточно своих сил?

Ползущий пожар с купола упал на лицо Акадии, медленно сжигая синеву.

— Следи за своими словами, легат, — громовым голосом ответила верховная амазонка. — Пока легиора здесь я, никто не в праве говорить мне о бессилии. Будь сильнее ты, Амрена, все обстоятельства сложились бы иначе, — переведя взгляд на Джайру, она смягчила тон. — Джайра здесь на правах гостя и может свободно передвигаться по поселению.

— Только гостей не запирают на замок, — голос Джайры всех привел в растерянность, как и в те времена, когда она была амазонкой. Только одно ее слово могло поменять ход мыслей у всех.

— Пока мы не решили проблему…

— Ваши проблемы меня не касаются, — снова перебила верховную амазонку наемница. — Без меня вы их решите даже скорее, потому что все решаешь только ты одна. Так отпусти же меня!

Зал постепенно заполнили амазонки, окружившие клетку с пленниками. Единственным пожарищем в зале оставался только трон легиоры, все остальное уже приняло свой истинный цвет.

Немного оторопев, Акадия растерянно оглядела зал.

— Отпусти меня!

На короткое время все затихли, ожидая ответа верховной амазонки. Нервно поведя плечами, она произнесла:

— Мы решим это после суда. Дождись своей очереди.

Вздохнув, Джайра едва слышно прошептала:

— Может, я и подожду, но ты можешь горько пожалеть, что не сделала сразу то, о чем я прошу.

Амрена презрительно усмехнулась:

— По-моему, ты не в том положении, чтобы кому-либо здесь угрожать.

Уже повернувшись и сделав пару шагов к общей толпе зрителей суда, Джайра обернулась к легату. Двух секунд хватило, чтобы Амрена сдалась в борьбе взглядов.

— Я никому не угрожаю, опасность исходит не от меня. Я лишь предупреждаю.

Даже среди огромного количества людей, среди которых то там, то тут кричал яркостью алый цвет, Джайра была слишком заметной фигурой, несмотря на то, что цвета ее одежды были куда скромнее: черный, серый, местами белый, глубокий зеленый, изношенный почти до бурого. Все амазонки держались в стороне от нее, все, кроме Ксии.

— Я говорила тебе. Но ты меня не послушала…

— Достаточно, Ксия.

— Но я права.

— Да, ты права, но для меня достаточно. Хорошо?

Амазонка вздохнула, упрямо покачав головой и сложив руки на груди.

— И почему ты всегда поступаешь по-своему, а не как нужно?

— Я же сказала: достаточно. Я хочу послушать, что скажут эти двое.

— То, что они скажут, ничего не изменит.

Джайра скептически пожала плечами.

— Откуда ты это можешь знать? Жизнь не предсказуема, на то она и жизнь.

Даже если бы не начался суд, Ксия все равно не нашлась бы, что сказать на хитрую ухмылку подруги.

Началом суда послужили с грохотом захлопнувшиеся двери. Все амазонки, как один механизм, двумя шагами построились в ровные ряды, грозно глядя на преступников. Затем наступила напряженная тишина, и на несколько секунд все услышали тихий разговор воров.

— … договаривались, Херон. Я не нашел там ничего, о чем ты мне рассказывал.

— Ну, не могла же Эврикида прийти в княжества с пустыми руками?

— Также, как и не могла позволить Мортосу заполучить его.

Оба переглянулись.

— Уверен, мы близко к цели. Кто-то из ее близких должен что-то знать.

— Почему-то я в этом не уверен.

Слишком спокойно. Слишком спокойно они ведут себя. Какой общий план мог быть у этих двоих? И так понятно, что у эльфа могут быть гораздо большие планы, чем просто что-то украсть. Но эльфы не такие: они ни за что не подставят тех, с кем действуют сообща, — слишком благородные. А еще они говорили о Мортосе. Кого это некромант высматривает в толпе?..

— Кто вы такие? — проговорила Акадия. — И по какому праву вы незаконно проникли на нашу территорию? Даже более того: вы покусились на собственность одной из нас.

