Так как приготовление купален заняло бы слишком много времени, перепачканным Джайре и Фарену предоставили отдельную комнату, разделенную полотняной занавесью на две части. На большее не было времени — кто бы вынес дольше двух секунд ароматы, исходящие от них как от бездомных бродяг. Оба отмокали в ваннах, наполненных горячей водой с примесью масел, не видя друг друга, но отлично слыша. Слышали их и Ксия с Зайном, помогающие им отмыться и подливающие воду.

— Мы можем поговорить?

— О чем?

— О том, что ты говорила чародеям.

Джайра вздохнула.

— Это было твоим планом — поднять Пятиконечную Звезду на бой против архимага?

Ксия, присевшая на краю ванны, раскрыла рот. Джайра фыркнула. Вместо ответа Фарен услышал всплеск, как будто девушка полностью ушла под воду.

— Ты же понимала, к чему это могло привести? Они бы все погибли от рук архимага!

Она резко вынырнула.

— Откуда ты знаешь, что они пошли бы на бой один на один? Они не настолько легкомысленны, чтобы бросаться в битву с горячей руки.

— В отличие от тебя, да? То, что ты выбрала — дорога в один конец.

— Кто сказал, что я пойду в открытый бой, безоружная?

Внезапно Фарен перегнулся через борт и отдернул край занавеси, обратив суровый взгляд прямо в глаза ошеломленной такой выходкой Джайре.

— Теперь посмотри мне в глаза и скажи, что ты не будешь с ним сражаться.

Ксия, перебарывая девическое возмущение, произнесла в страхе:

— Нет! Ведь ты не будешь сражаться, ведь так?

Джайра уставилась на Фарена испепеляющим взглядом.

— Конечно же, нет.

И вырвав из его руки занавесь, задернула ее обратно. Ксия облегченно вздохнула, некромант же ей не поверил.

Вставая из ванной и принимая из рук Ксии полотно, Джайра раздраженно сказала:

— Моей целью было поднять не только чародеев, но и весь мир против Мортоса, — уже привыкнув слышать от нее имя всесильного темного чародея, не вздрогнул только Фарен. — Если Сакротум действительно хочет заключить союз с ними, то Триумвират предпринял бы все меры, чтобы показать свою лояльность, в том числе стал бы их союзником. За Сакротумом тянется весь народ Ардонии, Амнис не смог бы отвертеться от назревающего восстания и его рыцари примкнули бы к общей армии. Они и сами бы это сделали! Когда бы об этом узнали эльфы, они бы бросили все свои силы, только бы покончить с вечным злом. И для всего этого нужен был всего лишь один шаг, слова одного человека. Так почему бы быть этим словам не моими? Это было моим планом, — услышав, как она одевает шелковый халат и смазывает волосы маслом чисто-лотоса, Фарен тоже вышел из ванны, почти не вытираясь, натягивая свежую рубашку и охотничьи брюки. — Но они уперлись в свои страхи и не желают видеть дальше завтрашнего дня!

Уже взявшись за ручку двери, она услышала его за занавесью рядом с собой:

— Ты ненавидишь его, все это знают. Но, поверь мне, лучше ненавидеть в мыслях, чем на деле. Ненависть еще никогда не была венцом благотворных дел.

Она сама отдернула ткань, встретившись взглядом с Фареном, неподвижно стоящим перед ней. При виде Джайры в белом шелковом халате, подпоясанном широкой изумрудной лентой, ему снова вспомнился тот сон.

— Дело не в ненависти.

— Тогда…

Вопрос он не договорил, онемев на мгновение от внезапной догадки.

— Ты боишься его.

Джайра обреченно вздохнула, жалея, что пошла в разговоре на откровенность, и поспешно вышла из купален.

— Ты думаешь, что он доберется и до тебя? — крикнул ей вдогонку Фарен, снова натыкаясь на странные мысли о тайнах ведьмы огня, которые пытались разъяснить они с Хероном.

Зайн откланялся и по приказанию Джайры отправился рассказать Хакиму о новом союзе. Ксия на время задержалась с Джайрой на выходе.

— Может быть, стоит поменять к нему отношение? — кивнула она на Фарена оставшегося в комнате.

Джайра негодующе посмотрела на нее:

— Давай еще ты мне душу выверни.

Амазонка покачала головой и понесла полотно слугам.

Из кузни на весь двор разносились гоготание и заливистый смех стагатов и кузнеца, на входе Фрида что-то показывала и рассказывала всем троим, кривляясь и сменяя роли. На другой стороне двора на них с интересом, но без веселья смотрели близнецы, о чем-то изредка переговариваясь. Курьера нигде не было, значит, он еще ничего не выяснил о намечающейся краже.

Рядом с близнецами остановился Зайн, пьющий отвар из пряностей. Начав что-то рассказывать, Мааруф взмахнул рукой и случайно сбил дымящийся отвар, мгновенно впитавшийся в землю.

— Что ты наделал! — воскликнула Тамира.

— Это всего лишь пряности, сестра.

— Это не просто пряности! У них есть сила, нельзя их обижать, даже случайно! Они могут вызвать ссору…

Дальнейший спор снова заглушил смех из кузни.

За спиной Джайры появился Фарен, с неловкостью подойдя к ней. Почувствовав его приближение, она произнесла, чтобы слышал только он:

— Знаешь, наверно, я должна тебе признаться кое в чем. Я специально позвала тебя с собой в Убежище, потому что я надеялась, что ты прикроешь мне спину. Так и вышло. Мои ожидания оправдались.