— Приветствую вас, Акадия Антиварра, верховная амазонка и легиора, — отвечает эльф, значит, это он верховодит в этом дуэте. — Я Херон Аэленилл из Храма Западных Лесов, а это Фарен… наемник из Южных Провинций. — Что это за пауза? Почему он запнулся и не назвал имя его рода? Вообще что-то странное. — Нас не пропустили через заставу, поэтому пришлось пойти в обход, через Удел Троллей, чтобы попасть к вам. Мы просто хотели увидеться с ведьмой стихий Эврикидой Антиварра, но, узнав о ее смерти, решили прийти на церемонию погребения…

— И украсть ее вещи? — воскликнула Амрена. — Очень веская причина для вашего вторжения.

— Нет, вы не так поняли нас. Она должна была передать нам одну вещь на хранение, но не успела.

— И что же это за вещь? — Акадия не переставала следить за Амреной, стараясь не дать ей опередить себя. — Что за вещь может быть нужна и эльфу, и некроманту?

По залу пробежал ропот презрения. Стражницы у клетки крепче сжали древко копий. Пленники обменялись разочарованными взглядами. Некромант что-то шепнул храмовнику, и, судя по его выражению лица и движениям губ, его слова были «Я же говорил».

Эльф замешкался. Некромант тем временем перестал озираться по сторонам и остановил взгляд на Джайре. Ничего не опасаясь, она так же смотрела прямо на него. Для наемницы казалось подозрительным такое спокойствие прямо на пороге смерти, почему он полностью полагается на храмовника. Его прямой не скрывающийся взгляд был вполне объясним: она была здесь единственным человеком не в амазоничьих доспехах, единственной посторонней. Даже в каком-то смысле вместе с ним в одной клетке, прутья из металла не в счет. Только у нее есть преимущество — симпатия Акадии, хоть и своеобразная, против него же было настроено все и вся. Надежды не было ни на что, тем более на эльфа, такого же пленника, как и он. И все же по отношению к Джайре интерес был слишком не прикрытым, слишком наглым.

— О, ты только посмотри на него, — шептала Ксия едва слышно. — Все эльфы излучают такую гармонию? Даже когда злятся?

Джайра возвела глаза к куполу.

— О Небо… Ксия, меня сейчас замутит от твоего простецкого благоговения перед эльфийской красотой. Поверь мне, все это только маскировка их пытливого и изобретательного ума. Ты даже не заметишь, как он тебя очарует высокопарными речами.

Ксия фыркнула.

— По твоим словам даже добро — это темное дело в пользу чьей-то выгоды.

— А разве не так? — ухмыльнулась наемница. И до Ксии вдруг дошло, что затевает хитроумная искательница приключений, но помешать ей не сможет никто.

— … Даже если бы у меня было такое право, я не мог бы вам сказать, что это за вещь.

«Глупец».

— Пожалуйста, во имя добродетели позвольте нам взять то, что для нас предназначено, и уйти с миром.

«Вдвойне глупец».

— Или что? — Амрена приблизилась к клетке вплотную. — Обычно после таких слов следует угроза.

— Нет, я…

— Только понимаешь ли ты, что сейчас одинок в этой игре интриг и шантажа? Тебе даже откупиться нечем. О тебе, чудовище, я вообще молчу — твоя судьба определена твоей же уродливой и кровожадной сущностью…

— Тогда твоя судьба — низость провокаций и бесконечная борьба за власть жалкими средствами.

Джайра тихо усмехнулась. Этот наемник хорошо видит скрытые конфликты и мотивации людей. Надо быть поосторожней с его проницательностью. «Однако, какой остряк».

Смешно было наблюдать, как поражена была легат, но, в то же время, ее негодованию не было предела, и все это смешивалось в нелепую растерянность. Тем временем, легиоре принесли оружие пленников, и она просто не могла не обратить внимание на сюррикен.

— Что это за оружие? Говори, некромант.

Не успел южанин и рта раскрыть, как снова встрял эльф:

— Я прошу вас, послушайте меня! Эта вещь может оказаться надеждой на спасение всего мира! От имени Кворума Западных Лесов я прошу вас…

— С Кворумом у нас договор, — осердилась Акадия, — но это не означает, что любой эльф может тайно проникать на нашу территорию и брать все, что ему заблагорассудится! Если вас не пропустили через заставу, значит, посчитали вас недостойными находиться здесь. Может, некроманта и не распознали в этом темном человеке, но о нем очень многое могло сказать оружие. Я никогда такого не видела, но, судя по той магии, что живет в нем, оно предназначено служению мраку…

«Она ожидает от меня подчинения», — Джайра внимательно наблюдала за ходом событий. — «Они хотят видеть во мне чудовище не хуже этого некроманта. Что ж, ни один из вас ничего не получит…» — с холодным огнем в глазах наемница вступила на сцену.