Он облегченно вздохнул, собираясь тоже сказать слова благодарности. Ему было отрадно слышать, что наемница стала более расположена к нему, чем была в начале знакомства.

— Рад помочь. Обращайся чаще.

Она уже сделала шаг навстречу вышедшему из трапезной Хакиму, но вернулась и встала почти вплотную к Фарену.

— Ты сделал бы то же самое для кого-либо другого. Если люди из своего человеческого долга перестанут помогать друг другу, они уже не будут людьми, — она вздохнула, замолчав, потерла ладонью лоб, как всегда это делала, оказавшись в смятении. — И почему ты всегда вырываешь у меня откровения? О них никто не должен знать, о некоторых — даже я…

Фарен дружелюбно улыбнулся. «И снова эта загадочная улыбка…»

— Может, тебе стоит больше доверять мне? Я ведь не враг и хочу помочь.

Она покачала головой. Счастливое выражение исчезло с лица Фарена.

— Твое стремление помочь вызвано чувством долга и совести. А это не та помощь, что я хотела бы получить. Мне нужен единомышленник. Знаешь, в чем плох долг? Когда, идя за мной, тебе придется сделать то, что ты должен мне, но противоречит тебе самому, что ты сделаешь? Один неверный шаг, один неверный поступок может убить твою совесть, а потом сожалениями и угрызениями — и тебя самого. Никто не сможет жить, борясь со своими демонами. Ты — не исключение, здесь не может быть исключений. У тебя останется лишь один выход в тот момент — убить меня.

По всей видимости, они слишком близко стояли друг к другу, раз увидевшая их Фрида позволила отпустить себе такую коварную шутку:

— Что, благоухаете теперь, как королевские оранжереи, так и самих друг к другу потянуло?

В то время, как все не восприняли это всерьез, как и все шутки стагаты, посмеявшись над смутившимися Джайрой и Фареном, Патриц почти стрелой вышел во двор, вперившись в обоих своим леденящим взглядом.

— Надеюсь, ты еще помнишь мое предупреждение, некромант?..

— Хватит уже! — взъелась на бывшего Стража Джайра. — Он держит себя в руках, и ты будь спокоен.

— Он носит в себе бесконтрольное зло, как ты можешь говорить, держит он себя в руках или нет? Его поведение большей частью не зависит от него.

Фарен усмехнулся.

— Не знаю, что ты имеешь в виду под последними словами, но я прекрасно себя чувствую, и сейчас этот темный омут внутри меня очень далеко. Я думаю, он поднимется только в том случае, если меня что-то спровоцирует.

— Ты даже не представляешь, что тебя уже нет, — Патриц угрожающе надвигался. — Вместо тебя говорит эта тьма, что ты называешь омутом…

— Хватит! — Джайра заняла место между ними, встав на равном расстоянии от обоих. Переполошившиеся стагаты и Расул вышли из кузни. Хаким молча наблюдал за происходящим, дав знак ученикам не беспокоится. — Замолчите оба! Ты здесь гость, так что не вправе сетовать на то, кто находится рядом с тобой — это не твой дом. Он под моей ответственностью, так что мне его и убивать в случае превращения, но уж точно не тебе. Еще хоть слово о твоей навязчивой идее — я сама избавлю тебя от этого страха.

— Спасибо, но я мог сам постоять за себя…

По безмолвному приглашению Хакима она прошла в трапезную, и ее походка выдавала в ней крайнее раздражение. Патриц проводил ее многоговорящим взглядом и последовал за ней, схватив за руку почти у самых дверей, поэтому очередную сцену видели все.

— Что, тебе теперь только со смазливыми нравится общаться? — прорычал он почти ей в лицо.

Наемница оттолкнула его от себя.

— Мир не вертится вокруг твоей внешности, пойми ты уже наконец.

И оба пропали в трапезной.

— Мне кажется, — произнес Фарен, обратив на себя внимание стагатов, — или ни Стражи, ни Искатели не должны испытывать… страсть и ревность, и вообще какие-либо чувства?

Фрида пожала плечами. Ответил Волгрен:

— Люди меняются рядом с Джайрой, снова обретают то, что когда-то утратили. Ты тоже испытал это на себе.

Фарен онемел. «Значит, не я один это чувствую…»

Когда в трапезную вошли все остальные, Джайра и Патриц сидели в разных концах стола, причем он не отрывал от нее гневного взгляда, а она, прижав к себе колени и уткнувшись в них, отгородилась от всего раздумьями.

«Самый короткий и самый беспроигрышный путь к возмездию отрезан. Остается только подбираться к архимагу окольными путями, воровством и подлогом мешать его планам. Кража только первый шаг, подготовка, и она поведет за собой еще большие свершения, если не помешать этому. Но какие у него замыслы? Единственный способ узнать — обокрасть его самого, послушать игры Гильдии воров и посмотреть, что будет дальше. Возможно, дальнейший путь укажет перст судьбы, если уж на то пошло…»

Стагаты обсудили свой визит к графу Тантелли, не упоминая его имени, поэтому Фарен остался в неведении, и покинули логово ассасинов.

— Съешь хоть что-нибудь, — обратился Хаким к Джайре, оторвав ее от забытья. — И тебе не помешало бы отдохнуть, вам обоим.

Не успела она и притронуться к еде, как в трапезную вбежал один из подручных Башира и остановился только у ног Джайры, начав что-то шептать на ухо.

— Где? — сурово спросила наемница. Курьер снова что-то прошептал.

Джайра вскочила на ноги, направившись к выходу.

— Хаким, собери учеников, намечается дело. Немедленно!

Облачившись в очищенную новую броню, она вышла во двор в полной экипировке.

— Слушайте меня, ассасины. Пару минут назад на Торговой площади был замечен Баширом курьер из Гильдии воров. Он ждет ответа из Шпиля Королей, где скоро произойдет кража чего-то важного. Наша миссия — поймать посыльного и узнать, кому он служит во дворце. Когда прибудем на площадь — распределиться по выходам из главных улиц. В случае чего может быть погоня, будьте к этому готовы. Пошли!

Натянув капюшоны и повязки, точно такие же, как у Джайры, ассасины поднялись на крыши. Одного из них Джайра подозвала к себе.

— Мааруф, хочу тебя кое о чем попросить…

Укрытие, где обычно находился эйеах Башир, находилось между двумя прилавками в самой тени целебрария, примыкающего к Храму Сакротума. Оттуда открывался хороший обзор на все торговые ряды, а в случае опасности — рядом стояла лестница трубочиста, с помощью которой можно было легко переместиться на крыши. Один из прилавков принадлежал торговцу шелком, одному из хецинской общины, оттуда и доходили все срочные вести от эйеаха до логова. Ученики остались на крышах, разместившись на перекрестках и наблюдая за обывателями в ожидании сигналов от аль-мусиальда. Джайра спустилась к Баширу, пристально осматривая площадь.

— Ну, что? Где он?

— Вон там, у рыбной лавки на выходе из Фактории.

Вор изображал дремлющего чернорабочего, устроившись на пустых ящиках и изредка безразлично поглядывая по сторонам. Единственное, что могло в нем выдать вора, так это маленький перочинный нож со стальным набалдашником. Будь он простым рыбаком, набалдашника бы не было.

— Отличная работа.

Она подала знак ассасинам следить за вором в один глаз, сама же, ловко скрываясь в толпе, встала в тени навеса на углу перекрестка с улицей, ведшей прямой дорогой к Шпилю Королей. Посыльного оказалось ждать не долго — хилый паренек сам по себе привлекал слишком много внимания своими постоянными оглядываниями и нервозностью. Джайра подала знак — «это цель». Ассасины на крыше переместились ближе к вору. Сама же она, шла за ним следом в десяти шагах, ускользая от его постоянных взглядов в толпе или у прилавков. При его приближении вор открыл глаза и встал на ноги, непринужденно проведя рукой по стальному набалдашнику. Паренек заспешил к нему, и оба обменялись записками. Вор обошел прилавок и начал подниматься на крышу по еще одной лестнице трубочиста. Джайра приказала ассасинам дать ему уйти, сама же встала почти за спиной у зазевавшегося на вора посыльного и, зажав ему рот рукой, уволокла его в один из переулков. Башир прикрыл их отход, создав внезапную драку у одного из торговых рядов.

Приперев несчастного парнишку к мокрой стене, Джайра прошипела ему в лицо:

— Что ты передал ему?

— Я ничего не знаю! Клянусь!

— Кому ты служишь?

— Пожалуйста, не убивайте!

— Ты не умрешь, это мы можем обещать тебе, — прикрывая от посторонних глаз допрос, ее обступили ассасины. — Ответь на вопросы и можешь быть свободен.

— Хорошо, я отвечу.

Джайра выпустила его из захвата. Паренек, переведя дух, обернулся к ней.

— Я всего лишь слуга, не более. Я служу…

Внезапно в его горло вонзился нож со стальным набалдашником, рекой полилась кровь, слуга с выражением ужаса на лице осел на землю. Джайра устремила взгляд на крышу и едва ли успела увидеть вора, скрывшегося из виду.

— За ним!

Сама же, выхватив из сжатого кулака посыльного записку, наскоро пробежала ее глазами и, сунув ее обратно в руку мертвеца, бросилась вслед за убийцей, за которым уже гнались ученики.

Торговая площадь была еще недалеко, когда ее остановил бежавший наперерез посыльный Хакима.

— Мой аль-мусиальд! В общине беда! Нужна ваша помощь!

Выругавшись, Джайра последовала за посыльным Хакима, предполагая только одну причину, по которой могло что-либо произойти.

— Догнать его и отобрать записку! В случае опасности не вздумайте геройствовать. Зайн, ты за старшего!

Бросив беглый взгляд на Мааруфа и кивнув в ответ на его кивок, она ринулась к логову.

Не зря Джайра торопилась — даже на крышах были слышны крики со двора. Самыми страшными опасениями были всевозможные варианты стычек Фарена и Патрица, причем причина любой из них только одна, и эта причина сейчас дразнила мечом некроманта так, будто игриво щекотала. Понять, что на самом деле вытворяет Страж, мог только кто-то из его же ордена. И сама Джайра. Оставалось надеяться только на выдержку некроманта, но и у него терпение не бесконечное.