— Я видела такое оружие, — Акадия заметно забеспокоилась, тогда как Амрена нашла цель для своего гнева. — Оно предназначено в услужение Искателям, реже — Стражам. Ничего особенного, кроме абсолютной точности попадания в цель без единого промаха.

Мысль о том, что оба лазутчика напрямую связаны и с ее наставницей, и с темным магом, не давала Джайре оставить без внимания клетку. Встав чуть ближе к пленникам, она подперла руками бока, с вниманием хищника ожидая продолжения событий. За спиной снова раздался шепот воров:

— Это она?

— Да. Ума не приложу, откуда она взялась на холме.

— И ты возлагаешь на нее последнюю надежду?

— Да, — уверенно ответил после короткой паузы некромант. — Она знает, на что идет — видно по ее движениям…

Прищурившись, Джайра подозрительно посмотрела на них. Некромант, хоть и понимая, что их разговор услышан, не менял своего интереса к ней. Что ж, теперь хоть понятно, чем он обусловлен. С некоторой точки зрения было предательством своих же приоритетов помогать этим чужакам, идя против воли амазонок, но оно того стоило — в отличие от Акадии, она сможет выведать их заговор, ведь она это умеет лучше всего.

— Я просила тебя дождаться своей очереди, — предупреждения Акадии были небеспочвенны — Амрена уже съела наживку.

— А я и дождалась, — полуулыбка на лице Джайры не сулила ничего хорошего, это знали все амазонки. Хорошо, что ее намерения были во благо этим двоим. — По законам амазонок оба вора — и некромант, и эльф — должны быть повешены. Но их судьба также может разрешиться поединком.

Напряжение настолько было велико, что амазонки забылись и начали переговариваться друг с другом, не веря своим ушам.

— Так как я здесь на правах гостя, — выдох удивления легиоры ни от кого не скрылся, а Джайра беспощадно продолжала диктовать свои правила, — то имею полную свободу действий. Я встаю на защиту этих двоих. Кто будет защитником от обвинителя?

Не дожидаясь ответа, наемница сразу вопрошающе взглянула на Амрену. Это был явный вызов, дерзкий и даже наглый.

— Как ты можешь встревать в справедливый суд амазонок! — воскликнула легат. Глаза горели яростью, ноги будто сами шли навстречу противнице. — Ты не заслуживаешь доверия, а лезешь в дела сената!..

— Так я и знала. Не надо разводить тут ораторские речи, Амрена, — вздохнула Джайра, — лучше сразу выдвини свое обвинение и мы квиты, а то ты опять всех утомишь своими бесполезными возгласами, как тогда, десять лет назад.

— Да как ты… Ты, лживая наемница! Ты уже не амазонка только из-за того, что встаешь на сторону этих сопляков!..

— Ну и что? — с усмешкой произнесла Джайра. — Я пользуюсь своими правами, только и всего. Тем же самым занимаешься и ты вот уже с десяток лет, разве нет? А вот насчет амазонки — я давно уже не вхожу в сенат твоими заботами, так что этим меня не удивишь и уж тем более не испугаешь, — глаза Джайры горели как у демона, искушающего свою жертву. Только вот жертва давно была искушена, и не надо было прилагать особых усилий, чтобы вызвать ее на новое грехопадение, на этот раз — фатальное.

— Ты не считаешься с интересами своего же племени!..

— Раз я не амазонка, так зачем же мне считаться с чьими-то интересами? И уж тем более с твоими…

— Ну, всё! — не выдержав, Амрена вынула меч из ножен и, направив его на Джайру, вышла в центр зала для поединка. Джайра добилась своего и тихо торжествовала. — Меня достали твои выходки! Ты не заслуживаешь ни уважения, ни чести! Отбывая всего лишь наказание, ты променяла нас, амазонок, на тот мир, что безжалостно уничтожает все высоконравственное и благоволит всем низостям. В друзьях у тебя чародеи, воры и убийцы вместо соплеменниц. Как же низко ты пала!

— А вот это уже открытое оскорбление. Если ты хотела сразиться со мной, так бы сразу и сказала, а так я только потеряла с тобой драгоценное время. Так ты хочешь биться со мной, выступаешь в качестве защитника обвинителя, я тебя правильно поняла?

В ответ Амрена издала что-то, похожее на рычание зверя.

— Ну, что ж, защитники обозначены, пленники у всех на виду и их преступление известно всем, осталось только начать поединок. Бьемся насмерть? Я предлагаю до первого поражения.

Амрена свирепела на глазах, становилась разозленным хищником, показывая свою сущность жадности. Легаты начали ее сторониться.

— Для тебя все это — лишь игра, — срывала голос амазонка, — и тебе даже в голову никогда не придет, что твои дерзости могут погубить огромное количество жизней! Все свои ошибки ты скрываешь за ложью, за своим лицемерием и превращаешь все в фарс!

Демонские огни в глазах Джайры превратились в холодное пламя контролирующей себя ненависти. Желание проучить давнюю обидчицу было не преодолимо.

— Роковая ошибка с твоей стороны — так думать обо мне. Не знай я, что такое смерть и что такое жизнь, у меня бы не было этой метки, — она указала на татуировку в виде плюща, расползающегося вокруг левого глаза. — Не пройди я путь воина как свое единственное предназначение, которому следуют тагари, я бы не выжила в том мире, что столь огромен и великолепен по сравнению с вашим жалким клочком земли. Не пройди я полмира, не изучи я столь многогранные сознания народов, я бы так и осталась ограниченной своей одряхлевшей идеологией, забыв уже, что это всего лишь слова, а не настоящее дело. А ты, Амрена? Что постигла ты за эти десять лет полной отчужденности от реальности, строя свои глупые планы? — амазонка просто испепеляла взглядом наемницу, онемев. — Ничего! Ты осталась такой же недальновидной неудачницей, прикрывающейся спинами других при случае. Но теперь-то ты одна, прятаться больше не за кого, даже за свой амазоничий сан — ведь у меня ранга нет, а значит, равняться с тобой я могу только по силе, и я гораздо сильнее тебя. Признай это, чтобы не погубить саму себя, и я уйду с миром, забрав этих пленных под свое покровительство.

Когда-то очень давно, будучи угнетенной и в полном отчаянии, Джайра мечтала и предвкушала этот день, когда она покажет всем, что они потеряли и что с ней лучше не враждовать — она всегда найдет средства против обидчика, но сейчас этот момент казался ей самым горьким разочарованием в жизни. И большой глупостью, в какой-то мере. Вспылить из-за такого пустяка, как Амрена, да еще и усилить это чувством утраты наставницы и чувством скрытого превосходства, которое лучше никому не показывать, ведь это может оказаться слабостью, которую используют против тебя… Но у амазонок, ограниченных донельзя моралью, конечно, не хватит ума на такую тонкую хитроумную игру, именно поэтому они сейчас подавленно молчали, осознавая, что перед ними стоит то самое чудовище, которое они и хотели увидеть в бывшей соплеменнице. Только оно вызывало у них не омерзение, как этот бедняга некромант, а ужас. Кто бы мог подумать, что только один человек может устрашить такое количество людей. В этом был свой смысл…

Поругав себя в мыслях за такую неосторожную выходку, Джайра не оставила без внимания испуганные лица зрительниц. Даже Ксия была подавлена. Где-то в глубине даже зашевелилось что-то злобное, обиженное когда-то этими людьми… Но не время злобствовать — это выглядело бы как-то мелочно и низко, нужно было вытащить этих пленников и собственноручно вырвать из них правду, пускай это будет стоить жизни Амрены, она давно нарывается.

Отстегнув плащ, легат взмахнула мечом и встала на изготовку перед Джайрой.

— Ты всегда превозносила себя, — изрекла она. — Будто ты высшее существо, а все остальные ничего не стоят. Даже сейчас, когда ты одна, за твоей спиной нет никого, кто бы тебя поддержал хотя бы словами пожелания удачи, ты продолжаешь вести себя так же высокомерно, как и прежде. В этом вся ты, в этом все отвратительное, что в тебе есть. Даже если я потерплю поражение, ты останешься уродом среди людей.