— Ну же, давай! Покажи, что ты такое на самом деле! — яростные выкрики стагата казались Джайре чудовищным ревом, тогда как хецины и остальные стагаты больше опасались грозного рычания, вырывавшегося из глотки некроманта, упавшего на колени и словно державшегося за землю, будто в любой момент он мог невольно взлететь. — Может, теперь все увидят, какое зло они гостеприимно впустили в свой дом!

Бывший Страж коршуном кружил вокруг сопротивляющегося что есть сил Фарена, и все же тот поразил всех своей способностью все еще говорить человеческим голосом, хоть и сдавленным.

— Чего ты этим добиваешься? Если я потеряю контроль, ты будешь первым…

Недоговорив, он схватился за сердце, весь сжавшись и задыхаясь, но не отрывая глаз, полных паники, от Патрица. Его трясло как от лихорадки. Расширенные радужки, полностью скрывшие белки глаз, затопила густо-алая кровь, зрачки увеличились раз в пять и превратились в бездонные дыры, зияющие пустотой и не отвечающие бликом на свет.

— Первым — кем? — не унимался Патриц. Шрамы добавляли всему его виду еще большей чудовищности.

— Жертвой, — договорила Джайра, спрыгнув с крыши прямо между ними и грозно глядя на стагата. — Только это произойдет раньше и от моей руки, если ты сейчас же не уберешься отсюда.

Снова едва удерживаемый рокот тьмы, уже громче и сильнее. Фарен склонился к земле, волосы скрыли его лицо. Совершенно не думая об опасности, Джайра присела рядом с ним, положив руку на плечо и заглядывая в лицо.

— Не сдавайся. Ты можешь это побороть, ведь уже получалось, — тяжело дыша, он поднял голову. Она ободряюще кивнула. — Ты же сильнее этого.

Он пораженно, почти с восторгом смотрел ей в глаза, собираясь что-то сказать, но неожиданно вздрогнул, и вместо слов изо рта снова вырвался оглушающий рев, исказив его лицо, и все же закончившийся криком боли. Не понимая, в чем дело, Джайра подхватила падающего некроманта, растерянно озираясь вокруг. Клинок стагата, до этого сверкавший на солнце металлом, влажно блестел алым. Ее обуяла злоба.

— Ты все еще веришь в то, что его можно спасти? — ярился Патриц. — Взгляни на него: он ничтожество, чудовище! Предоставляя ему убежище, вы сами себя обрекаете на смерть…

Джайра метнулась стрелой к Стражу. В полном изумлении он смотрел ей в глаза, подставившей ему к горлу Шип. По ее лицу можно было прочесть неистовую ярость и гнев, каким она еще никого не одаривала.

— Вон отсюда.

Шепот добавлял еще больше жестокости. Если бы она закричала, было бы меньше угрозы в ее голосе, чем сейчас.

— Почему ты защищаешь его?

Мольба Патрица была воспринята всеми как чуть ли не плач. Воцарилась полная тишина, не считая частого надрывного дыхания Фарена.

— Потому что его еще можно спасти, а тебя уже ничто не спасет.

Патриц издал вздох отчаяния.

— Убирайся.

Оторвав от него испепеляющий взгляд, Джайра снова опустилась на колени рядом с Фареном, взяв его за плечи.

Такой горькой утраты Патриц не испытывал даже в день отречения от ордена. За мгновение он стал выглядеть больным, плечи ссутулились, ноги нетвердо стояли на земле.

— Хаким, и ты допустишь это? Она пользуется правами хозяина?

— Она старше меня по рангу и может распоряжаться логовом как аль-мусиальд.

Патриц пошатнулся. Если бы никто не боялся, каждый, кто был свидетелем этой сцены, поспешил бы на помощь Фарену, но не Патрицу.

— А вы? — надорванным голосом обратился Страж к стагатам. — Вы тоже считаете монстром меня, а не его?

Стагаты молчали, сурово глядя на собрата.

— Лучше ты ответь, — промолвил Волгрен, — из благих намерений Стража ты поступил так жестоко с этим человеком или из личных побуждений ты подверг всех риску?

Патриц не отрывал взгляд, полный боли, от Джайры, пытавшейся дозваться Фарена. Пятясь к одному из выходов из логова, он все ждал, что она обернется к нему, и это будет для него знаком того, что все же он ей не безразличен. Но все внимание Джайры было поглощено Фареном.

— Ну, взгляни же на меня!

Она с силой подняла его лицо к себе.

— Нет! Отойди!

Зажмурившийся, он пытался убрать ее руки, но тут же ощутил облегчение от прикосновения. Как тогда, в Убежище чародеев. Как будто беспощадную зимнюю вьюгу мгновенно сменило ласковое весеннее тепло. Приходя в себя, Фарен медленно вдохнул, с жадностью вбирая в себя от прикосновения это сладкое чувство жизненной теплоты.

Когда Фарен открыл глаза, Джайра успокоилась: кровавая дымка с глаз спала и к ним возвращался человеческий осмысленный взгляд.

— С ним все в порядке, — не без радости сказала она наблюдавшим.

Отняв руки от лица некроманта, наемница хотела подняться с земли и подать руку, но Фарен порывисто схватил ее.

— Нет, подожди, пожалуйста.

Джайра смутилась, но руки не отняла, отвечая на его дрожащее прикосновение уверенным пожатием.

— Встань.

Подхватив его под руку, она помогла ему подняться. Уберегая его от падения из-за бессилия, его с другой стороны подхватил Волгрен. Вторыми оцепенение преодолели Ксия, Хаким и Фрида. Сает тут же отдал распоряжения слугам приготовить целительные отвары. Увидев, что с крыши спускаются ассасины, Джайра направилась к ним, но Фарен задержал ее руку в своей. В этот раз она не возмутилась, как при прибытии в логово, а только вопросительно взглянула на него.

— Спасибо.

Слабо улыбнувшись, она кивнула и отошла к ученикам, передав Фарена на попечение Ксии и Хакима.

— Ну, что? Вы не поймали его?

Зайн огорченно покачал головой.

— Хуже того. Он ушел к Западному Арсеналу и завел нас в западню. Все это было подстроено. И еще…

— Говори, не останавливайся.

— Они схватили Мааруфа.

За спиной Зайна всхлипывала Тамира, пытающаяся удержать слезы. Судя по виду Зайна, он порывался ее приободрить.

— Значит, Западный Арсенал… Отдыхайте. Мааруф будет сегодня здесь, я обещаю, — про себя добавила: «Пришло время поворошить Осиное Гнездо».

— Ты пойдешь туда за ним? — услышал их разговор Хаким.

— Я никогда не бросаю своих учеников, Хаким. Ты ведь тоже этому учил Али.

— Я не позволю тебе идти туда.

— Что мне могут они сделать? Я знаю все их действия, знаю все, что они умеют, что могло измениться? Тем более, что это моя вина.

Хаким, замолчавший на мгновение, мгновенно сменил тревогу на гнев.

— Твоя вина?!

По всему двору понеслась ругань на хецинском, в то время как Джайра уже взобралась обратно на крыши.

День подходил к вечеру. Этой ночью должна была произойти встреча на Тихой улице в полночь, о которой говорилось в записке, и нужно было успеть вытащить Мааруфа из заточения до этого времени.

Тот самый игорный дом. Он стоял почти у самого Западного Арсенала, где останавливались торговые галеи. Ветер уже изменился, поэтому с соседнего квартала складов и ям для гребцов-рабов разносился душный смрад. Логово Шершня здесь было единственным двухэтажным строением, если не считать высокой каменной стены Арсенала. Парадный вход для гостей и тайный для «своих» были хорошо охраняемы, и то, что охрана играла в излюбленное развлечение всех воров и соглядатаев — в карты — не было признаком того, что бдительности нет. Даже если бы Джайра не знала те тайные ходы, что она обнаружила в этом доме, когда еще была обычной воровкой, она все равно смогла бы залезть через окно — в этом хорошо помогло бы освещение. Стена укрывала дом от солнца, падающего к горизонту, уличные фонари зажгут только с наступлением темноты. Стоя в темном переулке, достаточно далеком от игорного дома, Джайра вспоминала, куда ведет ход через погреб. Воспоминания были не самые хорошие.

Все произошло четыре года назад, а то и больше, но из-за остроты переживаний, которую она тогда испытывала, случившееся казалось вчерашним днем. Перед ней, прикованной к огромному икс-образному кресту из грубо обтесанных балок, расхаживал Шершень, еще с пальцами, еще с отличным зрением, лучшим среди воров и соглядатаев, и с самодовольной улыбкой рассматривал в руке тот самый талисман, что она с таким трудом добыла, вступив в союз с Эдориусом.

— Я ведь видел, как ты исчезла с ним в руке, — произнес он, — и появилась в другом месте. Лис, как же это было неосторожно, даже для Безымянного. Если ты мне расскажешь, как он работает, то я оставлю тебя в живых.

Джайра смотрела на него исподлобья. Ни один нормальный человек не будет доверять Шершню, что уж говорить о том, кого он поймал с поличным.

— Что-то я тебе не верю.

Он осклабился, любовно погладив кулон.

— Что ж, даю тебе час на то, чтобы мне поверить и принять мои условия. Думаю, ты знаешь, что тебя ждет в случае отказа.

Оставив факел на столбе рядом с крестом, он вышел, заперев дверь на запор, а не на ключ. Подождав, пока его свист затихнет, Джайра несколько раз попробовала вытянуть как можно дальше хотя бы одну руку, но цепь оставалась цельной, и при вытягивании одной руки вторую пришпиливало к балке, так что даже на пластику и извороты не хватало свободы. Впрочем, браслеты сидели неплотно — были рассчитаны на кого-то большего размера, но, чтобы вытащить кисть из железного кольца, нужно было сломать все суставы, на что Джайра в любом случае не осмелилась бы пойти — как волк отгрызать себе лапу, чтобы выбраться из капкана, было не в ее характере, уж лучше убежать вместе с капканом. Правда, этот крест за собой не утащишь, тем более, по подземному ходу. Есть еще один способ, как освободиться. Проблема одна — нехватка времени. На поиски скрытого рычага в погреб уйдет больше всего времени, а ведь нужно еще забрать свое снаряжение. Жаль, что талисман не вернешь. И все же можно злобно усмехнуться: Шершень никогда не узнает, как им пользоваться.

Скоба факела находилась достаточно низко, чтобы можно было сбить факел, но Джайре было необходимо факельное масло. С большим усилием она дотягивалась до конца факела только коленом, но ведь большего и не нужно. Еле-еле она сумела потревожить его в скобе и повернуть к себе. Горячее масло закапало на браслет, Джайра стиснула зубы от боли. С усилием, прислушиваясь к звукам снаружи, она выдернула руку из кандалов. Вторую освободила с помощью отмычки, оставшейся приколотой к воротнику. На ножных кандалах был слабый замок, поэтому они времени почти не отняли.