С воинственным кличем Амрена понеслась на Джайру. Усмехнувшись словам амазонки, наемница с легкостью парировала удар, даже не вынимая меч из ножен. Все удары и тактика легата были хорошо известны Джайре, предсказуемы и даже не волновали кровь горячей атмосферой схватки. Долгое время наемница с усмешкой на лице и с дьявольским блеском в глазах, преследующим взгляд соперницы, просто уворачивалась от атак амазонки, не применяя особых усилий и не тратя зря энергию, тогда как Амрена выдохлась уже после первых минут боя. Исход схватки был предопределен, это понимали все, но каждый с затаившимся дыханием наблюдал за танцем двух воительниц. Наконец, Джайре надоело отмахиваться. Уклонившись от очередного удара, она легкой подсечкой свалила с ног легата, раскинувшую руки и пораженно глядящую на купол. Издав короткий смешок и покачав головой, Джайра склонилась над ней, произнеся:

— Ты так ничего и не поняла. Твое поражение очернит мою репутацию у амазонок, и только. Но я давно уже вам не принадлежу, как и вы мне. Я не стремлюсь завоевать ваше расположение — оно мне не нужно. Потому что у меня есть гораздо большее, чем вы можете мне дать. Я могла бы с вами этим поделиться, но вместо дружелюбного приветствия и гостеприимства вы чуть ли не хотите сжечь меня на костре как чародея, или же подчинить себе, пускай даже насильно, — она исподлобья глянула на Акадию, понявшую намек и нахмурившуюся. — Но я тоже человек, у меня свои предпочтения, — повернувшись спиной к Амрене, словно пренебрегая врагом, Джайра отошла на пару шагов к клетке, не подавая виду, что она прислушивается к происходящему за спиной. — Пойми, Амрена, мне не нужна твоя смерть, мне она никакой пользы не принесет.

Вскочив, амазонка, выполнив сложный акробатический трюк, чтобы обмануть чутье наемницы, сделала выпад прямо в сердце, но реакция и скорость противницы оказались намного быстрее. Снова уйдя от атаки, она оглушила амазонку и выбила меч у нее из рук. Пытаясь привести в норму равновесие, Амрена обескуражено уставилась на Джайру.

— Признай свое поражение. Это удобный выход для тебя, — без капли угрозы проговорила наемница. — Ты сама сказала: я в любом случае в проигрышной ситуации, зато ты останешься жива.

Все еще переводя дыхание, Амрена склонила голову. Джайра самодовольно улыбнулась:

— Вот и умница.

Так и не обнажив оружия, Джайра снова направилась к клетке с пораженными пленниками. «Еще одни… У этих хотя бы нету страха в глазах…» За спиной послышался слабый свист рассекаемого воздуха, впрочем, вполне ожидаемый для Джайры. С моментальной реакцией она резко ушла в сторону и, круто повернувшись, выставила Шип, клинок ассасинов, спрятанный в левом наруче. Эффект был ошеломляющим. Все еще стоя рядом с ней, Амрена была поражена. Рука Джайры будто останавливала ее, ладонью лежа на левом боку. По расшитой рубашке амазонки медленно расплывалось пятно цвета вина.

— Я предупреждала тебя, но ты меня не послушала. Я дала тебе выбор, ты вновь решила остаться равнодушной к опасности. Не бойся, я тебя не убила, но это будет тебе уроком хотя бы того, почему нельзя нападать со спины. И проигрывать тоже надо уметь.

Ее рука слегка дрогнула будто от толчка, одновременно звякнул Шип, возвращаясь на свое место, и пошатнулась Амрена, попятившись назад. Рана была действительно не смертельна, но могла вывести ее из строя на довольно длительное время. Несколько мгновений движение в зале создавала только наемница, дошедшая до клетки и открывшая замок на ней. Наконец, зашевелились легаты.

— Стой!..

— Ты не уйдешь от правосудия!..

— Замолчите! — голос Акадии перекрыл все остальные выкрики, немедленно их прервав. — Это был честный бой, она заслужила право спокойно уйти.

Джайра фыркнула про себя: «Хм, заслужила… Даже право дышать воздухом у них нужно заслужить». Тем не менее, она повернулась к Акадии, встретившись с ней взглядом, и грациозно поклонилась, не без гордости. Теперь на лице легиоры читалась скорбь, утрата чего-то важного, но Джайре уже не было до этого дела. Слишком много времени в пустую пришлось потратить, чтобы показать этим одичалым воительницам, что не им с ней тягаться. Толпа без препятствий пропустила ее с пленными к выходу. Эльф тут же принялся за благодарности.