Как ни удивительно, рычаг был на самом видном месте, только незнающий человек даже не подумал бы о его предназначении. При нажатии решетка в водосток упала, открыв проход в лаз, в котором мог уместиться и волколак. Этот дом с самого своего фундамента предназначался для Гильдии воров, никак иначе — как еще объяснить такое количество ходов и лазов в стенах и в подполе, словно его обитателями были мыши и крысы, а не люди. Предусмотрительно закрыв решетку за собой, Джайра ползла по мокрому из-за прошедшего дождя ходу почти через весь дом. Снаряжение Шершень припрятал у себя, лелея все же приобретенный талисман больше, чем ассасинский скрытый клинок. Его даже меньше волновало знание истинного облика Лиса и Безымянного в одном, уж эту драгоценную тайну он ни с кем не разделит. Оставшись в своих апартаментах один на один с туповатым помощником-вышибалой Кулаком, он строил предположения, как заставить действовать талисман. Джайра ясно видела его через щель в стене, сидящего на засаленном бархатном кресле, начинающего досадовать из-за неудачных попыток.

— Может, нужно что-нибудь сказать?

«О, да! Скажи, и поплатишься за это», — в уме сложился весьма подлый план, как взять с повелителя тысяч жал плату за унижение и вред, что он ей нанес.

Улучив момент, когда Шершень посмотрит на потолок, он прошептала:

— Hie.

Внезапно вор растворился в кресле и в эту же секунду появился под потолком, приложившись об него носом и рухнув на пол.

— Хозяин! — Кулак сделал к нему шаг, но Шершень рукой остановил его.

— Ты что-нибудь говорил или думал сейчас?

Вышибала помотал головой.

— Да что я тебя спрашиваю! Можешь ли ты вообще думать…

— Hie.

Теперь вор встретился лбом со своим помощником, и оба повалились на пол.

— Что за демонщина! Я ничего не говорил… Здесь кто-то есть.

Пока они вставали с затоптанного пола, Джайра успела просунуть руку в щель, приоткрыв потайную створку, и стащить свой меч, Шип и запасной нож, который всегда прятала в сапоге. Уже проползая к выходу — окну погреба — и усмехаясь в мыслях над проделкой, она услышала, как Стражи выломали двери и ворвались в игорный дом. Уже с улицы она наблюдала за тем, как брыкающегося Шершня волокут в мешке два «рыцаря Сакротума», а третий разбивает на дорожном булыжнике освещенным мечом вожделенный талисман. Более мгновенной реакции кого-либо из воинов на появление угрозы она больше нигде не видела.

Судя по не заколоченному окну погреба, тайный ход все еще никто не нашел, так что ничто не мешало ей снова пробраться тем же путем.

Теперь рядом с погребом, вверх по лестнице, за кривым столом сидел старый одноногий скупщик краденного. Проходя за стеной мимо его стола, Джайра услышала через отдушину:

— Что-то нынче воры обмельчали.

— Ты это про мой рост или возраст?

— Про то барахло, что ты тащишь.

«Мелочные люди — мелкие делишки», — подумала Джайра. Воры действительно переживали не самые лучшие времена. В свою очередь, она сделала все, чтобы на юге такого не было. Ведь если даже вору нечего украсть — людям не на что жить.

В подтверждение ее мыслям грубый голос за другой стеной произнес:

— Охотничьи угодья заняли весь юг и держат глаза всегда открытыми, а мы даже один город освоить не можем!..

Спускаясь в подземелье, где все так же стоял пресловутый крест для пленников, она услышала знакомый голос.

— … она здесь, в городе, ведь так? Кому еще мог приглянуться мой курьер! Странно, что он оказался проворнее вас, ассасинов. Верно, ты еще ученик, раз был таким легкомысленным, что попался моим «золотым ручкам». Ну, что же ты? Ответишь, и я отпущу тебя.

Мааруф не подавал голоса.

— Славный малый, хорошо она тебя натаскала. Только за тобой она не придет — зачем ей сюда совать свой нос?

Джайра нахмурилась. «Имеет в виду, не он главный?..»

— Что ж, можешь подумать, ночь будет долгой. Мои ребята тебя посторожат. Если что — зови их.

Два вора остались на часах снаружи двери. Сам же Шершень, что-то выслушивая от Кулака, поднимался на верхние этажи. Заглянув через перегородку, Джайра смогла увидеть его лицо. Проходя мимо, глава воров проворчал на вопрос подручного:

— Король-рыцарь строит флот, женится на чернокнижнице и огрызается на восток. Скоро нам совсем будет нечем поживиться, а ты еще спрашиваешь, в преисподнюю нам сдался этот сопляк?! Да ты совсем мозгов лишился на своих мордобоях!..

На полученную Кулаком оплеуху часовые захихикали, но потом продолжили игру в карты.

— Добро есть?

— Нет, не сегодня. Малой меня прошманил на своих закладах. Только на щелбаны.

— Ха! Смотри, как бы тоже мозги не растерять!

Первый звонкий щелбан был слышан еще до того момента, как Джайра опустила решетку. Мааруф, с багровым кровоподтеком у правого глаза, сразу обратил на нее внимание.