— Спасибо вам огромное! А вы друг Эврикиды Антиварра? Вы не представляете, как мы вам благодарны! Я просто не могу себе представить, что бы с нами было, не будь вы здесь!..

— Сделай мне одолжение, — вдруг произнесла Джайра.

— Все что угодно!

— Можешь помолчать?.. Идите за мной.

За спиной наемницы уже вновь назревала ссора. Амазонки обступили Акадию:

— Как ты можешь так просто отпустить эту преступницу! Она заслуживает кары, еще большей, чем прежняя.

— Она должна последовать за своей наставницей. Только туда ей и дорога!

— Замолчите! — в гневе Акадия была очень похожа на Эврикиду — от такого тяжелого и гнетущего взгляда любому мир мог показаться с игольное ушко. — Я не желаю опять выслушивать чьи-то обвинения и требования. Оставьте меня в покое…

Амазонки будто не слышали ее. Первой подала голос Амрена, в сознании которую держал гнев:

— Верните Джайру… Мы не закончили с ней. По всем ардонским законам она должна быть казнена.

Только настоящие властные люди, достойно несущие свое могущество, могли одним малейшим движением обратить взоры всех к себе и внушить повиновение. Акадия медленно поднялась с трона и сошла к поверженной амазонке.

— Пока здесь правлю я, никогда женщина не будет казнена амазонками, тем более — Джайра. Каков бы ни был закон, он не дает нам права забывать напрочь о милосердии и заступничестве. Только попробуйте тронуть ее, начать на нее охоту, подвергнуть анафеме амазонок — сами отправитесь в ад…

В это время Джайра уже с триумфом вышла из дворца. Ее догнала Ксия и пошла рядом.

— Ты сумасшедшая, — прошептала она ей. — Теперь они тебя будут преследовать. Зачем тебе эти двое? Неужели ты хочешь завести себе слуг?

— Что ж ты не сказала «рабов», ведь это более подходящее слово для амазонок…

— Прекрати! Я не хочу с тобой ссориться! Это не я сказала, что ты… Джайра, я просто не могу тебя понять. Зачем ты это сделала?

— Я уже говорила тебе: я не хочу нарушать спокойствие твоего сна и мыслей, рассказав все мои сокровенные тайны. Тебе лучше отойти от меня — чего доброго они еще и тебя презирать будут.

— Что ж, если они так подумают на меня, то мне на них наплевать. Но вот что ты с ними сделаешь?

Обе взглянули на некроманта и эльфа, прислушивавшихся к их разговору.

— Для начала — выведу их из поселения…

— Спасибо за хлопотливость, — прервал ее некромант. Джайра встала как вкопанная, со смешанными чувствами слушая наглого вора, — но, думаю, мы сами сможем за себя постоять.

Повернувшись к нему, она встретилась с ним глазами. «Какой вежливый! И это наемник? Да никогда в жизни я этому не поверю. Как бы его раскусить?.. Эльф тоже хорош — быстро меняет маску с молящего просителя на раболепного должника». А некромант продолжал, глянув на эльфа — дал знак не встревать:

— Нас только интересует, не оставила ли ваша наставница что-либо особенное после себя? Какие-нибудь рукописи или манускрипт? Вообще какие-либо записи?

Джайра вздернула левую бровь. Вот так напрямую интересоваться предметом кражи…

— У нас нет злых намерений, поверьте, — все же встрял эльф. — Как вы уже слышали, нас послал Кворум.

— Вот этому как-раз-таки и сложно поверить, — усмехнулась наемница, переведя взгляд на него. — Храмовник и некромант! Посланные Кворумом эльфийских князей! Чудней легенды я еще не слышала. А ты, Ксия?

— Если ты их освободила, может, стоит их выслушать? — раздраженно ответила амазонка, давая понять всем своим видом, что ей это безразлично. Джайра тихо усмехнулась, покачав головой. Похоже, ребячество не так скоро еще выветрится у нее из головы.

— В этот раз я поступлю по-твоему, можешь не сомневаться, — хитро улыбнулась она Ксие, недоуменно вытаращившейся на нее, — но не здесь. Уж слишком много тут ушей, — удостоверившись в том, что Ксия теперь на ее стороне, Джайра снова повернулась к некроманту. — Куда бы вы ни направлялись, выехать на Девичью дорогу вы должны только вместе со мной.

— Почему же?

— Они вас одних ни за что не пропустят.

— Боюсь, она права, — вздохнула Ксия.

Ужас эльфа был почти искренним, если бы не чрезмерная жестикуляция:

— Неужели люди настолько неверны сами себе?

Наемница критично оглядела эльфа с головы до ног. Ему следует еще многому научиться, если он хочет ее дурачить и дальше.

— Нет, это как-раз-таки их верность самим себе. Они неверны своим словам, зря пуская их на ветер… Ксия, скажи, есть ли у вас свободные лошади? — и сама направилась дальше к коновязи.

— Есть, только одна — Белогривка.

— А где ее хозяйка?

— Ты ее только что чуть не убила.

Джайра удивленно заморгала.

— Не думала, что у лошади Амрены может быть такая кличка… Не важно, она нам не подходит. Придется раскошелиться на пару скакунов.

— Подожди, я с вами, — Ксия с места бросилась к конюшне. — Только заседлаю Золотку.

Второй раз за такое короткое время Джайра испытала удивление от такой нелепости.

— Умеешь ты клички лошадям подбирать, — а сама похлопала Ворона по мощной шее. — Ничего, скоро мы будем на воле.

На ее слова конь тряхнул головой, выражая свое недовольство, и слабо ущипнул ее за плечо.

— Эй! Я обещаю тебе — уже завтра ты сможешь размяться на просторном лугу. Идет?

Конь клацнул на нее зубами.

— Да будет тебе! Все лишь бы поноситься на свободе, ничего больше на уме нет…

— Джайра.

Поразительно, но последнее воспоминание Джайры, как вот так же Акадия стояла перед ней, очень хорошо сохранилось. Только верховная амазонка выглядела совсем не так: тогда не было усталости во всем теле, не было бледности и прозрачной серости на лице, не было этого заледеневшего взгляда. Остается только догадываться, какая тяжелая ответственность лежит на плечах этой сильной, но хрупкой женщины, и как она ее постепенно одолевает.

Легко поклонившись и приложив по старой памяти руку к сердцу, наемница с едва заметной тревогой, но не без гордости ответила:

— Что угодно моей госпоже?

Акадия улыбнулась.

— Даже уже миновав битву, ты все еще наслаждаешься победой и пользуешься ее плодами. В этом вся ты, как и всегда.

Наклоном головы Акадия пригласила ее прогуляться. Осмотревшись, как бы кто не напал в ее отсутствие на пленников, Джайра указала им оставаться рядом с коновязью и последовала за амазонкой.

— Как давно это было, Джайра, когда ты поступила к нам на обучение? Как давно тебя забрала под свое крыло сестра?

— Да, давно это было, — «Неужели у тебя никого больше не нашлось, кому излить душу, Акадия? И почему же выбор пал на меня?..» Сколько бы ни была сильна обида Джайры на Акадию, однако она внесла большой вклад в жизнь наемницы, уважение возвышалось над всеми другими чувствами. И все же такая резкая перемена в легиоре немного настораживала.

— Слишком много времени прошло с тех пор, — на лбу Акадии пролегла глубокая складка, изобличая ее возраст. — Слишком много сил потрачено впустую. Слишком много… Знаешь, я всегда надеялась, что она бросит весь этот хаос, всю эту неразбериху с магией и придет сюда, назвавшись независимой защитницей женской стойкости духа. Но этого так и не случилось. Скажи, почему? Почему она пошла на дуэль с этим магом? Зачем?

Остановившись у старого ах-аха рядом с часовней, Акадия тяжело оперлась на ограду, и без того удерживающую холм. Слабо звенели колокольчики на разноцветных шелковых ленточках, привязанных послушницами к резным столбам. На послушницах и лежала вся работа в поселении: и ухаживание за цветами, и украшение часовни, и уборка. Так амазонки воспитывали дисциплину в молодых девушках и прививали им любовь к традициям и чувство ценности к наследию, доставшемуся всему миру от предыдущих поколений. Музыку здесь редко услышишь — больше ценилась тишина, как самое незыблемое во всем мире. И Джайра молчала, позволяя этой тишине дать хоть малую долю своей умиротворенности верховной амазонке. А что тут скажешь, когда человеку просто нужно рассказать обо всех своих невзгодах?