— Прости, что я так с тобой поступила, — прошептала Джайра, с удрученным видом осматривая его лицо и рану на ноге от ножа.

— Я ведь понимаю, зачем вам все это нужно было, — ответил мунтетлак, пока она расковывала его. — Вы выяснили то, что хотели?

— Да.

Услышанное ее не обрадовало. То, что она нарочно послала ученика в плен, понял и Хаким. Радушный прием в логове ассасинов ее не ждал.

— Значит, дело удалось, — улыбнулся юноша.

Указав не издавать ни звука, она повела его тем же путем назад, но в одном месте у ширм, что стояли в той самой комнате, где шли переговоры Шершня со странным визитером, завязалась драка, и закопченные ткани колыхались, не давая пройти незаметно. Прикрывая собой в неосвещенном углу Мааруфа, Джайра соображала, как обойти препятствие. Как по злому року, в комнате появился Кулак, услышавший шум драки. Стащив со стула чей-то изорванный плащ, она накинула его на ассасина, накрыв с головой и пригнув.

— Изображай кашель.

Сама же она, потуже натянув повязку и капюшон, взяла его под руку, ведя к открытому окну за ширмами. Кулак уже расставил зачинщиков беспорядка по разным сторонам. В тот же момент, как они скрылись за ширмами, он увидел кровавые следы на полу. Это же заметила и Джайра, когда отправляла Мааруфа спускаться в окно и увидела пятна. Набросив на себя старый плащ так же, как до того на ассасина, она измазала руку кровью, поднеся ее ко рту и похоже закашляв. Кулак отдёрнул занавесь, бестолково уставившись на нее.

— Ты бы хоть на воздух вышел, старый. Тут тебе не целебрарий!

Джайра закивала, закашливаясь сильнее. Как только вышибала повернулся к ней спиной, она сбросила плащ и выпрыгнула в окно. Ученик ждал ее за углом соседнего дома, благополучно пройдя мимо охраны, ничего не увидевшей в сгущающихся сумерках.

— Откуда вы знаете все ходы в этом игорном доме? — услышала она при приближении его восторженный шепот.

— Я тоже когда-то была его пленницей, — на вопросительный взгляд юноши, она усмехнулась: — Скажем так: Шершень такой косой и беспалый по моей вине.

Их возвращение в логово община встретила с триумфом. Тамира не отходила от своего брата ни на шаг, Зайн сам помогал ему снять снаряжение. Пока Ксия, уже блеснув своими ценными знаниями целительства, распоряжалась о всем необходимом для обработки ран, к спасенному подошел Фарен, всего лишь предложив взять его руку. В пяти шагах Хаким что есть сил срывал гнев на Джайру, старавшуюся сдержать свои чувства и наблюдавшую за глухонемым слугой, моющим галереи.

— Ты используешь людей. Думаешь, это допустимо для ассасина: использовать своих же?

— Ты мне не сает и не аль-муалим, чтобы указывать.

— Тебе никто не голова, когда ты действуешь только в своих целях.

— Я же сказала, что не оставлю его, — ее терпение было на пределе.

— Какой ты ассасин после этого!

Последняя капля. Она резко повернулась к Хакиму, вздрогнувшему от этого стремительного движения.

— Ну, так напиши Вездесущему, пусть вышвырнет меня из общины! Так и знай: я больше не буду обучать твоих учеников.

Все трое, услышав это, ужаснулись.

Хаким стушевался.

— Но ведь так нельзя! Все ожидают от тебя большего.

— Именно этими ожиданиями в последнее время я и обманываю людей, — с сарказмом перебила его Джайра. — Запомни, Хаким, запомните все: самое страшное, что может случится с человеком — что он будет стремиться оправдывать чьи-то ожидания. Жизнь жестока и непредсказуема, хоть и любит приевшиеся шутки.

Оставив огорченного Хакима, она направилась к лестнице на второй этаж, провести оставшееся время в одном из кресел. Ее нагнал Зайн.

— Мой аль-мусиальд… Джайра, ведь ты не оставишь нас? Мы не закончили обучение.

— Кто это сказал?

— Мы все понимаем: сегодня ночью что-то будет, возьми нас на дело. Пожалуйста.

Опустившись в кресло, она устало вздохнула.

— Возьму. Напомни близнецам, кто такой всевидящий, направляющий и персты. Если Мааруф не сможет…

Тут же снизу донесся радостный крик юноши, сообщившего всем о чудесном исцелении от руки некроманта.

— Иди.

Зайн замешкался.

— Что еще ты хочешь спросить?

Молодой человек, осмелев, расправил плечи.

— Почему ты не дала мне это дело?

Наемница хмуро посмотрела на него.

— Зайн, ты ведь уже давно не ученик и сам все должен понимать.

— Но ведь я приставлен к тебе помощником, а ты назначила себе в помощь Мааруфа…

— Зайн, послушай меня. Неужели ты не видишь, что происходит? Как ты думаешь, почему Хаким везде таскает тебя за собой и понукает меня, как дрессированного тигра, вести себя примерно для вас? Приставляет тебя ко мне и позволяет оставаться на всех наших с ним разговорах?.. Зайн, ты будущий сает, преемник Хакима. Никто не должен знать тебя в лицо, тем более — Осиное Гнездо. Мааруф никогда не станет таким же уравновешенным как ты, зато он исполнителен, несмотря на свою бесшабашность. Вот почему я взяла его, а не тебя.