— Наша семья, наш род никогда не занимал высоких постов, никогда не ввязывался ни в какие серьезные конфликты, но почему-то так получилось, что из всей семьи остались мы с сестрой. Наш род вымер вместе с ней. Я ни на что не годная Антиварра.

— Не занижайте планку. Род Антиварра долгое время оставался одним из самых знатных домов Ардонии, в особенности Эдинийских провинций. Хоть ваше фамильное поместье отошло другому семейству, вас все еще помнят и встречают с надлежащим гостеприимством. Ваша сестра стала чародеем Пятиконечной Звезды, а вы состоите верховной амазонкой уже десять лет, и никто еще не посмел вас сместить с этого поста…

— О, не беспокойся, до этого момента осталось пара дней, а может быть, даже несколько часов. Я уже не могу удержать этих амбициозных девушек даже в рамках закона и морали, не говоря уже о своем влиянии. Ты была последней каплей. Сестра тоже постоянно проявляла повсеместно свою пылкость, там, где нужно и где не нужно. И посмотри, до чего это ее довело… Понимаешь ли ты, что происходит, Джайра?

— Смотря что вы имеете в виду.

— Старый мир рушится, вот что. Его опоры прогнили насквозь и уже не отвечают требованиям людей. Если уж такие сильные люди, как сестра, не могут выдержать натиска грядущих перемен, то кто же сможет? Кто взвалит весь мир на свои плечи, когда обломятся эти опоры? — как бы Джайра ни понимала Акадию, все равно она не могла понять до конца, зачем она завела этот разговор. Что она знает такого, чего не знает сама Джайра? — Вот что я тебе скажу, — расправляя плечи и снова будто обретя силы, Акадия решительно обернулась к наемнице, — не вставай под удар добровольно. Я знаю, каков твой характер, и уж точно понимаю, что на одном месте ты сидеть не будешь, но не трать свои силы на бесполезные авантюры. Ты уже открыла не ту дверь. Неразумно было с твоей стороны затевать эту драку.

Девушка покачала головой:

— Амрена сама ее затеяла. Если этот разговор вы завели только для того, чтоб снова указать мне на мои поспешные поступки, то вы ошибаетесь — я иду в ногу со временем, это амазонкам пора менять свой строй.

Джайра направилась обратно к коновязи, глянув мельком на воров — о чем-то тихо разговаривали поодаль, осматривая Дворец, где чуть не встретились лицом к лицу со смертью. Акадия вздохнула:

— Ты могла бы просто оставить этих пленников и спокойно уйти, но нет — ты никогда без шума не уходишь, что ты, что…

Имя сестры застряло у верховной амазонки в горле комом, с которым она едва смогла справиться. Джайра пришла ей на выручку:

— Без причины мы шума не устраивали, сами знаете. Эти двое мне нужны. У них было дело к Эврикиде, — у самой как-то дыхание срывалось на имени наставницы, — и они стремились к ней любыми способами, так что даже застава амазонок им не была преградой. Неужели вы бы не хотели на моем месте выяснить, что им нужно?

— Нет. Ее больше нет, а значит, и никаких дел тоже.

Горе снова вернулось к Акадии, и снова взгляд стал ледяным. «Пожалуй, я здесь ничем не смогу помочь».

— Ну, может быть, у вас дел нет, а у меня после нее еще очень много осталось незаконченного, — не дождавшись ответной реакции, Джайра села в седло — из конюшни напротив Ксия выводила за повод заседланную Золотку. От природы боявшаяся темных сил, как и все животные, лошадь начала сопротивляться, как только они приблизились к некроманту. В итоге, Ксия залезла на лошадь только тогда, когда она отвела свою питомицу подальше от страшного типа. Ничего не сказав на прощание, Акадия поднялась по ступеням Дворца, наблюдая за отъездом наемницы оттуда, словно призрак прошлого — до того казалась прозрачной ее фигура, до того тусклой при свете полуденного солнца, что даже мелькала неясная мысль, будто женщина могла сию же секунду испариться, легкой дымкой развеявшись по чистому воздуху. Такой она и осталась в памяти Джайры.