Задумавшийся на минуту, Зайн молчал, глядя, как сает о чем-то говорит с Фареном и подошедшими стагатами. И вдруг он низко поклонился Джайре, как обычно в Аль-Пассале склоняются младшие члены семьи перед мудрецами.

— Спасибо, я многому научился.

Джайра кивнула, уже отгораживаясь мыслями от реальности.

Фарен и стагаты расположились вокруг гостевого столика на противоположной стороне.

— И почему Джайра не сообщила нам, что ты виконт Тантелли! А ведь я догадывалась, что ты дворянской крови.

— Давно уехал мой отец?

— Нам сообщили, что его позвало на родину неотложное дело. Большего мы не узнали.

— Что же вам было нужно?

— То же, что и всем — справедливость.

Фарен натянуто улыбнулся.

— Бывший Страж, тагари и куртизанка — идеальное воплощение ордена, восстанавливающего справедливость в стране.

— Не смейся над нашей жизнью, — возмутилась Фрида, впервые приняв непроницаемый холодный вид. — Чтобы стать такими, как мы, нужно сжечь свое завтра.

— Знаешь, что нас отделяет от преступников? — произнес Волгрен. — Одно неверное решение, только одно.

— Знаю, поэтому вас многие и недолюбливают…

Джайре был не слышен их разговор. Он даже не вызывал ее интерес. Единственное, что занимало ее мысли, были бесконечные терзания в догадках насчет того, кто в городе мог быть авторитетнее Шершня.

— Зачем ты это делаешь? — появление Хакима не было для нее внезапным. Наемница уже привыкла к этому.

— Что делаю?

— Ты сама знаешь, — Хаким едва заметно повел головой на Фарена.

Джайра подперла голову ладонью.

— Посмотри на него. Что ты видишь?

— Некроманта, как и есть.

— Нет, он еще не некромант. Он борется, и у него получается. Ты видел когда-нибудь, чтобы человек так цеплялся за жизнь? Видел когда-нибудь такую стойкость, такую целеустремленность?..

Встретившись с упорным взглядом Хакима, она услышала его ответ:

— Видел.

— О, брось, — усмехнулась она. — Как будто ты меня не знаешь. Я падаю духом при малейшей ошибке.

— У тебя не бывает малейших ошибок.

Она развела руками:

— Еще лучше…

— Пока что ты искупила все свои провинности. Я лишь советую тебе избегать их в дальнейшем.

— Очень полезный совет, — огрызнулась наемница. — Понимаешь, это интересный случай. Мне любопытно, сможет ли он остаться человеком и жить с этим проклятьем? Или в какой-то момент он сорвется?

Выдержав короткое молчание, хецин осторожно спросил:

— А ты бы этого хотела?

— Нет, — на его отраду ответ был уверенным. — Я не ставлю эксперименты на живых людях как чернокнижники. Я хочу ему помочь…

— Чтобы не чувствовать себя одинокой в своей маленькой войне?

Наемница посмотрела на хецина. Глаза сверкали стальным блеском.

— Одиночество, говоришь? Что ты знаешь об одиночестве? Учитель, окруженный своими преданными учениками. По твоим словам, одиночество — это человеческий порок. На самом деле это далеко не так…

Хаким тяжело вздохнул. «Грызет сама себя…»

Ночная тень скользнула на второй этаж, закат догорал. Незаметные слуги расставили по всему периметру тысячи свечей, в свете которых все люди казались желто-черными. Компания за столом напротив продолжала веселиться. Теперь рассказчиком был сам некромант. Стагаты слушали настолько внимательно, что даже не двигались. Судя по их задумчивости, это был не забавный случай из жизни, а нечто важное, что может случиться с каждым, но случилось именно с ним. Сидя в самом темном углу, Джайра все так же наблюдала за ними, водя пальцами по круглой выемке в подлокотнике. Выдержав пару минут молчания, Хаким растворился в тени, отправившись распоряжаться торговыми делами. Слова Фарена слышны были глухим ворчанием, неразборчивым и тихим, больше звуков вокруг не было. Закончив рассказ, некромант поднял полупустой бокал с бордовым, произнося какой-то тост. Стагаты в ответ торопливо взяли свои кружки, подняли и осушили до дна по своему обычаю, не чокаясь. «Память павших?..» В наступившей тишине он внезапно перевел взгляд на нее, будто всегда знал, что она скрывается именно в этом самом темном месте на всем этаже, и кивнул. Не зная, видит ли он, Джайра кивнула в ответ, немного помедлив.

Разговор стагатов и Фарена не прерывался.

— … Был как-то у нее период жизни, когда ее преследовала смерть. Что ни замысел — то неудача, — промолвила Фрида. — Не знаю, что она задумала сейчас, но только стервятников над ее головой не хватает. Не советую с ней связываться.

Фарен с беспокойством посмотрел вслед уходящей с противоположного балкона Джайре, вдруг почувствовав себя одиноким.

— Что это? — произнес Волгрен. — Я вижу ужас.

— Сдается мне, ты тоже когда-то был близок со смертью, — сощурилась Фрида. — Боишься за нее?

Оставив стагатов путаться в догадках, он не стал раскрывать того, о чем они с Хероном догадывались еще при отъезде из Накра.